Обморок. Занавес. (с)
Особую благодарность за подготовку этой главы я хочу высказать Danita Dean, LaFeeMechante и HaGira, которые никогда не жалеют помидоров, а также tindu за обилие вдохновляющих фотографий.
читать дальшеЕсли композитор может сказать то, что хочет сказать, словами, пусть не утруждает себя попыткой выразить это в музыке.
Густав Малер
ПЯТЬ
*
Согласно нашим исследованиям, расходы на лечение больных М. составили в среднем $13.300, от $6.200 при лёгкой до $43.300 при тяжёлой форме заболевания в течение 1996 г. Для всех пациентов около 47% занимают расходы на госпитализацию. Прочие расходы распределяются между ДНКазой (пульмизим) (18%) , посещениями клиники (12%), амбулаторно принимаемыми антибиотиками (10%) и прочими лекарствами (13%). При лёгочной или сердечной трансплантации общие расходы превысили $500.000.
Журнал «Педиатрия», № 6 (103), июль 1999 г., стр. е72
*
Когда Мерлин вернулся домой, он обнаружил отсутствие Моцарта и Вольфганга. Там, где обычно стояла клетка, зияло пустое место. Юноша испытал минутную панику, прежде чем вспомнил, что Уилл что-то говорил о том, будто Гвен ухаживала за попугайчиками, пока он был в больнице.
Рояль, кажется, потянулся к хозяину, приветствуя, басы и верхние ноты завибрировали, когда музыкант сел перед инструментом и положил любящие руки на крышку. Мерлин играл несколько часов, играл, пока за окном не село солнце, словно в фильме, пущенном задом наперёд. В эту первую ночь юноша заснул лицом на клавиатуре, ему снилась сцена и пустые ноты.
Мерлин проснулся среди ночи, с ноющей шеей, закашлявшись от неудобной позы. Включив свет, он долго смотрел в никуда.
Потом нашёл карандаш и зачеркнул в календаре десять дней. Это казалось тоже просмотром фильма, это был ритуал, привычка. Сценарий расписан поминутно и распланирован до конца. Мерлин погасил свет и вернулся к роялю.
*
«Гран Эшель», Сидней
Прошла неделя с тех пор, как Мерлин вышел из больницы, прежде чем он смог вернуться к работе. Уилл для надёжности отправился в ресторан и рассказал Моргаузе о «смертельной болезни» друга. Пианист был отправлен домой с несколькими резкими словами, парой французских ругательств и четвертью черничного чизкейка. По дороге домой у него с Уиллом вышла ссора, кончившаяся тем, что Мерлин хлопнул дверцей автомобиля и чуть не споткнулся о бордюр.
Наконец он решил, что уже в порядке. Напичканный антибиотиками, добавками и прочим в количествах, способных вызвать анафилактический шок, Мерлин снова очутился перед милым роялем, под сияющей люстрой, и как прежде играл мелодии Шопиньского, ноктюрны, похожие на мотивы свирели, и джаз, который медленно вальсировал между круглых столиков ресторана. Он позволил пальцам следовать за основным мотивом, грезя наяву, аккорды были предсказуемы и прелестны, как Шагал. Мерлин мог играть, что ему угодно и как ему угодно, потому что никто не требовал...
...кроме самого Мерлина. Юноша поглядел на собственное лицо, отражавшееся между золотыми буквами, и... смутился. На самом деле, он исполнял имитацию Партиты Артура, ноты выходили чёткими и раздельными, но звучали только вполовину так прекрасно, как на скрипке. Цвета ресторана мерцали, модулировали, и Мерлин нахмурился, собираясь.
Рояль вздохнул, когда музыкант перешёл к следующей части Баха.
Мерлин понял, что заиграл пьесу автоматически, как уже случалось, когда он думал об Артуре чересчур много. А это происходило постоянно в последние дни, к ужасу Уилла и смущению Ланса. Юноша перестал бороться за Бетховена и играл так, как настаивали компании по звукозаписи: только написанное, не больше. Он равнодушно отреагировал, когда маэстро взялся за него со всей энергией и решимостью, что позволило пройти оставшиеся три части за два дня.
- Ну, - сказал Гаюс, шевельнув бровями, - не могу сказать, что изменилось, но хвалю.
Мерлин не разговаривал с Артуром с той самой встречи в больнице, больше недели тому назад. Юноша понял, что время, не проводимое за роялем, поделилось на минуты, отданные необходимые вещам, таким, как сон, и минуты одиночества, почти отчаяния. По дороге домой он проигрывал репертуар на айподе, пока пьесы не превращались в равномерный шум волн, набегающих на берег.
Мысли обращались к Артуру в странные моменты, когда Мерлин заметил, что партия Ланса написана в ля-мажоре, когда он услышал звучание партиты Баха, роясь в стопке нот, а также едва стоило наткнуться на метроном. Он позвонил бы Артуру, если бы не посеял свой телефон со всеми контактами. Не хотелось снова спрашивать Гаюса, особенно после того, как Маэстро подарил Мерлину долгий сочувственный взгляд и похлопал по спине, когда тот вернулся из больницы.
Пианист жестоко играл с фа-мажором, наматывая круги вокруг мелодии, подобно тому, как его мысли ходили кругами. Вокруг него, подпевая левой руке, звенели посуда и столовое серебро.
Артур приходил поглядеть на него.
Может, Пендрагон и не был так сердит. При мысли об этом словно пузырёк надежды, хранившийся в груди Мерлина, начал расти. Юноша не мог не продолжить эту мысль: Артур же пришёл его повидать, так вот что он имел в виду, когда сказал, что они скоро увидятся?
Предположение наполнило душу пианиста теплом, и он позволил роялю позвенеть верхним до, прежде чем двинуться обратно вниз.
Потом его вдруг осенило, что у Артура же был его номер, и наверняка Пендрагон хотел бы забыть про незадачливого аккомпаниатора на веки вечные. Он не смог дозвониться, потому что Мерлин посеял мобильник, и мог подумать, что Мерлин игнорирует его по каким-то причинам, и тогда возненавидел Мерлина и решил, что больше никогда не заговорит с ним (ПОШЁЛ ВОН! Разветысегодняужененатворилдоста...) и тогда...
Музыка резко оборвалась. Музыкант смутно осознал, что разговоры стихли, зал замолчал вместе с роялем. Пальцы замерли в середине такта, приготовившись к следующему аккорду. От паники в груди поселилось что-то холодное и тяжёлое, как понимание. Это заставило Мерлина рыться по карманам в поисках ингалятора.
Кто- то тронул юношу за плечо, и он обернулся, задержав дыхание. Рядом стояла женщина чуть старше двадцати. На ней было мерцающее вечернее платье, жемчуг охватывал шею и поблёскивал в густых чёрных волосах. Мерлин обратил внимание, что у незнакомки рука в гипсе, но это её совсем не портит.
- Всё хорошо? - спросила женщина, кладя руку ему на плечо. Музыкант заметил пустое сиденье, напротив которого сидел её спутник.
Мерлин быстро кивнул с лёгкой улыбкой.
- Уверен? - переспросила она.
- Я в порядке, - сказал Мерлин. - Извините за перерыв.
- Ничего, я решила, что стоит подойти и проверить.
Юноша почувствовал, что краснеет от смущения, и полуобернулся к клавиатуре.
- Исполнить что-нибудь для вас? - предложил он.
Незнакомка на минуту задумалась над вопросом, потом попросила:
- Шопен, ноктюрн ми бемоль мажор, - тоном, по которому Мерлин понял: она знает, о чём говорит.
Женщина улыбнулась ему на прощанье, взмахнув ресницами, прежде чем вернуться к своему столику. Пианисту казалось, что он что-то смутно припоминает, и несколько мгновений он просто смотрел, как шёлк и длинные тёмные волосы перетекают, пока незнакомка садится.
Мерлин вернулся к роялю.
*
На следующий день Мерлин столкнулся с Артуром около консерватории.
Он только что вышел от Гаюса. Уилл заканчивал мастер-класс в два тридцать, самое время перекусить. Они как раз шли от учебного корпуса к студенческой столовой, когда Мерлин заметил стоявшую у входа фигуру, золотые волосы сияли на вечернем солнце, тёмный джемпер, контрастирующий с пёстрыми нарядами студентов, казался таким знакомым...
- Это моя сумка! - воскликнул юноша, едва друзья подошли к стеклянным дверям, и прежде чем Уилл успел остановить его, распахнул створки рывком и бросился вниз по каменным ступеням. Мерлин бы врезался в Артура с разбегу, если бы тот не заметил приближения и не отошёл предусмотрительно с дороги. Поэтому он пролетел мимо и чуть не свалился с последней ступеньки.
- Артур! - Мерлин споткнулся о собственные шнурки, когда попытался повернуться слишком быстро. Его грудь тяжело справлялась с задачей дыхания, он запыхался, пробежав даже короткое расстояние. Не бегай, всегда твердила ему мать, ты себя погубишь, никогда не бегай. Если бы ещё сын следовал этому совету!
- У тебя моя сумка! - Мерлин просиял. Все предыдущие раздумья о том, что Артур его ненавидит, испарились, потому что какая ненависть, если Артур здесь.
- Я... э... подобрал её. В театре, - сказал Артур немного неловко. Он поднял сумку за ремень, Мерлин принял её с благодарностью, открыл верхний карман и завопил от радости, найдя внутри свой побитый мобильник.
- Спасибо!
Артур откашлялся.
- Всегда пожалуйста, - пробормотал он. - Слушай, есть кое-что, нам надо обсудить...
- Какого чёрта ты здесь делаешь? - сердито рявкнул Уилл, останавливаясь рядом с ними. - Проваливай!
- Он просто принёс мою сумку, - попытался успокоить друга Мерлин, глянув на него и сожалея, что тот перебил Артура. Юноша считал, что между столь давними друзьями должна была установиться телепатия, и хотел бы передать: перестань тупить и позволь нам с Артуром отчалить в сторону заката.
На самом деле он посмотрел на Уилла так строго, как мог.
- У тебя Мерлиновские шмотки? А что ты так долго их не возвращал? - спросил Уилл, скрестив руки на груди.
Артур почему-то глянул смущённо и виновато, яркий румянец залил его щёки.
- Я был очень занят, у меня не хватало времени. Не могут же все быть бесталанными студентами.
При этом Мерлин нахмурился. Артур как был задницей, так и остался. Уилл ощетинился.
- Это кого ты назвал бесталанным? - начал он, снимая скрипичный футляр с плеча. - Где бы ты был без папочки? А?
Глаза Артура опасно зажглись, а выражение лица изменилось так быстро, что Мерлин удивлённо заморгал.
- По крайней мере, мой отец не губил карьеру, корча из себя шу...
Мерлину было достаточно.
- Прекратите! - закричал он, схватив за руки готового броситься вперёд Уилла. - Просто заткнитесь, вы оба!
Артур скрестил руки, презрительно задрал брови, а Уилл выглядел готовым к убийству. Мерлин вздохнул, прижал сумку к груди, включил телефон и сунул в карман.
- Спасибо, что вернул мою сумку, - сказал он Артуру, который расцепил руки и повернулся спиной к Уиллу. - На чём мы остановились?
Голубые глаза Артура могли прожечь дыру в Уилле, когда он обернулся.
- Я хотел кое-что обсудить с тобой, - произнёс он, тем не менее, мирным, непривычным Мерлину тоном. - Здесь есть место потише? - Артур указал на бегающих вокруг студентов.
- Кафетерий, - предложил Мерлин с надеждой, мечтая о куске яблочного пирога.
Артур фыркнул, сунул руки в карманы.
- Веди.
Юноша просиял и наступил Уиллу на ногу, чтобы тот заткнулся.
*
Мерлин заметил, что Артур разглядывает еду с отвращением. Он подвинул поднос поближе и с удовольствием впился в горячий, только что разогретый в микроволновке пирог. Пендрагон испуганно ахнул.
- Ты представляешь, насколько это нездорово? - спросил он, обводя рукой поднос, тогда как Уилл, присев рядом с ними, старался произвести как можно больше шума. Мерлин воткнул соломинку в пакет молока (клубничного) и сделал длинный глоток. - Не говори мне, что ты питаешься так каждый день!
- Оно кальций содержит, - сказал Мерлин, оправдываясь.
- А также сахар и консерванты, - заявил Артур, как настоящая задница, какой, собственно, и был. - А это! - он вырвал у Мерлина остатки пирога. - Совершеннейший мусор! Погляди на эту выпечку! Если это возможно назвать выпечкой!
