The power of thought, the magic of the mind. Юля :)
Автор: JustJuly Название: Простое объяснение. Статус: закончен Размер: мини Жанр: слэш Таймлайн: 7 сезон, первый рабочий день после Хадди-уикэнда на пляже Рейтинг: низкий
читать дальшеДисклеймер: Герои не мои, ни на что не претендую. Примечание: скромная попытка написать слэш. Получилось не так увлекательно, как я надеялась. Это мой первый фанфик, выложенный на Дайри, но не первый из написанных.
Лето в Нью-Джерси наступило только по календарю, а за окнами каждый день шел дождь. Утром, после обеда, вечером, когда люди возвращались с работы, или ночью, когда звук бесконечно падающих капель мешал уснуть, сильный ливень или едва заметный дождичек, оставляющий неприятную сырость в воздухе и печальный осадок в душе. Одним будничным утром спустя несколько дней после событий в Трентоне, Роберт Чейз оставил на столе своего босса отчет о текущем состоянии пациента и случайно взглянул в сторону окна. Ему показалось, что на балконе кто-то есть. Или он принял шум дождя и ветра за звук человеческого голоса? Если это Хаус, то что он делал в офисе так рано? Чтобы проверить свою догадку, Чейз приоткрыл балконную дверь, выглянул на улицу и замер от удивления. Инстинктивно он шагнул назад, на лице его отразилось полное замешательство… Когда спустя несколько минут, проведенных у кофе-автомата в коридоре, где никто не мешал ему собраться с мыслями, Роберт вернулся в кабинет диагностики, его коллеги уже собрались: Форман пил кофе, Тринадцать просматривала документы, Тауб увлеченно набирал сообщение в мобильном телефоне. Чейз внимательно посмотрел на них, как будто собирался что-то сказать, но не знал, как это сделать. - Катастрофа, - наконец произнес он. - Что? Какая катастрофа? – с недоверием переспросил Форман. - Хаус… Уилсон… - Попали в аварию? Они в скорой? Как ты узнал? – одновременно заговорили Тауб и Тринадцать. - Нет, - Чейз отрицательно покачал головой, - они на балконе. - Тогда, что ты нас пугаешь? – удивленно спросил Тауб. - На балконе… я увидел, как они целовались, - признался Роберт. Все переглянулись. На несколько секунд воцарилась тишина. Первой неловкое молчание нарушила Тринадцать. - А я догадывалась. С того момента, как они стали жить вместе, - спокойно сказала Реми. - Ты что, никогда не снимала квартиру с соседкой? – спросил Форман. - Снимала. Когда закончила мед, а еще тогда я ездила на работу на автобусе и ела на ужин замороженную пиццу. - Я тоже догадывался, - согласился Тауб, - посмотрите на них в кафетерии? Ведут себя как семейная пара. Едят из одной тарелки. - Ты с женой ешь из одной тарелки? – с сомнением спросил Эрик. - С женой – нет. - А не с женой? – уточнила Тринадцать. В ответ Тауб только хитро улыбнулся и продолжил: - Вспомните, как Хаус часами сидел у постели Уилсона после операции. - Это значит только то, что он лучше, кем кажется на первый взгляд, - возразил Форман. - Это значит, им не скучно вместе, - задумчиво произнес Тауб, возвращаясь мыслями к монотонным, по-домашнему скучным вечерам с Рэйчел. - А три развода что-нибудь значат? Уверен, что без Хауса там не обошлось, - напомнил Чейз, - он вмешивался в отношения Уилсона с каждой, появлявшейся на горизонте женщиной. - Хочешь меня убедить, что он делал это из ревности? А не из желания ему досадить? – резко спросил Форман в ответ. - Разводы, романы, расставания… Женщины уходили из жизни Уилсона, Хаус неизменно оставался. А еще они не первый раз живут вместе, - напомнил Чейз. - Вашим примерам можно найти другое объяснение. Простое объяснение, – не уступал Эрик. – А то, в чем вы хотите меня убедить, - ненормально! - Кто утверждает, что Хаус нормальный? – философски заметил Тауб. - Форман, по-твоему, я тоже ненормальная? – с вызовом спросила Тринадцать. - Уверен, это очередной розыгрыш. Хаусу снова удалось всех вас провести. Я на его уловки больше не поддамся, - не сдавался Форман. - Очень жаль прерывать вашу увлекательную беседу, ребята, но у нас есть дела поважнее, - резко произнес Хаус, неожиданно появившейся в дверях. Удивительно, что никто не заметил, когда он подошел, и как долго наблюдает за ними. Мгновенно все сделали вид, что очень заняты внимательным изучением поверхности стола. - Что с пациентом? Меня три дня не было в больнице, а вы даже не позвонили. Он что, умер? - Пациент в коме, - кратко ответил Форман. - Поэтому про него можно забыть и разойтись по домам? Отличный план, - с насмешкой произнес Хаус, подошел к доске для дифдиагнозов, взял маркер и написал крупными буквами слово «Правда», после чего повернулся к команде и неожиданно произнес: - Форман, ты ошибся. Как обычно. Несмотря на внешнюю уверенность Хауса, Чейз заметил внутреннее волнение и беспокойство, промелькнувшее в его глазах, когда тот внимательно взглянул на Роберта, догадываясь о причинах разговора, состоявшегося в кабинете несколько минут назад. Один только Форман с недоверием смотрел на Хауса, все еще не теряя надежду услышать, что это очередная шутка или новый хитрый ход ради какой-то неизвестной цели. Затянувшееся молчание нарушила Кадди, легкой походкой впорхнувшая в кабинет в хорошем расположении духа с картой нового пациента в руках. Улыбаясь, Лиза кивнула присутствующим в знак приветствия и обратилась к Хаусу: - Вот дело пациента, о котором я тебе говорила вчера. Обстановка показалась Лизе странной. Взглянув на подчиненных Хауса, она заметила, что те неуверенно переводят взгляд с нее на своего босса, затем на доску, на которой знакомым почерком написано всего одно слово, и снова на нее. С искренним недоумением Кадди спросила: - Что происходит? Что у вас за лица? Чейз, Тринадцать, Форман и Тауб как по команде поднялись из-за стола и направились к выходу, всем своим видом показывая, что только Хаус может ответить на ее вопросы. - Стоп, - настойчиво сказала Кадди, - куда вы собрались? Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? - повторила она, теряя терпение. - Мои ребята пять минут назад узнали один очевидный факт, - ответил Хаус, пожимая плечами. Тем временем, «ребята» покинули кабинет, ненавязчиво, как будто случайно избегая смотреть Лизе в глаза. Когда они остались вдвоем, Кадди подошла к нему на несколько шагов ближе и мягко спросила: - Грег, ты в порядке? Мне не о чем волноваться? Твои подчиненные выглядели какими-то испуганными… Неожиданный звук мобильного телефона прервал ее слова. Хаус достал телефон из кармана пиджака и открыл новое сообщение, не обращая внимания на Лизу, стоявшую достаточно близко, чтобы прочитать текст одновременно с ним: «Хаус, одного поцелуя не достаточно. До встречи». Цифры отправителя складывались в знакомый номер Джеймса Уилсона. Кадди перевела взгляд со светящегося экрана телефона на лицо человека, с которым рассталась всего несколько часов назад после совместного романтического, как она думала, уик-энда. Хаус почувствовал ее пристальный изучающий взгляд. В первую секунду она хотела спросить, не шутка ли это, но передумала и промолчала. Медленно Лиза опустилась на стул, пытаясь осознать прочитанное. С сомнением и растерянностью в глазах, она смотрела, как Хаус сделал несколько шагов к кофеварке, налил два кофе, вернулся к столу и протянул одну кружку ей. Кадди ждала объяснений, вопросов, замечаний, любых слов с его стороны, но его молчание только усиливало странность ситуации. - Давно? – после паузы спросила Лиза. - Практически - нет. Теоретически – не помню, - просто ответил Хаус. Лиза сделала несколько глотков горячего кофе, и не успела ответить, как он произнес: - Вместо плохого любовника у тебя будет два хороших друга. Такого ответа она не ожидала. - Я должна тоже тебе признаться, - нерешительно начала Кадди, но Хаус не дал ей договорить, пытаясь и дальше перевести серьезный разговор в шутку: - В своих эротических фантазиях ты развлекаешься с Тринадцать? - Я не порвала с Лукасом, - резко сказала Кадди, не обращая внимания на его неудачную шутку. - Неужели? - Я попросила его дать мне время. - И время тебе понадобилось. - Да, но не для того, чего бы я хотела, - со вздохом ответила Лиза, встречаясь с ним взглядом. Хаус смотрел на нее, и в его глазах отражались надежда и сожаление. С грустной улыбкой Кадди подняла кофейную кружку, как поднимают бокал шампанского, чтобы произнести тост: - За отношения, которых у нас не будет.
Здравствуйте, выставляю на суд хаусоманов свой фик. Критика приветствуется.
Название: Мне нужно знать
Автор:Flagreit
Бета: Irga
Жанр: Drama
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Хаус\Кадди
Статус: Закончен
Размер: Мини
Саммари: Моя версия финальной сцены «Help Me». POV Лиза Кадди.
Дисклеймер: песронажи принадлежат создателям сериала, текст — мне.
Читать дальше– Мне нужно знать, может ли у нас что-то получиться?
– Думаешь, я смогу стать нормальным?
– Не знаю.
– Я же психологически полный калека.
– Знаю. Я люблю тебя. Хотела бы не любить, но не получается.
– А вдруг это снова галлюцинация?
– Ты принимал «Викодин»?
– Нет.
– Тогда все в порядке.
– Да.
***
Хаус. У меня ощущение, будто время замерло. Вокруг так тихо, кажется, что вселенная уменьшилась до размеров твоей тесной ванной комнаты, и, кроме нас двоих, никого больше нет. Я смотрю на тебя снизу вверх, удивляясь, что не замечала раньше, какой ты высокий. А ты, наклонив голову, пристально и пытливо пронзаешь меня взглядом. Не можешь поверить, что я здесь и никуда не уйду. Ищешь подвох, и это единственная предсказуемая в тебе черта.
Хочется многое тебе сказать, хочется реветь, уткнувшись в твое плечо, но я знаю, в какую растерянность и тоску вгоню тебя своими по-женски глупыми слезами. Ты привык видеть меня сильной и непоколебимой, властной и волевой, принимающей важные решения, порой дерзкие и рискованные; я всегда держу марку, и в твоем присутствии не позволяю себе расклеиться. А сейчас, в этот застывший миг, мне до безумия хочется побыть слабой и маленькой, беззащитной…
Если я поддамся соблазну, в мире останутся два уязвимых и ранимых существа, которых некому поддержать и вселить в них уверенность. Уилсона, слава Богу, здесь нет, поэтому мне снова придется взвалить на себя весь эмоциональный груз.
Хаус. Ты же хуже ребенка. Ты прячешься за своим сарказмом и грубостью, как за стеной. Ты создал вокруг себя сферу из бестактности и хамства, оброс фамильярностью. Ты постоянно нападаешь, даже на тех, кто и не думал обороняться. Ты больнее всего ранишь тех, кто тебе дорог, не желая признаться самому себе, что способен на любовь. Никто не умеет любить так, как ты, и невозможно любить кого-то пламенней и сильней тебя. И ты пользуешься этим, ты паразитируешь на чувствах, понимая: если тебя смогли полюбить, то это бесповоротно. Какая же ты сволочь, Хаус!
Я улыбаюсь, а ты, напрягшись всем телом, сдвинув у переносицы брови, в которых запуталась бетонная пыль, внимательно вглядываешься в мое лицо. Ты опять готов напасть, больно уколоть, ты мне не веришь. Нет, Хаус, ты не нападаешь, ты обороняешься, выставляя иголки, не подпуская к себе, ты заранее, еще не зная, что произойдет дальше, отражаешь мнимый удар.
Боже. Ну не смотри ты так на меня! Поздно уже защищаться, ты проиграл, потерпел поражение, ты так считаешь. Я вторглась в твой маленький серый мирок, такой же тесный и враждебный, как эта ванная комната с разбитым вдребезги зеркалом на полу, с дурацкой дырой-тайником в стене с облупившейся краской, и вечно подтекающей трубой.
Я крепче сжимаю твою прохладную сухую ладонь, и ты немного расслабляешься. Как много мне нужно тебе сказать, но моих слов никогда не будет достаточно для того, чтобы ты поверил. Сколько мне потребуется времени на то, чтобы расколоть скорлупу твоего недоверия и подозрительности?
Хаус. Мы опять будем вести войну – в твоей кухне, в спальне, в гостиной, в этой неуютной ванной комнате. Мы оба лидеры и бойцы, никто из нас двоих не согласится выкинуть белый флаг, для нас поражение страшнее смерти. Но твоя армия уже разгромлена, что дает мне фору для нового наступления, а тебе – время на лечение увечий и на шанс разработать более эффективную стратегию. Ты хочешь новой войны?
