Когда я берусь за "культовые" зарубежные романы последних лет, то каждый раз тайно надеюсь, что это будет как "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл" - но ничего подобного и в этот раз. "Орикс и Коростель" скорее напоминают "Дорогу" Маккарти - такой же унылый постапокалипсис глазами недалекого и скучного персонажа.
Собственно, это становится понятным почти сразу. Руины общества потребления, и весь ужас гибели человечества проявляется в том, что герой, по сути - опустившийся бомж, роется в обломках, добывает какую-то еду на пару раз, напивается при первой возможности и больше ничего не пытается делать. Это не Робинзон, которого можно уважать за волю к жизни, это просто опустившийся человек. И никакой страшный вирус, стремительно уничтоживший человечество, не был нужен, чтобы герой дошел до жизни такой - на самом деле, из его постепенно открывающейся биографии прекрасно видно, что держит его в статусе "приличного человека" только социальная инерция (которая заставляет кое-как учиться в школе, кое-как работать и тд) и усилия его друга Коростеля. А случись что - он бы мигом оказался на том же самом дне, искал себе еду в мусорных баках и спасался от одичавших собак. Устраивать глобальный апокалипсис для достижения такой легкой и очевидной цели - избыточно и пошловато.
Впрочем, пошловато не только это. По сути весь роман - про культуру потребления и к чему она приведет. Этого чисто технически очень много в тексте - выдуманых брендов, деталей, новых способов омоложения, нового фастфуда (про ПухлоКур отличная идея, кстати, и единственная по-настоящему жутковатая во всем тексте). Так и читается "культура потребления - это плохо!" или, например, "берегите природу нашу мать вашу". Только для донесения этих лозунгов писать романы не стоит, если больше нечего сказать. Я уже цитировала по какому-то поводу прекрасную фразу из дневника Эстравена, повторю и сейчас, потому что лучше ничего не придумано: "To oppose vulgarity is inevitably to be vulgar. You must go somewhere else; you must have another goal; then you walk a different road."
То, о чем пишет Этвуд - это и есть opposing vulgarity. Это делает Коростель, гениальный друг главного героя, создавший людей будущего и устроивший некоторый ад людям настоящего. Пытаясь этим не изменить даже, а полностью уничтожить то презренное customer society, очевидным и ярким представителем которого является, между прочим, наш герой, Снежный человек или Джимми.
Это делает сама Этвуд, очевидным образом вкладывая в текст соответствующие посылы. Кроме них, там больше ничего и нет: некоторое количество алкоголя, беспорядочных сексуальных связей (включая намек на педофилию и прочие извращения), гонка за омоложением, фастфуд, отсутствие интереса к жизни и к работе, неспособность чем-то по-настоящему увлечься.
Печально, что действительно интересный и привлекательный персонаж, Коростель, преподносится через pov его "тупого друга", который вроде бы все видит и слышит, но ничего не понимает, а потому ничего не способен передать читателю. Джимми очевидным образом не догоняет, что делает Коростель и почему - и даже не слишком интересуется этим вопросом *после всего*. Эта эмоциональная тупость его раздражает безумно, как и это баранье принятие собственной судьбы. Страдает ли он от того, что на его глазах ненароком все человечество полегло страшной смертью? Нет. Пытается ли он что-то сохранить или создать что-то новое? Тоже нет. Только простые звериные желания поесть и выпить.
Постепенно в настоящий апокалипсис перестаешь верить. Постепенно начинаешь думать, что Снежный человек - ненадежный репортер, и просто слишком туп и ленив для того, чтобы что-то по-настоящему проверить. Концовка намекает на то, что апокалипсис скорее имел место в его маленьком мирке, и Джимми с радостью с ним согласился - потому что так гораздо проще. Если апокалипсис, то ничего уже можно не делать, кроме удовлетворения минимальных физических потребностей. Можно напиваться и вспоминать, как мама недостаточно его любила. И что за манера выводить в подобных романах таких омерзительных слабаков?