Мерлин попытался отобрать еду, но Артур сгрузил в пакет пирог и всё остальное, свернул его и аккуратно закинул в мусорный бак на противоположном конце помещения. Юноша вскочил.
- Что ты творишь! - завопил он в ужасе. - С моей едой!
- Она в помойке, там, где ей место, - произнёс Артур наставительно. - Ешь бутерброд.
Мерлин обернулся к Уиллу с круглыми от неверия глазами.
- Ты видел, что сейчас было? - спросил он.
Уилл фыркнул.
- Так тебе и надо, сам пригласил его на обед, - улыбнулся он злорадно.
- Сядь, - сказал Артур Мерлину, игнорируя слова Уилла. - У меня есть к тебе предложение.
Уилл поперхнулся колой.
- Опять собрался его поиметь? - парень поставил банку на стол.
Артур поглядел на него с жалостью.
- Моё предложение другого рода, Уильям.
Мерлин медленно сел, бросив пару тоскливых взглядов на мусорное ведро. Его пирог! Артур выкинул его пирог! Может, он совсем недооценивал Артура, и тот был страшным и ужасным человеком, издевающимся над едой!
- О чём ты? - спросил Мерлин.
- Вчера со мной связался Киллиан Гарет, - пояснил Артур, подобравшись на стуле, сразу становясь ужасно деловым. - Если кратко, он хочет сделать запись, двадцать четыре произведения.
- ... это круто? - предположил Мерлин.
- Они небольшая фирма, я знаю, - продолжил Артур. - И обычно я не соглашаюсь... Ну, они имеют определённое влияние среди критиков. Ты только послушай: Киллиан особо настаивал на тебе в качестве аккомпаниатора.
Мерлин вылупился на Артура, моментально забыв про бутерброд.
- На мне?
- Да.
Повисло молчание. Уилл шумно ел, в молчании сверля взглядом Мерлина. Мерлин чувствовал, словно между горлом и желудком завязался узел. Он пытался понять, насколько хороша новость, но не мог разобрать выражения лица Артура. Юноша пытался отвести от Пендрагона взгляд, но не смог.
- Я сказал Киллиану, что спрошу тебя, - Артур откинулся на пластиковом стуле.
- Ты хочешь, чтобы я аккомпанировал? Тебе? - спросил Мерлин смущённо.
- Именно это, блядь, он и сказал, или нет? - нахмурился Уилл.
- На самом деле, это Киллиан хочет, чтобы ты мне аккомпанировал, - бросил Артур сухо, кивнув Уиллу. И добавил для Мерлина: - Видимо, ему понравилось, как мы работали вместе на концерте.
- Но я думал, ты не захочешь... но я... - Мерлин запнулся. Он помолчал и поинтересовался неуверенно: - Разве ты на меня не сердишься?
- Это было бы непрофессионально, - туманно ответил Артур, надев маску безразличия.
- Ага, - согласился Мерлин, запутавшись ещё больше, чем раньше. Но от облегчения чуть не упал со стула. - Ох.
- У меня есть список обязательных произведений, - сказал Артур. - В основном, играть мы будем вместе, но есть и сольные треки, и некоторая свобода, единственное условие Киллиана - чтобы за роялем был ты.
- Ох, - вздохнул Мерлин, всё ещё ошеломлённый.
- Это не ответ, - заметил Артур.
Уилл ткнул в макароны вилкой так злобно, что пластиковый зубчик отскочил и упал на тарелку.
- Да! - сказал Мерлин, улыбнувшись так широко, что лицо заболело. - Хорошо. Да, я думаю, хм.
Артур кивнул и поднялся.
- Сколько ему заплатят? - требовательно спросил Уилл.
*
Мерлин успешно справлялся с волнением всю дорогу до дома, что счёл триумфом решительности и силы воли, достойным удивления. Он ворвался в квартиру и рывком открыл сумку, вытащил ноты и шлёпнул их на крышку рояля. На дне лежал плюшевый Артур, немного помятый, но целый и невредимый, и юноша прижал его к груди.
- Я бы не смог сделать другого, - сказал кукле Мерлин. - Ни одна игрушка тебя не заменит.
Плюшевый Артур, кажется, улыбнулся в ответ, намёк на это читался в изгибе его бровей. Мерлин разгладил пиджачок, который тот носил, и заметил, что под одеждой приклеена записка. Вытащив жёлтую бумажку, Мерлин перевернул её нужной стороной вверх. У него чуть глаза не вылезли из орбит. На листке от руки было написано:
Помой меня.
*
Может быть, я насмотрелся на Мерлина в больнице, а может, просто съехал крышей, думал Артур, разбирая ноты для программы на полу студии. Он задумался над выбором между Бахом и Рахманиновым, и взял обоих. Артур уже дал согласие Киллиану и теперь официально записывал диск с идиотом, испортившим его последнее выступление.
Скорее всего, так и есть. Помешательство, вот что.
У него уже была Беседа с отцом, по телефону, конечно же, и Мерлин уже был уволен. Разумеется, Утер не одобрил бы, что сын начал собственный творческий проект, да ещё в небольшой звукозаписывающей компании, не связанной с Утеровской. Это касалось престижа и репутации.
Артур пролистал предложенный дуэт для фортепиано и скрипки, мысленно дав себе указание позже найти и прослушать запись. Он был не прочь наложить вето на половину предложенного списка, на вещи композиторов, о ком он никогда не слышал, наверняка являвшиеся экспериментальным мусором, который больше никто не хотел записывать. Определённо из того, что нравится Мерлину, подумал Артур, отпихнув очередную порцию нот в стопку возле ног.
Да ещё к тому же, Мерлин прирос к нему украдкой, словно плесень или доброкачественная опухоль. Артур подозревал, что это началось с их первой репетиции, когда Мерлин препарировал Бетховена, и потом сыграл безупречного Листа для закрепления эффекта. Нетрезвая встреча была не в счёт. Но да, Мерлин действовал исподтишка, и раздражал, и обладал тайной властью, умением прирастать к людям. Это произошло так быстро, Артур поймал себя на том, что размышляет, какая у Мерлина любимая еда (помимо сладостей), и всегда ли он так играет, или только когда хочет довести Артура. Он не любил копаться в себе и предпочитал думать о чём-то простом, ясном и действенном. Поэтому списал всё на безумие и шок от увиденного в больнице. Это было, как будто Моргана звонила снова и снова, ощущение дежа вю нарастало, и перед внутренним взором постоянно возникала картина: Мерлин, подключённый к какому-то аппарату и выглядящий таким... маленьким. Артур отложил Шопена в кучку «иметь в виду», чувствуя, как сердце непрофессионально сжимается. Он снова взял Шопена.
Возможно, было не лучшей идеей согласиться на сотрудничество со студентом университета, не представлявшим, что для пиццы берётся чиабатта, и погубившим концерт Артура. Вне сомнений, отец будет вне себя, когда обо всём прознает. Он никогда и ничего не одобряет.
Артур потянулся, достал из кармана мобильник и набрал телефон Мерлина.
*
Мерлин опять потерял мобильный.
- Я клал его прямо здесь! - доказывал он плюшевому Артуру. - И я его, кажется, слышу!
И он слышал. Приглушённый звук звонка шёл откуда-то. Юноша перевернул «грушу» и пошарил в корзине с бельём. Потом вывернул сумку на ковёр, устроив поток пустых фантиков, карандашей и бумажек. На столе, где должен был валяться телефон, было пусто, и Мерлин застонал. Он не мог поверить, что мобильник снова пропал, спустя менее чем двадцать четыре часа после того, как нашёлся. Жизнь была несправедлива.
Телефон перестал звонить.
- Вот зараза! - сказал Мерлин, рухнув на «грушу». Вероятно, это был Уилл.
Телефон зазвонил снова.
- Гах! - выдохнул Мерлин, вскакивая. - Где же он!
В конце концов (через две минуты) мобильник нашёлся в кармане толстовки, которая валялась в куче белья. Вытащив серебристый аппарат, Мерлин раскрыл его и нажал большим пальцем «приём» уже по дороге к уху.
- Уилл?
На том конце повисло молчание.
- Не угадал, - раздался немного раздражённый голос Артура. Мерлин дал задний ход, в прямом и переносном смысле. Он наткнулся спиной на острый угол рояля, издал вскрик боли и чуть не выронил трубку.
- ...всё нормально? - спросил Артур, в то время как Мерлин возился со своим телефоном.
- Да, - сказал он.- В чём дело?
Снова пауза.
- У меня здесь ноты для записи. Я думаю, нам стоит продумать список вместе, чтобы заявить его к понедельнику.
- Идёт, - улыбнулся Мерлин. У него сегодня не было занятий, и уже хотелось придушить Моцарта. Вечер с Артуром представлялся более приятной перспективой. Юноша мысленно пробежался по расписанию автобусов. - Хочешь, чтобы я приехал прямо сейчас?
В трубке раздались звуки шагов и шорох.
- Нет. Я за тобой заеду. Там дождь идёт.
Мерлин глянул в окно.
- И правда, дождь, - сказал он удивлённо.
- Поздравляю, - буркнул Артур, и по голосу Мерлин догадался, что тот закатил глаза. - Увидимся через пятнадцать минут.
- Хо... - начал Мерлин, и Артур повесил трубку. - ...рошо, - закончил он.
*
Машина Артура появилась в час четырнадцать. Дождь громко шлёпал по тротуару около Мерлиновского дома. Мерлину всегда казалось, что дождь похож на аплодисменты, и юноша с трудом удерживался от желания выйти под него и раскрыть рот. Подхватить простуду было бы не лучшим делом, она бы куда как плохо отразилась на способности дышать. Спрятав руки под толстовку, Мерлин метнулся к другой стороне тротуара и сумел открыть дверцу автомобиля, ничего себе не сломав.
- Ты промок, - сказал Артур. Он взял Мерлиновскую сумку и положил на заднее сиденье, пока тот возился с ремнём безопасности и чихал от резкой перемены температуры. У Артура была включена печка, и тепло разлилось по ногам Мерлина. Он осторожно шевельнул пальцами. Определённо, подошва отстала и кроссовок просил каши. Ох.
- У тебя есть зонтик? - спросил Артур, выезжая на дорогу и ныряя в поток. Впервые он не надел пиджак. Белый воротничок рубашки виднелся из-под мягкого джемпера цвета морской волны, а вместо костюмных брюк Артур надел джинсы.
- Мерлин! - окликнул Артур, и тот понял, куда пялится. Он заморгал и быстро отвернулся к своему окну.
- Э-э-э, я не помню, где он, - пробормотал юноша.
- Очень на тебя похоже, - заметил Артур.
- Хм, я считаю, прогулки под дождём освобождают, - пояснил Мерлин, поворачиваясь к нему. - Это очень приятно.
- И очень мокро, - кивнул Пендрагон, уверенно поворачивая за угол и успевая до того, как загорелся красный свет.
- Но это так, или нет? - спросил Мерлин. - Ты когда-нибудь гулял под дождём ради удовольствия?
- Не припомню за собой такого, - ответил Артур, - потому что не имею губительной привычки подставлять свою одежду и кожу под грязную кислотную воду.
Мерлин уставился на него слегка ошарашенно.
- Неудивительно, что ты такой сердитый всё время, - вздохнул юноша, думая о плюшевом Артуре на заднем сиденье.
Плюшевый Артур, постиранный по просьбе Артура настоящего. О боже мой. Мерлин и забыл об этом. Мысль, что Пендрагон знает об игрушке, заставила Мерлина неудержимо покраснеть. Поёрзав на сиденье, он прижался лбом к холодному стеклу.
- Я не понимаю, как плескание в грязной воде способствует счастью, - сказал Артур, сворачивая на подземную парковку.
Мерлин махнул на него рукой.
Флуоресцентные лампы смешивали пятна теней и пятна воды на полу. Артур припарковал машину, задом вписавшись в прямоугольник. Мерлин вытянул сумку с заднего сиденья и открыл дверь. Автомобиль издал смешной звук, когда Артур его закрыл, и двое побрели к лифту.
Два часа спустя Мерлину казалось, что Артур жалеет обо всей затее. Повсюду были разбросаны нотные листы, хронологическая система была нарушена, и Артуровские волосы стояли дыбом от чрезмерных переживаний. Мерлин скрестил руки на груди, решив не отступать.
- А я тебе говорю, - кричал Артур, - этот Шопен того не заслуживает! Он милый, и это всё, ради чего ты его выбрал? Это пустое место.
- Он мне нравится! - настаивал Мерлин, стискивая ноты. - И он вообще не твой, ты, задница! Это мой сольный номер! Я могу выбрать то, что мне нравится, так что вот!