Ты склоняешься надо мной ниже, прикрываешь уставшие глаза и целуешь меня в губы. Я разбита. Против твоих поцелуев нет оружия, сейчас я готова сдаться. Хаус. Прошу, не прерывай поцелуй, пусть он длится как можно дольше, позволь мне с чистой совестью и притворной обреченностью протянуть руку для перемирия. Ты отстраняешься от меня, открываешь рот, чтобы заговорить, но я не даю тебе произнести ни звука, приложив указательный палец к твоим бледным губам и тихо говоря:
– Ш-ш, не надо.
Молчи, прошу, молчи. Ты виртуозно умеешь портить волшебные моменты. Одно слово из твоих уст – и мой новый мир рухнет, он не выдержит натиска твоих едких замечаний. Хватит одной маленькой капли твоего яда для того, чтобы прожечь незаживающую рану в моей душе. Я ошиблась, я не готова к очередной войне.
Хаус. Я устала, честное слово. Мне необходим покой и надежность, защита, укрытие. Я хочу спрятаться от тебя, но приют возможен лишь рядом с тобой. Да, в моих нынешних размышлениях отсутствует логика, они иррациональны. Вот тебе новая головоломка. Угадай, почему я запуталась и не могу найти выход? Все гениальное просто, и кому, как ни тебе, это лучше всего известно? Ответ настолько банален, что ты его сразу исключишь из кандидатов в верные, проигнорировав то, что тебе не угодно.
Я люблю тебя, Хаус, и нет тут никакой загадки. Я – обычная женщина, мечтающая об обычном женском счастье. Имею ли я право желать того же, чего хотят другие обычные женщины? Если я хочу видеть тебя рядом остаток жизни, мне непозволительно быть заурядной.
Хаус. Мы начинаем новую главу в нашей совместной жизни, ты автор, а я... Нет, прости, в роли Музы я выступать не согласна, я буду твоим соавтором. Уступаю тебе первенство и главенство, а сама, пожалуй, изредка буду использовать маленькие женские хитрости. И все же название главы мы напишем вместе, ты возьмешь перо в руку, я положу поверх нее свою ладонь, и мы выведем каллиграфическим почерком: «Грегори Хауc и Лиза Кадди».
Наши имена будут стоять близко-близко, а мы будем в ногу шагать к нашему общему счастью, преодолевая плечом к плечу трудности, созданные твоим скверным характером и моим природным упрямством и нежеланием уступать. Как нет предела совершенству, так нет предела и твоему сволочизму и моей упертости. Но ведь ты сделал меня такой. Только рядом с тобой я настораживаюсь и жду внезапного удара исподтишка, подлости, на которую способен лишь ты.
Кажется, Хаус, войны нам все-таки не удастся избежать.
Я снова усмехаюсь над своими мыслями, ты предсказуемо хмуришься, в твоем взгляде сквозит обида, какую можно увидеть в глазах ребенка, которому не дали развернуть подарок-сюрприз. Ты недоумеваешь и сердишься за то, что я посмела не делиться с тобой своими раздумьями.
Хаус. Я же не требую, чтобы ты рассказал мне, что сейчас творится в твоей голове. Потому что я знаю. Там происходит борьба. Ты тоже прекрасно понимаешь, что таят в себе наши отношения, ты заставляешь себя смириться, но не хочешь этого делать. Ты пытаешься найти компромисс, но твои усилия бессмысленны.
Я накрываю твой затылок ладонью и тянусь навстречу для поцелуя, чтобы вновь испытать легкое головокружение и прогнать прочь ненужные мысли, почувствовать на своих губах горький вкус твоих жестких губ. Но ты не отвечаешь на поцелуй, ты выпускаешь мою руку из своей, наклоняешься и поднимаешь с пола трость, а потом, избегая смотреть мне в глаза, не произнося ни слова, покидаешь ванную комнату, настолько быстро, насколько позволяет ноющая боль в ноге. Прислонившись головой к холодной стене, я смотрю в потолок, но вижу перед собой твое лицо – задумчивое, сосредоточенное и чуть насмешливое, с налетом победы и торжества.
***
Осколки зеркала покоятся в мусорном ведре вместе с двумя баночками из-под «Викодина», дыра-тайник заткнута полотенцем, на полу беспорядочная россыпь мелких камешков, которые я не решаюсь убрать, оставляя их как единственное доказательство и подтверждение того, что мы вместе. Я здесь, в твоей квартире, а эта каменная крошка и серая пыль – свидетели моего пребывания.
Погасив свет, выхожу в гостиную, в потемках, на ощупь добираюсь до дивана и включаю торшер. Ты спишь. Не дождался меня, убежал, бросил и уснул, не снимая байкерской куртки и грязных ботинок. Хаус. С тростью в обнимку!
Я обессилено падаю на колени возле дивана, не сводя глаз с твоего лица. Протягиваю руку и осторожно, едва касаясь, провожу ладонью по твоей колючей щеке. Знаешь, мне нравится твоя вечная щетина, она прибавляет шарма и делает тебя еще более сексуальным. Мне нравится твой высокий лоб с глубокими морщинами от постоянных раздумий и разгадывания головоломок, да и просто от твоей богатой мимики.
Придвинувшись вплотную к дивану, я медленно приближаю свое лицо к твоему, вглядываясь в каждую его черточку, любуясь сонной безмятежностью, застывшей на нем, и легким, почти воздушным поцелуем касаюсь кончика твоего носа, который мне тоже безумно нравится. Ты бормочешь что-то невнятно, морщишься, смахивая мой поцелуй, и, перевернувшись на спину, выронив трость, которая с глухим ударом приземляется на ковер, продолжаешь спать, постепенно расслабляя мышцы лица. И оно снова становится по-детски трогательным и умиротворенным.
Хаус. Я люблю тебя. Если бы ты видел, как я совершенно по-идиотски ползаю у твоего дивана и боюсь дотронуться до тебя, чтобы не разбудить, ты засмеял бы меня насмерть. И именно за это я тебя люблю. Я окидываю тебя долгим взглядом, пропитанным всей нежностью и заботой, на которые я способна, и, поднявшись с пола, забираюсь с ногами в кресло.
Хаус. Я остаюсь. Тяжелый день, насыщенный яркими и трагичными событиями, завершается, но, несмотря на сильные потрясения и переживания минувшего дня, мне жаль его отпускать, не хочется с ним расставаться.
Как только моя голова касается спинки кресла, я моментально погружаюсь в мягкую ватную дрему и падаю вниз, в страну несбыточных грез, навечно погребенных под толстым слоем повседневных забот и суеты.
