Итоги недели - 2
1.Ночной звонок по спецсвязи разбудил командующего Каспийской флотилией.
– У аппарата! - ответил контр-адмирал, покосившись на часы.
– Игорь Владимирович, - услышал он в трубке бодрый голос министра обороны. – У вас ещё остались ржавые и нелетающие ракеты «Калибр»?
– Это те, которые летают, максимум, на триста километров? - спросил командующий.
-– Шутку понял! Молодец! – ответил Шойгу. – Слушай боевой приказ!
Выслушав приказ, контр-адмирал в прыжке запрыгнул в китель, посмотрел на фото, где он стоял в обнимку с командующими Тихоокеанским и Северным флотами и ликующе улыбнулся:
– Ну что, Серёга и Вовка? Кто тут «плавает по мелководью на байдарках»?!
Через пять минут ракетный корабль проекта 11661 «Дагестан» произвёл первые пуски.
Ещё через десять минут министру обороны позвонил расстроенный командующий Северным флотом с просьбой разрешить поддержать почин моряков-каспийцев пуском «Булавы» с ракетного подводного крейсера «Юрий Долгорукий».
– Один маленький такой пуск! – канючил адмирал. – Одной небольшой такой «Булавой»…
– Отставить! – решительно приказал Шойгу, представив себе «небольшую Булаву» и содрогнувшись. – Целая и единая Сирия в регионе, это не означает – Сирия, единственная уцелевшая в регионе. Ведь там ещё много разных и самобытных стран!
– Да? - удивился адмирал. – Просто мне отсюда в перископ плохо видно, виноват!
А к полудню, матрос ракетного корабля Арсен Мурадов стал иконой всего Дагестана, так как успел перед пуском написать на крылатой ракете «Даги – сила!»

2. Реакция демократического Запада на очередную вылазку российской военщины была бурной.
– Этим Россия показала свою слабость! – заявил президент США и приказал немедленно убрать из Персидского залива авианосец «Теодор Рузвельт», чтобы показать свою сильность, после чего всему цивилизованному миру стало окончательно ясно, что Рашка – всё.
Тысячи военных экспертов не пошли в этот день в школу и принялись строчить аналитику, где как дважды два доказывали, что у РФ нет никаких ракет, нет никакого флота и нет никакого Каспийского моря.
Президент Турции Эрдоган-паша, поняв, что халява с нефтью по десять баксов за баррель заканчивается, сгоряча заявил, что Турция откажется от российского газа и АЭС, чем сразу побил небывалые достижения украинцев, оставивших себя без российского рынка, неба и денег.
К Эрдогану немедленно обратились предприимчивые японцы с предложением продать за недорого отличную Фукусимскую АЭС, с небольшим пробегом, после переборки движка, покраски, замены железа по кругу и с красивой наклейкой Sparco на дырке в реакторе.
В общем, перефразируя классика, последствия российского ракетного удара ощутили на себе не только лишь террористы – мало ещё кто их не ощутил.

3. Антоша с детства хотел стать лётчиком. Но, когда он вырос и выяснилось, что поместиться в самолёт он может лишь в качестве авиабомбы, да и то на внешней подвеске, Антон возненавидел всех лётчиков, особенно русских. Бывало, лежит Антоша в пшеничном поле, смотрит на пролетающие над ним самолёты и думает:
– Русские лётчики… Ненавижу.
А лётчики смотрят вниз и думают:
– А упитанные, всё-таки, хряки бегают по бескрайним полям Украины! Надо не забыть на дозаправке в Борисполе сала прикупить у местных.
И вот решил Антоша страшно отомстить лётчикам. И бросил он клич, чтобы присылали ему данные русских пилотов, а он будет передавать эти данные бородатым террористам. Сел у компьютера и стал ждать откликов. Но, то ли террористы ещё не отошли после празднования дня рождения Владимира Владимировича, то ли боялись писать, чтобы русские, кто их знает, не навели свои ракеты по ай-пи, то ли ещё что-то – но откликов не было.
Зато откликнулся Рамзан Кадыров. В свойственной ему лёгкой и непринуждённой манере он пригласил Антона на шашлыки. Антон любил шашлыки, он облизнулся и доверчиво спросил:
– А шашлыки из баранины или ягнятины?
– Из свиньи! - мрачно сообщил Рамзан. – Из жирной, трусливой и грязной свиньи!
Антоше вдруг стало не по себе, он повесил трубку, удалил свою запись и всю ночь безутешно проплакал в подушку.

