Обычно мистер Раджит был человеком жизнерадостным. Он любил свою жену, своих детей, свой магазинчик и людей в целом. Однако существовали вещи, которые лишали его душевного равновесия, и новые жильцы сверху относились именно к этой категории.

С тех пор, как мадам Трейси съехала («да-да, перебираемся в Саут-Даунс — мне почему-то кажется, что там особенно хорошие флюиды, и мистеру Шедвеллу, бедняжке, полезен свежий деревенский воздух»), из её бывших апартаментов временами доносились весьма подозрительные лязг, грохот и скрежет, приглушенные расстоянием возгласы (то ли «Слава Господу», то ли «Срань Господня») и вдобавок попеременно пахло ладаном и серой, словно лишившиеся своего привычного проводника призраки умерших устраивали там возмущенный дебош.

При этом самих жильцов никто ни разу не видел.

— Как такое возможно? — недоумевал мистер Раджит. — Я специально наблюдал за их дверью: никто никогда не входит туда и не выходит оттуда. Не телепортируются же они внутрь? Всё это очень подозрительно. А вдруг там террористы?

Миссис Раджит вздохнула. Насколько ей было известно, мадам Трейси, хоть и являлась немножечко шарлатанкой, всегда оставалась женщиной проницательной и ни за что не стала бы связываться с подозрительными личностями. Но когда она поделилась этим соображением с мужем, он посетовал, что нынче и террористы выглядят вполне приличными людьми.

— А потом — бах! — и твои окровавленные останки демонстрируют по новостным каналам. К тому же они даже за едой ни разу не спустились.

— Мало ли кто не покупает у тебя продукты, дорогой, — деликатно заметила миссис Раджит. — Не могут же они все быть террористами. Взять хоть, к примеру, миссис Сойер.

— Миссис Сойер считает, что я для сохранности добавляю в продукты формалин, — парировал мистер Раджит.

В этот миг наверху что-то громыхнуло с особенной силой.

— Вот! Вот, слышишь?! Это точно террористы! Говорю тебе, там испытывают взрывное устройство! Мне придется пойти и всё выяснить прежде, чем они уничтожат Лондон. Если не вернусь через полчаса, звони в полицию и ООН.



После двадцати минут интенсивного звона и стука дверь наконец-то открыла облаченная в костюм Евы (и сетчатые носки) девица, вынудив мистера Раждита поспешно отвести взгляд. Он лишь успел заметить, что в руке она вроде бы держит длинную чёрную штуковину, напоминающую усыпанный шипами хлыст.

С другой стороны, он слегка успокоился. Вряд ли шахиды имеют привычку показываться на публике в таком виде.

— Чего тебе, смертный?

Мистер Раджит откашлялся:

— Прошу прощения… ээ… мы услышали шум из вашей квартиры, и я решил узнать — чисто по-соседски — не нужна ли вам какого-либо рода помощь?

Девица смерила его тяжелым взглядом и процедила:

— Лучше молись, чтоб лет через сорок я о тебе не вспомнила.

И захлопнула дверь.

У мистера Раджита окончательно отлегло от сердца.



На обратном пути в спальню Вельзевул заглянула в зеркало и, нахмурившись, втянула лишнюю конечность. Что ж, зато она избавилась от посетителя и теперь испытывала законную гордость и за это, и за то, что так быстро и почти полностью вернула себе земную внешность.

Чего нельзя было сказать о Гаврииле.

Он успел привести помещение в порядок, чудесным образом починив мебель и затянув выжженные участки стены новыми обоями, а вот дальше дело застопорилось.

— Похоже, я слегка разучился менять форму, — пожаловался архангел. — Давно не практиковался. К тому же всё случилось чересчур неожиданно. Кто бы мог подумать, что порнография приводит к подобным эффектам?

Гавриил встряхнулся и взъерошил оперение на загривке, но ничего не изменилось.

— Как отреагировал на тебя наш сосед? Возможно, мне самому следовало выйти и поговорить с ним.

Она пожала плечами и уселась ему на колени — наглядным воплощением особо нездоровых фантазий Бориса Вальехо насчёт обнаженных воительниц и мифологических чудовищ.

— Ты хочешь, чтобы по округе метался безумец, вопящий о трёхметровом грифоне с пылающими аметистовыми глазами?

— А вдруг бы ты снова превратилась в его присутствии?

— Если бы я снова превратилась, он от страха скончался бы на месте.

Увенчанный кисточкой хвост скользнул по покрывалу и обвил её щиколотку.

— Хм, ну не знаю, Бель. По-моему, это обычное демоническое позёрство. Мне твоя истинная форма кажется довольно милой. Такая, знаешь ли, пушистая, и со всеми этими глазами и лапками… я бы был не прочь смотреть на неё почаще.

