реликтовый долбоящер
автор: Mist* или *Funny*Valentine*
тема: 8. Любовная история (фанфик об отношениях)
Дихотомии: Стивен Кинг/Джейн Остен
оппонент: Риджер
бета: Urawa
Умереть за Нару
Масато Сандзёин был из тех японцев, которые любят Запад. Ему нравились рок-музыка, английский язык, европейская кухня. Одной из вещей, которые особенно его очаровывали, был западный этикет. «Представь, они выражают внимание и уважение к собеседнику, не принижая при этом себя», — рассказывал он как-то матери. Однако госпожа Сандзёин его объяснения не поняла. «Выразить уважение» и «не принизить себя» в её представлении не сочеталось одно с другим. С семьёй Масато не слишком ладил.
Зато он ладил с женщинами. То снисходительно-восхищённое отношение к прекрасному (да, да, именно так!) полу, которое он позаимствовал у иностранцев, действовало даже на японок. Разумеется, не на всех. Однако чутьё безошибочно подсказывало ему, какой из девушек можно уступить место в транспорте, помочь нести сумку или сказать ни к чему не обязывающий комплимент.
Эта история началась на крыльце телестудии, когда он открывал стеклянную дверь, чтобы пропустить мангаку Кадзуко Аоки. Масато шел на работу, а Аоки-сан покидала телестудию. Это была «правильная девушка» — она приветливо улыбнулась и не стала рассыпаться в бесконечных благодарностях. Масато, всё ещё держа дверь открытой, проводил её взглядом. И тут он увидел девочку.
Это была школьница лет четырнадцати. Она стояла по другую сторону дороги и смотрела на Масато Сандзёина буквально открывши рот. Такое внимание было ему приятно. Вовсе не потому, что он неровно дышал к несовершеннолетним девушкам, — кстати сказать, это было совсем не так. Но школьницы были его целевой аудиторией. Возможно, эта девочка смотрела сериал и знала, кто он. Возможно, её просто впечатлила его внешность. Это было не так уж важно. Главное — девочка была одной из пока ещё гипотетической массы его поклонниц. Когда-нибудь их станет много. Но в данный момент двадцатичетырёхлетний Масато Сандзёин озвучивал свою первую роль в аниме-сериале, и каждое такое происшествие было для него в новинку. Он старался воспринимать их как бесспорный признак грядущего успеха, но в глубине души не был уверен в своем блестящем будущем, и такие взгляды, как этот, скорее уж утешали и поддерживали его.
Он ещё не знал, что эта девочка никогда не будет «одной из».
В офисе он первым встретил Цукаду.
— Привет, герой-любовник, — бросил тот, не отрываясь от бумаг.
— Привет. Аоки-сан приходила?
Цукада был сценаристом, и Аоки, одна из соавторов манги, по которой снимался сериал, чаще всего имела дело с ним.
— Да. Зайди к её величеству, тебе понравится.
Следующим был Химидзава, сэйю, как и сам Масато. Он сидел за столом и с выражением неземного блаженства на лице пил чай. Похоже, и правда ожидался какой-то новый поворот сценария. Сандзёин поздоровался с ним и зашёл в кабинет «ее величества» Танико Мори — продюсера сериала.
— Масато-кун, хорошо, что ты пришёл пораньше. Присаживайся, — радушно пригласила начальница.
Он послушно сел в кресло напротив её стола.
Отношение Мори-сан к Масато было чуть более фамильярным, чем ему хотелось бы, однако от неё зависела его карьера, и она не возражала против того, чтобы он приходил на работу всего лишь «чуть пораньше» (то есть на пятнадцать минут, а не на час), чем требовалось, так что стоило потерпеть.
— Масато-кун, мы с Аоки и Цукадой посоветовались и решили, что в следующей арке твой персонаж будет центральным.
Ему следовало вежливо улыбнуться, но кончики губ предательски поползли чуть ли не к самым ушам.
— Тебе придется много работать, — строго напомнила Мори-сан.
— Да, я готов. А как же…
— Химидзава немного устал. Возможно, он уйдёт в отпуск.
В интригах и тонкостях взаимоотношений внутри коллектива Масато Сандзёин не разбирался, а потому забеспокоился. Его продвинули только потому, что Химиздаве надоел его персонаж? Или продюсеру Мори надоел Химидзава?
После работы он попытался выяснить это у самого Химидзавы. Но тот всё так же блаженно улыбнулся и сказал:
— Я иду в отпуск. Это же прекрасно. Отосплюсь наконец.
На выходе из офиса Масато окликнул Цукада.
— Ты ведь знаешь Синокаву? Фотографа?
— Конечно.
— Он тут затеял одну аферу… — Цукада смутился и подёргал себя за свисающую прядь рыжих волос. — Хочет устроить эротическую фотосессию со школьницами. Уже официально объявил, что ищет моделей. Всё будет в рамках закона, конечно… Но, по-моему, это плохо кончится.
Масато пожал плечами.
— Будет скандал — будет известность.
— Да не нужна ему такая известность! — с жаром возразил Цукада. — Он ещё сопляк, вот и хочет выкинуть что-нибудь этакое. Потом будет переживать, головой об стену биться, а репутацию уже не поправишь. А он очень чувствительный человек.
— Жаль, если так получится.
— Может, ты поговоришь с ним? — попросил Цукада.
— А сам почему не поговоришь?
— Я пробовал. Упрямый, как баран… — он махнул рукой. — Но ты-то умеешь убеждать, Сандзёин-сан. К тебе он прислушается.
Никакого особого дара убеждения у Масато Сандзёина не было. Просто Синокава, талантливый фотограф и вчерашний школьник, был застенчив и не избалован женским вниманием. Его эксцентричный поступок определённо был продиктован желанием поднять свой рейтинг среди девушек, а в последнем вопросе Масато вполне мог послужить авторитетом.
