(очереднадцатая недо-установка себя на на что-нибудь. хотя бы на не-самоедство. выглядит серьезнее прочих)

Слушай, ты шла к этой мысли немногим дольше семи лет: не дадут тебе покоя ни чужие сказки, ни чужие были, ни чужие игры, ни чужие, ни чужое. Это просто, это ясно. Только ты отчего-то это понимала непозволительно долго. Бросала свое (книги-рисунки-куклы), потеряно обращаясь к чужом. Будто бы так было бы легче. Знала же, что так только хуже. Теперь-то, может быть, и станет лучше. Со своими-то.
…только научись молчать и не смотреть.

_много нервно
….вот знаешь, что? тебе, конечно, проще так: тихонько выть и пальцы тонкие ломать, что, дескать, всё очень плохо. может быть. может быть, всё не так хорошо, как хотелось бы или, вовсе, могло бы быть. (ах, это вечное и гадкое «бы»). ты обещаешься, что утром завтра-сегодня-вчера ты всенепременно начнешь с начала - с конца - с середины (подчеркни или зачеркни). что тебе, трубадурочке, не хватает смелости и веры. и поддержки. о, поддержки особенно. ах. бедная. тебе хочется иметь что-то своё, всецело, до донышка. и поддержка тебе нужна, делится тебе с кем-то надо. несколько взаимоисключающе, не находишь? ты бежишь отовсюду, что стало казаться тебе затасканным, всеобщим, - не твоим.
поэтому вон та девочка (та, пепельно-золотая), жалкая и убогая, но так хотевшая жить, а не быть, считается безвременно почившей. а ведь ее могли ждать и подвиги, и события, и целый роман (который она сама бы себе выдумала), и долгая жизнь, и… тебе же проще откреститься от неё, да? от этой (золотом и пеплом), от той (огонь чужой и камень чуждый), другой (не-железная не-волчица), и вон той (пар-рень, пар-рень, кам-мала, так не делают дела), еще одной (там нет этого города миров). мол, это всё разумные и необходимые жертвы ради тех, иных – своих собственных. начатых так давно (?), но до сих пор не написанных как должно. ты, несомненно, любишь этих «своих»: ты постоянно о них думаешь, веришь в них. но… ничего не делаешь. смекаешь, да? ты боишься. что не получится, что не справишься. что не… а чего ты боишься, собственно говоря? самой себя, несомненно. из-за это ты злишься, иногда даже думаешь, что ненавидишь себя (ну, трубадурочка, куда тебе до ненависти: уж больно это сильное для тебя чувство). обычно ты думаешь, что это из-за того, что ты одинока. да-да, тебе просто не хватает… друзей? единомышленников? кого-нибудь? тогда я задам тебе вопрос: а ты уверена, что ты сможешь довериться кому-то вот так полностью? особенно, после того, как это заканчивалось раньше? (тебя не утомили эти грабли – меня оч-чень).
а, видишь, круг опять замкнулся.
ты боишься: самой себя.
ты хочешь бороться: с самой собой.
из года в год.
ты понимаешь. как мало времени у тебя остается?
делай, делай хоть что-нибудь для них. они-то не виноваты перед тобой ни в чем. а ты перед ними - очень. и они пока ещё твои.


и не оглядывайся: бога-чёрта-души-веры-надежды-страха: не оглядывайся по сторонам. не смотри.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Официальная часть коронации была назначена на час рассвета, в храме, который люди возвели для прославления своих богов. Не на полдень и не в Башне, как сделали бы айлейды. Сейа была малодушно признательна людям, что они не стали осквернять Башня ещё и своими ритуалами. И всё же девушка чувствовала себя странно и неуютно, идя в противоположную от людского течения сторону: люд тянулся к храму Единого, а эльфийка, осторожно держась теней и укромных закутков, спешила в сторону городской тюрьмы.
За всю свою жизнь эльфийке никогда и не доводилось видеть подобных мест: она не была уверена, что похожее место могло существовать в Делодиле, а что касалось других городов салиачи, то она предпочитала не думать о них еще и в таком ключе. Ей хватало того, что судя по некоторым камня в кладке, разным словно незначительным деталям, само строение если не было айлейдским, то явно было построенно на его месте и из его останков. Мрачные сырые коридоры петляли неповоротливыми змеями, пожирая всякое воспоминание не то что о свете всевышнем, а даже о том, что давали теплые трескучие факелы, а не те жалкие чадящие лампы, что виднелись кое-где на стенах. Сейа отмечала про себя, что здесь, в тюрьме охраны было мало – даже тюремщикам было позволено увидеть коронацию. Девушка спускалась все ниже и ниже, в грязную утробу казематов, с каждым поворотом все меньше озираясь по сторонам, словно боясь наткнуться взглядом на заключенных, по большей своей части состоявших из людей. Она искала эльфов. Тех нескольких случайно оброненных фраз ей оказалось достаточно, чтобы выведать остальное. Что-то узнал и сообщил Тьюрхан, кое-что, изловчившись, выведала сама у торопливых служек, что суетились по крылу, что отвели коловианской миссии. Прошедшей ночью Сейа не спала, но теперь она знала не только о том, сколько эльфов было схвачено при самоубийственной попытке забрать камень царственных духов, но и где именно они теперь были заключены. О том, как выведет их из заточения, эльфийка не переживала: о существовании протяженной под всем городом сети тоннелей она знала и по тем, давним чужим рассказам, и по не менее старым картам Фирра. Сейа не стала посвящать историка в свою безумную затею, но она отлично понимала, что он и сам все знает. Судить об этом она могла хотя бы по тому, как айлейд обмолвился о том, что люди до сих пор не разведали всех тоннелей. Собственно, на эту мысль она и ставила.
Айлейдские заключенные были в самом низу, их никто не охранял и не сторожил. Словно люди посчитали, что хрупкие эльфийские дети (почему никто не сказал ей, что это дети?) не представляют ни опасности, ни угрозы. Сейа замерла, судорожно всматриваясь в сгорбленные, тщедушные фигурки: дети и подростки, и едва ли кто-то из них был хотя бы её возраста. Это усложняло её дело, но заставить развернуться и уйти, оставив всё, как есть, не могло.
Тревожно оглянувшись по сторонам, желая удостовериться, что больше здесь никого нет, девушка приблизилась к проржавевшей решетке в упор, мимоходом развеивая висевшее над собой заклятие невидимости. Дети резко вскинули на неё головы и насторожились, но никто не издал даже звука. Не спуская взгляда с детей, ощетинившихся не хуже маленьких зверят, она опустила руку на тяжелый замок. Легкое теплое покалывание в кончиках пальцев было сигналом того, что замок открылся. Девушка ловко подхватила массивный амок, не позволив ему загреметь о скользкие камни пола. Дети взирали на неё с нечитаемым выражением лиц, молча сгрудившись в самом дальнем углу, неосознанно задвинув самых младших подальше. Большего увидеть она не могла, слишком тусклый свет давали почти пустые лампы у стен, а использовать заклинание света она не решалась, не желая пугать светлоглазых детей, проведших столько времени во тьме.
-Я не желаю вам зла, - медленно проговорила она на айлейдисе. Дети не шелохнулись.
"Они не понимают родного языка", - с внезапным страшным осознанием подумалось ей. Эта мысль пугала еще больше самого факта их заключения.
-Я не желаю вам зла, - так же тихо повторила эльфийка, но уже на том наречии, что использовали люди. – Мы должны уходить, - нерешительно продолжила она. При этих ее словах кто-то не выдержал и всхлипнул, кто-то коротко ругнулся, иные облегченно выдохнули. Кажется, они уже были готовы идти, но тут по коридоры эхом разнеслись тяжелые, металлические шаги. И, если Сейа едва не потеряла присутствие духа, то дети напротив не растерялись. Девочка, достаточно рослая для своих лет, торопливо втянула ее внутрь камеры, другая, тонкая и вертлявая, сноровисто нацепила замок на прежнее место, попутно защелкнув его. Кто-то усадил Сейю прямо на гнилую солому, тут же скрывая ее своей спиной от идущего. Всё это было сделано на удивление слаженно и быстро, что подоспевший усталый, усатый, усохших до срока стражник даже не заметил ничего. Бросив на эльфийских детей ничего не выражающий подслеповатый взгляд, сопровождаемый протяжным, насквозь протабаченным выдохом, старик отправился обратно. Только когда его шаркающие, скрежещущие шаги стихли вдали, дети позволили Сейе встать на ноги.
-Старик Мидус совсем хромой, он вернется не скоро, - бойко сообщила ей одна из девочек, хотя остальная ребятня оставалась мрачной. Голос у девочки был звонкий и, наверное, не лишенный приятности, но обрывочное людское произношение сводило это на нет.
-Нам надо уходить, - опомнившись, повторила Сейа. Кое-кто из детей глянул на неё недоверчиво, кто-то и вовсе показательно отвернулся.
-Мы уже пытались, - ответила ей все та же девочка. Её серебристые волосы только недавно были переплетены в две новые тяжелые косы, и пока из них не выбилось ни одной волосинки. – Только у нас не получилось. И Седора потом забрали и мы его больше не видели. А у Стани рука теперь сломана.
-А нас сюда согнали, в самый низ, чтобы неповадно было, - добавил кто-то. – Тут же и стражи больше было, только они ушли недавно куда-то.
-Я могу вывести вас отсюда.
-Нас поймают стражники, - недоверие, вот что сквозило в каждой фразе этих отчаявшихся маленьких созданий.
-Я могу их отвлечь.
-Нас поймают в городе.
-Я выведу вас другой дорогой, что идет за город.
-У нас нет теплой одежды, чтобы идти за город. Мы не сможем вернуться домой.
-Я могу оставить вас здесь, так уж и быть.
Дети гневно умолкли.
-Не сердись на нас, незнакомка, - слово опять взяла та среброкосая. – Мы напуганы. Мы здесь несколько дней, но никто не пришёл нам на помощь. Даже там, раньше, в Башне, где нас поймали, никому не было до нас дела. Хотя там и были другие меры. Мы боимся.
-Я тоже, - не подумав, призналась Сейа.
-Тебе-то чего бояться? Ты-то на свободе, считай. Как пришла, так и уйти можешь.
-Я боюсь вас на свободу не вывести.
-А мы боимся свободы не увидеть больше. Звать-то вас как?