Вельзевул лениво подумала, не возмутиться ли, но потом решила провести оставшееся до возвращения в Ад время с большей пользой.

— Конечно-конечно, — фыркнула она, запустив пальцы туда, где белые перья плавно переходили в мягкую, медового окраса шерсть, и наслаждаясь раздавшимся из глубин грифоньей глотки довольным урчанием. — Раз-з-змечтался.



Вниз мистер Раджит спустился уже в обычном для него превосходном расположении духа. Он поздоровался в коридоре с миссис Сойер и пообещал ей впредь обрабатывать кур только самым высококачественным формалином. После чего вернулся домой и радостно объявил жене:

— Всё в порядке, дорогая, они не террористы. Мадам Трейси просто сдала комнаты одной из этих своих коллег. К счастью, ничего сверхъестественного.

Грифон жил здесь давно.

Кто-то привёз его в Ад ещё до Потопа; столетиями высшие чины использовали зверя для парадных выездов и транспортировки самых отпетых грешников.

Однако вскоре наверху наступила эпоха прогресса; гримуары пылились без дела, число разнузданных грешников множилось, и на них махнули рукой.

О грифоне постепенно забыли. Он устроил логово на границе Третьего круга, таская кости из-под носа у Цербера, и когда Вельзевул в свой перерыв спустилась вниз, точно так же валялся в тени нависающих над Вратами скал — бескрылый, как и все самцы, с грязно-бурой, покрытой неопрятными колтунами шерстью.

Вельзевул обратила на него внимания не больше, чем на обломки камней под ногами. Сюда она приходила, чтоб хоть немного сменить обстановку. Иногда брала с собой еду, но удовольствия ей это не доставляло — Ад с ужасающей быстротой разлагал любую органику.

Сегодня она как никогда нуждалась в передышке. В ушах до сих пор звенело от общения с Гавриилом. Тот несколько часов болтал без умолку, почти заставив пересмотреть степень вины Кроули: любой впал бы в неадекват, если бы эфирный пустозвон аналогичным образом промывал ему мозг.

Они встретились, чтобы договориться о сотрудничестве, но ей внезапно подумалось, что это просто-напросто попытка придать смысл постапокалиптическому существованию офисов. Такие мысли нагоняли тоску, и Вельзевул постаралась выкинуть их из головы. Ей было с кого брать пример — судя по всему, Гавриила с этим умением создали.

Она устроилась высоко на скалистом гребне, развернула позеленевший от плесени сэндвич и принялась наблюдать, как терзает обжор родоначальник всех адских гончих.

Приятно всё-таки сознавать, что плохо не тебе одному.



Гавриил вышел из лифта и едва не оттоптал кончик грифоньего хвоста. Чаще всего эта самка, сверкая ухоженной золотистой шкурой и монограммой хозяина на ошейнике, лежала у двери кабинета № 33, будто наглядная реклама элитных сортов манны небесной.

Её происхождение оставалось загадкой даже для Иисуса («Пристал ко мне мужик какой-то в Кане Галилейской, купи яйцо и купи, редкостная, мол, штуковина. А я тогда с претворением вина перебрал чутка, ну и говорю ему, ладно, давай сюда своё яйцо. Вот так я и стал Отцом грифонов, прикинь?»).

Предполагалось, что при втором пришествии она повезёт триумфальную колесницу Христа, поэтому теперь, когда всё отменилось, грифон обескураженно бродил туда-сюда, то распуская, то складывая крылья и прикидывая, кого из посетителей цапнуть за ногу.

Репутация Гавриила тоже несколько пошатнулась, и он горел желанием срочно что-то предпринять. К сожалению, сотрудничество с Вельзевул оказалось занятием не из легких. Чертовски затруднительно было вытянуть из неё хотя бы два слова кряду, что лишь усилило подозрения архангела относительно некомпетентности адского руководства. К проступку Азирафаэля он и то склонен был отнестись снисходительней — наверняка нежеланием добросовестно исполнять служебные обязанности тот заразился от своего приятеля-демона.

Гавриил крепче сжал папку с документами и под грозное щёлканье клюва потянулся к дверной ручке. Что ж, возможно, ему не придётся терпеть Вельзевул слишком долго. Когда дела придут в норму, они моментально распрощаются.



Рабочий день выдался нелёгким, поэтому материализовавшуюся на письменном столе коробку Вельзевул заметила не сразу. Лишь когда её ноздрей коснулся аромат сдобы, она с удивлением оторвалась от бумаг и заглянула внутрь.