***
Утро распахивает свои солнечные объятия, встречая меня привычным плачем Рейчел и тупой болью в висках. Не помню, когда в последний раз я высыпалась. Даже если я сплю всю ночь без пробуждений, все равно просыпаюсь всегда утомленной. Не открывая глаз, я прокручиваю в голове план на сегодняшний день, стараясь припомнить все пункты своего расписания.
Первым делом мне необходимо принять бодрящий контрастный душ, наложить на бледное, с синяками вокруг глаз, лицо маскирующий макияж, надеть маску доброжелательности и приветливости, а также заглушить рвущийся наружу ворчливый голос вечной неудовлетворенности.
Рейчел плачет сильней и громче, переходя на высокие истерические ноты, и я, поджав губы, открываю, наконец, опухшие глаза и сажусь в кровати. Половина постели, которую занимает Лукас, пуста, что тоже вполне привычно и обыкновенно. Его расследования требуют конспирации, а лучше всего она удается в темное время суток, когда нормальные люди мирно спят, не подозревая о том, что этой ночью в их доме тихо и незаметно ищет компромат нанятый кем-то из конкурентов или просто любопытных личностей частный детектив.
Бросаю быстрый взгляд на часы: без пяти шесть. Черт! Неужели вчера я забыла включить будильник?! Теперь я с большой благодарностью слушаю неумолкающий плач дочери. Придется сегодня отказаться от ежедневной гимнастики.
Наспех приготовив завтрак для Рейчел, я бегу в ванную комнату, скидывая на ходу ночную рубашку, открываю кран и встаю под спасительные струи прохладного душа. По стеклу ширмы стремительно бегут вниз капельки воды, а по моим щекам текут горячие слезы.
Хаус. Не беспокойся. Это была не твоя галлюцинация. Это была моя безнадежная и обреченная на погибель мечта.
Название: Сильная женщина Автор: ZarNa Бета: нет Жанр: ангст Пейринг: Хаус/Кадди Размер: драббл Рейтинг: G Предупреждение: это даже не фик, просто мои эмоции по поводу последней серии 6го сезона Статус: закончен
читать дальшеОн думал, что она будет рядом всегда. Он не думал о будущем, а жил сегодняшним днем. Он не ждал, его устраивала эта ситуация и ничего в своей жизни менять он не собирался. А она терпела, подставлялась под критику руководства, нарывалась на негатив окружения, только для того, чтобы не отпускать его, чтобы он был рядом.
Она ничего не могла сделать, но пыталась всегда поддерживать и прикрывать его. Когда он упивался своей болью, злостью на вселенскую несправедливость, жалел себя и ненавидел всех, она работала, достигала чего-то, боролась за него, оберегала его и заботилась о нем. Он принимал это как должное, постоянно делал все наперекор, чтобы уколоть ее побольнее, чтобы передать ей часть своей боли. Если бы он понимал, что она и так согласилась бы принять его боль, помочь ему, возможно, он бы раньше открылся, раньше сбросил свои щиты. Но нет, он был сконцентрирован только на себе, на своем страдании и не подпускал ее. А она ждала, влюбленная девчонка, как тогда - на первом курсе меда, так и сейчас - глав-врач престижной клиники. Любила и ждала. Несмотря на холод, равнодушие, одиночество.... Ради него она была готова отказаться от правильного, рационального, логичного. Она поддерживала его даже в самых его ненормальных предприятиях, которые он мог с треском провалить, и ей приходилось разгребать последствия, пытаясь защитить его от него же самого. Он злился, не предполагая, что все ее действия совершались ради него.
Она любила его настолько сильно и настолько безвозмездно, что пыталась устроить свою жизнь без него.... без него и кого-либо другого. Но ведь так нельзя и она так не смогла. Моментами, ее накрывало и она ломалась, пыталась забыть, разлюбить, выбросить из жизни. Но не получилось.... никогда не получалось. Она всегда была предана той любви, которая жила в ее сердце. Любви к человеку, который был недостоин этих чувств.
Он ведь не смог переступить через себя, даже, когда понял, что теряет ее. Он просто взял и отпустил, скатываясь все глубже и глубже, на самое дно своего жалкого естества. У него не хватило сил бороться, у него даже не хватило сил на то, чтобы открыть свои чувства. И она снова взяла все в свои руки, также, как и множество раз до этого. Она снова открыла ему сердце, которое он уже топтал не единожды. И он отпустил себя, но отпустил не потому, что, наконец, доверился, нет. Он просто понял, что это в последний раз. Этого отказа не выдержит даже она, если он сейчас снова оттолкнет ее, то останется один навсегда. А, ведь он ненавидит одиночество, ненавидит настолько, что упивается им, так же, как упивается своей болью. Он отпустил себя зная, что на земле, кроме нее, нет человека, который будет ломать себя снова и снова, ради того, чтобы счастлив был он.
Подскажите, пожалуйста, какие композиции исполняет Грегори Хаус на фортепиано. Нужны хотя бы названия, конечно, если будут прилагаться ссылки, это будет просто шикарно.
Нельзя из букв "о", "ж", "п", "а" составить слово вечность (с)
Название: Clarity Автор: SassKitten Переводчик: littledoctor разрешение на перевод: получено Бета: LaSuen ссылка на оригинал: www.squidge.org/housefanfiction/archive/11/clar... Жанр: романс Пейринг: Хаус/Чейз Размер: миди Рейтинг: NC-17 Предупреждение: нет Содержание: однажды Хаус принимает слишком большую дозу средства от простуды и говорит вслух вещи, которые никогда бы не произнес в здравом уме. Примечание автора: написано по мотивам вызова Switch25 на заданные двадцать пять сюжетов Статус: в работе читать дальше Сюжет 25. Свидание Хаус и Уилсон сидели рядом на диване и смотрели «Губку Боба Квадратные штаны». Уилсон ничего не мог с собой поделать, но в мультике ему виделось явное сходство с их дружбой. Он, конечно, был бы Губкой Бобом, относительно более адекватной половиной этой парочки. Когда он озвучил мысль Хаусу, тот просто сказал:
– По-моему, мы больше похожи на Пинки и Мозга.
– И я Пинки? – с сомнением спросил Уилсон. Вместо ответа Хаус закинул в рот горсть чипсов. Уилсон на секунду задумался. – Почему на первое место ты поставил Пинки, если он всего лишь закадычный друг?
Вопрос застал Хауса врасплох. Сказать, что дело в алфавитном порядке, он не мог, потому что это было не так, а во всем остальном, не считая миловидности, Мозг Пинки превосходил.
– Потому что в противном случае заглавная песня будет не так хороша, – решил он наконец.
