Почему-то было очень тяжело читать, тяжело именно в плане уследить за происходящем. И так, уж простите, гекзаметр кажется мне трудным для восприятия, и приходится прилагать дополнительные интеллектуальные усилия, чтобы сквозь него продраться к содержимому. Но трабл еще в том, что содержимое у Овидия очень концентрированное, плотное, не успеешь оглянуться, как один сюжет сменился другим, и все это еще заключено в некую общую рамку, где женщины ткут и рассказывают друг другу легенды, а с ними еще что-то происходит. Не знаю, наверное, есть люди, которые за всеми построениями Овидия следят с легкостью, но для этого нужно значительно лучше меня разбираться в античной истории и мифологии. Я, конечно, помню самые расхожие сюжеты и Геракла опознаю среди массовки, но тем не менее много из того, о чем пишет Овидий, читала впервые.
По сути, "Метаморфозы" - это такая здоровая энциклопедия всего античного легендария в стихах. Ну, может, не всего, а той лишь его части, в которой происходят какие-то превращения, но с учетом сабжа, это почитай что всего. Ведь какую античную легенду ни возьми, то соблазненная Зевсом девица обращается в растение, то чрезмерно самоуверенный юноша оборачивается животным или созвездием. Вообще таким образом можно объяснить, кажется, происхождение большинства растений, тварей и звезд. Дело не в том, что это неинтересно - напротив, очень интересно. Но и очень концентрированно, учитывая, что в тексте не одна, не десять, и не сто даже легенд, а значительно больше.
Разумеется, понятно теперь, почему Овидий оказал такое влияние на мировую литературу: во-первых, это универсальный источник, во-вторых, кладезь сюжетов. Открывай на любой странице и из двадцати его строк пиши полновесный роман - материала хватит. Для любого исследователя, что историка, что филолога - тем более раздолье. Но для меня, пожалуй, слишком сложно, надо лет через 10-20 вернуться к ним.

Я долго мучила этот роман, сначала слушала, потом читала, с перерывом - не меньше года. Сама удивляюсь, почему грызу этот кактус: ни первый, ни второй романы Тартт мне не понравились, но я почему-то наивно решила, что если третий все так хвалят, надо почитать его, даром что в нем 100500 страниц. Эпический труд переводчицы Завозовой, как говорил Ницше, тот случай, когда читатель получает больше удовольствия от своего усердия.
Нет, все еще не вижу ничего, за что Тартт так любят некоторые мои друзья. Говорят, что за стиль, но я не вижу там никакого особенного стиля, кроме тягомотного разжевывания совершенно не значимых для сюжета деталей. За стиль можно любить Набокова или, например, Хармса, что применительно к ним имеется в виду под "стилем" - это мне понятно, а у Тартт - нет. И что самое печальное, у нее за этими деталями и многословием не видно леса. Я не вижу персонажей живыми и за их дела не переживаю, несмотря на все супер-детальные описания, что они ели на завтрак. В противоположность тому же Франзену, например, - у него, по сути, тоже описание простых дел простых людей, довольно детальное, но почему-то Франзен производит на меня совершенно сокрушительное эмоциональное впечатление, и то, что твоится с его героями, вызывает живейший отклик, потому что все это бывает, я сама все эти эмоции в жизни и в отношениях испытывала, это настоящие люди. А с Тартт как-то ни разу не было подобного совпадения. Напротив, то у нее герои занимаются какой-то бессмысленной нудотой и это растягивается на сотни страниц, то внезапно без предупреждения это переходит в такой же страшный и бессмысленный треш, и хочется сказать, стоп, остановитесь и осознайте, что вы вообще твоите. "Щегол" в этом плане не более показателен, чем все остальные романы. Если брать ту же "Тайную историю", то вся история учебы и тусовки этой золотой молодежи идет по разделу "бессмысленная нудота", как в "Щегле" - часть, где герой, имя которого я уже успела забыть, живет со своим отцом и пьянствует с новообретенным дружком. В "Тайной истории" бессмысленный треш начинается с этой пародии на элевсинские мистерии, а в "Щегле" - с того момента, как герой приезжает в Нидерланды, уже в самом конце. Но если раздел "треш" хотя бы двигает сюжет, то к чему было тратить столько страниц на живописания того, как герой "Щегла" в очередной раз нажрался и вел себя неадекватно и как их жизнь в целом катилась под откос (но не докатилась по чистой случайности) - этого я не понимаю.
