Удивительно красиво.

Дааа, написано так притягательно.
Надеюсь, это не конец?

Голова кружилась, отчаянно кружилась, колени подгибались, ноги не держали, да и не могли, во всем теле не осталось ни капли сил - потом что все они, все до той самой последней капли были отданы поцелую...
Удар кулаком по стенке лифта - и повинуясь ярости Ассанте, лифт продолжает движение. Мгновение закончилось.

Нет... пожалуйста - нет...

Ладони Ли соскальзывают вдоль спины вампира, руки Ли расплетаются, отпускают - они так бессильны сейчас.. когда так хочется прижать к себе, еще хоть на долю секунды обнять - они бессильны, и сам Ли стоит, привалившись к стенке лифта, чтобы не упасть, и глаза у него сейчас не зеленые, как всегда, а черные, зрачок во всю радужку, и губы потемнели от поцелуя и чуть припухли - такие соблазнительные, так бы и целовать их еще и еще... и лицо бледное, странное - и ни одной мысли в голове, словно он где-то в другом мире, куда Ассанте не дотянуться за его мыслями и чувствами... да и какие мысли после такого поцелуя, на который Ли отвечал не только губами - всем телом, всем своим существом, всем собой...
- Любящий вампир никогда не свяжет свою не-жизнь с любимым существом. Не сделает человека своим слугой. Рано или поздно любовь отцветает. Она не вечна, в отличии от ночи. Однажды ты разлюбишь. А третья метка останется. Но разделить нас уже невозможно. Ты станешь ненавидеть меня за то, что я сделал, но если жизнь и не-жизнь у нас разные, то смерть у нас одна на двоих. Я прекращусь, если не станет тебя. Ты умрёшь, если я выйду в рассвет. - голос был бесстрастен, а на лице первый раз за долгое время читалась горечь. Вполне человеческая усталость. Сожаление.
Лифт остановился и дверцы бесшумно разошлись в стороны.
И снова безэмоциональная маска на лице. Ассанте обнимает своего смертного за талию и выходит в недлинный коридор. Здесь сила этих двоих давит в полную. Тяжело дышать и каждый шаг даётся очень тяжело. Как будто двигаешься сквозь ледяной коктейль. Измельчённый лёд в холодной воде. И кристаллики льда впиваются в тело, ранят...
Если бы вампир не обнял Ли за талию, тот упал бы. Просто потому, что ноги подкосились... совсем иначе, чем минуту назад.
- Сейчас некогда, мы потом об этом поговорим, - только и успел шепнуть Ли, пока они шли по короткому коридору.

Потом. Может быть. Если я захочу.
Ассанте... будь все проклято... да ты хоть понял, ЧТО ты сказал НА САМОМ ДЕЛЕ? Понял, КАКУЮ вечность подарил мне? Да то, чем ты вздумал меня пугать, и вполовину не так горько...
Но времени на эти мысли сейчас нет...

Двое стоят. Она - в чёрном платье с разрезами по бокам за малым не до талии, открывающими идеальной формы ноги. Он - в чёрной кружевной рубашке и бриджах, больше похож на хлыст. И кивают коротко, лишь признавая его самого, но никак не его статус.
Пальцы на талии напрягаются.
... Потому что коридор кончается.
Эти двое ждут. И Ли идет рядом со своим Принцем, чуть приопустив глаза.
Он давно уже привык не смотреть в глаза, не давать поймать свой взгляд даже случайно - любой, кто близко общается с вампирами, вырабатывает это умение очень быстро. Ли овладел им в совершенстве. Не смотреть в глаза - но так, чтобы тебя даже обвинить в этом было невозможно...
- Джанара... Имрам... - усмешка. В нём нельзя заподозрить вампира до тех пор, пока он сам того не пожелает. Не покажет клыков в улыбке. Он вообще почти человек. Почти человек, с каждым часом становящийся всё более человечным... По человеческим меркам это пугало.
Но Ли снова не понял...
Стоило ли стараться?
Женщина снова кивнула. И Принц снова почувствовал укол ярости. Он ненавидел её. В прошлой жизни. Потому что она была рядом с Морисом. А Морис был рядом с ней. Имрам окинул пренебрежительным взглядом стоящего рядом с принцем человека. Джанара же - сощурилась, будто так ей было удобнее рассматривать.
- Ты взял себе слугу...
- Вы ведёте себя вызывающе, леди. - его сила... где была его сила?
Он так и не отпустил Ли. Провёл до трона в торце комнаты, присел, заставляя Оливье устроиться на подлокотнике. Рука вампира обвивала тонкую талию адвоката.
- Вы явились в мой город без приглашения, зная, что я буду отнюдь не в восторге видеть вас... после нашей последней встречи.

Перед мысленным взором Ли разворачивалась нелицеприятная картина: шипящая растрёпанная Джанара, в предплечье Имрама - стилет, и сам Ассанте, с длинным кинжалом в руке, глаза светятся мертвенным огнём. И вокруг - пожар... горит захваченный город. В том огне сгорело всё, что осталось от Мориса. И теперь это знал и Ли.

Даже там, в мыслях, созерцая видение из прошлого, Ли не посмотрел в глаза Джанары или Имрама - он слишком привык к тому, что взгляд в глаза опасен... и не только наяву.
Он не поднимал глаз и молчал - этикет едва ли позволял ему перехватывать какую бы то ни было инициативу в разговоре вампиров, а Сантэ ему прямо запретил вообще заговаривать с этими двумя.
Этими двумя - которые пришли, чтобы бросить вызов. За ними уже три трупа - и все три связаны тем, что они так или иначе имеют отношение к Сантэ... да на них уже выдана лицензия на отстрел на месте - вот только справятся ли истребители?
Но они не причинят зла Сантэ. НЕТ. Даже если придется убивать их самому.
"Они не сильнее тебя. Они слабее. Я с тобой. Делай все, что тебе будет нужно, чем бы это ни было для меня.
Все, что нужно.
Сейчас ничто не имеет значения, кроме одного - они здесь, они опасны для тебя. А я - с тобой. И если я хоть для чего-то нужен тебе - возьми это, возьми меня целиком, любовь моя..."
Светские беседы. Как будто они в каком-нибудь будуаре, а не готовы вцепиться друг другу в глотки. Некоторые вещи в мире остаются неизменными. Например, ненависть одних чайлдов к другим. Кто не успел - тот опоздал.
"Да... я сильнее, только всё, что им надо - доказать это..." - тонко улыбнулся Ассанте. - "Кстати, ты ведь теперь тоже не слабее любого из них... Просто, в отличии от них - смертен..."
- Власти заявили протест по поводу бесчинств неких... гастролёров, лишивших жизни троих человек. Выдана лицензия на убийство двоих вампиров, прибывших из Мадрида. Мужчины и Женщины... описание прилагается... - пальцы выписывают замысловатые узоры на спине смертного, улыбка на губах, ленивый прищур глаз. Ему хорошо, он блаженствует. Ему плевать на двоих, стоящих перед ним. - Как законопослушный гражданин своей страны, я не стану чинить препятствий властям... С истребителями шутки плохи во все времена...
На лицах обоих написано презрение и страх. Они ожидали не этого. Совсем не этого.
- Ты не посмеешь отдать нас... - Имрам. Из них двоих опасаться больше стоит именно его. Джанара - воплощённая ярость. Имрам - тёмная лошадка. - Хуан...
Принц Мадрида, значит. Возрастом - более тысячи лет, как подозревал Ассанте. Морис был его чайлдом, и Хуану всё ещё чертовски любопытно, что же произошло, во взятом штурмом, пылающем городе. Вампиры оставили Париж. Остались только Морис, Ассанте и несколько изгоев. По законам - Париж считался брошенным, и заявлять на него права мог любой. Кто находился в городе, само собой. И отчего-то Принцем стал именно младший, а не его Сир.
Мысли ворочались, неповоротливые, отстранённые. Расходились кругами в двух сознаниях - не-мёртвого, и живого.
- Принц Мадрида прислал нас, чтоб считать твою память. Ты - потомок его потомка, а значит, наследник его линии, и тебя, как наследника, желают испытать. Для этого нам даны полномочия разделить тебя и твоё яблоко крови...
- Это невозможно. - покачал головой Ассанте. - Вы не можете разделить меня пополам. Он это я.
Оливье не поднял глаз, не двинул даже уголком губ... но вот в его сознании Ассанте отчетливо увидел широкую адвокатскую ухмылку - из тех, которые видит только зеркало адвоката.
"У них нет полномочий чего-то здесь хотеть и требовать. Они нарушили ВАШ закон - а не только обычный. Имрам может сколько угодно кричать, что ты не посмеешь отдать их - ты бы и не посмел, будь они под твоей защитой... но они сами от нее отказались. Они охотились до того, как прийти к тебе, до того, как получить твое разрешение. Они не принесли тебе как Принцу города той временной присяги, которая и дает тебе возможность отвечать за гастролеров - потому что она вынужденно сдерживает их. Они не клялись тебе на крови - и значит, даже на время их здесь пребывания ОНИ НЕ ТВОИ. Отдать или не отдать можно только свое - они сами лишили себя твоей защиты. Сами. Играй, исходя из этого."
Все-таки Ли был не просто удобной постельной принадлежностью. Он был юристом, адвокатом по делам вампиров, личным юрисконсультом Принца города... а это подразумевало знание не только человеческих законов.
- Кажется, ваше отсутствие в Париже пагубно сказалось на памяти, Джанара. - не прекращая своего занятия, лениво процедил Ассанте. - Когда Хуан отозвал всех из города, он подписался под тем, что не желает иметь ничего общего с теми, кто остался. Насколько я помню, это было... отмечено Советом. Я остался. Я больше не принадлежу Хуану, как и те, кто тогда остался.
"Со мной..." - мелькнула и угасла мысль. Он не договорил, но Имрам его понял.
Изгои и одиночки. Кто-то явился намеренно, желая избавиться от покровительства создателя. Кто-то, скрываясь от возмездия. А когда появился слух о новом принце, который, в довесок, расправился с Сиром, и, как поговаривали, испил его крови, в Париже вампиров стало куда больше... Старая Европа никогда не была особо прогрессивна, но в Париже, сердце порока, как иногда называли его святоши и пуритане, сливаться с ночью было легче. Его признали, не переставая пытаться выяснить, что же на самом деле произошло приснопамятным рассветом.
Где-то в глубине помещения звякнул звоночек, и в зал вошли пятеро вампиров и три оборотня, сегодняшняя охрана Принца.
"Спасибо... ты просто сокровище..." - мысли не были тёплыми, но были пронизаны самым настоящим уважением и благодарностью.

Глаза Ли были по-прежнему опущены, лицо рассеянным и чуть томным - постельная игрушка, безмозглое ничтожество, у которого не хватает ума понять, что за битва здесь разворачивается, которому ни до чего нет дела, кроме ласкающей руки вампира. А внутри - радостно хищная готовность, расслабленность-сосредоточенность воина в бою... и адвоката во время трудного процесса.
Мысль Оливье на миг склонилась, касаясь мысли Ассанте, словно пылающий лоб прикоснулся с прохладной руке.
И - улыбка. Не та, которая на губах - другая.
"Всегда твой. Меч в твоей руке. Щит у твоего сердца. Я не подведу тебя."
Не подведу, любовь моя. Я сделаю все, что возможно и невозможно. Господи, если бы я знал хоть немного больше об этих морисках и их хозяине...
Не Ли назвал Джанару и Имрама морисками - а испанец Ассанте, и не нынешний, а тогдашний... но этого Ли даже не заметил...
- Убери свору, Сантэ. Поговорим спокойно. - Имрам не сдаётся. Имрам никогда не сдаётся. Он и тогда не сдавался, до последнего пытался выпытать, куда пропал Морис. Даже когда Ассанте сказал, что Морис прогулялся в рассвет.
- Я всё сказал. Вы нарушили закон. Если бы вы преступили только закон живых, я бы был обязан защитить вас. Но вы нарушили закон, установленный за тысячи лет до нас: вы пренебрегли запретом охотиться до принесения клятвы крови хозяину города. - жёстко отрезал Ассанте, мгновенно изменившись в лице.
Вампир легонько оттолкнул в сторону Ли, поднимаясь на ноги. Ну вот и всё. Теперь - либо они сдадутся добровольно, либо предстоит бой. К сожалению, в отношении смертной казни Франция слишком... мягка. Но вечность кормить кровью вампира, совершившего преступление? На это законники не пошли... и мораторий сняли. Смертная казнь полагается за причинение смерти... Старый как мир устав.
Первой не выдержала, как водится, Джанара. Чёрная молния метнулась вперёд. Ассанте даже не шевельнулся. Наперерез рванули два вампира. Женщина шипела, как рассерженная кошка, с безумной ненавистью глядя на принца, когда ей скрутили руки и завыла, стоило браслетам посеребрянных оков сомкнуться на руках.
- В гроб. И запечатать крестом. - приказал принц. - Я предупреждал, Имрам...
Оливье наблюдал за происходящим - прежним неуловимым взглядом из-под длинных ресниц.
Да... Имрам опаснее... потому что лучше владеет собой. Джанару еще можно в крайнем случае отослать в гробу в подарок ее хозяину... но Имрама нужно убить.
Что он сделает теперь? Тоже попытается атаковать? Или же сделает вид, что он тут не при чем и попытается разводить дипломатию? Или прикинется оскорбленным и уйдет?
"Если он вздумает уйти, сделай так, чтобы я мог до него дотронуться. После этого он уйдет не дальше любого истребителя с лицензией".

У нас, у адвокатов, свои методы. Если бы я провернул такой номер со своим клиентом, меня лишили бы лицензии... но Имрам не мой клиент, и навести на него хоть полицию, хоть истребителей я имею полное право.

- Это ведь ты убил Мориса? Убил, и взял его кровь. - Имрам даже бровью не повёл. Минус двое. Какие ещё карты в рукаве? Попытается подчинить? Или есть что-то, что заставит оставшихся вампиров и оборотней уйти?
- Он вышел в рассвет, Имрам. Кажется, и тебе тоже изменяет память. Очень жаль.
Они стояли друг против друга. Чуждые, но неуловимо похожие. Нарисованные больным воображением... Бредом полуночным. До невозможного красивые.
Но только ты видел это...
Это невозможно было зафиксировать. Просто толчок и давление. И словно шаг за шагом некто чужой вторгается в разум, перебирает тонкими пальцами страницы жизни и памяти, выискивая что-то, старательно, быстро...
"...Ли..."
Ощущение такое, словно лапает кто-то - не тело, а разум... и Ли мысленно рванулся от этого чужого прикосновения изо всех сил - рванулся к единственному голосу, голосу Ассанте, который он услышал бы через любые барьеры - как слышал всегда его шаги, хотя вампиры и ходят бесшумно.
"Я здесь."
Сосредоточиться на этом голосе. Только на нем. Остального просто нет. Я ничего не помню, кроме тебя. Я ничего не знаю, кроме тебя. Кроме того, что я слышу, как ты зовешь меня. Больше ничего нет.
...Мысли уходили вниз. Всё глубже и глубже... Кругами, как осенний лист. Он вообще был ноябрьским листом, пожухлым и усталым. Листом, который просто припозднился, который должен был опасть вместе со всеми, в конце золотого октября, а опадал в последний вечер ноября.
Он умер последним вечером ноября, и больше никогда не просыпался, а виной всему - Морис... Морис... чёрная роза Мадрида. Он по-своему его любил. И, без сомнения, хотел знать. И убеждался снова и снова в том, что Ассанте никогда не переставал любить и ненавидеть своего Сира. Каждый, чью кровь он брал, чтоб продлить собственную не-жизнь, был похож на Мориса. Статью, взглядом, улыбкой. Это стало проклятием чайлда, и местью тому, кого больше нет.
Этот мальчик, Ли... был почти точной копией Мориса. Не удивительно, что Ассанте не смог пройти мимо. Не удивительно, что связал с собой. Удивительно, что до сих пор не обратил. Не хочет? Или завершил собственную месть? Или... месть завершила его? Наконец-то завершила творение Мориса. Слишком поспешное творение, случайное, спонтанное... А он предупреждал... Но Морис был слишком увлечён своей странной игрой...
- Оставь его и уходи. Я сдам Джанару, но ты должен уйти... Только оставь Ли. Тебе он не нужен, Хуан...

Хуан?!
Пусть... потом...
Не думать.
Недуматьнедуматьнедумать...
Но ослаблять, не отвлекать Ассанте своими мыслями... довольно ведь уже и того, что Принц просил - ради него... зачем, надо было отбросить, вышвырнуть, зачем давать в руки врага оружие, которое он может обратить против тебя...
Но даже и об этом Ли сейчас не думает.
Потому что думать сейчас нельзя.
Когда он своей мыслью может нечаянно сыграть на руку Имраму - или все же Хуану? - когда он может отвлечь Ассанте - думать нельзя... и Ли не думает. Он навязчиво проигрывает в голове любые обрывки любых мелодий, какие только вспоминаются... только не думать... не думать и не чувствовать... сейчас не время...
Недуматьнедуматьнедумать...
Вампир улыбается. Широко, по-человечески. Клики у него острые, чуть желтоватые. Но это замечается как-то постфактум. Видно, что лица охраны, и без того бледные, становятся ещё бледнее, если это вообще возможно. Даже оборотни подбираются. Не то для того, чтоб бежать, не то чтоб попытаться упредить атаку пришлого вампира.
- Хороший мальчик... - вампир делает шаг вперёд, и Ассанте заслоняет собой человека. - Если ты пытаешься убедить меня в своей лояльности - отдай мне его. Я буду знать, что ты не умышляешь против меня.
- А ещё у тебя в руках будет ключ ко мне. Нет, Хуан. Я отпущу тебя. Джанара будет наказана, а Совет примет мою сторону. За нарушение законов даже старейшин не гладят по голове. Уж ты-то знаешь.
- Умный мальчик... - вампир склоняет голову, не переставая улыбаться. - Собираешься обратить его? Он ведь так похож на Мориса... Ты потому взял его? Потому что мальчик в прямом смысле напоминает тебе его? О... он не знал?.. Твой принц собирался жить вечно, чтоб обрести живое воплощение убиенного им самим создателя... Как трогательно...

Недуматьнедуматьнедумать...
Не думать.
Не думать о проклятом сходстве... вот теперь я понимаю, почему ты не смог пройти мимо меня... и почему закрылся от любых чувств так основательно, так полно - тоже... бередить старую рану - да кто же захочет... у меня нет надежды... передо мной вечность - и надежды нет... и ничего нет... если бы я еще не был привязан к тебе неразрывно, я мог бы умереть ради тебя... я и этого не могу... но я могу жить... ради тебя... господи, любимый - четыре сотни лет искать отражения своей боли, искать - и находить, и разбивать зеркала... за то, что они так похожи... и за то, что так непохожи... я тоже отражение, я знаю... уже знаю... и все равно люблю тебя... я... я сам... такой, какой я есть... люблю...
Недуматьнедуматьнедумать... господи, дай мне силы не думать!!!
Я сделаю все, что нужно для тебя... не думай обо мне... я твой меч и щит, я твой, я сделаю все...

Он не подошёл и не ударил. Хотя всё, что было в нём живого вопило об этом огромном, переполняющем его желании. Подойти и ударить, совсем по-человечески. По-смертному.
- Ты не добьёшься этим ничего, Хуан. Я не отдам его тебе. И не пойду за тобой. Я Принц Парижа. А ты здесь меньше чем никто. Ты преступник по меркам двух миров: ночи и дня. Я давал тебе шанс. Оставь нас в покое и убирайся. Иначе...
- Иначе?.. - выгнул бровь Хуан. Ещё три шага и он оказывается напротив Ассанте. Бледные пальцы касаются щеки Принца. - Ты мой потомок, моя линия крови. Ты всегда будешь принадлежать мне. Хочешь ты того или нет.
- Только до того момента, пока не создам собственную линию крови, Хуан... - несколько секунд кажется, будто Принц Мадрида вспылит. Потом - что ударит. Потом - что поцелует непокорного мастера.
Холодные губы коснулись тёплых. Хуан решил, чего ему хочется больше.
- Не расслабляйся, Ассанте...
Охрана расступается, позволяя испанцу выйти, и следом отправляется один из вампиров, чтоб проследить, как мастер вампиров Мадрида покинет Париж.
Принц медленно подошёл к трону и опустился в него, на миг прикрыв глаза.
- Всем спасибо, все свободны...

Когда в мозгу Оливье прозвучало "...Ли... он уходит...", он был готов действовать... и Хуан сам дал ему возможность, поцеловав Ассанте. ну что может быть естественнее для любовника, повергнутого в отчаяние, чем рвануться к своему Принцу... и нечаянно слегка задеть кончиками пальцев того, кто вызвал его ревность и отчаяние?
А когда Ассанте отпустил свою свиту, Ли подошел к трону и медленно опустился на пол, коснувшись лбом колен своего Принца.
- Он больше никогда не побеспокоит тебя. Если у него достанет ума прямо сейчас отправиться в свой Мадрид, он уцелеет. Если нет - его найдут и отстреляют еще до следующего вечера. Я пометил его.
Оливье говорил глухо и четко. То, что он сделал, было на грани - на грани закона вампиров... но все же оставалось в их пределах.
- Немного радионуклидов... когда я сегодня днем узнавал по полицейским каналам, кто же к нам пожаловал... меня здорово трясли на предмет твоей законопослушности, я обещал, что ты сделаешь все возможное - ну, как и всегда, а три трупа - это куда хуже, чем всегда... и тебя согласились не трясти, если в течение трех суток убийцы будут в руках закона... или вне Парижа. Я согласился пометить их, если смогу. И пометил. Это не пятнает тебя в глазах твоего закона и Совета вампиров - Хуан нарушил все, что только можно, он персона нон грата. И если он не уедет немедленно, можешь вообще о нем забыть...
- Знаешь, а ведь он прав... Я этого не замечал, а он всё это время наблюдал за мной и видел. - ладонь легла на голову Ли. Тяжело и устало. Хотя, устают ли вампиры? - Я ведь только сегодня и догадался. Он сам и сказал... Если бы он не полез к тебе, я был бы свято уверен в том, что Имрам он и есть Имрам... Но он тоже был удивлён... как и я... не бывает таких совпадений. Он ждал Мориса... Не получил меня... а я... Наверное, я впрямь ждал тебя.
Сожаление было бы слишком сильной эмоцией. Ассанте говорил совершенно бесцветным голосом, но было ясно, совершенно ясно, что он говорит именно то, что думает. И не просто думает, а чувствует.
"Ты молодец... умный мальчик... действительно умный... я бы не додумался..."

Меня?
Не Мориса?
Не отражение, не зеркало, чтобы разбить его? Меня?

Оливье обвил руками ноги Ассанте, опустил голову ему на колени. Он ни о чем не думал сейчас - просто растворился в этом ощущении близости... и ему не было важно сейчас, насколько оно мимолетно... с него было довольно того, что он мог подать любимому совет вовремя и пометить его врага... а теперь он может сидеть возле него, прикасаться - и Ассанте не оттолкнет... прикасаться - и впервые ощущать хоть что-то, кроме равнодушной пустоты...
Выходит, странное острое желание держать Ли на расстоянии - не просто позыв. Он не хотел уничтожить мальчика, именно потому, что видел его, следил за ним, и не видел в нём сходства с Морисом. Вернее сказать... он не чувствовал за оболочкой Мориса. Ни один жест Ли не походил на жестикуляцию и мимику Сира. Интонации - другие. И страсти с одержимостью тоже другие.
Морис... создатель был отстранён и холоден. И раскрывался лишь когда требовалось сломить противление, докопаться до самых потаённых закутков чужого сознания. Это - то, что позволило некогда Хуану создать линию крови. Все его чайлды отличались этой способностью - с лёгкостью скользить в чужих сознаниях.
Ассанте тоже создал. Холодных, спокойных, отстраненных потомков. Эмоций нет, есть спокойствие и достоинство. А ещё их невозможно читать. Именно потому Хуан и хотел вернуть его... Потому, а не потому, что он убил Мориса. Как всё запуталось...
- Спасибо тебе... - пальцы скользят по шее, под тонкий шёлк отложного воротника, по спине...
Ощущение было неожиданно приятным. Казалось, на месте вечной темноты и пустоты пульсирует упругое тёплое нечто. В такт медленному биению сердца. В такт спокойному дыханию живого.
Ласка - такая непривычная, такая нежданная... Ассанте никогда не был с ним ласков... он не ласкал сам и не давал ласкать себя, Ли уже привык к этому - и внезапное прикосновение потрясло его.
Ли приучил себя сдерживать свою реакцию на отсутствие ласки и интимности - а вот к ласке готов не был и удержать себя не смог.
Тихий стон, трепет... и пальцы словно сами, без веления воли Оливье, гладят сильное округлое колено... легкий счастливый вздох срывается с губ, и сердце ноет от любви и горя, от счастья и нежности...
Я не Морис. Я - это я... как же больно тебе было, любимый, как больно, и ты запер свою способность чувствовать эту боль на замок, а вместе с ней и саму способность чувствовать... и встретил меня - еще одно отражение... нельзя пускать отражения в свое сердце, зеркала бьются, а осколки ранят... потому ты и не мог пройти мимо меня - потому и не мог пустить в сердце...
- Страшную вечность я тебе подарил... - шелест ткани. Ни вздоха, ни стона, вампиры бесшумны, потому что давно стали тенями, и с этим ничего не поделать. Губы касаются склонённой головы. - Простишь ли ты меня...
Он хотел, но не спросил. Просто не договорил этих слов, хоть, может, Ли ждал именно их: вернёшься ли? Но об этом просить Ассанте не имел права. Потому что дал свободу выбора. Снова. Свободу выбрать, хочет ли живой снова быть с ним. Впрочем, если это произнести вслух, будет ли свобода - свободой? Нет. Потому что Оливье уже вручил себя, и брать назад не собирался.
Но эта боль... Чудовищная, разрывающая на части боль. Если Ли живёт с нею столько времени, это ещё более жестоко по отношению к нему. Ещё и потому, что вечность с этой болью станет самым настоящим филиалом ада на земле.
Когда рука вампира соскользнула с головы Оливье, юноша взял узкую кисть в свои и поцеловал ладонь.
- Страшную, любовь моя...

Вечность тоски по тебе... вечность неутолимой тоски...

- Но это не ад. Любовь может быть болью - но не адом. Ад - это ложь, ненависть и надежда. Это и есть те три дьявола, которые заведуют пытками. Это жутко - ненавидеть, любя. Во мне нет ненависти. Теперь, когда я знаю... что я... - Ли сглотнул, - просто похож... это правда... и ненависти нет... и я отнадеялся свое... я... просто люблю тебя...