Откровенно говоря, сам Масато так не считал. Опытным донжуаном он вовсе не был, и самое большое его преимущество перед Синокавой состояло в привлекательной внешности.
— Что-то я сомневаюсь… — ответил он. — А вдруг ещё поймёт меня как-нибудь неправильно, и станет только хуже.
— Попробуй, — продолжал уговаривать Цукада. — Попытка — не пытка. Хуже, чем сейчас, точно не станет.
— А что мне за это будет?
— Познакомлю тебя с Хироми. Ты же как-то спрашивал про неё.
Тихая и похожая на мальчика Хироми Мацуно была соавтором весёлой и общительной Кадзуко Аоки. Как девушки делят работу, для Масато оставалось тайной, но он почему-то был убеждён, что Хироми талантливее, а Кадзуко всего лишь более активная и пробивная.
— Договорились. Завтра зайду к нему.
Выйдя из здания телестудии, Масато сразу увидел нечто совершенно невероятное. Этим невероятным был автомобиль. Иномарки в Японии не такая уж редкость, но «феррари тестаросса» — явление из разряда чудес. Пожалуй, Золушка, на глазах которой тыква превратилась в карету, была удивлена и восхищена куда меньше, чем Масато Сандзёин при виде этой великолепной машины.
Затаив дыхание, он подошел ближе. Никто не остановил его, сигнализация не включилась. Автомобиль был абсолютно новым и чуть ли не сиял чистотой. Даже на колёсах не было ни пылинки. Казалось, он только что сошёл с конвейера и волшебным образом переместился на эту парковку из далёкой Италии.
Масато погладил ребристый воздухозаборник. Через окно с опущенным стеклом отлично был виден роскошный салон — кожаные кресла, руль с изображением вставшего на дыбы коня и такой же конь на брелоке вставленного в зажигание ключа.
Я подожду хозяина и попрошу… только на секундочку, вдруг он разрешит…
Но хозяина всё не было. Масато протянул руку в окно и коснулся подголовника кресла. Потом попробовал ручку двери, и она неожиданно поддалась. Он стоял рядом с открытым автомобилем и не знал, что делать. Хотя, конечно же, знал. Нужно было поскорее убираться.
Он потянул дверцу на себя, чтобы захлопнуть её и… сел в машину.
Я просто извинюсь, когда он придёт. Он поймёт…
Со страхом и восторгом Масато провёл руками по обивке сиденья, по приборной панели, потом откинулся назад, положив ладони на руль, и словно стал частью машины. Совсем не так он ощущал себя, когда водил старенькую отцовскую «субару». Ему казалось, что он не в салоне автомобиля, а внутри могучего, послушного и отчасти живого существа — как герои сериалов в жанре «меха».
Хозяин «феррари» так и не появился, и страх понемногу начал отступать.
Можно остаться здесь подольше. Никто ничего не узнает.
Масато протянул руку и качнул брелок на ключе зажигания. Его пальцы дрожали. Желание повернуть ключ было непреодолимым. Нечто подобное ощущаешь рядом с женщиной, которая тебе нравится, но не позволяет прикоснуться к себе. Но ведь машина-то вовсе не была против…
Ключ беззвучно повернулся — для этого совсем не потребовалось усилий. Мотор заработал, и Масато всем телом ощутил его силу и мощь. Он обнаружил свою ногу на педали сцепления, хотя совершенно не понимал, как она там оказалась. Теперь уже не получится просто оставить машину и уйти. Он отпустил сцепление и надавил на газ.
На выезде с парковки никто не обратил на него внимания. Масато следовал от перекрёстка к перекрёстку, от светофора к светофору и каждую секунду ждал, что полиция остановит его. Неприятностей уже было не избежать, а потому он наслаждался каждой секундой, проведённой за рулем этого автомобиля, как последней. Впрочем, пока что постовые интересовались «тестароссой» не больше, чем ехавшими рядом «тойотами» и «хондами».
Масато свернул на незнакомую ему улицу и вскоре оказался в спальном районе. Через пару километров одинаковые коттеджи сменились хвойным лесом, неожиданно тёмным и мрачным. Автомобиль буквально рванулся вперёд — он требовал скорости и на токийских улицах откровенно скучал. Справа от дороги Масато краем глаза заметил особняк, скрытый за деревьями. Подумав, он повернул обратно. К дому вела узкая дорожка. Он остановил машину у самого крыльца и вышел осмотреться.
Дом был двухэтажным и состоял из нескольких башенок. В центральной, самой высокой, были стрельчатые окна и розетка — как в католическом храме. Гигантские криптомерии подступали едва ли не к самому крыльцу.
— Ну и ну! — удивился Масато. Такому особняку самое место в готическом фильме, а не на окраине Токио. У него возникла мысль, мгновенно переросшая в уверенность, — «феррари тестаросса» и этот дом принадлежат одному и тому же человеку.
Он взошёл на массивное, украшенное колоннами крыльцо и толкнул тяжёлую деревянную дверь. Как и дверца машины, она оказалась не заперта.
В доме царила полутьма. Шаги Масато гулко отдавались в тишине. Здесь определённо не жили. Мебель по большей части скрывалась под чехлами, но на перилах лестниц не было пыли. Он поднялся в центральную башню. Там обнаружился абсолютно пустой зал. Только свет, проникавший сквозь стёкла витражей, цветными пятнами ложился на каменный пол. В круглую розетку смотрело алое закатное солнце.
Масато почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Он поспешно покинул комнату, однако ощущал себя смертельно уставшим. Плохо понимая, что делает, он прошел по галерее, ведущей в правое крыло дома. Там он открыл первую попавшуюся дверь, за которой нашёл спальню с огромной кроватью под балдахином. Масато раздвинул лёгкие полупрозрачные шторы, рухнул на шёлковую постель и мгновенно уснул.