Мне грешным делом рассказы про патера Брауна кажутся чуть ли не идеальным образчиком детективов. Я не люблю страшные книги, и тем более не люблю всякую расчлененку и прочие мерзкие подробности, а в детективах их бывает довольно много, даже больше, чем надо. То ли дело милые истории Честертона - в них есть и конфликт, и загадка, и при этом они остаются всегда элегантными, сдержанными и аккуратными, что ли. Кроме того - что привлекает меня больше всего - даже истории про Шерлока Холмса не представляют собой такой триумф разума, как патер Браун. В Холмсе очень много самолюбования, тщательно выписанный главный герой с такими яркими чертами, что он практически заслоняет собой сюжет. Патер Браун - фигура совершенно противоположная, подчеркнуто обыденная и скромная, лишненная каких бы то ни было трагически-романтических черт. Единственное, что раз за разом подчеркивает Честертон - что это человек маленького роста, с большой головой и круглым лицом. Не слишком привлекательное описание для фанаток, согласитесь)) Не успокоившись на этом, Честертон еще и награждает патера другом противоположного склада: бывший самый-страшный-преступник Фламбо - мужчина великанского роста и непомерной силы. Вдвоем они образуют вполне классическую парочку в духе Дон Кихота и Санчо Пансы.
Что еще прекрасно в этих историях - так это уютность мира, в котором они происходят. Самый-страшный-преступник Европы занимается кражами ювелирки, причем старается, чтобы при этом никто не погиб и даже не пострадал, и пристыдивший его священник добивается полного раскаяния. Случаются, конечно, и убийства, но в основном, скажем так, на бытовой почве. Здесь нет криминальных концернов, которые сажают подростков на герои, нет маньяков-расчленителей (и, надеюсь, не будет), и всех убийц можно не только вычислить с помощью здравого смысла (что говорит об отсутствии самой опасной категории - безумцев) и большую часть из них можно вернуть на путь истинный или хотя бы сподвигнуть на раскаяние. Прекрасный комфортный мир, в котором милейший патер Браун может развернуться со своими аналитическими способностями и исключительными душевными качествами, не пугая при этом читателей ужасом преступлений.

Это как если бы "Золотой век" снимал Феллини. В лучших традициях "Казановы": преувеличенно неадекватно ведущие себя люди в карнавальных костюмах, не двор, а комедия дель-арте, и в конце карлик–клоун режет торт снятым со стены ружьем для толстой виолончелистки. Псевдоисторическая фантазия-извращения на тему Елизаветы и ее двора, только Елизавета не королева-девственница, а королева-нимфоманка, которую, простите, никто не может удовлетворить. Она содержит огромный гарем со всяческими девиациями, но все не впрок. И вокруг этого строится сюжет. Подходящий сюжет для хентая, я бы сказала, но несколько странный для романа. Более того, роман написан (и переведен в тон) таким же псевдо-историческим тяжеловесным, многословным и выспренным стилем. Герои вместо "это" говорят "сие", вместо "ок" - "воистину". Поскольку я живо помню прекрасный рассказ про мальчика Аркашку, первые пятьдесят страниц это у меня вызывало нервный смех, но потом и я утомилась.
Надо отдать должное добросовестности и усилиям переводчика - перевод как таковой отличный и, насколько я могу судить, идеально соответствует авторской стилистике (настолько, насколько русский язык вообще может ей соответствовать). Понятно, что переведи этот роман обычным гладким современным русским - он воспринимался бы совсем иначе. В данном случае гротескность языка перевода вполне соответствует гротескности всего остального в романе. Страшно подумать, какой это труд, учитывая, какое пространство в тексте занимают фразы на целую страницу и прочие изгибы барочного стиля.