Другая проблема со "Щеглом" - я просто не верю. Не верю, что можно столько лет быть наркоманом и сохранить человеческий облик, да еще и стать супер-преуспевающим торговцем антиквариатом, который шикарно во всем разбирается и обводит полупрофессиональных клиентов вокруг носа - так долго и так удачно. Конечно, я ничего не понимаю в торговле антиквариатом, зато выросла в российской провинции в 90-е и наркоманов повидала на своем веку достаточно. Для меня это всегда признак стремительного и обычно необратимого падения на дно, какие там годы, уже через месяцы люди теряли человеческий облик, и по ним было сразу видно, кто перед тобой. Уж не знаю, может, у героя "Щегла" какие-то элитные слабенькие наркотики, пшик один без губительного воздействия на организм - но к чему тогда так живописать, когда и сколько он там напринимал на полкниги?
Композиционно тоже есть сомнения. Сначала автор нам поминутно буквально описывает, как в поздне-школьные годы герой бухал и блевал на ковер. Ну ок, с кем не бывало. И так - триста страниц. А потом - упс! - прошло восемь лет, я преуспевающий торговец антиквариатом. Да с чего бы? Почему мы должны тебе поверить, если ты, герой, продолжает вести себя, как старшеклассник, то есть, простите, бухать и блевать, и ничего больше? Тут что-то не то между тем показываемым довольно высоким социальным статусом и доходом и тем, что как герой по факту себя ведет, какое-то несовпадение - потому, что такое поведение просто не может привести к таким последствиям - либо автор замалчивает одну сторону его жизни, а показывае нам самую грязную. И дело даже не в том, что мне не нравится герой - дело в том, что происходящее с ним неинтересно. Пропащая душонка, искалеченная и сама этого не осознающая, живой труп, по-настоящему в жизни ценящий две не принадлежащие ему вещи: украденную невесть зачем картину и чужую девушку, и все это - издалека. А все остальное, что есть в его жизни, если задуматься - какая-то грязь и мрак, притом он сам ее такой сотворил. Нет, я не вижу катарсиса в возврате картины и восстановлении доброго имени торговой компании, который происходит в самом конце.
Да и все остальные герои, которые появляются на сцене, в общем, такие же (кроме Пиппы и Хоби). Тоже пропащие, несмотря на всю кажущуюся попытку "жить настоящей жизнью". От них веет чем-то затхлым, они не интересны ни как личности, ни как судьбы. Единственный персонаж, который вызывает симпатию и интерес в этом балагане - это Хоби, и удивительно вообще, что автор сохранила его таким, неиспорченным, что ли, на протяжении всего текста. "Цельный характер", как говорили русские литературные критики, верный себе от и до, и не потому, что это сознательные решения или принципы, а потому, что это действительно характер. Что до героя, то у него как раз характера нет, и в этом-то и проблема. Появление Хоби в любой сцене придает ей некоторую прелесть, потому что сразу знаешь: на него можно расчитывать, в том плане, что его действия пусть не всегда логичны, но последовательны. Но этот персонаж так и остался для меня единственным достоинством романа.
По итогам - мне эта книга не дала буквально ничего. От таких больших реалистичных романов ждешь, прежде всего, не интересного сюжета, а какого-то острого эмоционального отклика на отношения и события, чего-то в плане отношения людей некартонного, цепляющего и тонко подмеченного. У Франзена все это есть. У Флобера все это есть. А у Тартт - поддельные елочные игрушки, вроде и объем нагнала, и кучу персонажей с непростыми историями, и вымученную эту картину - но нет, никакого отклика. Бессмысленная жизнь бесхарактерного американского наркомана ничем меня не трогает, и не надо приплетать сюда тягу к искусству - в это все равно не верится.