Артур изобразил удушающее движение, глядя на стену за плечом Мерлина. Мерлин стоял на своём.
- Чудесно, - выдавил Пендрагон наконец. - Чудесно. Бери своего проклятого Шопена. Но тогда ты будешь играть этот этюд.
- Нет! - запротестовал Мерлин. - Я не хочу!
- Тогда долой вальс!
- Нет!
Артур запустил руку в волосы, не заметив, что заставил их с одной стороны торчать, как... что-то пушистое. Мерлин посмотрел на стопку нот «принято».
- Ради всего святого, перестань быть таким незрелым. У меня есть определённый опыт в этой области.
- Я хочу играть то, что мне нравится, - заявил Мерлин. - Если хочешь играть то, что не нравится, ради преодоления трудностей, пожалуйста, давай. Но распоряжаться мной направо и налево ты не можешь.
Артур моргнул и на минуту замолчал.
- Я разрабатываю сбалансированную программу, - сказал он наконец. Мерлин фыркнул.
- Нет. Ты подбираешь академическую программу, - он указал на список в руках Артура. - Тебе нравится хотя бы половина этих пьес?
- Да, - ответил Артур, но это прозвучало не очень убедительно. Между бровей у Пендрагона залегла складка, и Мерлину вдруг стало совестно так мучить его. Не стоило вгонять Артура в стресс ещё больше, несмотря на то, что он был задницей немыслимых масштабов.
- Просто позволь мне выбрать несколько милых штучек, - умоляюще произнёс Мерлин, протягивая Артуру ксерокопию скерцо-тарантеллы поверх крышки рояля. - Как насчёт этого?
Артур глянул на «это» хмуро.
- Много блеска и никакого содержания, - бросил он, морща нос.
- Не будь таким субъективным! - воскликнул Мерлин. - Оно звучит чудесно! Я загружу его себе на айпод.
- Я думаю, мне виднее, Мё-ё-ёлин, - сказал Артур.
Мерлин в отчаянии всплеснул руками.
- Это глупо. Ну выпендришься ты. А чего ты ещё хочешь?
- Я не хочу... я не... - залопотал обиженно Артур. - Я музыкант, Мерлин.
- Нет, это не так, - заявил Мерлин без обиняков. - Ты машина. Ты играешь в точном соответствии, ты одержим глупыми вещами вроде пометок о темпе и динамике, как будто это десять заповедей, и как будто считаешь, что музыка играется единственно верным способом. Как записано. Ну, это глупость просто потому, что музыка всегда разная, она предназначена для счастья, а ты вечно играешь как на экзамене и... и... и... и ты никогда не улыбаешься!
Молчание.
- Ты закончил? - произнёс Артур холодно.
Мерлин сглотнул, в горле пересохло.
- Да, - сказал он тихонько.
Артур посмотрел на него как-то странно. Мерлин не мог понять, оценивающе, или недоумевая, или не одобряя. Скорее всего, всё сразу.
- Я буду играть скерцо, если оно так важно для тебя, - продолжил Артур, как будто переставая сопротивляться. - Но только если ты будешь играть этот этюд.
Мерлин долго смотрел на Пендрагона. Потом уступил.
- Ладно, - согласился он.
*
Мерлин не мог вспомнить, когда последний раз останавливался. Не мог вспомнить, когда на самом деле успокаивался, потому что успокоиться означало быть неподвижным, а быть неподвижным означало, что он теряет минуты, секунды... всё время жизни. Иногда ему казалось, он видел, что люди так пропадали: в углу автобусной остановки, ожидая, ожидая чего-то, что сами не могли выразить.
Мерлин никогда не ждал. Он не любил думать про ничто, про неподвижность, неопределённую тяжесть в квадратиках календаря и тиканье метронома. Он ввязывался во что-то чаще, чем забывал принять половину эссенций (лекарств с непроизносимыми названиями), и как правило Уилл отговаривал его, заставлял считать, считай, Мерлин, раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, раз-два-три...
Для Мерлина любовь не имела ни времени, ни срока, ни продолжительности жизни. Она не росла и не спешила, не медлила и не торопилась. Просто существовал день, и уверенная линия горла Артура, его неулыбчивое лицо, его опытные пальцы и музыка, такая насыщенная, что касалась каждого уголка души, Мерлин чувствовал это: звук слишком высокого совершенства, жаждущий освобождения. Это просто было, потому что любовь не ждала, она просто словно заключила Мерлина в тесные объятия, сдавила грудь, но так удивительно теплотеплотепло.
Но быть влюблённым ощущалось как ждать и догонять одновременно. Это означало чувствовать избыток воздуха и удушье, быть потерянным и быть обретённым, а сердце постоянно билось неровно. Если бы кто-нибудь спросил, почему Мерлин влюбился в Артура Пендрагона, он бы не смог сказать. Если бы кто-нибудь спросил у его рояля, почему Мерлин влюблён в Артура Пендрагона...
Ну.
Тот бы рассказал чудесную историю.
*
Они встретились с Киллианом Гарретом на следующей неделе, в августовский вечер, полный листьев и колючего ветра, острого, как беспорядочные акценты у Прокофьева. Гаюс освободил Мерлина от дневных занятий, сказав, что гордится тем, как тот использует возможности.
Артур, по непонятной причине, не выгнал его, несмотря на дальнейшие споры по поводу репертуара. Мерлин возился с музыкальной системой автомобиля, пытаясь найти нужный трек, в то время как Артур вёл машину к студии звукозаписи за пределами Сиднея. Это было целое путешествие - юноша никогда раньше не путешествовал.
- Ты прекратишь это? - бросил Артур, перехватив запястье Мерлина, когда тот снова попытался поменять трек. - Это отвлекает. И раздражает.
- Хорошо, - сказал Мерлин, и Артур отпустил руку.
Мерлин чувствовал там, где их кожа соприкоснулась, тепло и пульсацию до конца поездки.
Студия занимала часть большого здания, парковка располагалась около парка, полного молодых дубов и диких цветов. Мерлин чихнул, выходя из машины, и Артур нахмурился, как будто он совершил преступление. Юноша это проигнорировал, вытянул сумку, содержавшую ноты и плюшевого Артура, и закинул на плечо.
- Если ты мёрзнешь, почему не носишь куртку? - спросил Пендрагон, закрывая автомобиль. Хрустя гравием, они направились к центральному входу, со стеклянными дверями и абстрактными архитектурными украшениями.
- Я не мёрзну, - пояснил Мерлин, подавляя второй чих. - Просто у тебя в машине слишком тепло.
Артур закатил глаза и поправил галстук. Он нарядил аккомпаниатора «прилично», сообразно случаю, хотя тому удалось избежать ношения галстука (ужасной штуки), пришлось надеть один из Артуровских джемперов вместо пиджака. Он был голубовато-зелёный, с логотипом, вышитым на левой стороне груди, и рукава оказались слегка длинноваты. Однако шерсть пахла одеколоном Артура и была удивительно мягкой. Мерлин задумался, где бы ему добыть такой материал, чтобы сделать джемпер для плюшевого Артура.
Он вошёл в здание следом за Пендрагоном, который прошествовал прямо к столу администратора и сунул визитку в стеклянное окошечко. Мерлин принялся разглядывать картину на стене. Похоже было, что два человека переплетаются вокруг гобоя, если склонить голову набок и закрыть один глаз. Или это была улитка? Французская живопись?
- Мерлин, хватит глазеть, иди сюда, - приказал Артур, властно поманив аккомпаниатора, словно тот был собакой. Мерлин нахмурился, но сделал так, как велено, и увидел, что Артур нажимает кнопку вызова лифта «вниз».
- Зачем нам вниз? Я думал, мы на нижнем этаже, - удивился Мерлин, про себя называя зажигающиеся и гаснущие цифры.
- Затем, видимо, что там офис Киллиана, - ответил Артур.
- В метро?
- Там, куда обычно указывает стрелка «вниз».
Мерлин надулся.
Лифт открылся со звоном, и они вошли внутрь. Юноша заметил, что Артур вцепился в воротник, едва двери закрылись. Зеркала повторили движение.
- Что случилось?- спросил он.
Руки Артура повисли, глаза закатились.
- Никогда не любил тесных пространств, - пробормотал он.
- Но ты живёшь на верхнем этаже, - смущённо сказал Мерлин. - Ты ездишь в лифте каждый день.
- Ну, мой лифт побольше этого, - сварливо ответил Артур. Его челюсти крепко сжались. - И у меня в квартире окно во всю стену, да будет тебе известно.
Кажется, бессознательно, Артур снова потянул воротник, ослабляя галстук. Когда он сглотнул, Мерлин проследил за движением адамова яблока. Голубые глаза наблюдали за цифрами, загоравшимися над дверью. Артур выглядел таким жалким, что юноша быстро обнял его за талию. Лифт со звоном остановился и Мерлин вывалился в полутёмный коридор, проигнорировав ошалелое выражение лица спутника.
Полчаса спустя.
- ... две стороны одной монеты, - повторил Киллиан в десятый раз. - Вам, Пендрагон, не раскрыть всего потенциала без вашей второй половинки.
Мужчина кивнул в сторону Мерлина, который смущённо заёрзал на стуле. Артур, казалось, готов был выпрыгнуть из окна, и его только ещё больше раздражало отсутствие такового.
- Да, но мы не сможем записать десять треков за ближайшие два месяца. У меня концерт в Филармонии, а у Мерлина занятия. Вот почему, - Артур показал пометки на репертуарном списке, - я думаю, мы должны сократить количество до шести. Иначе нам понадобится ещё два месяца, без учёта записи второго альбома.
- Э-э-э, - протянул Мерлин в глубокой задумчивости, - я могу выучить эти пьесы за два месяца. Мне кажется.
Артур приказал ему взглядом заткнуться сию секунду, прежде чем снова повернуться к Киллиану.
- Контракт с нашей организацией рассчитан на два альбома, - сказал Киллиан, переплетая пальцы на столе, подобно киношному злодею. Мерлин закусил губу, думая, что имеется в виду под «организацией». Он, если честно, слегка растерялся. Хотя бы Артур понимал, что делает.
- Три месяца, исключая сольные номера, - настаивал Артур. - И я хочу, чтобы эти поправки были внесены.
Киллиан Гаррет откинулся в кресле, кожа скрипнула при его движении. Повисло долгое молчание.
- Хорошо, - согласился он в конце концов.
Артур резко встал, и Мерлин последовал его примеру, с испугом выходя из оцепенения.
- Пришлите мне контракт, и я верну его до конца недели, - сказал Пендрагон. Киллиан продолжал сидеть, лицо его скрывала полутень. Освещение в офисе действительно ужасное, подумал Мерлин, незаметно шаря в темноте, чтобы проверить, не пропал ли телефон из кармана. Они были уже у двери, когда Киллиан загадочно произнёс:
- Я до сих пор никогда не ошибался.
Артур хмыкнул и открыл Мерлину дверь.
Юноша зажмурился, когда прибывший лифт открылся со звоном, свет был слишком ярок после путешествия в подземелье. Они миновали холл, и Мерлин чихнул, выходя наружу, в позднее солнечное утро, под ветер, вызывающий дрожь. Артур цокнул языком, снял пиджак и сунул его под нос аккомпаниатору.
- Надень, - приказал он, и Мерлин был вынужден подхватить пиджак прежде, чем тот упадёт на тротуар.
- Я не девчонка! - запротестовал он.
- Ну да, - согласился Артур. - Ты бестолочь. А теперь надевай.
Ворча, Мерлин сунул руки в рукава и натянул пиджак. Как он и предполагал, вещь была широковата в плечах, однако ещё хранила тепло Артура и лацканы отлично защищали от ветра. Мерлин запахнул их.
- О боже, - покачал головой Артур. - Ты выглядишь таким идиотом.
Мерлин показал язык и подобрал сумку, которая стояла на земле, пока он воевал с Артуровским пиджаком. Было гораздо теплее, чем час назад, солнце сияло в лазурном небе, белые облака кое-где были разбросаны по нему, как клочья сахарной ваты. Мерлин чуть не вошёл в фонарный столб, потому что запрокинул голову, любуясь на небо. Он увернулся в последний момент и вместо этого вошёл в Артура.
- Что за... Честно говоря, Мерлин, - сказал тот, - я думал, у пианистов должна быть координация получше.
- Прости, - весело бросил Мерлин.