Конечно, некоторое действие в книге есть. Проблема в том, что это самое действие занимает по паре абзацев несколько раз за все пятьсот страниц книги. Все остальное же - травестированный "высокий штиль", длиннющие и ничего не говорящие перечисления и описания, тоскливые бессодержательные диалоги и монологи. В очередной раз вспоминается любимая мной фраза у Ницше о том, что читатель в данном случае получает удовольствие разве что от собственного усердия. Я могу понять, зачем это сделал Муркок - это как романы Сорокина, упражнение на стилизацию, а ну сколько еще печатных знаков я могу навалять в таком ключе. Другое дело, что и как романы Сорокина, стилизация эта совершенно лишена смысла. Она не образует единого целого с сюжетом, потому что сюжета как такового и нет, она не дает ничего для раскрытия характеров, потому что характеров за этими личинами тоже не видно особо - что-то живое чувствуется разве что у Монфалькона. И, наконец, она некрасива сама по себе, несмотря на все усилия переводчика. Английская проза того периода совсем не так ужасна, как пытаются показать нам автор и переводчик, в конце концов, это время Шекспира, а по слогу Муркока можно подумать, что все там были косноязычными занудами (даже Бэкон - не так зануден, как это). В целом я не могу сформулировать внятной причины, зачем автору было так выделываться 500 страниц, но если убрать стилистические упражнения, то от романа больше практически ничего и не останется. Я не любитель Феллини и тем более не любитель многословности и выспренности, мне было не то чтобы тяжко, а просто скучно.
Немного развлечения добавлять альтернативная реальность: Альбион вместо Англии, Девствия вместо Америки (Вирджиния), Арабия, Полоний (какой-то химический элемент), легкое заигрывание с путешествиями между мирами и идеей того, что "параллельной реальностью" для данного мира является наша Земля. Но все это как-то очень топорно и неловко, как будто из нашей Земли нельзя упомянуть никого узнаваемее Гитлера. Прекрасный и тонкий вариант такой точки зрения "оттуда" есть у Набокова в "Аде", а у Муркока смотрится несерьезно и в конечном счете ничего не дает.
Это даже комично: многие авторы пишут плохо и одинаково. Значительно меньшее количество - одинаково, но хорошо. Совсем уж единины - хорошо и по-разному. И только Муркоку, насколько я его читала, удается писать по-разному и плохо. Правда, и в том, и в другом случае это ужасно гротескно и неестественно, но степени гротеска, как выяснилось, тоже бывают разные - от подростковой фэнтези до "фестивального кино".

Наконец-то дошли руки до купленной еще в прошлом году в Праге книжки. Собственно, это скорее альбом, текста там не много, но мне нравится, как он подобран. В книге освещены все основные этапы творческого пути Мухи, от первых парижских плакатов - потом триумфальные афиши для Сары Бернар - Америка - возвращение в Чехословакию и труд на дело молодой республики и, наконец, "Славянская эпопея". Очень много прекрасных иллюстраций, коротко, но довольно емко прокомментированы.
Каюсь, мне-то нравится у Мухи самые растиражированные парижские плакаты, все эти девушки в вычурных позах с цветами и орнаментами. По-моему, это изумительно красиво, правда, пусть сам Муха и воспринимал это как ремесленную работу. А вот пафос "Славянской эпопеи" меня несколько смущает.
История жизни Мухи, конечно, впечатляет. Триумф в Париже, возвращение на родину, полное надежд, несколько десятилетий почти бесплатного труда ради нее - и смерть после допроса гестапо в 39 году. Что характерно и печально, прославленный во Франции и в Америке художник был совсем не так тепло принят у себя дома, несмотря на все свои старания. Жаль, что "Славянскую эпопею" он так и не закончил, конечно.
А вот моя любимая картина у Мухи:



ps Нашла вот здесь очень много картин Мухи в приличном качестве

Это научпоп, но научпоп очень своеобразный. В отличие от остальных научпоповских книг, что мне приходилось читать раньше (их немного, правда), автор не пытается изложить популярно какую-то теорию или хотя бы поверхностно познакомить читателя с определенной научной областью, пусть даже с конкретными видами животных. В его тексте нет ничего от научного метода, поэтому книга по сути своей - не научная, а именно развлекательная.
Формально автор посвящает каждую из примерно 15 глав какому-нибудь экзотическому животному типа аксолотля, но на самом деле идет куда дальше простого рассказа о нем. Скорее, тема данного животного служит отправной точкой для куда более развернутых рассуждений и ассоциаций на очень широкую тематику, от очевидной темы сохранения вымирающих видов и заботы об экологии до сходства данного животного с человеком, эволюции, секса, современной культуры и тд.