В отличие от остальных произведений Линдгрен эту повесть можно читать только в детстве. Как-то даже не верится, что автор таких прекрасных, точных, смешных и вполне подходящих для взрослых вещей, как "Карлсон" и "Эмиль", сочинил эту картонную историю в нелепых декорациях. Про хорошего мальчика, который внезапно обрел доброго отца-короля, летающую лошадь и вместе с другом победил злого рыцаря. И все это, заметим, без тени улыбки. Только детское воображение может достроить за всем этим нелепым пафосом что-то стоящее.
Дело в критическом мышлении: у взрослых людей оно обычно чересчур развивается, и начинает нашептывать, что совсем плохих людей не бывает, как и совсем хороших, и задавать неудобные вопросы, почему же это такой прекрасный отец-король бросил своего ребенка в приюте, и что летающих лошадей не бывает. Дружба, правда, бывает, но обычно тоже не в таком сопливом варианте, когда ты - герой и принц тут, а все друзья тебя искренне обожают и рады вечно быть на второй роли.
В общем, герои совершенно картонные, настолько, насколько можно представить картонных персонажей в подобной сказке. Сюжет такой же: на окраине волшебной страны находятся владения злобного рыцаря, и герою надо обязательно попереться туда и сразиться с ним, потому что он каждой букашке в волшебной стране в трамвае наступил на мозоль, а каждой таракашке - не уступил место. Ну или в этом духе. Все это не выдерживает совершенно никакой критики, и, честно говоря, я не знаю, в каком возрасте у детей бывает настолько затуманен разум, чтобы нормально воспринять подобную чепуху. Я себя в таком возрасте не помню, по крайней мере.
При всей моей любви к автору Карлсона, это кромешный ужас и образец того, как не надо писать для детей, если хочешь, чтобы они выросли нормальными членами общества, адекватно воспринимающими эту, нашу реальность, а не какую-то искусственно упрощенную до полного слабоумия и соплей.

Сборник рассказов про подростков, автора знать не знала, увидела случайно в библиотеке, когда пришла получать пароль для литрес - и захотелось прочитать, чисто по обложке (знаете, бывает так и часто попадаются удивительно прекрасные вещи). Не пожалела, очень понравилось. Собственно, во "Втором" нет действительно ничего супер-особенно, это просто хорошо написанная проза про детей-подростков, милая, но совершенно без соплей. Герои - совершенно обычные дети, и происходят с ними вполне обычные вещи, никакой тебе магии и сверхсил, просто - школа, музыкалка, отношения в классе. Единственное, что отличает большинство рассказов - в них все герои так или иначе как-то связаны с музыкой, кто-то просто учится в музыкалке, а у кого-то реально призвание и дар. Рискну предположить, что, может, автор сама музыкант и пишет о том, что ей близко. В любом случае, это придает текту не то чтобы нереальность, но слегка поднимает его над совсем скучной обыденностью, что ли. В конце концов, не у каждого в детстве это было, и не все, у кого было, вспоминают музыкальную школу добрым словом.
Мне понравилось отсутствие какой бы то ни было "грязи" и чернухи, притом, что рассказы представляются вполне реалистичными, не про каких-то там идеальных детей в прекрасной стране, а про совершенно обычных таких подростков в России, с обычными школьными разборками, вопросами успешности, денег, непонимания взрослых и т.д. Но за всем этим видно одно важное качество, которым именно в этом возрасте человек наделен больше, чем когда-либо - бескорыстность и способность чем-то искренне увлечься и заинтересоваться. Нерациональность и нерасчетливость в хорошем смысле. Не то чтобы вокруг этого строится сюжет, нет, это просто такая примета правильно описанной юности для меня - ведь в этом возрасте человеком движет совершенно не то, что движет взрослыми.