Вечность любви... вечность жажды возле источника в пустыне... возле пересохшего источника... любимый, если бы я мог вырвать из себя сердце, чтобы его кровью наполнить тебя - я бы сделал это... чтобы ты снова мог любить, смеяться, замирать от счастья... пусть не со мной... но мог бы...

- Я не знал, что я выбираю. Но если бы и знал - не думаю, что выбрал бы иное. Все равно мне нет жизни без тебя. Рядом или вдали, я все равно тосковал бы по тебе...

Просто вблизи - больнее... потому что, кажется, что можно чего-то добиться - но у меня нет больше этой иллюзии... а вдали - можно лгать себе, что нас разделяет только расстояние... но я не люблю лгать себе...

- Я люблю тебя...

И потому - никуда я не уйду... у меня будут минуты после рассвета, когда я целую тебя, и мои слезы падают на твое лицо... а потом я буду уходить в свою комнату, и ставить цветы в вазу... и зажигать ароматические свечи... и представлять себе романтическое свидание... и если господь милостив, у меня останутся мои сны... в которых ты улыбаешься мне...

Горячее и солёное. И снова пахнет кровью.
Ассанте недоумённо мазнул ладонью по щеке. Красное. Снова проклятые слёзы. Кровавые вампирские слёзы. Вампир поднял смертного с колен и прижал к себе. Пусть не видит. Хоть из милосердия, сущий на небе, пусть он не видит слёз...
- Прости... прости меня... - объятия крепче, а тело становится всё теплее. И сердце в груди бьётся сосем по-человечески быстро. Если бы не кровавые полоски на лице, он сошёл бы за человека. Такого же, как сидящий на его коленях.
В шею он целует. Мягко, осторожно, и в плечо, чуть обнажившееся в процессе. Слова слетают, не остановить, слетают сами, будто разум уже не контролирует тело.
- Прости... - руки настойчиво скользят по знакомому до боли телу. Желанному. За одно это Хуана следует отпустить без дополнительных проблем на его тысячелетнюю голову. За одно это...
Так неожиданно ласково, так чудесно - до боли, ведь это всегда больно, когда умирающему от жажды достается хоть глоток, и вода льется в иссохшее горло, раздирая его болью и лаская шелковистой нежностью... еще... ради всего святого - еще... хоть немого... закрыть глаза и поверить хотя бы на этот миг... нет - не поверить, просто принять его как глоток воды в пустыне... прохладные губы скользят вдоль шеи так нежно, и шепчут "прости", и шепот растекается по коже, гладит ее невесомым касанием, и губы теплеют, касаясь плеча, и сил нет сдержать предательский трепет, и мучительную нежность... и руки у тебя такие настойчивые, как никогда, мое тело сдается на их милость сразу, мои руки обвивают твою шею, боже, я ведь знаю, что ты не любишь этого, но они так голодны, им так хочется ласкать тебя в ответ, ласкать, обнимать, гладить твои плечи - вот так... и зарываться пальцами в твои волосы... и мои губы тоже что-то шепчут, как же мне удержать себя, если сил нет, любимый, пусть все будет так, как ты хочешь...

Ассанте спрятал лицо на груди Ли.
Сейчас его могли бы почувствовать оборотни, члены прайда. Его зверь - пантера, и два десятка парижских пантер с огромным энтузиазмом приняли бы эту странную смесь эмоций: проснувшегося желания, почти болезненной нежности и острого голода. И всё это он нещадно в себе подавлял. Как только не спятил за столько лет?
Кошки приползли бы, обвились вокруг, и тянулись бы, стараясь коснуться принца. Такова их природа...
Язык касается тёплой, чуть солоноватой кожи. Как он жил без этого всего? Жил, не позволяя себе отзываться, запрещая хоть бы ненадолго чувствовать себя живым.
- Ты... вернёшься?...
Пусть он скажет, что вернётся... Пусть скажет... быть рядом и чувствовать глухую боль... да он сам сожрёт себя, только бы избавить от страданий! Запрётся в гробу лет на сто... Заставит Ли забыть о себе... ненадолго, лет на полсотни...
Вернуться? Но вернуться может только тот, кто уходил... а разве он уходил?
Мгновением спустя Ли вспомнил - да, уходил... в другую комнату. И не дальше.

Разве я могу уйти от тебя, любимый, разве могу уйти от себя? Не дальше, чем в другую комнату, я ушел туда вчера... целую жизнь тому назад. Но тогда я думал, что ты равнодушно жесток... а теперь я знаю, что на тебе нет вины... ты не мог пройти мимо меня, не мог и приблизить... мы просто обреченные...

Неожиданной короткой болью дергает основание шеи - там, где сегодня твои клыки впивались так нетерпеливо и резко, ты был сегодня неосторожен... это заживет быстро, обычно укусы заживают почти сразу, и этот перестанет болеть еще до утра... это всего лишь боль...
- Вернусь, любимый... разве я могу уйти от тебя...

Это всего лишь боль... теперь, когда я знаю правду, когда ты сам ее знаешь... нет больше ненависти, лжи и надежды - а значит, осталась только любовь... только боль, да, к ней нельзя привыкнуть, но ее можно нести достойно... я научусь...

- Я буду счастлив, Ассанте...

Буду... как это глупо - обещать, что будешь чувствовать то или иное. но я буду... буду счастлив, счастлив тем, что вижу тебя... не сразу, но буду, я научусь, научусь не пускать в себя боль, когда ты не спишь... не ранить тебя ею...

- Конечно будешь... - кивнул вампир, поднимая взгляд на смертного. Хотя, называть Ли смертным теперь правильно ли? - Обязательно будешь...
Губы касаются губ осторожно, даже робко. И на сей раз нежно. Он не желает чувствовать вкуса крови. Это было бы неправильным. Потому - осторожен. Каждым жестом осторожен. Он забыл, насколько хрупким может быть человеческое существо, чувства, преданность, слабости. Забыл, потому что очень давно перестал быть. Просто быть.
Ли светился противоречиями. Грустью, светлой радостью, надеждой и безнадёжной любовью. И недоверчивостью пополам с безумной верой.
- Особенно, когда перестанешь изображать из себя любителей покойников, - усмешка была настоящая, ироничная. - поцеловать меня ты сможешь просто так, когда пожелаешь, а целовать трупы... увольте, сударь мой, Оливье, это дурно попахивает и странно выглядит.
Так бережно, так осторожно, так нежно... Ли таял, растворялся в пленительной нежности этого поцелуя, в нежданной ласке, в прелести прикосновения... его не было, и тела его не было больше, он весь бы одно сплошное мерцание... и вместе с тем он был - ярко, сильно, стремительно БЫЛ - как никогда...
А потом он просто задохнулся - Ассанте, как ты... как ты можешь! Да, теперь ты знаешь то, чего раньше не знал, ты знаешь о моих утренних поцелуях, но как ты можешь так говорить - ведь это все, что у меня было, только это и ничего другого, только мертвый утренний холод твоих губ, так как же ты...
Но вампир усмехался... иронизировал... не упрекал равнодушно - просто язвил... а для шутки нужно... нужно живое сердце - и гнев Ли растворился, не успев родиться, обида рассыпалась прахом... Сантэ - ты смеешься... ну - почти смеешься, но все-таки... и черт с тобой, и смейся - смейся, усмехайся, улыбайся... сердце мое тает от счастья...
- Так значит, когда захочу? - поинтересовался Ли с деланной задумчивостью. - Ну тогда берегись!
Он запустил пальцы в темную шевелюру вампира, наслаждаясь шелковистостью длинных волос, их текучей плавностью... а потом притянул голову Ассанте чуть ближе, сам потянулся к нему и поцеловал - долго, глубоко, со всей прорвавшейся страстью и нежностью, почти свирепо - да, хочу, тебя, сейчас, всегда, здесь, на твоем троне, в твоей спальне, в лифте, да где угодно, хоть на люстре вверх ногами, хочу, люблю, как же я изголодался по тебе, хочу, всем телом, всем сердцем, твой, возьми, хочу...
Тихий смешок. Совсем тихий, едва слышный.
Выдержит ли смертный такого Принца? Вот ещё задачка. Существует дивная вероятность того, что от этого мастера даже чайлды скрываться по углам станут. Как когда-то от Хуана.
Шорох заставил его вскинуться и недовольно сверкнуть глазами. Оборотень Клермон улыбнулся, потянув носом прохладный воздух зала.
- Он улетел... - шаг...молодой человек почти стелется по полу, и к трону подбирается уже ползком, приникая к ногам вампира всем телом. Отирается, ползёт вверх, как большой кот, каковым и является. Он очень похож на кота... Золотисто-смуглая кожа, чёрные волосы и большие, чуть раскосые золотистые глаза.
Коты никогда не знали его иным. Вот таким, почти-живым, притягательным, тёплым и урчащим. Коты тоже тосковали... Клермон, бывших их альфой прайда, видел его чаще и даже некоторое время был его... требуемым. Но не знал. До сих пор не знал.
- Хорошо... - прошептал Ассанте, мимолётно коснувшись чёрных вьющихся волос.
Тёплая ладонь оборотня легла на талию Ли, плавно скользнула выше, но, наткнувшись на длинные пальцы вампира, отдёрнулась, и молодой человек обиженно-просительно мяукнул.
Нет - сознание Клермона не было прозрачным для Ли, как его собственное было прозрачным для Ассанте... но и без этого Ли понимал, какой голод, какая жажда сейчас терзают оборотня. Запах, прикосновение... то, что так важно, так страшно важно для оборотней... Ли - а ты считал, что никто сильнее тебя не тоскует по этой возможности касаться, обнимать, целовать, зарываться лицом в струящийся шелк волос, припадать, льнуть... ты и в самом деле так считал?
Да - он не просто хочет касаться, он любит и умирает от тоски... но ведь и для оборотня касание - не только, не просто касание...
Продолжая обнимать вампира правой рукой, Оливье высвободил левую, еще хранящую тень запаха Ассанте, и провел кончиками пальцев по щеке оборотня - да, это не то, чего ты хочешь, не моего прикосновения ты хочешь, не моего запаха, тепла не моей руки... то это хоть немного утолит твою жажду... капля - это ведь так много, поверь мне, я знаю...
"Не сердись, любимый..."
Это было не сожаление. Просто капелька досады, что он не удосужился приказать постелить в зале ковры. До спальни возвращаться слишком долго. А трон, при всей его комфортности, для троих будет, пожалуй, тесноват.
- Я сержусь?.. - пальцы зарылись в волосы оборотня, и Ассанте заставил того приподняться, замереть на коленях перед ним. Взгляд медленно сместился с лица Ли на лицо Клермона.
Оборотню не оставалось ничего, кроме как цепляться за плечи человека и тихо-судорожно дышать. А взгляд всё не отпускал, требовал, приказывал: смотри на меня... смотри... Губы касаются губ Ли, но пальцы продолжают поглаживать затылок оборотня, не давая большой кошке отвести глаз от неспешного поцелуя.
Оборотни слишком страстны. Если человек может сдержаться, а вампир - легко контролирует собственные проявления эмоций, то оборотень не в силах сдержаться там, где пахнет страстью. Клермон тихо заскулил, потёрся щекой о плечо Ли, но отвести глаз не посмел. И когда ласкающая рука притянула его ещё ближе, практически вжимая в человека, а губы вампира, хранящие вкус человека, коснулись поцелуем губ оборотня.
"Я не сержусь... и капли..."
Руки вампира и оборотня встретились на бёдрах человека, и не расплелись, двигаясь синхронно, повторяя каждый жест, лаская напряжённое тело.
И еще один поцелуй - такой глубокий, чувственный... такой... такой, словно Ассанте и в самом деле не все равно... не все равно, что Ли чувствует, хорошо ли ему... заботливый? внимательный? К черту слова, все равно нет подходящих... такой поцелуй, для которого Ли существует, на самом деле существует и чувствует, и то, что он чувствует - на самом деле важно... и это Ассанте - который никогда не любил прикосновений, никогда не был ласков, терпеть не мог "эти сентиментальные глупости" - что за дело ему было до чужих чувств, ему и до своих дела не было, потому что он не хотел, чтобы они были... это было слишком страшно, слишком больно... что же это, что?... неужели тебе не больно больше со мной... с нами?
Поцелуй Ассанте... и дыхание Клермона, его щека касается щеки Ли... и этот тихий скулящий звук, так похожий на молящий стон, который Ли все еще не смеет выпустить на волю, он звучит только внутри...
И руки их обоих, ласкающие бедра Оливье, заставляя того извиваться от страсти, запрокидывать голову, обнажая шею, закусывать губы... и все-таки стонать, задыхаться...
Ли быстрым движением распустил шнуровку на рукавах - это затягивать их было долго одному, а распустить шнуровку - один миг... широкие рукава съехали к плечам, когда Ли закинул обнаженные руки на плечи Ассанте - да, вот так, хочу ощущать тебя... еще один поцелуй - как странно ощущать на твоих губах тепло и вкус других губ... а потом, продолжая обнимать Ассанте правой рукой, левой Ли провел по плечам и спине оборотня, гладя, лаская, утоляя его голод по касанию...
"Мы любим тебя, Ассанте..."

Мы любим тебя - оба... я и Клермон...

Сердце билось. Билось всё быстрее. Билось так, как забыло биться давным-давно, но... билось, разгоняя по венам чужую кровь, согревая тело, позволяя согреваться не только от этого безумного течения, но и от ласк. Это было куда лучше... значительно лучше...
Оборотень тихо урчал. Поймал тёплую ладонь и не отпускал, губами исследуя каждую линию, языком прочерчивая голубоватые венки.
А нужды в том, чтоб спрашивать уверен ли в том, что творит один живой бессмертный мальчишка, не было. Слишком ярко откликалось на ласки его тело, слишком откровенно. И гнать прочь оборотня Ассанте не стал.
- Почему из всех мест в убежище, в самый ответственный момент мы оказались-таки в приёмном зале?..
Клермон тихонько фыркнул и потянул за собой Ли, откидываясь на пол. Ассанте противиться не стал и скользнул следом, ногой оттолкнув прочь тяжёлое неповоротливое кресло. Деревянный монстр загрохотал по полу, но вампиру это не помешало, рванув рубашку на груди Ли, губами прочертить дорожку от живота до губ, и вновь поцеловать понятливого кота.
Тормоза отказали напрочь, предохранительные клапаны сорвало ко всем чертям, крыша уехала куда-то очень далеко - и Ли не собирался звать ее обратно...

Он ведь уже и забыл, что может быть хоть что-то кроме равнодушного короткого секса, после которого следует свернуться на своей половине постели, не вправе коснуться... что страсть, нежность, ласка - бывают... и теперь он лежал в объятиях оборотня, извиваясь и едва не плача от желания, с его губ срывались короткие стоны, почти вскрики, когда губы вампира заскользили по его груди - а еще ведь можно расстегнуть рубашку Ассанте, можно - всегда было нельзя, а теперь можно, и можно ответить лаской на ласку, восхищенно касаясь этого немыслимого совершенства - пальцами, губами... узнавая его тело так, как никогда раньше... все это время Ли умирал от жажды ласки - и теперь на него вместо случайных капель рухнул целый водопад...
Кажется, это называется "утопить кота в сметане"... о нет, такие голодные коты в сметане не тонут... господи, как хорошо, как невозможно хорошо... чувственные ласки вампира и жаркие объятия оборотня...

Почему мне не странно, что Клермон обнимает меня, почему мне не хочется вырваться, Санэи, ведь ты - мой единственный... отчего же мне не жутко оттого, что он ласкает меня вместе с тобой?
Оттого что он любит тебя.

Он понимал ЧТО привело сюда Клермона. Не удивительно, что оборотень потерялся в таком сильном резонансе эмоций и желания. Не только Ли, но и пробуждённых человеком в вампире. Он бы не смог уйти, даже прикажи Ассанте ему это. Неужели вместе с желаниями проснулась и человечность? Сострадание?.. Если так - то Ли страшное оружие в чужих руках, хоть сам человек этого не понимает...
Чуть разведены ноги оборотня. Ли почти покоится на нём, полуобнажённый, чуть не плачущий, красивый...
Морис был лишь жалким подобием настоящей красоты. Совершенно не то, что статично, а то, что живо и продолжает жить и развиваться. Ни один из мастеров этого не знал, и никогда не узнает.
Вампир на миг отрывается от них обоих, сбрасывает рубашку, распускает пояс брюк. Но то, как осторожно и медленно он принялся стаскивать узкие шёлковые брюки с любовника, заставило оборотня судорожно вздохнуть и, обрисовав языком контур губ человека, припасть к ним поцелуем, пить дыхание и делиться этим ощущением, что прокатывалось по коже как нежный мягкий мех.
Вампир целовал каждый сантиметр обнажившейся кожи...
Поцелуи оборотня - такие жгучие, пряные, с отчетливым запахом мускуса и дождя... такие жаждущие - и Ли отвечает на эту жажду, разве иначе было бы справедливо? Разве можно ответить иначе - разве можно не отдать дыхание за дыхание, ласку за ласку... и пусть Клермон хотел бы твоей ласки, не моей - но сейчас ты и я в каком-то странном смысле одно и то же, и целуя меня, он целует твои губы, я знаю это - и во мне сливаются ваши поцелуи и ласки... левая рука обнимает оборотня, правая притягивает тебя ко мне, сильнее...
Ли кусал губы, чтобы не стонать, дыхание рвалось... когда Ассанте начал снимать с него брюки, так осторожно, так дразняще медленно, целуя каждый сантиметр обнажившейся кожи, Ли закричал, хрипло и мучительно, изогнувшись навстречу вампиру - открытый, жаждущий...
Зелёный шёлк стекает прочь, и жар живого тела накрывает прохладное тело вампира, прижимая к дрожащему оборотню. Ассанте улыбается, прикусывает тонкую бледную кожу на запястье, на миг приподнимаясь над обоими молодыми людьми. Их взгляды не разорвать. Они не видят и не помнят больше ничего...
И когда он заполняет собою Ли - оборотень запрокидывает голову и протяжно стонет, захлёбывается сбивчивым дыханием.
Ему не нужно что-то говорить, не нужно шептать. Эмоции, сверкающие между ними лучше всяких слов. Да и были бы лишними все слова. Бедными, скупыми... Зачем слова, если можно чувствовать, можно без слов понимать?
Кровь - лучше чем ничего... И если будет больно - уймёт боль...
Желание становится уже почти невыносимым - твой, твой, возьми, заполни, заверши, твой...
И когда Ассанте входит в его тело, Ли не чувствует боли - и не почувствовал бы ее, даже не будь вампир так осторожен... потому что... потому что это не боль!

Я жил болью, пил ее, дышал ею... боль - это быть рядом с тобой и одновременно за тысячи километров... боль - это любить тебя так, что сердце разрывается - и не видеть твоей ласки, не слышать ни одного теплого слова, не иметь права коснуться тебя... боль - это не знать, что в этом нет твоей вины, что это не равнодушная жестокость... боль - это совсем не то, что принято думать...

И Ли сильнее подается навстречу любовнику - сильнее, быстрее, резче, задыхаясь, шепча что-то жарко и бессвязное пополам со стонами, и протяжный захлебывающийся стон оборотня вторит ему...
Клермон напряжён, струной подрагивает тело, и все его эмоции так же напряжены, он подстраивается под движения Ли, подаётся вперёд вместе с ним, волной сливается с каждым разом, и откатывается назад. Ближе... ближе... ещё ближе, пока губы не соединяются в поцелуе с губами вампира.
Он не касался себя... лишь обнимал доверчиво прижавшегося к нему человека, впитывая всем собой дурманящий запах страсти, сумасшедшие эманации тех, кто занимался любовью... в полном смысле слова, разделяя, пробуждая эмоции друг в друге. Он не касался себя, но первым соскользнул в пропасть, вскрикнув в ласкающие губы, всем собою обвиваясь вокруг человека и вампира.
"Ли..."
Ладони поддерживают бёдра, чуть сжимают ягодицы, выписывая непонятные узоры, ни на миг не прекращая ласк.
"Ли... Мой Ли..."

Твой...
Твой, всегда был твоим, с первого взгляда... твой...
Но сейчас это не я себе говорю - это ТВОИ мысли звучат у меня в голове, это твой мысленный голос ласкает меня изнутри такими желанными словами... и это счастье взрывается внутри, разнося к чертям остатки рассудка, срываясь с губ торжествующим криком... и стон оборотня вплетается в этот крик, обволакивает его, обвивает...
Люблю... люблю тебя...
Я не говорил этого... это было запретным словом... я всегда старался его не говорить - потому что нельзя... но сейчас все можно, а даже если бы и нельзя - его невозможно было бы удержать, даже если бы мне зашили рот...

Двое пытаются отдышаться. Устало щурятся, улыбаются. Один - прижимает их к себе и тихо смеётся. Принц города странным образом разнообразит личную жизнь свою собственную и своего окружения.
- Что ли... стоит позволять внешним доброжелателям почаще приезжать в город? Глядишь, станем законодателями моды во взаимоотношениях...
Вампир легонько поглаживает спину оборотня, запустив руку под одежду, губами касается виска человека. Конечно он шутит. Конечно специфически, совсем по-вампирски. Потому что, объявись в Париже ещё один из старейшин первое, что сделал бы сам Ассанте - поиграл мускулами. Внутренняя сила, красота и мощь человека, угроза и опасность оборотня. И они оба принадлежат Амантэ. Вампирские игры чреваты последствиями, если где-то ненароком не рассчитать усилий. Только это не кажется важным. И даже то, что Хуан ушёл, покинул пределы его земель, уже не критично...
Клермон недовольно урчит и вскидывает шалый взгляд на дверь. В проёме появляется его бэта, второй по силе оборотень прайда. Мираж буквально стелился по полу, но вожак остановил его тут же, низким грудным рыком.

- Истребители... желают видеть Принца...
Ассанте закусил губу, чтоб не рассмеяться громче. Кошачий вожак выглядел раздосадованным. Будь он в звериной форме, молотил бы себя хвостом по бокам. Таким он не раз видел Клермона. Достаточно намекнуть на то, что прайду или кому-то из котов грозит опасность, и Клермон из шутника и повесы превращался в охотника.
Страшный ночной охотник. Наверное, ещё более страшный, чем вампир. Вампир мёртв, и категории дозволенного у него иные. Вампир никогда не колеблется, если нужно принести что-то в жертву. Ему колебания не свойственны. Оборотень - жив. И его живые эмоции заставляют его подбираться, играть на эмоциях других, и наслаждаться этим...
Но Ассанте никогда не запрещал этого оборотням. Законы прайда не менее жестоки, чем законы вампиров. И куда менее гуманны. Оборотням претит чрезмерная жестокость. Но что значит жестокость, для кошки, играющей с мышью.
Однако, в своё время Клермон поступил в точности как в старой шутке про добро и зло... Зверски избил, поставил на колени и прикончил... Мальчишка семнадцати лет не может быть настолько ошеломляюще жесток. Но был...
- Приводите себя в порядок... пойду успокою служителей закона...
Поднялся он неохотно, расправил складки на рубашке, и даже привёл в относительно божеский вид пострадавшие брюки. Мираж следил за ним жадно, не пропуская ни единого жеста. Клермон же себя утруждать не стал. Поднялся как был, измятый и растрёпанный, одним точным пинком выпроводил зазевавшегося кота прочь и вернулся к Ли, оборачиваясь вокруг молодого человека всем телом, точно говоря: всенепременно, принц...
Ли запрокинул голову назад, всем телом потершись о тело обнимающего его оборотня, и коснулся губ Клермона благодарным поцелуем.

И кто из нас двоих после этого оборотень? Касаться, дотрагиваться, вдыхать запах... это ведь и в самом деле голод, только люди обычно этого не замечают...

- Сантэ, куда это ты собрался один? - засмеялся Ли. - К истребителям - и без своего адвоката? Даже и думать такое забудь! Разве ты забыл, что от каждой нечисти - свой оберег? Люди на деловое свидание с вампирами берут серебро и крест - а вампиры для делового свидания с людьми должны брать с собой адвоката!

Едва ли шутка особо удачна - скорее всего, нет - но... но я не шутил еще при тебе, тем более не шутил с тобой, любимый... и... и это как поцелуй - вместе смеяться... господи, Сантэ, как же я люблю тебя...

Ли натянул брюки хоть и неохотно - век бы оставаться в этом зале, не расплетая объятий! - но привычно быстро, и лишь остановился, разыскивая взглядом рубашку... а взгляд то и дело вместо поисков рубашки искал любимого - его лицо, улыбку...
Ассанте фыркнул и покачал головой, потом глянул на улыбающегося оборотня, вольготно раскинувшегося на полу.
- Расскажи ему, как он сейчас выглядит и что увидят истребители, если он в таком виде выйдет со мной.
Ну да, рубашка - измята, с учётом того, что она была практически ПОД ними. Зелёный шёлк обзавёлся несколькими вполне физиологичными пятнами. Помимо всего прочего - странная походка, шалый взгляд, растрёпанные волосы и блаженная улыбка.
Клермон широко зевнул, окинул человека оценивающим взглядом и заурчал. Но всё-таки изволил подняться на ноги, подойти к Ли, перекинуть того через плечо, потереться щекой о ладонь вампира и шлёпнуть адвоката пониже спины.
- Расскажу, но только когда ты к нам присоединишься...
Вампир ласково коснулся кончиками пальцев скулы любовника.
- Я только сдам им нашу... гостью... и вернусь...
- Я сам тебе что угодно расскажу, когда ты вернешься, - посулил Оливье, счастливо фыркнув ничуть не хуже оборотня. - Вам обоим...
Он даже не пытался вырваться - оборотень сильнее человека, и всерьез Ли никогда не стал бы вырываться из его хватки, разве что в шутку.
- Но если только я буду нужен, сразу посылай за мной, - уже серьезно добавил он.
Когда Ассанте вышел, Ли тихо и счастливо вздохнул и вернул Клермону шлепок.
- Да отпусти ты меня уже, не сбегу... - засмеялся Оливье и добавил, - Клермон... спасибо тебе...
Он не мог бы внятно сформулировать, за что именно благодарит - это так же не поддавалось словам и было при этом так же несомненно, как запах, как тепло...
Внезапно Ли ощутил дикий голод - на самом деле он и раньше бы это почувствовал, если бы не буря эмоций... Ассанте был прав, теперь он и в самом деле будет чаще чувствовать себя голодным.
- Непременно, как только доберёмся. - заверил его оборотень и бодро зашагал по коридору к лифту, даже не подумав отпустить ношу. - По план у нас далее ужин, ожидание Принца и ещё раз ужин... И не за что Ли. Тебе спасибо, что не прогнал...
У лифта он всё-таки поставил молодого человека на пол. Вид у него был лихой и чуть помятый, а длинная рубашка скрывала предательское пятно на брюках. Впрочем, кажется, именно этот факт его смущал меньше всего.
- Не нужно недооценивать его. Он ведь за свои сотни лет такого набрался, что кого угодно за пояс заткнёт...