Что самое главное при этом - автор не является дилетантом в том, что он пишет конкретно о биологии. А если и является - то очень хорошо подготовленным. Ни одна из глав ни в малейшей степени не похожа на статью в Википедии, и кое-какие фактические данные о конкретном существе, конечно, можно почерпнуть, но в большей степени - некое общее впечатление через призму тех ассоциаций и идей, которые передает о нем автор. Сами выбранные твари тоже очень интересные, а о половине я и не слышала раньше никогда - по большей части это экзотические обитатели морей, больших глубин и прочих экстремальных условий. Страшно далеки они от человека, и тем особенно занимательны. В книге, кстати, прекрасные и несколько укуренные иллюстрации, и вообще она отлично сделана.
Несмотря на то, что автор явно не пытается сознательно написать смешно, чувствуется, что у него отличное чувство юмора, и применяется оно очень метко. Меня глубоко поразила в главе о плоских червях фраза: "Если преодолеть чувство брезгливости, то вам откроется целый мир, полный чудес и ужасов". Применимо практически ко всему в этом мире.
Я читала довольно долго, и сама книга довольно толстая, но от нее не устаешь потому, что она совершенно не однообразная. Открывая главу про новое экзотическое животное, нельзя заранее предсказать, ждет ли тебя экскурс в историю развития глаз у живых существ вообще, включая человека, или парад самых больших птиц за всю историю Земли. Основная прелесть Хендерсона - в забавной непредсказуемости того, куда уведет его речь.

Хорошие писатели, историки и культурологи взяли за моду периодически делать такие сборники статеек и заметок, которые сделали бы честь любому *блогу*, но до уровня, приличного к публикации на бумаге, не дотягивают. Я читала такое у Эко, у Гессе, и вот теперь у Пастуро. Увы, на моей памяти *хорошо* удалось сделать такой сборник только Гаспарову, остальные же оставляют читателя в неком недоумении: как автор, от которого ожидаешь качественного текста, мог предложить это. Не то чтобы плохое, но скорее - мелкое, ненужное и не особо актуальное. "Картонки Минервы" Эко были особенным разочарованием в этом плане.
"Цвета нашей памяти" - сборник подобного типа. Его можно прочитать один раз, но можно и не читать, он совершенно не прибавляет ничего нового. Конечно, все серьезные исследования Пастуро о цвете - интересны и неординарны, но в данном случае это никакая не научная работа, а ряд небольших заметок, большей частью автобиографического характера, каких-то историй, связанных разными цветами и их восприятием. Истории в основном довольно банальные, пусть и мило написанные, не имеют ничего похожего не то что на сюжет (этого и не ожидалась, книга не художественная), а даже на научные выводы. Так, некоторые замечания и размышления.
Единственное, что я вынесла для себя - это удачное определение "административно-зеленый", которое Пастуро вычитал в каком-то приказе школьного толка. Правда, у нас в России принят скорее административно-желтый, этот мерзотный цвет, которым красят правительственные здания в областных центрах и в который давеча покрасили Князь-Владимирский собор на Спортивной.
Легкое, но совершенно необязательное чтение.

Необычайно интересное, обширное и уникальное в своем роде исследование. Литература о Крестовых походах чуть более, чем бесконечна, но вся она описывает их исключительно с Западной стороны: что двигало нашими пассионариями, как они собирались, как воевали, как закреплялись на Левантийском побережье. И крайне мало говорится о том, как воспринималось это, собственно, завоевание арабской стороной.
Хиллебранд в своей книге дает сначала хронологический анализ, а потом разбирает отдельные аспекты жизни жизни мусульман, связанные с эпохой Крестовых походов. При этом в своих исследованиях она опирается в основном именно на мусульманские источники и временами - на западные, но посвященные также мусульманской проблематике. Понятно, что анализ получается несколько однобоким, но автор изначально оговаривается, что в этом и был смысл исследования - чтобы уравновесить хоть немного огромные объем литературы, посвященной западному взгляду и опирающийся на западные источники. Чтобы комфортно читать эту книгу, желательно иметь хотя бы общее представление о Крестовых походах "со стороны запада", их хронологии, основных лидерах и т.д.
Между прочим, автор делает изначально очень интересное замечание, что мусульмане соответствующего периода Крестовые походы именно как походы не воспринимали, и подобный термин появился в восточной литературе только веке в 19. Для них это было просто завоевание, поскольку крестоносцы довольно быстро закрепились на их земле, основали четыре королевства, захватили порты и использовали уже эту землю как плацдарм для дальнейших военных действий.