4. Трудно на этой неделе пришлось и Нобелевскому комитету.
Приказ из Госдепа получен, а как его выполнять, если таких ярких и самобытных авторов, как Геббельс, Новодворская и Немцов уже с нами нет, а Яценюк, Маккейн и Хилари Клинтон книг не пишут? Но повезло – нашли одну тётеньку в Минске. Постучали в дверь.
– Кто? – истерично спросила она.
– Из комитета! – ответили ей.
Раздались выстрелы.
Пока отобрали у тётеньки парабеллум, пока объясняли ей, что комитет не тот, о котором она подумала, пока подыскивали ей костюм, прикрывающий наколки СС и «Бандера херой!» – чуть было на вручение премии по литературе не опоздали. Нехорошо.

5. Американский флот гордо поплыл к «спорным» китайским островам, дабы показать своим новым жертвам из Транс-Тихоокеанского партнерства, что США, если что, смогут их успешно защитить.
Южные корейцы, знающие о защите США не понаслышке, тактично устранились от участия в договоре, рассудив, что напряги с Ким Чен Ыном - ничто, на фоне Ирака и Ливии, которых, в своё время, успешно защитили США.
Похожая фишка была в 90-е у наших аферистов. Найти лоха, рассказать ему, что ты неимоверно крут, в доказательство подвезти лоха к Министерству обороны, выйти из машины, подойти на его глазах к первому встречному генералу с лампасами, спросить у того который час, посетовать на непривычно раннюю осень, вернуться к лоху, сообщить ему, что всё на мази – твой контракт на поставку посуды с МО готов - давай деньги.
Словом, приплывут, поболтаются у островов, «проецируя силу», и свалят, сославшись на срочные дела в других местах планеты. Пока китайцы, не дай бог, не спросили - А вы, товарищи, по какому вопросу, собственно?

6. Донеслись новости с Каннибальских островов. Британия готова сбивать наши самолёты в Ираке, для чего оснастит свои истребители-бомбардировщики Tornado ракетами класса «воздух-воздух». То есть на самолётах, позиционирующих себя как «истребитель», не было ракет «воздух-воздух». Интересно. Хотя логично – зачем «кукурузнику» ракеты?
Ещё великая Раневская говорила: «Красиво стареть – это искусство!» Британия, похоже, этим искусством так и не овладела. Вместо того, чтобы тихо и спокойно уйти всем своим смешным островком на покой, она что-то кому-то ещё пытается доказать. Ост-Индская компания, видимо, покоя не даёт. Снятся победные марши империи, расстрелы сипаев, тяжело нагруженные корабли с наворованным добром и прочие прелести.
Хотя, те же индийцы, сейчас легко могли бы расстреливать британских офицеров, привязав их к пушкам с видом на Ла-Манш и включив на полную мощность «Джимми-Джимми, ача-ача!», чтобы заглушить крики несчастных джентльменов.
Просто индийцы не такие.
А британская бабушка пусть, всё-таки, вернёт Владимирскую тиару. Стыдно пожилому человеку носить на седой голове краденое. Завязать с бандитским промыслом и ступить на путь честной жизни никогда не поздно.

7. Санкции с Белоруссии собрались снимать. Интересно, поведётся ли Батька на эту туфту? Присоединится ли он к бывшему начальнику автобазы в Донецке? Будет ли он потом горестно завывать на пресс-конференции в России: «Я просто хотел по мирному!»
Продолжение увлекательного сериала «Мы, молодое и независимое государство!» сразу после окончания чемпионата «Авиадартс в Сирии» и водного поло между сборными США и Китая.