Вероятно, Сейю всё ещё потряхивало от недавней иллюзии бешенства, которой ей пришлось встретить внезапно появившихся из-за особенно темного угла людей. Их доспехи были легкими, а оружие неважным, но друг с другом они сцепились так, словно это была та самая битва, ради которой они все и жили. Сейа не знала, было ли это последствием того, сколь сильное заклятие она применила, или бывшие рабы в принципе были столь восприимчивы к подобной магии. Когда среди них остался только один, едва державшийся на ногах человек, кто-то из детей добил его метко брошенным камнем. Собственно, от этого девушку и трясло куда больше, чем от чар. Однако как раз после этой иллюзии дети стали смотреть на неё с куда большим уважением и приязнью. А Сейа запоздало подумала о том, что подобный шум мог бы привлечь других людей. Только вот дети, деловито оглядывающие трупы, об этом не задумывались, кое-кто из них уже примерялся к чужому оружию.
Девушка сделала глубокий вдох, и в руке вновь заплясал голубоватый шар ясновидения. Сейа старалась как можно отчетливее представить перед глазами выход из подземелья, и шар разгорался все сильнее. Дети окружили ее, готовые следовать дальше. Кинда, та проворная светлокосая девчонка, ободряюще сжала её свободную ладонь. Сейа шагнула вперед.
То, что идти придется через канализацию, Кинда поняла, когда долговязая эльфийка стала вести их еще ниже и глубже той камеры, где их держали. А когда чудная женщина стала вычаровывать яркие сферы света, парой легких ленивых движений, Кинда только укрепилась в этой догадке. Теперь же в нос ей ударили влажные, липкие, малоприятные запахи. И если кое-кто, вроде Тарна, бывшего помощником кожевника, почти не замечал этого, то у самой Кинды едва не слезились глаза, а маленькая Рагаш, - приемная дочка старой Боргаз, что была лучшим кузнецом в городе, потому как происходила из славного народа орков, - и вовсе беспрестанно чихала, а между делом зло ругалась словами, которые нахватала не иначе как у кузни Боргаз. Где-то позади громко охнула маленькая Гальдебир, вероятно, найдя босой ногой особенно острый и холодный камень.
То, что острая свистящая стрела настигла кого-то из замыкающих их маленькое шествие на тонком мосту, Сейа и Кинда не увидели – услышали. Сначала короткий свист, а затем мягкий звук падающего тела в мутную грязную воду. Кинда торопливо пропихнула перед собой кого-то из младших детей, Сейа лихорадочно читала заклинание щита, стараясь окружить детей от невидимой опасности.
-Идите вперед, - едва перейдя мост, велела она, почти грубо впихивая в ладони Кинды пульсирующий шар ясновидения. Помедлив, словно сбрасывая с себя какое-то краткое оцепенение, она стащила с руки острое кольцо и тоже отдала в руки девочке. – Идите.

и вновь, по прошествии n-нного времени со старта, я могу отметить следующее:
+я таки наловчилась делать что-то каждодневно, что не может не радовать. тут то ли правило "аппетит приходит во время еды" заиграло и со мной, в том числе, то ли я слишком близко к сердцу восприняла свой авто-челлендж "тварь я дрожащая?..." "а могу ли я?". да и в целом каждодневное любимое дело как-то скрашивает настроение;
-/+ стиль (кавычки в зависимости от настроения и желания) играет со мной злые шутки; мой словарный глагольный запас тоже решил повести себя не по-джентельменски и куда-то ушлепал; но некоторые удачные, на мой вкус, обороты все же мелькают; финальная редактура, когда всё это кончится, обязательна. чтобы хотя бы запятые, упущенные по недосмотру, дотыкать. и сгладить углы переходов между фрагментами.
+/- сам эксперимент в фанфикшн как-то нездорово разрастается во что-то непонятное даже мне; то, что я начинала, как попытку расписать ручку, собирается стать чем-то с намеком на смысл и сюжет;
+\- обкатка некоторых настроений в фичке, вероятно, позволит мне более трезво использовать эти доработанные замыслы в оридже;
- ежедневная, обрывочная, около-тысячная выкладка пагубно влияет на восприятии текста в целом, судя по всему;
-для большего эффекта сопричастности к описываемым событиям, в довесок к Morrowind, доустанавливала Oblivion и Skyrim; так что теперь перед заходами письма могу еще и походить по аскадианским островам-имперскому городу-пределу для пущего результата.

Сейчас, по прошествии более чем двух веков с последнего ее пребывания внутри этих стен, она могла с горькой уверенностью сказать, что этот город сменил многое: название, жителей, правителей, цвет и запах, но не величие. Белый мрамор остался белым, а резные крыши все также врезались в небо. Но всего этого нельзя было сказать о самой Башне. Воспользовавшись тем, что ее присутствие среди коловиан осталось безо всякого внимания, Сейа, отделившись от людей, задумала тайно обойти город вокруг.
-Сейа, - окликнул её нагнавший Тьюрхан, стоило ей скрыться за ближайшим поворотом. - Это дурная затея.
-Отчего же? – девушка непонимающе уставилась на него.
-Согласно алессианским доктринам после захода солнца ни один эльф не имеет права находиться под открытым небом без сопровождения, - чеканно произнес Тьюрхан, глядя поверх ее головы на блеклую стену.
-Ты мог бы…
-Не мог бы, - жестко перебил он эльфийку, напряженно оглядевшись по сторонам. – Речь идёт о людях, Сейа.
-Вот как они мстят за рабство айлейдам? – она зло прищурилась, глядя на Башню, словно эта безмолвная свидетельница эльфийского рассвета и заката могла быть виновата в чем-то.
-Не только так, Мори, - тихо отвечал Фирр с неподдельным сожалением.
-Я не готова выслушивать все алессианские доктрины прямо сейчас, - едко произнесла девушка, стаскивая с рук теплые перчатки, словно не то готовясь отбросить их прочь, не то вновь почувствовав нежданное тепло.
-Что ты хочешь увидеть в городе? – Тьюрхан начинал сердиться: он допускал, что довольно затворническая жизнь при храме Меридии могла несколько исказить взросление да и в целом восприятие мира этой вздорной девочки, но ребенком она уже не была. – О чём ещё тебе не было рассказано?
-Латтойа говорила, что этот человек, Гориеус, еще не коронован, - медленно начала она, словно собираясь с разбродившимися окрест мыслями. – Что Чим-эль Адабал будет всё это время демонстрироваться в… зале совета в Башне.
-Что ты задумала? – с недобрым предчувствием спросил у неё эльф. Она показательно промолчала. – Что бы там ни было - не смей.
-Я всего лишь хочу взглянуть, - миролюбиво пояснила девушка, словно не слыша и не понимая ни предостережения, ни раздражения в голосе собеседника. – Уже утром здесь будет не вздохнуть от человечьего засилья, сейчас подходящий момент.
-Тебя поймают.
-Не думаю, - она демонстративно сложила костлявые пальцы домиком, обнажая тонкие запястья. На среднем пальце правой руки магически вспыхнуло искусное витое кольцо с продолговатым камнем. И фигура эльфийки начала таять буквально на глазах. Меньше, чем через один удар сердца, на ее месте не было ничего.
-Среди них есть маги, - с сомнением произнес Тьюрхан, страстно желая вытянуть руку вперед и уточнить, здесь ли все ещё Сейа, наложившая на себя заклинание невидимости.
-И что? – ее голос звучал едва слышно, словно доносясь откуда-то издалёка. – Это не мое заклятье, Фирр. Та, которая применила эти чары, куда выше нас всех.
-Неужели это её?.. – эльф замер, глядя на примененные чары уже с куда большим уважением и любопытством.
-Да, - Тьюрхан почувствовал на щеке ледяное прикосновение, но это был не ветер – за высокими стенами города его гневливые порывы стихли. – Удивительно, правда? – голос Сейи прозвучал у самого уха.
-Ты хочешь сказать, что связь иллюзии не нарушается от взаимодействия с внешним миром?
-Нет, - с каким-то совсем детским ликованием подтвердил ее ликующий шепот где-то так же у плеча. Прохладные касания сместились с щеки на губы и крадучись стекли вниз по горлу.
-Она любит тебя, - заметил Фирр, хватая ее за ускользающие пальцы. Иллюзия не пропала, Сейа оставалась незримой и мало ощутимой. Невидимая ладонь в его руке дрожала, словно стремясь не то вовсе раствориться, не то хотя бы вырваться на свободу.
-Как и всех своих детей, - прозвучал голос девушки уже на некотором отдалении.
-Будь осторожна, - он плавно отпустил ее. – Сейчас караульные меняются через каждые два часа, люди должны сидеть по домам, так же как и немногочисленные эльфы. Постарайся не попасться. Я буду ждать тебя в прежнем саду.
-Ты же говорил, что эльфам теперь не положено находиться в городе после заката?
-Это твоё пагубное влияние, дитя, - он слабо улыбнулся, но она этого не увидела.