Еще одно столь же важное замечание общеисторического характера: если для Запада Крестовые походы были явлением уникальным, то мусульманскому миру примерно в тот же период пришлось отражать атаки пришедших с востока татар, так что для них крестоносцы были лишь еще одной напастью и, пожалуй, даже менее угрожающей. Огромный успех Первого Крестового похода Хилленбранд объясняет, в первую очередь, политической нестабильностью восточных государств того времени, вызванной смертью нескольких значимых лидеров и отсутствием объединяющей силы. К тому же подвергнувшиеся нашествию крестоносцев области представляли собой не единое государство, а несколько разных, даже исповедующих разные течения ислама. И на протяжении всего периода Крестовых походов, с некоторыми исключениями, продолжали грызться между собой столь же активно, как и со внешним врагом. Более того, заключали союзы с франками против других мусульман. Конечно, на этом фоне разношерстное войско крестоновцев выглядит довольно едино - по крайней мере тем, кто добрался до Леванта, уже было не до внутренних разногласий.
Отдельное внимание автора посвящено трем важным мусульманским лидерам, наиболее успешно боровшимся с крестоносцами - Нур ад-дину, Саладину и Бейбарсу. Из них наиболее известен, конечно, Саладин - он и с Ричардом Львиное Сердце чуть ли не дружил, и в романе Вальтера Скотта упоминается, и в фильме "Царствие небесное" прекрасен как заря. При этом Хилленбранд замечает, что на Востоке как раз на протяжении длительного времени народными героями-освободителями были Нур ад-дин и Бейбарс, а к Саладину сильно запоздалая слава пришла с Запада веке в 19. Хотя, конечно, это именно Саладин взял Иерусалим - но для мусульман этот город всегда был святыней "второй категории" по сравнению, например, с Мединой, и как собственно поселение и укрепление тоже ничего особенного собой не представлял. Поэтому почитать про Нур ад-дина и Бейбарса и их кампании было интереснее - я лично про них раньше не знала ничего вообще.
Хилленбранд разделяет всю хронологию Крестовых походов с точки зрения мусульман на три периода: Первый Крестовый поход, потом с 1100 по 1174 годы (Нур ад-дин), потом с 1174 по 1291 (Саладин и Бейбарс). И если в первом периоде мусульманские государства и войска значительно слабее крестоносцев и поэтому быстро сдают свои позиции, то к последнему периоду они становятся значительно сильнее, в том числе научивших у франков и татар приемам ведения войны. Плюс, конечно, численное превосходство.

Очень интересно автор пишет о том, как мусульманский мир постепенно вырабатывал концепцию политической пропаганды "антикрестовых" походов, основанную на идее джихада. В этот же период и по причине "социального заказа" идея джихада сама получает свое развитие в трудах мусульманских ученых. Для меня был большим откровением тот факт, что хотя в "области ислама" и допускалось вполне существование приверженцев других религий, при условии, что они веровали в единого бога (так существовали иудеи, и никто их особо не трогал), к христианам быстро начало применяться клише "неверных многобожников" - а против них как раз Коран и предписывает вести джихад. Почему же многобожников? - из-за концепции Троицы, суть которой при едистве бога никто не пытался особо постичь, к тому же это было очень удобно. Война с крестоносцами, таким образом, становилось войной за веру, а не просто за пару портов, а успешный военный лидер становился лидером *всех* мусульман - что позволяло гораздо легче решать "внутриисламские" проблемы с другими претендентами на лидерство.

Самая интересная глава в книге, пожалуй, касается того, как мусульмане воспринимали франков - на уровне как работ ученых, так и воспоминаний отдельных частных людей. Это довольно забавно, учитывая глобальные расхождения в двух обществах в куче аспектов, в том числе "бытовых". Несмотря на непрекрашающиеся, но вялотекущие войны, естественно, были и франки, прочно осевшие на востоке и подружившиеся с мусульманами, и наоборот. Между прочим, одна из распространенных характеристик-оскорблений - то, что франки были грязнулями в прямом смысле этого слова, т.к. не имели привычки регулярно мыться (что у мусульман, естественно, требуется еще и по религиозным основаниям). "Антикрестовая" концепция ритуального очищения области ислама от неверных тут тоже пришлась очень ко двору :-) Впрочем, смешного и странного для обоих сторон в этих взаимоонтошениях было очень много, автор пересказывает несколько таких мусульманских баек о странных франках.