С удовольствием почитаю другие вещи этого автора, и вообще, кто хотел хорошей и ненапряжной подростковой литературы - вот она.

Немудрящая, но милая повестушка на тему, как простой американский десантник волею судьбы оказался на необитаемом острове со своим инопланетным врагом - дракообразным пришельцем. И, естественно, между ними развилась дружба, изменившая его жизнь.
Вообще забавно, почему в большинстве своем в подобных сюжетах именно пришельцы предстают существами более высокой культуры - и именно встреча с этой культурой и уважение к ней оказываются основной причиной сближения с врагом, с чужим. То есть, конечно, есть и отбратные варианты, но тут мы уже заходим в область прогрессорства, а я даже не знаю, отметился ли в ней значимо кто-либо, кроме Стругацких и их последователей.
В повести Лонгиера это приобщение "человека-варвара" к культуре инопланетянина выражается в том, что он заучивает всю родословную инопланетянина - кто из его предков что сделал, что является своеобразным ритуалом. И жалуется, что и своих дедушек-бабушек то не знает толком, не говоря уж о других предках. Тут я хотела бы заметить, извините, что это не свойство людей вообще, хотя, конечно, для нашей культуры хорошее знание истории своего рода является нетипичным, а для американской - так тем более, видимо. Но если, допустим, в этой космической войне чудом оказался бы какой-нибудь уважающий себя средневековый европейский аристократ - ему тоже было бы чем похвалиться. В целом как признак значимой культуры это не то чтобы сильно впечатляет, но для простенького сюжета в этой повести сойдет.
Конечно, после Ле Гуин и Карда большинство произведений на тему наведения мостов с чужаками и бывшими врагами будут казаться совсем простенько сделанными. В плане раскрытия этой темы "Враг мой" не открывает совершенно ничего нового ни в сюжетном плане, ни в идейном - в нем нет той глубины и "гуманистичности". Скорее она напоминает попытку автора, традиционно пишущего фантастический экшн с космическими боями и прочим пыщ-пыщ освоить новую область. И попытка неплохая, довольно интересно и приятно читается - но ровно до тех пор, пока не начнешь сравнивать ее с мэтрами.

(декабрь 2019)
Относительно новая книга из цикла про Ведьм - или я давно не читала ПТерри, если она кажется мне новой. И новая героиня: совсем еще юная ведьмочка из далекого пастушьего края, которая в начале и не подозревает, что она ведьмочка. Возможно, дело в возрасте героини, или в сюжете, небрежно и целиком украденном автором у Андерсена, но роман производит впечатление скорее детского, чем взрослого юмора. Это не значит, что он плохой или глуповатый, нет, но он какой-то слишком добрый и чуть приукрашенный. Не хватает легкого цинизма матушки Ветровоск и изощренного чувства юмора Ветинари. Хотя все равно получилось забавно и трогательно, но не восхищает до такой степени, как восхищали более старые вещи.
А еще - в романе все хорошо, кроме основного сюжета. Что за дурацкая злая королева, которая ни с того ни с сего решила украсть сопливого младшего брата героини? И, конечно, в ее королевстве вечная зима. Но увы, это прямо цитирование "Снежной королевы" от корки до корки никак не обыграно, чтобы его можно было оправдать, да и суть этого странного действия, как и самой королевы - не объяснена, по крайней мере так, чтобы это удовлетворило взрослого человека. Я слегка заскучала по забавным сюжетам "Стражи" и "Смерти". Все остальное, кроме сюжета, хорошо - и сама героиня, и ее покойная бабушка, и мило и натуралистично прописанный суровый пейзаж с меловыми пустошами и овцами, и Нак-мак-фигли (которые, собственно, и являются "маленьким свободным народцем").
