Брак - центральная тема и развязка романов Джейн Остин. Но брак в Англии эпохи Регентства был совершенно другим институтом, чем сейчас, во многом из-за изменений в законодательстве, касающемся брака. Знание брачного закона времен Джейн Остин дает более глубокое понимание ее книг. Что еще более важно, книги дают нам более полное представление о том, как брачные законы определяли жизнь мужчин и женщин. Остин передает живую реальность тех, на кого распространяются законы начала девятнадцатого века, касающиеся экономических условий брака, добрачных отношений, брака между родственниками, тайного брака и брака с несовершеннолетними, развода и т.д. читать дальшеЭкономика брака среди дворян и джентри не только широко обсуждается в книгах, но и составляет решающий контекст брачного сюжета. Многие персонажи Джейн Остин обладают скромным состоянием, и для некоторых брак является решением их финансовых трудностей. В романах автор склоняет нас к тому, что брак только из-за денег неправилен, но брак без состояния хотя бы с одной стороны неблагоразумен. Мужчины, фигурирующие в романах Джейн Остин, безусловно, более богаты и состоятельны, чем женщины. В какой-то степени относительная бедность женщин была результатом правовых норм, отдававших предпочтение мужчинам, особенно старшим сыновьям. Если владелец родового поместья — семейного дома, земли и дохода от земли — умер, не оставив завещания, применялось правило первородства (майорат): родовое поместье наследовал старший сын. При отсутствии детей или детей мужского пола имущество наследовали дальние родственники, обычно мужчины, в порядке старшинства. Майорат был правилом, применяемым в случаях, когда землевладелец умер без завещания. Но в большинстве случаев родовые поместья переходили не по закону о завещании, а по личному завещанию владельца или соглашению. Владелец состояния мог не отдавать предпочтение своему своему старшему сыну или другим родственникам мужского пола в завещании, но часто так и поступал. Целью предпочтения старших сыновей либо путем применения закона о майорате, либо посредством завещаний или соглашений, было сохранить родовое имущество в целости и свободным от тяжелых обязательств по поддержке других членов семьи. Джейн Остин показывает, как традиция сохранять семейное имущество в целости, завещая его старшему сыну, а не разделяя его, чтобы обеспечить всех наследников, оставляла женщин на милость их родственников-мужчин. В романе «Чувство и чувствительность» мистеру Генри Дэшвуду не удается обеспечить и защищать свою вдову и дочерей, потому что ему завещана только пожизненная доля в семейном имении. После его смерти имущество переходит к его сыну от первого брака Джону, а затем к сыну Джона. Его дочерям от второго брака осталось всего по 1000 фунтов наследства. (Вложенные в ценные бумаги они могли приносить лишь по 50 фунтов в год каждой, если не считать процентов с капитала их матери, миссис Дэшвуд). Разделы имущества, часто совершаемые по случаю брака, обычно давали мужу пожизненную долю в имении, и имущество переходило к старшему сыну (или другому потомку мужского пола). Закон не требовал, чтобы мелкие землевладельцы следовали правилу первородства, но были исключения. В романе «Гордость и предубеждение» Леди Кэтрин де Бёр комментирует: «Я не вижу причин для наследования имений по женской линии — в семье сэра Льюиса де Бёра это не считалось необходимым». Леди Кэтрин повезло. В изображении семьи Беннетов Джейн Остин раскрывает трудности, связанные с обычной практикой передачи семейного имущества старшему родственнику мужского пола. Урегулирование семейного имущества не позволяет господину Беннету обеспечивать свою жену и дочерей после его смерти. Если бы у Беннетов родился сын, то сын, а не мистер