Довольно большой раздел в книге посвящен военной науке того времени, способам ведения войны, оружию, крепостям и тд. Интересно, что при столь длительном периоде постоянных военных действий крупных сражений было всего ничего, и то они представляли собой в основном штурмы городов, а не битву двух воинств в чистом поле. Из всего сказанного Хилленбранд нельзя не заметить, как значительно качественно улучшилась мусульманская армия за эти двести лет. Впрочем, автор замечает, что вялые попытки мусульман догнать крестоносцев в войне на море потерпели поражение. Из всех крупных военных лидеров только один Саладин всерьез пытался сделать приличный военный флот, но за отсутствием опыта и объективным отсутствием леса и железа в необходимом количестве потерпел в итоге поражение. Бейбарс же, который взялся было за это дело чуть позднее, также потерпел очень дурацкое поражение и махнул рукой, радуясь, что легко отделался. Моряки были очень малоуважаемыми людьми на востоке, по сравнению с сухопутными воинами, от них не ждали ничего хорошего и их не жалели, если что.

Последний раздел в книге посвящен эволюции восприятия Крестовых походов в мусульманском мире и современной интерпретации. У меня сложилось впечатление, что если для нас Крестовые походы - это примерно такие же дела давно минувших дней, как Троянская война, то для пропаганды мусульманского мира - куда более актуальный "ужастик", оправдывающий ведение джихада против Запада. Хилленбранд приводит несколько частных случаев из близкой нам истории, в частности, тот факт, что на роль второго Саладина, ведущего войну за веру и освобождение земли, претендует Садам Хусейн. Или арабский же концепт, что государство Израиль по сути есть новое "королевство крестоносцев", и как предыдущие мусульманам после двухсот лет наконец удалось разрушить, так и сейчас мусульманам нужно просто запастись терпением. Понятно, что трактовки всяких радикальных группировок еще более... радикальны. Книга была написана в 1999 году и, боюсь, автор сейчас с ужасом наблюдает, что все ее осторожные выводы из истории тысячелетней давности становятся все более актуальными - хотя обсуждать конкретно этот аспект дальше не хотелось бы. Остановимся на падении Акры в 1291 году.

В связи с обучением на работе мне придется некоторое время читать книги подобного рода из списка насоветованных, и это - первая ласточка.
Я вообще очень скептически отношусь к подобной литературке, особенно иностранного происхождения. Она у меня ассоциируется с тем, как человек из Калифорнии советует человеку из Магадана выйти из зоны комфорта. И применимость ее к нашим реалиям и конкретно к моему положению кажется очень сомнительной всегда. При этом в самой такой литературке, конечно, везде написано, что нужно искать способы, как сделать, а не отговорки, почему этого нельзя сделать - с этим не поспоришь, это любимая слабость, увы.
Не буду говорить особо о недостатках, потому что они все представляют из собой общие места. Не нужно писать книг, чтобы дать людям совет не быть тупыми эгоистичными мудаками, вообще не нужно давать такие советы, поскольку это самоочевидно. Остановлюсь на том, что понравилось:
1) Идея того, что залогом успеха является воспитание своего характера, а не что-то еще. Кови делает очень интересное и очень правильное наблюдение о том, что "коучинговая" литература последних 50 лет до него представляет собой сплошь советы о том, как понравиться людям, как ими управлять, короче, советы, направленные на "внешние" успехи. Он называет это "этикой личности" - не совсем удачная терминология в переводе, но какая есть. И противопоставляет ей "этику характера" - направленность развития не вовне, а внутрь, на совершенствование себя, своего разума, терпения, способности и готовности понимать и тд. И говорит о том, что концепции "этики личности" дают только кратковременные успехи с малознакомыми людьми, а вот "этика характера" может обеспечить долговременную успешность. Потому что люди, с которыми ты проводишь много времени, все равно быстро поймут, какой ты, вне зависимости от того, сколько ты будешь улыбаться и называть их по имени. Поэтому на создание видимости и все эти устаревшие приемчики Карнеги не стоит тратиться.
