"Английский дом. Интимная история" Люси Уорсли - 3

читать дальше...В конце XVII века во многих домах появляется искусственное освещение, и
вечерняя трапеза сдвигается на темное время суток. Впрочем, лишь XVIII
век и начало промышленной революции внесли кардинальные изменения в
график приема пищи. Трудовому люду — фабричным рабочим, клеркам и
лавочникам — ходить домой на обед было неудобно. Поэтому настоящая
сытная трапеза сдвинулась на вечер. Но и состоятельные люди, позволявшие
себе вести праздную жизнь, стали обедать и ужинать все позже, показывая
тем самым, что им нет нужды вставать рано утром...

...В викторианские времена на смену чаю с тостом или кофе с булочкой, составлявшему легкий аристократический завтрак XVIII века, пришли более сытные блюда, способные поддержать силы джентльмена, проводящего целый день в конторе (тот, кто выходит из дому, не подкрепившись должным образом, рискует подхватить «неизлечимую болезнь»). Журналист Джордж Огастес Сала оставил нам впечатляющий список того, что он обычно ел на завтрак: «Баранья отбивная, или ромштекс, или тарелка холодного мяса, или пара яиц, зажаренных с беконом, или пикша, или скумбрия, или соленый
лосось, или холодная телятина и пирог с ветчиной, или половина дикой утки». Однако в высших слоях общества продолжал господствовать неписаный закон: аристократ не должен завтракать. Есть по утрам означало принадлежность к среднему классу, вынужденному зарабатывать себе на жизнь. Мужчины свое пренебрежение к завтраку выказывали тем, что ели стоя. «Мужчины поднялись и принялись за кашу», — читаем в романе «Посредник», действие которого разворачивается в последние дни царствования королевы Виктории. «Это, объяснил Маркус, /de regueur/. Только невежи едят кашу сидя»...

...Часто после обеда или ужина в главном зале устраивали концерт или спектакль. Для этого нужно было убрать со столов грязную посуду. Во Франции говорили: «опустошить» (по-французски «пустыня» — /desert/). Отсюда знакомое всем нам слово «десерт» — сладкое блюдо, которое подают в конце обеда...

...В годы, когда наиболее сознательные британцы боролись за то, чтобы парламент объявил работорговлю вне закона, появились сахарницы с надписью, сообщавшей, что их владельцы едят сахар, привезенный только из свободных от рабства областей Вест-Индии. Табличка к одному из экспонатов в Музее Лондона гласит: «Ост-индский сахар производится не рабами. Каждые шесть семей, отказавшиеся от вест-индского сахара в пользу ост-индского, сделают ненужным труд одного раба»... - Чтой-то это мне напоминает...

...Священник-иезуит Джон Джерард, запертый в лондонском Тауэре, использовал апельсиновый сок в качестве симпатических чернил, — благодаря письмам, которые он таким образом передавал друзьям, ему удалось выйти на свободу. (Письмо,
написанное апельсиновым соком, можно прочесть, если подержать его над
огнем.)...

...Если в 1710 году средний вес быка на рынке Смитфилд составлял 170 килограммов, то в 1795 году он перевалил за 360... - Вот это успехи животноводства!

...В Средние века наиболее высоко ценилась пища, которую почти не требовалось жевать. Особенным спросом пользовалось нежное мясо козленка, ягненка и птицы. Голубей приберегали для хозяина дома; блюда из мелкой дичи слыли деликатесом. Самым вкусным мясом во времена Тюдоров считалась тающая во рту молодая козлятина, ею разговлялись по окончании изнурительного Великого поста.
Впрочем, большинство населения если и ело мясо, то лишь копченое или соленое, то есть жесткое...

...В 1066 году норманны приняли Закон о лесах, объявив территории, на которых водились олени, запретными для всех, кроме землевладельцев. Лесом по этому закону считалось не скопление деревьев, а именно оговоренная территория. Нарушителей жестоко карали: «А кто убьет оленя либо оленуху, будет ослеплен»...

И о ежах
...Сельскохозяйственных животных использовали как гужевой транспорт и источник молока, шерсти и яиц, но в пищу не употребляли, довольствуясь невкусным мясом мелких лесных животных — белок, птиц, ежей (английское слово «еж» — /hedgehog/
— образовано от /hog/ — «свинья» и /hedge/ — кустарник). Ежа обмазывали глиной и клали в очаг. Через пару часов шар разбивали и извлекали испеченное мясо — иголки при этом оставались в глине...

