- Что сказала Хачикудзи, когда её сбила машина?
- "Сицурей, синимасита".

(ещё из комментов)- Сицурэй, синимасита.
- Доо итасимасите.
- Арараги-сан, рейги о матигаттеиру!
- Масака, соре ва хонне датта.
- Хонне о матигаттеиру!
- Хонне о матигаэру но ва дэкиру но даро ка.
- Мотирон, соо дес ё. Аратамете, сицурей синимасита!
- Соре ва нани ёри да.
- Нани ёри ва Арараги-сан но рейги но наса да!
- Рейги но наса ни сугита кото га най тте кото киитэнакатта кке? Коно бака мусуме.
- Соре ва рейги но наса но кото дзя накуте, рейги но кото даро! Соситэ бака мусумэ дзя накуте бака лоли даро?!
- Бака лоли ни ва лоли сэйсицу га таринай!
- Лоли сэйсицу ва нан нан дес ка?! Токутё: на торэйто дэс ка? Коно рюккусакку то, коно туинтээру то, коно каваии као то коно эроппой мунэ ва таринай но дэс ка?! Арараги-сан ни ва?!
- Дзикаку арисуги, лоли сэйсицу ни!!

ОРЕ МО ИСИН НО Ё: НИ

Одна из тем на грядущей Мини-прозе - "затерянные в пространстве". Пожалуйста, вот мой рассказ.

Затерянные в пространстве
(читать)

 

- О боже! Где это мы?!!

 

Вообще-то я не хотел это публиковать, но столько людей уже прочитало, что остаётся только признать свою вину и выложить текст открыто.

Картошкамоногатари

物語

По мотивам японских народных сказок Нисио Исина
Публикуется с сокращениями

(Читать)Пришла пора рассказать вам о трактористе Сан-Саныче, истинное имя которого Acerola Orion Kissshot Heart And Blade I Drugie Slova Iz Angliyskogo Slovarya, но ни он, ни кто-либо ещё об этом не подозревают. Если говорить о том, когда же именно пришла эта пора, то пришла она в то время, когда пришла другая пора, а именно, пора закругляться со вступлением и переходить к главе первой, а я всё ещё не знаю, о чём буду писать.

Так вот, о картошке. В детстве я очень любил картофельное пюре. Мама готовила его редко, потому, что питались мы в основном рисом, потому, что рос я в семье чокнутых отаку и роллы видел чаще, чем пельмени, но зато каждый раз для меня был как праздник. Любовь к картофелю я пронёс сквозь всю свою подростковую жизнь, и когда стал постарше, заходя в супермаркет, непременно брал себе пару килограмм картофеля.
Этим летом мы поехали "на картошку". Забегая вперёд, скажу, что хотя мероприятие так называлось, копать нам предстояло свёклу. В странах бывшего Советского Союза словами "на картошку" обозначают любое мероприятие, связанное с выездом бесплатной студенческой силы на поля. Таким образом, название совершенно не отражает сути.
Сойдя с поезда, мы добрались до картофельной базы (на которой, вопреки названию, теперь выращивали свёклу). Тут-то я и встретил Сан-Саныча. Он лежал на обочине дороги, лишённый всех сил. Если б я его так оставил, он бы умер. Я принёс ему поллитра, он выпил и воспрял духом, с тех пор я каждый день приношу ему поллитра, что избавляет меня от части зарплаты и прибавляет ему сил. За это он согласился считать меня хозяином.
- Я специалист... - сказал Сан-Саныч Oreola Atseon etc - Специалист по тракторам. Если встретите трактор, зовите меня. Весь спектр услуг. Изгоню, приручу, отведу домой. Особенно буду рад, если вы встретите мой собственный трактор.
Однажды мы встретили его собственный трактор, но это совсем, совсем другая история.

Так или иначе, первые полдня мы собирали свёклу, а потом сели на обед. Непочатые поля свёклы давили на сознание.
- Хочешь картошки? - спросил мой товарищ по институту, которого звали Федя ОБЕЗЬЯНА. Я лихорадочно кивнул головой. Федя протянул мне свёклу.
Свёкла. Её называют "картошкой русских крестьян". До того, как к середине 19-го века завезённая Петром Первым картошка завоевала, наконец, популярность, в деревнях выращивали свёклу. Неудивительно, что эти два овоща можно спутать. Поэтому тогда я ничего не заподозрил и отказался. Свёклу у Феди ОБЕЗЬЯНЫ взяла Таня ЗМЕЯ.

Рекламная пауза. В блю-рей версии рассказа здесь будет совершенно ничем не спровоцированная эротическая сцена с Таней ЗМЕЁЙ. Смеем вас заверить, что хотя она и змея, все отличительные черты человеческой женщины у Тани присутствуют.

На следующий день, когда мы сидели, отдыхая, над вёдрами, Федя ОБЕЗЬЯНА опять подошёл ко мне:
- Много картошки накопал? - спросил он, оперевшись об лопату. И посмотрел прямо на меня.
В этот момент я понял.
До меня дошло.
Я увидел.
Его глаза сверкали безумием. Он смотрел на меня, как одержимый. Ему нужна была картошка. Не годилось ничего, кроме картошки. К сожалению, на этом поле была только свёкла, а картошке здесь было взяться неоткуда, но эти слова я, поперхнушись, удержал в своём горле, а взамен осторожно ответил:
- Прилично...
- Где она? - спросил Федя, и я почувствовал, что это тот вопрос, на который я не могу отказаться отвечать.
ГДЕ ОНА?!
Слова Феди звенели в моих ушах, переливаясь своими сумасшедшими интонациями. Лопата в руках Феди подрагивала, готовясь сорваться в воздух и рухнуть на меня, чуть только я попытаюсь увильнуть от ответа. Где она? Откуда взять картошку на поле свёклы?!
- Там, - кивнул я в сторону мешков. Федя медленно поднял голову и посмотрел вдаль.
- Хорошо, - медленно, одобрительно кивнул он. Обливаясь потом, я ждал, но содержимое мешков Федя ОБЕЗЬЯНА решил не проверять. Он неторопливо развернулся, и волоча за собой лопату, поковылял прочь. Я уже вздохнул было с облегчением, как вдруг он остановился.
Повисла тишина. Федя не поворачивался. Я ждал, затаив дыхание и глядя ему в спину.