Кстати, респект переводчице за речь этих недо-эльфов - могу себе представить, как зубодробительно это выглядит в оригинале и как надо помучиться, чтобы подобрать под все аналоги из "пацанского" русского. Получилось отлично и очень натуралистично! А я уже расстраивалась, что после Жикаренцева хороших переводчиков Пратчетта не найти.
В целом - роман милый, местами действительно забавный, но больше милый, и читать его легко и приятно, хотя и нельзя сказать, что не оторваться.

По ходу текста чувствуется довольно сильное изменение стиля - причем не качественно, а, скорее, количественное: первая и последняя трети - более сдержанные, в "русском духе", что называется, посконно-домотканые. Нечастые вкрапления более "фривольных" фразочек из нашей с вами современности выглядят не то чтобы чужеродно, но можно было и вовсе без них обойтись - их как-то недостаточно, чтобы создать "облегченный", слегка комический эффект, который достигается ровно таким же смешением стилей, но в более гармоничных пропорциях, в середине романа (Псков и паломничество в Иерусалим). А вот набранную автором "высоту" они мгновенно снижают, и в итоге не совсем ясно, чего же автор хотел достичь на самом деле (к примеру, когда тихий древнерусский отшельник ни с того ни с сего начинает разговаривать цитатками из "Маленького принца", сидишь и думаешь: и зачем ты это сделал?). В средней части, повторюсь, все это древнерусское более гармонично сочетается с другими ингредиентами - возрожденческо-итальянским и скептически-современным, создавая ощущение приближения к современному читателю, убирая лишнюю пафосность и, простите, занудство. Текст становится каким-то легким и домашним, что ли, и читать его приятно. Особенно хорош юродивый Фома. Если бы автор выдержал весь текст в этой стилистике - на мой вкус он был бы куда лучше, но, увы, не вышло бы тогда сделать его таким слепо-трагическим, со всем этим пафосом вечной расплаты за погибшую женщину, просто потому, что стилистика слишком уж жизнеутвердающа по сути своей. Мне она по эмоциональному впечатлению напомнила больше всего "Современный патерик" Кучерской; понятно, что технические возможности Водолазкина гораздо больше, в силу профессиональных причин, прежде всего, но дело не в них, а в том отношении к предмету, которое сквозит в обоих текстах: уважительное, но при этом слегка насмешливое. Так можно относиться к своим очень уважаемым, но близким родственникам.
Увы, арка начала и конца, которая замыкается логически (вначале книги у героя погибает при родах женщина и ребенок, в конце он спасает посторонюю беременную женщину и помогает ей благополучно разрешиться), кажется слишком банальной и пафосной по сравнению со стилистикой и вообще всей "интеллектуальной" стороной текста. Это слишком exploitation и слишком прямолинейно, особенно в сравнении с другими тонкими моментами текста. Убрать эти два эпизода и оставить героя просто прожить свою замечательную жизнь, без скрытых трагедий и скелетов в шкафу - было бы куда гармоничнее. Правда, возможно, произвело бы меньше впечатления на ряд читателей, которые лучше понимают на уровне "кровь и смерть". Но, увы, плана "кровь, смерть и МРАЧНОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ!!!111" примерно никак не сочетается с планом "радостная вера, чудеса и прозрение будущего", как бы автор ни пытался это сделать. Более того, первый из них отдает, в общем, изрядной банальщиной, не говоря уж о том, что у него плохая репутация - обычно им злоупотребляют люди, мягко скажем, не имеющие о предмете особых знаний, а также пытающиеся за счет всего этого дешевенького антуража привлечь категорию читателей из "фэнтези меча и магии". Понятно, что смерть везде, и с нами тоже, но это вопрос подачи, и в данном случае с автора совершенно другой спрос именно потому, что он-то профессионал и свой предмет знает (лучше, чем большинство читателей).