Ему снилась пустая комната и чёрное солнце, глядящее в розетку. Крыша башни стала прозрачной, и он увидел небо, полное звёзд. В их расположении, в движении каждой из них был смысл, ранее скрытый от него. Небесные светила и этот мир были связаны.
— Звёзды знают все! — с удивлением воскликнул он.
Солнце запульсировало, меняя цвет с чёрного на мертвенно-белый, и испустило тонкий луч, вонзившийся в центр лба Масато, место, где расположен третий глаз. И звёзды заговорили с ним. Они предрекали будущее, сообщали даты, имена и названия мест; они говорили о чём-то важном, жизненно важном для него и других людей. Но Масато, как ни силился, не мог разобрать слов.
Он проснулся за пять минут до будильника в своей квартире. Поднялся с кровати и проверил — будильник был включён. Пиджак и брюки нашлись аккуратно повешенными на плечики в шкафу (обнаружив это, Масато вздохнул с облегчением — костюм был очень дорогой, и купить второй такой он смог бы ещё нескоро). Туфли оказались тщательно начищены. Очевидно, что всё это сделал сам Масато, однако он совершенно не помнил этого.
Теперь он понимал, что странный загородный особняк приснился ему. Но ведь красная «тестаросса» была реальна!
Масато не позволил себе поддаться панике — ему пора было на работу.
День прошел скомканно и тревожно. Масато был невнимателен и несколько раз путал реплики. К счастью, никто не обратил внимания на его состояние. Главным героем всё ещё был персонаж Химидзавы, а роль Сандзёина пока оставалась третьестепенной.
По всей видимости, автомобиль мне тоже приснился.
Он констатировал это с сожалением. Одно дело — увидеть сон, другое — прикоснуться к воплощённой мечте.
Но, по крайней мере, я не угонял его.
Эта мысль окончательно примирила Масато с реальностью, и к вечеру он вполне оправился от потрясения. Но, выйдя из здания телестудии, он снова увидел красную «тестароссу». На том же самом месте.
Его ноги словно приросли к земле. Даже издалека он заметил, что на автомобиле по-прежнему нет ни пятнышка грязи. Капот сиял на солнце. Стекло рядом с местом водителя было опущено.
Реальна! Она реальна!
Медленными шагами он приблизился к машине.
Я видел её вчера. Но не садился в неё.
Или садился? Где именно во вчерашней истории заканчиваются воспоминания и начинается сон?
При ближайшем рассмотрении автомобиль уже не казался только что сошедшим с конвейера. Покрышки отнюдь не блистали нетронутой чистотой, а корпус покрывал тонкий слой пыли. Зеркало и подголовник водительского кресла кто-то явно переместил, регулируя для себя.
Кто-то?..
Масато вспомнил, как поворачивал зеркало и оставил его именно в том положении, в котором оно сейчас находилось.
Неужели я?
Предположение не выдерживало никакой критики, но его тут же захотелось проверить. Дверца автомобиля снова оказалась не заперта, и через секунду Масато уже сидел в водительском кресле. Зеркало и подголовник располагались идеально. Ключа не было. Масато машинально похлопал себя по карманам пиджака, и к своему изумлению в правом обнаружил ключи на брелоке с изображением вставшего на дыбы коня. Он пошарил в бардачке и нашёл документы на машину. Они были выписаны на имя Масато Сандзёина.
Я сошёл с ума.
Эта мысль показалась ему смешной, и несколько раз он приглушённо хихикнул, а потом расхохотался в голос. Смех сотрясал его, как-то странно сжимая горло, а потом внезапно прекратился.
Или сплю.
Догадка мгновенно утешила его. Если это сон, то сон прекрасный. Масато удовлетворённо тряхнул волосами и завёл машину.
На этот раз он вёл автомобиль без страха и волнения. Теперь он видел, что на него оглядываются. Кто-то, проезжая мимо, даже посигналил ему. Масато казалось, что он слышит восторженные возгласы. Это не удивляло его. Вызывать восхищение было естественно, как дышать. Это должно было случиться, рано или поздно, и вот — сбылось.
Такая поездка не могла быть бесцельной. Масато остановился у сетчатого забора, за которым располагался школьный стадион. Он догадывался, что выбрал место неслучайно. Ему показалось, что он слышал зов.
Посмотри на меня, Руи…
Толпа школьников, окружавших теннисный корт, кричала:
— Руи! Руи Сайондзи!
Это я, Руи, посмотри на меня…
Играли две девочки. Одну из них — ту самую Руи — он, кажется, видел по телевизору. Надо полагать, потенциальная звезда тенниса и школьная знаменитость. Впрочем, играла Руи плохо. Масато понял (нет, скорее почувствовал), что восторженные возгласы не подбадривают, а смущают и отвлекают её. Он наблюдал за игрой, пока партнёрша Руи не заметила его. Она замерла, в одной руке держа мяч, а в другой ракетку, и щёки её залил лёгкий румянец.
«Надо действовать», — решил Масато и одним движением перемахнул через забор. Этому трюку он научился ещё в школе, однако выходил он не всегда. На этот раз прыжок получился удачным до неестественности.
Я же сплю, что тут странного.
Школьники притихли, и только какая-то девушка громко прошептала: «Вау! Какой классный!» Он не обернулся.
— Сюда нельзя… — пролепетала безымянная теннисистка.
Масато не ответил ей — для него существовала только Руи. Он должен был помочь ей, найти слова, чтобы убедить её играть лучше.
— Ты слабо бьёшь. Посылай мяч всем телом.
— Что? — растерянно переспросила Руи.
Масато обернулся к её сопернице по игре.
— Дай мне ракетку.
Та послушно протянула ему ракетку и мяч, напрочь забыв о намерении прогнать чужака.
— Подавай! — приказал он Руи. Та покусала губы, но подчинилась.
Играть в теннис Масато не умел, но сейчас он словно ощущал движение мяча и отбил его безошибочно и легко. Удивительная сила переполняла его.