- Сегодня вечером её поедим, - хитро сказал Федя, и у меня внутри всё съёжилось.
- Что поедим?
- Картошечку.
Федя обернулся. На его лице блуждало самое дикое из диких, самое сумасшедшее из сумасшедших выражений, какое мне доводилось видеть:
- Она ведь не пропадёт никуда до вечера?
Бросив это на прощание, он ушёл.

- Сан Саныч, нам нужна картошка!!
Я ворвался в обиталище единственного своего знакомого из местных жителей, который мог что-либо сделать в такой ситуации. Кстати сказать, обитал Сан Саныч Celeron Chocopie в здании школы. В здании старой школы. В разрушенном здании старой школы. В подвале разрушенного здания старой школы. В грязном, зассаном подвале разрушенного здания старой школы. В домике из картона. Он был большой художник, творческая личность и безработный.
- Успокойся, - остановил он меня рукой, - Объясни, в чём дело.
- Нам срочно нужна картошка!!
- Излагай по порядку.
- Один: нам. Два: срочно...
- Достаточно, теперь в случайном порядке.
Я рассказал ему всё про безумие Феди ОБЕЗЬЯНЫ, про наш разговор и про то, как если вечером на столе не будет картошки, случится что-то страшное. А где возьмёшь картошку посреди бескрайнего свекольного поля, которое мы, кстати, до конца этой недели должны собрать?
- Может быть, поблизости есть деревня? Может, кто-то из крестьян выращивает картофель? Сбегаем, выменяем на что-нибудь, купим, лишь бы успеть вовремя и успокоить Федю...
Но все мои надежды обрубило как канат ударом топора, когда Сан Саныч произнёс:
- Бесполезно.
- Как бесполезно? - открыл я рот.
- Бесполезно, - повторил Сан Саныч, - Потому, что картошка тут не при чём.
Я только заморгал:
- А что же при чём?
- Свёкла.

Свёкла.
Я шёл по просёлочной дороге, возвращаясь на базу, и вспоминал слова специалиста по тракторам. Совхоз "Путь капитализма" был основан в 1965 году. В этом году американцы переизбрали Линдона Джонсона, а Леонов совершил первый выход в открытый космос. Тогда совхоз назывался "Путь коммунизма" и занимались здесь, в основном, выращиванием картофеля. С тех пор прошло почти пятьдесят лет.
- Как думаешь, что у нас тут растили всё это время?
- Ка, - я запнулся, - ка, картошку?
- Картошку.
- Вот как.
Поля вокруг были полны свёклы. Её хорошо узнаваемые кусты поднимались над землёй покуда хватало видимости. Не оставалось ни малейших сомнений, что в этом году картошкой тут даже и не пахло.
- Тогда куда же она делась? Что случилось в последний год? Откуда вся эта свёкла? - я указал из окна.
- Откуда? Вот и помозгуй, что случилось, а я пока решу твою проблему с Федей.
- Ты добудешь картошку? Ты же сказал, что это бесполезно. Да и где ты её найдёшь в такой глуши?
Специалист по тракторам покачал головой:
- За кого ты меня принимаешь? На ужин будет картошка, зуб даю.

Рекламная пауза. В блю-рей версии рассказа здесь будет совершенно ничем не спровоцированная эротическая сцена с Марьяной УЛИТКОЙ, о которой прежде даже не упоминалось.

И вот, время близилось к ужину, а от Сан Саныча не было вестей. Наша группа из четырёх человек собралась вокруг костра, на котором висел котелок, где разогревалась вода для варки. Федя сидел слева от меня, и с каждой секундой мне становилось всё страшнее.
Что, если Сан Саныч не нашёл картофеля или не успеет вовремя? Как поведёт себя Федя, если картошки не принесут? Пожалуй, все вместе мы его удержим, но какую травму нанесём его сознанию?
- Картошка, - бормотал себе под нос Федя, поглядывая в мою сторону, - Люблю картошку.
Я тоже люблю - но не до такой степени, чтобы сходить с ума!
Наконец, вода закипела, и Федя повернулся ко мне. Сумасшествие исказило черты его лица, рука сжала вилку так, что заскрипела сталь.
- Ну что же, - проговорил он негромко и угрожающе, - Неси картошку.
Ком встал у меня в горле. Два других товарища молчали, выжидающе глядя на меня. Он их подговорил?
- С-сейчас, - пробормотал я, лихорадочно озираясь и ища спасения в сгущающейся темноте, - К-Картошка... Да-да, картошка.
И в этот момент, когда я уже думал, что придётся драться.
Из темноты выступил Сан Саныч.
В руках он держал картошку.

Она была как раз такой, какой и должна была быть - круглой, красной, с длинным хвостиком снизу.
Она была нарисована на листе бумаги.
Лист этот принадлежал книге, толстой, страниц в 600 - очевидно, тому из какой-то энциклопедии.
- Я говорил, что наш колхоз пятьдесят лет растил картошку? - спросил меня специалист по тракторам. Я кивнул.
- Я тебя спрашивал, что случилось?
Опять кивок.
Насмешливо, по слогам, тракторист ответил:
- Ни-че-го.
Над изображением картошки в книге, которую держал в руках мой знакомый тракторист, крупным шрифтом было напечатано название энциклопедической статьи: СВЁКЛА.
- Картошку здесь растят до сих пор.
- Но погоди...
Я смотрел, ничего не понимая, на статью "СВЁКЛА", под которой красовался рисунок картошки.
Свёкла...
Картошка...
Свёкла...
Опять картошка...
Сан Саныч ткнул коротким толстым пальцем в раскрытую страницу, прямо в рисунок овоща, из которого мама всё детство делала мне сладкое пюре:
- Это - СВЁКЛА.
Он нагнулся и вытащил клубень из одного из мешков, в которые мы вот уже два дня сбрасывали выкопанные бугристые желтоватые плоды:
- Это картошка. Ты, пацан, умудрился дожить до своих лет и их путать. Чему вас там в городе учат?
И тут я вспомнил, как мама, открывая кулинарную книгу, говорила папе:
- Корица, кориандр - кто только названий повыдумывал! Да я картошку от свёклы не отличу!
- Ха-ха-ха-ха! - смеялся папа.
- Ха-ха-ха-ха! - смеялась мама.
Они и вправду не отличали картошку от свёклы.
И неправильно научили меня.