...Засевая поле, крестьянин нередко перемешивал семена нескольких зерновых культур, например рожь с пшеницей. Если гибла одна, оставался шанс, что вторая даст всходы и не позволит умереть с голоду. Из муки пекли грубый «темный хлеб с большим количеством отрубей», который «быстро переваривался и выходил из организма экскрементами». Лучшим способом набить живот оставались корнеплоды, в первую очередь морковь и пастернак, служившие, как в 1584 году писал Томас Коган, «простонародью главной пищей всю осень»...

...Основу питания современников Тюдоров составляли супы — густая (англ. /pottage/) и жидкая (англ. /slop/) похлебки. Эндрю Бурд так описывает густую похлебку: «Это жидкость, в которой плавает мясо, с добавлением рубленой зелени, овсяной муки и соли». Из сушеного гороха тоже варили похлебку. Порой ее не снимали с огня месяцами, просто доливая в горшок воду и подсыпая горох...

...Некий живший в XIII веке джентльмен, известный как Роланд Пердун, в качестве платы за особняк Хемингстон в Суффолке был обязан «ежегодно в день рождения Господа явиться пред очи повелителя своего короля, один раз подпрыгнуть, один раз свистнуть и один раз пустить ветры»... - В общем, недорогая аренда...

...Итальянское выражение «поднять локоть» означает «выпить»: поднося ко рту
бокал, мы действительно поднимаем локоть...

...В годы правления короля Якова I в Британию вернулся путешественник Томас
Кориат, побывавший в Италии. Он рассказал о потрясшем его воображение столовом приборе, именуемом вилкой. Вилка, настаивал он, избавляет от необходимости лезть грязными руками в общую тарелку. Разумеется, англичане отнеслись к новинке, тем более иностранной, с большим подозрением. «Зачем нам маленькие вилы? Мы же не сено заготавливаем. И так в рот попадем», — возмущался в 1618 году Николас Бретон...

...Хоть стол и ломился от яств, тянуться за далеко стоящим блюдом было не принято. Иногда изголодавшийся гость совал слуге монету, чтобы тот поставил перед ним его любимое блюдо. Женщины вообще вставали из-за стола полуголодными, ибо «даме не приличествует много есть; по природе своей она существо ангелоподобное и не должна искать плотских удовольствий»...

...Лишь в 1830-е годы трапеза по принципу «шведского стола» уступает место
так называемой русской сервировке. Согласно этому предположительно
русскому нововведению, блюда ставили не на главный стол, а на боковой,
слуги раскладывали еду по тарелкам и подавали их каждому из
присутствующих. Некоторые элементы прежнего обычая еще сохранялись в
течение какого-то времени: так, в 1850-е годы супницу и рыбное блюдо
ставили на стол до того как рассаживались гости, но уже в 1880-м все
блюда подавали обедающим на отдельных тарелках, как это принято в наши дни.

«Русская сервировка» дала толчок росту производства столовых приборов:
чем больше блюд, тем больше требуется вилок и ножей. Отныне их
раскладывали по обеим сторонам тарелки все более плотными рядами...

...В эдвардианский период, когда популярность «русской сервировки» достигла
апогея, для званого обеда на десять персон могло понадобиться до пятисот
столовых приборов и предметов посуды...

...В далекие времена норманнского господства правители Англии говорили по-французски, а их подчиненные — по-английски. Противостояние культуры
завоевателей и покоренных народов явно прослеживается в продуктовых ведомостях XI века, где названия животных даны по-англосаксонски — на языке слуг, которые их выращивали: «корова» (/cow/), «баран» (/sheep/), «свинья» (/swine/), «боров» (/boar/), «олень» (/deer/). Но мясо этих животных появлялось на столе господ-норманнов уже под французскими названиями: «говядина» (/beef/), «баранина» (/mutton/), «свинина»
(/pork/), «бекон» (/bacon/), «оленина» (/venison/)...