Пончики в коробке выглядели и пахли божественно (не очень подходящее для преисподней сравнение, зато абсолютно верное). А главное — они не портились. Разноцветная сахарная глазурь оставалась совершенно свежей, не торопясь засыхать или покрываться малоаппетитными пятнами.

Вельзевул сняла телефонную трубку и набрала номер, который поневоле успела выучить наизусть:

— И что всё это должно означать?

— Маленький жест доброй воли, вот и всё. Пончики из кафе, мимо которого мы сегодня проходили.

— С чего ты взял, что мне понравятся пончики?

— Видел, как ты на них смотрела. С глазами у меня полный порядок, знаешь ли.

— Ты потратил чудо, чтобы нейтрализовать адское воздействие?!

— Просто съешь их, ладно?



Третий круг не менялся: скалы, пыль, истлевший чертополох и доносящиеся из Врат крики. Внезапно Вельзевул расхотелось наслаждаться чужими мучениями; усевшись на камень, она откинула крышку коробки — и боковым зрением заметила подкрадывающегося грифона. Его длинный язык нетерпеливо трепетал между половинками клюва.

— Что, и ты хочешь попробовать?

Поколебавшись, она отломила кусок истекающего черничным джемом теста. До земли тот не долетел — грифон взвился в воздух и поймал подачку. За следующей он осмелился подойти ближе. Выхватил пончик у неё из рук и проглотил, вопросительно склонив хохлатую голову.

— Эй, хватит с тебя. Вот это всё — моё.

Грифон с фырканьем обнюхал ладонь и, очевидно, понял-таки, что лакомство закончилось. Он потоптался рядом, переминаясь с одной когтистой орлиной лапы на другую, а потом свернулся, привалившись теплым боком к её бедру.

Вельзевул надкусила пончик и вздохнула. С глазами у Гавриила действительно все было более чем в порядке. Да и не только с ними.



— Неужели наверху считают, что я обязан отслеживать каждый шаг подчиненных? С каких пор ангелы не доверяют ангелам? Это же безумие!

Сентябрь выдался прохладным, но людей в парке изрядно прибавилось, словно после разгульных каникул все в бессчётный раз поклялись вести здоровый образ жизни.

— Не понимаю, чего от меня хотят, — негодовал Гавриил, заставляя голубей и случайных бегунов пугливо огибать их скамейку. — Да, произошел неприятный инцидент, но я стараюсь делать всё, чтобы избежать подобного в дальнейшем. И что я получаю вместо благодарности? Сплошные претензии!

Сидящая рядом Вельзевул поёжилась.

— Я могу чем-то… помочь?

Гавриил удивленно покосился в её сторону. Он понятия не имел, что в Аду недовольство вышестоящих означало пугающее множество возможностей для физического наказания и ни единой, чтобы его избежать.

— Разве что дружескими объятиями.

И удивился ещё сильней, когда она впрямь его обняла. Придвинулась, смущенно обвила руками — идеально, как потерянный кусочек пазла — и замерла, позволив обнять себя в ответ.

Когда полчаса спустя Вельзевул спросила, достаточно ли этого, он едва сдержался, чтобы не выкрикнуть «нет».



По дороге на посвященное оптимизации совещание он обнаружил, что самка забилась в угол, пряча клюв под крыло и не реагируя на посторонние звуки.

С одной стороны, Гавриил воспринимал животных как должное, как некое обрамление людского существования — включая тех, кто остался жить лишь в мифах и легендах. С другой, грифон был единственным по-настоящему живым существом на небесах. И что-то — возможно, вчерашний разговор с Вельзевул или упрямо не желающее исчезать ощущение её тела — заставило его подойти и погладить длинные, паутинно нежные перья.

Самка подняла голову и моргнула; янтарные радужки на миг затянуло плёнкой. В горле у неё клекотнуло, она подалась вперёд и уткнулась лбом ему в ладонь.

...На совещание он безнадежно опоздал.



Октябрь подошел к концу, и на смену тыквам в магазинные витрины ринулись ёлочные украшения.

Сотрудничество Вельзевул и Гавриила шло своим чередом.

Они создали общую базу данных, новую агентурную сеть и в ближайшем будущем планировали устроить на нулевом этаже территорию для неформальных межофисных мероприятий.

Всё свободное от работы время они проводили вдвоём.

Ей нравилось его разговорчивость.

Ему нравилось, насколько внимательной слушательницей она умела быть.

И, разумеется, никто из них не собирался прощаться ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.



Накануне Рождества Гавриил пребывал в приподнятом настроении, несмотря на происки бухгалтерии, которая осмелилась напомнить ему о превышении лимита средств. В коридоре почтового ведомства он чуть не столкнулся с Иисусом; тот просиял, одергивая свитер с надписью: «Маленький помощник Санты»:

— Йо, чувак! А я тут помогаю Николаю с чудесами, совсем старикан зашивается насчёт подарков. Конечно, отстойно работать в свой день рождения, но сам понимаешь — дружбомагия и взаимовыручка! Заодно заглянул к святому Антонию, что-то у меня грифон хандрит. Не ест ничего, перья выпадать стали.