Бип, бип, - набрал я на следующее утро номер на своём мобильнике.
- Привет, мам. Я просто звоню сказать, что картошка - это на самом деле свёкла. А свёкла - это картошка. А вы с папой идиоты. Тебе всё понятно?
- Ха-ха-ха, ты раскусил нас? Это ещё ничего, вот когда ты узнаешь, что...
- Тихо! Не говори ему!
- Папа, не перебивай! Что, что я узнаю, мам?!
- Ничего-ничего, не волнуйся. Кстати, когда у тебя выпускной?
- Я УЖЕ В ИНСТИТУТ ПОСТУПИЛ!!
- Ага, значит, ловушка 52 не сработала...
- Это была ловушка 152.
- А мне кажется, 52.
- 52 это про то, что сморкаться надо в занавески.
- СМОРКАТЬСЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НАДО В ЗАНАВЕСКИ, МАМА!!
- Ха-ха-ха, эта ещё в порядке!
- ХВАТИТ НАДО МНОЙ ИЗДЕВАТЬСЯ.
В притворном гневе я бросил трубку. Из-за моей спины, точно из ниоткуда, возник тракторист Сан Саныч, и я воспользовался этим, чтобы у него уточнить - просто на всякий случай:
- Сморкаются ведь в занавески?
- Если в гостях, то да, - кивнул Сан Саныч.
Ну слава богу, хоть с этим не обманули.

Написал в конце 2010 у кого-то в комментах.

