Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
- ...Это нечестно!
- Правда? Да что ты говоришь? - произнес Альберт мрачно. - Ну, иди, пожалуйся кому-нибудь! Скажи вселенной, что это нечестно, а то вдруг она не знает. Она наверняка тебя поймет. "О? - скажет она. - Что ж, хорошо, извини, что побеспокоила, ты свободна".
- ...А ты зачем сюда явился?
- Это же поле боя, верно? - осведомился ворон. - После битвы на поле боя должны появляться вороны. - Его свободно вращающиеся глаза закатились. - Иначе столько питательной протоплазмы пропадет.
- Ты имеешь в виду, что всех их съедят?
- Это и называетсяч круговоротом жизни, - объяснил ворон.
- Ужас, - покачала головой Сьюзен.
Черные птицы уже кружили в воздухе.
- На самом деле ничего ужасного тут нет, - возразил ворон. - А на десерт, так сказать, лошади.
Одна воюющая сторона, если ее можно было так назвать, спасалась бегством с поля боя, вторая с азартом за ней гналась.
Птицы опускались на землю, готовясь приступить - Сьюзен взглянула на небо - к раннему, но сытному завтраку. Глазунья подана.
В Скроте не было даже реки. Городок существовал только потому, что тут должно было что-то существовать.
В городе было две улицы в форме креста, одна таверна, одна семенная лавка, одна кузница, пара амбаров и извозчичий двор, носивший оригинальное название "ИЗВОЗЧИЧИЙ ДВОР СЕТА".
Все было неподвижным. Даже мухи спали. Единственными обитателями улиц были длинные тени.
- Кажется, ты говорил, это город одной лошади, - припомнил Клифф, когда телега покатилась по изрытому колеями, покрытому лужами участку, который, вероятно, гордо именовался городской площадью.
- Видимо, она сдохла, - сказал Асфальт.
Золто встал на телеге и широко раскинул руки.
- Приветствую тебя, Скрот! - заорал он.
Вывеска на извозчичем дворе рассталась с последним гвоздем и упала на землю, подняв клубы пыли.
- Жизнь на колесах, - сказал Золто, - особенно привлекает меня тем, что постоянно встречаешься с приятными людьми и посещаешь всякие интересные места.
- Думаю, ночью он немного оживает, - оптимистично произнес Асфальт.
- Ага, - согласился Клифф. - В это я могу поверить. Именно такой город может оживать ночью. Население именно такого города нужно зарыть в землю на перекрестке и вбить в эту братскую могилу осиновый кол.
- Слышал я о таких городках, - прошептал Золто. - Приезжаешь в такой городишко с милым названием Дружба, там, или Согласие, а на следующий день тебя подают в виде жаренных ребрышек.
- Только не меня, - откликнулся Клифф. - Я слишком каменистый.
- Значит, будешь садом камней.
- ...Э-э... А что вы в Скроте любите? - спросил Асфальт.
- Ну, - сказал трактирщик, превратившись в сгушавшихся сумерках в едва различимый силует. - В это время года мы обычно жарим ребрышки у сада камней.
- Правда? Да что ты говоришь? - произнес Альберт мрачно. - Ну, иди, пожалуйся кому-нибудь! Скажи вселенной, что это нечестно, а то вдруг она не знает. Она наверняка тебя поймет. "О? - скажет она. - Что ж, хорошо, извини, что побеспокоила, ты свободна".
- ...А ты зачем сюда явился?
- Это же поле боя, верно? - осведомился ворон. - После битвы на поле боя должны появляться вороны. - Его свободно вращающиеся глаза закатились. - Иначе столько питательной протоплазмы пропадет.
- Ты имеешь в виду, что всех их съедят?
- Это и называетсяч круговоротом жизни, - объяснил ворон.
- Ужас, - покачала головой Сьюзен.
Черные птицы уже кружили в воздухе.
- На самом деле ничего ужасного тут нет, - возразил ворон. - А на десерт, так сказать, лошади.
Одна воюющая сторона, если ее можно было так назвать, спасалась бегством с поля боя, вторая с азартом за ней гналась.
Птицы опускались на землю, готовясь приступить - Сьюзен взглянула на небо - к раннему, но сытному завтраку. Глазунья подана.
В Скроте не было даже реки. Городок существовал только потому, что тут должно было что-то существовать.
В городе было две улицы в форме креста, одна таверна, одна семенная лавка, одна кузница, пара амбаров и извозчичий двор, носивший оригинальное название "ИЗВОЗЧИЧИЙ ДВОР СЕТА".
Все было неподвижным. Даже мухи спали. Единственными обитателями улиц были длинные тени.
- Кажется, ты говорил, это город одной лошади, - припомнил Клифф, когда телега покатилась по изрытому колеями, покрытому лужами участку, который, вероятно, гордо именовался городской площадью.
- Видимо, она сдохла, - сказал Асфальт.
Золто встал на телеге и широко раскинул руки.
- Приветствую тебя, Скрот! - заорал он.
Вывеска на извозчичем дворе рассталась с последним гвоздем и упала на землю, подняв клубы пыли.
- Жизнь на колесах, - сказал Золто, - особенно привлекает меня тем, что постоянно встречаешься с приятными людьми и посещаешь всякие интересные места.
- Думаю, ночью он немного оживает, - оптимистично произнес Асфальт.
- Ага, - согласился Клифф. - В это я могу поверить. Именно такой город может оживать ночью. Население именно такого города нужно зарыть в землю на перекрестке и вбить в эту братскую могилу осиновый кол.
- Слышал я о таких городках, - прошептал Золто. - Приезжаешь в такой городишко с милым названием Дружба, там, или Согласие, а на следующий день тебя подают в виде жаренных ребрышек.
- Только не меня, - откликнулся Клифф. - Я слишком каменистый.
- Значит, будешь садом камней.
- ...Э-э... А что вы в Скроте любите? - спросил Асфальт.
- Ну, - сказал трактирщик, превратившись в сгушавшихся сумерках в едва различимый силует. - В это время года мы обычно жарим ребрышки у сада камней.