Машина приветственно бикнула, юноша уселся на переднее сиденье, расстегнул сумку и принялся рыться в ней, разыскивая припрятанный шоколад, пока Артур шёл к водительскому месту. У Мерлина положительно был ещё один «Кит-Кат» в переднем кармане, ставшийся со вчерашнего обеда. Не найдя плитки «Кит-Ката», Мерлин продолжил раскопки, выложив между ног на сиденье обрывки ксерокопий, камешек странной формы и два ластика. Артур завёл мотор.
- Ищешь сокровища? - спросил он с кривой улыбкой, выводя машину со стоянки.
- Да, - сказал Мерлин, полузарывшись в сумку. Он убрал с дороги плюшевого Артура и наконец нашёл шоколад. Победно вытащил его наружу и предъявил: - Смотри! Еда!
Артур послал ему взгляд, говоривший «ах, неужели». Сарказм очевидно сквозил в молчании. Мерлин проигнорировал это и сорвал красную обёртку, запах шоколада и вафель быстро наполнил внутренности автомобиля. Мерлин откусил большой кусок и застонал в экстазе, поглубже усаживаясь на сиденье, готовясь к поеданию батончика со всем заслуженным вниманием. Уголком глаза он заметил, что Артур посмотрел на него странно, коротко и... насмешливо?
- ... хочешь кусочек? - запоздало спросил Мерлин с набитым ртом. Он протянул шоколад в резком порыве любви, удерживая его у губ Артура. Тот фыркнул.
- Господи, Мё... Я веду!
Мерлин пожал плечами и откусил ещё.
- Не кроши на обивку, - бросил Артур, впившись глазами в дорогу. - И на меня, раз уж на то пошло.
Мерлин нахмурился, переведя глаза с «Кит-Ката» на Артура.
- Я даже не приближался к тебе, задница, - заявил он, откусив погромче, в подкрепление слов. Артур ухмыльнулся. Нет, он правда ухмыльнулся!
- Я имел в виду вон того меня, - Пендрагон взглядом указал на Мерлиновскую сумку. Юноша проследил взгляд и обнаружил плюшевого Артура, таращившегося прямо на него, с лицом, усыпанным вафельными и шоколадными крошками. Мерлин поглядел снова на Артура-старшего и почувствовал, как лицо горит.
- Я... ты... если... - залопотал Мерлин, не уверенный, понравилась Артуру его уменьшенная копия или нет. Хотя он действительно ухмылялся, широкой самодовольной ухмылкой задницы, кривившей губы, более близкого к улыбке выражения Мерлин ещё у него не видел.
Поддавшись порыву, юноша схватил плюшевого Артура и потыкал последним куском батончика в его ротик, кусочки шоколада и вафельные крошки полетели во все стороны. На личике осталась коричневая полоса, и Мерлин дал игрушке подзатыльник, как хотел порой дать настоящему Артуру-Эгоистичной Заднице. Рядом с ним большой Артур издал что-то вроде смешка, который перешёл в настоящий смех, короткий и громкий, наполнивший Мерлина теплом, словно он вдохнул солнечный свет.
Он запихал плюшевого Артура обратно в сумку, а потом покидал все свои ноты, мелочёвку и камушки смешной формы сверху. После этого застегнул молнию и поставил сумку на пол.
Остаток пути они сидели в уютном молчании.
*
Поскольку Мерлин остаток дня был свободен, а Артур выглядел ненормально НЕзанятым, они вернулись в студию Артура. В конце концов, гость предполагал, что они идут туда (возможно, для ежедневного спора, является ли Бетховен абсолютно пустой тратой времени или не совсем пустой тратой времени), когда Артур нажал другую кнопку лифта и тот остановился на три секунды раньше, чем обычно.
- Ой... - вырвалось у Мерлина.
Артур открыл дверь, звеня ключами.
- Это здесь я живу, идиот, - сказал он, распахивая дверь и разуваясь. Мерлин поглядел на ряд кожаных туфель, почти таких же, как на Артуре, расставленных вдоль полочки. Они все были завёрнуты в пакеты. Юноша бросил кроссовки посредине коврика, только чтобы посмотреть, что же будет. Артур покосился на него, но ничего не сказал.
- Шлёпки вон там, - махнул хозяин дома, прежде чем скрыться за углом. Мерлин выбрал тапочки в красную клетку и пошёл на звук шагов Артура.
Квартира оказалась такой же, как и студия, то есть безукоризненно аккуратной. Она могла бы быть и более домашней. Хоть чуть-чуть. Кухня была побольше, целую стену занимала изогнутая панель из тёмного полированного дерева. Мерлин устроился возле барной стойки, на одном из высоких стульев, чтобы лучше осмотреть комнату.
Как и студия, квартира была свободной планировки. Кухня перетекала в столовую, а она в то, что Мерлин рассматривал как гостиную. Два дивана углом стояли напротив плазменной панели. Ещё имелся журнальный столик, выглядевший так, словно мигрировал из студии, пара книжных полок и колонки, закреплённые на потолке. Несколько акварелей висели на белых стенах, всполохи синего и зелёного. Мерлин заметил стопку журналов около дивана, в ярких и гладких обложках, нечитанных. Он оглянулся, чтобы спросить Артура, не завалялось ли здесь случайно еды, и обнаружил кухню пустой. Артур, казалось, исчез. На его месте стояла большая банка шоколадных трюфелей. Большая банка неохраняемых шоколадных трюфелей. Мерлин быстро огляделся, чтобы удостовериться в отсутствии Артура, прежде чем нырнуть под барную стойку.
Банка была большая, цилиндрическая, сделанная из тяжёлого стекла и закрытая пробковой крышкой. Мерлин поддел ногтем защёлку, и она открылась с громким хлопком. Трюфели пахли чарующе. Запах насыщенного тёмным какао и сливками шоколада сгустился и поплыл в воздухе, и Мерлин счастливо вдохнул. Скользнув рукой в банку, он выудил гладкий круглый трюфель и бросил его в рот. Юноша жевал, перекатывая шоколад из-за одной щеки за другую, наслаждаясь богатым вкусом. Рано или поздно всё кончается. Мерлин оглядел комнату. Конечно, ничего не случится, если он возьмёт ещё один...
Три минуты спустя Мерлин сбился со счёта. Его рука слегка застряла, когда он пытался выловить трюфель из белого шоколада, спрятавшийся на дне банки. Мерлин чуть не свалился с высоты стула, когда Артур появился из ниоткуда и сказал:
- Мё-ё-ёлин! Как ты думаешь, что ты делаешь?
- Гах! - выдохнул Мерлин, высвободив, наконец, руку. Артур подхватил едва не упавшую на пол банку. Гость заморгал.
- Кто тебе разрешил это есть? - спросил Артур, захлопнув крышку, и строго глянул на Мерлина. Тот был поражён: он никогда бы не подумал, что Артур любит шоколад. Любители шоколада обычно намного счастливее. Это было не личное мнение Мерлина, это был Научный Факт. Он переводил виноватый взгляд от трюфелей к Артуру.
- Извини, - юноша облизал пальцы. - Я не удержался.
Артур поставил полупустую банку на верхнюю полку, потом обернулся, уперев руки в боки. Одет он был не так, как десять минут назад, он сменил брюки и снял галстук, и Мерлин вдруг вспомнил, что на нём всё ещё джемпер Артура. Ох.
- Я их берёг, - сказал Пендрагон. И надулся?
- Для меня? - улыбнулся Мерлин.
Артур закатил глаза.
- На случай, если тебе понадобится больше сахара.
Мерлин таращился на джинсы, футболку и руки. Артур рылся в холодильнике, раскладывал на кухонном столе коробки и пакеты. Головка сыра, травы и перец в блестящих бутылочках, штучки, название которых Мерлин вряд ли мог припомнить. Он слишком занят был, принимая во внимание, что Артур вернулся в футболке. В самой футболке не было ничего примечательного, кроме того, что футболка делала Артура другим человеком. Или это из-за того, что Мерлин никогда не мог сопротивляться тому, кто управлялся на кухне. С едой.
- ... ты уже в кому впал? - сказал Пендрагон, щёлкая пальцами перед его лицом. - Тогда выметайся в гостиную.
- Футболка, - произнёс Мерлин отчётливо.
Артур замер над полуразвёрнутой упаковкой.
- Что-что?
- Ну, я подумал, зачем ты переоделся? - поправился Мерлин.
Артур обвёл жестом разложенные продукты.
- Чтобы готовить, - пояснил он. «Естественно» подразумевалось, само собой.
- Ты мог бы просто закатать рукава, - услужливо предложил Мерлин.
Артур задрал брови.
- Но тогда у меня бы все рукава помялись. Не катит.
- Но ты бы мог поесть быстрее, не тратя время на переодевание.
Артур уставился на него.
- Иди в гостиную, сядь и смотри телевизор, - приказал он, помолчав.
- Я думал, мы будем обедать! - запротестовал юноша.
- Я приготовлю обед. У меня займёт минимум двадцать минут сообразить что-нибудь из этого всего, поэтому иди, избавь меня от соблазна отравить тебя, чтобы ты точно замолчал.
Мерлин разинул рот от удивления. Он даже вскочил со стула.
- ТЫ УМЕЕШЬ ГОТОВИТЬ?!
*
- Мерлин.
- Хммм уммм.
- Ты ничего не сказал за последние десять минут.
- Ммм.
- Это довольно пугающе.
- А можно ещё кусочек кеееекса?
- Это киш.
- Угуммм, ммм.
*
Когда они сделали первую запись на студии («Каприз», оба играли так, словно знали друг друга и играли вместе всю жизнь), Артур достал Мерлину три трюфеля из заветной банки. В качестве взятки, чтобы держать его в форме, конечно. То есть так сказал Артур. Мерлин особенно не слушал, слишком занятый поглощением шоколада. По приезде в студию он мог чувствовать только этот вкус, только этот запах.
А потом там были только рояль и скрипка, Артур и Мерлин, мерлиниартур, как одно из этих итальянских слов, означающих кантабиле, или нежность, или...
- Мерлин, соберись! - сердился Артур.
Аккомпаниатор рассыпал шестнадцатые как смех. Вскоре Пендрагон, казалось, почти расслабился, плечи расправились и откинулись назад, когда он разыгрался как следует. Мерлин смаковал моменты, когда Артур ловил его взгляд и быстро отводил глаза, когда музыка разрасталась и юноша чувствовал, то же происходит и с его сердцем. У пьесы был вкус шоколада, нежный и прекрасный, полный чувств, которые Мерлин не мог и не хотел описывать.
Густав Малер
ПЯТЬ
*
Согласно нашим исследованиям, расходы на лечение больных М. составили в среднем $13.300, от $6.200 при лёгкой до $43.300 при тяжёлой форме заболевания в течение 1996 г. Для всех пациентов около 47% занимают расходы на госпитализацию. Прочие расходы распределяются между ДНКазой (пульмизим) (18%) , посещениями клиники (12%), амбулаторно принимаемыми антибиотиками (10%) и прочими лекарствами (13%). При лёгочной или сердечной трансплантации общие расходы превысили $500.000.
Журнал «Педиатрия», № 6 (103), июль 1999 г., стр. е72
*
Когда Мерлин вернулся домой, он обнаружил отсутствие Моцарта и Вольфганга. Там, где обычно стояла клетка, зияло пустое место. Юноша испытал минутную панику, прежде чем вспомнил, что Уилл что-то говорил о том, будто Гвен ухаживала за попугайчиками, пока он был в больнице.
Рояль, кажется, потянулся к хозяину, приветствуя, басы и верхние ноты завибрировали, когда музыкант сел перед инструментом и положил любящие руки на крышку. Мерлин играл несколько часов, играл, пока за окном не село солнце, словно в фильме, пущенном задом наперёд. В эту первую ночь юноша заснул лицом на клавиатуре, ему снилась сцена и пустые ноты.
Мерлин проснулся среди ночи, с ноющей шеей, закашлявшись от неудобной позы. Включив свет, он долго смотрел в никуда.
Потом нашёл карандаш и зачеркнул в календаре десять дней. Это казалось тоже просмотром фильма, это был ритуал, привычка. Сценарий расписан поминутно и распланирован до конца. Мерлин погасил свет и вернулся к роялю.
*
«Гран Эшель», Сидней
Прошла неделя с тех пор, как Мерлин вышел из больницы, прежде чем он смог вернуться к работе. Уилл для надёжности отправился в ресторан и рассказал Моргаузе о «смертельной болезни» друга. Пианист был отправлен домой с несколькими резкими словами, парой французских ругательств и четвертью черничного чизкейка. По дороге домой у него с Уиллом вышла ссора, кончившаяся тем, что Мерлин хлопнул дверцей автомобиля и чуть не споткнулся о бордюр.