(Хозяйка песочницы)Хозяйка песочницы
Сверху набежало огромное тёмное облако, внушительное, но не страшное - воздух был свеж и приятен этим жарким летним утром, и дождя ждать не стоило. Земля ещё не успела прогреться, поэтому скрывшая солнце высокая туча принесла приятную прохладу. Надежда пошевелила пальцами ног, закопанными в холодном песке - мокром изнутри после вчерашнего дождя. Пахло зеленью и одуванчиковым соком... Одуванчиковым? Да есть ли у него запах? Или память шутит, мешая в голове не только годы, но и впечатления? Одуванчиковый сок - белый, горький, лезет из стебелька... Ничего уже не вспомнить, так и с ума сойти недолго.
За спиной послышлся топот. Надежда поспешно обернулась, морщась от боли в груди - и точно: сзади, через пустую детскую площадку, к ней бежала девочка, лет... шести, семи наверное? - ещё совсем дитя; в запачканном травой комбинезоне через плечо, старом, одетом, видно, как раз чтобы не жалко было марать. В руке был ярко-красный совок, на лице бесконечная детская увлечённость, и если б не косичка с маленьким дешёвым бантиком на кончике, пол ребёнка было бы непросто определить. Девочка с разбегу впрыгнула в песочницу и сразу же плюхнулась на колени, воткнула совок, обхватив его обеими руками, и хотела копать, но вдруг остановилась и повернулась к старухе, будто вспомнив о важном деле.
- Меня мама отпустила в песочницу, - сообщила она, и чуть наклонила голову, оценивая эффект - как попугай, пробующий слова на вкус, - На час. Вы знаете, я ей полы вымыла.
Гонимая высоким ветром, туча сбежала с солнца и на площадке стало жарко и светло. Надежда улыбнулась девочке:
- Как тебя зовут?
- Надя.
- Вот это да! И тебя Надя?
Она говорила медленно, стараясь ясно и с интонацией произносить слова, и всё-таки выходило не очень разборчиво:
- Меня тоже зовут Надя.
Девочка внимательно посмотрела на старуху, но ничего не ответила.
- Ты из новых домов? Твои мама с папой сюда переехали?
Чуть поотдаль, за макушками деревьев, сверкали зеленоватыми стёклами в пластике только что выстроенные здания - Надежда помнила, как их грязные бетонные верхушки плитка за плиткой лезли всё выше, как покрывались сверкающе-белой отделкой, мылись и стеклились перед вселением жильцов.
- Мы живём на улице Герцена, - наконец, соизволила ответить девочка, не выпуская из руки совочка, но и не спуская с бабушки глаз, - Мама с папой получили квартиру. А вы знаете, что мой папа важный учёный?
- Правда?
Ей казалось, что улица называется как-то иначе, но Герцена тоже звучало правильно. Наверное, улицу переименовали? Когда это было, и как она называлась раньше? В памяти больше дыр, чем лоскутов...
- Правда! Он изучает такое, что обычным людям вроде нас с вами никогда не понять! - категорично заявила маленькая Надя, и вытащила-таки полный совок мокрого песка, вывалив его рядом с получившейся ямкой, - А я буду лепить крепость.
Половину минуты она исполняла задуманное, а потом ей в голову пришла новая мысль, и она повернулась к бабушке, которая сидела на широком краю песочницы и следила за ней.
- Вы тоже здесь живёте? - спросила она, - Рядом с этой песочницей?
Надежда чуть улыбнулась:
- Да, - ответила она, - Очень давно здесь живу.
- Давно?
- Много лет. Ещё когда вашего дома не было, я тут жила. Долго жила, уезжала, приезжала - и не упомнить, сколько раз.
- Вон какая вы старая, - беззлобно сказала маленькая Надя, лепя стенку своего замка, - Скоро умрёте, наверное.
Надежда грустно улыбнулась.
- Пожалуй, что скоро и умру.
Она вытащила ноги из песка и перебросила их через почерневший от времени деревянный бордюр песочницы. Там, за оградой, в низкой истоптанной траве стояли её истрепавшиеся босоножки. Она принялась застёгивать их, надевая на сморщенные, костлявые ноги - каждое движение медленно, чтобы не вызывать боль. Девочка наблюдала за ней со спины:
- Вы обиделись? - растерянно спросила она.
Надежда замерла и улыбнулась сама себе.
- Нет, не обиделась, - ответила она. На самом деле, это была неправда - она чуточку обиделась, но не всерьёз. Дети не понимают, что говорят.
- А почему вы уходите?
- Пора пришла. Утро кончилось, вот и ухожу. Скоро люди придут, скажут - полоумная, бабушкам нельзя в песочнице сидеть...
- Вам можно!
Старуха вздрогнула и выпрямилась, перестав застёгивать сандаль. Что-то отозвалось у неё в голове на восклицание девочки и внутри стало пусто, словно прошедшие годы на время ушли куда-то, дав вспомнить самое-самое начало всего.
- Я вам разрешаю! - гордо сказала девочка, - Я хозяйка песочницы! Я первая приехала! Давайте вместе строить крепость.
- Я вам разрешаю!
Это были её слова. Как смешно услышать собственные слова себе в ответ, подумала Надежда, пока утренний ветерок трепал края её выцветшего платка. Как странно, как грустно.
- Знаешь, Надя... - сказала она, - ...когда-то я тоже была хозяйкой этой песочницы...
- Неправда, я вас не знаю.
- Правда, только давным-давно. Много лет назад, когда ваши дома ещё не построили, а вон те старые, - она указала туда, куда смотрела: через детскую площадку на пятиэтажный кирпичный дом, - Те дома были самыми высокими в городе... их только возвели, тут было много ребятни, а я приехала первее всех и объявила себя хозяйкой...
- Вы не могли приехать раньше меня! Я самая первая! Раньше даже песочницы не было!
- Песочница здесь очень, очень давно, - слабо возразила Надежда. Ей казалось странным, что она как будто помнила уже эту девочку и разговор... неужели та приходила раньше, а она забыла? Нет или да?
- Лучше давайте строить крепость!
Надежда оглянулась.
- ...И крепость я тоже помню, - удивлённо сказала она.
- Давайте, а то другие ребята придут, - предложила девочка, усевшись в песок, и тем окончательно замарав в пыли комбинезон. Серьёзно глядя на старуху, девочка протягивала ей красный совок. Перед ней располагалось нечто, при должной фантазии походящее на часть крепостной стены.
- Я не умею строить крепости.
Но это было неправдой: она умела строить крепости.
- Это же легко!
- Надя, я слишком старая...
- Хозяйке песочницы нужна крепость, - категорично ответила девочка.
- Ну хорошо...
Сама не понимая, что она делает, старуха перелезла обратно через бордюр и упала на колени, запачкав подол своего платья.
- Держите!
Надя протянула ей совок.
- Я буду строить свою сторону, а вы свою.
Она отвернулась. На солнце снова набежала туча, зашелестела листва в высоких деревьях над песочницей. Надежда смотрела на совок в своей руке, не понимая, почему так колотится сердце. Обычный совок из дешёвой красной пластмассы. Стена из песка... забытые воспоминания, одуванчиков сок...
Старуха взяла совок обеими руками, и слабым, робким движением воткнула его в песок. Тот чавкнул, погрузившись лишь на пару сантиметров. Надежда ковырнула, доставая мягкую песочную массу со дна ямки, помяла её сморщенными руками и осторожно поместила перед собой, пристроив к Надиной части крепостной стены.
Туча сбежала с солнца и в воздухе запахло краской. Сильный, привычный запах, много раз встречавшийся в жизни... откуда же тут краска? Надежда оглянулась по сторонам, и сообразила - конечно же, пахло недавно покрашенное дерево песочницы.
- Вы строите?
- Строю, Надя.
- Стройте как следует!
Она копнула ещё раз, достала ещё один комок. На площадке вновь сделалось темно, зашумел ветер, потом успокоился, опять хлынули лучи солнца. Ещё комок; ограда, мало-помалу, росла. Ещё комок. Надежда подняла голову, чтобы перевести дух, и огляделась. Далеко за верхушками деревьев виднелось синее небо, по которому быстро бежали тучи. Единственный высокий дом стоял за спиной.
- Мой папа - учёный.
- Мой папа тоже был учёным.
Надежда копнула другой раз, третий, потом снова и снова. С каждой порцией мокрого песка крепостная стена становилась всё длиннее, копалось всё легче. Она вонзала лопатку в песочницу, поддевала её, выковыривала новую порцию и укладывала ещё сантиметр стены, а по небу мчались высокие облака, быстрее, быстрее, то скрывая, то выпуская из плена солнце, а вокруг бесновался ветер, срывая листву с деревьев и делая их всё короче. Пахло асфальтом, стройкой, свежим деревом, осушенным давным-давно болотом на задних дворах, пахло сваркой и старыми машинами, газетами и коврами со стен, и всё время пахло летом, молодой травой и соком одуванчиков.
- Я приехала сюда первая.
- Я тоже приехала сюда первая.
Скрип совочка - шлепок мокрого песка, скрип совочка - шлепок песка. Стена, невысокая, сантиметров в десять, неровная местами, с отпечатками детских и взрослых пальцев, росла кругом подле Надежды и Нади. Они сидели спиной к спине на песке, старая и молодая, выковыривая и нашлёпывая недостающие кусочки.
- Шлёп.
Последний комок песка лёг на своё место.
- Я тут была раньше всех.
Она обернулась, чтобы повторить это маленькой Наде, но девочки не было. Песок с её стороны был нетронут, никаких следов раскопок, только готовая стена с отпечатками пальцев на ней - где взрослых пальцев, где старых, где маленькой девочки. Убежала...
И тут, напоследок, будто выработавший ресурс мотор, чихающий, перед тем, как заглохнуть окончательно, память подбросила Надежде ответ:
- Раньше всех. Я здесь жила ещё когда Садовую улицу называли улицей Герцена. Когда домов... - она оглянулась: каких домов? - домов ещё не было...
Старуха воткнула свой красный совочек и надавила на рукоять.
- Я хозяйка песочницы.
В небе ни облачка.

Для антиутопии роспись в своей беспомощности - полицейское государство, а для батл-сёненов - слова "что он такое?!". Сразу же понятно, что фантазия у автора исчерпалась, удивить больше нечем, и вместо зрителя поражаться сюжетным ходам начинают герои.