Выдохнула, хоть и не сразу получилось...
Laise, спасибо!
А дальше?

Будет и дальше, только отдышусь )
Завтра у меня последний рабочий день, а потом на неопределённое время - подвешенность.
Так что... буду подтягивать хвасты и писать дальше.

Laise
сильно и очень правдоподобно. дано не встречала такого чтоб ошарашивало с первой секунды и неотпускало до конца, невероятная смесь боли и любви, жестокости и невиности, и бесконечности чувств даже у тогго кто от них отказался, казалось бы раз и навсегда. Уверено сплетеные безнадежность и надежда заставляют трепетать. Огромное тебе спасибо за это.

Спасибо.

Глава корпуса истребителей был суров и мрачен. Заспанным он не казался, усталым тоже, но этой вот суровости хватало с головой.
- Разрешение дано на двоих вампиров, Принц…
- Жан, вы ведь понимаете, что спорить с вампиром, чей возраст по моим прикидкам превышает тысячу лет, это сущее самоубийство? Даже для меня. Я хоть и не… жив, но существую, что меня вполне устраивает, и прощаться со своим существованием я не намерен как минимум столько же, сколько уже оттоптал грешную землю…
- Четыре сотни лет, Ассанте? – выгнул бровь истребитель. Мимо них едва слышно прошествовали трое, унося гроб, с запертой в нём женщиной.
- А хоть бы и больше, Жан. Какая вам разница? Не поймите меня превратно, мы сделали, что смогли… На нём – метка, попытайтесь отследить его перемещения но учтите, этот в ранге мастера… но, боюсь, всё куда сложнее, и вам предстоит встреча с одним из старейших.
- Благодарю, Ассанте…

- Вот уж точно, за четыре сотни лет можно та-а-а-акого набраться! - засмеялся Ли.
Рядом с оборотнем было неожиданно тепло и легко.
- И я и в мыслях не держу недооценивать нашего Принца... но не владетельное это дело - все разруливать самому. Зачем-то ведь и мы нужны, верно? - Оливье подмигнул Клермону, войдя следом за ним в лифт. - А два ужина - это правильно... я так хочу есть, что готов слопать вот эту вот панель с кнопочками, она такая кремовая вся, прямо как сливочный торт...
А для оборотня такой голод, который Ли сейчас испытывает впервые - это естественно. Один из самых опытных Истребителей когда-то учил его - Ли, если ты видишь кого-то, кто сметает три таких порции, как твоя, за один присест, или есть раз по десять на дню - в общем, если кто-то ест в три-четыре раза больше тебя и при этом не набирает ни грамма веса, скорее всего, это оборотень или человек-слуга, им надо много есть, чтобы поддержать их бешеный метаболизм...

- Хммм… панель с кнопочками? Сливочный торт это вкусно, но по моему глубокому убеждению, нет ничего вкуснее отбивной с сыром и большой тарелки макарон. И обязательно салат из овощей под белым сметанным соусом, и бокал белого вина! А потом можно и торт… - Клермон театрально прикрыл глаза и по своему обыкновению заурчал, как большой уютный кот. – Ах пррроклятье, когда я голоден, мне всегда хочется перекинуться и лизнуть что-нибудь вкусное… ты не волнуйся, с гастрономической точки зрения ты меня не привлекаешь… но пахнешь ты хорошо.
Оборотень придвинулся поближе, наклонился к молодому человеку, и, глубоко вдохнув кружащий голову аромат, лизнул чуть солоноватую кожу на груди, и ещё раз, и ещё…
- Как мило с твоей стороны! - восхитился Оливье, в ответ пройдясь кончиком языка вдоль края уха оборотня. - Ну раз ты так любезен, я тоже тебя не съем, не волнуйся!
Он смеялся - это было легко, а ведь еще вчера ему казалось, что он и вообще забыл, как это делается... господи, да сказал бы ему кто еще вчера, что он будет лизаться с оборотнем в лифте, причем в самом прямом смысле слова, и шутить со своим принцем... что он будет лежать, зацелованный, разметавшийся рядом с двумя любовниками, счастливый... и что не будет при этом испытывать и тени смущения, зная даже не умом, а всем телом, что это все правильно...
Лифт остановился, дверь его распахнулась. Ли обнял Клермона за талию и вышел из лифта вместе с ним.
- Ты прав, лучший торт - это мясо... так что пусть будет и отбивная с сыром, и макароны, и салат... и вино... я думаю, мы их мигом уничтожим!
- Главное, чтоб хорошо приготовленное. Иначе кое-кто почувствует все оттенки вкуса, какими бы гадостными они не были. Нам-то что, всё равно сметём всё, что не подадут, и заметить не успеем. А ему… я не завидую. – оборотень позволил увлечь себя в коридор. Правда, игривость его так и не оставила, и по этому поводу кот, то и дело уворачивался, легонько покусывал Ли, коварно подхватывал его на руки, или в самый неожиданный момент тёрся щекой о плечо, шею, спину, и вообще обо всё, что только было в пределах досягаемости. В конечном итоге, успокоился он только достигнув комнат Ассанте, свалил на постель адвоката. И то только тогда, когда лицом уткнулся тому в живот и довольно вздохнул.
- Если этот кто-то так хорошо все чувствует...

...то лаская меня, ты ласкаешь его, хитрый кот... тебе нравятся это опосредованные ласки, любовь моя? Ох, как же мне хочется, чтобы нравились... чтобы тебе было хорошо...

- ... то мы сейчас этого кого-то нещадно отвлекаем от серьезных разговоров... - засмеялся Ли, тоже довольно вдохнув и погладив темные волосы оборотня. - Придется нам пока побыть чинными и благопристойными... и поужинать...
Он взял сотовый, продолжая гладить свободной рукой шевелюру Клермона, и заказал двойной ужин - именно такой, какой назвал оборотень. А когда закончил заказ, неожиданно фыркнул.
- Знаешь, я ужасно люблю японскую и китайскую кухню... но вряд ли Принцу доводилось пробовать такое четыреста лет назад... интересно, что он скажет, если я как-нибудь наверну порцию роллов со всем, что при этом полагается?
Естественно ни капельки сожаления, смущения или ещё чего неподобающего Клермон не испытывал, более того, довольная физиономия лучилась блаженством, и мучиться угрызениями совести не собиралась.
- Всякий раз когда имею радость любоваться японской лапшой, прихожу в ужас. – попыток отлипать от Ли оборотень не делал, и потому продолжал валяться на постели, обнимая его за талию. – Она прозрачная и кажется толпой чего-то живого и неаппетитного. Но порция роллов впрямь недурственный выбор, мммдяяяууу… А вообще, подумай, он просто не сможет долго находится на расстоянии и быстрее вернётся… могу поспорить, будет нам только благодарен. О… уууужиннн…
Чуткое звериное обоняние, а может и слух, позволили коту куда скорее распознать вожделенные отбивные…

…Вообще-то слюной рот не наполнялся лет… триста точно. Но когда он помимо воли сглотнул, стало понятно, что пора возвращаться под любым предлогом. Не важно каким. Не принципиально совершенно. Потому что иначе истребители могут его неправильно понять…

- Значит, это будут роллы, - засмеялся Ли. - Это уже само по себе экзотика, особенно на первый раз...
Ему было весело думать о том, как Ассанте познакомится с новым, непривычным для него, незнакомым ему блюдом... но додумать эту мысль во всей ее прелести он не успел, потому что дверь открылась, и в комнату внесли ужин. Отбивные прибыли - горячие, источающие совершенно дивный аромат.
- Я сейчас заверещу от блаженства, честное слово, - растерянно произнес Оливье прежде чем накинуться на свою порцию. Ноздри его блаженно раздувались точь-в-точь как у Клермона. Он даже не предполагал, что еда может доставить столько удовольствия - но он еще и ни разу не ощущал такого голода!
Клермон уплетал собственный ужин очень быстро. Кто бы заприметил, когда он успел усесться на постели, скрестив ноги, и принялся споро орудовать ножом и вилкой?
- Не надо верещать! Нет, ты смотришься аппетитно, но верещать… я ж полезу кусаться…знаешь, что такое кошачий инстинкт? Это когда котёнок начинает пищать, мама (или папа, это уж как глянуть в нашем случае) начинает его вылизывать, а если не уймётся – берёт на шкирку и тянет прятать. Давай не будем экспериментировать? Ассанте не поймёт, если я сначала вылижу тебя, а потом…

- А потом утянешь у меня моего человека? Клермооон… - вампир скользнул в комнату неслышно, и устроился на полу, умостив голову на кулаках, поставленных один на другой. – Я не буду против, если ты его вылижешь. Это даже… хм… пикантно… Но утаскивать…
- Нет-нет-нет! - запротестовал Оливье. - Как это - меня утаскивать и прятать? Я буду сопротивляться!
Он соскользнул с кровати и пристроился на ковре рядом с Ассанте. Первый голод был уже утолен - к своему удивлению, Ли орудовал вилкой, ничуть не отставая от оборотня - но даже если бы он еще не успел съесть ни кусочка, даже если бы он был голоден до дурноты, до головокружения - он все равно предпочел бы общество вампира, а не тарелки. Потратить хоть миг, который можно провести рядом с любимым, на что-то другое... теперь - когда наконец и в самом деле можно сесть рядом, можно дотрагиваться, можно шутить и смеяться, и слышать что Ассанте - Ассанте! - тоже шутит...
- Ничего не получится, я просто не утащусь от тебя никуда...
Клермон скользнул по шелкам и в следующий момент уже сидел на полу, прислонившись спиной к спине вампира. При этом казалось, что его тарелка за короткий отрезок «перебазирования» успела опустеть на две трети.
- Как странно я на вас влияю. – в тоне принца отчётливо проступала ирония. – Вы почти облепили меня. Нет, конечно, спасибо, очень вкусно, но в следующий раз от взаимооблизываний попрошу воздержаться.
Краснеющий вампир – не то зрелище, которое способен оценить глава корпуса истребителей Парижа. Пусть даже упомянутый глава всякого насмотрелся за свою практику.
Удовлетворённый вздох оповестил всех, что с ужином кот разделался и готов к плодотворному существованию на ближайшую пару-тройку часов.
- Чего от тебя хотел Жан? – в голосе не слышалось ни напряжения, ни даже любопытства. – Никогда не поверю, что глава корпуса лично явится для получения упакованной в гроб преступницы.
Ассанте промолчал, рассеянно очерчивая кончиками прохладных пальцев скулы и губы Ли.
- Мон, у тебя никто не получал права на инициацию? Ни у кого не появлялись детёныши?
Кот развернулся, удивлённо вскинув бровь.
- Нет. Тэсса должна привести котят месяца через четыре, а права на инициацию в этом месяце нет ни у кого. Ну и ты же знаешь, правило года и всё такое… Проблемы?
- Кто-то пытался инициировать человека. Инициация прошла не так… У нас труп, Мон. Труп с длинным чёрным пушистым хвостом. Создатель, само собой, с места преступления смылся…
И ты отправился на этот разговор без меня...
- Одновременно - приезд двух вампиров-гастролеров, оставивших за собой три трупа - связанных с тобой, тебе назло - и неудачная инициация... которая опять-таки оставляет нас при трупе, и спрос опять-таки с тебя, Повелитель Ночи, - Ли прижался щекой к ладони Ассанте. - Конечно, бывают и совпадения, но... что это вообще за труп, кстати? Тебе Жан оставил хоть какие-то сведения?
Скверно... отмазаться чисто юридическим порядком можно почти от чего угодно, но подозрение-то останется. И останется неведомый враг. Так что... придется искать виновного...
- Жан меня не любит, но считается. Как с неизбежным меньшим злом. Он читал старые хроники и хроники современные, когда в Петербурге сменился мастер города… И хроники Нью-Йорка… там вообще беспредел. Так что его, как представителя властей, ситуация устраивает ровно до того момента, пока не начинает твориться сверхъестественная чертовщина. Он знает, что на открытый конфликт я не пойду, да и скрытая война мне ни к чему. Паритет соблюдён, все довольны и счастливы. Другое дело оборотни. Не мне рассказывать тебе закон, но напомню Правило одного года. Для поддержания популяции оборотней, им разрешено раз в год восполнять численность. Раз в год для каждого вида. К примеру, в прошлом году Инициацию получила Тэсса, жена Арно. И, поскольку один из членов прайда погиб, было разрешено ввести ещё одну единицу, потому Тэсс и Арно разрешили завести… котёнка. Правильно? – Ассанте дождался утвердительного урчания оборотня и продолжил – В этом году право на восстановление получили волки. В следующем крысы, потом лисы. Больше у нас не водится никто. Наш труп хвостат. Значит, оборотень. У парня аккуратный укус на руке. И ни одной раны больше, ни одной ссадины и нет следов борьбы. Значит было дано добро по меньшей мере жертвой. Но инициация не санкционирована властями, нет лицензии со всеми вытекающими. Плюс, инициацию проводил кто-то из младших прайда. Потому что ни Клермон ни Мираж не допустили бы гибели новообращённого. Или… это ещё один гастролёр, которого вполне мог потерять по дороге Хуан. Только смысла я в этом попросту не вижу.
- И это все, что сказал тебе Жан? - Ли слегка поморщился. - Как же это мило с его стороны - выдать информации на сантим, а результата хотеть на сотню приятно хрустящих бумажек. Ну хоть сказал, что жертва - парень, а инициировать пытался кот. И это все. Возраст? Семейное положение? Социальное положение? Есть ли оборотни в числе его знакомых, близких друзей, родственников? Какого вида оборотни? Были ли при нем хоть какие-то документы, водительские права или что-то еще? Где проживает - и есть ли оборотни в округе? Употребляет ли наркотики: Кстати, о наркотиках - отсутствие следов борьбы ещё ничего не значит - парень мог быть под кайфом. Или загипнотизирован, если там присутствовал вампир - Сантэ, это не обязательно, я просто называю все возможности... хотя бы вкратце. Жан, похоже, обнаглел - он слишком хорошо знает, что ты не хочешь открытого конфликта, вот и пользуется... хоть что-то он тебе сказал?
- Нам дано официальное разрешение консультировать следствие по этому делу. Больше всех не повезло нашим пушистым друзьям. Мон, без обид… Придётся тебе и членам прайда пока что перебраться в убежище и не светиться. Никаких баров и развлечений. Работа и убежище, и никаких отклонений от маршрута. Я не хочу потерять ни одного из вас. Даже если это провокация, вы должны быть у меня на глазах.
- Ммм… даже когда ты спишь? Какое щедрое приглашение, Сантэ. – фыркнул альфа. – Ты же не думаешь в самом деле, что я отдам приказ прятаться. Более того, я прикажу всем быть максимально на глазах. Ни один из нас не нарушал законов, и я не вижу смысла…
Вампир тихо угрожающе зарычал, оттолкнув в сторону Ли, повалил на пол оборотня, нависая над ним. Взгляд похолодел.
- Я. Не. Хочу. Потерять. Ни. Одного. Из. Вас… Это понятно? – Взгляд Клермона полыхнул яростью. – Ли, пожалуйста, займись этим. Если я буду нужен – вызывай наших друзей на ночное время… даже если пожелают поговорить с одним из котов.
- Я их не просто вызову... - посулил Ли. - Я от них потребую полицейской защиты для моих клиентов в лице прайда... Клермон, не возражай, ради всего святого! И в первую очередь для тех из прайда, у кого есть семьи и кто не скрывает, что он оборотень. Неужели ты не понимаешь? Как только в газетах появится хвостатый труп - а он там появится, не сомневайся - думаешь, мало найдется перепуганных идиотов и фанатиков, которым по средствам купить крупнокалиберный пистолет и разрывные серебряные пули?!
Ли успокаивающе сплел свои пальцы с пальцами оборотня, хотя у кота хватило бы сил в ярости раздробить его кости в кашу, всего лишь сжав пальцы.
- Клермон... нам не нужна резня... а тебе не нужно хоронить своих... ты отдашь приказ прятаться, да еще и защиты от полиции попросишь, даже если считаешь, что она тебе не нужна...
- Вы представьте КАК я буду просить у полиции защиты для котов? Да, у нас всё ещё действует презумпция невиновности. Только нас боятся… нас всё равно поятся, и своим детям мы нанимаем учителей, потому что людям страшно, ведь малыши могут поцарапать или укусить! А то, что родители своих детей инициируют не ранее чем в тринадцать и только если дети на то согласны… на это им плевать.
Клермон говорил тихо, но лучше бы кот рычал. Именно тихий его голос заставлял ёжиться мрачнеть тем сильнее, чем отрешённее становился голос оборотня.
- Всё равно мои люди главные подозреваемые. Есть ли смысл скрываться? Разве что приставить к каждому по взводу полицейских, чтоб наверняка, чтоб…
- Мон, посмотри на меня… Мон… - Ассанте перестал давить, заключил лицо кота в ладони и легонько коснулся его губ, целуя. – Мы найдём того, кто это сотворил прежде полиции, понимаешь?
Пальцы сжались, оборотень отвечал на пожатие, но тихонько завыл. Для альфы прайда он был очень молод. Слишком велика ответственность, которую он был вынужден взвалить.
- Клери... - тихо говорил Ли, поглаживая пальцы оборотня - он не стал бы называть Клермона тем же ласковым именем, что и Ассанте - другое имя возникло на языке само. - Клери, мы найдем... в конце концов, я юрист или пустое место? Меня чему-то учили - или ко мне приходят только за красивые глаза? Досудебное следствие - необходимое умение для адвоката... и просить буду я... а если ты не хочешь этого, проще и в самом деле, как предлагает Сантэ, переселить твоих котов в убежище... и не просто переселить - я могу достать для них всех заключения от врача, для всех разные, чтобы избавить их от необходимости выходить отсюда, пока мы ищем того, кто это сделал. Но попросить, я думаю, все равно надо - чтобы показать, что вы невиновны, что невиновны настолько, что полностью доверяете полиции... это произведет нужное впечатление. Клери, я адвокат, крючок судейский... мне положено знать такие уловки...

Пальцы Клермона сжались слишком сильно - но Ли и виду не показывал, что это больно.
- Клери... нам нужно защитить твой прайд... в том числе и от газетчиков... поставить пятно на репутации - миг, отмывать - век... если Жан скажет в интервью, что прайд полностью доверяет полиции, это будет частью вашей зашиты...
- Мон, я сказал, что ты и прайд под моей защитой. После Вердена всё успокоилось. Второго Вердена не будет, потому что будешь ты. Потому что есть ты. Коты не стали оспаривать твоё главенство, потому что все устали, и это понятно. Такого не пожелаешь никому… А тогда всё начиналось также… - вампир поднял оборотня с пола, перенёс на постель, кивнув Ли присоединяться и немедленно, ибо совет ещё не окончен.
Синие простыни оттеняли бледность Ассанте и подчёркивали странно-экзотичную его красоту. Почти что беззащитность. И вампир это словно бы чувствовал, и пытался… сгладить. Или напротив, выделить?
- Делай что сочтёшь нужным. Понадобятся деньги – не жадничай. Только с покупкой людей поосторожнее. Я не представляю на что мы можем нарваться на самом деле. В общем, не мне тебя учить юридическим тонкостям. Твоё дело – день. А я…
А он снова будет разбираться с ночью Как привык на протяжение четырёх столетий своей не-жизни.
Ладонь мягко скользнула по щеке оборотня, свернувшегося на постели клубочком. Клермон не противился и не кивал, просто тихо поскуливал.
«Я потом расскажу тебе о нём… только не ревнуй…»
Мысль это показалась даже странной... а ведь, наверное, другому она показалась бы естественной... разве это не естественно... истерзавшись мертвящим равнодушием любовника, дойдя до крайнего предела отчаяния, только краешком распробовав, каково это - чувствовать себя желанным, налететь на другого, которого что-то связывает с возлюбленным, связывало еще раньше... наверное, для другого было бы естественно ревновать...
Но не для Оливье, не его Принца, не к Клермону!
Клермону, который согрел собой их обоих, который стал для них счастливым талисманом...
А может, Ли слишком любил Ассанте, чтобы ревновать?
Или был слишком счастлив?
О ком заботился Ассанте, предостерегая Ли от ревности - о его чувствах, которые не хотел ранить, или о коте, которому не желал неприятностей? Или он тревожился о них обоих? Какая разница! Он заботился... он был живым - и сердце Ли омылось волной неистовой нежности, которую Ассанте не мог не почувствовать.
«Я не ревную, любимый...»
Ли снова гладил пальцы Клермона, снова сплетал их со своими...
- Клери... доверься нам... мы сделаем все, как нужно... Сантэ, я готов работать... можно, я позвоню Жану? Времени прошло немного, он еще не мог успеть доехать ни до дома, ни до участка, так что я его не разбужу...
- Поступай как считаешь необходимым. – ответил вампир, глядя на любовника поверх оборотня. Ассанте притянул к себе мелко дрожащего кота и обнял того, сильно, властно.
Его способ сказать: я целиком доверяю тебе. Отныне и навсегда доверяю. Полностью, и не просто себя, но и тех, кто доверяет ему, как принцу. Доверяет не свою смерть и посмертие, но жизнь.
«Спасибо…»
- Мон… успокойся, кот… - вампир кое-как выпутался из рубашки и с горем пополам снял рубашку со сдавшегося оборотня. Почувствовав прикосновение обнажённого тела, Клермон вцепился в руку, почти обернулся, укрылся в объятиях, впитывая всем телом прохладу и запах почти-любовника.
«Париж спокойнее теперь, я ошибся… Я надеялся, что он больше не столкнётся с таким… Не говори ничего вслух, я смогу услышать тебя, если будешь обращаться мысленно, это несложно даже на расстоянии…»
Ли еще раз ласково сжал пальцы оборотня, высвободил руку и взялся за сотовый.
- Жан?... ну, если я тебя и разбудил, то отлично сделал, нечего спать за рулем... да, вот такая я язва... да, мне срочно... во-первых, ты сейчас домой или в участок?... отлично, тогда скинь мне на е-мэйл все, что можешь, по хвостатому трупу... нет, в участок я тоже зайду - после обеда, Жан, имей совесть, мне же еще и спать когда-то надо, а не только по участкам бегать!... вещдоки вещдоками, а все, что можно, я хочу получить сейчас, чтобы понять, с чем я работаю... нет, это не все... посмотри по вашей базе данных полный состав прайда и организуй полицейскую защиту по крайней мере до того, как они все окажутся здесь, в убежище... что значит - делать нашу работу?... да - защищать прайд - дело Ассанте, а значит, и мое - вот и займись моей работой, пока я буду делать твою, это честный обмен... да, вот такая я язва... и не забудь им всем на работу заключение о болезни от семейного врача - для всех разное... а это входит в понятие полицейской защиты... а ты как думал... да, и не забудь в интервью заявить, что прайд настолько доверяет полиции, что сам просит о защите... да, я крючок судейский... когда?.. хорошо, до скорого...
Ли выключил сотовый и улыбнулся. Дело было начато правильно.
«Как видишь, никаких взяток и прочего, что можно потом обратить против нас. Никакого подкупа. Полиция все сделает сама.»
Мысленные аплодисменты и слегка ироничное «Браво, а ты, оказывается, не менее зубаст… Не хотел бы я оказаться на месте Жана»
Ассанте вздохнул и снова заставил сердце биться. Нельзя позволять телу остывать. Его тепло служит защитой коту. Клермону сейчас защита нужна, пожалуй, даже сильнее, чем всему прайду целиком. Оборотень повозился, развернулся и лицом уткнулся в грудь вампиру, обвив ногой его ноги.
«Если у тебя в данный момент нет больше никаких плановых звонков – присоединяйся, ему нужно тепло, иначе совершенно сойдёт с ума… Перед рассветом, если он уснёт, останься с ним, пожалуйста, я уйду в соседнюю комнату. Всё-таки валяться в одной постели с трупом не самое приятное занятие, даже если этот труп - я»
Ассанте тихонько фыркнул, но даже не пошевелился. Конечно, свалиться – он не свалится, но позади не сможет устроиться никто.
«Клермон… был очень рано инициирован. Но с согласия. Так вышло, что он был болен и болен смертельно. Как ты знаешь, смерть может победить только вампир… но по нашим законам нельзя инициировать ребёнка. Личность должна полностью осознать себя и быть способна существовать самостоятельно, чтоб стать вампиром. Потому, его родители обратились к оборотням. Их метаболизм и иммунитет были способны если не победить полностью болезнь, то остановить течение точно, а остальное могла довершить медицина. Он получил становление в возрасте десяти лет. А потом родители переехали в Париж из тихой Вены… В Париже на тот момент альфой прайда был Верден. Очень сильный лидер. Коты слушались его беспрекословно. И всё бы ничего, сначала он даже не потребовал представить мальчика, так что родители пришли ко мне, и я дал добро на пребывание юного оборотня здесь. Со временем Клермон рос, развивался и к семнадцати годам стал… очень заметен и как альфа тоже. А в том, что он – альфа, сомневаться стал бы лишь слепоглухонемой. Верден, поначалу, не усмотрел в нём ничего особенного, зато потом… Потом он потребовал юного альфу в обучение. Короче, когда один из котов приполз ко мне, мальчишка был едва жив. Верден ломал его, и ломал жестоко. Он не знал только одного, болезнь парня не смогла изгрызть, не смог бы сломить и враг, вот только альфа поступил куда хуже. Он насильно инициировал обоих родителей парнишки, и инициировал намеренно не до конца, позволил тому наблюдать за тем, как родные проходят обращение и умирают…»
В сознании Ли мгновенно возникли картины того, что лично он бы сделал с Верденом - вполне отчетливые, Ассанте мог видеть их во всех деталях - и они едва ли рекомендовали Оливье как законопослушного гражданина.
«Я понял, Сантэ... ему сейчас... хуже чем плохо...»
Ли отложил сотовый и скользнул рядом с вампиром и оборотнем, обнимая обоих, прижимаясь обнаженной грудью, согревая своей любовью их обоих. Он потерся щекой о щеку Клермона, поцеловал висок, в котором бешено выстукивал сбивчивый пульс, медленно и ласково выдохнул, позволяя теплому дыханию растечься по коже оборотня...
«Хвостатый труп для него - не фигура речи. В конечном итоге я забрал его, и наиболее пострадавших котов. Через четыре месяца Клермон порвал Вердена, и никто из пантер не стал оспаривать его место в прайде. А я и твой бывший шеф, сделали так, чтоб отвести от мальчика все подозрения полиции и истребителей. Само собой, оборотни тоже ничего никому не рассказали, и одним безвременно почившим хвостатым стало больше… Я позже узнал, что Верден начал злоупотреблять тяжёлой наркотой… Потому у него мозги и…»
Тихое урчание и почти счастливый вздох оповестили обоих о том, что предмет мысленного диалога благополучно уснул и видит по меньшей мере весьма радужные сны.
«Он быстро придёт в себя. Вот уже утром всё будет в норме, особенно, когда принесут завтрак…» тихий смешок вампира сопроводил мысль «Он сказал, что он мой должник, но на самом деле… я очень недолго просил его быть моим яблоком крови. Он очень прагматичен, просто это сложно заметить, он прячет эти свои черты, и я его охотно понимаю»