Наконец он решил, что уже в порядке. Напичканный антибиотиками, добавками и прочим в количествах, способных вызвать анафилактический шок, Мерлин снова очутился перед милым роялем, под сияющей люстрой, и как прежде играл мелодии Шопиньского, ноктюрны, похожие на мотивы свирели, и джаз, который медленно вальсировал между круглых столиков ресторана. Он позволил пальцам следовать за основным мотивом, грезя наяву, аккорды были предсказуемы и прелестны, как Шагал. Мерлин мог играть, что ему угодно и как ему угодно, потому что никто не требовал...
...кроме самого Мерлина. Юноша поглядел на собственное лицо, отражавшееся между золотыми буквами, и... смутился. На самом деле, он исполнял имитацию Партиты Артура, ноты выходили чёткими и раздельными, но звучали только вполовину так прекрасно, как на скрипке. Цвета ресторана мерцали, модулировали, и Мерлин нахмурился, собираясь.
Рояль вздохнул, когда музыкант перешёл к следующей части Баха.
Мерлин понял, что заиграл пьесу автоматически, как уже случалось, когда он думал об Артуре чересчур много. А это происходило постоянно в последние дни, к ужасу Уилла и смущению Ланса. Юноша перестал бороться за Бетховена и играл так, как настаивали компании по звукозаписи: только написанное, не больше. Он равнодушно отреагировал, когда маэстро взялся за него со всей энергией и решимостью, что позволило пройти оставшиеся три части за два дня.
- Ну, - сказал Гаюс, шевельнув бровями, - не могу сказать, что изменилось, но хвалю.
Мерлин не разговаривал с Артуром с той самой встречи в больнице, больше недели тому назад. Юноша понял, что время, не проводимое за роялем, поделилось на минуты, отданные необходимые вещам, таким, как сон, и минуты одиночества, почти отчаяния. По дороге домой он проигрывал репертуар на айподе, пока пьесы не превращались в равномерный шум волн, набегающих на берег.
Мысли обращались к Артуру в странные моменты, когда Мерлин заметил, что партия Ланса написана в ля-мажоре, когда он услышал звучание партиты Баха, роясь в стопке нот, а также едва стоило наткнуться на метроном. Он позвонил бы Артуру, если бы не посеял свой телефон со всеми контактами. Не хотелось снова спрашивать Гаюса, особенно после того, как Маэстро подарил Мерлину долгий сочувственный взгляд и похлопал по спине, когда тот вернулся из больницы.
Пианист жестоко играл с фа-мажором, наматывая круги вокруг мелодии, подобно тому, как его мысли ходили кругами. Вокруг него, подпевая левой руке, звенели посуда и столовое серебро.
Артур приходил поглядеть на него.
Может, Пендрагон и не был так сердит. При мысли об этом словно пузырёк надежды, хранившийся в груди Мерлина, начал расти. Юноша не мог не продолжить эту мысль: Артур же пришёл его повидать, так вот что он имел в виду, когда сказал, что они скоро увидятся?
Предположение наполнило душу пианиста теплом, и он позволил роялю позвенеть верхним до, прежде чем двинуться обратно вниз.
Потом его вдруг осенило, что у Артура же был его номер, и наверняка Пендрагон хотел бы забыть про незадачливого аккомпаниатора на веки вечные. Он не смог дозвониться, потому что Мерлин посеял мобильник, и мог подумать, что Мерлин игнорирует его по каким-то причинам, и тогда возненавидел Мерлина и решил, что больше никогда не заговорит с ним (ПОШЁЛ ВОН! Разветысегодняужененатворилдоста...) и тогда...
Музыка резко оборвалась. Музыкант смутно осознал, что разговоры стихли, зал замолчал вместе с роялем. Пальцы замерли в середине такта, приготовившись к следующему аккорду. От паники в груди поселилось что-то холодное и тяжёлое, как понимание. Это заставило Мерлина рыться по карманам в поисках ингалятора.
Кто- то тронул юношу за плечо, и он обернулся, задержав дыхание. Рядом стояла женщина чуть старше двадцати. На ней было мерцающее вечернее платье, жемчуг охватывал шею и поблёскивал в густых чёрных волосах. Мерлин обратил внимание, что у незнакомки рука в гипсе, но это её совсем не портит.
- Всё хорошо? - спросила женщина, кладя руку ему на плечо. Музыкант заметил пустое сиденье, напротив которого сидел её спутник.
Мерлин быстро кивнул с лёгкой улыбкой.
- Уверен? - переспросила она.
- Я в порядке, - сказал Мерлин. - Извините за перерыв.
- Ничего, я решила, что стоит подойти и проверить.
Юноша почувствовал, что краснеет от смущения, и полуобернулся к клавиатуре.
- Исполнить что-нибудь для вас? - предложил он.
Незнакомка на минуту задумалась над вопросом, потом попросила:
- Шопен, ноктюрн ми бемоль мажор, - тоном, по которому Мерлин понял: она знает, о чём говорит.
Женщина улыбнулась ему на прощанье, взмахнув ресницами, прежде чем вернуться к своему столику. Пианисту казалось, что он что-то смутно припоминает, и несколько мгновений он просто смотрел, как шёлк и длинные тёмные волосы перетекают, пока незнакомка садится.
Мерлин вернулся к роялю.
*
На следующий день Мерлин столкнулся с Артуром около консерватории.
Он только что вышел от Гаюса. Уилл заканчивал мастер-класс в два тридцать, самое время перекусить. Они как раз шли от учебного корпуса к студенческой столовой, когда Мерлин заметил стоявшую у входа фигуру, золотые волосы сияли на вечернем солнце, тёмный джемпер, контрастирующий с пёстрыми нарядами студентов, казался таким знакомым...
- Это моя сумка! - воскликнул юноша, едва друзья подошли к стеклянным дверям, и прежде чем Уилл успел остановить его, распахнул створки рывком и бросился вниз по каменным ступеням. Мерлин бы врезался в Артура с разбегу, если бы тот не заметил приближения и не отошёл предусмотрительно с дороги. Поэтому он пролетел мимо и чуть не свалился с последней ступеньки.
- Артур! - Мерлин споткнулся о собственные шнурки, когда попытался повернуться слишком быстро. Его грудь тяжело справлялась с задачей дыхания, он запыхался, пробежав даже короткое расстояние. Не бегай, всегда твердила ему мать, ты себя погубишь, никогда не бегай. Если бы ещё сын следовал этому совету!
- У тебя моя сумка! - Мерлин просиял. Все предыдущие раздумья о том, что Артур его ненавидит, испарились, потому что какая ненависть, если Артур здесь.
- Я... э... подобрал её. В театре, - сказал Артур немного неловко. Он поднял сумку за ремень, Мерлин принял её с благодарностью, открыл верхний карман и завопил от радости, найдя внутри свой побитый мобильник.
- Спасибо!
Артур откашлялся.
- Всегда пожалуйста, - пробормотал он. - Слушай, есть кое-что, нам надо обсудить...
- Какого чёрта ты здесь делаешь? - сердито рявкнул Уилл, останавливаясь рядом с ними. - Проваливай!
- Он просто принёс мою сумку, - попытался успокоить друга Мерлин, глянув на него и сожалея, что тот перебил Артура. Юноша считал, что между столь давними друзьями должна была установиться телепатия, и хотел бы передать: перестань тупить и позволь нам с Артуром отчалить в сторону заката.
На самом деле он посмотрел на Уилла так строго, как мог.
- У тебя Мерлиновские шмотки? А что ты так долго их не возвращал? - спросил Уилл, скрестив руки на груди.
Артур почему-то глянул смущённо и виновато, яркий румянец залил его щёки.
- Я был очень занят, у меня не хватало времени. Не могут же все быть бесталанными студентами.
При этом Мерлин нахмурился. Артур как был задницей, так и остался. Уилл ощетинился.
- Это кого ты назвал бесталанным? - начал он, снимая скрипичный футляр с плеча. - Где бы ты был без папочки? А?
Глаза Артура опасно зажглись, а выражение лица изменилось так быстро, что Мерлин удивлённо заморгал.
- По крайней мере, мой отец не губил карьеру, корча из себя шу...
Мерлину было достаточно.
- Прекратите! - закричал он, схватив за руки готового броситься вперёд Уилла. - Просто заткнитесь, вы оба!
Артур скрестил руки, презрительно задрал брови, а Уилл выглядел готовым к убийству. Мерлин вздохнул, прижал сумку к груди, включил телефон и сунул в карман.
- Спасибо, что вернул мою сумку, - сказал он Артуру, который расцепил руки и повернулся спиной к Уиллу. - На чём мы остановились?
Голубые глаза Артура могли прожечь дыру в Уилле, когда он обернулся.
- Я хотел кое-что обсудить с тобой, - произнёс он, тем не менее, мирным, непривычным Мерлину тоном. - Здесь есть место потише? - Артур указал на бегающих вокруг студентов.
- Кафетерий, - предложил Мерлин с надеждой, мечтая о куске яблочного пирога.
Артур фыркнул, сунул руки в карманы.
- Веди.
Юноша просиял и наступил Уиллу на ногу, чтобы тот заткнулся.
*
Мерлин заметил, что Артур разглядывает еду с отвращением. Он подвинул поднос поближе и с удовольствием впился в горячий, только что разогретый в микроволновке пирог. Пендрагон испуганно ахнул.
- Ты представляешь, насколько это нездорово? - спросил он, обводя рукой поднос, тогда как Уилл, присев рядом с ними, старался произвести как можно больше шума. Мерлин воткнул соломинку в пакет молока (клубничного) и сделал длинный глоток. - Не говори мне, что ты питаешься так каждый день!
- Оно кальций содержит, - сказал Мерлин, оправдываясь.
- А также сахар и консерванты, - заявил Артур, как настоящая задница, какой, собственно, и был. - А это! - он вырвал у Мерлина остатки пирога. - Совершеннейший мусор! Погляди на эту выпечку! Если это возможно назвать выпечкой!
Мерлин попытался отобрать еду, но Артур сгрузил в пакет пирог и всё остальное, свернул его и аккуратно закинул в мусорный бак на противоположном конце помещения. Юноша вскочил.
- Что ты творишь! - завопил он в ужасе. - С моей едой!
- Она в помойке, там, где ей место, - произнёс Артур наставительно. - Ешь бутерброд.
Мерлин обернулся к Уиллу с круглыми от неверия глазами.
- Ты видел, что сейчас было? - спросил он.
Уилл фыркнул.
- Так тебе и надо, сам пригласил его на обед, - улыбнулся он злорадно.
- Сядь, - сказал Артур Мерлину, игнорируя слова Уилла. - У меня есть к тебе предложение.
Уилл поперхнулся колой.
- Опять собрался его поиметь? - парень поставил банку на стол.
Артур поглядел на него с жалостью.
- Моё предложение другого рода, Уильям.
Мерлин медленно сел, бросив пару тоскливых взглядов на мусорное ведро. Его пирог! Артур выкинул его пирог! Может, он совсем недооценивал Артура, и тот был страшным и ужасным человеком, издевающимся над едой!
- О чём ты? - спросил Мерлин.
- Вчера со мной связался Киллиан Гарет, - пояснил Артур, подобравшись на стуле, сразу становясь ужасно деловым. - Если кратко, он хочет сделать запись, двадцать четыре произведения.
- ... это круто? - предположил Мерлин.
- Они небольшая фирма, я знаю, - продолжил Артур. - И обычно я не соглашаюсь... Ну, они имеют определённое влияние среди критиков. Ты только послушай: Киллиан особо настаивал на тебе в качестве аккомпаниатора.
Мерлин вылупился на Артура, моментально забыв про бутерброд.
- На мне?
- Да.
Повисло молчание. Уилл шумно ел, в молчании сверля взглядом Мерлина. Мерлин чувствовал, словно между горлом и желудком завязался узел. Он пытался понять, насколько хороша новость, но не мог разобрать выражения лица Артура. Юноша пытался отвести от Пендрагона взгляд, но не смог.
- Я сказал Киллиану, что спрошу тебя, - Артур откинулся на пластиковом стуле.
- Ты хочешь, чтобы я аккомпанировал? Тебе? - спросил Мерлин смущённо.
- Именно это, блядь, он и сказал, или нет? - нахмурился Уилл.
- На самом деле, это Киллиан хочет, чтобы ты мне аккомпанировал, - бросил Артур сухо, кивнув Уиллу. И добавил для Мерлина: - Видимо, ему понравилось, как мы работали вместе на концерте.
- Но я думал, ты не захочешь... но я... - Мерлин запнулся. Он помолчал и поинтересовался неуверенно: - Разве ты на меня не сердишься?