Представьте себе, доктор Ватсон думает о Шерлоке Холмсе:
- Загадку, над которой месяц бился Скотленд-Ярд, он решил за день. Да что он такое?

И Холмс тут же, нахмурившись над клочком бумаги:
- Улики не сходятся. Серьёзный удар по моей репутации. Ну что ж. До сих пор я игрался, но теперь начинаю думать в полную силу!

Или проходная серия: Миссис Хадсон бьётся с домохозяйкой Мориарти. "Доставай свою сковороду, старая карга!" "Чтобы заткнуть рот такой, как ты, мне не нужна сковорода! Справлюсь и голыми руками!"

А тут появляется Холмс и побеждает всех силой логики. Сила логики окружает его тело плотным синим светом. За полгорода от него, в Скотленд-Ярде, Лестрейд настороженно поднимает голову:
- Я чувствую неожиданный всплеск логики... неужели Холмс разозлился всерьёз? Такого не было со времён дела о Баскервилях, когда он разодрал многоэтажного пса на клочки голыми аргументами...

По планам должно было быть лучше, но переделать уже не могу.

Жил-был на свете один хан, который ненавидел получать плохие известия. Гонцов, принёсших такие известия, он в гневе убивал. Поэтому служить ему гонцом никто не хотел, но как откажешь хану?
Однажды хан пошёл войной на соседнее ханство. В тяжёлых боях его войска держали победу за победой, войска соседа отступали, и, наконец, окопались в столице. Воины хана стояли
неподалёку, готовясь к штурму. Но бой грозил случиться кровавый - силы были примерно равны.
Тогда хан вызвал нелюбимого раба, и отправил на переговоры. С ним он снарядил телегу и трёх лошадей. "Только уважение к вашей храбрости удерживает нас от крови", - говорил он соседу, - "Сдайтесь, примите наше иго и наполните телегу драгоценностями так, чтобы три лошади едва могли увезти. А нет - мы нападём на город и убьём всех до единого!"
В страхе ехал раб в стан разозлённого соседа. Но в осаждённом городе к его удивлению не царило уныния. Солдаты лихо готовились к бою, люди деловито прятали добро по погребам. Никто не воспринимал осаду всерьёз... (далее).
- Твой хозяин мудро сделал, что послал тебя на разведку, - сказал хан-сосед, приняв гонца, - Пойдём, я покажу тебе, что ждёт осмелившегося напасть на наш город.
Он отвёл раба к укреплениям. Среди людской суеты, протянувшись в несколько рядов, стояли диковинные, невиданные прежде пушки. Хан махнул рукой, ближайшая пушка бухнула - и у горизонта взвился к небу чёрный гриб.
- Это наш секрет. Ни у кого на земле нет таких больших, скорострельных и убийственных орудий. Посчитай - их здесь десятки. Они разметают армию вчетверо большую, чем ваша. Те жалкие остатки ваших войск, что пройдут через сокрушительный огонь этих батарей, будут убиты солдатами. Вот почему мы так спокойны.
Видя столь ужасающую мощь, раб понял, что хозяину не победить. Нужно было скорее сообщить об этом, чтобы нападение отменили. Но вдруг ему не поверят?
- Мы не хотим завязывать бесцельный бой. Одну пушку, самую маленькую, я погружу на телегу, чтобы твой хан мог лично убедиться в её опасности, - согласился враг.

Так и поступили. Но по дороге обратно рабу стало страшно. Он подумал, что хан разгневается, услышав о могуществе противника. А горячий нрав его хорошо известен - разгневавшись, хан непременно убьёт раба.
Сколько раб не старался, он не мог отгнать этой мысли. Как же быть? Бежать, бросив телегу и вражеский подарок? Но кто предупредит о беде? Тысячи людей погибнут из-за трусости раба!
В конце концов, раб решил действовать прямо. Будь что будет: умрёт - так умрёт. Готовясь к худшему, он въехал на телеге в двор хана, и соскочил, собираясь сделать доклад.
Но лишь завидев телегу, хан разъярился. Он вскочил, пинком опрокинул стол и страшно крикнул:
- Это что такое?! Проклятый невежа издевается надо мной? Где драгоценности?!
- Враг передал вам послание, хан, - залепетал раб.
- Послание?! Какое?! - хан схватил раба за грудки, - Говори немедленно, а то убью!
Вся смелость и благие намерения тут же вылетели у раба из головы. Так стало страшно - за соломинку бы схватился, лишь бы выжить. Но как тут выкрутишься? Ведь золота и драгоценностей нету. Одна только пушка...
В порыве вдохновения раб крикнул:
- Вражеское положение отчаяно! В городе голодают. Их предводитель прислал свою последнюю пушку, чтобы доказать, что не хочет войны.
- Вот как... - сказал хан, успокоившись, и отпустил раба. Он удалился на размышления.

Вскоре войско стало готовиться наступать. Воинами хана овладело веселье, они шептали друг другу о единственной пушке и о бедственном положении врага. Им грезилась лёгкая победа.
Один только раб себе места не находил. Он бродил по лагерю, вырывая волосы на голове. "Что я наделал", - думал раб, - "Из-за минутной слабости я погубил нашу армию!" Не раз он собирался пойти и признаться, но вспомнив гнев хана, падал духом.
И вот, настал час атаки. Пехота бросилась из укрытий, стремясь первой ворваться в беззащитный город. Кавалерия мчалась за ней со звериными лицами, крича боевой клич так, что мороз брал по коже.
Раб замер, в ужасе взявшись за голову - теперь беды не остановить! Сейчас ударят пушки и разметают войска!
Но этого не случилось.
Видя, с какой яростью и бесстрашием бегут на верную смерть войска хана, враги дрогнули. Пехота попятилась, всадники поворотили лошадей. Напуганные канониры бросили свои пушки, выбрались из окопов и в панике убегали прочь. Армия отступала.
"Эти люди знают мощь наших пушек, и мчатся сюда как ни в чём не бывало", - думали солдаты, - "Они уверены в том, что сильнее нас. Мы посадили в их сердца сомнение, которое должно было разростись и сковать их волю, но вместо этого они рвутся в бой ещё сильнее прежнего. Нам не выстоять!". И противоестественный страх гнал их от передовой. Город был вскоре взят.
Так трусливый раб нечаяно принёс победу своему ханству.