«Утром я буду с ним»
Оливье говорил мысленно - чтобы невзначай не разбудить только что уснувшего кота. Это было не совсем просто с непривычки - нелегко думать только об одном в режиме устной речи, если ставишь это своей целью, все время примешиваются еще какие-то мысли. А "каких-то" мыслей было немало, и не все они выражалась в словах. Была тут и нежность - и к Ассанте, и к коту, и спутать было невозможно, оба потока были совершенно разными. Была и улыбка. И гордость за то, что он может стоять рядом с любовником плечом к плечу, помочь, защитить. И свирепое обещание это сделать. И благодарность, и любовь... и много чего еще. И улыбка...
«Я тоже очень прагматичен, любовь моя... и это тоже очень сложно заметить...» - с мысленной улыбкой подумал Ли, а потом улыбнулся и на самом деле - ведь улыбку не слышно, она никого не разбудит. Он прижался щекой к обнаженному плечу вампира и на миг прикрыл глаза.
Ассанте улыбнулся в ответ.
«Это можно заметить днём… но тебя-дневного я не знаю по чисто техническим причинам… Ты отдыхай… вымотался. Тебе завтра ещё с Жаном воевать»
Эмоции захлёстывали его. Эмоции живые, и живые же чувства. Только это уже не пугало, зато заставляло чуть иначе смотреть на окружение. Странно, но факт, то, что его устраивало четыре сотни лет стало совершенно лишним и неправильным. И столь долго холимая и взлелеянная безэмоциональность тоже.
«Я не знаю что нас ожидает, буду откровенен, впрочем, ты это поймёшь, как никто другой. Специфика общения… И кстати, тебе бы больше тренировать свои новые способности… Старайся не пожимать сильно руки, с непривычки имеешь все шансы устроить людям пренеприятные переломы»
«Я уже понял. Еще вчера Клермон переломал бы мне пальцы. А сегодня просто слегка отдавил.»
Ну, положим, не слегка, но по сравнению с раздробленными костями это такие мелочи...
И - невольное, может, и неуместное сейчас, но такое естественное:
«Какая у тебя улыбка чудесная... век бы смотрел...»
Ли не только смотрел - он потянулся и легко поцеловал вампира в самый краешек этой улыбки. Такой непривычной. Такой чудесной. Такой заставляющей сердце таять от любви и нежности...
«Я тоже не знаю, что нас ожидает. Но думаю, самое скверное уже позади. И у нас есть время, чтобы научиться... специфике общения...»
Последние два слова сопровождала улыбка - и мысленная, и настоящая.
Ассанте фыркнул и тихонько рассмеялся.
«За век ещё успеет осточертеть»
Спящий кот сердито заурчал и легонько укусил вампира, только сильнее прижимаясь к тёплой груди. Ассанте поморщился, но подавил острое желание щёлкнуть негодяя по кончику носа. Проснётся, и будет печален как тень отца Гамлета.
«Что до времени, то да… пока не надоест, но и потом, погуляешь пару столетий, и снова отыщется что-то ранее не замеченное…»
«Дурак.»
Эта мысль скользнула мгновенно - куда раньше, чем Ли сумел ее осознать - а следовательно, удержать.
«Так и кажется, что ты тоже француз и Мопассана читал... это ведь у него рассказ есть про то, как молодая парочка успела друг другу надоесть и исчерпать друг друга до донышка за два года... но Сантэ - это надо быть полным дураком, неспособным развиваться и меняться, чтобы такое случилось, хоть за два года, хоть за двести... надоесть может только неизменное - но такого не бывает, ну сам подумай - разве сейчас ты такой же, каким был в самом начале? Хоть меня тогда еще и не было, я голову закладывать готов - нет. Не такой же. Сантэ, меняться вместе - это очень интересно... мы не наскучим друг другу... вот уж что угодно, но не это...»
Сантэ - неужели ты боишься, что я брошу тебя когда-нибудь, что мне надоест любоваться тысячами тысяч твоих оттенков и изменений? Да я в боли, в отчаянии дальше соседней комнаты не ушел - неужели ты можешь мне наскучить, когда этот ужас позади?
И - снова волна нежности к обоим... к Ассанте - пронзительная, расплавляющая душу, чтобы отлить ее заново более прекрасной... и к Клермону - благодарная, теплая, как согретая солнцем морская вода у самого берега...
«Это ты… хм… чудо, а ещё юрист и адвокат…»
Ментальный щелчок по носу ощущался вполне себе как физический. Только вампир даже не шевельнулся.
«Через пару сотен лет поймёшь что я прав. Напомню тебе о свободе выбора. И к сведению, люди всё равно уходят. Кто на год, кто на десять, кто на сто лет, это нормально, это как раз для того, чтоб не сойти с ума, не слиться в одно сознание и не достать друг друга… как вы там фигурально выражаетесь? По самые печёнки? Вот, очень метко, между прочим, и очень правильно. Всё, не спорь, хотя, готов признать, что кое-в-чём ты прав. Я действительно меняюсь, только очень медленно…»
Вампир прикрыл глаза, позволяя зрению перестроиться, и тихонько прошептал:
- Свет… - свет погас, погружая комнату в темноту.
«Вот через пару сотен лет и поговорим» - мысленно засмеялся Ли. – «И если окажется, что прав был все-таки я... на что бы нам такое поспорить, чтобы ты мне это подарил через пару сотен лет... ничего, я еще придумаю...»
Он прижался к вампиру теснее. Это не было похоже на недавнюю неистовую страсть... но на свой лад было так же чудесно, а может, и более чудесно... соединяющее их тепло, насмешливая нежность - не обидная, а просто не переслащенная, защищающая себя этой шутливостью и оттого только более живая... тепло, тем более объединяющее их двоих оттого, что оно включало себя и третьего...
«Никогда не спорь с адвокатом, любовь моя... мы всегда вывернемся, так уж мы устроены...» - еще одна улыбка, сначала мысленная, а потом губами, касающимися обнаженного плеча вампира, так что ощутить ее можно и в темноте... да и Ассанте-то какая разница, он ведь и в темноте видит...
«А ты когда-нибудь спорил с тем, кто хм… прожил более чем твоя бабушка и пил с Наполеоном. Кроме меня, вестимо. Вот и не спорь со старшими! Спи, гроза истребителей и следствия… Иначе завтра Жан обвинит меня в жестоком обращении с адвокатами…»
Вампир медленно потянулся, осторожно высвобождаясь из объятий оборотня и человека. За толстыми стенами убежища, через час разгорится рассвет. А в планы Ассанте не входило впадать в дневной сон, так и не добравшись до душевой.
«На сегодня я вас оставляю, ведите себя пристойно, и не сметь лизаться…»
Он почти стёк с постели, осторожно склонился над переплетённой парочкой (как только вампир поднялся, кот тут же перевернулся, и ткнулся носом в грудь Ли) и поцеловал человека.
«Мы будем очень-очень пристойными, ты даже удивишься...» - мысленно засмеялся Ли.
Это было блаженство... Ассанте, который подтрунивает над ним... наверное, это самое внятное выражение нежности и любви - шутить друг с другом и друг над другом... ведь не обидеть и не обидеться при этом, всегда понять шутку правильно могут именно близкие, любящие люди... и плевать, кто из них вампир... это была близость - настолько глубокая, что Ли окутался в нее весь, в эти шутки, поцелуй, улыбку... он и уснул с выражением полного блаженства на лице.
Странно, но на сей раз водные процедуры приносили совершенно иное удовольствие. Чувствительность ещё долго будет играть с ним дурные шутки.
А в комнате благоухала сирень. И чуть заметно пахло воском.
Ассанте лёг на постель и ещё раз глубоко вздохнул. На выдохе сердце остановилось. В городе светало.

Проснулся он относительно рано - Клермон еще спал. Ли осторожно разжал объятия и вышел в соседнюю комнату за наладонником - он так и не успел вчера вернуть свои вещи на прежнее место. Вышел он босиком, чтобы получилось совсем тихо, двери прикрыл бесшумно.
На его постели лежал Ассанте. И на его губах все еще мерцала улыбка.
Ли нагнулся, поцеловал эту улыбку, взял наладонник и вернулся с ним в спальню.
Там он устроился на постели рядом с котом и первым делом полез в свою электронную почту. Есть хотелось зверски, но завтрак подождет - надо посмотреть, что прислал ему Жан, до того, как Клермон проснется.
Писем от Жана было, как ни странно, два - как оказалось, во втором были заключения экспертизы, и вряд ли Жан уже успел их посмотреть - судя по времени отправления письма, Жан скинул файл еще до того, как открыл его сам... похоже, дело было совсем уж срочным, иначе Жан не стал бы делиться информацией еще до того, как просмотрел ее.
Ли мысленно присвистнул и углубился в чтение.
Клермон проснулся, и даже умудрился развернуться и легонько поцеловать обнажённое плечо Ли, заглядывая в экранчик наладонника.
- Ты с утреца уже трудишься? Ты всё-таки странный человек, не устаю тебе удивляться… Но… хмммрррр… - Кот сладко потянулся и зевнул, потеревшись о тёплый бок соседа по постели. – Без завтрака, без кофе, сколько безбашенного мужества кроется в адвокатах принца города! Определённо Сантэ должен повысить тебе жалование, платить сверхурочные, обеспечить доплаты за вредность работы, за опасные для жизни и здоровья условия труда и за ночные смены! Что это тут у тебя?
Он ни слова не сказал ни о том, что приключилось ночью, ни о собственном срыве, и даже в глазах больше не было того затравленного выражения. Кот снова стал котом, ироничным, гордым, самодовольным и манерным…
- И без завтрака, и без кофе... и даже без душа, - невольно улыбнулся Ли. - Это даже не безбашенное мужество, а прямо-таки подвиг! Ты прав, мне пора повышать жалование... и доплачивать за вредность. Мою личную персональную вредность. Вот не веришь - спроси потом Жана, он тебе скажет, какой я вредный... собственно, я ему сейчас собираюсь звонить, и можешь мне поверить - после этого разговора он еще и не то скажет...
Лицо у Оливье было уже усталое, несмотря на недавний сон, но решительное, а теперь еще и повеселевшее.
- Так что заказывай завтрак на свой вкус на двоих, только мне ничего сладкого не надо, я не могу начинать утро с торта... что-нибудь посолиднее и много-много кофе... а я сейчас позвоню Жану.
- Стррррадааалец… - покачал головой Клермон, изобразив на физиономии сочувствие. Без кофе оставить не могу!
Кот лихорадочно зашарил по карманам, потом плюнул и, перегнувшись через Ли, не отказав себе в удовольствии как следует потереться о него всем телом, более того, легонько лизнуть живот, дотянулся до телефона.
Заказ завтрака выглядел не менее комично: низким урчащим голосом со слегка скучающими интонациями, он запросил рррризотто с курицей и ананасами, крррруассаны с абрикосами и много кофе. И только закончив делать заказ, изволил перебраться почти в изножье кровати, буквально втереться меж ног Ли, и устроить голову на животе человека, точно намекая: гладь меня, гладь, а я для тебя мяукну… или разорву кому-нибудь горло, только скажи…
Ли с удовольствием зарыл пальцы в густой шевелюре оборотня, перебирая прядки, гладил шею, плечи - везде, где только мог дотянуться.
- Клери, погоди немного... - произнес он, чувствуя, что и в его голос проникают игривые нотки. - Я сейчас должен быть очень решительным и даже злым - если я буду мурлыкать, Жан меня просто не поймет...
Он еще раз погладил плечи оборотня и с явным сожалением потянулся за сотовым.
- Жан?... нет, погоди, незачем на меня так орать... что значит - на тебя давят?... да - я уже видел данные по твоему покойнику... да - я понял, кто он такой... так ты хочешь сказать, что именно эти уроды на тебя и давят?... да, я как раз все уже прочитал - а ты результаты экспертизы видел?... лучше бы ты этими результатами и занялся, а не всякими мерзавцами... а вот сейчас прямо и открой и посмотри третью страницу и семнадцатую - особенно семнадцатую... открыл?... нет, господь, дьявол и мое происхождение на свет не имеют к делу никакого отношения, и мои предки тоже... да, я полностью согласен... а теперь подумай, что я могу сделать с этими мерзавцами на открытом процессе и в прессе - да я их не то что умою грязью, я их в грязи утоплю!... правильно, вот и донеси это до их мозгов... пусть сидят тихо и улыбаются вежливо... сделка, Жан - я должен защищать интересы клиентов, а ты же сам понимаешь, что процесс... да, в таком возрасте... в общем, мы договоримся. Это дело слишком скверно пахнет... да придумаем мы, что сказать журналистам... пока что говори, что все под контролем, а к вечеру я тебе еще раз позвоню... да, согласен. Пока.
Ли отложил сотовый и притянул к себе кота.
Клермон был тих и спокоен ровно до момента, пока Ли говорил по телефону. Даже на физиономии читалось непоколебимое спокойствие. Но только пока не была нажата кнопочка отбоя. Оборотень приподнялся, опираясь лишь на руки, бёдрами по-прежнему касаясь постели, и медленно вполз на человека. Руки по бокам, взгляд погружён во взгляд.
Крылья тонкого носа нервно подрагивают, но на губах совсем кошачья улыбка. Кто видел, как улыбаются коты – никогда не забудет
Кот чуть склонил к плечу голову и потёрся носом о кончик адвокатского носа. Легонько толкнулся бёдрами вперёд.
- Что там такого, на этих страницах? – взгляд перемещается на губы, и снова возвращается к глазам. О ком речь?
- О вчерашнем покойнике, - ответил Ли. - Причина смерти - анафилактический шок. Проще говоря - аллергия у него на оборотничество. Почему-то врачи при проверке часто говорят "вы никогда не сможете стать оборотнем", но не объясняют, что значит это на самом деле "сдохнешь, если попытаешься". А этот красавец был как раз из таких... и по совместительству - членом лиги "За права человека", ну ты знаешь этих экстремистов - уничтожить всех нелюдей и все такое прочее... погромщики и мерзавцы. А еще при покойнике был пистолет - магнум, заряженный. Интересно, да? ну так дальше еще интереснее будет. Стрелять он из него не стрелял - зато следы на пистолете любопытные. Отпечатки пальцев, само собой. Его собственные. Кровь - тоже его, из прокушеной руки, вот тогда он пистолет и выронил. А еще на нем частички кожи и волос и кровь. Не его. Этим пистолетом били по лицу. Девочка лет тринадцати, от силы четырнадцати. Оборотень. Тебе уже понятно, что там произошло на самом деле? Да этого подонка вешать мало!
Янтарные кошачьи глаза потемнели, а из горла вырвалось тихое угрожающее низкое рычание. Тело оборотня подобралось, будто готовое к броску. Смертельному. Да и желание у кота было одно, и оно ясно читалось во взгляде: убить… убить ещё раз… убивать всякий раз того, кто попытался утворить непотребное с ребёнком…
Взял себя в руки быстро. Неуловимо-быстро. На миг опустил голову, а когда поднял – в глазах читались вина и сожаление. Человека он пугать не хотел. Просто… просто разозлился.
- Дюжину пуль… разрывных серебряных в каждого… За что они так с нами? Ни один из нас никому зла не желал… Мы просто немного другие чем вы… Сильнее, выносливее, и мы умеем изменяться, вот и всё… Среди нас есть музыканты и художники, полицейские, строители… Только врачи у нас свои… В чём мы виноваты, Ли? В чём виноват Сантэ? Девочка эта?
- Вот и я хотел бы знать... - в голосе, в глазах Ли горела та же ярость, что и в оборотне, - если повар в шикарном ресторане сойдет с ума и начнет сыпать в тарелки битое стекло или мышьяк, никто не начнет орать "все повара - убийцы!" и бояться их... но если только слетит с катушек оборотень или вампир...
Пожалуй, лучше всего сейчас к Оливье подошел бы эпитет "грозный", как ни глупо это звучит - "грозный адвокат". И, тем не менее он был грозным яростным бойцом. Таким его Ассанте не видел никогда - он ведь не видел Ли за работой, Ли дневного... разительно непохожего на ночного Ли последнего времени, изнемогшего от безответной любви, отчаявшегося, тоскующего по нежности и ласке... но это не мешало дневному Ли быть и оставаться настоящим воином - пусть его полем боя и оставался зал суда и рабочий кабинет.
Ли обнял кота и притянул его к себе, нагая кожа к нагой коже, дыхание к дыханию. Притянул, прижал к себе, почти баюкая в объятиях.

- Спокойно, Клери... спокойно... все будет в порядке... и никаких погромов... эти твари у меня будут сидеть тихо, как аспирин в коробочке... мое дело - вас защищать, я адвокат Санте, я адвокат прайда... все будет хорошо...
Голос - успокаивающий, глубокий, ласковый, властный - да... такого Ли Ассанте не знал - сильного, надежного... потому что никогда не видел любовника на его поле... но зато сейчас его видел Клермон - сила, опора, защита...
Клермон, не слушая возражений, отнял у Ли наладонник и отложил на низкий прикроватный столик.
- Верю… - и всё, больше – ни слова. Короткие прикосновения сухих губ к шее, ключицам, плечам. О да, оборотень верил. И не просто верил, а доверял. Потому что Оливье был с вампиром, был его частью, на коже нёс запах Ассанте, и это тоже внушало доверие. – Он, конечно, запретил нам лизаться, да? Выходить запретил, на работу в ближайшее время не сунуться… А я, между прочим, натура деятельная, не то что наш любезный принц, весь день спит, а потом может всю ночь за книгой просидеть…
Кот очаровательно фыркнул и щекой потёрся о щеку человека. Для него это вообще в порядке вещей: отираться, ластиться, оглаживаться всем телом, касаться в любой момент и всегда когда представлялась возможность. Был ли он таким же, когда перекидывался в угрожающе-чёрного большого кота?
- Запретил, конечно... - в тон ему ответил Ли, в свою очередь потеревшись щекой о плечо оборотня. Клермон для него - как и сам он для кота - был не только собой, но и тем, кто напоминает об Ассанте... странная троица... и в то же время без любого из них что-то было бы неполно, неправильно.
Ли скользнул губами по щеке кота, от виска вниз, к шее, погладил разгоряченную спину оборотня... ему как мало кому из людей была внятна эта жажда прикосновения... может, оттого, что он так долго был этого лишен?
- Послушай, может, я тоже кот, только сам об этом ничего не знаю? - улыбнулся он, ответно огладив тело Клермона своим.
- Нет, - хрипло рассмеялся Клермон, поймав улыбку человека поцелуем. – Я бы чувствовал, а ты бы это знал от рождения и постоянно ощущал бы желание бежать и щуриться на Луну. Это совершенно особое чувство. И не больно. Скорее, напротив, до чёртиков приятно. Если ты любишь щекотку. Рождённые оборотнями дети часто норовят перекинуться поскорее, потому что трансформа их зовёт, их природа неполна без первого раза… Они сами не полны, пока не перекинулся. Но полноценно могут это сделать лишь в тринадцать-четырнадцать лет… Не думаю, что тебя с детства одолевал зуд… Мммррряяяуууу… я ему ещё припомню… удумал, лишить оборотня здоровой любви! Ммрррзавец…
- Да... ему в этом вопросе совершенно не свойственно мяулосердие, - скорбно возгласил Ли и, не выдержав тона, рассмеялся. - Но мы его научим, правда? А то его существование уж слишком безмяутежно...
Таким его Ассанте тоже не видел - смеющимся, всегда готовым поддержать шутку или начать ее... господи, ну как же это так получилось, что Ассанте практически не видел лучшего в нем?! А видел... нет - не стоит и думать... до чего же может довести человека полное неприятие, равнодушие... и ведь некого винить - Ли сам на это подписался, сам, в здравом уме и трезвой памяти - если они бывают у влюбленного до чертиков... но ведь если подумать, каким его видел любовник... да Сантэ даже уважать его не за что!
От мрачной мысли его отвлек стук в дверь. Прибыл заказанный Клермоном завтрак.
- Он по-своему мил… - столик, уставленный заказанным завтраком был водружён на постель, и оборотень перестал дурачиться, тут же передислоцировавшись к нему поближе. Манеры у кота были просто безукоризненны, но скорость поглощения завтрака заставляла задуматься о том, столько продержится посуда, прежде чем расколется от быстрого дробного грохота прибора по тонкому фарфору. – И я даже понимаю почему к нему так… тянутся. Ты же знаешь, что он никогда не применяет эти свои вампирские штучки? Я имею в виду, он не заставляет на себя западать. Напротив, подчёркивает свою отрицательность. Никакого тебе ррромантизма и прочей готики. Одевается как хочет, это верно, но никогда нарочито не подчёркивает своей вампиристости… Мне кажется, что экзотики хватает в его заведениях. Какой хочешь. И танцев, и мистификаций и постановок. Он открыл первый театр вампиров три сотни лет назад. Тогда ещё о существовании открытом речи не шло. Он делец, и совершенно не напрягается по этому поводу. Скажи, что тебя не купила его честность и я первый тебя покусаю за враньё!
- Не получится у тебя кусаться. - Ли оторвал взгляд от своей порции, которую поглощал вполне себе наравне с оборотнем. - Ты угадал. Это не могло не купить. Полная, абсолютная честность. Клери, я... - он сухо сглотнул воздух, - я никогда бы не подписался иначе на...
«На пытку бесчувствием, равнодушием, на то чтобы быть вещью...»
- На... такие отношения. Никогда, ни с кем другим. Даже если бы любил так же безумно. Я не наркоман, у меня бы достало сил уйти. Нет. Дело именно в честности.
Ли не понимал, как он и вообще мог сказать Клермону - пусть даже так обрывочно, так полунамеком о том, что терзало его все это время. Но если Санте был действительно предельно честен - всегда - то кот источал тепло, которое отогревало... в том числе и язык, похоже...
- Чьёррррд… И тут не повезло… Ли… ну дай мне повод снова потискать тебя! Не всё ж должно доставаться самому вредному вампиру Парижа! Само совершенство и жадина. Нет в жизни справедливости! – поглощение завтрака на скорость грозило перерасти в поедание завтрака соседа. – Да ты не дёррргайся… Я знаю. Я сам так чуть не купился. Наверное, сыграло роль, что я знаю его почитай с детства, и обязан ему если не собственной жизнью, то честью и жизнями прайда. И не раз. И всё-таки я его люблю не так как ты. Ты ему отдаёшься весь. А во мне к нему тянется мой зверь. Сам же я от него свободен… и скорей предпочту тебя…
Ли едва не покраснел. Быть... предпочитаемым... желанным... дьявол, он отвык от этого. Он много от чего отвык.
- Повод я тебе назову прямо сейчас - у меня есть идея... и заключается она в том, чтобы потискаться, когда он проснется... в конце концов, если нам чего-то нельзя в его отсутствие, кто сказал, что мы не можем устроить это при нем? - засмеялся Ли. - И втянуть его в безобразия!
Кот нравился ему, нравился... и если вампиру он и в самом деле отдавался весь без изъятия, то коту хотелось не отдаваться, а давать, щедро и радостно... и пусть хоть кто-то скажет, что не понимает разницы между "отдаваться" и "отдавать"!
- Если он упрётся, ты его с места не сдвинешь. – со вздохом удовлетворения Клермон отодвинул от себя опустевшие тарелки и откинулся назад. - Их высоколордская вредность считает моветоном вмешиваться в чужие развлечения. Ну хоть поцелуй что ли, чтоб не было обидно за бездарно потраченный день… Я буду вспоминать это волшебное мгновение, греться о его тепло и хранить его в своём сердце…
Будь у него хвост, он смахнул бы кисточкой непрошенные прозрачные слезинки. Пафосно и живописно. Кот играл, развлекался как мог, и это ему великолепно удавалось.
Ли засмеялся, потянулся к Клермону, обнял его за плечи и поцеловал. Так, чтобы действительно было что вспоминать весь последующий день.
Если Ассанте был предельно честен, то Ли был справедлив - а так поступать с оборотнем было несправедливо! Именно он вчера отогрел их обоих... и вот они оба получили все, а он - ничего...
Когда ошеломляющий поцелуй был закончен, Ли коснулся щекой щеки оборотня и легонько сжал его пальцы.
- Ну вот - можешь хранить этот поцелуй в своем сердце и вообще где угодно, - чуть хрипловато произнес Ли. - Только в банк не клади, это мерзавцы все равно не выплатят тебе с него процентов.
Он ласково провел ладонью по волосам Клермона и не без сожаления отстранился.
- Если я не ошибаюсь, твои оборотни вот-вот должны прибыть?
- Я их слышууууумм… - он выглядел таким… грустным и таким несчастным, будто у ребёнка отобрали самую любимую игрушку, заставив вместо игры делать уроки. Даже губки надул. Вывод о том, что работа и общественная нагрузка вредит личной жизни оборотня - кот сделал давным-давно, только никогда и никому не озвучивал. Это основательно портит имидж короля пантер. Кому-кому, а альфе ныть и канючить не пристало.
- Просто, пообещай, что поцелуешь ещё разочек… вечером…
Теперь шаги за дверью стали слышнее. Вполне себе обычные шаги, если не считать вкрадчивую приглушённость. В дверь постучали, и после повелительного кошачьего «да» на пороге нарисовался давешний кот, которого Клермон так неласково выпроводил ночью из приёмного зала.
- Мы в большой столовой, Клермон… - игривость слетела с оборотня ещё прежде, чем открылась дверь, и кота встретил повелитель. Альфа, способный порвать к чертям любого, кто посмеет посягнуть на прайд.
Ли просто залюбовался этим превращением.
- Клермон придет минут через десять, - произнес он, давая тем самым понять, что это Клермон тут главный, а сам он как бы напарник альфы прайда.
Когда за оборотнем закрылась дверь, Ли соскочил с постели и открыл шкаф.
- Черт, ну надо же мне было забыть перетащить обратно свое барахло, - вздохнул он. - Некогда сейчас за ним тащиться в другую комнату... придется нам немного позаимствоваться у Санте, вряд ли он будет против...
Приведя себя в порядок за счет гардероба Ассанте, адвокат и кот спустились в большую столовую.