...Непопулярные в стране короли Ганноверской династии окончательно испортили себе репутацию, питаясь блюдами родной немецкой кухни — колбасой, рейнским супом и капустой. (Обоими презрительными прозвищами — «краут» и «бош» — немцы обязаны своей любви к капусте.) Тем временем их конкуренты-якобиты зарабатывали политический капитал, демонстрируя пристрастие к «девонширской запеканке», которую запивали старым добрым английским пивом...

...В 1821 году справочник «Наставления кухарке» пытался убедить скептически
настроенных читателей в преимуществах доступного «рагу из мелко нарезанного мяса и тушеных овощей, рецептов приготовления коего великое множество. Во французской кухне их свыше шестисот, и ежедневно придумываются новые». У французов были все основания полюбить рагу: в более жарком климате мясо портилось быстрее и тушение помогало замаскировать неприятный запашок. Англия была лучше обеспечена парным
мясом, так что британцы могли себе позволить с высокомерием пренебрегать рагу, храня верность жаркому, которое было и остается символом истинной респектабельности...

...Итак, в георгианский период многие домохозяйки мечтали о комплекте
кастрюль. Если мужчина дарил незамужней даме кастрюлю, это означало, что
скоро они поженятся. При разводе с разделом имущества жене доставалось
немного, но уж свои кастрюли, не говоря о нарядах, она всегда могла
отсудить у бывшего мужа...

...Мытье посуды всегда было одним из самых утомительных видов домашнего труда. Альберт Томас, знакомый с ним не понаслышке, рассказывает, что в 1920-е даже после скромного званого ужина на десять персон ему приходилось перемывать 324 предмета столового серебра, фарфоровой посуды и бокалов, — и это не считая кастрюль...

...Как и в прочих случаях, мытье посуды давало лишний повод подчеркнуть разницу в социальных статусах. Например, в XX веке хозяйка Кенсингтонского дворца принцесса Марина сама дважды в год перемывала коллекцию декоративного фарфора. Фарфор после семейных трапез мыл дворецкий, а обычную посуду, из которой ели слуги, поручали кому попроще...

Про журналистику
Крымская война была первой, которая широко освещалась с применением новинки научной мысли - фотографии.
Вот пример фотографии.

Долина смертной тени (дорога на Севастополь).
По мнению Эролла Морриса (режиссер, проводивший исследование фотографий с крымской войны, в том числе постановочных) не поленившегося посмотреть на сохранившиеся пробные снимки с того же ракурса, ядра, лежащие на дороге и часть ядер в канаве вдоль нее перенесены фотографом (Роджер Фентон) для пущего трагизма. Понятно, что дорога очень активно обстреливалась, что она была опасна и ядер вблизи нее было много, но Фентон решил, что если добавить немного, то будет хорошо.
И не прогадал, эта фотография стала одной из самых известных фотографий с той войны.
Поэтому я хочу напомнить, что даже фотографии, сделанные задолго до фотошопа не всегда отражают реальность такой, какой она была до того, как ее "подкорректировали".

21.06.2017 в 13:56

Пишет  Меррил:

Пока не меркнет свет, пока горит свеча!
При свечах

«Явления, наблюдающиеся при горении свечи таковы, что нет ни одного закона природы, который при этом не был бы так или иначе затронут».
(с) Майкл Фарадей



Давным-давно, а точнее, пять тысяч лет тому назад, на закате дня собрались возле костра люди. Им было тепло, спокойно и уютно. Они отдыхали, предвкушая вкусный ужин: на огне жарилась огромная туша кабана. Ароматные капельки жира, падая на раскаленные угли, вспыхивали ярким пламенем, на несколько мгновений озаряя все вокруг.

а что, если...«А что, если попробовать, — подумал некий пытливый умница, — взять этот свет в руки и заставить его сиять подольше?» Сказано — сделано! В полый стебель тростника он налил растопленный животный жир, остудил его и зажег от костра. Так получилась первая в истории человечества свеча. Она была несовершенна — нещадно дымила, отвратительно пахла и сгорала очень быстро, поскольку не имела фитиля. Ведь другой умница, которому суждено было придумать фитиль, появился на свет только спустя две тысячи лет. И все же это была свеча — светильник, удобный в обращении и простой в изготовлении. Многие века она верой и правдой служила человеку, освещая его тернистый путь в истории. В наш век электричества и высоких технологий мы тоже зажигаем свечи, чтобы отрешиться от суеты и забот, побыть наедине с собой, ощутить свою причастность к высшей гармонии мира и никогда не прерывающейся связи времен.