Подарок Меридии оказался куда полезнее, чем Сейе показалось вначале: кроме поразительно крепко сплетённых чар невидимости, кольцо было зачаровано и на отвод глаз. Даэдрическая безделица пошла бы куда больше вору или вовсе убийце, нежели жрице Мерид-Нунды, но девушка все равно была благодарна ей за этот дар. Сознательно долго плутая по улочкам некогда эльфийского города, что теперь носил название Имперского Города, она почти не встретила людей, не считая угрюмого вида стражи, закованной в однотипные стальные доспехи, почти лишенные каких-то украшений и отличительных знаков. Растерянно озираясь по сторонам, эльфийка отмечала, что первое впечатление оказалось ошибочным: всё в городе кричало о новых хозяевах. Люди искоренили всю зелень, заставили улицы лавками, бочками, повозками. Тонкие ароматы всегда цветущих цветов сменили куда более простые, исключительно людские запахи. Девушка не была уверена, что всё это было вызвано одной лишь предстоящей коронацией: слишком въевшимися были все эти следы человечьего обоснования здесь. Город потускнел, утратил свою позолоту, воздушность, торжесвенность, и его не спасали ни редкие людские флаги, вывешенные из окон вторых этажей, ни горящие нерешительным светом окна, ни унылые вывески-рисунки. Сейа отвернула от домов, словно ей было неприятно видеть всё это, и твердым шагом поспешила в Башню.
У подножия Башни Белого Золота ей пришлось остановиться, во-первых, чтобы унять безумно заколотившееся сердце, во-вторых, чтобы дождаться, пока тяжелые, окованные новым металлом двери распахнуться, выпуская или впуская других ночных посетителей. Ждать пришлось долго: на небе даже успело несколько разъясниться и стали видится некоторые особенно яркие звезды. Но вот ожидание Сейи вознаградилось: к входу решительно приблизилась чья-то высокая фигура в тяжелом, теплом плаще. Осторожно скользнув следом, девушка едва не натолкнулась на спину незнакомца, странно замедлившегося, едва они вошли, словно он если не ощутил её присутствие, то почуял что-то неладное. Сейа на миг забыла, как дышать, но вот незнакомец продолжил движение, как ни в чем не бывало, и она отчасти успокоилась, торопливо растирая окоченевшие от затянувшегося ожидания пальцы.
Внутри Башня тоже изменилась: на стенах, ожидаемо, взамен камней варлы и велкиндских камней были развешены факелы, дающие так мало света; тонкие полотна с многовековой историей салиачи были сорваны, и их прежние места зияли оголенностью стен; мягкие ковры, в свое время услужливо заглушавшие шаги всех посетителей, будь то босоногие жрички из храмов или воины в тяжелых сапогах, так же отсутствовали, оставив вместо себя голую каменную кладку. Девушка ускорила шаг, мысленно благодаря находчивую девочку Латтойю, предложившую ей сменить людские тяжелые башмаки на мягкие эльфийские сапожки из оленьей шкуры: эта обувь мягко касалась пола, не издавая ни звука. Сейа спешила увидеть Чим-эль Адабал, словно хотя бы один взгляд на древний артефакт мог ей что-то дать: желанное успокоение, ответы на неутолимые вопросы, сокровенное знание.
Двери в зал совета были распахнуты только на одну створку. Сам зал был почти пустым, не считая прежнего тяжелого круглого стола, новых деревянных не то кресел, не то тронов да установленного в середине стола постамента, на котором и лежал амулет. Сердце Сейи забилось быстрее. Она буквально слышала, как камень зовет ее к себе.
Дверь за спиной тихо закрылась. Сейа круто развернулась всем телом, мягкая подошва протяжно взвыла о чисто вымытый пол. Девушка непонимающе обвела высокое помещение взглядом. Тот незнакомец, с чьим неосознанным участием она и попала сюда. Он стоял у дверей, задумчиво скрестив руки на груди и глядя на камень.
-И кто же ты? - незнакомец говорил на старом альдмерисе диковинно, гортанно, в звуках не было привычной мелодичности, но сами слова были понятны. Это был еще один моричи, как могла судить Сейа. Понадеявшись на эльфийское единство, она не стала таиться, а тут же обнаружила свое присутствие:
-Вы меня видите?
-Признаться, нет, - эльф губы эльфа тронула легкая усмешка. – Я видел твои следы. И когда ты входила сюда вместе со мной ты меня задела.
-Неловко-то как получилось.
-Ничего страшного.
-Я могу вам доверять? – девушка неосознанно не спешила приближаться к эльфу, продолжая держаться на некотором отдалении.
-Это зависит оттого, что именно ты имеешь в виду, - эльф нахмурился.
-Ничего особенного, - быстро проговорила она, переминаясь с ноги на ногу, в зале было холодне, чем в коридоре. – Просто мне кажется, что мне здесь недозволенно быть, но быть я должна. Впрочем, это по-моему, относится и к вам.
-Не совсем. Некоторые преимущества дипломатический статус все-таки дает.
-Вы из посольства моричи? – уточнила она на всякий случай, словно были иные возможные варианты.: для босмера он был слишком высок, а для двемера совсем безбород.
-Это айлейдское слово, - медленно отозвался эльф. – Ты, надо полагать, из… салиачи?
-В какой-то мере, - уклончиво отозвалась Сейа. – Знаете, я бы предпочла представиться, чтобы избежать дальнейших недопониманий.
С этими словами она коротко провернула кольцо Меридии, тотчас развеивая иллюзию невидимости.
-Ты не похожа на служанку, - отметил эльф, окинув ее внимательным взглядом и подметив и ладно скроенное коловианское платье с айлейдским узором, и куда более живое выражение лица, в отличии от тех, что теперь носили здешние эльфы.
-На человеческую служанку? – девушка вернула ему взгляд. – Я Сейа Адонаи и служу я Меридии.
Мужчина склонил голову, не то словно приветсвенно, не то пряча непрошенную усмешку.
-Ворин Дагот, - теперь он смотрел на нее прямо. – И я, используя твою формулировку, служу собственному народу.
-Зачем вы здесь? – девушка уже несколько успокоилась, но зов камня в ушах все еще слышался.
-Полагаю, так же, как и ты, желаю увидеть людскую регалию воочию.
- Чим-эль Адабал не принадлежит недам! – ее голос резко взлетел выше. Эльф покосился на притворенные двери.
-Они зачарованы тишиной. Здесь всегда приводили высокие собрания, - озлобленно бросила она, отступая к круглому столу.
-Вполне ожидаемо, - кивнул моричи, также приближаясь к столу. – Кто ты, что заявляешь, будто амулет королей не людской артефакт?
-Я айлейдка, - она пожала плечами, не сводя взгляда с камня. Злость уходила, уступая место невыразимой печали. – Этот камень называется… камень высоких царственных духов.
-Люди готовы с тобой поспорить, - коротко напомнил мужчина.
-Вы будете верить им?
-Я с радостью выслушаю и другое мнение, - примирительно отозвался он.
Девушка горестно вздохнула.
-Мы всегда знали, что Чим-эль Адабал — это кровь Мёртвого Бога, которая выплеснулась из его Сердца, и попала в один из наших колодцев, а затем застыла там. Позже камень нашли в Маладе. Многие города оспаривали эту честь, зваться место нахождения камня, но все знали, что это была Малада. Там умельцы создали из него из него драгоценную реликвию Чим-эль Адабал.
Словно непрестанно слыша собственное имя, камень будто засиял еще ярче. Эльфы молчали, глядя на алеющую реликвию и думая каждый о своем.
-Гориеус считает, что внутри камня теперь обитает душа Алессии.
-Вздор,- резко отозвалась Сейа. – Как наш камень мог бы принять душу недийской рабыни?
-Как и любой другой черный камень душ, - холодно предположил Ворин Дагот.
Сейа еле слышно ругнулась: в словах моричи был здравый смысл. То, что неды могли принять за высшую форму блага, могло на деле быть еще одной ловушкой, оставленной напоследок айлейдами. Если не самим Умарилом, хранившим Чим-эль Адабал дольше всех.
Девушка неловко перенесла вес на одну ногу, стараясь стащить с себя влажные сапоги.
-Зачем ты это делаешь?
-Вы сказали, что меня выдали их следы, - невозмутимо пояснила Сейа, касаясь босыми пальцами пола.
-Ты же не собираешься?..
-Мне нужно взглянуть на камень, - просто сказала девушка прежде, чем ловко взобраться сперва на чье-то кресло, а затем и на стол. Сейа старалась не думать, как по-детски мог выглядеть со стороны этот ее поступок. Её заботил только камень.
-Я ведь верно понимаю, что воспользоваться телекинезом не представлялось бы возможным?
-Разумеется, - откликнулась Сейа, не сводя напряженного взгляда с артефакта. Подойдя к нему, эльфийка несколько мгновений стояла в нерешительности, не торопясь брать камень в руки. Её пальцы неуклюже замерли над красной поверхностью реликвии, словно она внезапно оробела от близости айлейдской святыни: так близко видеть алмаз ей еще не доводилось. Голос, которым говорил камень, был женским и больше он походил на стенания и причитания. Не высокие гимны о магии, рожденной небом, о звездном свете. Плач. Сейа убрала руку и, круто развернувшись, зашагала прочь тем же путем, что и пришла к камню. У самого края стола мужчина предупредительно протянул ей руку, помогая спуститься на пол.
-Вы оказались правы, Ворин Дагот, - Сейа понимала, что на ее лице застыла недобрая, мрачная полуулыбка. – Оскверненный мятежной недийской женщиной, камень высоких царственных духов и в самом деле повел себя как распоследний черный камень душ.