Хоть какая-то из манг наконец-то закончилась в Японии.

Как сообщают наши корреспонденты из Японии, в последнюю неделю уходящего года там наконец подошла к концу сериализация хоть какой-то из публикующихся манг. Первой целиком завершившейся мангой в японской публикации оказалась графическая новелла "Мираи никки" ("Дневник будущего") художника Сакаэ Эсно.

"Когда я раскрасил последнюю страницу, когда я поставил точку - с меня как будто спали оковы. Это было освобождение", - говорит художник, - "Непередаваемое чувство".

Сакаэ Эсно стал первым из современных японских комиксистов, кому удалось довести свою работу до конца. Тысячи его коллег и по сей день бьются в своих конторках, сглаживая острые углы, обрубая сюжетные нити и тренированной рукой выбрасывая филлеры - но работы всё прибывает.

"Мне кажется, я никогда её не закончу", - в отчаянии говорит другой комиксист, Тайто Кубо.

До недавнего времени "Мираи никки" тоже не подавала надежд на скорое завершение. Но автор не отчаивался. Глава за главой, недрогнувшей рукой он убивал противников, раскрывал секреты и давал мальчикам, наконец, переспать с девочками. И вот, на прошлой неделе, неожиданно для читателей, все сюжетные нити оказались распутаны.

"Мы не могли поверить, что такое возможно!" - говорят сотрудники журнала, - "Никаких открытых финалов, никаких вымученных концовок без итога, и даже намёка на продолжение нет! А ведь можно было томик филлеров - и всё по новой!"
"Я думал, он дождётся, пока рейтинги упадут совсем до нуля", - жалуется главный редактор.

Воодушевлённые примером "Мираи никки", о завершении своих сюжетов теперь подумывают другие авторы популярных манг. "Однажды, когда я стану старым и выйду на пенсию, я просто брошу всех этих чёртовых магов и опять начну рисовать что-нибудь интересное", - мечтательно произносит Акамацу Кен, автор "Нэгимы", - "Представляете, взрослые люди, обычная жизнь, любовь-морковь! А?"

Но не у всех планы на будущее столь радужны, как у Акамацу Кена. "Увы, шансов нет. Я не думаю, что это когда-нибудь кончится", - признаётся Эйтиро Ода, известный художник, - "Даже если я однажды закончу свою работу, боюсь, мне просто придётся взяться за Ванпис 2".
"Я очень завидую Эсне-сану", - добавляет он.

Специальный корреспондент The Onion из Токио.

Короткие рассказы

(Но кто же мяукал)Но кто же мяукал?
- Кстати, Шредингер, а что ты сделал со своим котом? - поинтересовался Планк, - Что-то я давненько его не видел.
- Ох точно! Кот!
Шредингер подскочил ко шкафу, отдёрнул занавеску и выхватил оттуда большой чёрный ящик:
- Забыл вам показать! Любуйтесь: макроскопический объект в неопределённом состоянии.
Легонько помахивая коробкой, он протанцевал через комнату и опустил ящик на стол. По комнате распространился отвратительный запах. Эйнштейн зажал нос:
- Какая гадость!
- Ф-фу, что это такое... - поморщился Планк, - Пахнет мертвечиной.
- Это мой кот! - торжественно провозгласил Шрёдингер.
- Ты его убил?!
- Неизвестно!
Эйнштейн и Планк переглянулись. Шрёдингер, не обращая внимания на них, продолжал:
- Внутрь я посадил кота и положил ампулу с ядовитым газом, запутанную на квантово неопределённое событие. Вероятность пятьдесят на пятьдесят, либо ампула треснула и кот сдох, либо он до сих пор жив-здоров.
Физик любовно потряс коробку. Зловоние расползалось всё дальше по комнате.
- Квантово неопределённый котяра мой, - весело похвалил он кота.
- Живодёр, - произнёс Эйнштейн.
- Почему сразу живодёр?
- Кот-то сдох. Вон как воняет.
Шредингер хитро улыбнулся.
- Думаешь, сдох? - спросил он, - Киса, киса, кис-кис-кис...
- Мяу! - раздалось из коробки. Планк и Эйнштейн подпрыгнули. Эйнштейн перекрестился.
- Чур меня! - воскликнул он, - Кот жив. Что же так дурно пахнет?
Но Планк наклонился к коробке, принюхался и покачал головой:
- Там внутри что-то сдохло, это как пить дать.
- Но что-то мяучет!
Шрёдингер довольно улыбался, развалившись в кресле.

- Так продолжаться не может, - вдруг сказал Эйнштейн, - Меня пугает эта неопределённость! Откроем коробку и проверим.
- Стойте! - Шрёдингер вскочил на ноги, - Не надо, вы всё испортите. Как только вы откроете коробку, наша квантовая система запутается с системой кота, и кот сколлапсирует в одно из двух состояний!
- Можно ещё раз, и по-немецки? - ехидно поинтересовался Эйнштейн, - Так, чтобы поняли даже дураки, вроде нас.
- Суть в том, что он либо выживет, либо сдохнет. А вдруг котяра умрёт! Я же этого не перенесу...
- Не надо было опытов на нём ставить, - мрачно ответил Планк, открывая коробку. Он заглянул внутрь и на лице его отразилось изумление.
- Ну что? - взволнованно спросил Эйнштейн. Планк повернулся к физикам.