2) Идея "самых важных из невадных дел" - когда сиюминутное представляется куда более значительным, чем долгосрочная глобальная цель. И работает это прекрасно не только с собственно делами, но и с отношениями. Кови приводит хороший пример, что глобально его целью, разумеется, явояется быть хорошим отцом своим детям.ю построить с ними отношения на любви и доверии и тд. Но на сиюминутном уровне куда важнее кадется немедленно и жестко прекратить поведение ребенка, которое ему не нравится, не особо разбираясь, потому что это первый естественнй порыв. Еще мне нравится пример на эту тему из тренинга: вы хотите пойти в один ресторан, а ваш супруг - в другой. Что делают люди первым делом - начинают критиковать второй ресторан, конечно, и доводят до ссоры. Хотя разумеется хорошие отношения с партнером дороже, но никто об этом не думает. С другой стороны, мой муж на этот пример логично заметил, что самая главная трудность в такой ситуации - вспомнить о таком ращумном походе в пылу эмоций.
3) Внимание в первую очередь нужно уделять человеческим отношениям и результатам, а во вторую - времени. Что время, потраченное на даже несодержательный small talk обернется сторицей, когда нужно будет заимодействовать с этим человеком в рабочем плане. Мой начальник мне это периодически говорит, кстати, и я постепенно убеждаюсь, что они все правы. Кантовский императив в действии, между прочим.
4) "Очень часто оказывается, что проблема заключается в системе, а не в людях. Если вы поместите хороших людей в плохую систему, то получите плохие результаты". Очевидное на первый взгляд утверждение, но почему же его не везде учитывают?

Второй роман показался мне менее цельным, что ли, чем первый. Или может дело в том, что надо читать эпопею про богиню аль-Лат подряд (то есть этот роман и следующий) - но мне так неудобно, я устаю от больших текстов одного плана, как бы хороши они ни были.
Забавно, кстати, что в этом романе нерегиля Тарега очень немного. И в отличие от предыдущего, он большей частью не скачет впереди огромного войска и сравнивает с землей города, а валяется в полудохлом виде в кустах и подвергается оскорблениям каких-нибудь грязных бедуинов. Причем история Тарега в этом романе - это история переходов из одного плачевного состояния в другое. И в основном он сам тому виной, конечно, потому что нарывается раз за разом, упорно не желая разбираться в элементарной политике человеческих отношений. Дразнит сначала своего хозяина, нового халифа, потом каждого следующего тюремщика.
Только однажды в этой череде злосчастий намечается просвет: когда Тарег встречает брата халифа, с которым тот по завещанию отца вынужден делить пополам страну, аль-Мамуна. Из всего, что я пока читала, аль-Мамун кажется наиболее привлекательным персонажем (включая первую книгу). Он как-то на удивление адекватен на фоне всеобщей глобальной неадекватности, тупости, жадности, сластолюбия и прочих пороков всех власть предержащих в этой истории. Начиная от самого эмира верующих и заканчивая последним вождем захудалого племени. Все до единого так изобретательно и картонно омерзительны, что автор, мне кажется, все-таки перебарщивает. Конечно, определенный процент омерзительных идиотов у власти есть в любом обществе, но также в любом обществе есть и процент сильных харизматических лидеров (которые далеко не всегда на деле представляют собой идеал рыцарства, но по крайней мере выглядят достойно). И история Востока нам дает достаточно таких примеров. С другой стороны, можно представить, что как только на месте эмира, держащего "поводок" от нерегиля, окажется такой умный и сильный человек, историю можно будет заканчивать - по крайней мере, покуда этот человек будет жив. Потому что они вдвоем прекрасно организуют тишь, мир и порядок, и никакого сюжета.
Но зато пока происходит прямо противоположное: страну раздирает гражданская война между эмиром и его братом, не говоря уж о страшных нашествиях жидорептилоидов под именем кочевников-сарматов, пардон, карматов. Развитие этих двух линий (но не их завершение) и представляет собой сюжет романа.