Мне как-то даже жаль, что оставленное книгой впечатление получилось почти исключительно стилистическое, не сюжетное, не эмоциональное. Про сюжет я уже сказала - извините, поход длиною в жизнь от одной погибшей женщины к другой спасенной применительно к этому конкретному роману мне кажется каким-то неловким упрощением. Эмоционально меня задевали только моменты, которые были одновременно и очень удачны стилистически, из категории "радостные чудеса" - все эти забавные объяснения юродивого Фомы и наставления Иннокентия. Герою не посочувствуешь: он не в своих руках находится, а в руках Божьих, очевидно, так что с ним все происходит по крайней мере "как надо". Женщинам его - тем более, и так понятно, что это не люди, а функции, сначала - чтобы герою было плохо и можно было дать толчок развитию сюжета, потом - чтобы герой наконец "искупил" и можно было аккуратно сворачиваться. Волка только жалко.

Если это и восточная сказка, как утверждает большинство отзывов, то вовсе не арабская, а родом из Болливуда. На сцене - полтора десятка ключевых персонажей (не считая множества второстепенных), и по ходу развития сюжета выясняется, что у каждого из них (у каждого!) есть какая-то двойная или тройная жизнь, и в прошлом они играли совершенно другие роли. Кроме того, персонажи оказываются хитро связанными между собой то родственными, то брачными связями, и чем дальше, тем больше это становится похожим на индийское кино с "Я твой мать!" и "А я - троюродный брат по отцовской линии, вот родимое пятно!" Во всем этом многообразии разобраться так же сложно, как и в многообразии и родственных связях семейство Буэндиа, да и не очень-то хочется. Примерно на середине я перестала прилагать усилия, тем более что поступки персонажей преимущественно лишены разумной логики, такое чуство, что автор двигает их, как пешки на доске, просто чтобы составить максимально запутанную композицию. Что ж, если такова была цель, но это автору удалось.
Что до пресловутого "восточного колорита" в тексте, то он набивает оскомину за первые двести страниц. У всех абсолютно персонажей, будь то неграмотная банщица из хаммама или великомудрый суфий, одинаковые речевые характеристики и расхожие словечки. Выражений "с арабским колоритом" не так уж и много, тем более, что каждое повторяется раз пятьсот по тексту разными устами, и на мой взгляд, это совсем не красит.
Книга в изрядной части состоит из диалогов, в которых, поскольку речевых характеристик у конкретных персонажей нет, тоже быстро начинаешь путаться, что кто говорит. Тем более, что персонажи у Трускиновской не столько общаются, сколько переругиваются - знаете, в таком ключе обычно разговаривают между собой старые супруги. Но когда буквально все персонажи в тексте в любой момент действия (будь то битва, погоня и все что угодно) останавливаются и начинают разводить на несколько страниц речи о том, почему оппонент нехороший - это страшно утомляет.
Мне кажется, основная беда этого романа - невоздержанность. Стоило бы пройти по нему частным гребнем, выкинуть дурацкие присказки и бессмысленные диалоги, выкинуть половину персонажей и сократить объем вдвое - он стал бы сильно лучше. А так - несмотря на то, что читается легко, от всего этого болливудского балагана, в котором каждые полстраницы обнаруживаются то подмененный ребенок, то какое-нибудь пророчество, то что хозяин хаммама на самом деле является наследником халифа, а немолодая наложница с плохим характером - легендарной воительницей, - в общем, от всего этого быстро устаешь. А учитывая огромный объем романа, устаешь вдвойне. И все вместе напоминает анекдот про "но Донцову было уже не остановить" - точно так же и автора не остановить в попытках навертеть каждому несчастному персонажу стопицот дополнительных историй сверх той, которую мы видим в текущем моменте.
