Года за годом я теряю себя. Ту девочку, что умела любить, мечтать, к чему-то стремиться. Ту девочку, что писала стихи, переводила песни, плела украшения и все время стремилась творить. Ту девочку, что чувствовала себя живой. Если это называется взрослением, то я не хочу его продолжать.
Мое творческое “Я” было со мной, наверное, с рождения. Мама уверяет, что уже на третьем месяце жизни я пыталась повторять за ней новогодние песенки. Годам к трем я старательно срисовывала все, что было мне доступно. Особенно мне нравился алфавит. Так я и научилась писать уже в 3 года.
Мама всегда была рада показать что-то новое, научить чему-то. С ее помощью я начала размножать наряды картонным куклам и создавать интересные дизайны их костюмам, в том числе тематическим. Она научила меня орудовать вязальным крючком и набирать петли на спицы, когда я ее попросила. Она помогала обрести навыки рисования и черчения, объясняя то, чему не учат в школе. Да, мне всегда не хватало твердой руки и уверенности, но старательности было не отбавлять. И честности. За нее я поплатилась постоянным презрение со стороны одноклассников и училки по рисованию, решивших, что мое “Мне мама помогла” означает, что она все за меня сделала. Так во мне много лет убивали стремление к художественным навыкам.
Где-то в 8-9 лет я начала писать стихи. В школе ко Дню пожилых людей задали написать стишок-поздравление для бабушек и дедушек. Я написала простое и универсальное четверостишье, которое потом подарила и бабушке, и маме на День рождения. Мне это показалось успешным успехом, и я решила, что смогу писать и дальше. А дальше было упорство. Я часами перебирала разные рифмы, чтобы в голове собрался некий словарь наиболее часто используемых и рифмующихся слов. Пыталась подбирать рифмы ко всему, что приходило в голову, чтобы при написании стихов дело оставалось за малым — найти тему для стиха и поймать вдохновение. Первое время с этим было сложно. Я пыталась писать о каких-то событиях, описывать что-то, но стихи были детскими. Да, неплохими по возрасту, но простыми. Настоящий успех пришел в подростковом возрасте, когда в подкрепление вдохновению пришли чувства и эмоции. Первая…нет, не любовь, а именно влюбленность сподвигли меня писать длиннющие стихи-признания, описывать свои страдания, грустить на десятки строк. Тогда я научилась писать поэмы и на заданные темы. Зарождались они тяжело, потому что эмоции на них не распространялись, но это был большой шаг в развитии моего стихоплетства. Мой период поэм продлился 4 года. Я перечитывала их недавно, и они мне показались глупыми подростковыми страдашками. Но таковым был мой период жизни тогда.
От страданий удалось отделаться через внутреннюю борьбу. На это ушел год или два. В моей жизни тогда появился лучший друг, любимая музыка-рок, уверенность в себе. Стихи того времени стали короче и, как будто, агрессивнее. Но недолгим было затишье, и на смену этому всему пришли неожиданные чувства — более светлые, но не менее безнадежные. Стихи стали разумно-ограниченными в количестве строк, более емкими и интересными, более взрослыми. В то время я словно научилась видеть красоту вокруг себя. Яркие сны, красивые художественные зарисовки на их тему, стремление быть красивой самой и окружать себя красивыми вещами. Я все чаще описывала в стихах природу или какие-то явления. Часть из тех стихов я считаю лучшими в своей жизни, и даже не постеснялась бы где-нибудь опубликовать.
Это был 10-11 класс. Самое яркое время моей жизни. Годы, которые все время вспоминаю с ностальгией. Каждый день какое-то приключения. Каждый день — эмоции, амбиции, желание жить дальше. И море-море общения. С друзьями, которые теперь далеко. Которые повзрослели и уже не вспоминают тех времен так, как я.
Потом пришла “типа взрослая жизнь”. Универ, учеба, сепарация от части старых друзей и появление новых. Светлое и безнадежное решено было сменить на что-то реальное. Правда перед этим было какое-то недолгое помрачнение разума. Очередной глупый период со странными длинными стихами. Из него я сбежала во что-то менее абстрактное и впервые ощутила затишье. Оказывается, спокойствие и стабильность не дают мне разбрасываться эмоциями по стихотворным строкам. И лишь когда меня бросили, я снова выплеснула кучку стихов. Потом очередное странное и глупое, а после стабильное и спокойное. На долгие годы и по сей день. И что произошло с моими стихами? Правильно, они исчезли. Где-то в начале отношений я написала на эмоциях стих и все. Дальше если что-то и появлялось, то только вот в таких попытках “вернуть себя” и совсем не об этой стабильности. А о том, что красной нитью шло на фоне все эти годы.
Это одна сплошная параллельная полоса чего-то реально взрослого и серьезного. И я не сразу заметила, что она началась еще до моих стихотворных страданий. И это было нечто прозаичное. Именно тогда меня потянуло написать книгу, основанную на своих воспоминаниях. Тогда меня потянуло описывать миры своих снов в виде фантастических рассказов. Тогда я начала смотреть взрослые сериалы и сопереживать чувствам героев. Тогда я училась планировать свое время так, чтобы его хватало на все мои хотелки и развлечения. Именно тогда я обрела смысл жизни и стала погружаться в ее философию, размышлять по-взрослому. И, черт побери, именно сейчас для меня это стало откровением! Где-то там зародилась та самая девчонка, которую я все хочу вернуть.
Проза, сериалы, планирование. Все пришло в мою жизнь одновременно с одним человеком. А потом я на 4 года нырнула в безумие, и выбраться из него мне помог все тот же человек, научив мыслить более широко, а заодно подарив любовь к хорошей музыке и прогулкам на свежем воздухе. Он сопровождал меня в дальнейшем пути, и его следы в моем творчестве можно отследить тут и там. Глубокие и сильные стихи, которые, кажется, о чем-то отстраненном, чаще всего о нем. Записи в дневниках раз за разом упоминают его. Воспоминания все переплетены с ним, потому что его было очень много в моей жизни. Больше всех остальных. Пока я не попыталась променять все это на стабильность.
Теперь я гнию в ней. И оживаю лишь тогда, когда пытаюсь все дестабилизировать. Погружаюсь в прозу — первоисток столкновения наших жизней. “Писать в стол” наше общее увлечение. Страдать годами безответно и параллельно пытаться строить что-то более постоянное — общая философия. Тонуть в депрессии и страдать от несовершенства мира — общее хобби.
Я не потеряла ту девчонку, я ее предала. Но я соберу все, что касается ее… что касается них. И попытаюсь возродить из пепла те амбиции, что остались где-то там.