Первыми не захотели проводить вечера в темноте древние египтяне. Согласно свидетельствам историков, в домах богатых горожан зажигали факелы — стебли высушенных растений, политые растопленным животным жиром. Держать в руках такой факел было неудобно, поэтому их крепили на стенах зажимами, и получалось нечто похожее на сегодняшие бра. Ими же освещали дороги, когда знатным персонам вздумывалось путешествовать по ночам. Они же были важной деталью религиозных обрядов.

Где впервые появился фитиль, точно не известно. По-видимому, это случилось одновременно (по историческим меркам, конечно) во многих странах сразу. Идеи носятся в воздухе! Сначала фитили делали из щепочек или вымоченной мякоти сердцевины тростника. В Древнем Египте фитилем служил папирус, благо его было много. Листик папируса скручивали в тугой рулончик и смачивали в животном жире. В Китае фитили изготавливали из рисовой бумаги, скатанной в трубочку и пропитанной воском, добытым из растений или насекомых. Много позже для фитилей начали использовать хлопковые и конопляные волокна. Форма древних свечей была совсем не похожа на нынешнюю, ведь в дело шли только доступные человеку материалы, например длинные тонкие обрезки камыша, бамбука, тростника. Их наполняли горючей жировой или восковой массой и помещали в нее фитиль. Китайцы первыми начали делать из плотной рисовой бумаги корпуса-контейнеры для свечей.

В качестве стационарных светильников для освещения больших помещений использовались чаши, наполненные застывшим жиром с фитилем внутри. Их ставили на устойчивый высокий треножник — прадедушку канделябра. Иногда чаши подвешивали к потолочным балкам, совсем как современные лампады. Горючая масса древних свечей представляла собой смолоподобную смесь растительных и животных восков и топленого животного жира. В Индии воск получали переработкой плодов коричного дерева, в Японии — орехового дерева, в Китае — из зерен злаковых растений. Американские индейцы добывали воск сжиганием коры восковника или смоляного дерева, а также использовали очень жирную рыбу, обитающую в Тихом океане. Ее сушили и продевали сквозь нее фитиль, а то и просто насаживали на палку и поджигали. Такая «рыба-свеча» горела довольно долго. Процесс получения растительных восков был трудоемким и сложным, а значит, и дорогим, поэтому все шире применялись животные жиры, в частности, бараний. Он не растекался, в застывшем виде хорошо сохранял форму. И хотя жировые свечи неприятно пахли, дымили и чадили, они были относительно дешевы и доступны. Эстеты греки и римляне отчаянно пытались перебить свечной «аромат», добавляя всевозможные благовония. Помогало это делу мало: запах становился хоть и сладковатым, но приторно-тошнотворным.

Повсеместно свечи делали, как мы бы сказали, по единому стандарту: растопленную жировую смесь заливали доверху в сосуд любой формы и в нее погружали фитиль. Зачастую самой дорогой составляющей свечи был именно сосуд. А так как свечей требовалось все больше и больше, появилась необходимость от него отказаться. В этот самый исторический момент и сделали свое гениальное открытие древние римляне: раз свечной жир хорошо и быстро застывает (того и гляди, не успеешь поместить в него фитиль!), то почему бы ему самому не быть для себя сосудом-формой. Если скрученный фитиль опустить в растопленный жир и медленно вынуть, на нем останется тоненький, быстро твердеющий на воздухе жировой слой. Многократным маканием фитиля его можно нарастить до любых размеров. И получается отличная плотная свеча с торчащим из нее кончиком фитиля. Такие свечи стали называть макаными, от слова «макать».

Изготовление маканых свечей сразу же поставили на поток. К раме, подвешенной над чаном с расплавленным жиром, прикрепляли несколько десятков фитилей одинаковой длины. С помощью рычага раму много раз опускали и поднимали. Когда свечи набирали нужную толщину, их срезали и еще теплыми катали по гладкой каменной поверхности, отчего они становились гладкими, без наплывов. Макушке обязательно придавали форму конуса, чтобы было красиво, а кончик фитиля подравнивали.

