Последний "юмор" в "Химчистке" порождает желание воскликнуть: "модеры, не спать!"

Кто чего готовить будет на НГ? Я уже голову сломала с этим меню.

Вроде как появилась пиратка 3 фильма (сомневаюсь в полный рост), если верить трейлерам, то это будет "довольно интересную вещь (укуренную, конечно, но куда без этого).
Фильм определённо сделан для поклонников ИчиРуки, никакой речи о Кайене там нет и быть не может...
Зато будет поголовная амнезия всего Сейретея, включая Рукию, Ичиго, в отчаянии(да каком отчаянии!)выкрикивающий её имя и говорящий: "Не важно, что ты меня не помнишь, я всё равно тебя защищу! Хрен с два я тебя забыть смогу!".
В общем, ждём-ждём бальзама на душу канониста Тем паче, что непосредственное участие в создании сценария принял сам Кубо, от него же и название, от него же и дополнительная приписка: "Прощай, Рукия".
И от него же фраза: Рукия для Ичиго словно луч надежды."©

Чего-то мне грустно становится заранее. Из второго мувика понравились лишь последние 20 минут, а от третьего может и того меньше остаться.

По традиции Древней Руси Новый год начинался в марте. Именно тогда появлялась новая луна в период весеннего равноденствия. В XIII веке началом года стали считать 1 марта, однако, одновременно существовала и еще одна новогодняя дата — 1 сентября, которая была перенята из Византии.

В Литве и Польше с 1362 года Новый год начинался 1 января, а летосчисление велось «от Рождества Хрис­това». По этому же стилю встречали Новый год в странах, находивших­ся под влиянием этих государств ( в частности, на Украине).

На Руси Новый год начинался 1 марта и 1 сентября до тех пор, пока московский митрополит Феогност в 1342 году, (а также церков­ный собор 1492 года) не постановили официальным началом года 1 сен­тября. Великий князь Московский и «всея Руси» Иван III утвердил постановление церковного собора, причем с 1 сентября стал начинаться не только церковный, но и гражданский год.

Такая ситуация сохранялась до 1699 года, когда 20 декабря вышел указ Петра 1, согласно которому предписывалось вести летоисчисление не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Таким образом, после 31 декабря 7208 года наступало 1 января 1700 года от Рождества Христова.

До революции привычного нам празднования Нового года не было.

Новый год считался частью рождественских празднеств, длившихся до Крещения, и носил второстепенный характер по отношению к Рождеству. Да и праздновали его далеко не все и не везде. Мусульмане, буддисты и евреи Рождество не праздновали, у них были свои собственные новогодние праздники, не совпадающие с православным календарём. Встретить Дедов Морозов и ёлки в аулах и еврейских «местечках» было невозможно.

Но и среди православных далеко не все праздновали Новый год. Крестьяне, составлявшие до 85% населения, считали этот праздник «барской забавой» и иноземным новшеством. Никаких елок в крестьянских избах зимой не было (да и откуда их было взять, если даже сучья для протопки избы приходилось покупать у помещика-владельца леса, либо, если нет денег, красть у него, за что крестьян нещадно секли). И ни о каком добром Деде Морозе с мешком подарков крестьянские ребятишки не слыхивали (Мороз в русском крестьянском фольклоре был злым и жестоким волшебником, это нашло отражение в поэме Некрасова «Мороз – Красный нос», где Мороз ради забавы убивает в лесу бедную молодую крестьянскую вдову, оставляя сиротами ее малолетних ребятишек). Конечно, крестьяне праздновали Рождество, но по-своему, не как господа: гадали, колядовали, пели песни. В ночь же на первое января в крестьянских избах праздновали поминовение Василия Великого, которого русские крестьяне считали покровителем свинарей, варили кашу, обязательно на речной воде, читали особое заклинание.