Руи, несмотря на показное недружелюбие, залюбовалась им и бросилась к мячу слишком поздно, неловко повернула руку и выронила ракетку.
— Осторожно, Руи-сан! — крикнула какая-то девочка.
Масато расхохотался.
— Вы вообще кто? — хмуро поинтересовалась Руи.
— Масато Сандзёин, — ответил он и, подумав, добавил: — Автогонщик.
Представляться актёром, озвучивающим аниме, показалось ему мелким и неуместным.
Он обошёл сетку и подобрал оброненную Руи ракетку.
— Не надо, — запоздало запротестовала девушка, но в её голосе уже не было прежней враждебности.
Масато погладил ручку ракетки, словно это движение делало её талисманом.
— Играй лучше, — сказал он, возвращая ракетку Руи.
— Да, — покорно ответила та.
— Кто примет её подачу?! — крикнул он.
Одна из девочек, показавшаяся Масато смутно знакомой, встрепенулась и шагнула ему навстречу. Однако её опередил парнишка, спрыгнувший с забора и с криком: «Я!» — рванувшийся на корт.
Дальше Сандзёин смотреть не стал. Так же легко, как и в первый раз, он перемахнул через забор и направился к машине. Он слышал, как публика взорвалась восторженными воплями и как Руи крикнула ему вслед: «Спасибо, Масато-сан!» Но всё это уже не волновало его.
На городских улицах было тесно. Масато кружил по ним, силясь вспомнить, по какой дороге выехал вчера за город. Мысли об особняке не давали ему покоя. Однако на этот раз он не нашёл ни спального района, ни загадочного леса с исполинскими криптомериями. Уже поздно вечером он оставил машину на ближайшей к дому парковке. На этот раз он вернулся в свою квартиру и лёг спать в полном сознании и твёрдой памяти.
Ему снились улицы Токио и путь к особняку. Словно со стороны он наблюдал, как «тестаросса» остановилась на узкой дорожке, ведущей к дому. Он видел себя в странной одежде, похожей на военную форму, стоящего в центре пустой комнаты со стрельчатыми окнами. Тьма стекала по стенам, и звёздное небо спустилось в комнату. Звёзды шептали, пели, звенели. Он знал, что какая-то часть его понимает их, однако смысл сказанного ими не доходил до его сознания.
Кто-то, заметив его бесплодные попытки, залился злорадным смехом.
Следующий день был выходным. Масато проснулся поздно. Первым делом он восстановил в уме дорогу, виденную во сне. Потом на всякий случай проверил — ключи от машины были на месте. Он не был уверен, что доберётся до особняка, но решил попробовать.
— Я псих, — сказал он, перед зеркалом расчёсывая мокрые волосы. — Но, по крайней мере, я самый неотразимый псих во всем Токио.
Перед тем, как отправиться на поиски, Масато любовно стёр с машины пыль и побывал на автозаправке, залив полный бак бензина.
Он не торопясь, кружным путём направился к телестудии. Просто вести этот шикарный автомобиль само по себе доставляло огромное удовольствие. Он остановился посреди оживлённой улицы, снова услышав зов.
Две женщины болтали у входа в магазин. Одна из них, того же возраста, что и Масато, выглядела очень хорошенькой. Вторая была старше, носила очки и представляла собой отличную иллюстрацию к выражению «ничего особенного».
Масато чувствовал странную силу, такую же, как вчера на теннисном корте. Он должен был сделать что-то важное. Взгляд его остановился на женщине в очках, и он вдруг увидел её такой, какая она есть, увидел скрытую в ней красоту и величие, хрупкость и нежность. Женщина любила и собиралась замуж. Он знал, что её ждет скучная и спокойная жизнь домохозяйки и что, в принципе, она будет довольна ею. Однако единственный раз она может стать королевой, взлететь выше облаков, вспыхнуть, как звезда. Воспоминание об этом будет согревать её всю жизнь, и он, Масато Сандзёин, поможет ей достичь этого.
Женщина попрощалась с подругой и зашла в магазин. Масато вышел из машины и последовал за ней.
Это оказался магазин тканей. В таких местах он прежде не бывал, что неудивительно — среди посетителей он был единственным мужчиной. Незнакомка рассматривала белый шёлк. На свадебное платье — понял Масато. Ткань была дорогой, и она сомневалась, стоит ли тратиться.
— Отличный шёлк, — сказал он, подойдя ближе.
Женщина обернулась, смущённо потупилась, и отрез ткани выскользнул из её рук. Масато подхватил его.
— Просто прекрасный! — он расправил ткань. Она была тонкой, с едва заметным на просвет рисунком.
— Да… но… — пробормотала будущая невеста.
— Из него получится чудесное свадебное платье, — не унимался Масато. Он накинул ткань себе на плечи и нежно погладил рукой. — Я вижу, как вы стоите в нём под звёздным небом. Вы идёте вдоль берега, и каждая звезда благословляет вас…
Он нёс несусветную чушь, но женщина слушала, как заворожённая.
Работает! Только бы она не выбрала другой, подешевле!
Масато осторожно снял с себя отрез ткани и укутал в него женщину. Конечно, она любит другого мужчину и будет любить его всю жизнь, но сейчас важнее всех для неё он, Масато Сандзёин.
— Берите. Этот шёлк создан специально для вас.
Он вышел, не оборачиваясь, уверенный, что дело сделано. Покупательницы смотрели на него во все глаза. У самого выхода он увидел школьницу. В её взгляде было столько восторга и обожания, что ему стало не по себе. Впрочем, выйдя на улицу, он тут же забыл об этом.
Его занимала другая мысль. Он понял, в чём смысл внезапно появившейся у него силы. Его цель, его дар — помогать другим раскрывать свои таланты, совершать лучшее, на что они способны, вознося на вершину их жизни. К самым звёздам.