- Кот жив, - ответил он.
- Кот умер, - ответил он.
- Не может быть! - воскликнул Шрёдингер. Эйнштейн растерянно почесал нос.
- Что же тогда воняло? - спросил он.
- Кто же тогда мяукал? - спросил он.
- Судя по всему, его двойник из параллельного мира, - развёл руками Планк, - Во всяком случае, теперь сомнений в участи кота нет. Для нас его состояние определено.
- Для нас? - Эйнштейн с любопытством посмотрел на чёрную коробку, - Интересно... А что если кто-то точно так же наблюдает за нами? Вдруг наша система - не максимальная? Вдруг для кого-то мы до сих пор - как тот кот - в двух состояниях?
- Глупости, - Планк махнул рукой, - От такой гипотезы для нас никакой разницы.
- Ну глупости - так глупости, - пожал плечами Эйнштейн.
И они принялись тискать чудесным образом уцелевшего кота Шрёдингера.
И они принялись утешать Шрёдингера, потерявшего любимого кота.

Альтернативно:

(Гипотетический эксперимент)Гипотетический эксперимент
- Фу, ну и духота у этого Шредингера в чулане, - пробормотал Эйнштейн, сидя в полной темноте, прислонившись к двери, - Мочи нет терпеть.
Светило мировой науки раздражённо ударил локтём стальную поверхность за спиной. Дверь не дрогнула.
- И угораздило её захлопнуться! - в тысячный раз выругался физик, - Когда уже Шрёдингер вернётся? И чёрт возьми, почему так темно?
Вытянув руку, он пошарил по стене:
- Неужели здесь нет выключателя?!
Щёлк!
Кнопка нажалась, но свет не зажёгся. Вместо этого раздалось тихое шипение, как будто воздух наполнялся газом.
- Что это? - испуганно спросил Эйнштейн, но, разумеется, ему никто не ответил, - Надеюсь, я ничего не сломал? Эрвин мне голову оторвёт!
Шипение перешло в тихий свист. На лбу учёного выступил пот.
- А вдруг это яд? - испуганно прошептал он, - Для каких-нибудь опытов? Зачем я только полез...
Бух!
Что-то тяжело грохнулось с лестницы вглубь подвала и заскребло там по полу. Эйнштейн вздрогнул и прижался к двери, вглядываясь в темноту и силясь что-нибудь разобрать.
- Кто здесь?! - окрикнул он, - Отвечайте!
Комната безмолвствовала. Тихое шипение прекратилось, и наступила полная тишина. Сердце физика колотилось.
- Я ещё раз спрашиваю, кто здесь?! - крикнул он, но ответа не последовало. Тогда, собравшись с духом, Эйнштейн сполз по ступеням. Одна, вторая...
Вдруг его рука нащупала что-то мягкое. Пот выступил у профессора физики на лбу. Он изучил находку, всё больше нервничая; в темноте перед ним сидел человек. Этот человек не подавал признаков жизни.
- Мёртв, определённо мёртв, - пробормотал Эйнштейн, вытирая лоб рукавом, - Боже, кто это? Почему умер? И ещё тёплый - получается, он сидел рядом со мной? Господи, да не Эрвин ли это?
Пошарив руками, физик нащупал лицо погибшего, и стал проверять на ощупь его черты.
- Скулы, лоб... нет, это не Эрвин. У него другое лицо... Брови... усы... постойте-ка!
Эйнштейн замер, поражённый.
- Это же мои усы!
Он ещё раз ощупал растительность на лице покойника, потом на своём.
- Мои усы. И скулы мои. А одежда? - он протянул руку к одежде, - Ну-ка... и одежда моя! Как же это... А! Стоп! Карманы. У меня в кармане мой огрызок карандаша. А здесь...
В кармане мертвеца тоже был огрызок карандаша. Эйнштейн побледнел и отодвинулся от трупа.
- Д-дурацкая шутка, - пробормотал он, - Откуда Эрвин узнал про карандаш? И это дурацкое шипение. Ну я устрою ему...
- Устроишь кому? - донеслось из-за двери. Физик облегчённо вздохнул.
- Эрвин! - воскликнул он, - Господи, где тебя носит! Отпирай дверь!
- Сейчас, сейчас, ключ не могу найти.
- Что за гадости ты хранишь тут?
- Какие ещё гадости? - глухо спросил из-за двери Шрёдингер, звеня ключами.
- Да эти твои кнопки с шипением!
Звон прекратился.
- Кнопки с шипением? - подозрительно переспросил Шрёдингер.
- По левую руку от двери.
- Ты нажал её?!
- Нажал... - нерешительно ответил Эйнштейн, - Не надо было?
- И ты жив?!
Учёный в ужасе уставился туда, где в темноте таилась дверь:
- А не должен быть?
За дверью воцарилось неловкое молчание. Наконец, Шрёдингер ответил:
- Видишь ли, это была кнопка начала эксперимента. Помнишь, я рассказывал тебе про опыт с котом?
Эйнштейн кивнул, хотя никто кивка не видел.
- Я сделал рабочую модель в моём чулане. Нажатие кнопки выпускает ядовитый газ... или не выпускает. Получается, она не сработала?
- Слава богу, нет, - радостно подтвердил Эйнштейн, - Я жив-здоров. Но страху натерпелся! Кстати говоря, у тебя тут в чулане какой-то че...
Он замер, испуганно оглянувшись.
- Что? - спросил Шрёдингер.
- У тебя в чулане какой-то труп, подозрительно похожий на меня, - жалобно закончил Эйнштейн, - Это ведь не я?
- Так-так-так... - растерянно донеслось из-за двери.
- В смысле, я ведь не могу... и умереть, и остаться жив, как тот кот, а? Это ведь гипотетическое построение?
- Так-так-так... - повторил Шрёдингер.
- Эй! Эрвин! Прекрати меня пугать. Это кукла, да?
Шрёдингер молчал. В подвале становилось очень и очень холодно. Эйнштейн коснулся рукой двери, погладил её ледяную металлическую поверхность - она была совершенно реальной, как реален был весь мир вокруг. Как реально было ещё тёплое тело ниже по ступеням.
- Тогда я не знаю, что делать, - обречённо произнёс Шрёдингер, - Я не могу тебя выпустить. Если я открою дверь, ты сколлапсируешь в определённое состояние, и всё будет кончено.
- Что будет кончено?
- Ты умрёшь, - сказал Шрёдингер, - Или не умрёшь. Останется либо труп, либо ты. Что именно - угадать нельзя.
- Но не сидеть же мне тут до бесконечности! - воскликнул Эйнштейн, - Я так или иначе умру без еды.
- И то правда, - пробубнила дверь, - Выбора нет. Ну что ж, приготовься.
- Как приготовиться?
- Сосредоточься, богу помолись! Не знаю! Я отпираю дверь.
Скрипнул ключ в двери. Эйнштейн зажмурился, собрался с духом и сказал себе: "Я реален. Я - реален. Это всё дурацкая шутка. Я - настоящий. Это был чисто гипотетический эксперимент".
Дверь распахнулась. Внутрь хлынул яркий слепящий свет.
- Ну слава богу, - непривычно громко объявил Шрёдингер, опускаясь на две ступени и протягивая руку, чтобы помочь другу подняться, - Трупа, разумеется, нет? Ну и ладно, поверю тебе на слово.
Эйнштейн обиженно молчал. Рука повисла в воздухе. Шрёдингер толкнул физика в плечо:
- Эй, вставай, чего расселся...
В последний момент он почувствовал слабый неприятный запах в воздухе и ощутил, как непривычно легко поддаётся тело.