Дворяне и интеллигенция, конечно, праздновали Новый год, но это был праздник, продолжающий Рождество. Елка была не новогодняя, а рождественская с восьмиконечной вифлеемской звездой. Дед Мороз был не сказочный персонаж, властитель снега и льда, добрый к детишкам, а Рождественским Дедом, который многими ассоциировался с реальным лицом – византийским святым Николаем, епископом Мирликийским. Снегурочки у этого Рождественского Деда не было, год рождения Снегурочки – знаменитый 1937-й, ведь именно тогда на перовой разрешенной новогодней елке в Доме Советов в Москве Дед Мороз появился со своей милой внучкой, без которой мы теперь и Новый год помыслить не можем. «Новый годик» в виде ребенка – тоже советское нововведение, которого не знала дореволюционная царская Россия. Вообще до революции Новый год 1 января, будучи праздником иностранным, новым для россиян, праздновался куда скромнее чем сейчас. Чаще всего не было никаких карнавалов, маскарадов, спектаклей, дети приходили в залу, где была наряжена елка (как правило, не игрушками, как в наши дни, а сладостями), читали тропари, стихи, плясали, получали подарки и расходились.

В первые 10 лет советской власти в России праздновали как новые советские праздники, так и старые религиозные, в том числе и Рождество с Новым годом. Елки вплоть до 1928 года ставились не только в домах, но и в учреждениях, вплоть до самых высоких. Среди защитников рождественских елок и рождественского деда или Деда Мороза были высокопоставленные большевики, в частности не кто иной как лидер коммунистов В.И. Ульянов-Ленин. Будучи уже при смерти 7 января 1924 года – отметим, что не в Новый год, а именно в православное Рождество - он участвовал в празднике в Горках, куда на елку были приглашены крестьянские детишки из окрестных деревень (нас не должен смущать тот факт, что в доме Ленина праздновалось Рождество, будучи убежденным атеистом Ленин, считал ненужной крайностью борьбу с внешней религиозной обрядовостью, зачастую просто ставшей просто элементом культуры и быта.

Лишь в 1927 году, в ходе начавшейся антирелигиозной компании, Рождество перестает быть официальным праздником. В Советском Союзе вводятся вместо недель «пятидневки», воскресенье, а также другие христианские праздники теперь приходятся на рабочий день. В госучреждениях, детских садах, школах, теперь 7 января не проводятся рождественские елки. Хотя новый год, естественно, продолжает праздноваться в ночь с 31 декабря на 1 января, но без «религиозных атрибутов» - рождественской ели и рождественского деда (романтики военного коммунизма, бывшие большими аскетами в жизни, вообще считали ненужными пышные празднества, тем более, связанные с религиозными обрядами). Однако дома желающие наряжали к Рождеству ели, а также праздновали «церковный Новый год», уже после Рождества, по старому стилю, по которому жила Россия до декрета Ленина от 1918 года.

Наконец, в 1936 году выходит декрет СНК, разрешающий публичное официальное празднование Нового года (но не Рождества!) и призывающий на новогодних праздниках в госучреждениях, детских учреждениях, на городских площадях наряжать ели. Только ели теперь должны были украшаться не Вифлеемской, восьмиконечной, а красной пятиконечной звездой, и наряжать их требовалось не к Рождеству, а к Новому году. Первая такая елка была открыта 1 января 1937 года в Москве, в Доме Союзов, и одновременно с ней зажглись елки по всему СССР.

По всей видимости, россияне будут отмечать День защитника Отечества три дня, так как 23 февраля - понедельник. Международный женский день будет воскресеньем, поэтому можно рассчитывать на выходной в понедельник, 9 марта. В мае, согласно календарю, ожидается 2 "длинных" выходных. 1 мая – пятница, поэтому праздник Весны и Труда плавно перейдет в нерабочие субботу и воскресенье. День Победы в этом году будет отмечаться в субботу, поэтому понедельник, 11 мая, должен быть выходным. День независимости России - пятница, 12 июня - замыкает пятерку "длинных" праздников.

Напомним, согласно производственному календарю на 2009 год, нерабочими праздничными днями в Российской Федерации являются:

1, 2, 3, 4 и 5 января - Новый год;
7 января - Рождество Христово;
23 февраля - День защитника Отечества;
8 марта - Международный женский день;
1 мая - Праздник Весны и Труда;
9 мая - День Победы;
12 июня - День России;
4 ноября - День народного единства.