Хорошее настроение Гавриила улетучилось. За всеми хлопотами архангел не заглядывал в тридцать третий кабинет целую вечность.

— И что... советует Антоний? — с напускным безразличием спросил он.

— Ну а что советовать, они ж вымерли все. Ладно, бывай!

Гавриил постоял в коридоре, собираясь с мыслями, а затем решительно направился к лифту.



Вельзевул не закончила с работой, но это не мешало ей заглядывать в новенький телефон, с удовольствием читая усыпанные сердечками послания. На лекциях Кроули о современных средствах связи она частенько отвлекалась, чтобы с помощью мух выслеживать прогуливающих подчиненных, но вряд ли Гавриил своими смайлами действительно подразумевал органы кровообращения или отрезанные конечности.

Телефон звякнул, сообщив о присланном в адской рассылке видеофайле. Вельзевул машинально его открыла — и вздрогнула, узнав унылые окрестности Врат, чертополох и грифона, в которого весело швыряла камнями компания Эриков.

Она раздосадовано прикусила губу: похоже, завтра ей придется выслушать упрёки Дагон по поводу нецелевого использования одноразовых демонов.



Из логова веяло прелью, пыльной шерстью — и кровью.

— Эй! Выходи, твои обидчики развоплотились.

В конце концов Вельзевул догадалась выудить из кармана скомканный полупустой пакетик и выманить хромающего зверя наружу. Пока грифон хрустел остатками чипсов, она провела ладонью над подбитой лапой, исцеляя рану.

— Тебе тут не место. Знаю, меняться страшно. Мне тоже было страшно, но не все перемены — к худшему.

Её телефон снова звякнул.



На вершине холма вздулась и опала подсвеченная подземным огнём кротовина, явив недовольную и очень грязную Вельзевул — во всяком случае, на порядок грязнее обычного.

— Спешила как могла, — проворчала она, отряхивая с волос глиняную крошку. — Ты написал, что нуждаешься в помощи, но потрудись объяснить, что мы делаем в Новой Зеландии?! Тут же ничего нет, кроме травы и овец.

Впервые на её памяти Гавриил промедлил с ответом.

— Ну, я подумал, что ей это понравится. Мало людей, много добычи...

— Ей?!

Золотистая самка издала пронзительный крик. По вздыбленной молниями шерсти пробегали искры, она дико озиралась и рвалась с намотанного на руку архангела поводка.

— Где ты раздобыл второго грифона?! Я считала, что последний — у меня!

— Обокрал Иисуса, — честно ответил Гавриил.

Вельзевул секунду непонимающе на него смотрела, а после сложилась пополам от смеха.

— Сатана нечестивый, это потрясающе! Тебе и вправду понадобится помощь!

— Постой, а что ты имела в ви...

Он не договорил: на холм выбрался перепачканный, рычащий бурый самец. Вельзевул опустила руку ему на макушку, заставляя припасть к земле.

— И кто-то тут смеется над моими злодеяниями?

— Стыдно признаться, но я его не крала. Просто никому больше он не нужен.

При виде сородича самка заволновалась отчаянней, судорожно взмахивая крыльями.

— Отпусти её!

— Но они ведь подерутся!

— Пусть сами выбирают, сражаться или нет!

Гавриил расстегнул ошейник, Вельзевул отошла подальше, и звери, принюхиваясь и дрожа от возбуждения, закружили по траве. Их хвосты переплелись, клювы соприкасались. А когда движение прекратилось, стало заметно, что сквозь поблёкшую бурую шерсть пробиваются кончики белоснежных маховых перьев.



— Ты знал, что так произойдет?

— Да откуда бы мне это знать?

Они стояли и смотрели вверх, на парящих под облаками грифонов. Даже если бы Всевышняя прогарцевала мимо верхом на гигантской черепахе, жонглируя китами, скорее всего, на нее никто не обратил бы внимания.

— Думаешь, у них получится? — спросила Вельзевул, провожая взглядом крылатые силуэты.

— Ну, нам же вместе хорошо, — уверенно произнес Гавриил, обнимая её за плечи. Она кивнула, прижимаясь щекой к его пальцам. Настолько хорошо им не было, пожалуй, от самого начала времен; они оба не смогли бы вспомнить, когда в последний раз ощущали себя ненужными или одинокими.

И если уж древние существа вроде них обрели друг друга, то грифоны тем более имели все шансы на счастливую личную жизнь.