Масато долго колесил и бродил по улицам, размышляя об этом. Он пообедал в дорогом ресторане, потому что оставлять «тестароссу» у дверей простой закусочной было как-то неуместно. Только вечером он добрался до телестудии и попытался повторить путь, которым когда-то приехал в особняк. Это оказалось непросто. Несколько раз он думал, что нашёл дорогу, но коттеджный район так и не показывался.
Когда совсем стемнело, Масато неожиданно выехал на загородное шоссе. Несколько одиноких строений мелькнули за окном и остались позади. Дорога была тёмной и пустой. По обе стороны её росли редкие деревья, а что за ними, Масато разглядеть не мог. Он остановился, погасил фары и вышел из машины.
Воздух был тёплым и пах травами. Звенели цикады. Масато поднял голову и увидел небо. С его губ сорвался удивлённый возглас. Проживший всю жизнь в городе, он не знал, что на небе так много звёзд.
Оно было буквально усыпано сверкающими искрами. В каждом крошечном его кусочке таились мириады светил. Оказалось, что Млечный путь — вовсе не тайна, доступная только астрономам; сияющим потоком он пересекал небо. Масато казалось, что небесный свод медленно вращается, опускаясь. Шёпот звёзд слышался со всех сторон, он заглушал пение цикад, он звучал не извне, а внутри. Звёзды воодушевляли, предостерегали, советовали. Они вновь называли имена, и одно из них он уже слышал: Синокава.
Синокава, фотограф! Я же обещал Цукаде поговорить с ним!
Выходит, что звёзды указывают ему на тех, кто нуждается в его даре, чей талант нужно направить в верное русло. Кидзин Синокава — именно такой человек. Как же он сам не догадался!
С Синокавой ему удалось увидеться только через день. Вечером, после работы, Масато позвонил по телефону, данному Цукадой, но мать фотографа сказала, что Кидзин-кун уже лёг спать, потому что рано утром собирался к морю, фотографировать восход солнца. Масато подробно расспросил её, куда именно собирается Синокава. «Успею перед работой», — решил он.
Встать пришлось ещё затемно. Масато с удивлением обнаружил, что даже перед рассветом город живет, на улицах есть люди — кто-то из них спешил на работу, кто-то возвращался домой после весёлой ночи.
Синокаву он нашел легко. Тот оставил свой «ниссан» на обочине, там, где дорога резко поворачивала, зачем-то перелез через защитное ограждение и устроился с камерой на обрывистом берегу. Приближения Масато фотограф не заметил. Он увлечённо щёлкал затвором камеры, бормоча что-то про освещённость и выдержку. Пока Сандзёин прикидывал, как лучше подобраться к нему, он вдруг решил поменять положение, неловко оступился и заскользил по склону вниз.
Уже не размышляя, Масато кинулся вниз и успел схватить парнишку за запястье. Синокава был худой и лёгкий, но всё же вытащить его стоило определённого труда. Несколько минут спустя они оба сидели на краю обрыва, тяжело дыша. Масато прогнал мысль о том, что его дорогой костюм испорчен. По сравнению с жизнью человека это было сущей ерундой.
— Спасибо, — сказал фотограф. — Как вас зовут?
— Масато Сандзёин.
Они виделись всего пару раз, но ему было обидно, что Синокава не помнит его. Тот словно прочитал его мысли.
— Извините, что забыл ваше имя. Вы ведь работаете вместе с Цукадой?
— Да.
— Вы не возражаете, если я продолжу снимать? Солнце прямо на глазах меняется.
— Снимайте, конечно.
Синокава вернулся к своему занятию, совершенно забыв о том, что буквально только что едва не погиб. Масато наблюдал за ним с интересом и лёгкой завистью.
Вот это и есть талант. Его не надо подталкивать к вершине. Я просто спасу его от падения. Ещё один раз.
Синокава неожиданно навел объектив на Масато, нажал на спуск и тут же принялся извиняться.
— Вы хорошо получитесь. Давайте я пришлю вам фотографию, — оправдываясь, предложил он.
— Пришлите. Мне очень приятно попасть в кадр к такому известному фотографу.
— Вы видели мои снимки?
— Да, я ваш поклонник.
Синокава смутился и покраснел.
— Я слышал, вы с Цукадой поссорились из-за ваших творческих планов.
— Да. Вы тоже будете меня отговаривать?
— Ни в коем случае! Вы талантливый человек и должны делать то, что считаете нужным!
Фотограф криво улыбнулся.
— Вот только друзья уверены, что я ненормальный. Говорят, что я испорчу себе репутацию. А что будет, если мама узнает, даже не представляю.
— Знаете, — доверительно начал Масато, — японцы слишком ограничены и закомплексованы. Американцы правы — неважно, чем вы привлечёте к себе внимание, главное — чтобы ваш талант заметили. Если и случится скандал, то он пойдёт вам только на пользу.
— Вы думаете, будет скандал? — настороженно спросил Синокава.
— Ну да, а разве вы не для этого… Вы знаете, пора уже японцам обратить внимание на живых, настоящих женщин, а не на нарисованных. Читать хэнтайную мангу в метро — это нормально, а эротическая фотография — это, видите ли, аморально.
— Да, но…
— Может быть, вам удастся перевернуть представление об эротике в этой стране!
Фотограф растерянно хлопал глазами и не знал, что ответить. Масато вспомнил рассказ Цукады о том, как Синокава едва не расплакался, когда двое его поклонников подрались в очереди за автографами.
— Вы только не отступайте. У одного американского фотографа какой-то религиозный фанатик разгромил квартиру. Зато за его снимки тут же стали платить бешеные деньги, — вдохновенно сочинял он. — А потом его пригласили работать в «Плейбой».
— А… а как этот религиозный фанатик попал к нему в квартиру?
— Кажется, он знал родителей этого фотографа и выкрал у них ключи, — не моргнув глазом, соврал он. — Но у вас же нет знакомых религиозных фанатиков?
— Н-нет… кажется… — пробормотал фотограф.