Вот такая выдалась неделя.
(с) Green Tea

National Geographic. Фотографии, которые стоит увидеть


National Geographic проводит свой ежегодный фотоконкурс Photo Contest 2015. Главный приз получит $ 10,000 и участие в ежегодном семинаре, посвященном фотографии, который пройдет в главном офисе National Geographic.

Я хочу поделиться с вами работами, которые были отмечены редакторами издания.

читать дальше1. © Andres Lopez / National Geographic Photo Contest.
Снято 22 августа 2015 года в Сеговии, Испания.





2. © Marco Grassi / National Geographic Photo Contest.
Жизнь на краю, Фарерские острова.





3. © Marco Grassi / National Geographic Photo Contest.
Я нашел это великолепное поле во время моей первой ночи в Валенсоль, Франция. Я проснулся в 4 утра, и решил поискать интересные места, после 30 минут езды я нашел это поле. Я был там совсем один, и я никогда не видел фотографий этого места прежде.





4. © Ivan Lesica / National Geographic Photo Contest.





5. © Gaby Barathieu / National Geographic Photo Contest.
Затонувший корабль Хай Сян, недалеко от острова Реюньон.





6. © Steffen Flügel / National Geographic Photo Contest.
Антарктида. СПАСИБО всем тем кто, выступает за то, чтобы такие места, как это, оставались нетронутыми!





7. © Axel Lopez / National Geographic Photo Contest.
Мы были в Реруту, Французская Полинезия, во время миграции горбатых китов с юга. Мама с ее малыш оставались около Реруту острова в течение многих дней. Китенок подплывал к нам каждый день все ближе и ближе. Кожа этого кита была невероятной. Это была лучшая встреча в моей жизни!





8. © Achmad Sumawijaya / National Geographic Photo Contest.
Восход солнца. Индонезия.





9. © Jennifer Adler / National Geographic Photo Contest.





10. © Yu huiping / National Geographic Photo Contest.
Фламинго собрались улетать.





11. © Eric Lew / National Geographic Photo Contest.
Взрыв из воды и льда. Гренландия.





12. © Ludwig Wagner / National Geographic Photo Contest.
Англия.





13. © Francisco Negroni / National Geographic Photo Contest.
Вулкан Кальбуко расположен к югу Сантьяго, столицы Чили, и является одним из 10 самых опасных вулканов в стране. После более чем 40 лет сна, 23 апреля началось извержение. Вулкан выбросил более 200 млн тонн золы и привел к эвокуации более 2000 человек. На фотографии запечетлен самый пиковый момент извержения, который произошел в ночь на 24 апреля.





14. © James Smart / National Geographic Photo Contest.
Потрясающие редкий анти-циклонический торнадо. Шмтат Колорадо, 5 июня, 2015.





15. © Tugo Cheng / National Geographic Photo Contest.
Каньон Тянь-Шаня в Синьцзяне на северо-западе Китая. Пастух и его овцы пересекают сухое русло реки, по пути домой.





16. © Stas Bartnikas / National Geographic Photo Contest.
Пустыне Намиби, Намибия.



(с)

лепая нелепица
На другой или на третий день по приезде в Москву я выступил в Инст. Детского Чтения в М. Успенском пер. Прочитал «Лепые нелепицы». Слушать меня собралось множество народу, и я еще раз убедился, как неустойчивы и шатки мнения педагогов. Около меня сидела некая дегенеративного вида девица – по фамилии Мякина – очень злобно на меня смотревшая. Когда я кончил, она резко и пламенно (чуть не плача от негодования) сказала, что книжки мои – яд для пролетарских детей, что они вызывают у детей только бессонницу, что их ритм неврастеничен, что в них – чисто интеллигентская закваска и проч. Говорила она хорошо, но все время дергалась от злобы, и мне даже понравилась такая яростная убежденность. После прений я подошел к ней и мягко сказал:

– Вот вы против интеллигенции, а сами вы интеллигентка до мозга костей. Вы восстаете против неврастенических стихов – не потому ли, что вы сами неврастеничка.

Я ждал возражений и обид, но она вдруг замотала головой и сказала: «Да, да, я в глубине души на вашей стороне... Я очень люблю Блока... Мальчики и девочки, свечечки и вербочки. Я требую от литературы внутренних прозрений... Я интеллигентка до мозга костей...»