В угоду этому в жертву принесены характеры и обычный здравый смысл; герои, которые поначалу представляются разумными и неплохими, внезапно начинают совершать кретинские поступки, потому что иначе авторская мозаика не складывается. Спор мудрецов, с которого в принципе берет начало сюжет хронологически, вообще высосан из пальца, как и разрешение этого спора: если это люди столь могущественные, чтобы браться управлять чужими судьбами, чего ж они не смогли постоять за себя? В итоге доведена до более ли менее логического завершения сюжетная линия только одного персонажа - Джейран - а остальные принесены ей в жертву, чтобы эта концовка получилась поэффектней. А почему, собственно, Джейран, а не Абризы, не Шакунты? Запутать удалось на славу, а вот распутать - увы.

Не сразу меня осенило, что "Симплициссимус" - это тот же Швейк, только 17 века. И герой, и стилистика, и антураж - все сходится. Швейк подвизался на Первой мировой войне, а Симплициссимус большую часть своей карьеры - на Тридцатилетней. И тот, и другой - одновременно простодушны и пронырливы, а оба склонны к юмору и шуточкам над ближними своими, и повествуют о происходящем вокруг треше так, что читателю смешно, хотя, если вдуматься, то должно быть страшно.
"Симплициссимус" представляет собой образвцово-показательный плутовской роман, в котором героя, юного (а потом уже и не очень) простофилю кидает из одного злоключения в другое, но он каким-то чудом каждый раз умудряется выйти сухим из воды. Симплициссимуса поносило по всей Европе, в частности, на войне он успел повоевать и за имперских, и за шведских, и прибиться к разбойникам, и заделаться святым отшельником. Под конец, когда автора уже совсем понесло и он решил исчерпать все, что только можно сделать в этом жанре, он отправляет героя сначала в подводное царство, а затем - в Москву (очевидно, Москва по степени безумия круче).
По ходу действия Симплициссимус испытывает все радости и горести, которые обычно выпадают людям, заводит друзей, убивает врагов, женится (один раз по недосмотру, а второй - по глупости), богатеет, нищает, и все это не один раз. Автор развлекает читателя, как может, так что спокойной жизни его герою не достается, и чуть только все наладится - обязательно какое-нибудь несчастливое совпадение все испортит, так что герой опять остается у разбитого корыта и вынужден идти искать дальнейших приключений. Европейские обстоятельства того времени этому весьма способствуют, конечно.
Отдельного упоминания заслуживает язык, одновременно забавный и очень вычурный. Несмотря на то, что текст исключительно развлекательный, из-за этого языкового буйства довольно быстро от него устаешь, так что это не та вещь, которую можно, увлекшись, прочитать за один присест (это как съесть пачку сахара). Перевод Александра Морозова просто отличный, и страшно подумать, какой это огромный переводческий труд, учитывая всю сложность и синтаксиса, и словечек героя, и смену стилей, и многословие.
"Симплициссимус", как и "Дон Кихот", снискал огромную популярность читателей и породил множество последователей и подражателей, вроде бы до сих пор продолжаются споры об авторстве тех или иных частей. Подозреваю, что современные автору читатели не так, как я, были неприятно удивлены жестокостью отдельных моментов или многочисленностью шуток на тему телесного низа - для них упоминания о пытках, которым солдаты-мародеры подвергали мирное население, действительно могли быть предметом шутки, видимо. С другой стороны, это вполне себе примета эпохи, и, смотря на нее через призму современности, нужно делать на это скидку.
Еще мне показалось, что после 5 части, в 6 и продолжениях, слишком сильно сбивается общая стройность, текст теряет в темпе и начинает пробуквовывать, то возвращаясь назад по хронологии, то чрезмерно углубляясь в многостраничное морализаторство. То, что продолжение пришито к стройному и законченному произведению в 5 частях на живую нитку, видно невооруженным глазом. И по мне, если бы автор остановится на Германии и окончании войны, это было бы более изящно и гармонично. Истории же про подводное царство и про необитаемый остров (а также про Москву, про которую автору явно нечего особо сказать) забавны сами по себе, но в общем контексте свидетельствуют скорее об отсутствии у автора чувства меры (хотя у кого оно есть).
