Так что здесь приходится констатировать забавную аберрацию. Мало того, что и во взаимоотношениях с Рокэ Алвой Окделл постоянно помнит о своих правах и чужих обязанностях и пребывает в уверенности, что ему обязаны все и всем, он же не должен никому и ничего, но этой своей уверенностью он ухитряется заразить кое-кого из читателей…

Я не буду развивать дальше рассмотрение всяческих аналогичных примеров, потому что, на мой взгляд, вывод уже напрашивается однозначный – с первых страниц книги перед нами предстает морально ущербная личность, как я говорил выше, уверенная в собственной исключительности и в том, что все окружающие обязаны удовлетворять ее (этой самой личности) запросы и нужды.

Причины ущербности можно обсуждать, хотя они более или менее ясны – не слишком обремененный интеллектуальным багажом папенька, деливший время между письменным столом, трудолюбиво украшенным снизу художественной резьбой, и лесничихой Дженни, маменька, дрессирующая сына в представлении о его Высокой Миссии и сдувающая с чада пылинки (похоже, подзатыльниками), общая тошнорвотная атмосфера дома, за пределами которого мы ничего не знаем и знать не хотим, кроме того, чему нас учат маменька и отец Маттео… Тут многое можно сказать, но главное – не в корнях, а в плодах. А плоды – ядовитые.

Окделлу оставалось только выйти из-под гнета обстоятельств, мешающих взыскивать с окружающих долги в полном объеме, немного освоиться с новыми возможностями, привыкнуть к ним – и потенциал личности раскрылся во всей красе. Теперь можно уже не бурчать в уголке по поводу того, что кто-то не платит Повелителю тем, что Повелителю угодно взыскать с нерадивого (защитой, услужением, любовью, наконец), а прямо и непосредственно востребовать долг. А при отказе – карать виновного. Или виновную – кинжалом.