Коллинз, имел бы право на семейное имущество после смерти мистера Беннета. А сын, достигнув совершеннолетия, мог бы заключить с мистером Беннетом соглашение, которое разделяло бы наследство и обеспечивало остальных членов семьи. Мотивацией сына для заключения такого соглашения часто было его желание жениться. Для заключения брачного договора с участием семейного имущества требовалось согласие отца. Младшие сыновья, а также дочери страдали от применения майората. Относительно небольшой доход и плохие перспективы затрудняли их вступление в брак. В романе «Мэнсфилд Парк» Эдмунд Бертрам становится гораздо более привлекательным для Мэри Кроуфорд, когда Томас Бертрам, старший сын, оказывается на смертном одре. А в «Гордости и предубеждении» полковник Фитцуильям, говоря о своей относительной бедности, говорит: «Младший сын, знаете ли, должен быть приучен к самоотречению и зависимости. Младшие сыновья не могут жениться, когда захотят». Но младшие сыновья могли хотя бы приобрести профессию. Эдмунд Бертрам — священник, полковник Фитцуильям — военный, а Джон Найтли — юрист. У женщин таких возможностей не было. Возможности образования и трудоустройства для женщин были крайне ограничены. Брак был почти необходимостью. В письме к Фанни Найт Джейн Остин отметила, что «одинокие женщины имеют ужасную склонность к бедности, что является очень сильным аргументом в пользу супружества» (13 марта 1817 г.). Эмма, наследница, — одна из немногих женщин, способных сказать: «У меня нет ни одного из обычных женских побуждений выйти замуж». Большинство женщин находились в положении Шарлотты Лукас: «женитьба всегда была ее целью; это было единственное почетное поприще для хорошо образованных молодых женщин с небольшим состоянием, и, хотя оно и не давало счастья, должно было быть их самым приятным средством от нужды». После вступления в брак муж становился юридически ответственным за содержание жены. Если бы она была вынуждена покинуть его дом из-за жестокого обращения, муж был бы обязан обеспечивать ее из своих средств. Но ценой получения защиты от нужды через брак была потеря женщиной своей правосубъектности. По общему праву муж и жена — одно лицо, и этим лицом является мужчина. При вступлении в брак женщина становилась feme covert («замужней женщиной», то есть женщиной, находящейся под защитой своего мужа. Как писал Блэкстоун в 1765 году: «В браке муж и жена составляют одно лицо по закону: то есть само существование или правовое существование женщины приостанавливается во время брака или, по крайней мере, включается и закрепляется в муже, под чьим крылом, защитой и прикрытием она совершает все; и поэтому называется в нашем французском законе feme covert («замужней женщиной» . . . и ее состояние во время замужества называется ее прикрытием». Одним из последствий такого прикрытия было то, что муж получал право на собственность и доход своей жены. Женщины того класса, о котором писала Джейн Остин, обычно заключали брачный договор, согласно которому имущество передавалось жене в доверительное управление для ее личного использования. Источником денег, причитающихся жене, могло быть ее собственное приданое, доходы ее семьи, мужа или семьи мужа. Определенная сумма указывалась в таких договорах как «деньги на булавки». Такие деньги предназначались для приобретения одежды, и были карманными деньгами супруги. Кроме того, брачные договоры часто предусматривали отказ женщины от своих прав на приданое и пожизненную долю в одной трети всей земли, принадлежавшей мужу во время брака. Вместо этого она получала совместное имущество, определенную сумму для личного использования, которая была ее поддержкой, если она переживала своего мужа. отсюда

Сравнение питания армии и флота Японии во Второй мировой войне.