В XIII веке появились настоящие свечные фабрики, а значит, и свечные лавки. До этого времени производство свечей было в основном надомным. Их делали для собственного потребления, и лишь часть продукции продавали. Свечные мастера объединялись в гильдии. Самым крупным производителем в средневековой Европе, почти монополистом, была церковь. Для христианского богослужения свечей требовалось много. Ведь ранние христиане, жестоко гонимые язычниками, проводили литургии и другие священные таинства в катакомбах и пещерах, а там без света не обойтись. Поэтому зажигание свечей было узаконено церковным уставом. Со временем горящая свеча стала не просто атрибутом или данью традиции, но символом нетварного (несотворенного, прим. ред.) вечного Света, явленного человеку Богом, без которого люди «веками бродят во тьме и беспросветном мраке, не прекращающемся даже днем». Возжигание свечей перед иконами — это и жертва храму (ведь свечи всегда покупались), и благодарение Богу, и выражение человеком своей веры.

Свечи ставили в подсвечник. Сначала это была просто деревянная дощечка с выдолбленными в ней полостями. С XVI века внешний вид подсвечников начал меняться. Они стали не просто приспособлением для удержания свечи в вертикальном положении, а богато украшенным предметом интерьера. Свечи для церковных служб делали не из животного жира, а из восков, обычно пчелиного. Горели они ярче и дольше, чадили меньше и приятно пахли, но были дороги, поэтому восковыми свечами пользовались лишь богатые люди.

В XV веке во Франции для производства свечей придумали литейную форму в виде конуса. Фитиль сверху крепили к проволочной перекладине, натягивали и пропускали сквозь отверстие в донышке, которое плотно затыкали, чтобы не дать вытечь растопленной свечной массе. Когда она застывала, кончик фитиля обрезали, форму переворачивали и вытряхивали готовую свечу, как песочный куличик из детского ведерка. Литые свечи имели утолщенное основание и были ровные, гладкие, одинакового размера, как близнецы-братья.

На Руси для свечей традиционно использовалось говяжье или баранье сало, и назывались они сальными. Свечи сильно коптили, но были недороги. Тем не менее в деревнях нередко коротали вечера при лучине. В XVII веке в России начался бурный рост свечного производства. Мастеров называли свечниками или свешниками. В Москве в Зарядье, на Ильинке, на Варварке открывались свечные ряды, где продавались свечи и литые, и маканые. Формы для литья делали из меди. Восковых свечей было, не в пример Европе, много. Ведь добыча и заготовка пчелиного воска велась на Руси с X века. Этот промысел назывался бортничеством. В летописях и грамотах часто упоминаются бортники, медовый оброк, бортные угодья. Князья считали своим долгом дарить монастырям воск, из которого монахи делали не только свечи, но и печати. Смоленский князь Ростислав Мстиславович в 1150 году, согласно летописи, отправил «на посвет Святой Богородице из двора своего 8 капий воску». (Капь — древнерусская мера веса, равная четырем или пяти пудам.) Звенигородский князь Юрий Дмитриевич предоставил Саввино-Сторожевскому монастырю борть «по Нахабну к реце Москве». Об этом осталась запись в жалованной грамоте 1404 года. Запечатана она печатью «на черном воску».

В свечном ряду можно было купить, выражаясь современным языком, всевозможные аксессуары, например съемцы — щипцы для снятия фитильного нагара, металлические колпачки на длинных ручках для гашения свечей, кольца с ламповым стеклом, чтобы сквозняк не задувал пламя. По мере сгорания свечи кольцо сдвигали вниз, и она горела спокойно и ровно. Наверное, такая настольная лампа, то есть свеча, очень располагала к работе. В богатых домах по праздникам зажигали многие сотни восковых свечей, вставленных в изящные канделябры, вычурные бра, которые занимали простенки между окнами или зеркалами. В XVII веке появились люстры — сложные конструкции весом по нескольку сот килограммов. Они монтировались вместе с механизмом, позволявшим поднимать и опускать люстру. Специальный работник часами зажигал и гасил свечи. Люстры отделывали бронзой, украшали подвесками из цветного стекла и натуральных самоцветов. Диву даешься, как такую махину выдерживали потолочные перекрытия! Улицы около домов в дни балов и приемов тоже освещались: «...усеян плошками кругом стоит великолепный дом…» Гости приезжали в экипажах с огоньком: «..двойные фонари карет веселый изливают свет и радуги на снег наводят...» В фонарях горели свечи, а в плошках сало.