На это Уилсон купился.
Когда «Губка Боб» кончился, Хаус переключил на «Южный парк». Он уже видел эту серию, но она была интересной, и он остановился на ней.
– Так что, вы с Чейзом часто ускользаете в кладовку вдвоем? – спустя некоторое время спросил Уилсон обыденным тоном.
Хаус повернулся к нему и увидел слабую улыбку.
– Мы… планировали вечеринку-сюрприз на твой день рождения. Черт, Уилсон, тебе пришлось выбить из меня признание. Теперь все испорчено. Сюрприз, – сбивчиво проговорил Хаус, и улыбка Уилсона стала еще шире.
– Между вами… что-то есть? – спросил он. – Я имею в виду, ты решил перевстречаться со всей своей командой? Кто следующий? А, точно, Форман.
Хаус хмыкнул.
– Ага, позвал бы Формана, но, боюсь, весь вечер буду держаться за кошелек.
– Ну так как? – подтолкнул Уилсон, однако Хаус лишь вздохнул и откинулся на спинку дивана.
– Тебя это совсем не беспокоит? – спросил он, повернувшись к Уилсону лицом.
– То, что у моего лучшего друга на фоне кризиса среднего возраста случился… приступ гомосексуального любопытства? Невелика беда. Сейчас этим никого не удивишь. Все либо геи, либо би… либо евреи.
Хаус улыбнулся и потянулся за чипсами.
– Он тебе сильно нравится? – продолжил Уилсон, понимая, что из Хауса признание придется выдавливать. – Я к тому, что мальчик симпатичней всех моих предыдущих жен вместе взятых, и я могу представить, что человек, придерживавшийся до того традиционной ориентации, захочет его завалить, но дело ведь не только в этом, да?
Сначала Хаус не знал, что ответить, но в конце концов признал поражение.
– Я подарил ему свой мяч, – сказал он, надеясь, что это покажет Уилсону, насколько же сильно Чейз ему нравится.
– Боже мой, – изумился Уилсон, почти не шутя. – Даже Стейси не разрешалось трогать твой мяч.
– Это другой, тот она лопнула, когда мы ругались. На этот раз я удостоверился, что купил резиновый.
– И что ты собираешься делать? – спросил Уилсон, отталкивая руку Хауса от миски с чипсами.
– Не знаю. Пойду в магазин игрушек и куплю новый?
– Я о Чейзе, – терпеливо сказал Уилсон.
Хаус только пожал плечами.
– Он, кажется… весьма настойчивым. А я даже не знаю, что делать.
Уилсон посерьезнел, ему в самом деле хотелось, чтобы его лучший друг был счастлив и избавился наконец от своей болезненной страсти к Стейси, так что из истории с Чейзом мог выйти толк. Стейси испортила его для любой другой женщины… или, как оказалось, мужчины.
– У тебя проблемы с доверием, – напомнил Уилсон.
– Ну ещё бы.
– Но, Хаус, если ты не доверяешь людям и держишь их на расстоянии, то да, это спасет тебя от боли, которую они могут причинить, но и все хорошее ты тоже пропустишь. – Он посмотрел на Хауса и понял, что его друга просто разрывает на части. – Воспользуйся возможностью, позови Чейза на свидание, сделай что-нибудь простое.
Хаус посмотрел на него, задумался, а потом медленно кивнул.
– Точно, свидание, это я могу. Просто одно свидание. – Он встал с дивана и схватил телефонную трубку.
– Ты собрался звонить сейчас? Пока я в комнате…разве это не смахивает на старшие классы?
Хаус пожал плечами.
– Ну так выйди или прибавь громкость на телевизоре.
Хаус вышел в коридор и опустился на ступеньку.
– Алло?
– Чейз? – спросил Хаус и закатил глаза. Сколько еще австралийцев могут ответить по номеру Чейза? – Эээ…привет…это…
– Хаус?
– Да.
– Все в порядке? Мне приехать?
– Э, нет. Я не в больнице. Я дома.
– А, понятно. Так… в чем дело?
– Ээ…день рождения удался?
Он практически слышал в голосе Чейза улыбку.
– Ага, праздник получился отличный. Я получил твой подарок.
– Да…я просто слишком экономный, чтобы покупать тебе что-то новое.
– Ну да, – скептически произнес Чейз.
– Пойдешь куда-нибудь отмечать вечером?
– Неа, что-то не хочется.
– Ясно…может, сходим куда-нибудь, что-то вроде поздней вечеринки по поводу дня рождения, если хочешь? – C каких пор он двух слов связать не может?
– Ладно.
– Завтра?
– Хорошо.
– Ужин?
– Да, конечно.
– Отлично, – сказал, пытаясь не казаться чрезмерно счастливым. – Тогда до завтра.
– Ага, до встречи.
– До встречи.
Хаус повесил трубку, обернулся и увидел широко улыбающегося Уилсона.
– Чтоб ты знал, это в точности, как в старших классах.
Сюжет 20. Свеча
Хаус уже начинал жалеть, что пригласил Чейза на свидание. Он стоял и рассматривал себя в зеркале, висевшем на стене за барной стойкой. Он надел белую рубашку, расстегнув первые две пуговицы, черный пиджак и темные джинсы, даже воспользовался лосьоном после бритья.
Он выглядел так, словно старался изо всех сил, и это ему не нравилось. Хаус глянул на бокал с ромом и кока-колой в руке, осушил его и попросил у бармена еще один.
Когда он прибыл в ресторан, метрдотель предложил показать ему их столик. Хаус ответил, что сначала кое-кого подождет… коллегу по бизнесу, мрачно добавил он. Совсем не хотелось сидеть за столом и ждать, пока объявится Чейз, показывая при этом все свое нетерпение.
На его плечо опустилась ладонь, и он тут же понял, кому она принадлежит. Он повернулся и увидел улыбающегося Чейза. Боже, как же тот был хорош! Волосы еще пышнее обыкновенного, губы еще розовее. Чейз надел черную рубашку с короткими рукавами и черные брюки, на фоне которых его волосы казались еще светлее.
Хаус моментально забыл, что думал о каких-то там своих усилиях.
– И что, никаких цветов? – спросил он, не сводя с него глаз.
– Ты же меня пригласил, помнишь? – парировал Чейз с мягкой улыбкой. Он нервно облизнул губу, а Хаус заворожено проследил за этим движением. Мозг немедленно заполнили картинки того, как этот язычок облизывает другие объекты, и Хаус торопливо отвернулся забрать принесенный бокал.
– Верно. – Он повернулся и направился к их столику. – Пойдем?