Их было полтора десятка взрослых мужчин, пять женщин и пятеро котят, трое мальчишек и две девочки. Клермон скользнул во главу длинного стола, и коты вскидывались, когда он проходил мимо. Тянулись помимо воли, норовили коснуться, и он им это позволял. Касался в ответ, позволял мимолётно потереться щекой, потянуть носом воздух возле уха… На миг замер он только перед двумя девочками-подростками. Нив и Жанна потянулись к альфе, только Жанна более открыто, а Нив… Ломко, порывисто, и тут же, чуть заметно, прянула назад. Спохватившись, отпустила собственную кошку, позволив почти доверчиво подставиться под ладонь короля. Почти… потому что напряжение не покидало тонкого лёгкого тела. А ещё потому, что она накануне ночью преображалась. От неё исходил едва заметный запах мускуса, от которого чуть кружилась голова у обычных людей.
Клермон шумно выдохнул и обнял девочку, просто обнял, как обнял бы любого члена прайда, мужчину или женщину, без капли желания, как их альфа, их король, имеющий на объятие полное право.
- Вам приказали явиться для защиты. Защиты вас от тех, кто способен принести вред всем и каждому. Я сказал бы, от человеческой злости, но пафоса не терплю… Был убит человек. Член Лиги. Вы сами знаете какой. Вернее, так считают члены Лиги… Но он попытался совершить насилие… Его тело отторгло изменения, он никогда бы не стал одним из нас… На самом деле, он наказан небом…
Девочка вздрогнула и жалобно мяукнула, теснее прижимаясь к теплу, внушающему доверие. Тонкие руки обвились вокруг талии Клермона, а ладони кота сошлись на узкой спине подростка.
- Оливье договорился с полицией об официальной защите прайда. Мы верим в закон, нам нечего скрывать…
Коты низко зарычали. Ярко вспыхивали янтарными и зелёными огоньками глаза.
Которая из двух девочек попалась вчера отморозку из Лиги, Оливье определил сразу, едва вошел вслед за Клермоном. Он не мог почувствовать издалека мускусный запах недавнего превращения, хоть и был необычно для человека, тем более курящего, чувствителен к запахам. Но ему и не нужно было ощутить запах, чтобы понять - которая из двух.
Девочка была одета странновато. Открытая майка, короткие шортики, гетры, бандана... как будто она собралась на занятия спортивными танцами... зная, куда они отправляются, родители хотя бы намекнули девочке, что одеться следует иначе. А вот если она провела ночь вне дома и только что успела вернуться, переодеваться ей было некогда. И ночь вне дома она провела - глаза были припухшие, невыспавшиеся. Да и костюм, которому полагалось сидеть на ней в обтяжку, был слишком свободен. Все верно - обернуться в неурочное время просто от страха девочка в период созревания, недавно инициированная, очень даже могла, а вот вернуть себе человеческий облик сразу же - нет, на такое способны только альфы... так что ночью она где-то пряталась... и даже такой оборот отнял у нее много сил.
Подробности он выяснит потом... сейчас важнее было вместе с Клермоном успокоить прайд... и девочку.
Ли подошел к Клермону сзади и положил руку на плечо - прикосновения и жесты вообще более внятны для оборотней, чем слова, а этот жест внятен сам по себе: прикрываю спину, защищаю, оберегаю...
- Я адвокат Принца города и прайда, - сказал он. - Полиция обещала официальную защиту прайда на всех уровнях. Они уже знают, что это была самозащита.
- Амантэ дал слово, что защитит нас, как мы защищаем его. Он держит своё слово, а мы – своё. – Кот был спокоен, и его спокойная уверенность удивительным образом передавалась остальным. Злые лица расслаблялись, рычание сменялось ворчанием, скорее напряжённым, чем агрессивным. Мне остаётся просить вас всех об одном: никуда не уходите, оставайтесь в убежище ещё некоторое время. Когда будет можно покинуть эти стены - я сообщу. Каждому из вас будет выдано свидетельство о том, что вы были больны и не могли присутствовать на рабочих местах. Ланс… - обратился Клермон к мужчине, чей взгляд так и не потеплел, но становился таким болезненным, стоило замереть на фигурке в объятиях альфы. Отец Нив был готов сам убить. – Если потребуется, вы с Нив должны будете дать показаний вместе с Ли, непременно в моём присутствии или присутствии Амантэ. Главное – не бойся, милая… Хорошо? Всё будет в порядке…
- Клермон, не торопись. - Оливье устремил на отца девочки взгляд, в котором читалось все то же - спокойствие, надежность. - Мы можем выбирать. Нив может рассказать обо всем мне как своему адвокату - в присутствии родителей и твоем. Мы поедем с этим в полицию и внесем залог - Амантэ оставил мне свободные средства, как всегда, так что с этим проблем не будет. Я не хотел бы таскать Нив для дачи показаний, если этого можно будет избежать. После того, как мы поговорим, было бы неплохо получить заключение врача, что она пережила нервный срыв и ей нечего делать в полиции... тем более что это святая правда. У тебя кто-то есть из врачей - или мне обратиться по своим каналам?
Взгляд, голос, слова - все говорило: " Моя цель - защитить Нив, и я способен это сделать".
Клермон чуть повернул голову. Так, чтоб Ли мог в полной мере насладиться тенью улыбки во взгляде. Чуть ироничной игривой улыбки.
- Я так думаю, мы поступим как всегда… Мы просто пригласим главу истребителей, детективов, ведущих это дело и экспертов… к нам. Нам ни к чему журналисты. Если что, составим тезисы для проныр, комментарий, наш, официальный, и хватит с них. Я не хочу, чтоб акулы пера наседали на ни в чём не повинного ребёнка. Внятно никто ничего не скажет, зато очередной срыв заработает аж бегом. Да и слюни Лиги будут лишними. Их нападки полный абсурд. Для всех. Никаких выпадов в сторону Лиги. Никаких контактов. Никаких дёрганий в стороны. Особенно тем, кто не скрывает своего оборотничества…
- Какие акулы пера! - махнул рукой Ли. - И близко не подпускать. Если хоть один пролезет, пойдет у меня под суд за нанесение вреда психическому здоровью Нив, как миленький пойдет. Никаких журналистов и близко - и вообще посторонних. Я ее даже в полицию лишний раз тащить не хочу, в участок поеду я, лучше бы с тобой или с кем-то из ее родителей, чтобы внести залог... хотя нет, ты тут будешь нужнее. Но перед тем, как ехать вносить залог, мне нужно составить заявление, чтобы оградить ее от лишних допросов...
Ли как бы невзначай приблизил голову к уху Клермона и очень тихо прошептал: "Потому что ширинка у этого мерзавца была расстегнута... и я не хочу, чтобы девочке лишний раз напоминали все это..."

«Клери... неужели ты думаешь, что этот подонок хотел ее всего лишь избить или даже изувечить?
Черт... как же скверно, что я не могу общаться с тобой мысленно, как могу теперь с Санте... не могу тебе объяснить, что я вообще хочу по максимуму избавить ее от допросов - как несовершеннолетнюю, между прочим... избавить от усугубления шока...»

Клермон тихо зарычал. Это рычание клубилось в нём, тёмное, угрожающее, его можно было ощутить всем телом, эту вибрацию, способную резануть по нервам, смять уверенность, посеять страх…
- Делай что сочтёшь нужным… - вытолкнули губы. Но взгляд, брошенный на адвоката был… нет, не злым и не обвиняющим. Уязвлённым он был. Взгляд спрашивал: почему ты ЭТОГО не сказал мне?
А ещё на миг показалось, что несмотря на приказ Ассанте, оборотень всё равно рванёт его на себя, прижмёт так, что невозможно станет дышать, и скажет пару нежных и ласковых слов. Слишком остро оборотни реагируют на насилие. Слишком жестоко за насилие наказывают. Так было всегда. И только один преступил законы, за что и поплатился. Собственной жизнью. Именно потому любой оборотень за насилие убивает. Всегда. Предпочитая жертвовать свободой, а иногда и жизнью, но наказать ослушника…
Даже и без рычания Ли ощутил бы ярость оборотня... и отлично понял, чем она вызвана.
- Прости... я думал, что ты еще тогда понял... - прошептал он так же почти неслышно.
Не просто думал - был уверен... что ж, и адвокаты ошибаются...
- Хорошо, - кивнул Оливье. - Мой кабинет здесь на втором минусовом этаже. Я подожду там.
Потому что я сейчас здесь лишний, и скорее помешаю тебе успокоиться и успокоить оборотней...
Клермон означил улыбку уголком губ.
- Выходит, не так я проницателен. – кот кивнул, и вернулся к прайду.
Казалось, кошки обладают коллективным сознанием. Несмотря на то, что все, как один, горды и жуткие эгоисты-единоличники. Клермон, ничуть не смущаясь, совершенно невозмутимо влез на длинный стол, потянув за собой Нив. Коты, неслышными тенями присоединялись к нему. Сначала котята, потом – женщины. Последними обступили получившуюся кучу-малу мужчины. Ни звука. Едва слышно дыхание, а спустя несколько ударов сердца – урчание, мягкое, горловое, успокаивающее.
Странная манера увещевать. Свернуться огромным перепутанным клубком и греться друг о друга. Касаться телами, впитывать запахи, чувствовать.
Прайд – больше чем просто сборище котов… Прайд – одно целое, которое за часточку вынет сердце и у президента, и даже не мяукнет…
Одно целое... в котором нет места посторонним...
Ли ощущал это единство, покидая комнату. Единство, в котором он был лишним...
Оливье, что же ты такого сделал со своей жизнью, что ты всем и везде лишний? Где, когда, в чем ты так страшно ошибся? Отчего так получается, что безжалостная центрифуга отбрасывает тебя к краю, вечно к краю? Отчего ты лишний для тех, кто становится тебе дорог?
Ли злился на себя за эту мысль. Правда это или нет - но сейчас не время об этом думать. Потому что время работать. Не о себе он сейчас должен думать - а о прайде, о девочке по имени Нив, о ее родителях, о прайде... о тех, кого он должен и будет защищать...
Он вошел в свой кабинет, сел на подлокотник кресла - он часто так садился, когда его никто не мог увидеть - и принялся ждать.

Клермон явился спустя четверть часа.
Вкрался, втёк в кабинет, тихий, и уже даже спокойный. Котов невозможно успокоить, не успокоившись самому. Коты слишком тонко чувствуют фальшь…
Присел в кресло и тут же, без лишних слов, сгрёб в охапку Ли, уткнувшись ему лицом в грудь. Ли обнял его, обхватил обеими руками - просто тепло, просто поддержка, просто защита... я здесь, кот, я с тобой, ты же это чувствуешь, правда?... с тобой... Пальцы быстро и ловко выпростали рубашку из-за пояса, и тёплые ладони скользнули на тело. Он молчал, ни словом не выдал собственной горечи.
Просто сидел, прижимая к себе адвоката, всем собою демонстрируя странный протест против воли вампира. Он даже не пытался приставать, ни в шутку, ни всерьёз, ни даже так, как накануне в лифте…
Прошло не менее пяти минут, прежде чем он поднял на человека взгляд. Спокойный и в то же время затравленный.
- Они не станут пытаться мстить и не попытаются уйти. Но Ланс Браст, отец Нив, чуть не тронулся… Они оба сейчас на попечении прайда… Пришлось отправить в большую гостиную, иначе они к чертям развалили бы стол… Им нужно чувствовать друг друга и не оставаться одним.
И даже когда Клермон заговорил, Ли не выпустил его из объятий, пусть он чужой прайду - но прайд ему не чужой... и Клермон, только что прятавший лицо у него на груди, ему не чужой...
- Клери, мне нужно с ней говорить... и лучше всего - под запись. В крайних случаях полиция принимает такую запись как предварительные показания - а сейчас именно такой крайний случай. Я не хочу тащить ее в участок... даже Жана тащить сюда не хочу, если этого можно избежать... конечно, я могу говорить с ней при отце, и даже должен - но как мне сделать это в присутствии всего прайда?! Это не мыслимо... она и так слишком много пережила... Клери, мне нужен врач, который даст заключение, что ее нужно оставить в покое - у тебя есть кто-нибудь или мне вызвонить кого-нибудь из своих? Ей нужен покой и прайд - а не беседа с полицейским, даже самым умным!
- Достаточно будет только меня. Брасту не обязательно выслушивать всё по-новой, иначе получим спятившего оборотня. Нив девочка храбрая и сильная, она справится. И всё же, если Жан будет настаивать, предпочту, чтоб беседа происходила на нашей территории. Врач у нас есть. Доктор Матье… Оборотень, из лис. Освидетельствование проведёт, заключение выдаст. Я уже созвонился с ней.
- С Нив у нас времени как раз нет... поторапливаться надо. Доктора Аньес Матье я знаю, это именно то, что нужно, я и сам бы звонил ей в первую очередь. Как только она даст заключение, что у девочки шок, я тут же беру его и еду в полицию. Наверное, лучше всего немного подождать доктора Матье - чтобы Нив сразу говорила с нами при ней... все-таки когда при таком разговоре есть женщина, легче... - Ли положил голову оборотню на плечо и слегка вздохнул.
Клермон улыбнулся, и совсем иначе глянул на собеседника.
- В следующем году наша очередь на инициацию… Ты не хотел бы… стать одним из нас? Я мог бы сделать это… провести инициацию…
Сказать, что Ли был тронут... это еще ничего не сказать.
Да... он хотел бы...
Вот только... сможет ли? Оказаться в формальном подчинении у двоих... смогут ли они оба в такой ситуации понять правильно и его и друг друга?
Меньше всего Ли хотел стать камнем раздора - даже ради той крупицы, крохи, искорки тепла, которого ему так не хватало... дурная это была бы благодарность за любовь и привязанность...
- Ты это сначала Сантэ скажи, - улыбнулся он. - Чтобы ему не взбрело в голову, что кот хочет унести его человека. Я хотел бы, Клери... В любом случае... время у нас еще есть... - И ты это знаешь... от меня не пахнет ложью...
- Хм… а это идея… Он-то конечно, будет против, но зато, зуб даю, позволит лизаться в своё удовольствие… Надеюсь, против облизательства ты не будешь? Ну хоть изредка?
Ловкие пальцы очертили лицо, контур губ, и кот улыбнулся. Совсем по-мальчишески улыбнулся, с чёртиками во взгляде, лёгкой ехидцей.
- Я… бы очень хотел этого… Он не отдаст тебя никогда, хоть и говорит: отпущу и все дела… Люблю я тебя, Ли…

«Никогда не отдаст? Не отпустит?
Ох, Клери, ты ошибся - это сердце мое никуда меня не отпустит... мое собственное сердце - которое вмещает вас обоих... и когда ты успел сделаться мне так дорог?
И что мне ответить на твое "люблю" - такое отважное, такое беззащитное - как и всякое "люблю", как и мое собственное?»

Ли посмотрел оборотню в глаза.
- Ошибаешься, Клери. Это я тебя никуда не отпущу... запрет там или не запрет...
Он взял лицо оборотня в ладони и нежно поцеловал его в губы.
Запрет или нет... я его нарушил, мне и отвечать...
- А взаимные облизательства и вообще укрепляют... все, что им положено укреплять, - добавил Ли с такими же точно ехидными чертиками в глазах.
Пиликанье телефона в кармане.
Клермон досадливо вздохнул и потянулся за гламурной «раскладушкой». Сейчас – каждый звонок важен. Звонили с поста охраны, сообщали, что доктор прибыла. Оборотень отдал распоряжения провести мадам Матье в кабинет Ли и сухо щёлкнул телефончиком.
- А я и не против того, чтоб не отпускаться. Что до облизательств, да ещё и взаимных… Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что взаимооблизательство, это прежде всего ответственность, а потом удовольствие?..
В подтверждение бредового по своей сути тезиса, кот, улучив момент, лизнул адвоката, быстренько, пока тот не успел опомниться, ссадил его с колен, и пересел в другое кресло. В коридоре слышались нарочито отчётливые шаги.
- Ты даже не представляешь, насколько я отдаю себе в этом отчет, - хмыкнул Ли, поправляя галстук, но тут дверь распахнулась, и объяснение пришлось прервать.
Доктор Аньес Матье была в своем человеческом обличье меньше всего похожа на лису - скорее уж на птицу, умную и озабоченную. Ее черные волосы были гладко зачесаны назад, но эта аскетическая прическа ей была даже к лицу.
- Добрый день, Клермон, - улыбнулась она коту - да и можно ли было не улыбнуться Клермону. - Здравствуй, Ли. Что у вас случилось? Только не говорите, что это связано с сегодняшним ночным покойником, о котором так старательно пытались не проговориться в утренних новостях!
- Тогда нам придется промолчать, потому что это связано с ночным покойником, - вздохнул адвокат. - Аньес, у нас девочка, на которую он напал и которую хотел изнасиловать. И я не хочу таскать ее лишний раз в полицию только потому, что она защищалась. Я и вообще ее лишний раз тревожить не хочу. Поэтому я хотел бы расспросить ее при тебе, а потом получить твое заключение и оставить ее заботам прайда и твоим.
- Ну вот, ты проговорился… - Клермон вернул улыбку Аньес и развёл руками чуть виновато. – Хотел бы сказать «нет», но ты знаешь, я ненавижу врать и увиливать. Так что снова придётся решать проблему совместными усилиями…
Кот, чуть нарочито, закинул ногу на ногу и сложил на груди руки. Сейчас он был одновременно и повелителем, и мальчишкой. Он готов слушать и слышать, и отвечать. Он просто был тем, кем был: красивым, чуть ехидным котом.
- Извини, что в наши проблемы мы снова втягиваем тебя, но я не могу позволить себе вызвать других… Нам нужна именно женщина, чтоб лишний раз не травмировать девочку… По секрету, Ли меня сожрёт, если я сделаю что-то не так…
- По секрету - я не питаюсь оборотнями, - фыркнул Ли в тон. - А проблему надо решать срочно.

Он не сомневался в том, что именно Аньес понимает проблему, как никто другой.
- Болтуны, - сказала Аньес. - Оба. Зови девочку, Клермон, будем работать. Есть что-нибудь еще, что я должна знать заранее?
- Ну, если мои предположения верны, ночью она пряталась где-то неподалеку, так что слышала, как приехала полиция... а может, и видела. И возможно, знала, что этот мерзавец умер. Ну а теперь знает наверняка. И еще... мне кажется. что он знал, что нападает именно на оборотня, - добавил Ли. - Но это только мое предположение.
Аньес выслушала его, кивнула и обернулась к коту - хочет ли он добавить что-нибудь до того, как девочка пойдет в этот кабинет.
- Она останется с прайдом и ни в коем случае не должна винить себя в смерти человека. – и больше ничего. Будто всё и так ясно. Но именно Аньес когда-то убедила его в том, что смерть прежнего альфы была необходимостью, а Клермон выполнял даже не волю самого себя. Клермон был за малым не предназначен для этого.
Кот поднялся, и, потянувшись, вышел, чтоб спустя пять минут вернуться, ведя за руку девочку. Усадил в кресло, вручил в ладошки чашку чая. С коротким поклоном девушка из обслуги покинула кабинет, оставив кофейник и три чашечки.
- Не волнуйся, милая, всё будет в порядке… Мы никому не позволим обижать тебя…
Сам Клермон присаживается на подлокотник, и приобнимает дрожащие плечики.
- Клермон прав, - произнес Оливье, садясь так, чтобы его взгляд оказался на уровне глаз девочки и не выше ни в коем случае. - Мы здесь, чтобы тебя защитить. И я, и доктор Матье, и конечно, Клермон...
- Меня зовут Аньес, - произнесла женщина.
- Н-н-нив... - запинаясь, ответила девочка.
- Нив, наш разговор сейчас будет вестись под запись, - сказал Оливье, проигнорировав неодобрительный взгляд Аньес. - Это нужно, чтобы тебе не пришлось потом слишком много объясняться с полицией. Ты согласна?
Девочка молча кивнула.
Ли вынул из стола диктофон и включил его.
- Адвокат Оливье Рено. Эта запись ведется с согласия клиента и предназначена для предъявления в полицейское управление в качестве предварительных показаний.
- Присутствует доктор Аньес Матье, - произнесла Аньес, уже знакомая с процедурой. Клермон последовал ее примеру.
Теперь можно было начинать.
- Ну вот, а теперь скажи, как тебя зовут, - мягко напомнил Ли девочке.
- Н-ннив... Руссель...
Фамилия не говорила еще ни о чем. С тем же успехом она могла первоначально читаться и Рассел. Канада? Америка? Англия? Или наоборот - родная Бретань? Но в Париже эта семья приезжая, и это не вопрос...
- Ну вот и познакомились, - улыбнулся Ли. - Ты давно занимаешься спортивными танцами?
Вопрос был настолько неожиданным для девочки, что она даже запинаться перестала - ведь она ждала совсем другого.
- Два года, - ответила она, вскинув на Ли удивленный взгляд.
- Ну, если за два года не бросила, наверное, тебе нравится... и наверное, у тебя неплохо получается, - предположил Ли.
- Да... мне очень нравится. - говоря о любимом занятии, девочка явно расслабилась. - У меня категория В.
- Ого! - уважительно заметил Оливье. - Это серьезно.
Девочка кивнула.
- Ты вчера возвращалась домой с занятий?
- Да...
- Ты всегда возвращаешься домой пешком?
- Да, это ведь совсем близко, через парк...
- Ты всегда возвращаешься домой одна? Твой график менялся ли в последнее время? – Клермон ободряюще пожал руку котёнка и улыбнулся.
Это важно, потому что за ней могли следить, подгадывать удобный момент, для того, чтоб напасть, и причинить… причинить зло. Кот усилием подавил в себе зарождающуюся ярость. Котёнок не должна этого чувствовать, потому что это способно смести неокрепший разум, навсегда погрузить в безумие, выход из которого единственный: смерть от руки смилостивившихся членов прайда.
- Может, тебя кто-то встречает вечерами?
Ли одобрительно кивнул - вопрос был правильный, и именно к нему адвокат и подводил разговор.
- Нет... не встречают, - ответила Нив. - Потому что я не могу точно знать, когда вернусь, я могу задержаться на полчасика, чтобы доработать номер, у нас скоро соревнования... меня иногда провожает Луи... это мальчик, с которым у нас общим парный номер, но не всегда... а вчера он растянул связку и позвонил, что не придет, так что я репетировала сольное выступление и немного задержалась... минут на двадцать, наверное...
Оливье снова кивнул все верно, это для родителей полчаса - срок, а для того, кто подкарауливает - полчаса не время, ему только и надо было дождаться, пока девочка пойдет одна...
- В последнее время Луи тебя часто провожал? - спросил он.
Нив чуть-чуть задумалась.
- Наверное, две недели - каждый раз...
Ну вот и ответ...
- Ты всегда ходишь этой дорогой?
- Да, она самая короткая.
- Ты сразу увидела того человека или он появился неожиданно?
Нив помотала головой.
- Я очень торопилась, потому что задержалась. Я вообще не смотрела по сторонам. Он так неожиданно появился...
Она опустила голову.
- У него был пистолет... он... схватил меня за руку и потащил за деревья...
- Ты звала на помощь? - Оливье был уверен, что нет, и понимал, почему, но под запись этот вопрос надо было задать. - Закричала?
- Нет... я... мне было очень страшно...
- От страха часто не могут закричать, - сухо заметила Аньес. - Это естественная реакция...
Ли это отлично знал, и Аньес знала, что он знает - слова эти были сказаны под запись... а еще для девочки, которой этот вопрос наверняка будет задан позднее. И он не должен ее сбить или заставить почувствовать себя виноватой...
- Я понимаю, - мягко произнес Ли. - продолжай, Нив…
- Он... ударил меня пистолетом по лицу... - Нив невольно поднесла пальцы к щеке, которая еще вчера была разбита. - И... кричал, чтобы я обернулась, а то он меня изувечит...
Оливье медленно выдохнул.
Клермон молчал, легко коснулся губами тёмных волос и погладил худенькое плечико. Склонился чуть ниже и едва слышно мурлыкнул. Тихое урчание успокаивало и расслабляло. Он здесь не для допроса, но для того, чтоб поддержать девочку, одну из тех, за кого он отвечает собственной жизнью. Всегда. Как альфа прайда.
«Тише, маленькая, тише… всё прошло… и страх твой пройдёт… мы с тобой, мы все с тобой…»
Всё, что он мог дать – тепло и уверенность, спокойствие и непоколебимую уверенность, всё то, что есть в каждом из них, в каждом из прайда. Несколькими этажами выше коты тихонько урчали, успокаивая её отца.
- Психология оборотней такова, что они не приемлют насилия. Насилие для них нонсенс.
Именно так. Для оборотней - но не для человека, который заставлял девочку обернуться, чтобы...
- Я... мне было очень страшно... я хотела ему сказать, что не смогу, это только альфы могут перекидываться когда хотят... но я не могла говорить... он ударил меня еще раз, я упала... и почему-то начала перекидываться...
- Это возможно, - кивнула Аньес. - Этого не случилось бы со взрослым оборотнем - но недавно инициированный подросток, девочка, в период созревания - вполне возможный исход. Особенно под действием сильно страха.
- Тебе было очень страшно, малыш? - тихо спросил Ли.
Нив кивнула.
- У меня лапа в сумке запуталась... ну, сумка такая, на длинном ремне, там моя тренировочная одежда... я не могла убежать сразу, мне еще было плохо после перекидывания...
Ну еще бы - неурочный оборот отнимает много сил... и страх... чтобы ему, этому покойнику, и на том свете покоя не было!!!
- Он... поймал меня за сумку, стал тащить по земле... потом расстегнул брюки... сказал, что такую, как я...
Дальше ломким голосом Нив произнесла несколько фраз о том, что по мнению покойника, следовало делать с оборотнями и в какой предпочтительно позе...
- Я не могла распутать лапу, потому что он тащил меня за сумку... я зарычала, он поднес мне к виску пистолет, тогда я укусила его за руку... он... уронил пистолет, я выдернулась от него и убежала...
- Домой? - как можно небрежнее уточнил Ли - этот вопрос ей тоже будут задавать. И к нему ее тоже надо подготовить.
- Нет... - помотала головой Нив. - Я знаю, домой бежать нельзя, так можно навести... таких, как он... и вообще нельзя бегать по улице в трансформе... я спряталась... на дереве...