В XVIII веке появилось новое сырье для свечной массы — спермацет. Его получали вымораживанием и кристаллизацией спермацетового масла — густого текучего воскоподобного жира, находящегося в особой полости головы кашалота — фиброзном мешке над носовыми проходами. На воздухе спермацет застывает и становится блестящим и маслянистым на ощупь. По свойствам он близок к пчелиному воску, хотя и не такой твердый. Спермацетовые свечи горели ярче и чище и были даже дешевле сальных, ведь китобойный промысел только набирал обороты, и китов в морях было много. Хотя проблему запаха такие свечи не решили — спермацет, как всякий животный жир, пахнет плохо, — но пользовались большим спросом. Их ароматизировали ягодами барбариса, правда, с малым успехом. Варварское уничтожение кашалотов длилось недолго, в XX веке их добыча была запрещена законом.

Для новой свечи был усовершенствован и фитиль. С этого времени фитили стали делать из хорошо впитывающих растительных волокон, прессованных или плетеных. Чтобы улучшить качество горения, их смачивали растворами селитры, борной кислоты, хлористого аммония. Такие фитили используются в свечах и сегодня.

Долго бы еще чадили сально-жировые свечи, покрывая копотью все вокруг. Но наконец пришел XIX век — поистине золотой век свечного дела. В 1820 году французский химик Мишель Эжен Шевроль получил новый органический продукт — стеарин — реакцией гидролиза жирных кислот при высоких температуре и давлении. Он был тверже и крепче животного жира, а горел даже чище пчелиного воска. Стеариновые свечи с новыми плетеными фитилями были выше всяких похвал. Они сразу решили все проблемы — запаха, чистоты горения и прочности. Что теперь сдерживало производство, так это устаревшая технология макания. Не спасала дело и формовка, ведь каждую свечку надо было вынимать вручную. Срочно требовалась машина, и она появилась.

В 1834 году английский изобретатель Джозеф Морган сконструировал устройство для автоматического вынимания готовой свечи из формы: цилиндр с двигающимся поршнем — пистоном, который выталкивал остывшую свечу и освобождал его для новой порции свечной массы. Дальше — больше. В 1850 году был впервые получен парафин из углеводородного сырья. Парафиновая свеча была великолепна — прочная, белоснежная, она горела красивым пламенем и — о счастье! — ничем не пахла. Только дым при тушении свечи имел запах, но и он был вполне сносным. Единственный недостаток парафина — низкая температура плавления по сравнению со стеарином или воском, поэтому чисто парафиновые свечи быстро оплывают. Добавление стеарина делает их заметно тверже.

Свечное производство росло невиданными темпами, как вдруг оно получило почти смертельный удар, причем оттуда, откуда его никто не ждал, — со стороны новых технологий, которые перед этим так двинули его вперед. Сначала появились керосиновые лампы, потом газовые уличные фонари, и, наконец, в 1879 году Томас Эдисон предложил миру электрическую лампочку накаливания. Но это уже другая история.

А что же свечи? Они благополучно дожили до наших дней, по-прежнему востребованы церковью. Как и раньше, их делают из парафина, стеарина и пчелиного воска. Для освещения они не используются, хотя, наверное, в каждом доме есть хозяйственная свеча «на всякий случай». Когда-то человек мечтал осветить свое жилище свечой бездымной, яркой, ароматной, красивой формы. Теперь — пожалуйста, все это есть в наличии, вот только стало не нужно. Но просто так расстаться со свечой, выкинуть ее на свалку истории не поднимется рука. Свечи получили новое предназначение. Из предмета утилитарного они превратились в предмет декоративно-эстетический. Выключите свет и зажгите ароматную свечу. Язычок пламени магически притягивает и не отпускает взор. Теплый мерцающий свет создает восхитительную атмосферу уединенности, чарующий аромат наполняет комнату. Заботы отступают, тревоги рассеиваются, страхи исчезают. И ничто не существует в эти мгновения, кроме мира и покоя.

(с) Демина М.
(«ХиЖ», 2013, №11)

URL записи