Чейз кивнул и последовал за ним. Как только они сели, Хаус заметил стоявшую на столе свечу. Она ему не нравилась. Свеча – символ романтики, а романтика и Хаус – вещи несовместимые. Когда подошедший официант нагнулся ее зажечь, он его остановил, вызвав ухмылку у разгадавшего причину Чейза.
– Ты уже здесь ужинал? – поинтересовался Чейз, изучая меню.
– Хмм…пару раз с Уилсоном.
Чейз кивнул.
– Да? Мне стоит ревновать?
Хаус метнул на него взгляд, прежде чем посмотреть на официанта.
– Эээ…здесь хорошая рыба… очень свежая.
Чейз решил последовать его совету, и они оба заказали рыбу. Как только официант ушел, он наклонился вперед.
– Прости, если из-за меня ты чувствуешь себя неуютно.
– Из-за тебя я всегда чувствую себя неуютно, – ответил Хаус, глядя ему в глаза. – если бы это было не так, мы бы здесь не оказались.
Чейзу отчаянно хотелось его поцеловать. Он по-прежнему не понимал, что же такого нашел в Хаусе, что чувствовал себя так, как чувствовал. Было что-то такое, что росло и становилось сильней с того дня, как они встретились, что-то, за что Хауса хотелось проглотить без остатка.
Это мало отношения имело к физическому влечению, собственно, влечение-то появилось только спустя несколько недель совместной работы. После того, как Чейз наблюдал, как Хаус разгадывает загадки, спасает человеческие жизни, вгоняет его в краску комментариями по поводу его прекрасных волос. Возможно, Чейза привлекла его гениальность. Наверно, поэтому ему всегда так нравился Гриссом из CIS.
– Знаешь, я удивился, когда ты мне позвонил, – произнес Чейз через какое-то время.
– Я тоже, – признался Хаус.
– Но я рад, что ты это сделал.
Хаус ничего не ответил, только сделал глоток из бокала.
Чейз понимал, что он мелкий злокозненный манипулятор. Он намеренно доехал до ресторана на такси, понимая, что Хаусу придется предложить подвести его до дома. Он знал, что до дела, скорей всего, не дойдет, что Хаус придумает какие-нибудь оправдания, почему не может зайти, но Чейз хотел его больше, чем кого-либо в своей жизни, и его член начинал твердеть лишь от одной мысли об этом.
Они съели ужин, разговаривая на безопасные темы, вроде работы и любви Хауса к телевизионному шоу «L Word».
Чейзу хотелось спросить про его сексуальный опыт в этой сфере, но он понимал, что от кого-кого, а от Хауса прямого ответа он не дождется. Сам Чейз всегда предпочитал мужчин женщинам, во многом потому, что большинство женщин, с которыми он спал, были маленькими хрупкими штучками, которые лежали на спине, мало участвуя в процессе. От своего партнера по постели Чейз ждал совсем другого. Возможно, именно поэтому он так долго встречался с любительницей огня. Она в страсти практически сдирала с него кожу.
Они сидели в машине, припаркованной возле квартиры Чейза. Он повернулся к Хаусу и с блеском в глазах спросил:
– Не проводишь меня до двери?
Хаус глянул на него, прекрасно понимая, о чем его в действительности спрашивают. Ему очень хотелось, чтобы фантазии о языке Чейза воплотились в жизнь, но до конца он уверен не был. Он никогда раньше не спал с мужчинами, ему этого даже не хотелось… не считая Джеймса Дина, но тот-то уже был мертв.
– Конечно, – ответил он, решил воспользоваться шансом. Он не знал, что случится завтра или еще через день. Он не знал, чего на самом деле от всего этого хотел Чейз, но осознавал, что больше всего на свете ему самому сейчас хочется засунуть свой член в Чейза как можно глубже.
Он открыл дверь машины и выбрался наружу. Чейз перевел дыхание и последовал за ним. Улыбаясь почти застенчиво, он довел Хауса до дверей квартиры.
Сюжет 17. Мех.
Чейз провел его в гостиную. Квартира оказалась небольшой, и в ней было слегка прохладно, поскольку комендант никогда не реагировал на его сообщения о проблемах с отоплением сразу.
– Хочешь… хочешь чего-нибудь выпить? Кажется, у меня где-то лежал скотч, мне его подарили на Рождество… или перекусить… хотя нет, мы же только что ели. – Он нервно рассмеялся. – Могу включить музыку. – Он отошел к аудиосистеме, зная, что Хаус не сводит с него глаз. – Не знаю точно, что там, наверно, Майкл Бабл или что-то в этом роде, – проговорил он, нажимая на кнопку. Из колонок полился нежный джаз, и Чейз повернулся к Хаусу. – Думаю, он…он неплох.
Хаус продолжал на него смотреть, Чейз чувствовал себя так, словно эти яркие голубые глаза прожигают его насквозь, и тяжело сглотнул, когда Хаус двинулся к нему.
Хаус уронил трость, схватил Чейза и с жадностью его поцеловал. Чейз и так был прекрасен, но когда начал нервно бормотать, последние защитные барьеры Хауса пали. Постоянная нужда, поселившаяся в его члене, сводила с ума, и он толкнулся им в Чейза, чувствуя, как тот стонет ему в рот.
Руки Чейза поднялись к его волосам, то притягивая к себе, то гладя. Он так отчаянно этого хотел, что с трудом мог поверить в реальность происходящего. Хаус цеплялся за него, и Чейз не знал, то ли тот ищет поддержки, то ли есть какая-то другая причина. Ему самому нравился первый вариант, Хаус, опирающийся на него, нуждающийся в нем, доверяющий ему.
Их языки сражались друг с другом, и Чейз понимал, что им надо приостановиться, или он кончит слишком быстро. Он немного отодвинулся, только чтобы иметь возможность говорить.
– Сядь на софу, – рвано выдохнул он.
Хаус глянул на стоявшую прямо позади него софу и послушно сел.
Он облизнул внезапно пересохшие губы, глядя, как Чейз встает перед ним, расстегивает пуговицы на рубашке, обнажая гладкую подтянутую грудь. Хаус внутренне порадовался, что в нем самом Чейза явно интересовала не внешность. Он никогда не смог бы с ним сравниться, даже если б ему до сих пор было двадцать.
Рубашка упала на пол, скоро к ней присоединились и брюки, оставив Чейза в одном белье. Хаусу хотелось до него дотронуться, провести по каждому сантиметру этой золотистой гладкой кожи.
Когда Чейз опустился перед ним на колени, раздвинул его ноги и встал между ними, Хаус невольно закрыл глаза.