Из дневника К. Чуковского

Кстати, все ненавистники Алексиевич - стопроцентные русофобы.

Что подумает патриот, почитав о тех ужасах, что выпали на долю его народа? Он подумает о том, как велик его народ, что выдержал, выстоял, смог жить и строить, породил его самого, породил патриоту друзей и Родину. Смахнёт слезу и пойдёт колонизировать Марс.

Что подумает русофоб? Что везде говно, всегда говно и дальше будет только говно. Страна не та и народишко негодный. Забьётся в угол и будет ныть про жидов и Госдеп.

Россию спасёт только принудительная психиатрическая диспансеризация!

письма благодарных читателей
...В СССР началась кровопролитная борьба с космополитизмом. В струю "разоблачения" попал и Эренбург, — "знаменосец" советской публицистики. Вспомнили его ранние декадентские стихи, романы "Любовь Жанны Ней" и "Бурную жизнь Лазика Ройтшванеца", книгу о русских символистах "Портреты русских поэтов", "Манифест в защиту конструктивизма в искусстве".

Мне удалось проникнуть на "историческое" писательское собрание и сохранить стенограмму выступлений. Эренбурга разделали "под орех". Ругали за все, даже за публицистику военных лет. В годы Второй мировой войны статьи Ильи Эренбурга носили характер разорвавшейся бомбы. С каким нетерпением солдаты и офицеры ждали на фронте и в госпиталях, в тылу и на пыльных дорогах его очерки, которые бережно хранились в полевых сумках и нагрудных карманах вместе с фотографиями близких, с партийными и комсомольскими билетами. Говорю об этом, потому что хочу быть предельно объективным. Началось обсуждение литературной деятельности "беспартийного" писателя Ильи Григорьевича Эренбурга. Выступающие ораторы говорили злобно и беспринципно. Особенно лезли из кожи писатели "среднего" поколения: Софронов, Грибачев, Суров, В. Кожевников; критик Ермилов.

читать дальшеНа трибуне с напомаженными волосами Анатолий Суров: "Я предлагаю товарища Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм в его произведениях".

Николай Грибачев: "Товарищи, здесь очень много говорилось об Эренбурге, как о видном и чуть ли не выдающемся публицисте. Да, согласен, во время Отечественной войны он писал нужные, необходимые для фронта и тыла статьи. Но вот в своем многоплановом романе "Буря" он похоронил не только основного героя Сергея Влахова, но лишил жизни всех русских людей — положительных героев. Писатель умышленно отдал предпочтение француженке Мадо. Невольно напрашивается вывод: русские люди пусть умирают, а французы — наслаждаются жизнью? Я поддерживаю товарищей Сурова, Ермилова, Софронова, что гражданину Эренбургу, презирающему все русское, не может быть места в рядах "инженеров человеческих душ", как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин".

На трибуне еще один "инженер-душелюб", "людовед века" — Михаил Шолохов: "Эренбург — еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет. Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе..."

Я наблюдал за И.Г. Эренбургом. Он спокойно сидел в дальнем углу зала. Его серые глаза были полузакрыты, казалось, что он дремлет. Председательствующий, тонкий виртуоз словесных баталий Алексей Сурков предоставляет для "покаяния" слово писателю.

Илья Григорьевич неторопливо направился к сцене. Не спеша отпил глоток остывшего чая. Близорукими глазами оглядел зал, в котором находились его бывшие "сотоварищи". Разлохматив пепельно-седоватые волосы, слегка наклонившись, он тихо, но внятно, проговорил: "Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман "Буря", но сделали попытку смешать с золой все мое творчество. Однажды в Севастополе ко мне подошел русский офицер. Он сказал: "Почему евреи такие хитроумные, вот, например, до войны Левитан рисовал пейзажи, за большие деньги продавал их в музеи и частным владельцам, а в дни войны вместо фронта устроился диктором на московское радио?" По стопам малокультурного офицера-шовиниста бредет малокультурный академик-начетчик. Бесспорно, каждый читатель имеет право принять ту или иную книгу, или же ее отвергнуть.