И пробыла там до утра, и была там, когда приехала полиция, и когда Жан рассказывал Ассанте о том, что произошло… Лишь утром обернулась назад. Скорее всего, от усталости и пережитого стресса, тело не выдержало и вернулось в наиболее естественную для людей форму. И вернулась, усталая, измождённая, и оттого одежда на ней буквально висит, как на тощих манекенщицах…
Теперь было понятно, почему таким нервным выглядел её отец, и почему оборотни явились слишком поздно, даже несмотря на прямой приказ. Они решили не оставлять опаздывающих одних. Во избежание. Мало ли что может произойти ещё…
- Ты молодец… Ты очень сильная и смелая… я горжусь тобой… - шёпот-выдох. На записи его слов слышно не будет, зато, касаясь виска, оно шевелило короткие прядки, заставляя хоть чуть отвлекаться от воспоминаний прошлой ночи.
Клермон глянул на обоих присутствующих чуть ли не… понукая.
Заканчивайте с этим…
- Ты была на дереве всю ночь?
Нив кивнула.
- Да... я слышала, как он орал... потом перестал... потом приехала полиция... у меня сотовый сначала звонил в сумке, потом разрядился...
А родители Нив провели эту ночь в аду - как и она сама...
- Когда я смогла опять перекинуться, уже никого не было... у меня вся одежда была порвана... в сумке была моя форма для занятий, я надела ее... и пошла домой...
- Запись закончена, - сказал Ли отключил диктофон.
Он подошел к Клермону и девочке и обнял их обоих.
- Спасибо, Нив. Ты храбрая и сильная. Ты все сделала правильно. Теперь все позади. Ты останешься с Клермоном, прайдом и доктором Матье... Аньес, ты мне напишешь для полиции все, что нужно?
- Разумеется, - ответила доктор Матье таким тоном, словно иной исход был невозможен - да так оно и было.
- Отлично. - Ли встал и вынул из стола какую-то бумагу. - Клермон, подпиши - это стандартная форма, она даст мне возможность вести дело от имени несовершеннолетнего клиента. Родителей ее сейчас лучше не трогать, так что подписывай сам как альфа прайда. Я поеду в полицию сам. Тебе лучше остаться с Нив и прайдом.
Клермон кивнул адвокату, подмахнул бумагу и поднялся, подхватывая девочку на руки.
- Не забудь мою лицензию приложить и подтверждение статуса. У тебя же есть заверенные копии? Аньес, спасибо тебе, с меня бутылочка «Бордо». Если что, я буду в гостиной.
Кот вышел тихо, мелодично урча что-то девочке, уютно устроившейся в его объятиях. Удивительно, насколько полно ему доверяли. В его присутствии не ощущалось напряжение, в его присутствии расслаблялись те, кто никогда себе подобного не позволял. Особо же, находясь рядом с оборотнем. Одно слово: кот!
Стремительно пересёк коридор, в лифте поднялся несколькими этажами выше и, войдя в гостиную, оказался без малого в сонно-кошачьем царстве.
- Спасибо, Аньес, - произнес и Оливье. - Ты еще останешься или уедешь?
- Останусь, конечно, - ответила Аньес. - Я могу понадобиться довольно скоро. Прайд для Нив сейчас - самое лучшее... но когда она очнется, она в полной мере поймет, что невольно убила человека. И вот дальше уже моя работа.
- Ты справишься, - кивнул Ли. - Я знаю.
Он был уверен в докторе Матье - если и есть в Париже специалист, способный справиться в такой ситуации, то это Аньес.
- Держи заключение, - сказала Аньес через пару минут, откладывая авторучку и протягивая Ли заполненный бланк.
- Спасибо, - повторил Ли.
... Через три часа он вернулся из полиции, вымотанный до предела... но все было сделано как должно. Жан все-таки человек неглупый... и его старшей дочке сейчас одиннадцать лет...
Звонить Клермону ему до сих пор приходилось редко, но вот номер оборотня в сотовом у Ли имелся.
- Клермон, все в порядке, - сказал Ли. - Полиции не будет. Жан сказал, что только через его труп - а это значит, их тут не будет. Как Нив? Я вам сейчас буду нужен?
- Нам – нет, а мне лично – всегда нужен. – хмыкнул оборотень и выполз из очередной кучи, которую сразу по приходе образовали вокруг него коты. Нив сладко спала в окружении сильных тёплых тел, и, кажется, пока что всё было в полном, или относительно полном порядке. – Так что через пару минут буду в комнате Ассанте. Надеюсь, ты там будешь тоже…
Он был помят, он выглядел заспанным, но вполне собою довольным. И готовым если не к облизательствам, то к взамиотисканьям точно.
- Жану хорошо, хвостатым он не станет никогда, но из-за его трупа репортёры могут поднять ничуть не меньшую шумиху, так что не будем доводить его до греха… Что наши друзья из Лиги? Воя ещё не подняли?
- Ну - попытались... - чуть устало улыбнулся Ли. - Но Жан им быстро объяснил, что если они будут выть и дальше, то я из них сделаю на процессе педофилов-зоофилов и вообще черт знает кого, так что им потом вовек не отмыться, и добропорядочные граждане будут на них просто охотиться так, как они на вас никогда не охотились. И даже если они не станут возбуждать процесс, а будут просто орать в прессе, мое право возбудить процесс по обвинению в клевете и много еще в чем - и исход будет тот же самый... так что похоже, они будут сидеть тихо, и доводить Жана до греха нам не придется.
Ли сел на край постели, на которой лежал Ассанте, и притянул оборотня к себе, спрятал лицо на его плече... это были очень тяжелые три часа... очень...
- Мне бы поспать немного, я спал всего часа два-три, потом работал... а скоро уже закат... ты не останешься здесь? Или тебе нужно к прайду?

«Потому что спать я буду здесь, рядом с Сантэ... потому что я буду нужен ему, когда он проснется... но я не уверен, что сегодня я справлюсь один - вчера Сантэ был неосторожен, а потом... три часа сна и беспрерывная работа... смогу ли я один напоить Сантэ?»

- Потому, сейчас ты пойдёшь спать, и поспишь хотя бы три часа, а я останусь здесь, и буду кормить нашего вечноголодного спящего красавца. Не возражай, иначе отнесу тебя к прайду и прикажу не отпускать, пока не отоспишься. – Оборотень с чувством приложился к губам Ли, и обнял за малым не до хруста костей. – Спорим, из нежных кошачьих объятий ты вылезешь ооочень нескоро?
Обычная его мальчишеская улыбка, тем не менее, говорила, что, если потребуется, кот поступит именно так, как обещал. И на протесты не посмотрит. И на кассации с апелляциями к принцу тоже.
- Ну так что, выйдешь в соседнюю комнату, или мне начинать адвокатоповредительство?
- Нельзя адвокатов повреждать, - устало улыбнулся Ли, - адвокаты полезные... по крайней мере, я... и что ты будешь потом делать с поврежденным адвокатом? Правда, сейчас меня не так легко повредить, да и восстанавливаться я буду быстро... но все-таки интересно...
Он нехотя разжал объятия, позволив рукам свободно упасть вдоль тела.
- Да пойду я спать, пойду... хотя предпочел бы уснуть здесь, но ты же не дашь, еще драку затеешь, а я драться не хочу, лень...
Он усмехнулся и поцеловал кота в краешек губ.
- Но ты обещаешь, что вы оба потом меня сразу разбудите?
- Конечно, это же легальная возможность тебя потискать… Ах, Ли, душа моя, ты рвёшь моё сердце на части!.. – Клермон извернулся, и поймал губами губы человека, заставляя того ненадолго остаться, совсем ненадолго, вот пока круги перед глазами не поплывут… - Разбудим, даже не сомневайся…
Кот неохотно отпустил человека, проводил того долгим взглядом, классифицировать который как «задумчивый» мог бы только бесконечно наивный романтик. Более точным было бы определение «голодный» или, того хуже, «сексуально-озабоченный». Впрочем, коту это прощали. Всегда и все.
Клермон сцапал из ящика какую-то книгу и вытянулся рядом с вампиром, пролистал вступление и с увлечением погрузился в чтение.

Мур-мяу!!!!!!!
Какое блаженство. Хочу еще... очень хочу *делает просящие глазки*. Ну, пожалуйста.

Ли только теперь, выйдя из своей спальни, в которой он провел только одну ночь, ставшей на сегодня спальней Ассанте, ощутил, насколько он устал - и даже новые способности не помогали. Спать хотелось зверски.
Едва добравшись до постели, он быстро разделся, рухнул в ее мягкие объятия и почти сразу же уснул. Но даже во сне он ощущал, что он один в этой постели, где витал запах Санте - но его самого тут не было...

Книга могла заинтересовать в Оливье разве что занудного адвоката. Клермон откровенно недоумевал, что интересного молодой человек нашёл в этом популистском бреде, но в конечном итоге сдался, и начал откровенно покатываться с разного рода пассажей.
Иногда – забывался и начинал читать и комментировать вслух, обращаясь к крепко и глубоко мёртвому вампиру.
- Ты представляешь, твоя история восходит к библейским временам! Считается, что ты потомок ажно Каина! Кровопивец ты наш…
Тяжёлая рука пригвоздила кота к постели, а внимательный взгляд тёмных глаз с ехидцей окинул оборотня с головы до пят, упёртых в постель.
- Ты готов выдать порцию крови вечноголодному спящему красавцу? Раз уж Ли отсутствует как вид в данный момент?
- А поцеловать и сказать: доброе утро, Мон? Ах, Амантэ, почему ты так корыстен? Почему в тебе напрочь отсутствует романтичность?
Вампир хмыкнул и притянул к себе не сопротивляющегося кота, попутно распуская тесёмку на горловине рубашки. Оборотень вздохнул, и, собрав волосы в пучок, обнажил шею. Губы на миг коснулись нежной кожи за ушком, и Клермон улыбнулся.
- Благодарю… - секундная боль, и кот довольно щурится, чувствуя, как в теле нарастает упоительное напряжение. – Ли просил разбудить его, когда ты проснёшься… кажется, боится, что мы станем развлекаться без него… Аххх… Амантэ, мммрррзавец… Ты же не позволил нам сегодняяаа…
- Но ведь это оправдано, не так ли?..
Вампир лизнул основание шеи оборотня, собирая капельки крови, и прикрыл глаза.
«Ли… Просыпайся, Ли…»
Даже во сне Ли ощущал этот запах, исходящий от подушек, от простыней... и ему снилось, что он ищет Санте и долго не может найти, потом следует за ним по какому-то длинному коридору, потом Санте оборачивается - и Ли закидывает ему руки на плечи, обнимает, тянется губами...
Сантэ улыбается, и говорит ему:
«Ли… Просыпайся, Ли…»
Голос Ассанте прозвучал в его мыслях так отчетливо, будто сам вампир стоял рядом и произнес эти слова вслух.
Сон даже не развеялся - слетел с Ли, словно сдернутое одеяло.
«Сейчас приду...»
Ли только халат накинул - это было быстрее всего, да и вещи его как раз в комнате, где ждет его Ассанте.
Он быстрым шагом вошел в спальню, подошел к вампиру, все еще держащему кота в объятиях, и опустился на постель рядом с ними.
- Заууррраза ты, Ассанте… - кот барахтался, пытаясь выбраться из захвата, но, несмотря на энтузиазм, все прилагаемые усилия пропадали впустую. – Я, знаешь ли, традиционалист… моими либо бывают, либо нет, а такое недо-что-то меня не устраивает… Пусти, тебе говорят… Ни себе, ни людям… Я предложил Ли инициацию, я хочу, чтоб он был моим котом… Чёрт!!! Ты мне ребро сломал…
Вампир замер, нехорошая улыбка отражалась в глазах. Пальцы истончились, а ногти потемнели, наливаясь гематитовой чернотой.
- Хорош ревновать, так как тебя, меня он любить и хотеть не будет… Пусти, мне перекинуться надо. Не имею ни малейшего желания корчиться от боли…
- Метку хочешь?.. Так, чтоб ни себе, ни людям… - эхом отозвался вампир. – Все три сразу…
- И вечность быть не с ним? Нет, Амантэ, не хочу… Я мог раз поддаться порыву, но я альфа а не сопливый котёнок, и способен себя контролировать.
«Сантэ!!!»
Мысленный вскрик... или окрик?
«Сантэ... кто-то вчера просил не ревновать МЕНЯ - ты не помнишь, кто это был?...»
И - воспоминания о вчерашнем... о том, как Ли отдавал себя - всего, без изъятия, принадлежа вампиру всем телом и душой... огонь страсти - и... и тепло? то тепло, которое помогло огню вспыхнуть, которое согрело вчера их обоих... образы, ощущения, звуки - яркие, обрывочные...
«Ты честен, Сантэ. Как всегда. Но ты несправедлив.»
Горечь. Сухая до хруста.
«Ты знаешь, что я твой. Что ты мое солнце и луна. Мое счастье и жизнь. Но кажется, моя вечность будет страшнее, чем ты мне обещал...»
Потому что вечность голода и тоски - оказывается, не самое страшное. Есть и другой выбор. Вечность творимой несправедливости. Вечность уже не своей - чужой тоски рядом... рядом с Оливье, который отлично знает, что такое КОНТРОЛИРОВАТЬ СЕБЯ.
- Отпусти его, дай перекинуться... - а это уже вслух. - Отпусти, Сантэ...
Объятия медленно разжались, и кот кубарем скатился с постели. Зашипел, едва коснулся пола, но поднялся на ноги, одёрнул рубашку. И не скажешь, что дышать больно, а на теле наливается нездоровой синевой кровоподтёк.
- Спасибо, Ли… Я буду у себя. – Он не договорил, но по взгляду видно: если осмелишься. Но не то чтоб не осмелится, просто смысла нет. Нет смысла уходить от любимой нелюди. Чтоб успокоить истеричного оборотня.
Дверь он открыл самостоятельно. Было бы унизительно просить это сделать кого-то из присутствующих. А самому тыкаться мордой или обламывать лапой дверную ручку – даже не смешно.
Ну хорош, надулся, как мышь на крупу… Знал ведь, что Ассанте не отпустит своего человека. Ни за какие коврижки не отпустит.
Только в коридоре начал изменение. Тишина и пустота не напрягали, не заостряли внимание ни на чём, позволяя расслабиться и отпустить собственного зверя. Щекоткой по телу потёк чёрный мех, резкой болью отозвались изменяющиеся суставы. Кот тихо болезненно заурчал. Это всё дурацкий стресс… если бы не ругань с вампиром, обращение было бы почти безболезненным. Ещё чуть, и ему самому придётся обращаться к Аньес. Хорош альфа, ничего не скажешь…
Хвост раздражённо прошёлся по бокам, и большой кот медленно затрусил по направлению к лестнице. Пантера вряд ли сподобится вызвать лифт. Даже пантера с человеческими глазами…

…Вампир вслед оборотню не смотрел.
- До твоего появления он был единственным, кому я предлагал Метки. Он отказался.
Чувствовал себя Ли преотвратно - и это чувство ему было очень даже хорошо знакомо... по работе. Называл он его для себя в недобрые минуты - "дилемма адвоката".
Выбор между правильным и справедливым.
Потому что Клермон только отдавал - ничего, совсем ничего не получив. И вчера. И сегодня, когда ему было все запрещено. И сейчас, когда он выручил уставшего Ли, дав ему отоспаться и напоив Сантэ - и получил за все это когти в тело и сломанное ребро. Это было одуряюще несправедливо. И по справедливости Ли следовало выйти следом за ним - вот так, как есть в халате, догнать его... вот только поступить так значило бы напрочь рассорить его и вампира, подставить его еще сильнее... да - справедливо, но неправильно...
Скверно как...
Ли положил ладонь на руку вампира.
- Почему? - спросил он, имея в виду обе части фразы - и почему Сантэ предлагал коту метки, и почему тот отказался...
- Тебе это действительно хочется знать? – Ассанте выгнул бровь, но в глазах не отразилось и тени любопытства. Вообще, казалось, что на самом деле его этот вопрос даже не волнует, но чувствовалось совершенно иное. Если не горечь, то что-то очень близкое к ней.
Пальцы приобрели нормальную форму, а когти втянулись под кожу. Совсем по-кошачьи.
- Первый раз я предложил ему это, когда ему исполнилось семнадцать. Потом – полгода спустя, после того, как он выбрался из когтей… Вердена. Он обернулся тогда дважды, но полностью не смог исцелить своих ран. Я предложил исцеление. Он отказался. Силой от него не добиться ничего. И никогда. Я бы настроил против себя и его и прайд. И получил бы на выходе войну. Это он нашёл тебя. Он предложил старику тебя нанять сразу после университета. Он не учёл только одного: меня. Того, что я успею первым, того, что ты заинтересуешься мной. Того, что я свяжу нас. Не жалей его. Кот по-своему хитёр и у него собственные цели. И то, что он хотел тебя, и то, что ты пришёл ко мне, вполне объяснимо и предсказуемо. Благодаря тебе я снова могу чувствовать. Благодаря тебе я почти жив. А он остаётся при своих гордости и упрямстве.
- Так значит, это ему я обязан своей карьерой?
«А мог бы сейчас все еще быть мальчиком на побегушках в какой-нибудь адвокатской конторе...»
- Надо же, прямо Макиавелли хвостатый, - рассмеялся Ли. - Но Сантэ... ты мне покажи такого, у кого совсем нет своего интереса.
Он лег, опустив голову и плечи на колени вампира, и обнял его за талию, глядя ему в глаза снизу вверх.
- Вот только он не получил ничего, совсем. И ты почти-жив не только благодаря мне...
«И снова вспышка памяти - вчерашняя ночь, он и Сантэ... и тепло кота, от которого и смог разгореться огонь, тепло, согревшее их обоих, заставившее забыть о боли и растаять в объятиях друг друга... я получил тебя, любовь моя, дыхание мое... а ты получил меня - я всегда был твой, с первого взгляда, но ты получил меня не изнемогающим от холода и боли, а забывшим о них... кот не получил ничего...»
- А гордости и упрямства у нас у всех троих хватает... даже у меня...
Хотя вот в это ты вряд ли поверишь...
- Чего ты от меня хочешь? – вампир поджал губы. – Признания, что кота я хотел? Пожалуй, что и хотел. Только не хотеть его может слепой глухой и умалишенный. Если хочешь, да, я был зол, и мог бы вынудить его к принятию Меток. Как угодно. Предпочёл свободную волю. Он злится, что я получил тебя, что альтернативного выбора у тебя не оказалось…

В улыбке сверкнули клыки. Ситуация и впрямь оказалась первостатейной интригой на троих. Вампир хотел кота, кот хотел адвоката а Ли был без ума от вампира. Лучше не придумаешь.
- Если думать цинично и отстранённо, то твои Метки, это способ связать кота. Без обид, Ли… В итоге ты получил меня, а кот всё ещё свободен…
- Способ связать кота? - прищурился Ли. - Не меня? Спасибо, Сантэ... в очередной раз оказаться средством, а не целью - это так мило... так, знаешь ли, умиротворяет... и сразу ставит на подобающее место, если вдруг забудусь...
Он улыбнулся - и это была горькая улыбка.
«Ничего я не получил, как оказалось... ничего...»
- Вот только одно вы забыли, вы, оба, когда собрались меня делить - кстати, ломтиками или соломкой... а может, кружочками? Уж поделись, мне же интересно, как меня собираются нарезать порционно... так вот, вы оба забыли, что это был МОЙ выбор. Мой собственный. Согласиться на твои условия. Быть с тобой. Принять метки. Мой выбор. Может, он и дурацкий - но мой! Сделанный по свободной воле!

«Без обид? Да какие тут обиды...
Это не обидно... можно подумать, в первый раз...
Это не обидно. Это больно.»

- И ты вполне мог получить его - вот только что, прямо сейчас... - добавил Ли. - если бы не стал ему вместо этого ребро ломать. А я бы за вас обоих еще и порадовался…
- Я должен был благословить тебя на инициацию? Один вампир, один оборотень и один человек, вот основа триумвирата. Кого и стоило назвать Макиавелли, так это меня. Ты не мог не читать о триумвиратах. Сила троих резонирует в телах и сознаниях, и трое становятся сильнее чем были в сотни раз. Но для этого трое должны быть связаны эмоциями. Связаны накрепко, чтоб уничтожить связь можно было лишь разрубив. Не иначе. Кот хочет тебя. ТЕБЯ, понимаешь? Он отказывал мне всё это время именно потому, что не желает иметь со мной дела. Потому что знал, что однажды явишься ты… оборотни чувствуют такие тонкости, знают…
Он говорил всё ещё спокойно, и даже с улыбкой, только в глазах тлел багровый огонёк, готовый вспыхнуть пламенем.
Вампир откинулся на подушки и прикрыл глаза. Сердце билось медленно и устало. Тело было послушным и тёплым. И даже бледные обычно губы приобрели живой цвет.
- Можешь дальше считать меня бесчувственной тварью, но без него круг не полон и не будет полным никогда.
- Так если без него круг не будет полон, какого черта ты его сперва помял до ломаных ребер, а потом, по сути, выставил? - устало спросил Ли. - Если он хочет меня - а тебе нужен триумвират - отчего ты ему отказываешь? Что тебе нужно - триумвират или я в безраздельное пользование? Ведь ты же сам запретил... - Ли безнадежно махнул рукой.
«Если без него круг не будет полон - отчего ты не даешь его завершить? Если бы кот получил меня - ты получил бы его... и не только телом...»
- Верни его, Сантэ. Помирись с ним. Триумвират или нет... но тебе не нужен обиженный прайд, особенно сейчас.
Сейчас... после всего, что случилось...
Это ты был похищен от нас своей дневной смертью - а я работал... выяснял, расследовал, улаживал...
И был так рад, что мне удалось спасти положение и защитить девочку...
А сейчас даже радость от безупречно проведенного в минимальный срок дела угасла... до сих пор даже в крайнем отчаянии работа спасала меня - это было мое поле, на котором я был силен... а теперь...
А теперь довелось узнать, что никакие твои достижения на адвокатском поприще, Оливье Рено, вовсе даже не достижения, и место ты получил не потому, что ты это можешь и умеешь, а потому что...
Последнее убежище рухнуло и придавило остатки гордости. Сегодняшняя победа горчила...
Никогда Сантэ не мог с ним разделить его дневную радость - и не только потому, что день - не его время, а потому что ему не было интересно... а теперь оказывалось, что и разделить-то нечего... и верно - кто будет проявлять интерес к работе, которую Ли получил никак не за умение...
- И кстати... Клермон кто угодно, но не идиот, и прекрасно понимает, что разрешения на инициацию ты не дашь... - добавил Ли.
- А лучше всё и сразу. – Ассанте медленно перебирал мысли человека. Лёгкие стрекозы, яркие бабочки. Очень отличаются от мыслей вампиров. Иные. Светлые. – И не будь дураком, на тебя бы не посмотрел никто, не умей ты трёх слов сказать. На тебя просто попросили обратить внимание, а старик сам сделал выводы и доверил тебе дела. Мы его не заставляли.
Вампир рывком поднялся, не глядя на человека, и принялся одеваться. Конечно, мог добраться до своей комнаты и в том виде, в котором проснулся, то бишь, почти нагишом, но отчего-то не стал.
- Кот был на твоих заседаниях. Он журналист по образованию, так что о твоей работе может составить мнение. Ради всего святого, не рефлексируй хоть на эту тему, иначе я повешусь от тоски!
Это было бы забавно…
Висит вампир, скрестив на груди руки, висит себе, никого не трогает, звереет потихоньку… На всех и сразу звереет…
- Его я не получу никогда. Ты… если хочешь, будь с ним, запрещать не стану. Но на инициацию разрешения не дам. – Вампир мягко коснулся ладонью скулы молодого человека и легко тронул губами губы.
Умом Ли понимал, что Сантэ прав... за красивые глаза могут принять на работу потенциального любовника - но не чужого потенциального любовника... а уж выигрывать процессы никакие красивые глаза не помогут. Но долгая безответная любовь плохо действует на самооценку... и душа к доводам разума прислушивается неохотно. Спасибо, что хоть и вообще прислушивается... спазм боли все же разжался, на сердце полегчало, пусть пока и не полностью.
- Это ты так думаешь, что не получишь, - улыбнулся Ли... насколько же легче губы улыбаются после поцелуя! - И не рассчитывал он на инициацию... просто он тоже интриган, весь в тебя. - Адвокат тихо фыркнул. - Ты же сам говоришь, что он меня хочет... ну вот ему и примерещилось, что по сравнению с перспективой инициации перспектива открыть доступ к моему телу будет для тебя не так болезненна... сил моих на вас нет!
«Еще как получишь - хотя теперь и не сразу... я же помню, как он вчера ластился к тебе, именно к тебе, как реагирует на тебя его тело...»
- Будет тебе и твой кот, и твой триумвират... если не будешь больше ребра ломать, - усмехнулся Ли.
Он встал, подошел к вампиру и приобнял его на миг сзади, положив голову ему на плечо и легонько поцеловав в основание шеи.
- Погоди... сейчас я тоже оденусь...
- Я несколько… погорячился… Но ты ошибаешься, Ли. Это была последняя попытка.
Ладони сошлись, накрывая пальцы Ли. Тёплые, да, но слишком прохладные для человека. Вампир вздохнул, может, чтоб почувствовать себя чуть более живым.
- Не спрашивай, просто не спрашивай… ты получил ответов даже больше, чем я привык давать. Он всё-таки выиграл, я – проиграл. Ну и чёрт с ним! – он повернулся в кольце рук и, в свою очередь, обнял человека, глядя ему в глаза. Теперь, даже пожелай он наложить вампирские чары, ничего бы не вышло. Для Ли он навсегда будет просто красивым человеком. Магия таинственности и образа ночного жителя никогда не коснётся сознания Ли.
Ассанте мягко взъерошил волосы любовника и поцеловал, долго, сладко, как умел.

«Это у тебя была последняя попытка, - засмеялся мысленно Ли. - А я еще и не начинал даже. В конце концов, я тоже интриган. Адвокат я или нет? Вот только когда ты все получишь, умоляю, не начинай капризничать и надувать губы - все испортишь... а я обижусь...»