- Это было бы непрофессионально, - туманно ответил Артур, надев маску безразличия.
- Ага, - согласился Мерлин, запутавшись ещё больше, чем раньше. Но от облегчения чуть не упал со стула. - Ох.
- У меня есть список обязательных произведений, - сказал Артур. - В основном, играть мы будем вместе, но есть и сольные треки, и некоторая свобода, единственное условие Киллиана - чтобы за роялем был ты.
- Ох, - вздохнул Мерлин, всё ещё ошеломлённый.
- Это не ответ, - заметил Артур.
Уилл ткнул в макароны вилкой так злобно, что пластиковый зубчик отскочил и упал на тарелку.
- Да! - сказал Мерлин, улыбнувшись так широко, что лицо заболело. - Хорошо. Да, я думаю, хм.
Артур кивнул и поднялся.
- Сколько ему заплатят? - требовательно спросил Уилл.
*
Мерлин успешно справлялся с волнением всю дорогу до дома, что счёл триумфом решительности и силы воли, достойным удивления. Он ворвался в квартиру и рывком открыл сумку, вытащил ноты и шлёпнул их на крышку рояля. На дне лежал плюшевый Артур, немного помятый, но целый и невредимый, и юноша прижал его к груди.
- Я бы не смог сделать другого, - сказал кукле Мерлин. - Ни одна игрушка тебя не заменит.
Плюшевый Артур, кажется, улыбнулся в ответ, намёк на это читался в изгибе его бровей. Мерлин разгладил пиджачок, который тот носил, и заметил, что под одеждой приклеена записка. Вытащив жёлтую бумажку, Мерлин перевернул её нужной стороной вверх. У него чуть глаза не вылезли из орбит. На листке от руки было написано:
Помой меня.
*
Может быть, я насмотрелся на Мерлина в больнице, а может, просто съехал крышей, думал Артур, разбирая ноты для программы на полу студии. Он задумался над выбором между Бахом и Рахманиновым, и взял обоих. Артур уже дал согласие Киллиану и теперь официально записывал диск с идиотом, испортившим его последнее выступление.
Скорее всего, так и есть. Помешательство, вот что.
У него уже была Беседа с отцом, по телефону, конечно же, и Мерлин уже был уволен. Разумеется, Утер не одобрил бы, что сын начал собственный творческий проект, да ещё в небольшой звукозаписывающей компании, не связанной с Утеровской. Это касалось престижа и репутации.
Артур пролистал предложенный дуэт для фортепиано и скрипки, мысленно дав себе указание позже найти и прослушать запись. Он был не прочь наложить вето на половину предложенного списка, на вещи композиторов, о ком он никогда не слышал, наверняка являвшиеся экспериментальным мусором, который больше никто не хотел записывать. Определённо из того, что нравится Мерлину, подумал Артур, отпихнув очередную порцию нот в стопку возле ног.
Да ещё к тому же, Мерлин прирос к нему украдкой, словно плесень или доброкачественная опухоль. Артур подозревал, что это началось с их первой репетиции, когда Мерлин препарировал Бетховена, и потом сыграл безупречного Листа для закрепления эффекта. Нетрезвая встреча была не в счёт. Но да, Мерлин действовал исподтишка, и раздражал, и обладал тайной властью, умением прирастать к людям. Это произошло так быстро, Артур поймал себя на том, что размышляет, какая у Мерлина любимая еда (помимо сладостей), и всегда ли он так играет, или только когда хочет довести Артура. Он не любил копаться в себе и предпочитал думать о чём-то простом, ясном и действенном. Поэтому списал всё на безумие и шок от увиденного в больнице. Это было, как будто Моргана звонила снова и снова, ощущение дежа вю нарастало, и перед внутренним взором постоянно возникала картина: Мерлин, подключённый к какому-то аппарату и выглядящий таким... маленьким. Артур отложил Шопена в кучку «иметь в виду», чувствуя, как сердце непрофессионально сжимается. Он снова взял Шопена.
Возможно, было не лучшей идеей согласиться на сотрудничество со студентом университета, не представлявшим, что для пиццы берётся чиабатта, и погубившим концерт Артура. Вне сомнений, отец будет вне себя, когда обо всём прознает. Он никогда и ничего не одобряет.
Артур потянулся, достал из кармана мобильник и набрал телефон Мерлина.
*
Мерлин опять потерял мобильный.
- Я клал его прямо здесь! - доказывал он плюшевому Артуру. - И я его, кажется, слышу!
И он слышал. Приглушённый звук звонка шёл откуда-то. Юноша перевернул «грушу» и пошарил в корзине с бельём. Потом вывернул сумку на ковёр, устроив поток пустых фантиков, карандашей и бумажек. На столе, где должен был валяться телефон, было пусто, и Мерлин застонал. Он не мог поверить, что мобильник снова пропал, спустя менее чем двадцать четыре часа после того, как нашёлся. Жизнь была несправедлива.
Телефон перестал звонить.
- Вот зараза! - сказал Мерлин, рухнув на «грушу». Вероятно, это был Уилл.
Телефон зазвонил снова.
- Гах! - выдохнул Мерлин, вскакивая. - Где же он!
В конце концов (через две минуты) мобильник нашёлся в кармане толстовки, которая валялась в куче белья. Вытащив серебристый аппарат, Мерлин раскрыл его и нажал большим пальцем «приём» уже по дороге к уху.
- Уилл?
На том конце повисло молчание.
- Не угадал, - раздался немного раздражённый голос Артура. Мерлин дал задний ход, в прямом и переносном смысле. Он наткнулся спиной на острый угол рояля, издал вскрик боли и чуть не выронил трубку.
- ...всё нормально? - спросил Артур, в то время как Мерлин возился со своим телефоном.
- Да, - сказал он.- В чём дело?
Снова пауза.
- У меня здесь ноты для записи. Я думаю, нам стоит продумать список вместе, чтобы заявить его к понедельнику.
- Идёт, - улыбнулся Мерлин. У него сегодня не было занятий, и уже хотелось придушить Моцарта. Вечер с Артуром представлялся более приятной перспективой. Юноша мысленно пробежался по расписанию автобусов. - Хочешь, чтобы я приехал прямо сейчас?
В трубке раздались звуки шагов и шорох.
- Нет. Я за тобой заеду. Там дождь идёт.
Мерлин глянул в окно.
- И правда, дождь, - сказал он удивлённо.
- Поздравляю, - буркнул Артур, и по голосу Мерлин догадался, что тот закатил глаза. - Увидимся через пятнадцать минут.
- Хо... - начал Мерлин, и Артур повесил трубку. - ...рошо, - закончил он.
*
Машина Артура появилась в час четырнадцать. Дождь громко шлёпал по тротуару около Мерлиновского дома. Мерлину всегда казалось, что дождь похож на аплодисменты, и юноша с трудом удерживался от желания выйти под него и раскрыть рот. Подхватить простуду было бы не лучшим делом, она бы куда как плохо отразилась на способности дышать. Спрятав руки под толстовку, Мерлин метнулся к другой стороне тротуара и сумел открыть дверцу автомобиля, ничего себе не сломав.
- Ты промок, - сказал Артур. Он взял Мерлиновскую сумку и положил на заднее сиденье, пока тот возился с ремнём безопасности и чихал от резкой перемены температуры. У Артура была включена печка, и тепло разлилось по ногам Мерлина. Он осторожно шевельнул пальцами. Определённо, подошва отстала и кроссовок просил каши. Ох.
- У тебя есть зонтик? - спросил Артур, выезжая на дорогу и ныряя в поток. Впервые он не надел пиджак. Белый воротничок рубашки виднелся из-под мягкого джемпера цвета морской волны, а вместо костюмных брюк Артур надел джинсы.
- Мерлин! - окликнул Артур, и тот понял, куда пялится. Он заморгал и быстро отвернулся к своему окну.
- Э-э-э, я не помню, где он, - пробормотал юноша.
- Очень на тебя похоже, - заметил Артур.
- Хм, я считаю, прогулки под дождём освобождают, - пояснил Мерлин, поворачиваясь к нему. - Это очень приятно.
- И очень мокро, - кивнул Пендрагон, уверенно поворачивая за угол и успевая до того, как загорелся красный свет.
- Но это так, или нет? - спросил Мерлин. - Ты когда-нибудь гулял под дождём ради удовольствия?
- Не припомню за собой такого, - ответил Артур, - потому что не имею губительной привычки подставлять свою одежду и кожу под грязную кислотную воду.
Мерлин уставился на него слегка ошарашенно.
- Неудивительно, что ты такой сердитый всё время, - вздохнул юноша, думая о плюшевом Артуре на заднем сиденье.
Плюшевый Артур, постиранный по просьбе Артура настоящего. О боже мой. Мерлин и забыл об этом. Мысль, что Пендрагон знает об игрушке, заставила Мерлина неудержимо покраснеть. Поёрзав на сиденье, он прижался лбом к холодному стеклу.
- Я не понимаю, как плескание в грязной воде способствует счастью, - сказал Артур, сворачивая на подземную парковку.
Мерлин махнул на него рукой.
Флуоресцентные лампы смешивали пятна теней и пятна воды на полу. Артур припарковал машину, задом вписавшись в прямоугольник. Мерлин вытянул сумку с заднего сиденья и открыл дверь. Автомобиль издал смешной звук, когда Артур его закрыл, и двое побрели к лифту.
Два часа спустя Мерлину казалось, что Артур жалеет обо всей затее. Повсюду были разбросаны нотные листы, хронологическая система была нарушена, и Артуровские волосы стояли дыбом от чрезмерных переживаний. Мерлин скрестил руки на груди, решив не отступать.
- А я тебе говорю, - кричал Артур, - этот Шопен того не заслуживает! Он милый, и это всё, ради чего ты его выбрал? Это пустое место.
- Он мне нравится! - настаивал Мерлин, стискивая ноты. - И он вообще не твой, ты, задница! Это мой сольный номер! Я могу выбрать то, что мне нравится, так что вот!
Артур изобразил удушающее движение, глядя на стену за плечом Мерлина. Мерлин стоял на своём.
- Чудесно, - выдавил Пендрагон наконец. - Чудесно. Бери своего проклятого Шопена. Но тогда ты будешь играть этот этюд.
- Нет! - запротестовал Мерлин. - Я не хочу!
- Тогда долой вальс!
- Нет!
Артур запустил руку в волосы, не заметив, что заставил их с одной стороны торчать, как... что-то пушистое. Мерлин посмотрел на стопку нот «принято».
- Ради всего святого, перестань быть таким незрелым. У меня есть определённый опыт в этой области.
- Я хочу играть то, что мне нравится, - заявил Мерлин. - Если хочешь играть то, что не нравится, ради преодоления трудностей, пожалуйста, давай. Но распоряжаться мной направо и налево ты не можешь.
Артур моргнул и на минуту замолчал.
- Я разрабатываю сбалансированную программу, - сказал он наконец. Мерлин фыркнул.
- Нет. Ты подбираешь академическую программу, - он указал на список в руках Артура. - Тебе нравится хотя бы половина этих пьес?
- Да, - ответил Артур, но это прозвучало не очень убедительно. Между бровей у Пендрагона залегла складка, и Мерлину вдруг стало совестно так мучить его. Не стоило вгонять Артура в стресс ещё больше, несмотря на то, что он был задницей немыслимых масштабов.
- Просто позволь мне выбрать несколько милых штучек, - умоляюще произнёс Мерлин, протягивая Артуру ксерокопию скерцо-тарантеллы поверх крышки рояля. - Как насчёт этого?
Артур глянул на «это» хмуро.
- Много блеска и никакого содержания, - бросил он, морща нос.
- Не будь таким субъективным! - воскликнул Мерлин. - Оно звучит чудесно! Я загружу его себе на айпод.
- Я думаю, мне виднее, Мё-ё-ёлин, - сказал Артур.
Мерлин в отчаянии всплеснул руками.
- Это глупо. Ну выпендришься ты. А чего ты ещё хочешь?
- Я не хочу... я не... - залопотал обиженно Артур. - Я музыкант, Мерлин.
- Нет, это не так, - заявил Мерлин без обиняков. - Ты машина. Ты играешь в точном соответствии, ты одержим глупыми вещами вроде пометок о темпе и динамике, как будто это десять заповедей, и как будто считаешь, что музыка играется единственно верным способом. Как записано. Ну, это глупость просто потому, что музыка всегда разная, она предназначена для счастья, а ты вечно играешь как на экзамене и... и... и... и ты никогда не улыбаешься!
Молчание.
- Ты закончил? - произнёс Артур холодно.