Позвольте мне привести несколько читательских отзывов. Я говорю о них не для того, чтобы вымолить у вас прощение, а для того, чтобы научить вас не кидать в человеческие лица комья грязи.

Вот строки из письма учительницы Николаевской из далекого Верхоянска: "На войне у меня погибли муж и три сына. Я осталась одна. Можете себе представить, как глубоко мое горе? Я прочитала ваш роман "Буря". Эта книга, дорогой Илья Григорьевич, мне очень помогла. Поверьте, я не в том возрасте, чтобы расточать комплименты. Спасибо вам за то, что вы пишете такие замечательные произведения".

А вот строки из письма Александра Позднякова: "Я — инвалид первой группы. В родном Питере пережил блокаду. В 1944 попал в госпиталь. Там ампутировали ноги. Хожу на протезах. Сначала было трудно. Вернулся на Кировский завод, на котором начал работать еще подростком. Вашу "Бурю" читали вслух по вечерам, во время обеденных перерывов и перекуров. Некоторые страницы перечитывали по два раза. "Буря" - честный, правдивый роман. На заводе есть рабочие, которые дрались с фашизмом в рядах героического Французского Сопротивления. Вы написали то, что было, и за это вам наш низкий поклон".

После многозначительной паузы Эренбург сказал: "Разрешите выступление закончить прочтением еще одного письма, самого дорогого из всех читательских отзывов, полученных мной за последние тридцать лет. Оно лаконично и займет у вас совсем немного времени".

Наступила тишина. Смолкли самые ретивые. Фотокорреспонденты, нелегально проникшие в зал, приготовили камеры. На них перестали обращать внимание. В воздухе запахло сенсацией. Подавив ехидную улыбку, Эренбург, не спеша, начал читать: "Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную "Бурю". Спасибо Вам за нее. С уважением И. Сталин".

Что творилось в зале! Те самые писатели— "инженеры-людоведы", которые только что ругали Эренбурга последними словами и готовы были дружно проголосовать за его исключение, теперь без всякого стыда ему аплодировали. По своей натуре писатель был не из тех людей, которые позволяют наступать себе на пятки. На трибуне Алексей Сурков:

"Товарищи! Подытоживая это важное и поучительное для всех нас совещание, я должен сказать со всей прямотой и откровенностью, что писатель и выдающийся журналист Илья Григорьевич Эренбург действительно написал замечательную книгу. Он всегда был на переднем крае наших фронтов в борьбе за социалистический реализм. Мы с вами обязаны осудить выступающих здесь ораторов. "Буря" Эренбурга — совесть времени, совесть нашего поколения, совесть и знамение эпохи..."

За роман "Буря" Илья Эренбург получил Сталинскую премию первой степени.

via

Сартр и Нобелевка по литературе
Жан-Поль Сартр

ПОЧЕМУ Я ОТКАЗАЛСЯ ОТ ПРЕМИИ

Я очень сожалею, что дело приняло форму скандала: премия присуждена, а от нее отказываются.

Причина тому - меня не известили заранее о том, что готовилось. Когда в "Фигаро литтерэр" от 15 октября я прочел сообщение ее корреспондента в Стокгольме, в котором говорилось, что шведская Академия склоняется к моей кандидатуре, но окончательный выбор еще не сделан, мне показалось, что, написав письмо в Академию - я отправил его на следующий день,- я мог бы исправить положение таким образом, чтобы к этому уже больше не возвращаться.

Я тогда еще не знал, что Нобелевская премия присуждается независимо от мнения будущего лауреата, и думал, что еще можно этому помешать. Но я отлично понимаю, что после того, как шведская Академия сделала выбор, она уже не может отказаться от него. Как я объяснил в письме, адресованном Академии, причины, по которым я отказываюсь от награды, не касаются ни шведской Академии, ни Нобелевской премии как таковой. В этом письме я упомянул о причинах двух родов - личных и объективных.