Боль и горечь никуда не ушли, они только затаились, готовые в любой момент вывернуться и вцепиться... но по крайней мере затаились. Да и могла ли боль не отступить в тень, когда поцелуй так долог, так сладок... когда весь обмираешь, и голова кружится, а тело словно расплавленный воск, и каждое прикосновение лепит его заново?
Ли прильнул к вампиру, нежно провел губами вдоль его скулы.
- Как же ты красив... особенно сейчас... я всегда терпеть не мог этот твой вампирский ореол, он мне всегда мешал тебя видеть...
- Вообще-то, ухлёстывать, сыпать комплиментами и строить глазки полагается мне, а не тебе. Так вот… Вы прекрасны, месье, вы просто прекрасны. У меня нет слов, чтоб описать вашу утончённую прелесть, как цветок подснежника в снегу, вы являете собою удивительную хрупкость, чистоту и силу. Потому что за зимой всегда приходит лето, а снег всегда уступает место зелёному покрову земли… - Асанте подхватил руку молодого человека и прижался к ней губами, и улыбнулся одними глазами. – А теперь рассказывай, как всё прошло, и что мы имеем.
- Сумасшедший... - тихо засмеялся Ли. - ну кто тебе сказал, что я говорю комплименты? Я говорю правду... ты так красив, что у меня сердце тает...
Оно и таяло - от красоты вампира, от прикосновения его губ к руке Ли, от этой чудесной улыбки - одними глазами... Ли не без труда запахнул халат, сел на край постели, не выпуская руку Ассанте, и принялся излагать события минувшего дня.
- В общем, ситуация под контролем, - подытожил он. - Лига сидит тихо, лишь бы я ее в грязи не вывалял - с такими картами на руках, сам понимаешь, я могу с ними сделать что хочу, а им остается сидеть и не чирикать. Девочка будет в порядке - доктор Матье умница, а забота прайда ее поддержит. Жан обещал, что лезть лишнего не будет. Не скажу, что это все далось легко, но зато все полностью под контролем.
- Хорошо. – кивнул вампир. – Надеюсь, угомонятся надолго. А ты, смотри, не растай. Иначе кое-кто меня сожрёт за адвокатоповредительство. Ну, впрочем, ты не снежная принцесса, потому, растаять, вроде, не должен.
Деликатный стук в дверь, вампир оторвался от человека, заступая его собой, пряча от чужих глаз.
- Что-то мне это напоминает… Войдите!

На сей раз – вампир. Один из молодых, служивших в ночном офисе наряду с сотрудниками-людьми. Выглядел он слишком… взволнованным. Не умеет ещё скрывать эмоции и контролировать выражение лица.
- Мой принц…Вы просили сообщать обо всех странных происшествиях в городе. Один их прихожан Нотр-Дам заметил кое-что. Мы попросили проверить сведения и составить отчёт… Химеры проснулись и оставили храм. Сейчас десяток их засел на колокольне Сен-Жермен-де-Пре…
Ох, как же вы похожи... то один заговаривает про повреждение адвокатской особы, то второй... неудивительно, что вас так трудно свести вместе, упрямцы - вы так похожи!
Но додумать и даже толком подумать эту мысль Ли не успел - дверь распахнулась.
«Химеры?! Но они же... Сантэ - это означает чью-то силу, очень большую силу... что происходит?»
Это уже не Хуан с его манерой лазить в чужие мозги - такое ему не по клыкам... это действительно большая сила...
- Отчёт – мне в кабинет. Пока что отозвать всех вампиров, всех в убежище. Гастролёры пусть гуляют, но ни один из наших не должен покидать центр. Свободен.
Вампир поклонился и вышел. Совсем по-человечески печатая шаг. Пройдёт ещё не мало времени, прежде чем он научится скользить, парить над полом, неслышный, грациозный… Если это время у него, конечно, будет.
- С нашей историей ты знаком. – Ассанте не стал медлить и почти бегом скользнул к двери и дальше. Он не оглядывался. Подразумевалось, что Ли следует за ним. – Никто не знает как появилась наша раса. Одни считают, что основоположником её стал Иуда, проклятый людьми и забытый небом. Другие, что дала жизнь нам женщина, Лилит, первая жена Адама… Третьи, что наш отец – первый убийца, Каин. Потому мы и отмечены кровью и смертью. Не знаю кому и как, но я всегда думал, что мы сами по себе прокляты, и никакого прародителя нет. Есть очень старые твари, Патриархи, создатели первых Линий Крови. Холодные. Отчаянные. Безумные. Прекрасные. Мой Создатель, как и Создатель моего Создателя, относятся к линии Холодных…
Ассанте сунулся в гардероб и принялся быстро переодеваться. Никакой изысканности и утончённости: кожаные брюки на шнуровке на бёдрах, чёрная облегающая футболка и кожаный пиджак тёмно-бордового цвета. Так же быстро, почти не задерживаясь, обул высокие ботинки на шнуровке.
- Нам говорили, что Патриархи спят, что питаются они лишь кровью вампиров, и что однажды они могут проснуться. Я видел мастера Хуана. Принц Каира страшен, но даже ему не под силу поднять мумий… Здесь же неведомая сила сорвала Химер. Боюсь что дело очень серьёзно…
- Более чем, - коротко заметил Ли.
Некогда было возвращаться назад в спальню с сиренью за одеждой - оставалось найти в шкафу Сантэ что-нибудь побыстрее. Что-нибудь там было, причем свое - позавчера, собирая вещи, Ли просто-напросто проглядел этот наряд. Будь его воля, он бы выбрал сейчас что-нибудь другое, только выбирать ему некогда.
Узкие черные брюки, облегающие его, как вторая кожа, но совершенно не стесняющие движений. Облегающая черная... футболка? Майка? Ли так и не решил, как следует называть эту штуку с высоким горлом, но без рукавов, оставляющую его с голыми руками и плечами. Эффект был умопомрачительно сексуальным. И это неудивительно. Наряд этот относился примерно к тому же времени, что и "рубашка менестреля", когда Ли менял тряпки каждый день, лихорадочно пытаясь найти хоть что-нибудь, что понравилось бы Ассанте, к тому времени, когда он медленно умирал от отчаяния, а Сантэ не любил его и не любил никого, а хотел кота... наряд, как и все остальные, не удостоился даже лишнего взгляда, и Ли забросил его, надев только раз.
Довершали высокие ботинки, почти такие же, как у Сантэ, и тонкая кожаная куртка.
- Что еще известно об этих... Патриархах? Точно ли они питаются кровью вампиров и только ли ею? До какой степени они могут забираться в мозг - и кому? Какие у них отношения с оборотнями? Санте, я, возможно, задаю идиотские вопросы, но лучше я их задам, чем не задам одного нужного, и мы за это поплатимся...
«Как же смертельно неудачно, что именно сейчас Сантэ с Клермоном не поладили... именно сейчас...»
- На тему крови – не скажу. Извини, но с Патриархами до сих пор не сталкивался, а сами они предпочитают себя не афишировать. Да и сомнительно, что один такой явится с официальным визитом. Видишь ли… если вампир убивает вампира, то младший всенепременно попытается испить крови убитого. Это… не поверье. Это действительно делает нас сильнее. Если в городе объявится Патриарх – на него начнётся охота. Такая же, как на отлучённого. Такая же, как на взбесившегося оборотня. Нет, это не будет объявлено открыто. Просто все вампиры будут его искать. Это мощь, и мощь колоссальная. Что касается… Первого из вампиров, кем бы он ни был, могу спорить на что угодно, это источник. Неисчерпаемый источник древней крови. Крови первого убийцы…
Ассанте задумался, стоя перед шкафом. Внизу, почти на уровне пола, виднелся плоский ящичек. На самом деле – это всего только крышка люка, а что там, под ней, Ли знать не мог.
- Никогда бы не подумал, что это мне однажды может понадобиться… - вампир обеими руками взялся за кольцо и рванул крышку на себя, буквально выдирая металлическую крышку из пола. Человеку или оборотню это было бы не под силу. Да и более молодому вампиру тоже. Но не Ассанте.
Нож был странный. Не нож даже, а нечто странное. Стержень, витой, тёмного металла. На этой самой витой части – тоненькие желобки. Где-то на рукояти есть кнопка, которая отщёлкивает… что? Лезвие? Осколки стекла?
- Оборотни… если появится Патриарх – Клермон уйдёт. Потому что его кровь прикажет ему уйти. Потому что оборотни первоначально звери именно Патриархов. Я очень надеюсь, что тот, кто проснулся под церковью, не относится к Холодным… Будь это любой из оставшихся трёх, я бы был спокойнее… Но я не знаю кто там. И это мучает меня.
- Охота, говоришь, начнется? - невесело засмеялся Ли. - Ну да... охотились хомячки на тигра. Такой силе, от которой каменные химеры живыми становятся, они как раз на обед сгодятся. То есть стараться-то они будут, но у большинства нет и тени шанса.
Ли бросил взгляд на странное оружие в руках вампира.
- Что это, Сантэ? Оно может чем-то помочь тебе? Черт... как же нам сейчас нужна любая мелочь, которая может помочь... и как же скверно все вышло с Клермоном, как не вовремя... Сантэ, скажи честно - если бы он встретил эту ситуацию с твоими метками и как участник триумвирата, это помогло бы хоть немного? Или это неизвестно?
Он на миг примолк.
- Во всяком случае, проинформировать его мы должны, и срочно.
- Для уничтожения триумвиратов вместе собирался Совет. Триумвират огромная сила. Во всяком случае, мы бы его могли удержать…
Стержень ещё некоторое время лежал в ладони вампира, а потом был аккуратно заправлен за голенище высоких ботинок. Ассанте обернулся к человеку и заключил его лицо в ладони.
- Я не знаю, убьёт ли это его. Я даже не знаю, сможет ли это его удержать. Помнишь из истории, что такое Тёмные века? Три столетия, когда по земле ходили Патриархи. Потом они заснули, настолько хорошо скрыв собственные убежища, что их не сумели найти. Тогда просыпались трое. К сожалению, в хрониках не говорится о Линиях крови Патриархов. Потому я не знаю, кто просыпается теперь. Я должен пойти туда. Я должен понять кто пробуждается.
Губы снова коснулись губ. Не то прощаясь, не то обещая вернуться.
- Я хочу, чтоб ты сделал кое-что. – нехотя, вампир отстранился. Привычным жестом подобрал рукав и провёл удлинившимся когтем по запястью. – Пей. Много, даже если не захочется, пока не замутит. Ты разделишь эту кровь с котом. Это важно. Это наложит на него две метки. Увы, третью должен я сам… Но по крайней мере, он не сможет уйти… Я не хочу чтоб он…
Сам и поставишь, хотелось огрызнуться на упрямца адвокату - но Ли послушно припал губами к запястью вампира: вена уже вскрыта, кровь уже течет, и ни одна ее капля сейчас не должна пропасть даром.
Кровь была пряной и странно прохладной.
«Сантэ, я сделаю все, как ты скажешь - но я не знаю, как разделить твою кровь с Клермоном. Дать ему отпить моей? Или как-то еще? И - Сантэ... позови его. Умоляю тебя. Сейчас. Позови - или позволь позвать мне. Это несколько минут. Они не настолько задержат тебя, чтобы об этом стоило говорить, и у тебя впереди вся ночь - но они могут спасти нас всех... Сантэ... пожалуйста...»
«Ли… это не обсуждается. Он выслушает тебя, может быть даже согласится принять мою кровь от тебя. Но он будет с тобой, а не со мной. Ну и ты забываешь, что он обернулся. Даже ему будет сложно вернуться в человеческую форму в полностью адекватное состояние, если Патриарх его позовёт…»
Свободной рукой Ассанте гладил волосы Ли. Спокойно, нежно, словно не собирался подписывать себе если не смертный приговор, то подчинение не известно на какой срок.
Рычание он услышал сразу. Вздрогнул и тут же потерял контроль над собой. Рана затянулась слишком быстро. Оставалось надеяться, что этого хватит. Чтобы выжил человек. В случае чего.
- Не высовывайся…
Шаг, ещё один. Вампир шагнул в длинный коридор и замер. Большой чёрный кот пристально смотрел на него, прищурив полубезумные глазищи. Когти вышли из подушечек лап, уши прижаты к голове. Он не скалится, и уже не рычит.
Секунда… и клубок из человеческого и кошачьего тела покатился дальше по коридору…
Вот теперь Ли и не сомневался, что сегодняшняя ссора была вызвана пробуждением Древнего! Слишком уж все одно к одному... даже и то, что гордость до такой степени застила глаза им обоим... и то, что Ли так легко дал себя уговорить уснуть не рядом с вампиром - окажись он на месте сразу, все могло сложиться иначе, дело решили буквально минуты... а сейчас счет идет не на минуты, а на секунды...
Ли, не раздумывая, бросился на сплетение вампира и кота. После третьей метки он не мог бы, разумеется, поспорить в физической силе с вампиром - но оборотню был равен вполне. Вдвоем с Сантэ они удержат его на те несколько мгновений, которые решат все...
- Держи его! - отчаянно крикнул он вампиру, вместе с ним наваливаясь на обезумевшего кота.
Вдвоем им удалось кое-как прижать к полу отчаянно сопротивляющегося альфу. Рукав у Ассанте был порван когтями, рука поранена...

Клермон зарычал и попытался дотянуться до его рук, страшные клыки блеснули совсем рядом...
- Держи крепче! - заорал Ли, обеими руками разжимая мощные челюсти - словно на старых скульптурах, где какой-нибудь античный герой старательно пытается порвать пасть льву. Но Ли не пытался сделать ничего подобного - только разжать челюсти оборотня... руками - именно руками, чтобы белые острые клыки вонзились в ладони, и в исходящую рычанием глотку потекла кровь...
- Прими дар, будь со мной, будь моим, от меня и моего Принца... - Ли сам не знал, откуда рождаются на языке незнакомые слова, когда боль раздирает руки, - моя кровь - его кровь, моя сила - его сила...
Две первые метки можно снять... и потому они не насилие...
- Отдает один, даруют двое, прими Дар...
Прими... останься с нами... Клермон... Клермон...
- Клери... вернись... останься... Клери... вернись...
Будь Ассанте человеком – от руки остались бы одни ошмётки. Раны, нанесенные оборотнем не поглощаются. Заживают на вампире не одну ночь. Долго и болезненно.
Будь Ассанте человеком – лежал бы на полу, мучительно пытаясь отдышаться, совсем как кот и Ли сейчас. Но Ассанте вампир. Пусть чертовски усталый и измотанный. Да, вампиры тоже устают… Главное, знать что делать.
- Сумасшедший… - Кот под ним больше не бился. Да и вообще, от кошачьего в нём остался только хвост, на который ненароком наступил вампир. – Дай руки!
«Протяни мне руки, я его отпускать покуда не намерен, а тебе кровопотеря ни к чему!»
Протяни руки ладонями вверх, чтоб можно было лизнуть раны, угомонить кровь, остановить капельки, стекающие по бледной коже.
Человек, Клермон, бешено глядел на вампира, но всё-таки не шевелился. Только дышал так тяжело, будто с каждым вздохом из него вытекает жизнь.
Ассанте блестяще проигнорировал испепеляющий взгляд оборотня.
- Это, всё-таки Холодный… не повезло…
- Можно подумать, ты сейчас вменяемый... - тяжело выдохнул Ли.
Теперь лицо Клермона уже было человечески - и он действительно мог протянуть вампиру окровавленные руки.
- Клери... Клери, слушай меня внимательно... - Оливье смотрел не в глаза оборотня - как и звери, они даже в человеческом обличье могут воспринять взгляд в глаза как вызов... особенно в таком состоянии... но все же Ли смотрел прямо на него, не отрываясь. - Клери... у нас беда, у всех троих... и у тебя тоже...
Обычно Ли не употреблял более сильного слова, чем "неприятность"...
- Клери, проснулся кто-то из Древних вампиров, кто-то из Патриархов, кто имеет власть над тобой и Сантэ... это по его зову ты перекинулся и чуть не ушел, и твой прайд ушел бы за тобой... вас бы просто постреляли на улицах... Клери, мы едва удержали тебя...
Ли нагнулся и дотронулся губами до пылающих губ оборотня.
- Клери... прошу тебя... забудь пока обо всем... помни одно - если ты сейчас злишься на Сантэ или на меня, это не твоя злость, это наведенная... нас хотят разделить... Сантэ, тебя это тоже касается - выбрось из головы все, что ты мне наговорил сегодня... потом разберемся, когда с Древним управимся... да я как угодно прогнусь - и делайте со мной что хотите, оба - только сейчас очнитесь!
Ли ни на секунду не преувеличивал, не давал обещания, которого не собирался сдержать. Он действительно был готов сделать обещанное - и более того - лишь бы покончить с чудовищной и нелепой ситуацией, соединить вампира и кота, запутавшихся в себе самих, друг в друге и в нем... это была его сила и его слабость одновременно - он умел поступаться собой и своими желаниями ради кого-то или чего-то... Сантэ и Клери не умели этого - они умели только ждать... но в тупик они зашли все трое...
- Пожалуйста... - очень тихо и почти с отчаянием произнес Ли. - Пожалуйста...
- Мон…
Ассанте в отличии от Ли в глаза оборотню смотреть не боялся. И смотрел. Тяжело, пристально, вопрошающе.
- Мон, я дам тебе всё, что ты только пожелаешь.
- Даёшь слово? – тут же откликнулся кот, хриплым сорванным голосом. Бешенство во взгляде угасло, оставив всё ту же иронию, что так раздражала в коте, но и притягивала тоже.
- Слово принца. Да. – кивнул Ассанте, и тут же отшатнулся, потому что кот… кот впился поцелуем в губы Ли, краем глаза наблюдая за реакцией вампира. – Но ты обещал…
Поднимался на ноги он очень неуверенно, шатко, взвой в здании кондиционеры чуть погромче, и снесёт пушистого, только хвост взовьётся знаменем. Конечно, в хвосте он запутался. Человеческое тело для этого рудимента приспособлено не было.
- Был у меня один… знакомый. Перед тем, как просить об инициации, в юности, смотрел много японской анимации. Он посчитал бы тебя весьма… милым. Могу поспорить, долго сокрушился бы об отсутствии пушистых ушей… Правда, это не помешало бы ему с тобой переспать и попытаться выяснить таким образом, отваливаются ли хвосты и ушки после первого секса…
Куртку пришлось сбросить и откопать в гардеробе ещё одну. Тёмно-зелёного цвета. Выглядел наряд весьма… экстравагантно.
- Я не разрешал тебе уходить. – лениво процедил Клермон, поглаживая спину Ли, которого умудрился взгромоздить на себя.
- Вот как? – выгнул бровь Ассанте, скрестив на груди руки.
- Третью метку, Ассанте…
Мультик, упомянутый вампиром, Ли видел - в гостях у своей троюродной племянницы - и потому, несмотря на серьезность момента, едва не расхохотался прямо в поцелуй, представив себе Клермона с ушками и хвостом на манер Лавлесс. Но так и не прозвучавший смех тут же сменился совсем другим... третья метка - ну, хвала всему сущему!
Продолжая восседать на бедрах кота, Ли сдвинулся чуть ниже, обнял Клермона, поцеловал и сел, не разжимая объятий, тем самым поднимая и кота в положение сидя.
- Сантэ... обними его...
«Обними его сзади, любовь моя... обними - так, чтобы наши с тобой руки сплелись... обними, прижмись... чтобы он был в кольце наших рук, наших тел... обними - и ставь метку...»
Третья метка, слияние... это наш шанс...

Ассанте словно отхлестали по щекам. Даже кровь прилила к бледной коже, и взгляд полыхнул таким… дьявольским огнём, что даже верилось в то, что первым из вампиров был первый убийца, зацелованный солнцем до оливковой смуглости.
- Не будь мммррркантильной сволочью, Амантэ. Я так понимаю, у нас чертовски мало времени? Не так ли?
Это означает преклонить колени. И не в физически-буквальном смысле. Фигурально выражаясь – сдаться. Оборотню. В таких вот некрасивых обстоятельствах. Сейчас важно выиграть. Все терзания – потом. На них будет ещё целая вечность. Если будет, конечно.
Вампир опустился на пол, сплетая пальцы с Ли. Прикрыл глаза, уткнувшись лицом в мягкие густые локоны оборотня, чуть пахнущие мускусом.
Нет, эта тоска им не должна быть знакома. Эту тоску он не станет выпускать из себя. Не станет… Так тяжело давалось это объятие, хотелось стиснуть и не выпускать. Заставить просить и тихонько рычать, и раскрыться, чтоб слышать беспрестанное – да, да на выдохе, да, сплетающееся с другим да…
Кровь откликалась. Кровь пела. В человеке и в оборотне, звенела как камертон, тянулась, кружилась вихрем в телах. А вампир всё звал, и не мог прекратить этого зова, звал, потому что раньше звать было некого, потому что всё ещё не был уверен, что уже всё, что получилось, и потому звал, пока резонанс не взорвался в теле пронзительным блаженством, погружая сознание в хаос…
Нет... Ассанте не стал делиться с Ли гневом и тоской - тому вполне хватило своих собственных. При виде яростно запылавших глаз вампира человек побледнел от гнева.
Он был в ярости - на них обоих... вот же время нашли, гордецы! Самая пора делить любовника и мерится самолюбием! Кто из двоих главнее и кто кого переплюнет... кто одержит верх - временный верх ценой вечного поражения! Что кот, решивший сквитаться с вампиром, что сам вампир... Санте, да я тебе твоего кота драгоценного во всех смыслах сейчас в руки вкладываю, неужели ты не понимаешь...
Но Санте все же опустился на колени позади оборотня, сплетая руки с руками Ли, и юноша услышал - и зов Ассанте, на который он уже откликался, но один, и отклик оборотня, куда как охотный отклик для того, кто уверял себя и вампира, будто не хочет его... и Ли отвечал, отвечал, пьянея и опьяняя, открываясь полностью, отдаваясь целиком, унося с собой навстречу вампиру ошеломленного кота, сливая свое "да" с его "да", тысячу раз да, принимая, соединяя, сливая воедино - пока резонанс не взорвался блистающей вспышкой единого на троих безумного оргазма...
«Ненавижу тебя…» - мысль была обращена к коту, но эмоция была такой сильной, что не ощутить её Ли не мог.
Поднялся тяжело и пошёл вперёд, пошатываясь, как пьяный. Или совершенно обдолбанный, по самые уши наркоман. Каждый шаг словно сквозь толщу воды, но всё увереннее. Он бежал. Буквально бежал прочь от кота, от человека. Это кто над кем ещё, выходит, утворил насилие? Лишь у лифта на миг задержался, чтоб потом пройти мимо, к лестнице…