С одной стороны, это не очень изящно, конечно, что не завершив толком один сюжетный задел (войну братьев), автор тут же начинает другой и посвящает ему половину романа, забросив первый. С другой стороны, в реальности беды, свалившиеся на государство, тоже не ждут своей очереди. При этом история войны братьев, собственно, закончена к концу романа формальна (остался только один), но не закончена с эмоциональной точки зрения, так как служить оставшемуся брату нерегиль упорно отказывается. Впрочем, концовка дает слабую надежду, что в итоге они таки придут к согласию и объединят усилия в борьбе с внешней напастью. Я *очень* жду новой встречи нерегиля с новым эмиром))
Из всей книги как-то смутили только разговоры о приближающемся конце света, который запланирован вот-вот, года через три-четыре. Помню, в 1999 году такие же разговоры были, конечно. Надеюсь, дальше этому будет объяснение получше, потому что такой крупный рояль, внезапно выползший из кустов, смотрится неизящно. И все же мне очень интересно, что будет дальше - при всех возможных претензиях к сюжету, текст ужасно затягивает.

Больше всего это книга интересна, конечно, именно китайской стороной. Я вообще не помню, читала ли я когда-нибудь современную китайскую литературу как таковую, не то что китайскую фантастику. А между тем она существует, и тиражи у нее, думаю, такие, что уделывают милионные советские издания, только на международной арене о ней заговорили вот-вот, с тех пор буквально, как давно уже знаменитый в Китае фантаст получил за этот роман премию Хьюго в 2015 году.
Лю Цысинь вполне оправдывает ожидания "необычности", хотя, наверное, и невольно. Сюжет романа отчасти основан на истории Китая 20 века, в частности, Культурной революции. Я даже не стыжусь признать, что не знаю об этом ровным счетом ничего, так что примечания переводчика, объясняющие основные термины и события, были очень ко двору. Я как-то даже не ожидала, что у них там происходили ужасы в духе красных кхмеров, избиение интеллигенции, глобальный упадок науки и тд. Сюжет романа начинается именно в черные годы после Культурной революции, когда на военной базе получают первые позвные от инопланетян, однако основное действие разворачивается уже в наше время.
По мере чтения я постоянно поражалась, с одной стороны, закрученности придумок автора, а с другой - какой-то глобальной наивности отдельных событий. Может быть, дело в том, что восточное сознание действительно не такое, как наше - но меня не оставляло ощущение какой-то слишком большой легкости в принятии героями судьбоносных решений и действий. Это отсутствие привычного европейскому человеку начиная с 19 века психологизма в литературе, глубинной проработке характера как некоего постоянного внутреннего самооправдывающего монолога. У Лю Цысыня, казалось бы, есть и характеры, и pov персонажей, но что-то все-таки не то. Эта инаковость очень привлекательна.
В романе очень много физики, и гуманитариям, как мне, будет, наверное, тяжело и скучно в такие эпизоды. Я ни черта не понимаю в физических рассуждениях героей, их попытках решить пресловутую задачу трех тел, разом спася и иноланетянский мир (от естественной гибели), и наш (от завоевания). Впрочем, это терпимо, тем более что наряду с научными рассуждениями есть еще совершенно феерическое описание одноименной компьютерной игры с полным погружением, по уровню безумия и значимости для сюжета однозначно сопоставимой с игрой в "Великана" в "Ender's Game".
Самое забавное, конечно, что в романе, построенном вокруг инопланетного завоевания, никаких инопланетян пока нет. Автор умудряется мастерски нагнетать интригу 600 страниц притом, что от инопланетян получено всего-то несколько радиосообщений. Но для людей этого достаточно, чтобы устроить у себя тотальный хаос, разделиться на противников и стронников инопланетян, внутри тех и других еще разделиться и всем повоевать и поинтриговать. Тот Трисолярис, который описывает автор - лишь слабая проекция человеческого воображения, именно поэтому инопланетяне такие человекоподобные с одной стороны и картонные с другой. Тем интереснее, конечно, увидеть их в реальности, но не уверена, что автор и в следующем романе нам их покажет))
Отдельно хочу сказать спасибо sonate10 за перевод и особенно за комментарии, было правда очень интересно посмотреть, что же за зверь такой знаменитая китайская фантастика.