 

запись создана: 17.03.2016 в 21:46

То, что она повела себя слишком горячо, Сейа поняла только, когда огни человеческого лагеря за спиной превратились в слабо различимые точки, а пылавшее лицо остудил промозглый ночной ветер. Девушка пересекла подмерзшую к ночи грязную дорогу, углубилась в частый лес на той стороне. И чём дальше в обнаженную чащобу она продвигалась, тем большие сомнения её одолевали: сможет ли она нормально вернуться обратно, одна, без звезд на небе, без огня в руках и совсем без оружия? Но глупая злость на людей, на Фирра, на себя не уходила и не позволяла повернуть назад сие же мгновение, настойчиво подгоняя идти прямо.
Бредя вперед, Сейа вышла на небольшую выжженную и вытоптанную полянку, что ныне была заброшена. Глядя на округлый массивный остов в её середине, девушка рассеянно вспоминала, что когда-то здесь было чье-то даэдрическое святилище, о котором она слышала так давно от самого Хадхула. Теперь же, с победой людей, а затем распространением алессианского ордена оно было разрушено, как и многое, что имело отношение к нечестивым духам даэдра и таким же нечестивым эльфам. Эльфийка приблизилась к каменному основанию, на котором еще виднелись полусколотые даэдрические письмена. Надпись еще читалась, а где буквы отсутствовали, их можно было легко мысленно добавить. "Сыграй в игру, предложенную лордом Вайлом, и проиграй свою душу. Это небольшая потеря". Она передернула плечами под темным мехом: иметь дел с Клавикусом ей не доводилось, но каждый имел право на свою веру. Девушка обвела взглядом поляну, стараясь представить, как когда-то раньше она была занята его почитателями и верующими.
- Не вглядывайся в окружающий пейзаж столь внимательно, Сейа Мори, мы тут не на охоте за людьми. Разочарована? Не нашла тут даже завалящих душ?
Девушка вздрогнула всем своим долговязым телом, зябко пряча окоченевшие пальцы в широкие рукава, но к постаменту не обернулась.
-Ты недавно гостила у меня, Сейа Мори, - судя по звуку, принц даэдра уселся на останки собственного изваяния и свесил ноги вниз.
-Я довольно быстро покинула твои владения, - холодно отозвалась она, справляясь с накатившей волной суеверного страха и, наконец, оборачиваясь к Вайлу.
-Ну и что, Сейа Мори? – даэрический владыка нынче предстал в своём излюбленном образе невысокого, рогато беса мужского пола. – Ты безраздельно пользовала моим радушием. Теперь изволь платить по счетам. Это верная сделка.
Эльфийка украдкой коснулась теплого кольца, подаренного Меридией.
-Ах, Сейа Мори, да кто же я такой, чтобы просить чего-то излишнего у жрицы самой Мерид-Нунды, что содержит Наполненность? – Вайл воздел длинные руки к небу, словно передразнивая изображения Меридии. - Я всего лишь ничтожный божок сделок. Сделку я и предлагаю.
-Я не имею ни малейшего желания заключать сделки с тобой, - она чувствовала себя вполне спокойно, не чувствуя ни малейшего намека на то, что Вайл как-то пытается склонить её на свою сторону.
-Ну-ну, Сейа Мори, ты послушай, для начала, - бесовская рожица Клавикуса разошлась в хитрой улыбке, обнажавшей крупные зубы. – Ведь это несложно.
Девушка скрестила руки на груди, словно демонстрируя вытянутое даэдрическое кольцо. Ветер вокруг стих, да и вообще в чаще воцарилась мертвенная тишина, не нарушаемая даже отдаленными звуками лагеря.
-Вот умница же, - Вайл болтал ногами, сидя на камне и не глядя на эльфийку. - Во-первых, девочка, прозванная Злополучной, позволь дать тебе щедрый совет: не читай плохо знакомых надписей на чужих алтарях. Я же не пришел бы, не призови ты меня. Не так ли?
Теперь он демонстративно выжидающе зыркнул на неё плутовскими глазищами.
-Хотя я и не собиралась тебя призывать, но в чем-то ты прав, бог, который всегда отвечает.
-Умная, хорошая девочка! – Клавикус пару раз громко хлопнул в ладоши, отчего с соседнего оголенного дерева с шумом сорвалась в небо встревоженная птица с взлохмаченным оперением. – Тогда слушай и дальше. Моя цена за оказанное гостеприимство крайне низка, но моя благодарность, если ты согласишься на неё, таит в себе невероятную пользу. Чтобы получить меня в вечные должники, я прошу тебя только уничтожить парочку человек, которых ты так не любишь. Они разрушили мою статую, я тоже их не люблю. Мы поняли друг друга?
-Я не убийца, - пожала она равнодушно плечами. – И я не служу даэдра.
-Вот как? – Вайл не успел согнать с лица выражения забавляющегося участия, но в глазах уже мелькнуло что-то угрожающее и по-настоящему злое. – А что же ты делаешь для своей Меридии?
-Она не даэдра.
-Ах, как же я мог забыть это, ничтожный, - он все же справился со своими эмоциями и продолжил, снова словно скрываясь за маской благожелательности и веселья. – Но всё же тебе стоит подумать об этом моём предложении, Сейа. Ведь, кроме моей благодарности, твоего удовлетворения от содеянного, я могу предложить тебе еще кое-что.
Девушка не стала уточнять, но принц и не нуждался в понуканиях:
-Эти люди завладели мои артефактом. Я могу оставить его тебе.
-Твой шелудивый пёс интересует меня даже меньше тебя самого, - не сумела смолчать эльфийка.
-А, что? – Клавикус Вайл сделал вид, что не понял её, но затем наигранно спохватился и ответил. – Это Барбас, что ли, артефакт? Фи. Он, конечно, бесполезен, но что б уж прямо артефакт... Да и кто же говорит о Барбасе, когда я говорю тебе об Умбре.
Девушка недоверчиво взглянула на него: даэдрическое слово показалось тревожно знакомым.
-Да, да, - видя её невольную заинтересованность, закивал рогатой, лобастой головой Вайл. – Тебе, Сейа, подойдет Умбра. Так что, соглашайся.
-Нет, - словно бы приходя в себя от какого-то вязкого сна, пробормотала она, отводя взгляд от него.
-Ах ты, жалкое ничто, - голос Клавикуса из насмешливого говорка превратился в нестерпимо высокое и протяжное нечто, да и сам бог поднялся на ноги, прямо там, на постаменте, словно занимая место своей разбитой статуи. - Ты отравляешь саму Арену своей потрясающей глупостью, напополам с невежеством. Как ты осмеливаешься взывать к величайшему из Принцев Обливиона и отказываться выплачивать ему справедливую цену, которую он тебе законно назначил за собственную же услугу? Взамен воды, я предлагаю тебе вино, а ты плюешь мне в лицо и тем и другим. Я не забуду этого, Сейа Мори.
С этими напыщенными речами Клавикус Вайл исчез, словно его здесь и не было, оставляя после себя только пару угольно черных следков на постаменте да запах чего-то вязко-приторного, который, впрочем, тут же был развеян внезапно налетевшим порывом холодного ветра.