Я не фанат плутовских романов как таковых, но, по моим ощущениям, они составляют изрядную часть мировой классики (и хорошо, а то что там кроме них - эпос и всякие каменно-серьезные вещи), и "Симплициссимус" к ней тоже, конечно, относится. В плане общего образования это был интересный опыт, местами забавный, местами утомительный, так что я ощущаю это как achievement.

Я прочитала много романов Кутзее, но этот будет последним: мне надоело. Кажется, я раскусила эту стандартную схему, которая следует у него из текста в текст: берем человека среднего возраста, скорее ближе к пожилому, из самого что ни на есть среднего класса, мелкая буржуазия, в общем, с уклоном в интеллигенцию. И устраиваем ему череду неудач разного размера и степени постыдности. И к концу текста наш относительно благополучный мелкобуржуа скатывается уже практически в скотское существование, сам того не осознавая. Как же так получилось? А как получалось до этого, вот вопрос? Что, у них в жизни до всегда было медом намазано, и они могли жить по накатанной, не переживая никакие провалы и неудачи? Почему эти люди не сопротивляются, вот что меня волнует. В этом нет ничего от сознательного христианского смирения, ничего от "подставь другую щеку" - только какая-то скотская покорность и такое же скотское упрямство в отдельных вещах. Больше всего меня раздражает у этих героев полное отсутствие рефлексии на тему своего состояния: им почему-то не приходит мысль "какой ужас, что я делаю/позволяю с собой делать! надо срочно подрыгать лапами и выбраться из этого кувшина с молоком!" Нет, они так и тонут, унося с собой свои мелкобуржуазные воспоминания о никому не нужных книгах, которые они задумали написать, но не написали, и женщинах, с которыми они спали и которые их давно забыли.
А вот череда романов с ровно такими героями: "В ожидании варваров", "Жизнь и время Михаэля К.", "Железный век" - и "Бесчестье" как апофеоз этой схемы. Если в других романах помимо нее есть что-то еще, то в "Бесчестье" - больше ничего.
Герой, пожилой университетский преподаватель никому не нужного предмета (ему самому - тоже) совращает студентку и в результате скандала лишается работы. Так начинается его падение. Увы, посочувствовать ему не получается, потому что личность героя вызывает в лучшем случае раздражение: мало того, что человек закопал себя своими руками - его дело. Но он не думает об окружающих ни секунды, даже не пытается понять их чувства или смысл их поступков. И поэтому вполне естественные действия окружающих (вроде того, что совращенная студентка написала на него жалобу) вызывают у него такое удивление. Откровенно говоря, такого уровня проблемы с социализацией и такое полное отсутствие эмпатии наводят на мысль о каком-то психическом отклонении. И все это - в сочетании с какой-то невероятной степенью уверенности в себе; мы видим происходящее глазами героя, но вот что странно: в его внутреннем диалоге он ни разу не задумывается о том, что чувствуют (и чувствуют ли что-либо) другие люди к нему и какой эффект он производит своими поступками. К примеру, уже после всей этой шумной истории со студенткой он раздумывает совершенно спокойно, а не возродятся ли между ними былые чувства. В то время как читателю и из текста, и из всего сделанного ей, совершенно понятно, что со стороны девочки там не было никаких чувств, а был чистейший харрасмент - но нет, что она на самом деле испытывает, его не интересует ни секунды. Равно как и что на самом деле испытывает его дочь, решившая остаться жить на своей земле даже после разбойного нападения, а также что на самом деле испытывают все его случайные женщины. Может, героя и постигло кармическое воздаяние за толстокожесть и твердолобость, да только он в конце книги остался таким же эгоцентрическим кретином, каким был в начале. Дело тут не в бесчестье, и нет его вовсе, а в бесчувственности, безответственности, безынициативности и, в конечном счете, в бессердечии. Возможно, но начала действия герою просто везло, а в книге мы видим, как мир в лице всех остальных людей начал относиться к герою ровно так же, как и тот относится к миру - равнодушно.