ЛИЧНЫЕ ПРИЧИНЫ

Мой отказ вовсе не необдуманное действие, поскольку я всегда отклонял официальные знаки отличия. Когда после второй мировой войны, в 1945 году, мне предложили орден Почетного легиона, я отказался от него, хотя у меня и были друзья в правительстве. Я никогда не хотел вступать в Коллеж де Франс, как это предлагали мне некоторые из моих друзей.

В основе этой позиции лежит мое представление о труде писателя. Писатель, занявший определенную позицию в политической, социальной или культурной области, должен действовать с помощью лишь тех средств, которые принадлежат только ему, то есть печатного слова.

Всевозможные знаки отличия подвергают его читателей давлению, которое я считаю нежелательным. Существует разница между подписью "Жан-Поль Сартр" или "Жан-Поль Сартр, лауреат Нобелевской премии".

Писатель, согласившись на отличие такого рода, связывает этим также и ассоциацию или институт, отметивший его. Так, мои симпатии к венесуэльским партизанам касаются лишь одного меня. Однако, если "Жан-Поль Сартр, лауреат Нобелевской премии" выступит в защиту венесуэльского сопротивления, тем самым он вместе с собой увлечет и сам институт Нобелевской премии.

Писатель не должен позволять превращать себя в институт, даже если это, как в данном случае, принимает самые почетные формы.

Ясно, что это моя исключительно личная позиция, которая не содержит критики в адрес тех, кто был уже отмечен этой наградой. Я глубоко уважаю и восхищаюсь многими лауреатами, которых я имею честь знать.

ОБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЧИНЫ

В настоящее время единственно возможная форма борьбы на культурном фронте - борьба за мирное сосуществование двух культур: восточной и западной. Я не хочу этим сказать, что необходимо братание культур. Я прекрасно понимаю, что само сопоставление этих двух культур неизбежно должно принять форму конфликта. Но это сопоставление должно происходить между людьми и культурами без вмешательства институтов.

Я лично глубоко чувствую противоречие между этими двумя культурами: я сам продукт этих противоречий. Мои симпатии неизбежно склоняются к социализму и к так называемому восточному блоку, но я родился и воспитывался в буржуазной семье. Это и позволяет мне сотрудничать со всеми, кто хочет сближения двух культур. Однако я надеюсь, естественно, что "победит лучший", то есть социализм.

Поэтому я не хочу принимать никаких наград пи от восточных, ни от западных высших культурных инстанций, хотя прекрасно понимаю, что они существуют. Несмотря на то что все мои симпатии на стороне социализма, я в равной степени не смог бы принять, например, Ленинскую премию, если бы кто-нибудь вдруг предложил мне ее.

Я хорошо понимаю, что сама по себе Нобелевская премия не является литературной премией западного блока, по ее сделали таковой, и посему стали возможными события, выходящие из-под контроля шведской Академии.

Вот почему в нынешней обстановке Нобелевская премия на деле представляет собой награду, предназначенную для писателей Запада или "мятежников" с Востока. Например, не был награжден Неруда, один из величайших поэтов Южной Америки. Никогда серьезно не обсуждалась кандидатура Арагона, хотя он вполне заслуживает этой премии. Вызывает сожаление тот факт, что Нобелевская премия была присуждена Пастернаку, а не Шолохову и что единственным советским произведением, получившим премию, была книга, изданная за границей и запрещенная в родной стране. Равновесие можно было бы восстановить аналогичным жестом, но с противоположным смыслом. Во время войны в Алжире, когда я и другие подписали "Манифест 121-го", я принял бы с благодарностью эту премию, потому что тем самым был бы отмечен не только я один, но прославлено дело свободы, за которое мы боролись. Но этого не случилось, и премия была присуждена мне, когда война уже окончилась.

СВОБОДА И ДЕНЬГИ

В мотивировке шведской Академии говорится о свободе: это слово имеет много толкований. На Западе его понимают только как свободу вообще. Что касается меня, то я понимаю свободу в более конкретном плане: как право иметь свыше одной пары ботинок и есть в соответствии со своим аппетитом. Мне кажется менее опасным отказаться от премии, чем принять ее. Если бы я принял ее, это означало бы пойти на то, что я назвал бы "объективным возмещением убытков". Я прочел в "Фигаро лит-терэр", что "мое спорное политическое прошлое не будет поставлено мне в вину". Я знаю, что эта статья не выражает мнения Академии, но она ясно показывает, в каком смысле в некоторых правых кругах было бы истолковано мое согласие. Я считаю, что это "спорное политическое прошлое" по-прежнему остается в силе, хотя я готов признать в среде своих товарищей некоторые ошибки, совершенные в прошлом.