читать дальше*все то же далёкое прошлое, в котором, кроме слез и разговоров, пока ничего не происходит*

О чём благороднейший Тьюрхан Фирр говорил с человечьим правителем, Сейа не знала. Да и вообще о самом разговоре эльфийке стало известно только из предусмотрительно оставленной на соседней высокой подушке записки, которую она обнаружила, когда пришла в себя в просторной комнате без окон. Из этих же строк она узнала, что находится в покоях, которые здешний правитель отвел в личное пользование Тьюрхану. Источниками света в этой комнате служили нещадно чадившие факелы, висящие у стен. Сейа предпочла бы магические светильники, которые, кроме куда более приятного вида, давали и на порядок больше света. Вся обстановка комнаты была представлена грубо сработанными предметами обихода, разбавленными несколько куда более искусными и тонкими эльфийскими вещами. Сейа осторожно спустила ноги с постели, обвела комнату глазами, устало высматривая кувшин или графин. Заприметив небольшую охотничью флягу, не то случайно, не то умышленно оставленную на столе, девушка на нетвердых ногах отправилась к столу. Ледяная вода обожгла нутро. Сейа поймала себя на той мысли, что старается не думать о произошедшем, гонит от себя малейшую мысль об этом. Она понимала, что страшное потрясение от того, что произошло в Кироде, может вырваться наружу нескончаемым потоком слез.
Собственно, в слезах ее и застал вскоре вернувшийся Тьюрхан. Он молча запер дверь, устало привалился к ней спиной, сжимая в руках какой-то узел и стараясь не глядеть на эльфийку. Её глаза были закрыты, и она могла бы даже казаться смертельно покойной, если бы не отчаянные дорожки слез на исцарапанных щеках да судорожно опадавшая и вздымающаяся грудь. Сейа даже не попыталась привести себя в порядок.
-Сейа, - мягко окликнул её Тьюрхан, приближаясь. Эльфийка тут же распахнула раскосые глаза, взгляд оказался вполне осмысленным.
-Как случилось, что люди одержали вверх?
Эльф вздрогнул, ощущая малодушное облегчение: он не мог даже представить, как скажет её о том, что после исчезновения Делодила люди подняли восстание, а затем стали одерживать победу за победой, что Башня Белого Золота пала. Но видя лишь крупицы этих результатов, Сейа пожелала узнать и все детали этого падения.
Печальный рассказ затянулся. Сперва Тьюрхан вяло предложил ей переодеться и привести себя в порядок, но девушка с каким-то непонятным гневом отринула это предложение. Она позволила себе только принять упрямо протягиваемый свиток исцеления да его плащ, в который тут же и завернулась.
Тьюрхан говорил долго, стараясь говорить с девушкой, как давний знакомец её отца, помнивший ее еще ребенком, а не безразличный историк, которому довелось стать свидетелем краха собственного народа. Сейа Адонаи не перебивала его ни словом, ни всхлипом, ни жестом. Впрочем, слезы уже иссякли и высохли, а страшная тоска в глазах сменилась недобрым ожесточением.
-Значит, они осквернили Чим-эль Адабал.
Тьюрхан кивнул, сосредоточенно глядя на её зажившие и спокойные руки. Ему отстранённо вспомнилось, что это были пальцы иллюзионистки. Не любопытство, а просто странный ход мыслей привел его к размышлению о том, какого же ей было жить на свете, балансируя между реальностью Нирна, бывшей для неё очень зыбкой от постоянного вмешательства мистицизма, и иллюзией Мундуса, которую она так самозабвенно укрепляла магией изменения. Как она понимала, что, в самом деле, истинно, а что нет? Что она чувствовала сейчас, видя, как неумолимо изменился мир?
-Ты говоришь, что Умарил пал, - горько произнесла она после затянувшегося безмолвия. - Но разве возможно это? Неужели избранный воин Меридии оказался также смертен, как и другие?
-Некоторые из уцелевших говорят, что она не позволила ему умереть, забрав в свои чертоги.
-Я не знала, - со слабо вспыхнувшей надеждой призналась Сейа.
-Но ведь твой город теперь там же. Разве вы не встречались?
-Город закрыт, - помедлив проговорила она и тут же спохватилась и скинула на него недоверчивый взгляд. - Постой, но откуда ты вовсе знаешь об этом?
-В Абагарласе остались следы.
-А сам город? - с болезненным любопытством спросила девушка.
-Уничтожен, - не стал томить её еще одним долгим рассказом историк.
-Не людьми?
-Не людьми, - холодным эхом отозвался Тьюрхан.
Эльфы неуютно замолчали.
-Какой то был год? - наконец спросила Сейа.
-221.
Она шумно сглотнула:
-А теперь?
-461.
-У айлейд было достаточно времени, чтобы начать восстановление, - вымученная улыбка далась ей с трудом. - Ведь кто-то уцелел?
-Не совсем.
Фирр не хотел говорить ей еще и всех предательствах, изменах, грязных уступках, на которые пошли некоторые из королей-магов, вступая в противоестественный союз с людьми. Но Сейа настаивала. Слушала она с непроницаемым лицом.
-Ты теперь тоже... гражданин империи? - на незнакомых словах ее язык тяжело споткнулся.
Тьюрхан Фирр кивнул.
-Никто не хочет умирать, - опечаленным голосом произнесла она. - Я не в праве тебя обвинять в чем-то. Но я бы предпочла свидеться с тобой в Цветных комнатах, а не в комнатах людского двора.
-Ты говоришь, что город закрыт, - эльф ожидал осуждения и презрения в ее глазах, но там было только безразличие, которое ранило куда больше. Так вглядывались в смерть, стоя у плахи.
-Но это твой город, значит, и место твоё там.
-А твоё? - наконец задал Тьюрхан вопрос, который мучил его уже несколько часов с момента их встречи недалеко от святилища Меридии. - Почему ты ушла?
Эльфийка не спешила с ответом, предпочтя сперва получить ответы на свои вопросы:
-А вы? Почему вы не ушли?
-О чём ты?
-Неужели вы не могли уйти в другие земли, когда поняли, что всё кончено? Неужели вас бы не приняли босмеры или хотя бы альтмеры? Да хоть кто-нибудь?
Теперь настал черед Фирра чувствовать себя равнодушным:
- Эльфы Саммерсета не стали бы принимать нас с распростертыми объятьями после того, как мы ушли. Что же касается лесных эльфов, то вот они в действительности приняли некоторых из нас. Так же Лалориаран Динар увел свой народ в Хай Рок.
Её лицо озарила несмелая улыбка:
-Отрадно слышать, что хоть кто-то в эти темные времена не потерял присутствия духа. Да будет благословлён правитель Динар, - девушка устало прикрыла глаза. - Я была бы рада увидеть Риарана.
-Сейчас дорога в Бисненсель неспокойна, - жестко одернул ее мужчина. - Тебе придётся повременить с этим визитом. К слову, признаться, я полгал, что ты первым делом решишь направиться к своей матери, в Ресдайн.
-Женщина, которая имела несчастье произвести меня на свет, не может зваться моей матерью только в виду этого прискорбного факта, - четко и сердито выговорила Сейа.
-Какие злые слова, Мори.
-Ничуть.
-Что тогда, если не к матери, то куда? - решивши не вмешиваться в эти малопонятные ему отношения, продолжил эльф.
-К Динару, - повторила она. - Мы с ним всегда ладили.
-У тебя должна была быть более веская причина для того, чтобы покинуть план Меридии.
-Мне было неспокойно там, - странно ответила девушка, не глядя на собеседника, а упрямо вперив взгляд в стену за его головой. Пестрый гобелен там изображал обнаженную людскую женщину на спине огромного быка.
-Ты сама себя слышишь?
-Я попробую объяснить, - теперь она сосредоточенно уставилась на свои сцепленные руки, словно изображение её засмущало.
-Да уж, потрудись, иначе я начинаю опасаться за твое душевное здоровье.
-Никто никогда не считал меня полукровкой. Даже я сама. Айлейдский город Делодил был и моим городом тоже. Но, когда Меридия его забрала к себе, то что-то изменилось. Не в городе или его жителях. Во мне. Тонкокожие, звездоокие, горделивые салиачи стали мне чужими с их нескончаемыми плясками и песнями, вечными изысканиями и размышлениями о природе света и магии. Всё это претило мне. Я бесилась, не находя себе места среди них.
-Ты думаешь найти себе место здесь? - сухо спросил Тьюрхан, скрещивая руки на груди. - Уж не среди ли мориачи?
-Зачем? - она искренне удивилась и посмотрела на него с недоумением. - Я не уверена, что наши кочевые, диковатые сородичи дадут мне душевный покой. Мне не нужен покой, который они несут огнем и мечом.
-Однако именно так они изгнали людей со своих земель, - заметил Фирр.
-Вот как? - она с любопытством склонила голову. - Возможно, я к ним предвзята.
-Мы вновь вернулись к вопросу, не означает ли это, что ты отправишься к матери?
-Нет. Я настаиваю на встречи с Динаром.
-Что же, раз ты так твердо на этом стоишь, я не смею тебя переубеждать, - подозрительно покладисто согласился он. - Но тебе придется повременить с этой поездкой.
-Хорошо. Я умею ждать, - уступила она. - Но я искренне надеюсь, что это ожидание не затянется. Иначе мне придется обратить свой взор на Саммерсет.
-Что за цель ты перед собой ставишь, Сейа Адонаи? - спросил эльф, глядя, как она судорожно сжимает и разжимает нервные пальцы.
-Сбросить людей в море, из которого они и пришли? – она обратила к нему лицо, пересеченное широкой полубезумной ухмылкой. - Или разрушить оскверненную башню? Или утопить людей в их же крови?
Она диковато хохотнула и опять разрыдалась.
-Тише, тише, Мори, - Тьюрхан неловко обнял ее за дрожащие плечи. - Ты не воин, чтобы развязывать такие кровопролития.
-Я могла бы найти кого-нибудь. Я могла бы... – бессвязно бормотала она, заходясь новым приступом слёз. - Почему они не щадили никого? Ведь не во всех городах людей держали как рабов. Почему же они убивали даже детей?
Тьюрхану Фирру нечего было на это ответить.
Когда приступ иссяк, Сейа робко поинтересовалась, возможно ли ей сменить свой наряд, мотивируя эту просьбу тем, что как бы хорош не был делодилский шелк, но даже он приходит в негодность за столько-то лет. Тьюрхан молча протянул ей вещи, которые принес:
-Я позову служанок.
-Не стоит, - быстро переубедила его она, ловко развязывая узел. - Я была бы тебе очень признательна, если бы ты по возможности вовсе сократил мое общение с людьми здесь.
-Я постараюсь, - он покорно склонил голову. - Если для тебя это так важно, я не отступлю от тебя ни на шаг.
-Я благодарна тебе.
Сейа с сомнением провела рукой по тяжелому наряду, который она извлекла из узелка:
-Шерсть из Талвинка?
-Норнал был одним из тех, кто пошёл на мировую с людьми.
-Знать бы, что они ему посулили, - отстранённо проговорила эльфийка, рассеянно скользя взглядом по вышивке на лифе платья. Хоть ткань и была эльфийской фасон явно был человеческим.
-Сказали, что не тронут его народ.
-И что, не тронули? – ядовито осведомилась она.
Фирр странно повел плечами.
-Тьюрхан, - Сейа подняла на него глаза. - А те... мужчины, с которыми ты нашел меня. Кто они?
-Поукровки, - не стал он ей лгать.
Её лицо исказилось, как от хлесткой и звонкой пощечины:
-Вы совсем потеряли гордость?
-Это было одно из условий мирного вхождения в состав империи, - он сам видел этот указ.
-Лучше смерть в бою, чем это медленное угасание, к которому приведут все смешанные браки. Дальше будет только хуже.
Он ничего на это не ответил:
-Я подожду тебя в коридоре. Король Ларих, знаешь ли, предпочитает поздние ужины.