Он почувствовал, как его пальцы нежно поднимаются по бедрам к его скрытому под одеждой члену, заставляя его хватать ртом воздух, и расстегивают пуговички.
Хаус знал, что сейчас произойдет, и напрягся. Его обдало волной паники, в голове в последний раз мелькнула мысль, что это нужно прекратить. Но тут же исчезла, когда Чейз подтолкнул Хауса, чтоб тот приподнялся, и Чейз мог приспустить его джинсы.
Чейз погладил его член через белье прежде чем скользнуть рукой внутрь и вытащить его наружу. Он облизнул губы и наклонялся вперед, беря его в рот.
Хаус застонал, чувствуя, как его плоть охватывает влажное тепло, и запустил руку Чейзу в волосы, притягивая его к себе, лаская. Он нагнулся вперед, стянул с себя майку и швырнул ее через софу.
Чейз, не выпуская член из рта, посмотрел вверх и застонал. Хаус был хорошо сложен и обладал как раз идеальным количеством волос на груди. Чейз всегда был слегка помешан на волосатой груди, не такой волосатой, как у Шона Коннери, скорее, как у Пирса Броснона. Хаус в этом плане подходил идеально. Чейз поднял руку и провел по дорожке волос, задержавшись на каждом соске.
Он встретился глазами с Хаусом и скользнул ртом ниже, вбирая член до основания и сглатывая. Хаус застонал и из последних сил удержался от того, чтобы не толкаться в этот чудный рот.
Хаус разорвал контакт, откинув голову назад, когда почувствовал, как Чейз облизывает головку, дразня щелочку.
Услышав, как он стонет, Хаус посмотрел вниз и увидел, что Чейз запустил руку себе в трусы, гладя и сжимая себя.
– Боже, – прошептал Хаус, сильнее стискивая его волосы. Острые ощущения вокруг члена, вид ласкающего себя Чейза, его отчаянные стоны привели к тому, что кончил Хаус, на его вкус, слишком быстро. Его бедра дернулись, он вскрикнул и излился в этот талантливый рот.
Чейз проглотил все до последней капли, двигая рукой по члену все быстрее, и, застонав, кончил, пачкая нижнее белье.
Наступили пять минут благостной тишины. Чейз выпустил его опавший член изо рта и положил голову Хаусу на бедро, поглаживая его почти нежно.
– Останешься? – спросил Чейз, поднимаясь на ноги и протягивая Хаусу руку, чтобы помочь встать.
Хаус секунду на него смотрел, размышляя, насколько это хорошая идея, и наконец, кивнул. Полное надежды выражение маленькой собачки в глазах Чейза не оставляло Хаусу выбора.
Название: Будь со мной Автор: Kerzenlicht Фэндом: House m.d. Пейринг: Хаус/Уилсон Размер: Мини Рейтинг: R Жанр: Ангст ,Hurt/comfort, Романс Предупреждение: Хилсон, бред, броманс, слэш. Саммари: События после шестого сезона. Мозги давно покинули нерадивого автора. Коробка с тапками стоит на входе.
Нет, пакеты с молоком на дверце холодильника его больше не раздражали. Совсем. Возможно, потому, что в холодильнике уже несколько недель не было никакого молока. Впрочем, как и каких-либо других продуктов. читать дальше этот бредУ Сэм не было никаких шансов испортить его рубашку. Наверно, оттого, что самой Сэм тоже не было. А рубашки были. Некогда белые, валялись они мятым ворохом где-то в углу, за диваном, напоминая старые газеты. Но его это совсем не волновало. Его, известного чистюлю, талантливого онколога и пай-мальчика Джеймса Уилсона! Да, ему было все равно. Чистые рубашки давно кончились, но Уилсон не потрудился отнести грязные рубашки в химчистку. Он, как мы уже видели, бросил их в угол. В данный момент хозяин квартиры, казавшейся слишком большой и пустынной, сидел на полу в гостиной и рассеянно вертел серебряный портсигар, забытый съехавшим месяц назад жильцом. «Жильцом…. Жилец? Хаус… Я сам выгнал его! Ох, какой я идиот! Выгнал, чтобы устроить свою жизнь… Какую такую жизнь? Какая к черту жизнь… без…. без него, этого невозможного, неподражаемого гения?! Жить с Сэм? Я же понимал, что у нас ничего не выйдет… Дубль два, третьего уже не будет. Второй раз на одни и те же грабли…. Хаус был прав. Люди не меняются. Хаус, Хаус, Хаус….» Сэм… Джеймс плохо помнил, куда она делась. Смутно всплывали воспоминания о ссоре. Он как будто со стороны слышал свой голос, резкий, грубый, срывающийся. Истерические нотки в голосе его первой бывшей. Какие-то нелепые претензии и упреки в его адрес. Наконец, он не выдержал. Непонятно, как оказавшаяся в руках бутылка с виски полетела в сторону Сэм и с оглушительным звоном разбилась о дверной косяк… Наверно, она испугалась и ушла… Не бутылка, а Сэм.. Впрочем, это неважно… Уилсон схватился за подлокотник кресла и медленно встал. Комната слегка закружилась перед глазами. Джеймс присел на диван и медленно провел ладонями по лицу. «Щетина… недельная… почти, как у…. Хаус… Что ты со мной делаешь? Нет, нужно избавиться от этого наваждения!» Джеймс встал и, слегка пошатываясь, побрел в ванную комнату. Из зеркала на него смотрел бледный, заросший дикарь с ввалившимися щеками и безумными, блестящими, как от лихорадки глазами. Вместо привычной рубашки на нем была черная битловка, которая еще больше подчеркивала бледность Уилсона. Он брезгливо отвернулся от зеркала и начал бриться ощупью, наугад водя бритвой по щекам и подбородку. От такого экстремального бритья по его щекам начали стекать тоненькие струйки крови, но по-настоящему он пришел в себя, когда почувствовал обжигающую боль в области левой руки. Сквозь пальцы струилась кровь. Джеймс медленно разжал кулак. На ладони лежало сломанное лезвие. Порез оказался глубоким. Кровь никак не останавливалась… В его памяти всплыли строчки: «Было больно... Будет больно. Знаю я…»
«Больно… Я, наверно, схожу с ума. А может быть уже сошел, но никто не заметил. Во всяком случае, в больнице не заметили. Кадди…» Сегодня он столкнулся с ней в лифте. Администратор госпиталя, против обыкновения, была не в декольтированной кофточке и узкой юбке. Она была в брюках, вязанном свитере, а волосы стянуты в хвост. На посмотрела на Джеймса сверкающими глазами, а в ответ на его приветствие ослепительно улыбнулась. Все ясно без слов. Они с Хаусом счастливы. Что ж, это к лучшему. Только… «Нет, я, конечно, желаю им счастья… Только почему так тяжело растягивать губы в вежливой улыбке?»
