Тишина разная.
Даже на «Энтерпрайзе» бывает время, когда ничего не происходит, и тогда на мостике--тишина. Она особенная. Она наполнена звуками аппаратов, щёлканьем клавиш и кнопок, которые уже почти не замечаешь. Мне нравится такая тишина—она рабочая.

Есть тишина за иллюминатором шатла. Чёрная, разорванная звёздами, похожими на блёстки на обруче мичмана Гейл. Если тишину мостика нарушают приборы и клавиши, наполняя её звуками, то эта скрывает планеты и миры. И пусть моё описание слишком эмоционально, но порой кажется, что я вижу тишину за толстым закалённым стеклом. И предчувствую что-то далёкое и новое.

Я люблю тишину пустыни. И вовсе не потому, что таков мой родной дом, и я привык к ней младенчества. Мне не хватает слов и, наверное, эмоций, чтобы её описать. Эта тишина тоже наполнена--шелестом, шорохом, шёпотом песка, ветром и редкими родниками. И она тоже зовёт.

А вот такую тишину я никогда не встречал.
Она была пустая. Такая же, как и полуразрушенные дома. Разбитые бомбардировками улицы. Площади с пустыми фонтанами.
…
Сигнал пришёл слишком поздно. Точнее, мы поздно перехватили его с одной из обитаемых планет в системе Бет-45, а именно с планеты проходящей по космонавигационным справочникам под именем Rt/Z-54.77. Всё, что можно было узнать из базы ЗФ-- планета класса «М», ярко выраженного земного типа; население--гуманоиды, внешне похожи на людей, отличаются только невысоким ростом. То, что мы не смогли распознать сигнал сразу вполне логично: планета находилась, так сказать «на заре космической эры», и сигналы передавались только по радиоволнам. Поскольку в наше задание входило изучение и картографирование системы, капитан Пайк решил начать с этой, третьей по счёту планеты.

***
На поверхность мы спускаемся на шаттле.
--Хорошенькая же тут была заварушка!— произносит капитан, когда мы приземляемся.
--Спок, ты уверен, что уровень радиации нормальный?
--Так точно, сэр,--отвечаю я. Честно признаться, показания сканеров шаттла меня удивляют. Логично было бы предположить, что здесь произошла ядерная война, иначе как объяснить гибель всего населения? Но приборы говорят об обратном — радиационный уровень в пределах нормы, даже ниже необходимого. Вредных веществ в воздухе не обнаружено. И, судя по тем же сканерам, ни одного живого существа. Только разрушенный город. Парк с невысокими деревьями. И ветер.
Пайк, настороженно прищурившись, выглядывает в иллюминатор. Вздыхает. Поворачивается ко мне и оставшимся членам десантной группы.
--Вот что ребята… Не нравится мне это место. Всем одеть защитные костюмы, это во-первых. Во-вторых, от шаттла далеко не уходить. На забор образцов -- полтора часа. Инструкции ясны?
Мы покидаем шаттл.

***
Работать в костюме не слишком удобно—новые, менее громоздкие модели мы ещё не получили. Но я разделяю опасения капитана: до выяснения причин гибели местного населения безопаснее так исследовать планету. К тому же, шаттл отчасти легче подвергнуть действию дезинфицирующих лучей, тогда как наш транспортатор не всегда отфильтровывает чужеродные микроорганизмы. Впрочем, опыт предыдущих миссий показывает, что, не смотря на все предосторожности, что-нибудь может случиться.

***

На мёртвой планете раннее утро. Местное солнце — жёлтая звёзда, того же класса, что земное «светило», как говорят поэты,--медленно показывается из-за горизонта. С образцами мы справились ровно за один час. Лейтенант Кортес, ксенолингвист, не так давно пополнивший команду научного отдела, предлагает поискать какие-нибудь носители информации, быть может, это поможет разобраться в произошедшем. Капитан медлит с ответом. Мне, как и ему, не по себе, хотя непосредственной угрозы нет.
Наконец, Пайк соглашается.
В город отправляемся впятером—Кортес, мичман Кольт, которая попросту напросилась с нами, я, и двое охранников.
Нас «преследуют», если можно так сказать, пустота и тишина. Даже ветра здесь нет, хотя на равнине, где мы приземлились, он был достаточно сильный.
Неясное ощущение тревоги не покидает меня, как я ни пытаюсь от него избавиться. Моих спутников тоже вряд ли можно назвать спокойными. Эта тишина вокруг настораживает и пугает.
Мы идём по главной улице города. Невысокие дома с чёрными дырами окон. Пустые дворы. Непонятные металлические сооружения прямо на дороге — Кортес предполагает, что это местные виды транспорта. И снова—изуродованные строения, воронки в земле, и ничего живого. Мы останавливаемся возле пристройки к одному из зданий — скорее всего, это магазин. Лейтенант заметно оживляется. Охранники остаются снаружи. Мы с трудом проходим вовнутрь—потолки низкие, не рассчитаны на наш рост. А вот и то, что мы искали. Носителей информации здесь в избытке. Что-то, напоминающее книги, листки местного аналога бумаги, ещё какие-то неизвестные мне предметы покрывают пол так, что на них приходится наступать. Кортес подбирает «книгу», перелистывает страницы, бормочет себе под нос:
--Агглютинирующий язык…кажется, рилотской группы….так…а формы аналитические…отлично, отлично…
Кольт рассматривает неизвестный предмет— предположительно, флеш-диск—и кладёт его в пластиковый пакет для образцов. Я поднимаю с пола клочок бумаги — возможно, это то, что на Земле называют «газетой». На нём—какие-то картинки, строчки похожих на палочки и крестики букв. На картинках — виды, скорее всего, этой планеты, деревья, цветы. Кортес уносит с собой целую стопку «носителей информации». Но счастливым он не выглядит. Возможно, он что-то нашёл…

Мы выходим на улицу. На планете день. Ветра по-прежнему нет. И тишина снова оглушает нас.
Всю дорогу назад мы молчим. Даже всегда шумная Кольт не произносит ни слова.
Так же, молча, мы погружаемся в шаттл. Мы не знаем, что предстоит нам выяснить о гибели планеты. Я почти ощущаю подавленность своих спутников.

Тишина космоса помогает забыть на мгновенье о той, пустой и мёртвой тишине планеты внизу. Но мы всё ещё молчим. Будто между нами есть какая-то тайна.