— И ещё от него вроде бы жена ушла, — задумчиво проговорил Масато. — Но она просто ничего не понимала. Ладно, мне пора.
Он взял лежащую на траве камеру Синокавы, погладил объектив и передал её хозяину.
— Буду с нетерпением ждать ваших новых фотографий.
Масато пришлось вернуться домой, чтобы переодеться. К счастью, костюм был цел, но сильно испачкан. По дороге на работу он заехал в торговый центр MS в Синдзюку и сдал одежду в химчистку.
— Ваша фамилия Сандзёин? — переспросил приемщик. — Вы, наверное, родственник нашего хозяина? Нет? Как жаль. Приходите вечером, Сандзёин-сан. Костюм будет как новенький.
В офис он влетел через две минуты после начала рабочего дня. Госпожа Танико Мори тут же набросилась на него.
— Масато-кун, где ты был?!
— Простите, Мори-сама…
Он никогда не называл так начальницу, но тут униженное обращение вырывалось само.
— И это человек, которому я доверила главную роль!
Масато пришлось сделать над собой усилие, чтобы не втянуть голову в плечи.
— И где твой костюм? Тебя должны показывать по телевидению!
— По телевидению?!
Зачем и почему, было уже неважно. Костюм, который он так любил и берёг, оказался в чистке в самый неподходящий момент.
— Мы делаем анонс новой арки, — чуть спокойнее, но всё так же сурово сообщила Танико Мори. — Ты должен сказать несколько слов перед камерой.
— Д… да. Но каких?
— Каких хочешь. Поприветствуй зрительниц. Вот только во что тебя одеть…
Серая двойка, на которую Масато Сандзёин поменял любимый голубой пиджак и белые брюки, совсем не годилась для телеэкрана.
— У нас есть смокинг. С фестиваля косплея остался. Ему как раз будет по размеру, — вмешался Цукада.
— Смокинг? — ужаснулся Масато.
— Там ещё маска карнавальная имеется, белая такая… — невинным тоном добавил сценарист.
— Давайте без маски, — отрезала госпожа Мори и обернулась к Масато. — Марш переодеваться!
Тот покорно поплёлся следом за Цукадой. Так глупо он себя давно не чувствовал.
— На самом деле ты выглядишь просто супер.
Он критически разглядывал себя в зеркале. Отчасти Цукада был прав, но смокинг никак не подходил для анонса аниме.
— Я попрошу, чтобы снимали в основном лицо.
Масато обречённо кивнул.
— А что случилось-то?
— У Синокавы спроси, — раздражённо бросил он.
— И спрошу, — пообещал Цукада. — Пошли скорее.
Госпожа Мори, оглядев его, удовлетворённо хмыкнула.
— Уж постарайся ради меня, Масато-кун.
— Я ради себя постараюсь, — осмелев, сказал он.
Начальница остолбенела от такой дерзости, но он уже шёл на съёмочную площадку, на него смотрела камера и светили софиты. Обернувшись к оператору, он улыбался безмятежно и по-настоящему обворожительно. Всё-таки он был актёром. По знаку режиссёра он заговорил:
— Привет, меня зовут Масато Сандзёин. Милые школьницы, хорошенько запомните меня. Теперь вы будете слышать мой голос очень часто. Смотрите сериал. У нас заготовлено много приятных сюрпризов для вас. До встречи!
— Снято! — крикнул оператор.
Госпожа Мори о чём-то беседовала с Цукадой и уже не выглядела так устрашающе. Жестом она подозвала к себе Масато.
— Сандзёин-сан, Цукада рассказал мне, что произошло утром. Ты молодец. Теперь я понимаю, что ты опоздал не по своей вине.
Цукада хихикнул в кулак. В тот момент Масато ненавидел его.
— Перерыв двадцать минут, а потом работаем! — объявила она.
Масато переоделся и умылся. Глядя на себя в зеркало в туалете, он испытал странное чувство — как будто мир вот-вот рухнет. Будто реальность защищена лишь тонкой и хрупкой оболочкой, которая в любой момент может треснуть. Он отшатнулся от зеркала — ему показалось, что сейчас он увидит себя чудовищем, узнает что-то ужасное о себе.
В коридоре ему стало легче.
Надо выпить успокоительное. Сегодня слишком сложный день, вот и мерещится всякое.
Две девушки прошли мимо него по коридору. Он не обратил на них внимания, но девушки зашли за угол, потом оттуда донеслось хихиканье и громкий шёпот, потом они обе по очереди выглянули из-за угла. Одна из них была блондинкой, другая…
К горлу подступила тошнота. Масато нашёл в себе силы улыбнуться и помахать девчонкам рукой. По дороге в офис он увидел ещё одну девушку — такую же юную, похожую на школьницу.
— Похоже, мой разговор не слишком повлиял на Синокаву, — сказал он Цукаде.
— Может, и повлиял. Просто на сегодня у него уже был назначен отбор моделей. Посмотрим, что из этого выйдет. А девочки-то какие! — Цукада подмигнул.
Масато промолчал. Затея Синокавы ему тоже не нравилась, но вовсе не из-за скандальности. Просто он считал, что эротические фото несовершеннолетних — это действительно аморально.
С работы Масато отпустили раньше обычного. Он отправился в MS, забрал костюм и тут же переоделся. Это придало ему сил и уверенности. Он неспешно прогуливался по торговому центру, разглядывая витрины, когда его окликнула девушка:
— Сандзёин-сама! Это я.
Это и правда была она. Теперь он точно знал, что уже видел её.
— Меня зовут Нару Осака. Я из теннисного клуба десятой школы. Вы меня помните?
Конечно, он помнил её. Это она хихикала сегодня в коридоре, выглядывая из-за угла. Это она смотрела на него во все глаза в магазине тканей. Это её опередил ушлый мальчишка на теннисном корте. Это она кричала: «Осторожнее, Руи-сан!» И это она утром того дня, когда он нашёл «феррари», так же пожирала его глазами неподалёку от телестудии.