Бескрайние зеленые пастбища и скалы, богатые полезными ископаемыми, графства Дорсет лежат на юге Англии вдоль Ла-Манша. Читатели Джейн Остин помнят Дорсет как место действия в романах «Чувство и чувствительность» (Делафорд) и «Доводы рассудка» (Лайм-Реджис). При жизни Джейн Остин (1775-1817) Дорсет также был известен своими характерными пуговицами. В производстве пуговиц, называемом в Дорсете buttony (пуговичный промысел), на протяжении многих поколений работало большое количество местных женщин и детей. В знаменитых пуговицах Дорсета в качестве основы использовалось кольцо из рога или проволоки, которое затем обтягивалось льняной тканью. Эти тонкие, мягкие пуговицы идеально подходили для льняных и муслиновых тканей, которые носили как мужчины, так и женщины во времена Джейн Остин. читать дальшеОсновоположником торговли пуговицами в Дорсете стал Авраам Кейс, начавший свое дело в 1610-х годах. Считается, что он придумал свой первый дизайн пуговиц, когда был военным и путешествовал с армией по Европе, где он впервые познакомился с образцами европейского игольного кружева. По легенде, однажды на привале, обнаружив, что оторвалась и пропала одна из роговых пуговиц на мундире, он не кинулся к полковой маркитантке за новой. Он отпилил кружок от бараньего рога, обернул его лоскутком мундирного сукна и крепко-накрепко перевязал суровыми нитками. Пуговица была как новая и практически не отличалась от других - а тратиться на нее солдату не пришлось. Вернувшись после войны домой, он вместе с супругой начал изготавливать пуговицы с основой из бараньего рога на продажу. Кейс начал свою карьеру в Шафтсбери, городке на северной окраине Дорсетшира. Шафтсбери - место, известное местным жителям (и читателям Томаса Харди) как Шастон. Этот регион предоставил Кейсу многие материалы, необходимые для создания того, что будет называться пуговицами Дорсета. Оригинальные стили пуговиц, такие как Bird's Eye и High Tops, изготавливались с использованием небольшого диска из рога, а иногда и небольших пучков шерсти местных овец. Другими необходимыми ресурсами, которые могло предоставить графство, были лен, из которого делали тонкие нити и ткань, а также множество женщин и детей, нуждающихся в дополнительном доходе. Пуговицы Дорсета в том виде, котором мы представляем их себе сегодня, были придуманы ​​​​Джоном Клейтоном, который присоединился к делу Кейса в 1731 году. Проволока скручивалась в пружину, которая сворачивалась в петли, а затем концы петли спаивались вместе. Эту работу обычно выполняли дети. Затем эти пружинные кольца обматывали льняной нитью, создавая сложные и разнообразные узоры. Клейтон усовершенствовал уже существующую систему надомного производства, создав склады, где работники могли подобрать кольца, нитки и небольшие кусочки ткани, необходимые для некоторых стилей, для изготовления пуговиц дома. Готовые пуговицы возвращались на склад, где их обменивали на оплату и дополнительные материалы. Эта схема хорошо работала. Пуговицы можно было делать в перерывах между другими домашними делами. Часто семья специализировалась на пуговицах определенного стиля. Джон Клейтон также разработал систему контроля качества и классификации. После того, как пуговицы поступали на склад, они сортировались и прикреплялись к специальным картам. Цвет карты обозначал пуговицы высшего, стандартного или второго сорта. Пуговицы Дорсета были известны и широко использовались по всей стране, а также экспортировались в Канаду, США, Австралию и Европу. Как и многие другие надомные производства, которые давали работу поколениям семей, торговля пуговицами не пережила промышленную революцию. В начале 1800-х годов фирма, базирующаяся в Бирмингеме, начала производить дешевые металлические пуговицы. Затем, в 1851 году, в Англии состоялось мероприятие, подобного которому никогда раньше не было: Великая промышленная выставка всех наций, также известная как выставка Хрустального дворца. Выставочные стенды и экспонаты технологий, современных изобретений и культуры со всего мира были привезены в Лондон. На мероприятии г-н Джон Эштон из Бирмингема