Разумеется, это физически некорректные рассказы. Кроме того, Шрёдингер вообще придумал своего кота, как способ высмеять квантовую теорию, а не подтвердить её. Другое дело, что, как это часто бывает, высмеять, ссылаясь на здравый смысл, не получилось; физические теории вообще не жалуют здравый смысл. А вот необычный эксперимент запомнился.

Судя по аниме, такой вещи, как обычный японский школьник - не существует. У каждого японского школьника полная приключений жизнь, по индивидуальному сценарию. Команды специалистов трудятся над тем, чтобы он ни минуты не скучал (и решают эту задачу даже для таких заноз в жпод ногтями, как Кён!). Кому меньше повезло, тем достаётся просто пачка девочек, как из киндер-сюрпризов - отлитых вместе, но раскрашенных вручную. Кому побольше - ещё какое-нибудь сверхпредназначение: борьба с богами, пришельцами, демонами, соседним классом.

В такой обстановке считаю некорректным называть школьников "обыкновенными". Правильнее говорить "необыкновенные японские школьники" и "обыкновенные японские потусторонние силы":

Жил был очередной исключительный японский школьник. Он уже весь извёлся, глядя по сторонам на товарищей и завидуя их приключениям, а с ним всё никак не случалось ничего сверхъестественного! Пятнадцать лет, а всё никак. Шестнадцать лет - никак!
- Я уже во втором классе старшей школы, - думал он, кутаясь вечером в одеяло - А ещё до сих пор даже не встречался с пришельцем. Не говоря уже о спасении мира! (далее...)Эдак я доживу до сорока лет обычным человеком!
Но вот однажды ему стало казаться, что вокруг него происходит таинственное инопланетное жужжание. Чем больше он вслушивался, тем сильнее в это верил. В конце концов, школьник вышел на веранду и спросил в пустоту:
- Это кто тут жужжит? Случайно не инопланетный разум?
- Ты не подумай, это я не ради тебя тут жужжу, - сказал ему инопланетный разум, - Мне просто нравится жужжать, вот я и жужжу везде, где хочется, и совершенно случайно это всё время оказывается рядом с тобой. Я вовсе не пытаюсь установить контакт, глупости какие! Больно нужно мне!
- Но, может, раз уж ты жужжишь тут поблизости, установим контакт? - робко предложил японский школьник.
- Ну раз уж я тут жужжу, то можно, - милостиво согласился инопланетный разум, - В конце концов, я уже сюда прилетел. Не лететь же теперь обратно. Но если ты кому-нибудь об этом расскажешь!..
После чего инопланетный разум вылез из кустов, и был установлен очередной первый контакт Земли с космической цивилизацией. Как выяснилось, Земле грозит страшное:
- Великое зло вырвалось из тысячелетнего заточения, и хочет уничтожить Землю!
- Ого! - глаза школьника полыхнули интересом, - D-Cup! В смысле, злодейский D-Cup!
- Ах вот как! Все вы, мальчишки, такие! - обиженно заявил инопланетный разум, - Вам только размер опасности важен!
- Н-нет... я не в этом смысле...
- И хватит пялиться на мой космический корабль!!
Не удовлетворившись словами, инопланетный разум залепил школьнику интеллектуальную пощёчину и убежал.
- В степени эн... имеет решения в целых числах? - удивлённо повторил школьник глядя ему вслед, - К чему это он?

На следующий день инопланетный разум принёс герою космический пистолет:
- Вот... я слишком много изготовил... Не подумай! Это не для тебя! Просто... не выкидывать же... Да бери уже, чего ты вертишься!
Школьник взял пистолет и повертел его так и сяк.
- Ну как? Удобно?
Честно говоря, пистолет плохо сидел в руке, и было непонятно, с какой стороны у него дуло, но школьник рассудил, что воевать с великим злом лучше хоть при каком, но оружии, так что согласился:
- Отличный пистолет!

Тут появилось великое зло. Чтобы не тянуть, оно сразу возникло в коридоре школы, прямо где стоял школьник и делал что-то похожее на стояние инопланетный разум.
- Я великое зло, - заявило великое зло, чтобы его ни с кем не спутали.
Великое зло! Шанс, которого японский школьник ждёт всю свою молодость! Наконец-то можно его убить и спасти мир, чтобы не быть, как белая ворона.
Герой вскинул пистолет, собираясь открыть огонь, но инопланетный разум в слезах повис на его вытянутой руке:
- Постой! Не стреляй. Я... Я не готов....
- В смысле?
- Я не могу так быстро... я боюсь... Нельзя же так сразу спасать мир. Мы должны подготовиться... лучше узнать друг друга...
Пока герой колебался, великое зло показало ему нос и исчезло. Лицо у героя вытянулось.
- Ничего страшного, - утешил его довольный инопланетный разум, - У нас ещё 25 серий. Мы всё успеем...
Но школьник уже поглядывал в сторону пришелицы из будущего, прислонившейся к стене неподалёку, и со скучающим видом разглядывающей свой TPDD...

Алсо, кто ещё не видел тупак, вот он: Cool Story: Sugoi Monogatari.