За длинным дурно отесанным столом, ломившимся от разного вида глиняных, деревянных тарелок, кувшинов, чашек, плошек с различными яствами, было около дюжины людей, эльфами здесь были только сама Сейа и Тьюрхан. За то среди прислуги подавляющим большинство оказались именно молоденькие эльфийские юноши и девушки. В первое мгновение Сейа не придала этому значения, помня, что в Делодиле эльфы были на всех должностях: от кухарки на кухне дворца и садовника в храмовом саду и до верховной жрицы и самого придворного летописца. Но здесь эльфы служили людям. Одно дело попытаться принять мысль об эльфийском крахе, а совершенно иное видеть их смиренные лица среди безмолвных служек у стола.
За весь вечер Сейа так и не заставила себя проглотить хотя бы кусочек здешней людской еды. Едва ли виной здесь было резкое, почти тошнотворное отсутсвие аппетита: все блюда казались ей дурно и грубо порубленной и смешанной скотьей кормежкой с резкими, слишком щедро приправленными специями запахом, не более того. Куда сильнее ее удручало вот это ловкое, молчаливое наличие эльфийских слуг. Впрочем, ничего подобного не ощущал сидевший рядом Тьюрхан. Более привычный к людским трапезам, он даже успевал вести какие-то разговоры с соседями по столу. К Сейе же, уныло крошившей в тарелке кусочки еды, никто даже не обращался. Она старалась не думать, чем именно это вызвано: тем, что она была женщиной (эльфийской женщиной, стоило отметить), или тем, что всё равно говорить на человеческом наречии она не могла. Девушка подмечала в чужих речах только отдельные, смутно понятные, не до конца исковерканные слова, из которых она могла сложить некоторую картину происходящего. Пока что она понимала, что Тьюрхан Фирр представлял алессианскую империю и был отправлен в Коловию, чтобы сопроводить короля Лариха на императорскую коронацию.