продемонстрировал новую машину, позволяющую быстро производить недорогие пуговицы. Новые пуговицы были быстро приняты публикой, жаждущей современных изобретений. Последующее снижение интереса к пуговицам ручной работы привело к потере заработков у многих семей в Дорсете, которым пришлось покинуть страну в поисках работы. В публикации Музея округа Дорсет говорится, что 350 семей только из Шафтсбери эмигрировали в Канаду. Семейная фирма Кейсов, основанная Авраамом Кейсом в 1600-х годах, закрылась со смертью Генри Кейса в 1904 году. Однако в течение еще десяти лет (до 1915 года) пуговичным производством продолжала управлять леди Лиз и христианская миссия в Литчетт-Минстере, Дорсет. Оно являлось источником занятий и дохода для нуждающихся женщин. Сегодня несколько предприятий в Дорсете, такие как Button Shop и Henry's Buttons, предоставляют материалы и обучение тем, кто заинтересован в продолжении традиций по изготовлению пуговиц. Пуговицы Дорсета, сделанные из тонкого белого льна и крошечных латунных колец или из яркой пряжи с ручной росписью, связывают нас с поколениями женщин, чьи умелые руки усовершенствовали ремесло, которое продолжает выходить за рамки времени, места и традиций. Из журнала JANE AUSTEN KNITS - FALL 2013 отсюда

До появления телевидения чтение было обычным вечерним развлечением среди среднего и высшего классов. Книги читали либо про себя, либо вслух для всей компании. Библиотеки начали существовать гораздо раньше, но свой расцвет застали в эпоху Регентства, так как к тому времени все больше людей становились грамотными. В эпоху Регентства было два основных типа библиотек, предоставляющих услуги: Circulating library (дословно «циркулирующая» и по подписке (Subscription library). Разница между ними заключалась в том, что члены библиотеки по подписке платили высокие ежегодные сборы или покупали акции (но могли участвовать в управлении оной и утверждать список представленной литературы). Такие библиотеки, в свою очередь, могли использовать эти доходы для расширения своих коллекций, а затем для создания собственных публикаций. В отличие от публичной библиотеки, доступ часто был ограничен членами клуба. читать дальшеCirculating library зачастую находились в ведении книготорговцев. Первая такая библиотека в Англии была основана приблизительно в 1730 году мистером Райтом, у которого уже был магазин на Стрэнде. А. К. Ньюман, издатель Minerva Press, также управлял такой библиотекой, неудивительно, что она была хорошо снабжена любовными романами собственного производства компании. Многие владельцы потворствовали самой модной клиентуре, уделяя много внимания тому ассортименту, который они предлагали, пышным интерьерам, большому количеству места и долгим часам обслуживания. Библиотеки подготавливали каталог доступных книг, вы могли приобрести копию этого списка примерно за шесть пенсов и выбрать из него материалы для чтения. Некоторые просто предоставили список от А до Я, другие более подробную разбивку по категориям. Тариф circulating library был бы аналогичен приведенному ниже тарифу, датированному 1804 годом : Один фунт, 1 шиллинг в год; — 12 шиллингов за полгода; — 6 шиллингов за квартал; — 2 шиллинга и 6 пенсов в месяц. Такие подписки позволяли вам брать 2 книги одновременно, если вы жили в городе, или 4, если вы жили в деревне. Количество книг, которые вы могли взять напрокат, варьировалось от одной библиотеки к другой. Как и в современном мире, каждая библиотека имела свои правила, которые должны были соблюдаться лицом, оформившим подписку. Свод правил мог включать в себя сумму дополнительных расходов, обязательство выплаты полной стоимости испорченной книги, условия пользования книгами (напр. запрет одалживать книги другим лицам), ограниченная продолжительность хранения книг и т.