Мерлин сглотнул, в горле пересохло.
- Да, - сказал он тихонько.
Артур посмотрел на него как-то странно. Мерлин не мог понять, оценивающе, или недоумевая, или не одобряя. Скорее всего, всё сразу.
- Я буду играть скерцо, если оно так важно для тебя, - продолжил Артур, как будто переставая сопротивляться. - Но только если ты будешь играть этот этюд.
Мерлин долго смотрел на Пендрагона. Потом уступил.
- Ладно, - согласился он.
*
Мерлин не мог вспомнить, когда последний раз останавливался. Не мог вспомнить, когда на самом деле успокаивался, потому что успокоиться означало быть неподвижным, а быть неподвижным означало, что он теряет минуты, секунды... всё время жизни. Иногда ему казалось, он видел, что люди так пропадали: в углу автобусной остановки, ожидая, ожидая чего-то, что сами не могли выразить.
Мерлин никогда не ждал. Он не любил думать про ничто, про неподвижность, неопределённую тяжесть в квадратиках календаря и тиканье метронома. Он ввязывался во что-то чаще, чем забывал принять половину эссенций (лекарств с непроизносимыми названиями), и как правило Уилл отговаривал его, заставлял считать, считай, Мерлин, раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, раз-два-три...
Для Мерлина любовь не имела ни времени, ни срока, ни продолжительности жизни. Она не росла и не спешила, не медлила и не торопилась. Просто существовал день, и уверенная линия горла Артура, его неулыбчивое лицо, его опытные пальцы и музыка, такая насыщенная, что касалась каждого уголка души, Мерлин чувствовал это: звук слишком высокого совершенства, жаждущий освобождения. Это просто было, потому что любовь не ждала, она просто словно заключила Мерлина в тесные объятия, сдавила грудь, но так удивительно теплотеплотепло.
Но быть влюблённым ощущалось как ждать и догонять одновременно. Это означало чувствовать избыток воздуха и удушье, быть потерянным и быть обретённым, а сердце постоянно билось неровно. Если бы кто-нибудь спросил, почему Мерлин влюбился в Артура Пендрагона, он бы не смог сказать. Если бы кто-нибудь спросил у его рояля, почему Мерлин влюблён в Артура Пендрагона...
Ну.
Тот бы рассказал чудесную историю.
*
Они встретились с Киллианом Гарретом на следующей неделе, в августовский вечер, полный листьев и колючего ветра, острого, как беспорядочные акценты у Прокофьева. Гаюс освободил Мерлина от дневных занятий, сказав, что гордится тем, как тот использует возможности.
Артур, по непонятной причине, не выгнал его, несмотря на дальнейшие споры по поводу репертуара. Мерлин возился с музыкальной системой автомобиля, пытаясь найти нужный трек, в то время как Артур вёл машину к студии звукозаписи за пределами Сиднея. Это было целое путешествие - юноша никогда раньше не путешествовал.
- Ты прекратишь это? - бросил Артур, перехватив запястье Мерлина, когда тот снова попытался поменять трек. - Это отвлекает. И раздражает.
- Хорошо, - сказал Мерлин, и Артур отпустил руку.
Мерлин чувствовал там, где их кожа соприкоснулась, тепло и пульсацию до конца поездки.
Студия занимала часть большого здания, парковка располагалась около парка, полного молодых дубов и диких цветов. Мерлин чихнул, выходя из машины, и Артур нахмурился, как будто он совершил преступление. Юноша это проигнорировал, вытянул сумку, содержавшую ноты и плюшевого Артура, и закинул на плечо.
- Если ты мёрзнешь, почему не носишь куртку? - спросил Пендрагон, закрывая автомобиль. Хрустя гравием, они направились к центральному входу, со стеклянными дверями и абстрактными архитектурными украшениями.
- Я не мёрзну, - пояснил Мерлин, подавляя второй чих. - Просто у тебя в машине слишком тепло.
Артур закатил глаза и поправил галстук. Он нарядил аккомпаниатора «прилично», сообразно случаю, хотя тому удалось избежать ношения галстука (ужасной штуки), пришлось надеть один из Артуровских джемперов вместо пиджака. Он был голубовато-зелёный, с логотипом, вышитым на левой стороне груди, и рукава оказались слегка длинноваты. Однако шерсть пахла одеколоном Артура и была удивительно мягкой. Мерлин задумался, где бы ему добыть такой материал, чтобы сделать джемпер для плюшевого Артура.
Он вошёл в здание следом за Пендрагоном, который прошествовал прямо к столу администратора и сунул визитку в стеклянное окошечко. Мерлин принялся разглядывать картину на стене. Похоже было, что два человека переплетаются вокруг гобоя, если склонить голову набок и закрыть один глаз. Или это была улитка? Французская живопись?
- Мерлин, хватит глазеть, иди сюда, - приказал Артур, властно поманив аккомпаниатора, словно тот был собакой. Мерлин нахмурился, но сделал так, как велено, и увидел, что Артур нажимает кнопку вызова лифта «вниз».
- Зачем нам вниз? Я думал, мы на нижнем этаже, - удивился Мерлин, про себя называя зажигающиеся и гаснущие цифры.
- Затем, видимо, что там офис Киллиана, - ответил Артур.
- В метро?
- Там, куда обычно указывает стрелка «вниз».
Мерлин надулся.
Лифт открылся со звоном, и они вошли внутрь. Юноша заметил, что Артур вцепился в воротник, едва двери закрылись. Зеркала повторили движение.
- Что случилось?- спросил он.
Руки Артура повисли, глаза закатились.
- Никогда не любил тесных пространств, - пробормотал он.
- Но ты живёшь на верхнем этаже, - смущённо сказал Мерлин. - Ты ездишь в лифте каждый день.
- Ну, мой лифт побольше этого, - сварливо ответил Артур. Его челюсти крепко сжались. - И у меня в квартире окно во всю стену, да будет тебе известно.
Кажется, бессознательно, Артур снова потянул воротник, ослабляя галстук. Когда он сглотнул, Мерлин проследил за движением адамова яблока. Голубые глаза наблюдали за цифрами, загоравшимися над дверью. Артур выглядел таким жалким, что юноша быстро обнял его за талию. Лифт со звоном остановился и Мерлин вывалился в полутёмный коридор, проигнорировав ошалелое выражение лица спутника.
Полчаса спустя.
- ... две стороны одной монеты, - повторил Киллиан в десятый раз. - Вам, Пендрагон, не раскрыть всего потенциала без вашей второй половинки.
Мужчина кивнул в сторону Мерлина, который смущённо заёрзал на стуле. Артур, казалось, готов был выпрыгнуть из окна, и его только ещё больше раздражало отсутствие такового.
- Да, но мы не сможем записать десять треков за ближайшие два месяца. У меня концерт в Филармонии, а у Мерлина занятия. Вот почему, - Артур показал пометки на репертуарном списке, - я думаю, мы должны сократить количество до шести. Иначе нам понадобится ещё два месяца, без учёта записи второго альбома.
- Э-э-э, - протянул Мерлин в глубокой задумчивости, - я могу выучить эти пьесы за два месяца. Мне кажется.
Артур приказал ему взглядом заткнуться сию секунду, прежде чем снова повернуться к Киллиану.
- Контракт с нашей организацией рассчитан на два альбома, - сказал Киллиан, переплетая пальцы на столе, подобно киношному злодею. Мерлин закусил губу, думая, что имеется в виду под «организацией». Он, если честно, слегка растерялся. Хотя бы Артур понимал, что делает.
- Три месяца, исключая сольные номера, - настаивал Артур. - И я хочу, чтобы эти поправки были внесены.
Киллиан Гаррет откинулся в кресле, кожа скрипнула при его движении. Повисло долгое молчание.
- Хорошо, - согласился он в конце концов.
Артур резко встал, и Мерлин последовал его примеру, с испугом выходя из оцепенения.
- Пришлите мне контракт, и я верну его до конца недели, - сказал Пендрагон. Киллиан продолжал сидеть, лицо его скрывала полутень. Освещение в офисе действительно ужасное, подумал Мерлин, незаметно шаря в темноте, чтобы проверить, не пропал ли телефон из кармана. Они были уже у двери, когда Киллиан загадочно произнёс:
- Я до сих пор никогда не ошибался.
Артур хмыкнул и открыл Мерлину дверь.
Юноша зажмурился, когда прибывший лифт открылся со звоном, свет был слишком ярок после путешествия в подземелье. Они миновали холл, и Мерлин чихнул, выходя наружу, в позднее солнечное утро, под ветер, вызывающий дрожь. Артур цокнул языком, снял пиджак и сунул его под нос аккомпаниатору.
- Надень, - приказал он, и Мерлин был вынужден подхватить пиджак прежде, чем тот упадёт на тротуар.
- Я не девчонка! - запротестовал он.
- Ну да, - согласился Артур. - Ты бестолочь. А теперь надевай.
Ворча, Мерлин сунул руки в рукава и натянул пиджак. Как он и предполагал, вещь была широковата в плечах, однако ещё хранила тепло Артура и лацканы отлично защищали от ветра. Мерлин запахнул их.
- О боже, - покачал головой Артур. - Ты выглядишь таким идиотом.
Мерлин показал язык и подобрал сумку, которая стояла на земле, пока он воевал с Артуровским пиджаком. Было гораздо теплее, чем час назад, солнце сияло в лазурном небе, белые облака кое-где были разбросаны по нему, как клочья сахарной ваты. Мерлин чуть не вошёл в фонарный столб, потому что запрокинул голову, любуясь на небо. Он увернулся в последний момент и вместо этого вошёл в Артура.
- Что за... Честно говоря, Мерлин, - сказал тот, - я думал, у пианистов должна быть координация получше.
- Прости, - весело бросил Мерлин.
Машина приветственно бикнула, юноша уселся на переднее сиденье, расстегнул сумку и принялся рыться в ней, разыскивая припрятанный шоколад, пока Артур шёл к водительскому месту. У Мерлина положительно был ещё один «Кит-Кат» в переднем кармане, ставшийся со вчерашнего обеда. Не найдя плитки «Кит-Ката», Мерлин продолжил раскопки, выложив между ног на сиденье обрывки ксерокопий, камешек странной формы и два ластика. Артур завёл мотор.
- Ищешь сокровища? - спросил он с кривой улыбкой, выводя машину со стоянки.
- Да, - сказал Мерлин, полузарывшись в сумку. Он убрал с дороги плюшевого Артура и наконец нашёл шоколад. Победно вытащил его наружу и предъявил: - Смотри! Еда!
Артур послал ему взгляд, говоривший «ах, неужели». Сарказм очевидно сквозил в молчании. Мерлин проигнорировал это и сорвал красную обёртку, запах шоколада и вафель быстро наполнил внутренности автомобиля. Мерлин откусил большой кусок и застонал в экстазе, поглубже усаживаясь на сиденье, готовясь к поеданию батончика со всем заслуженным вниманием. Уголком глаза он заметил, что Артур посмотрел на него странно, коротко и... насмешливо?
- ... хочешь кусочек? - запоздало спросил Мерлин с набитым ртом. Он протянул шоколад в резком порыве любви, удерживая его у губ Артура. Тот фыркнул.
- Господи, Мё... Я веду!
Мерлин пожал плечами и откусил ещё.
- Не кроши на обивку, - бросил Артур, впившись глазами в дорогу. - И на меня, раз уж на то пошло.
Мерлин нахмурился, переведя глаза с «Кит-Ката» на Артура.
- Я даже не приближался к тебе, задница, - заявил он, откусив погромче, в подкрепление слов. Артур ухмыльнулся. Нет, он правда ухмыльнулся!
- Я имел в виду вон того меня, - Пендрагон взглядом указал на Мерлиновскую сумку. Юноша проследил взгляд и обнаружил плюшевого Артура, таращившегося прямо на него, с лицом, усыпанным вафельными и шоколадными крошками. Мерлин поглядел снова на Артура-старшего и почувствовал, как лицо горит.
- Я... ты... если... - залопотал Мерлин, не уверенный, понравилась Артуру его уменьшенная копия или нет. Хотя он действительно ухмылялся, широкой самодовольной ухмылкой задницы, кривившей губы, более близкого к улыбке выражения Мерлин ещё у него не видел.
Поддавшись порыву, юноша схватил плюшевого Артура и потыкал последним куском батончика в его ротик, кусочки шоколада и вафельные крошки полетели во все стороны. На личике осталась коричневая полоса, и Мерлин дал игрушке подзатыльник, как хотел порой дать настоящему Артуру-Эгоистичной Заднице. Рядом с ним большой Артур издал что-то вроде смешка, который перешёл в настоящий смех, короткий и громкий, наполнивший Мерлина теплом, словно он вдохнул солнечный свет.