Когда затянувшаяся за полночь трапеза подошла к концу, Тьюрхан сопроводил её к комнате, которую ей выделили аккурат рядом с его покоями. Помещение оказалось угрюмым, с песчано-желтыми стенами, узкой не то скамьей, не то кроватью, колченогим стулом и таким же столом, а а единственным украшением комнаты служила небольшая книжная полка. Бездумно открыв первый из попавшихся фолиантов в затертой обложке, Сейа с удивление заметила, что даже для письма бывшие рабы использовали сильно упрощенные буквы своих хозяев. И если луженные людские глотки не могли в точности передать звучной эльфийской речи, что и затрудняло ее понимание, то с буквами дело обстояло несколько менее плачевно. На столько, что Сейа даже поняла, что читает сборник здешних молитв к людским божкам.
Её невеселое чтиво прервал быстрый стук в двери.
-Я могу войти?
Вопрошающий голос не мог не принадлежать эльфийки: настолько чисто и ясно прозвучал этот вопрос.
-Разумеется, - встрепенувшись отозвалась Сейа, спешно ставя книгу на место. В комнату тут же шмыгнула совсем еще молоденькая эльфийская девочка, сжимающая в руках легкий поднос со снедью.
-Ты совсем не ела за ужином, - девочка водрузила поднос на одну из свободных книжных полок, словно зная, что стол весьма ненадежен. - Я подумала, тебе нездоровиться и решила прийти. К тому же, может, тебе не по вкусу людская стряпня.
Девочка улыбалась честно и открыто, не спуская глаз со старшей эльфийки.
-Да, верно, - Сейа рассматривала девочку с какой-то тревогой, словно ища в ней изъян. Но нет, белокосая, светлоглазая, смуглокожая, она была айлейдкой. - Как твоя имя, дитя?
-Латтойа, - девочка запоздало приветственно склонила голову. - А вы Сейа из Талвинк. Так мастер Фирр сказал. Вы шли в имперский город, но сбились по пути и вас нашёл господин Фирр.
-А когда он это сказал? - осторожно поинтересовалась Сейа.
-За столом, - недоверчиво сузив светлые глазища, напомнила девочка.
-Ах да, верно, - наигранно спохватилась Сейа, коря себя за такой промах. - Просто я подумала, быть может, вы с ним говорили еще.
-Что вы! Разве же следует господину говорить со служанкой о чем-то, кроме как об указаниях.
-Но со мной же ты сейчас говоришь.
-Но вы же... о, - девочка смешалась и умолкла на середине недосказанного предложения.
-То есть ты полагаешь, что я служанка Тьюрхана? - с упавшим сердцем догадалась она.
Девочка тихо кивнула, не сводя с неё настороженного взгляда.
-Или он сам это сказал?
-Не совсем, - девочка смущенно закусила губу, словно поняла, что сказала что-то лишнее.
-Ясно.
-Я, пожалуй, пойду, - внезапно засуетилась эльфийская девочка, отступая к спасителями выходу. - А то Лами на кухне ругаться будет.


 

запись создана: 11.03.2016 в 23:42

Умбриэль так и не поняла, отчего она проснулась: от собственного едва вырвавшегося из пересохшей глотки хриплого вскрика или от чужого присутствия, овеянного запахом свежей выпечки из виквитовой муки.
-Вы беспокойно спите, мутсера, - раздался из уютной мглы у дверей мелодичный голос Бейты Фир.
-Это из-за снов, - коротко пояснила полукровка, не желая вдаваться в малоприятные подробности.
-Я могла бы предложить вам зелье или алкоголь, - неуверенно проговорила Бейта, сменившая беглую неприязнь, мелькнувшую в первую встречу, радушным вниманием теперь. В темноте мелькнула краткая вспышка огонька, и в руках Бейты замерцала зажженная свеча.
-Не стоит. Ты можешь просто поговорить со мной, - ослепленно щурясь и силясь привыкнуть к свету, все-таки предложила ей Умбриэль.
Она даже успела подумать, что Фир так и простоит молча, замерев у арочного проема тонко и ломко сработанным изваянием, но нет.
-Когда-то Дивайт рассказывал о тебе, - после продолжительного молчания предупредительно выговорила Бейта Фир.
-Любопытно послушать, что именно говорил достославный господин Дивайт, - отозвалась Умбра, удобнее усаживаясь в узкой кровати, где ей так тревожно спалось.
-Вы с ним познакомились 23 числа месяца Восхода солнца в 461 год Первой Эры, - медленно проговорила одна из жен Фира. С другими, к слову, Умбре еще не случилось познакомиться. - Для него это была дипломатическая поездка, а для тебя...
-Если ты говоришь о серджо Дивайте, то с ним мы свели знакомство только к вечеру 24 дня. Да и то случайно.
-Я говорю не о нем, - неожиданно сострадательно поправила ее красивая Бейта, осторожно и нерешительно присаживаясь на край постели, где тонкая простынь сиротливо сбилась в комок, обнажая добротную, мягкую перину.
-О. Вот какие романтичные сказки поведал обо мне почтенный серджо? - полукровку позабавило, что у Фира вовсе нашлось время кому-то рассказывать о ней, пусть и не самым приличествующим образом. Ведь были в ее жизни и другие, более занятные события, нежели ее первое посещение Нирна после вознесения Делодила. И Фир знал обо всех этих событиях.
-Только одну, - не моргнув глазом отозвалась данмерка, не замечая легкой издевки в ее словах.
-Что же, расскажи ее и мне. А то мне кажется, что за давностью лет я и позабыла, что там было, а чего не было.
Бейта Фир, наконец, поставила свечу на низкий столик в ногах постели. Темная эльфийка крепко задумалась, а когда заговорила, то голос ее выдал в ней ту славную рассказчицу, коей она являлась:
-В посольство кимеров, кроме него, входили Думак и Ворин Дагот, и довольно много разночинных воинов и прислуги и из кимеров, и из двемеров поровну, ведь отношения между империей и эльфами гладкими не были. Жену и советников он пожелал оставить дома. Что касалось юного в ту пору Дивайта Фира, то он оказался там и вовсе случайно, как ты и заметила, только 24 дня. Ты же назвалась ученицей Тьюрхана Фирра. Уже тогда слава о его мудрости была широка, потому вас двоих сочли возможным представить друг другу. Говорят, он был несказанно рад увидеть среди людей эльфийку. О тебе же говорят...
-Обо мне не говорят, - изменившимся тоном перебила она, глядя на шало заплясавший огонек свечи сквозь спутанные волосы. - Но я сама скажу за себя. Я только вырвалась из золотой клетки Мерид-Нунды, куда она словно бы благосклонно унесла мой город. Я не знала, во что превратились земли моего народа. Что сделали люди. А про него сказали, что он изгнал людей из своих земель. Что выжег их огнем и мечом с благословенных земель. Что же, мне хотелось огня. Я получила огня, - она задумчиво продолжила, на мгновение устало смежая веки.- Думак был явно против даже столь скорой, ни к чему не обязывающей интрижки, он счел это политически неразумным. Ворин... Я весь вечер ловила его странные взгляды, не вполне понимая, что они в себе несут: сочувствие или осуждение.
Что касалось огня... Я обожглась, - невнятно окончила она, словно не видя перед собой ни уютной телваннийской спальни, ни гостеприимной же телваннийской женщины.
-Скажи, почему ни одно предание, легенда, хроника, не сохранили ни единого упоминания о твоем присутствии там? О твоей...
-Любви? Очень ли хотел кто-нибудь знать о мимолетной связи великого Наставника Ресдайна и безродной и безымянной полукровки? – её крупный рот исказила поразительно неприятная улыбка.
-Но Дивайт говорил, что ты... – трепетно робким голоском попыталась оспорить её самомнение Бейта, но Умбра оборвала её горестным жестом и жесткими словами:
-Мой век, в котором я была всем тем, что тебе говорил Серджо Дивайт, прошел за двести лет до нашей с ним встречи. Я была для Неревара всего лишь чуть больше, чем никем.
-Но ты его любила? – вот что на самом деле волновало красивую и романтичную Бейту Фир более всего, оттого она и пришла к чудной гостье среди ночи, желая услышать эту историю раньше других.
-А не всё ли, не всё ли равно?



читать дальшеКое-что так, просто к сведению. В принципе, данное словоблудие не особенно противоречит tes-аковскому канону. Скажу больше, оно даже неплохо так на него опирается не только в непосредственном описании сего момента, то есть эры четвертой, но и в событиях давно минувшей первой эпохи. Приснопамятный 461 год описывается в скуримской и обливионской книге "Рислав Праведный"; айлейдский город Делодил так же упоминается (сильно косвенно) в Обливионе и прямо в книге teso "Исчезновение Делодила"; Тьюрхан Фирр упоминается в книге "О диких эльфах". Единственное, что я себе здесь позволяю, так это (кроме вплетения несчастной персонажки в связи с Наставником) расширение ресдайнской дипломатической миссии да некоторое смещение в годах жизни почтенного Фирра. Ну и – спойлер)) - обыгрывание его фамилии в дальнейшем.

запись создана: 09.03.2016 в 20:04

Глядя на светло-бежевую глыбу высокого Собора (который на деле оказался и в половину не так высок, как рисовало её пресыщенное воображение), Умбриэль неосознанно принялась сравнивать это строение с торжественно-белыми, лучезарными храмами, что айлейды возводили в честь своих богов-покровителей. Для айлейдов такого рода святилища были чем-то вроде земного пристанища их богов, а для теперешних данмеров, похоже, такие места превратились в ненормальное подобие развлечения. Во всяком случае, несмотря на весьма ранний, еще дорассветный час в двери Собора постоянно кто-то входил и выходил. Умбриэль, ведомая пестрой толпой, также поддалась этому ходу в песчаное нутро данмерской святыни. Исключительно с ознакомительной целью, вело убеждала она себя. Ведь вся ее вера и набожность вращались исключительно вокруг Мерид, чьих святилищ на данмерской земле, впрочем, не обнаружилось к глубокому ее сожалению.