Жил человек в лесу возле Синих гор. Он много работал, а работы не убавлялось, и ему нельзя было уехать домой в отпуск.
Наконец, когда наступила зима, он совсем заскучал, попросил разрешения у начальников и послал своей жене письмо, чтобы она приезжала вместе с ребятишками к нему в гости.
Ребятишек у него было двое - Чук и Гек.
А жили они с матерью в далеком огромном городе, лучше которого и нет на свете.
Днем и ночью сверкали над башнями этого города красные звезды.
И, конечно, этот город назывался Москва.
Как раз в то время, когда почтальон с письмом поднимался по лестнице, у Чука с Геком был бой. Короче говоря, они просто выли и дрались.
Из-за чего началась эта драка, я уже позабыл. Но помнится мне, что или Чук стащил у Гека пустую спичечную коробку, или, наоборот, Гек стянул у Чука жестянку из-под ваксы.
Только что оба эти брата, стукнув по разу друг друга кулаками, собирались стукнуть по второму, как загремел звонок, и они с тревогой переглянулись. Они подумали, что пришла их мама! А у этой мамы был странный характер. Она не ругалась за драку, не кричала, а просто разводила драчунов по разным комнатам и целый час, а то и два не позволяла им играть вместе. А в одном часе - тик да так - целых шестьдесят минут. А в двух часах и того больше.
Вот почему оба брата мигом вытерли слезы и бросились открывать дверь.
Но, оказывается, это была не мать, а почтальон, который принес письмо.
Тогда они закричали:
- Это письмо от папы! Да, да, от папы! И он, наверное, скоро приедет.
Тут, на радостях, они спали скакать, прыгать и кувыркаться по пружинному дивану. Потому что хотя Москва и самый замечательный город, но когда папа вот уже целый год как не был дома, то и в Москве может стать скучно.
И так они развеселились, что не заметили, как вошла их мать.
Она очень удивилась, увидав, что оба ее прекрасных сына, лежа на спинах, орут и колотят каблуками по стене, да так здорово, что трясутся картины над диваном и гудит пружина стенных часов.
Но когда мать узнала, отчего такая радость, то сыновей не заругала.
Она только турнула их с дивана.
Кое-как сбросила она шубку и схватила письмо, даже не стряхнув с волос снежинок, которые теперь растаяли и сверкали, как искры, над ее темными бровями.
Всем известно, что письма бывают веселые или печальные, и поэтому, пока мать читала, Чук и Гек внимательно следили за ее лицом.
Сначала мать нахмурилась, и они нахмурились тоже. Но потом она заулыбалась, и они решили, что это письмо веселое.
- Отец не приедет, - откладывая письмо, сказала мать. - У него еще много работы, и его в Москву не отпускают.
Обманутые Чук и Гек растерянно глянули друг на друга. Письмо казалось самым что ни на есть распечальным.
Они разом надулись, засопели и сердито посмотрели на мать, которая неизвестно чему улыбалась.
- Он не приедет, - продолжала мать, - но он зовет нас всех к себе в гости.
Чук и Гек спрыгнули с дивана.
- Он чудак человек, - вздохнула мать. - Хорошо сказать - в гости! Будто бы это вел на трамвай и поехал...
- Да, да, - быстро подхватил Чук, - раз он зовет, так мы сядем и поедем.
- Ты глупый, - сказала мать. - Туда ехать тысячу и еще тысячу километров поездом. А потом в санях лошадьми через тайгу. А в тайге наткнешься на волка или на медведя. И что это за странная затея! Вы только подумайте сами!
- Гей-гей! - Чук и Гек не думали и полсекунды, а в один голос заявили, что они решили ехать не только тысячу, а даже сто тысяч километров. Им ничего не страшно. Они храбрые. И это они вчера прогнали камнями заскочившую во двор чужую собаку.
И так они говорили долго, размахивали руками, притопывали, подпрыгивали, а мать сидела молча, все их слушала, слушала. Наконец рассмеялась, схватила обоих на руки, завертела и свалила на диван.
Знайте, она давно уже ждала такого письма, и это она только нарочно поддразнивала Чука и Гека, потому что веселый у нее был характер.
Прошла целая неделя, прежде чем мать собрала их в дорогу.