Шум, донесшийся откуда-то из гостиной или прихожей, привлек внимание сидевшего на холодном кафельном полу Джеймса. «Похоже на… нет…. не может быть. Так стучит трость Хауса… Только…Что Хаусу делать здесь? Нет, мне, наверно, показалось».
Дверь в ванную комнату резко распахнулась. Трость вошедшего уперлась в плечо Уилсона. Джеймс поднял на него глаза, блестящие, полные страдания… Губы его дрогнули в улыбке. Он невнятно пролепетал: «Хаус.. Это ты…». Затем черный водоворот захватил его. Перед глазами появилась пелена, Хаус кружился по комнате, отражаясь и размножаясь и куда-то уплывал….. Наконец, все исчезло.
Резкий и неприятный запах нашатыря вернул Джеймса к реальности. Он поднял левую руку к глазам. Рука была аккуратно перевязана. Джеймс осторожно попытался приподняться. Голова все еще кружилась. - Не дергайся! – заявил Хаус, входя в гостиную, - Ты идиот. Чуть не уморил себя голодом и не истек кровью! Спрашивается: стоило ли так изводить себя ради женщины, которая уже однажды бросила тебя? Джеймс в ответ лишь слабо улыбнулся. Пусть Хаус думает, что хочет.
- А как у вас с Кадди? – осторожно спросил Уилсон, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. Вышло не очень убедительно. Хаус внимательно посмотрел на друга, затем гордо заявил: - Ну, секс был хорош. - А.. А дальше что? - А дальше будем жить. Она будет жить, я буду, ты будешь. - И.. больше ничего? - Ничего, - спокойно ответил Хаус, - Каждый из нас получил, что хотел.
Хаус ушел на кухню и через несколько минут вернулся с полным подносом еды. Он, бурча под нос что-то про истощенных онкологов, эксплуатирующих несчастных хромых диагностов, поставил поднос и налил в стакан горячего молока. - На, пей. Джеймс обхватил стакан руками и с наслаждением пил горячее сладкое молоко с корицей. Пицца с курицей и ананасами тоже показалась райским угощением. Он уже и забыл, как это вкусно! - Двинься, проглот! – заявил Хаус, усаживаясь на диван рядом с Уилсоном. Им было так хорошо, так уютно вместе. Джеймсу хотелось теснее прижаться к Хаусу, но он опасался реакции друга. Уилсона начало клонить в сон… Когда Джеймс проснулся, голова его покоилась на плече Хауса, а сам Хаус смотрел на него с необычайной нежностью и тревогой. Уилсон крепче прижался к Хаусу.
А потом… Порывистые движения… Непослушные пуговицы, которые никак не хотели расстегиваться – пришлось их оторвать зубами…. Освобождение от удушающего плена битловки.. Одежда на полу… Разгоряченные тела… Горячее, прерывистое дыхание.. Щетина слегка царапала шею Джеймса…. Хаус осторожно водил пальцами по острым ключицам и кадыку, касался губами порезов… Джеймс лихорадочно вцепился руками в плечи Хауса и, задыхаясь, в полубреду шептал:
«Было больно... Будет больно. Знаю я.
В жизни этой Смысла мало Без тебя.
В этой жизни Счастья мало Без тебя.
Будь со мною, Будь со мной ты До конца.»
Грег гладил его по голове, повторяя, как мантру: «Я с тобой.. Все хорошо.. Успокойся».
И Джеймс поверил ему. И затих в его объятьях до утра.
я, мэй би, пропустила это обсуждение... но хочу, чтоб здесь поделились, как вы относитесь к российскому сериалу "интерны") я начала смотреть. из 10 баллов оцениваю на три, когда Хауса и, пардон, Клинику оцениваю на 10. персонажи "подозрительно" похожи, но иногда можно улыбнуться. что скажете?
Сюжет: Главный герой - доктор Геннадий Петрович Тырса - абсолютно убежден в том, что взрослый, разумный человек имеет право выбора и волен распоряжаться собственной судьбой. Он не верит в "высшие смыслы" и существование "кого-то там, на небесах", кто имел бы право решать, диктовать и уж, тем более, отмерять: кому, сколько и как жить на этой Земле. Человек – хозяин своей жизни, и его твердое и взвешенное решение относительно собственной судьбы требует уважения.
В роли "русского Хауса" - Михаил Пореченков. Наслаждайтесь)
трансляция происходящего вовсе не доказывает, что оно происходит
та-дан печально, конечно, что в промо они вставляют много всякой дряни (типа интригующих буковок) и мало действительно интересного. хотя это наверняка закономерно.
'I'm seeing Cuddy. Generally without any clothes on.'
мне уже любопытно, как они это переведут патамушта это непереводимая игра слов а непереводимую игру слов они часто переводят так, будто бы никакой игры там и нет. например, как в серии про кулинарные курсы. я только вчера поняла, почему "главное, чтобы ["колобки"] не посинели". патамушта "balls" - это, блин, вообще не колобки...)
Бывший сотрудник съемочной группы телесериала "Доктор Хаус" подал иск, в котором обвинил свое начальство в оргиях.
В своем иске бывший помощник реквизитора Карл Джонс утверждает, что его уволили за отказ принимать участие в коллективных пьянках и разврате. Ответчиком выступает компания Universal, а также непосредственные руководители Джонса – Тайлер Паттон и Майк Кейси.
Как утверждает недавний член "команды Хауса", он неоднократно подвергался преследованиям со стороны начальства за отказ участвовать "в поездках по барам, пьянках и употреблении наркотиков, сексуальных оргиях и других опасных действиях". Джонс заявляет, что его начальники часто устраивали оргии на съемочной площадке или в трейлере, посещали соседний стрип-клуб и приглашали других сотрудников, в том числе и его. Кроме того, Паттон и Кейси причиняли истцу неудобства, постоянно рассказывая о своих похождениях и вовлекая в разговоры на сексуальные темы, в т.ч. о садомазохизме.
Приветствую , дорогие хаусофилы или хаусолюбы, или как вам удобнее) У меня такой интерес - в третьем сезоне в 11 серии, где спасали жизнь пожарному, Хаус после суда с противным копом загремел в кутузку за неуважение к суду. Его навестил Уилсон и передал ему таблетки, якобы прописанные реабилитацией. Оказалось, что это викодин и снабжал Хауса им некий "Волдеморт". Кого это он имел в виду?