д. отсюда На богатых курортах, куда люди приезжали отдохнуть и позаботиться о своем здоровье, библиотеки были так же популярны, как и в больших и маленьких городках, таких как Бейсингсток, где Джейн Остин подписалась на библиотеку миссис Мартин. Считалось, что в 1801 году в Британии насчитывалось 1000 таких библиотек. Книжных магазинов тоже было достаточно, но в 1815 году трехтомный роман стоил ок.15 шиллингов. Такая цена делала книгу недоступной для большинства людей. Большая книга типа энциклопедии оценивалась еще дороже - в 3 фунта 13 шиллингов 6 пенсов; 2 тома "Критики Священного Писания" стоили 14 шиллингов , другое издание в 2 томах обошлось в 10ш.6п. Книга Джейн Тэйлор "Эссе в рифму" стоила 6 шиллингов. Постоянно действующие библиотеки, как правило, располагались в удобном месте в центре курорта. Новички узнавали о них из путеводителей, таких как "Путеводитель по Брайтону". Например, о Королевской библиотеке "Colonade". Это заведение расположено на Норт-стрит, на углу Нью-Роуд, и содержит от семи до восьми тысяч томов истории, биографий, романов на французском и итальянском языках, а также все лучшие современные издания. Читальный зал часто посещают как леди, так и джентльмены, и он ежедневно снабжается большим количеством лондонских утренних и вечерних газет, а также французских и еженедельных английских журналов, рецензий и популярных периодических изданий общего пользования. На курортах передвижные библиотеки превратились в модные дневные залы, где дамы могли встречаться друг с другом, а также быть замеченными, где проводились лотереи и игры, и где можно было приобрести дорогие товары. ссылка Лондонские библиотеки викторианской Англии читать дальшеЗаконы о публичных библиотеках 1850 и 1855 годов разрешали приходским советам строить и оборудовать библиотеки, но эта возможность редко воплощалась в жизнь. В то же время, частные платные библиотеки процветали. Огромный успех имела библиотека Мьюди с выдачей книг на дом. Она открылась в 1840 году на Кинг-стрит, в Блумсбери, для абонентов, плативших 1 гинею в год. Средние классы встретили ее появление с энтузиазмом. К 1852 году она переехала на Нью-Оксфорд-стрит, имея 25 000 абонентов. К 1861 году ей пришлось перебраться в новое здание на той же Нью-Оксфорд-стрит, чтобы разместить свои 800 000 книг. Почти половину выдаваемых книг составляла художественная литература, 28 % — историческая и биографическая литература и 13 % — книги о путешествиях и приключениях. В 1841 году на Пэлл-Мэлл открылась Лондонская библиотека, которая спустя четыре года переехала в свое теперешнее здание на Сент-Джеймс-сквер. Инициатором ее создания был Томас Карлейль, которому надоело дожидаться книг, которые он хотел прочесть, в Британском музее. Ее цели были сформулированы следующим образом: «широкий выбор хороших книг по всем отраслям знания. Книги легких литературных жанров и новые книги должны быть непременно включены, иначе библиотека не будет полной; но книги не должны покупаться только потому, что они новые, к тому же в отношении легкой литературы необходимы ограничения, потому что большой ее запас существует в обычных абонементных библиотеках» — таких, как библиотека Мьюди. Лондонская библиотека остается прекрасным примером всего лучшего, что было в викторианской учености. Самым главным ее достоинством было то, что абонент мог взять сразу столько книг, сколько — в разумных пределах — ему было нужно, и мирно читать их дома. Время на чтение отмерялось щедро, после чего читателю посылали запрос в тоне мягкой укоризны или чуть более настойчивую просьбу вернуть книгу, нужную другому читателю. Входная дверь в библиотеку даже в наше бдительное время кажется воплощением викторианской надежности в красном дереве. Лондонский университет возник в 1828 году как Юниверсити-колледж, для диссидентов, не допускавшихся в старинные университеты Оксфорда и Кембриджа. Кингз-Колледж открылся годом позже как ответ англиканской церкви. В 1836 году оба колледжа объединились в Лондонский университет для «всех классов и вероисповеданий», кроме, разумеется, женщин, которым не разрешалось сдавать экзамены на степень бакалавра до 1878 года. Сфера образования распространилась от исключительно Оксфорда и Кембриджа на весь Лондон, где можно было получить прекрасное медицинское образование в клиниках. Кроме того, узаконенное обучение вели «Судебные Инны», а получить профессию можно было в специальных училищах. отсюда