— Конечно, я помню тебя. — Он улыбнулся. — Как покупки? Удачно?
— Д-да… — девушка преодолела смущение и вскинула на него глаза. — Можно спросить вас?..
Масато насторожился, но всё так же доброжелательно ответил:
— Спрашивай.
— Может ли быть… ну… может ли быть, что вы и есть Смокинг-в-Маске?
— Что?! — изумился он.
Ну Цукада, удружил! Только попадись мне, вовек не расплатишься!
— А с чего такой вопрос? — уточнил он, взяв себя в руки.
Ответ всё только запутал:
— Да, так… я бы хотела, чтобы это были вы. Ну, в общем, мне показалось… Извините за глупый вопрос!
Масато мягко рассмеялся.
— Нару-тян, ты очень милая. Мне пора. Ещё увидимся!
— Ещё увидимся… — выдохнула она.
Так, значит, это вы! Это вы назначили мне здесь встречу! Увидимся в полночь!
Ему показалось, что он слышит эти слова. Он даже обернулся, но девочки уже не было.
— Опять почудилось… — пробормотал Масато.
Дома он выпил коньяка и пораньше лёг спать.
Во сне он вновь вернулся в особняк. В пустом зале он слушал звёзды. Он видел, как одна из них гаснет, исчезает бесследно. За спиной его зазвучал злорадный смех, и голос Цукады произнес: «Кажется, твой план провалился… Нефрит!».
На секунду Масато проснулся, подумав: «Похоже, с Синокавой ничего не вышло» — и снова провалился в сон.
Звёзды говорили. В тихом звоне их голосов слышался не то смех, не то плач. «Так значит, это вы! Это вы назначили мне здесь встречу! Увидимся в полночь!» — девичий голосок едва прорывался сквозь громкий шёпот. «Может ли быть, что вы и есть Смокинг-в-Маске?»
— Какой ещё смокинг в маске? — спросил Масато.
Регул из созвездия Льва — его личная звезда — засияла ярче и показала ему: Письмо в розовом конверте с сердечком. Мужчина в смокинге, цилиндре и плаще, лицо которого скрыто карнавальной маской. Алая роза, девочка со светлыми волосами. Девочка кричит и зовёт на помощь.
Масато проснулся в холодном поту с колотящимся сердцем.
Кто-то прислал девочке письмо и, назвавшись Смокингом-в-Маске, назначил ей встречу сегодня ночью в торговом центре. И Нару, полагая, что это он, Масато Сандзёин, придет туда! Ничего хорошего это свидание ей, разумеется, не сулит.
Сначала Масато хотел позвонить в полицию. Но что у него есть? Письмо, которое он видел во сне? Подозреваемый в смокинге и маске? Странный разговор с девочкой? Время близилось к полуночи. Недолго думая, он решил ехать в MS. Неизвестного в смокинге он не боялся. Маньяки, нападающие на детей, обычно очень трусливы.
Второпях Масато принялся рыться в одежде. Подвергать лучший костюм новой опасности не хотелось. Под руку попался смокинг, и Масато надел его — чтобы привлечь внимание девочки к себе, а не к маньяку. Он нашёл также белую карнавальную маску, которую на всякий случай взял с собой.
К торговому центру он прибыл за десять минут до полуночи. Как ни странно, двери центрального входа были открыты. Здание было освещено тусклым аварийным светом. Эскалатор с тихим скрежетом двигался.
«Возможно, этот мерзавец здесь и работает, — заключил Масато. — Наверное, он уже в здании».
Он вспомнил, что владелец универмага носит ту же фамилию, что и он сам, а название MS — его инициалы.
«Похоже, что Нару приняла меня за хозяина этого здания!»
Он поднялся на второй этаж, но там было пусто и темно. Только кнопка лифта была подсвечена синим. Снизу послышались лёгкие шаги и голос:
— Смокинг-в-Маске… то есть, Масато Сандзёин-сама!
Масато шагнул на эскалатор.
— Я здесь! — позвал он, чтобы девочка никуда не ушла. — Здравствуй!
Он с удивлением обнаружил на своем лице маску, хотя был уверен, что не надевал ее. Холодок пробежал по его спине.
Если у меня опять галлюцинации и потеря памяти, то это очень не вовремя.
— Масато Сандзёин-сама! — воскликнула Нару. — Я узнала ваш голос!
— Узнала мой голос?
— Конечно! Его ни с чем не перепутаешь!
Эскалатор нёс его вниз. Девочка была всё ближе. Он видел сияние её глаз, лёгкий румянец на щеках.
— Зачем ты пришла сюда?
— Вы сказали мне, что я очень милая. Весь день сегодня я думаю только об этом.
Масато перепрыгнул через несколько последних ступенек и оказался рядом с Нару.
— А ну пойдём отсюда, — он взял её за локоть, намереваясь поскорее отвести домой.
Но девочка не двинулась с места. Её глаза затуманились, и она сказала:
— Сандзёин-сама, я люблю вас, — после чего опустила веки и обмякла. Масато едва успел подхватить её.
От девочки исходила сила. Он не только чувствовал, он видел её, как сияющий поток, льющийся от тела Нару к его телу. Масато переполняла энергия, а девочка слабела.
Нет, до дома я её не смогу довести. Да и где её дом?
И тут он услышал крик:
— Отпустите Нару!
— Кто здесь? — спросил он, хотя уже через секунду увидел — в дверях стояла светловолосая девочка, с которой Нару приходила на телестудию.
— Смокинг не подходит чудовищу, которое играет с чувствами девушки! — сообщила она. — Я борец за любовь и справедливость, прекрасный воин Сейлормун!
На «прекрасном воине» была школьная «матроска» — не такая, какую носят настоящие школьницы, а наряд в духе тех, в которые собирался одевать свои модели Синокава. Несмотря на странный внешний вид, девушка была и правда сильна. От неё исходило тёплое золотистое свечение.