Я не хочу сказать этим, что Нобелевская премия - "буржуазная премия". Но такое буржуазное истолкование совершенно неизбежно дали бы круги, которые мне хорошо известны.

Наконец, я подхожу к денежному вопросу: шведская Академия возлагает тяжелое бремя на плечи лауреата, присоединяя к общему почету крупную сумму денег. Эта проблема мучила меня. Или принять премию и использовать полученную сумму на поддержку движений и организаций, чья деятельность считается важной. Лично я думал о Лондонском комитете борьбы против апартхейда. Или отказаться от нее в связи с общими принципами и лишить это движение поддержки, в которой оно бы нуждалось.

Но я думаю, что это ложная альтернатива. Я, разумеется, отказываюсь от 250 тысяч крон, ибо не хочу быть официально закрепленным ни за восточным, ни за западным блоком. Но вместе с тем нельзя требовать от меня, чтобы я за 250 тысяч крон отказался от принципов, которые являются не только моими собственными, но и разделяются всеми моими товарищами.

Все это сделало особенно тягостным для меня и присуждение премии, и отказ, которым я обязан встретить ее.

Я хочу закончить это заявление выражением своих симпатий шведской общественности.

Гроза морей-крылатые торпиллеры!!!!!
читать дальше


ну и на закуску - небесныя броненосцы!



вся мякотка отсюда!
wingsofwrath.deviantart.com/

В Душанбе работала я заместителем начальника вокзала, и был еще один заместитель, таджик. Наши дети вместе росли, учились, мы сидели за одним праздничным столом: Новый год, Первомай... День Победы... Вместе пили вино, плов ели. Он ко мне обращался: "Сестра. Сестренка. Моя русская сестра". И вот он приходит, а мы сидели в одном кабинете, останавливается перед моим столом и кричит:

- Когда ты, наконец, в свою Россию укатишь? Это -- наша земля!

В ту минуту я думала, что мой разум не выдержит. Подскочила к нему:
- Куртка на тебе откуда?
- Ленинградская. -- Ответил от неожиданности.
- Снимай русскую куртку, гад! -- сдираю с него куртку. - Откуда шапка? Хвалился, что из Сибири прислали! Снимай шапку, гад! Рубашку давай! Штаны! Их на московской фабрике шили! Они тоже русские!

До трусов бы раздела. Здоровенный мужчина, я ему по плечо, а тут, откуда сила взялась, все бы с него содрала. Вокруг уже люди собрались. Он вопит:
- Иди от меня, бешенная!
- Нет, отдавай все мое, русское! Я все свое заберу! -- Я чуть разума не лишилась. -- Носки снимай! Туфли!!

Работали мы днем и ночью... Составы идут переполненные -- бегут люди... Много русских людей тронулось с места...Тысячи! Десятки тысяч! Сотни! Еще одна Россия. Отправила я в два часа ночи московский поезд, остались в зале дети из города Кургана-Тюбе, не успели на московский. Я их закрыла, я их спрятала. Подходят ко мне двое. С автоматами.
- Ой, ребята, что вы тут делаете? -- А у самой сердце задрожало.
- Сама виновата, у тебя все двери нараспашку.
- Я поезд отправляла. Не успела закрыть.
- Что там за дети?
- Это наши, душанбинские.
- А может, они из Кургана? Кулябские?
- Нет-нет. Наши.

Ушли. А если бы открыли зал? Они бы всех... И мне заодно -- пулю в лоб! Там одна власть -- человек с ружьем. Посадила я детей утром на Астрахань, приказала, чтобы их везли, как арбузы, двери не открывали. (Сначала молчит. Потом долго плачет.) Разве есть что-нибудь страшнее человека?

Угадайте автора.