Он запихал плюшевого Артура обратно в сумку, а потом покидал все свои ноты, мелочёвку и камушки смешной формы сверху. После этого застегнул молнию и поставил сумку на пол.
Остаток пути они сидели в уютном молчании.
*
Поскольку Мерлин остаток дня был свободен, а Артур выглядел ненормально НЕзанятым, они вернулись в студию Артура. В конце концов, гость предполагал, что они идут туда (возможно, для ежедневного спора, является ли Бетховен абсолютно пустой тратой времени или не совсем пустой тратой времени), когда Артур нажал другую кнопку лифта и тот остановился на три секунды раньше, чем обычно.
- Ой... - вырвалось у Мерлина.
Артур открыл дверь, звеня ключами.
- Это здесь я живу, идиот, - сказал он, распахивая дверь и разуваясь. Мерлин поглядел на ряд кожаных туфель, почти таких же, как на Артуре, расставленных вдоль полочки. Они все были завёрнуты в пакеты. Юноша бросил кроссовки посредине коврика, только чтобы посмотреть, что же будет. Артур покосился на него, но ничего не сказал.
- Шлёпки вон там, - махнул хозяин дома, прежде чем скрыться за углом. Мерлин выбрал тапочки в красную клетку и пошёл на звук шагов Артура.
Квартира оказалась такой же, как и студия, то есть безукоризненно аккуратной. Она могла бы быть и более домашней. Хоть чуть-чуть. Кухня была побольше, целую стену занимала изогнутая панель из тёмного полированного дерева. Мерлин устроился возле барной стойки, на одном из высоких стульев, чтобы лучше осмотреть комнату.
Как и студия, квартира была свободной планировки. Кухня перетекала в столовую, а она в то, что Мерлин рассматривал как гостиную. Два дивана углом стояли напротив плазменной панели. Ещё имелся журнальный столик, выглядевший так, словно мигрировал из студии, пара книжных полок и колонки, закреплённые на потолке. Несколько акварелей висели на белых стенах, всполохи синего и зелёного. Мерлин заметил стопку журналов около дивана, в ярких и гладких обложках, нечитанных. Он оглянулся, чтобы спросить Артура, не завалялось ли здесь случайно еды, и обнаружил кухню пустой. Артур, казалось, исчез. На его месте стояла большая банка шоколадных трюфелей. Большая банка неохраняемых шоколадных трюфелей. Мерлин быстро огляделся, чтобы удостовериться в отсутствии Артура, прежде чем нырнуть под барную стойку.
Банка была большая, цилиндрическая, сделанная из тяжёлого стекла и закрытая пробковой крышкой. Мерлин поддел ногтем защёлку, и она открылась с громким хлопком. Трюфели пахли чарующе. Запах насыщенного тёмным какао и сливками шоколада сгустился и поплыл в воздухе, и Мерлин счастливо вдохнул. Скользнув рукой в банку, он выудил гладкий круглый трюфель и бросил его в рот. Юноша жевал, перекатывая шоколад из-за одной щеки за другую, наслаждаясь богатым вкусом. Рано или поздно всё кончается. Мерлин оглядел комнату. Конечно, ничего не случится, если он возьмёт ещё один...
Три минуты спустя Мерлин сбился со счёта. Его рука слегка застряла, когда он пытался выловить трюфель из белого шоколада, спрятавшийся на дне банки. Мерлин чуть не свалился с высоты стула, когда Артур появился из ниоткуда и сказал:
- Мё-ё-ёлин! Как ты думаешь, что ты делаешь?
- Гах! - выдохнул Мерлин, высвободив, наконец, руку. Артур подхватил едва не упавшую на пол банку. Гость заморгал.
- Кто тебе разрешил это есть? - спросил Артур, захлопнув крышку, и строго глянул на Мерлина. Тот был поражён: он никогда бы не подумал, что Артур любит шоколад. Любители шоколада обычно намного счастливее. Это было не личное мнение Мерлина, это был Научный Факт. Он переводил виноватый взгляд от трюфелей к Артуру.
- Извини, - юноша облизал пальцы. - Я не удержался.
Артур поставил полупустую банку на верхнюю полку, потом обернулся, уперев руки в боки. Одет он был не так, как десять минут назад, он сменил брюки и снял галстук, и Мерлин вдруг вспомнил, что на нём всё ещё джемпер Артура. Ох.
- Я их берёг, - сказал Пендрагон. И надулся?
- Для меня? - улыбнулся Мерлин.
Артур закатил глаза.
- На случай, если тебе понадобится больше сахара.
Мерлин таращился на джинсы, футболку и руки. Артур рылся в холодильнике, раскладывал на кухонном столе коробки и пакеты. Головка сыра, травы и перец в блестящих бутылочках, штучки, название которых Мерлин вряд ли мог припомнить. Он слишком занят был, принимая во внимание, что Артур вернулся в футболке. В самой футболке не было ничего примечательного, кроме того, что футболка делала Артура другим человеком. Или это из-за того, что Мерлин никогда не мог сопротивляться тому, кто управлялся на кухне. С едой.
- ... ты уже в кому впал? - сказал Пендрагон, щёлкая пальцами перед его лицом. - Тогда выметайся в гостиную.
- Футболка, - произнёс Мерлин отчётливо.
Артур замер над полуразвёрнутой упаковкой.
- Что-что?
- Ну, я подумал, зачем ты переоделся? - поправился Мерлин.
Артур обвёл жестом разложенные продукты.
- Чтобы готовить, - пояснил он. «Естественно» подразумевалось, само собой.
- Ты мог бы просто закатать рукава, - услужливо предложил Мерлин.
Артур задрал брови.
- Но тогда у меня бы все рукава помялись. Не катит.
- Но ты бы мог поесть быстрее, не тратя время на переодевание.
Артур уставился на него.
- Иди в гостиную, сядь и смотри телевизор, - приказал он, помолчав.
- Я думал, мы будем обедать! - запротестовал юноша.
- Я приготовлю обед. У меня займёт минимум двадцать минут сообразить что-нибудь из этого всего, поэтому иди, избавь меня от соблазна отравить тебя, чтобы ты точно замолчал.
Мерлин разинул рот от удивления. Он даже вскочил со стула.
- ТЫ УМЕЕШЬ ГОТОВИТЬ?!
*
- Мерлин.
- Хммм уммм.
- Ты ничего не сказал за последние десять минут.
- Ммм.
- Это довольно пугающе.
- А можно ещё кусочек кеееекса?
- Это киш.
- Угуммм, ммм.
*
Когда они сделали первую запись на студии («Каприз», оба играли так, словно знали друг друга и играли вместе всю жизнь), Артур достал Мерлину три трюфеля из заветной банки. В качестве взятки, чтобы держать его в форме, конечно. То есть так сказал Артур. Мерлин особенно не слушал, слишком занятый поглощением шоколада. По приезде в студию он мог чувствовать только этот вкус, только этот запах.
А потом там были только рояль и скрипка, Артур и Мерлин, мерлиниартур, как одно из этих итальянских слов, означающих кантабиле, или нежность, или...
- Мерлин, соберись! - сердился Артур.
Аккомпаниатор рассыпал шестнадцатые как смех. Вскоре Пендрагон, казалось, почти расслабился, плечи расправились и откинулись назад, когда он разыгрался как следует. Мерлин смаковал моменты, когда Артур ловил его взгляд и быстро отводил глаза, когда музыка разрасталась и юноша чувствовал, то же происходит и с его сердцем. У пьесы был вкус шоколада, нежный и прекрасный, полный чувств, которые Мерлин не мог и не хотел описывать.
-
-
28.02.2011 в 18:21четвертью черничного чизкейка аааа какая прелесть же
- У тебя Мерлиновские шмотки? А что ты так долго их не возвращал? так бы и придушить Уилла
- А также сахар и консерванты, - заявил Артур о бозе! артур! я тебя люблю!!!
тот был страшным и ужасным человеком, издевающимся над едой!
Плюшевый Артур, кажется, улыбнулся в ответ, намёк на это читался в изгибе его бровей.
юноша с трудом удерживался от желания выйти под него и раскрыть рот. ммм это офигенское чувство стоять под дождем...меня аж пробирает от подобных воспоминаний
Белый воротничок рубашки виднелся из-под мягкого джемпера цвета морской волны, а вместо костюмных брюк Артур надел джинсы.
Плюшевый Артур, постиранный по просьбе Артура настоящего. О боже мой
Мерлин задумался, где бы ему добыть такой материал, чтобы сделать джемпер для плюшевого Артура.
Большая банка неохраняемых шоколадных трюфелей.
-
-
28.02.2011 в 18:46Но быть влюблённым ощущалось как ждать и догонять одновременно. Это означало чувствовать избыток воздуха и удушье, быть потерянным и быть обретённым, а сердце постоянно билось неровно.
- Шлёпки вон там, - махнул хозяин дома
-
-
01.03.2011 в 00:53Я в упоение, смаковала каждый абзац.
Взаимоотношения Артура и Мерлина так милы в их препирательстве))
Особенно нравится как Мерлин описывает музыку, это так вкусно))
На листке от руки было написано: Помой меня.
Меня вынесло, Артур видел себя и пошутил, мини-Я)))))
Теперь со счастливой улыбкой буду ждать следующей главы))
-
-
01.03.2011 в 01:18так бы и придушить Уилла наоборот, на таких Уиллов молиться надо. Он как раз о друге бескорыстно заботится, да ещё по шее за это получает, потому что Мерлин Артуру всё простит.
какой ты замечательный фик выбрала для перевода я сама от него без ума, и ещё я здешнего Мерлина очень понимаю.
Danita_DEAN
GrayFess э-э-э, я ещё помню, кто меня склонял к переводу этого фика
-
-
01.03.2011 в 01:23-
-
01.03.2011 в 01:46-
-
01.03.2011 в 06:41-
-
01.03.2011 в 08:27-
-
01.03.2011 в 10:54э-э-э, я ещё помню, кто меня склонял к переводу этого фика
И я очень рада этому, получае офигенное удовольствие и положительные эмоции от этого фика))))
угу, я думаю, он был польщён. Его стало два! Вот чем надо брать самовлюблённых эгоистов
Ещё бы, чего стоил момент в машине, когда он просил на него не крошить)))))
-
-
01.03.2011 в 22:26Рояль, кажется, потянулся к хозяину, приветствуя, басы и верхние ноты завибрировали, когда музыкант сел перед инструментом и положил любящие руки на крышку.На этом месте захотелось всплакнуть, настолько прочувствованно. Мерлин и музыка – это единое целое.
По дороге домой он проигрывал репертуар на айподе, пока пьесы не превращались в равномерный шум волн, набегающих на берег. у автора такой образный текст, объеденье.
- Сядь, - сказал Артур Мерлину, игнорируя слова Уилла. - У меня есть к тебе предложение.
Уилл поперхнулся колой.
- Опять собрался его поиметь? - парень поставил банку на стол.
Артур поглядел на него с жалостью.
- Моё предложение другого рода, Уильям.
Уилл здесь великолепен, это такой сдерживающий фактор, чтобы Мерлин не забылся от восторга, и заодно Артура на место поставить.
- ... две стороны одной монеты, - повторил Киллиан в десятый раз. - Вам, Пендрагон, не раскрыть всего потенциала без вашей второй половинки.
Я расстаяла в этом месте. Фик настолько далек от сериала, что уже стала забывать, откуда все началось, а тут такое милое напоминание.
Ну и шоколадные трюфели
И еще много-много всего.
- Нет, это не так, - заявил Мерлин без обиняков. - Ты машина. Ты играешь в точном соответствии, ты одержим глупыми вещами вроде пометок о темпе и динамике, как будто это десять заповедей, и как будто считаешь, что музыка играется единственно верным способом. Как записано. Ну, это глупость просто потому, что музыка всегда разная, она предназначена для счастья, а ты вечно играешь как на экзамене и... и... и... и ты никогда не улыбаешься!
Я люблю этот фик, и буду ждать следующую главу.
читать дальше
-
-
02.03.2011 в 11:37HaGira
-
-
02.03.2011 в 11:42А я ещё помню про фик с Сибирью)))))))
-
-
02.03.2011 в 12:26Я просто не могу делать постоянно одно и то же, так что на переводы "в перерывах" как раз подошла очередь Сибири
-
-
02.03.2011 в 12:49Ура, ура, ура, прекрассная новость))))))))))))))))
твой пересказ этого фика меня очень заинтерисовал и я вся в большом ожидание))))