…Кот обессилено лежал на полу, запустив руки под куртку и футболку Ли, самыми кончиками пальцев поглаживая тёплую нежную кожу.
- Кажется, именно этого ты и хотел, Амантэ? Вот теперь и радуйся… - вампир не обернулся. – А нам нечего тут валяться… посреди коридора… ещё явится кто…
Он всё-таки запутался в хвосте, который, так никуда и не делся. Теория, высказанная ранее в корне не верна. Пушистый отросток мешался, так что пришлось поднимать на руки Ли и вручать ему сокровенное.
- Ничего, одумается… Он меня, бывало, круче пинал… - Оборотень ввалился в пустующую комнату, из которой ранее чуть ли не пулей вылетел, и опустил человека на постель.
Сейчас Ли не хотел никого и ничего. Ни вампира, ни кота. Ни одного из них. Даже гнева не было - было только отчаяние. Можно стараться как угодно, отдавать себя, выворачивать душу до самого дна и прогибаться под обоих... бесполезно. Просто бесполезно.
Глядя перед собой невидящими глазами, Ли сел на постели, сбросил тонкую куртку, потянул через голову футболку - все это без единого слова. Говорить было нечего и не о чем. Он не знал, что еще можно сказать вампиру или коту. И не был уверен, что это нужно.
Он просто молча раздевался.
- Не загнётся твой драгоценный вампир. И рассвет встречать не станет. Ничего ему не станется. Ты вряд ли знаешь, но этот ммрррзавец теперь, если нашей с тобой кровушки нацедится – даже на солнце находиться сможет. Недолго, и не в полдень, но утро он увидит спокойно, и загорать сможет. Ты сумеешь залечить любые ранения… Я молчу о скорости, силе и выносливости. И, при желании, сможешь знать о чём он думает… - Кот с ногами влез на постель, сел позади Ли и обнял человека. Руками и ногами. – Ли… он не позволит себе дуться вечно. Отсилы сотню лет. Поваляется в гробу, отощает и выползет… Ну я дурак, решил его поддеть… А он у нас тонкая натура… Ну хочешь, дёрни меня за хвост. Или... знаешь что, схвати, раскрути над головой и вышвырни коридор. Тебе сил хватит, а я даже орать буду как настоящий кот…
- А это что-нибудь изменит? - бесстрастно поинтересовался Ли.
Сердиться на кота было положительно невозможно... но Ли и не сердился. Это был не гнев, а безнадежность.
- Каждый получил, что хотел. Санте получил Триумвират. Ты получил меня. Все по справедливости. Я не хотел ничего.
«Уже ничего. Для себя, черт бы вас любил обоих во всех позах - ничего. Я прогнулся под вас обоих как мог, отдал вам себя... меня просто нет больше. Я хотел только одного - чтобы вы оба перестали собачиться и поняли, что и вы друг для друга, что нас трое - а не я промеж вас подстилкой на двоих... ну и дурак...»
- Погоди... - Ли дотянулся до стола, взял с него зажигалку и полупустую пачку сигарет, достал одну и закурил. Это было скверным знаком. Он очень редко курил прилюдно и никогда до сих пор не курил в постели.
- Погоди, я сейчас...
«Сейчас хоть в себя приду после ваших выходок... хотя бы настолько, чтобы самую малость воспринимать что-нибудь... сейчас я приду в себя и ты получишь то, чего хотел...»
- Ты что, совсем спятил?.. – от неожиданности кот выпустил его из объятий и за малым не шарахнулся в сторону. – Ты что, думал, что я тебя… что я с тобой только спать собираюсь? Что мне от тебя кроме секса ничего не надо?! Я… о господи… мурррло… самое натуррральное… Ты думаешь, что раз он так хотел меня, что опустился до низости, что и я такой же?.. Ну да, набивал себе цену, только… Я тебя люблю, Ли… а заключить с ним сделку – единственный способ быть с тобой… Я никогда и никому не предлагал инициации. Тебе только… он не согласился. Ну да, я хвостатый дурак, так и скажи…
- До низости? - невесело усмехнулся Ли. - Ну да... один меня берет влюбленного по уши, чтобы связать мной другого... этот другой делает из меня ставку... что же вы делаете, оба...
Он выдохнул дым.
- Не так я хотел быть с тобой в наш первый раз... - печально произнес он.
Совсем не так...
- Клери... я знаю, что такое безнадежность, что такое любить, желать - и не получать... и ты это тоже знаешь... так зачем ты вздумал Сантэ этим дразнить? Ему легче, чем мне или тебе? Я уж и не знаю, кого он ревнует больше - меня как свою собственность или тебя как свою страсть... ну что на меня за такое затмение нашло, что я согласился лечь спать в другой комнате! Окажись мы сразу втроем - могло быть иначе... Клери... неужели я здесь один такой дурак, что может любить вас обоих, вместить вас в сердце?
И вы раздираете его заживо...
- Ну вот что мне с вами делать?
- Безразличие это хуже чем насилие. Потому, до первого раза придётся подождать. Даже если ждать придётся лет с полсотни. – он всё-таки снова придвинулся и обнял человека за талию, положил голову на плечо. – Правда, извини дурака пушистого… чччооорррд… я обречён на хвост… Обречён на вечно надутого вампира, тоскующего не по мне Ли и проклятый хвост… уж лучше бы уши в придачу… Оправдано было бы открытие нового заведения… Все официанты и бармены, вся обслуга – исключительно хвостато-ушастая…А ведь придётся и шампунь от блох заводить… Ли… душа моя… не покидай в болезни и горести… скажи что блохи тебе не страшны… это будет страшнейшая мука, вечность и блохи… без тебя…
«Безразличие и впрямь хуже чем насилие... Клери - это ты мне говоришь? МНЕ?»
Нечего сказать, новость для меня...
А что до насилия... так вы оба, хоть и не физически, изнасиловали меня, каждый на свой лад, так что за постелью дело не станет - трахом больше, трахом меньше... какая, в сущности, разница?*
И все же Ли не мог не расхохотаться в ответ на остальные слова кота.
- Уж если я вас с Сантэ не побоялся, так блох уж как-нибудь не побоюсь, не обижай меня! - Ли потерся щекой о щеку кота. - И тосковать по тебе не стану, что ж по тебе тосковать, когда ты - вот он, и стоит мне только сказать "да, милый", как я окажусь в постели без штанов быстрей, чем успею добавить "ой"... и это хорошо... так что не придется тебе ждать полсотни лет, я просто сейчас не хочу, никого и ничего не хочу... ну так не стану же полсотни лет дуться... а вот Сантэ может. Потому что ты не сделку с ним заключил, ты его принудил и мордой об стол ткнул, да еще при мне, и так это качественно... ну вот представь себе, что я впал в амбиции и говорю тебе - "вот пока Сантэ не подвернешь, меня не получишь..." - что, приятно будет? выйдет из этого хоть что-то хорошее? Нет уж, наперед сделки мне оставь... ну вот что мне теперь с ним делать? С вами обоими? Вот только не говори мне, что совсем его не хочешь - я же видел, как тебя к нему тянуло. А триумвират не только ему нужен, но и тебе - или тебе хотелось бы так и остаться зверем... пока тебя не пристрелят на улице? Тебя, твой прайд... Клери, что же вы оба делаете со мной? Ну почему я могу вас обоих любить - и все так нелепо оборачивается? Ведь даже если ты придешь к нему теперь, он же в амбиции полезет... ни один из вас головы не склонит... я ведь просил его не влезать в амбиции... хотя - что ему мои просьбы, а тебя он, может и послушает... да ты ему не скажешь...
Ли прижался к коту, обнял его за шею.
- Господи, ну вот кто бы меня послушал, решил бы, что я спятил... стараться свести двух своих любовников - это точно надо заболеть на всю голову...
- Какой принц, такое окружение. Все мы хороши… И каждый по-своему на всю голову шарахнутый. Ну, это по-моему… - хвост, казалось, жил своей собственной жизнью, неподвластный сознанию кота. А может, очень даже подвластный. Пушистый и гибкий скользнул за пояс штанов Ли, подбираясь к святая-святых… - Обещаю стараться придерживать свой язык. Не факт, что получится… он же меня десять лет уже достаёт… Представляю что будет лет через полсотни… С другой стороны, как думаешь, вампирам блохи страшны или нет?..
- Я не знаю, что страшно вампирам - но знаю, что страшно мне. - Ли опустил голову. - Клери... если ты забыл, так я тебе напомню. Там, снаружи, проснулась какая-то очень древняя тварь. Такая древняя, что у нас теперь над Парижем летают химеры... перепархивают с Нотр-Дам на Сен-Жермен-де-Пре... а это тебе не мумии сушеные, они живыми никогда не были! И эта тварь проснувшаяся, между прочим, питается кровью вампиров. Так что Сантэ всем вампирам велел сидеть и не высовываться на улицу. Совсем. И к тому же тот, кто проснулся - Патирарх явно его линии. Он имеет власть, он позвал тебя, так позвал, что мы едва удержали... а теперь Санте ударился в ревность, гордость, амбиции и прочее и отправился... неизвестно куда. Клери, я не знаю, куда его понесло, но если он вышел на улицу... и нас нет рядом с ним, чтобы удержать, как мы удержали тебя... мы триумвират, мы связаны вместе - ты не боишься, что этой ночью все кончится, и не будет у нас никакой вечности, хоть с блохами, хоть без блох?
Ему было не до смеха... и не до секса. Он дико боялся за Сантэ...
- А ты не дёргайся. Этот конкретный вампир завалил своего создателя, вполне мог положить Хуана, за четыре сотни лет поднял Париж и заделался принцем города. Сам. Ты думаешь, он просто так сядет на пенёк, шейку подставит и станет ждать, пока этот его Патриарх подойдёт и возьмёт ещё тёпленьким? Амантэ жил без нас четыреста лет, проживёт ещё одну ночь. Ты его любишь, так почему ты в него не веришь? То, что он велел ВСЕМ вампирам сидеть ровно и не рыпаться, ещё не значит, что он так трясётся над их шкурами… Ещё раз напомню, своего создателя он уделал сам. Без посторонней помощи. Уделал вампира, который по мощи сравним с ним самим до нашего триумвирата. Ставлю на то, что он отправился на охоту, подстраховавшись нашими задницами. Ему не надо следить за нами, но он с лёгкостью может брать нашу силу, не касаясь нас. Это самый корыстный зубастый сукин сын во всей старой Европе! – Клермон навзничь повалился на подушки. Хвост оставил попытки пробраться в штаны Ли и обвился вокруг талии человека…

…Вампир просто шёл. Особо нигде не задерживаясь. Неслышные шаги не разрывали тишины коридоров убежища, а когда одинокая фигура покинула периметр, окунаясь в ночь, эхо не тревожило странной тишины улицы.
Париж не бывает тихим. Здесь всегда есть место целующимся парочкам, неону реклам, сиянию расцвеченной гирляндами башни, цепочкам огней вдоль дорог… Огни никуда не делись, и даже привычные парочки имели место быть. Другое дело, что вокруг него была… тишина. А может, вампиру это только казалось.
Ассанте сунул руки в карманы куртки, откинул за спину волосы и старательно закрыл собственное сознание. Ли и кот очень быстро нашли общий язык. Не в поцелуе, а вообще. Значит, и решат что-то между собой быстро. Может, потому что они живые?
Бар носил название «Поцелуй Лилит». Здесь даже было отдельное меню для вампиров. Как ни странно, подавали коктейли, донорскую кровь, в смеси с различными горячительными напитками. Любопытно было, отчего кровь не сворачивалась, ни в бокале ни в шейкере.
Напиваться он не умел. Вернее, напиться-то как раз проще всего, вот только отходить от этого состояния он будет пару ночей. Потому – никогда не злоупотреблял.
Наполеон. Без крови. Он может чувствовать запахи и даже вкус благодаря двоим живым. Терпкий густой вкус на губах. Это прекрасно.
Мысли кружились, тяжело опадали, и всё вокруг одного: кот решил отыграться… О, непременно, но только не за его счёт.
- Никогда не поверю, что вы одиноки… - Ассанте вскинул взгляд на незаметно подошедшего человека и улыбнулся. Тонко, так и не показав клыков…
- …Об одиночестве в Париже не может быть речи. Так сложилось, что здесь прежде всего ищут если не любовь, то хороший секс. Париж и одиночество не могут существовать в одном мире. – Ассанте прищурился. Не потому что плохо видел, просто чтоб не рисковать человеческой личиной.
- Вы чувствуетесь очень одиноким сейчас. – незнакомец пожал плечами и присел на свободный стул. Чёрные облегающие брюки, чёрная рубашка, определённо «винтаж», стилизация под ренессанс. Волосы светлые, стянуты на затылке в пышный длинный хвост. Мужчина молод, или таковым кажется. И улыбается совсем как он сам. Тонко, одними уголками совершенных губ, несколько бледных, как на взгляд Ассанте. – Вот мне и подумалось, что я могу скрасить ваше время. Хоть ненадолго…
- Вы нездешний? Только прибыли? – чуть склонить голову к плечу и рассматривать собеседника из-под ресниц. Ничуть не смутился, продолжает улыбаться, потягивая «Кровавую Мэри». Странное ощущение. С одной стороны – не ощущается возраст. Совсем. И в глазах бесики совсем такие же, как у любого мальчишки, впервые увидевшего взрослого вампира. С другой – мощь. Знакомая, пряная мощь. Такая же, как у Мориса, Хуана… Кимеру, принца Каира.
- Можно и так сказать… - повёл плечом мужчина. Нет, не юноша. И не человек. Не оборотень определённо. Только прибывший, не успевший явиться к принцу? Возможно, так и есть. – Хотелось бы осмотреться. Давно здесь не был. Город изменился, но дух его остался прежним. Мятежным, что ли?..

Ли и верил коту, и не верил одновременно. Что Ассанте собрался на охоту - это очень даже может быть. Собственно, на охоту он и собирался еще до того, как в коридоре появился рычащий оборотень. Но... уйти вот так, в гневе и досаде... это снижает шансы. А еще... а еще это значило, что Сантэ просто наплевать, что сейчас чувствует Ли... и это привычно - когда ему было не наплевать? Это значило, что вампир решил наказать их обоих этой тревогой... ну да - кот к его выходке относится спокойнее, и он наверняка прав, но ведь случись что с Сантэ - и грош цена этому спокойствию...
Ли обнял Клермона за плечи - ласково, сильно... и все же это было лишь тепло, а не желание. Еще стояли у него в глазах оскаленные клыки разъяренного оборотня, бешеный взгляд оскорбленного вампира... еще слишком сильна была тревога за Сантэ... и память о том, что оба они, и Клермон, и Сантэ, играли его втемную... он был до мозга костей благодарен оборотню, который открыл ему путь к его работе - но оскорблен тем, что все делалось за его спиной, втайне от него, что им вертели, словно куклой, а он и знать-то об этом ничего не мог... а потом Сантэ принял его любовь - и принял даже не для того, чтобы просто ею пользоваться, а чтобы привязать другого... Ли любил достаточно, чтобы простить - но беда была в ином... никогда еще он не чувствовал себя таким бесприютным. Ему некому было доверять и не к кому идти. Столько раз сыграв им в поддавки, вампир и оборотень и впредь не удержатся от искушения... а ведь кот его любит - и все равно не удержится... им ли доверяться? И не уйти никуда от этого терзания. У Клермона есть его прайд - и когда ему совсем плохо, он может окунуться в это живое мурлычущее тепло. У Сантэ есть его гроб - и когда ему совсем плохо, он может просто отгородиться крышкой от всего, застыть в смертном сне и пробыть в нем, пока не избудет обиду... но у Ли нет ничего и никого, ему некуда деться, когда нестерпимо горько... не омыться живым теплом и не укрыться в мертвом холоде... нет ему прибежища ни там, ни там... весь его мир - эти двое, и если от них исходит боль, то ему некуда отступить и отдохнуть...
И тревога, все-таки тревога за Сантэ - ушедшего охотиться в гневе и ревности...
Ли старался заставить себя - но сейчас ему не хотелось заниматься любовью. Тело молчало - слишком горько было на душе и слишком тревожно. Если бы не шутки кота, он бы и вообще извелся.
- Ли, послушай… хватит казниться и страдать. Да, вот так у нас получилось… Но теперь-то всё. Всё, понял? Нам теперь до скончания времени быть вместе. Мы и дальше будем разыгрывать шахматные партии, только мы трое будем вместе. Знаешь, как в Алисе Кэролла? Наша жизнь один сплошной водевиль. И я понятия не имею что может отколоть вампир в следующий момент. Может, разыграет меня. Поставит на кон зная, что я всё равно никуда от него не денусь. Мы связались с теневыми политиками, что дирижируют ночной землёй… Нам ли теперь на себя самих обижаться? Ли… предложение на тему раскрутить за хвост и в коридор остаётся в силе…

- …Париж… не только романтика, но и удивительная история. Полуночные войны, двойная жизнь. Париж и его тень так непохожи…
Тонкие пальцы касаются ладони, а губы приникают к пальцам. Должно было перехватить дыхание. Не перехватило. Вампир улыбается. И теперь уже видно, что это именно вампир.
- Я бы хотел увидеть вас ещё раз… Если это возможно… - Ассанте улыбнулся в ответ, в свою очередь, чуть приоткрыв собственную сущность.
- Возможно… почему нет? – губы касаются губ. Он очень неловок, словно забыл, каково это, дарить поцелуи. Ладонь скользит в копну волос, пальцы ласкают затылок. Это даже приятно, чувствовать, как клыки чуть царапают губы, и кровь на губах смешивается, а потом растекается в жилах огненным сполохом, и приходит понимание происходящего…
- Благодарю, Принц… - а глаза у него – чёрные, как безумие.
- Ассанте. – склонил голову принц. – Я могу знать ваше имя?
- Кэйн… по-вашему. Но я предпочту, чтоб вы звали меня Каин…
- Каин… - вампир смаковал имя, пытаясь поверить. В том, что ему не лгут он был более чем уверен. Спрашивать почему, чем заслужил доверие, тоже не стал. И без того ясно, всё дело в том, какой оказалась первая минута. Не оттолкнул, не попытался напасть и не пытается использовать.
- Не бойся… - древний покачал головой и легонько погладил его по щеке. – Своих детей я не убиваю…
Он пил с губ. Не много, ровно столько, чтоб заставить потеряться в водовороте ощущений, страной вспышки восторга и слабости… А потом поил. Вот так же, с губ, собственной кровью, и целовал, и, казалось, был всюду, в этом баре, посреди ночного Парижа, в ночь, когда проснулся Патриарх…
Ассанте нехотя разжал пальцы, отпуская Первого в ночь.
Может быть, когда-нибудь, Каин снова придёт в этот город. Через полтысячи лет. И снова, чтоб запечатать место упокоения Патриарха. А до тех пор странный древний будет скитаться по земле, гонимый собственным проклятием и… благословением небес?
- Береги себя, Принц… ты мне нравишься…
- Ты тоже ничего, Первый… - улыбнулся вампир напоследок, и так же вышел в темноту. Город взорвался звуками и красками, изгоняя из сущности, рекомой Ассанте Амантэ всякую память о недавней злости.

Ли притянул оборотня поближе, положил голову на плечо кота.
- Клери... я ведь только этого и хочу. Вместе. Мы неразделимы, ну не могут ноги с руками поссориться и упрыгать так, чтобы их и задница не нашла! Мы вместе, мы одно, мы невозможны друг без друга...
«Невозможны. Так почему это заботит только меня? Почему вы готовы потратить эту вечность на то, чтобы мериться самолюбиями?»
- Вот мне и хочется, чтобы вы поладили. И я не... страдаю. Негде мне страдать. У меня не то что прайда или гроба, у меня своей комнаты нету - обязательно вампир в постели обнаружится. - Ли улыбнулся. - А не в комнате, так в мозгах. У меня уголка своего нету, чтобы там пострадать... а за хвост в коридор я не умею... в смысле если в самом первом порыве злости могу, наверное - но вообще-то я привык держать себя в руках, а дурные привычки так запросто не выгонишь...
«Это моя работа - мирить, держать себя в руках... и мне негде сброситься... но раньше хоть мысли мои были моими - а теперь у меня нет и этого прибежища... интересно, если я сойду с ума от напряжения, не находящего себе исхода, что станется с Сантэ и Клери?»
- Я просто еще не совсем справился с собой, и я не казнюсь... просто напряжен сильно. Это пройдет...
И тут чудовищная вспышка силы, властно вторгаясь изнутри, обожгла его. Ли вскрикнул и до боли стиснул руку оборотня
…Оборотень силился продышаться. Цеплялся за шёлк постели, тихо стонал и изо всех сил старался прийти в себя. Вопроса – что это было? – как-то даже не возникло. Что бы ни было, случилось и всё тут!
А потом накатило опять. Несколько иначе. Накатило, затапливая невообразимым, сумасшедшим восторгом, от которого кот вытянулся на смятой постели и тихонько выл. Хвост свело судорогой, и ни под каким соусом эта проклятая пушистая штука не делала отвязываться от Ли…
Слёзы из глаз, и онемели губы. Даже захоти он улыбаться – не смог бы.
- Ли?.. ты… как?..

- Живой... Клери... все в... по... рядке...
«И со мной... и с Сантэ...»
- Самолично… удушу… ему всё равно… а мы тут… маемся… всё равно… не помрёт… гад зубастый… - с горем пополам Клермону удалось и отдышаться и даже подняться, смахнуть со лба холодный пот. – Сам в гроб положу и крестом припечатаю… ммррррзавец… тваррррь полуночная… чоррррд, прости, Ли… не сдерррржался…
- Клерииииии... - Ли аж застонал. - Умоляю тебя... не надо... не сейчас... ну хоть раз вы можете поладить? Перед нами вечность - ну неужто ее на это тратить? Прошу тебя... ну... ну хочешь, я сам потом с ним поругаюсь?
«Идиотская идея, в корне идиотская... но что же делать-то? Как помирить этих двоих?»
- Ну будто для тебя новость, что ему все равно... в первый раз, что ли... а только я уже не думаю, что ему все равно... тьфу, да что же мы так запутались...
Ли обнял оборотня и притянул к себе.
- Да не злюсь я на него… просто он там ррразвлекается… нашёл себе кого-то… - кот вздохнул и уткнулся носом в грудь Ли. – И ты не пррррав…всегда есть куда уйти и где спрятаться. Всегда есть куда отступать, и убежище всегда найти можно… тебе только надо захотеть этого. Искррренне… Я, вот, не хотел… наверррное, потому я с вами… я один из вас…

Ступеньки. Прохлада убежища. В большой приёмной зале собрались все, кто был под его опекой. Официальные жители и гости Парижа. Вампиры, живущие по его правилам и под его рукой. Они странно смотрели, старательно прислушивались к ощущениям, но никак не могли понять, в чём дело и почему так неуловимо изменился Принц.
- Сегодняшнюю ночь вы проведёте здесь. Завтра можете возвращаться. – и всё. Ни объяснений, ни слова больше.
В спальне темнота. Лишь настороженно сверкают глаза кота, и так пахнет уютом. Теплом живых, беспокойством, немного страстью и яростью… Ассанте сполз на пол, не потрудившись притворить за собой дверь. Свет из коридора мягко падал белой кляксой на светлый ковёр.
- Ты не злишься, ты ревнуешь, - засмеялся Ли. - Значит, любишь. Ну хоть немного. Ну хоть на этот раз, Клери... пожалуйста...
Он осекся сразу - потому что, как всегда, услышал шаги. А потом открылась дверь, косой свет пролился на белый ковер. И на светлом пятне темнел силуэт вампира.
- Сантэ... - тихо выдохнул Ли.
И ничего больше, только имя.. потому что... а что тут сказать еще... ну ведь не спрашивать же - "как ты?"... и о тревоге своей говорить глупо... и соскользнуть с постели на пол - может, и это глупо - потому что неизвестно, каким пришел Сантэ, в каком настроении - может, это лишь разозлит и оттолкнет его... нет - Ли не потянулся к любовнику с постели... только нежность в нем невольно потянулась к сознанию вампира...
- Ну всё… о Патриархе не переживаем больше… обо мне тоже… Всё хорошо. – Ассанте улыбнулся. Пусть не губами и не взглядом, а мысленно. Улыбнулся и мысленно погладил обоих, легонько, едва ощутимо. – А вы… живописно смотритесь с хвостом в обнимку…
Долго на полу вампир не выдержал. Совсем уж непонятным движением скользнул на постель. Вот был на полу… и уже на лиловых простынях. Лежит, вытянувшись во весь рост, прикрыв глаза, и улыбается.
- Неужели успели соскучиться? Кто бы мог подумать…
- Соскучиться? А с ума сойти - не хочешь? - выдохнул Ли, притягивая вампира к себе одной рукой, а другой обнимая кота. Он даже не отдавал себе отчета сейчас, что и мысли его читать не надо, чтобы понять, что здесь было и чего не было - все еще обнаженный кот и полуодетый Ли... юноша тихо застонал, прижимаясь к обоим любовникам... только теперь, когда они были втроем, он сова ощущал себя... целым. Да - как ни странно, именно целым, потому что Санте был живой, потому что кот был здесь, потому что они обнимали друг друга... Ли поцеловал вампира в губы - все еще хранящие отзвук чужой... нет, теперь уже не чужой Силы... а потом лизнул кота вдоль шеи к уху...
- Как для полоумного ты слишком последователен… Ли… - кот довольно мяукнул. – Ты всё-таки решил проверить, отвалится хвост или нет? Боюсь, мне придётся ещё раз перекинуться, чтоб проверить конкретно эту теорию…
- А вдруг… у тебя добавятся ушки… для комплектности?.. – вампир улыбнулся, целуя обнажённое плечо Ли. Оставалось только догадываться, до чего договорились эти двое. Уж очень единодушны они были в своём порыве. Очень…
Кот очень серьёзно посмотрел вампиру в глаза. Он это мог позволить себе и раньше, но теперь… теперь он сам потянулся к Ассанте, сам, без понуканий и острот, просто впился в губы вампира поцелуем и тихонько заурчал. Ли был меж двух напряжённых тел. Горячего – Клермона и прохладного тела вампира.
Ли слышал это страстное урчание - и уже не слышал, что стонет и сам, воспламененный чужим поцелуем. Еще так недавно он действительно не хотел ничего и никого - а теперь желание взмыло вверх, как языки пламени на ветру, отозвалось в его теле протяжной сладкой дрожью нетерпения, так хорошо ощутимой обоими любовниками... сжатый ими, он мог только ловить ртом куда-то исчезнувший воздух, извиваться, щедро зажигая своим желанием их обоих... о господи... пожалуйста...
Клубок эмоций, клубок жара, клубок безумия… один на троих. Они вообще одно целое, вне зависимости от того, где каждый из них находится. Вне зависимости от того, день или ночь, и в каком краю света каждый из них.
Кот разорвал поцелуй, тяжело дыша, и чуть отстранился. Пальцы оборотня и вампира встретились снова… и снова… и снова, расправляясь с остатками одежды человека и вампира.
Взгляды не натыкались на взгляды неловко. Вообще не было неловкости. Ни когда оборотень, совсем характерным жестом вампира потянулся к прикроватному столику, ни когда вампир, совершенно кошачьим движением потянулся, и опустился чуть вниз, неспешно вылизывая чуть солоноватую на вкус кожу человека. Вампир и кот не торопились… теперь торопиться было не нужно…
Дыхание выходило из горла почти со всхлипом... дрожь желания, и глаза сами смежаются, и ласковые ладони скользят по телу, горячие и прохладные... Ли уже не помнил, не понимал, кто раздел его.. это было неважно... он не знал, что сейчас случится и чего именно хотят кот и вампир - его или друг друга... он и не пытался угадывать - он просто отдался их рукам, их желаниям - жаждуще, покорно... впервые за все это время - покорно... до сих пор он швырял себя в любовное содрогание, отдаваясь целиком, но покорности в этом не было ни на грош... а сейчас - только "да", всем телом - "да", всей волей - "да"...
Язык вычерчивает узоры на напряжённой плоти. Пальцы скользят внутри… Нет, не пальцы… такая же напряжённая плоть, медленно, осторожно, долго, до конца, до упора, до судорожного выдоха в ухо, тихого, со всхлипом…
И эхом в теле – три восторга. Собственный, и смешавшиеся воедино два… густые, с мускусным тягучим привкусом, и лёгким замахом лимонника…
Под закрытыми веками – разноцветные круги… Так жарко… жарко… из-за этого жара безумно хочется выпрыгнуть из собственной шкуры… Просто хочется пронзительно кричать… нет, рычать хочется… Потому что жив… жив…
Ли не привык ждать от вампира ласки... и уж тем более ТАКОЙ ласки... он протяжно застонал - а потом коротко вскрикнул, когда кот вошел в его изнывающее от желания тело - не так, совсем не так, как он привык, иначе... Ли и не представлял себе, что можно быть настолько другим, в каждом движении - другим, не худшим и не лучшим, именно другим - но это было так же прекрасно и правильно, хотя и иначе...
Клермон резким толчком бедер заставил Ли снова вскрикнуть и податься навстречу вампиру - и пронзительная до жестокости нежность Ассанте заставила его бедра вновь отпрянуть, принимая в себя кота еще глубже... и снова, и опять... маятник любви... и сердце Ли летело, словно луна, которой неведомые боги играют в мяч...
И ведь даже мыслей никаких…
Ни единой, и ни единого образа… только слышится где-то далеко, в сияющем городе, голос Первого.
«Наслаждайся, Принц… живи, люби, получай удовольствие, Ассанте… Дай своему триумвирату полноту, сделай его единым целым, только тогда ты станешь цельным сам…»
Чтоб с каждым поцелуем, с каждой откровенной лаской, с каждым хрипловатым стоном-урчанием выстраивать себя. Вспоминать себя. Рисовать себя. В глазах других. Затуманенных страстью, подёрнутых поволокой, потерянных в «не здесь» и «не сейчас»…
- Ли… - выдыхает оборотень, и по телу его стремительно пробегает дрожь. Тело выгибается, лишь плотнее прижимаясь к телу любовника.
И поцелуй… солёный на вкус поцелуй…
Безумное содрогание - одно на троих, раздирающее восторгом и нежностью, единое... и хриплый выдох, ласкающий собой его имя, и соленый поцелуй на губах, и ресницы мокрые от слез, и горло еще ощущает свой отзвучавший крик...
Невозможное прежде, ничем не затуманенное единство...
О да - потом Ли будет обнимать и вампира. и кота поодиночке, и они оба тоже будут предаваться любви сами, и это тоже будет прекрасно и правильно... но сейчас - сейчас они вместе, все, полностью вместе... и Ли откинул голову назад, на плечо кота, притягивая к себе голову вампира, истомленный любовью... счастливый...
Кот лениво оглянулся, и тихо хмыкнул.
Вампир, приоткрыв один глаз, недоуменно воззрился на оборотня, но не сдержался, и расхохотался, от души, и низкий хохот Клермона вторил смеху Ассанте.
- О… не могу… надо было с тобой поспорить… Вот ведь думал же!!! Надо было… как не додумался…
- Мы его торжественно похороним… не волнуйся так… со всеми почестями…
- Ну вот... я только начал к нему привыкать... - хохотал Ли, обнимая обоих любовников, - а тут его раз - и хоронить... Сантэ, ты это вообще как себе представляешь - торжественные похороны ХВОСТА... о боже... а если что-то пойдет не так, и хвост станет привидением? О-охх... вы только подумайте... по Парижу шляется призрак... о господи... хвоста!
Представить себе призрак хвоста оказалось не так уж и трудно... представить себе его поведение, учитывая, ЧЕЙ это хвост - в общем, тоже...так что Ли хохотал, не отставая ни от кота, ни от вампира.
- Добро пожаловать в вечность… - широко ухмыльнулся вампир, так и не открыв глаз.