В главном зале было удивительно много прихожан из данмеров, хотя час рассвета все еще не наступил. Верующие толпились, томимые и согнанные ожиданием в небольшие группки, переговаривающиеся взбудораженным шепотом, ведь по слухам сегодняшнюю службу должен был провести сам архиканонник. Увы, для Умбриэль это не представляло ни малейшего интереса. Полукровка обвела собравшихся скучающим взглядом, мимоходом отмечая такую же высокую фигуру, что так же не излучала особенной набожности. Некоторый интерес для полукровки могли представить алтари, расположенные вкруг зала, но неистово верующая орда не позволяла ей даже приблизиться. С трудом протискиваясь сквозь вездесущую толпу, она вышла отнюдь не к выходу, а к куда более скромному залу, вмещавшему в себя только два алтаря. И если изображение на одном из них ни о чем ей не говорило, то вот второе оказалось знакомым.
-Алтарь святого Неревара, - счел своим долгом предупредительно сообщить ей стоящий немногим поодаль воин, чей шлем подозрительно перекликался с изображением на алтаре.
Она кивнула с обреченным видом: одно дело слышать об этом, а другое видеть воочию. Девушка осторожно стащила с руки не успевшую износиться, а оттого и плотно сидящую перчатку, отмечая, что в этом зале достаточно темно, чтобы скрыть ее от слишком цепких или случайных взглядов. Её пальцы бережно прошлись по старинной фреске. Спокойные и уверенные переливы магии говорили о том, что алтарь действительно обладал не дюжей силой. Девушка опустилась на колени. Она не знала слов ни одной молитвы или обращения, а потому молчала, не спуская глаз с каменного лика. Не глядя, она опустила руку в поясную сумку, вынула оттуда свечу:
-Ав молаг аниаммис, ав латта маджика (1), - вспомнился ей отзвук давно не петого гимна.
-Не думаю, что это хорошая идея, мутсера, - немного настороженно отметил стражник за ее спиной, глядя, как она устанавливает зажжённую свечу у подножия монолита.
-Вот и не думайте об это, сера, - мягко посоветовала Умбриэль, чуть-чуть оборачивая голову к говорившему. Он ничего не ответил.
Несколько мгновений девушка раздумывала, но затем все же опустила в чашу для подаяний горсточку монет, среди которых оказалась невесть как попавшая к ним веточка иссохшего вереска. Умбриэль внезапно показалось, что в Соборе стало нестерпимо жарко, но додумать эту мысль она не успела, уловив за спиной чьи-то тяжелые шаги. Попытавшись было обернуться, она едва не потеряла равновесие, но руки стражника не дали ей упасть.
-С вами всё в порядке, мутсера?
В ушах набатом стучала кровь и эльфийка удивлялась, почему стражник этого не слышал. Или слышал, оттого и подошёл так вовремя?
-Голова закружилась, - судорожно выдохнула она, незаметно для самой себя роняя перчатку, стараясь ухватиться за насмешливо поблескивающее золоченое плечо мужчины.
-Вам лучше выйти на свежий воздух, - учтиво предложил он, осторожно поддерживая Умбриэль за локоть и помогая ей тверже стать на ноги. Она уступала ему в росте всего лишь на полголовы.
Оказавшись в скорости под начинавшим бледно рассветать небом, Умбриэль не ощутила себя лучше, наоборот, к шуму в ушах стали прибавляться вполне различимые звуки лязганья и звона металла, свист ветра. Она с ужасом ждала голосов, которые всё не шли.
-С вами все в порядке? - борясь с самой собой, она не заметила, что стражник оставил ее у стены, а сам привел к ней благообразную, как матрона родовитого семейства, данмерку, бывшую, впрочем, судя по всему, здешней целительницей. У этой женщины были удивительно лучистые и добрые глаза, которые было очень неожиданно встретить на вечно хмуром и напряженном данмерском лице.
-Это всего лишь усталость так сказывается, - справившись с собой, предложила Умбриэль, силясь сопроводить свои дрожащие слова хоть сколько-нибудь достойной улыбкой. - Но я благодарю вас за вмешательство, - а вот эти ее слова были адресованы непосредственно стражнику.
-Вот видишь, Савур, всё в порядке, - в голосе храмовой служительницы внезапно скользнули довольно прохладные нотки, что удивительно контрастировали с ее взглядом. - Тебе стоит вернуться на пост.
Он ничего не ответил. Но когда он прошел мимо Умбриэль, даже не удостоив ее взглядом, ей опять подумалось, что даже рассветный холодок не принесла ей желаемой прохлады.


Причин остановиться в "Голове Ящерицы" у полукровки было несколько: из этого района не было видно Собора, Дворца и Министерства. Так ей было гораздо спокойнее. В этом же районе она нашла подходящую покупательницу для своих зелий и ядов, которых у неё уже прилично поднакопилось: деньги, которые ей платила Гарас Селот и позволили ей остановиться в трактире. Задерживаться в городе надолго Умбриэль не планировала: ей уже хватило жизни в прямой близости от бога. Потому она весьма внимательно слушала случайные разговоры Гарас и даже не удивилась, когда та обратилась к ней.
-Ты, в самом деле, недурно разбираешься в алхимии, - эти слова из уст Селот, похожие на некий особливо изысканный комплимент, она услышала на пятый день своего безвылазного пребывания в округе Телванни. Впрочем, полукровка не ответила, сосредоточенно измельчая и без того мелкую огненную соль. Теперь, видя, каким алхимиком является Умбриэль, Гарас позволяла ей брать не только свое оборудование, но и припасы. Выигрывали они от этого обе.
-Я вполне допускаю, что в тебе есть и иные таланты магического толка, - стремительно заключила Селот, видя что девушка не намерена благодарить ее за тщательно продуманную похвалу.
-Я довольно долгое время специализируюсь на школах иллюзии и изменения, - позволила себе внести некоторую ясность полукровка, отставляя соль и поправляя перчатки. Одну из своих перчаток она умудрилась где-то оборонить, так что теперь носила перчатки, по бесконечной душевной доброте одолженные все той же Селот.
-О, ну конечно, у тебя ведь и в самом деле весьма тонкие и ловкие пальцы, - это было правдой: перчатки Гарас ей были свободными.
-Знаешь, я тут подумала, - заговорчески подмигнув, продолжила телванниская алхимичка. - Большого вреда не будет, если ты обратишься к Мавону Дрениму. Ему могут оказаться полезны все твои таланты.

Мавон Дреним оказался моложавого вида данмером, уроженцем Вивека и старшим представителем дома Телванни в городе, о чем он и не преминул сразу же сообщить в разговоре, который состоялся в его же кабинете. Вообще беседа с этим магом выходила странной, он больше пересказывал о городе и его сплетнях, нежели говорил что-то о своем доме или работе на него. Так, за переполненных два часа Умбриэль случилось узнать, что в городе кто-то убивает ординаторов, что Ауран Фрернис - самый никчемный аптекарь города, а Ильмени Дрен в конец отбилась от отцовских рук.
Умбриэль выслушивала этот словестный поток с вежливой заинтересованностью, мрачно гадая, что такого должно было произойти с домом Телванни, что его представители так обмельчали, что стали размениваться на ничего не стоящую молву, вместо того, чтобы вести деловые разговоры. Впрочем, она не лишала себя той иллюзии надежды, что проблема могла крыться не во всем доме, а исключительно в этом его, как она надеялась, не самом достойном представителе.
-Насколько хорошо ты владеешь иллюзиями, позволь узнать? - внезапно, в самой середине рассказа об Ильмени Дрен, спросил Мавон, словно желая застать ее врасплох.
-Скажем так, я привыкла полагаться на очарование смерных, а не слепоту и глухоту, - ничуть не смутившись призналась Умбриэль.
-И сейчас тоже? - насмешливо спросил Дреним, глядя на неё поверх кубок тонкого, имперского стекла.
-Увы, но этот прием не всегда способствует выработке доверия.
-Знаете, мутсера, вы нам подходите, - помолчав немного, подвел итог Дреним, вмиг растеряв свой образ забавляющегося сплетника. - Вам следует отправиться в Садрит Мору и обратится к тамошним Голосам.

читать дальше
1. "Из огня — жизнь, из света — магия", (айледис).