— Я накажу тебя во имя Луны!
— Накажи лучше настоящего Смокинга-в-Маске. Вот он и правда чудовище.
— Интуиция девичьей любви подсказывает мне, что это не так, — заявила девчонка и с криком: — Удар Сейлормун! — прыгнула на него.
Масато едва успел увернуться. С его головы слетел неведомо откуда взявшийся цилиндр.
А вдруг это я? Вдруг я и есть Смокинг-в-Маске?
Эта мысль испугала Масато, но он постарался сохранить спокойствие и здравомыслие.
— Лучше отведи её домой. — Он легонько подтолкнул Нару в объятия подруги.
К его облегчению, отток силы тут же прекратился. Однако эта сила играла в нём, бежала по венам, искрилась пузырьками шампанского. Ему захотелось уничтожить светловолосую девочку, захотелось страстно и нестерпимо. Он знал, что может стереть её в порошок движением пальца.
Он расхохотался. Оказалось, что на нём уже не смокинг, а форма, похожая на военную, которая снилась ему когда-то.
— Вы ведь Масато Сандзёин! — удивлённо воскликнула блондинка, укладывая Нару на пол.
— Ничего подобного! Меня зовут Нефрит, — это странное имя, слышанное во сне, пришлось как нельзя кстати.
Он вдруг услышал голос Регула, главной звезды Льва. Лев рвался в бой, он готов был растерзать девчонку. Секунду спустя Масато едва удерживал зверя. Однако убивать Сейлормун, кем бы она ни была, ему никак не хотелось. Лев вот-вот должен был вырваться на свободу.
— Регул, звезда Льва, сияющая на юге! Призываю твою силу! — объявил Нефрит.
Масато огляделся. Впереди был выход из магазина, и если девочка побежит туда, то Лев быстро догонит ее. Слева — лифт. Индикатор показывает, что кабина на первом этаже.
Сияющие очертания зверя начали проступать в полутьме. Девочка в ужасе закричала.
Беги! — умолял её Масато.
Беги! — присоединился ещё один голос.
— Я разорву тебя на мелкие кусочки! — предупредил он.
Зверь обрёл плоть и бросился к девочке. Она побежала, но, неловко повернувшись, упала. Лев занёс над ней лапу. Однако напасть он не успел. Цветок — красная роза — ударил в пол между зверем и девочкой и рассыпался алыми искрами. Все участники сцены обернулись к человеку, стоявшему в дверях. На нём был смокинг и карнавальная маска.
— Это ты рассылал письма от моего имени? — красивым бархатным голосом спросил он.
А разве не ты от моего?
— Сейлормун! Вперёд! — скомандовал незнакомец.
— Да, мой настоящий Смокинг-в-Маске!
Человек бросился наперерез оживившемуся Льву. Девочка сорвала с головы диадему и швырнула в зверя. Это ненадолго задержало его, и парочка исчезла за дверями лифта, оставляя наедине Масато, Льва и бесчувственную Нару.
Зверь растаял, едва коснувшись дверей. Масато обернулся к девочке, но какая-то сила вышвырнула его из реальности.
Он очнулся в машине. На нём была пижама, в которой он ложился спать.
Куда делся смокинг? И откуда он у меня взялся?
За стеклянными дверями магазина было совершенно темно. После некоторых колебаний Масато решился выйти и проверить. Двери были заперты. Внутри никого не было.
Звенел будильник. Масато подскочил, как на пружине, пытаясь понять, где он и что происходит. Сон, который он видел этой ночью, был очень уж реален. Слишком реален для сна и слишком фантастичен для яви.
Но девочка-то и правда собиралась на свидание! Предположим, что события в торговом центре ему приснились. Что тогда в действительности стало с Нару? Хватило ли у неё ума не идти на эту странную встречу?
Почему я не отговорил её? Не сказал, что не присылал ей никакого приглашения?
Потому что она и не говорила ничего о приглашении. Это почудилось мне.
Масато действительно не помнил, чтобы Нару произносила эту фразу. Скорее уж это была мысль, пришедшая ему в голову, выловленная из воздуха.
Масато пришел на работу раньше обычного. В офисе было пусто. Из-за приоткрытой двери продюсерского кабинета доносились голоса.
— … а я не верю! — с горячностью говорил Цукада. — Вы посмотрите на него повнимательнее. В последнее время он сам не свой. Испортит нам всё.
— Да брось ты, Цукада-сан, — добродушно возразила госпожа Мори. — Вчера он отлично выступил. Знаешь, сколько писем нам пришло сегодня утром? Две коробки принесли. Я уверена, что он справится.
Речь шла, очевидно, о Масато. В голосе начальницы было столько тепла, сколько он никогда не видел при личном общении. Чтобы избежать неловкости, он тихонько вышел из офиса и вернулся, громко хлопнув дверью.
В перерыве Масато поймал Цукада.
— Синокава сказал, что вообще больше не будет фотографировать, — сообщил он.
— Ничего себе. Жалко как, — Масато искренне расстроился. — Я же говорил, что может получиться только хуже.
— Да нет же! — Цукада засмеялся. — Все отлично! Неделю-другую подепрессует и вернётся к работе. Он фрилансер, так что может позволить себе такие выкидоны. В общем, спасибо тебе.
— Пожалуйста, обращайся ещё.
И это после всего, что он наговорил начальнице…
— За мной должок. Я обещал познакомить тебя с Хироми. Подожди немного, в ближайшие дни устрою.
Отделавшись от Цукады, Масато занял таксофон в холле, нашёл в телефонной книге десятую школу. Оказалось, что у теннисного клуба есть свой собственный номер. Масато набрал его и спросил Нару Осака. Девочка, которая ответила ему, растерялась:
— Ой, а я даже не знаю, кто это.
Она принялась уточнять у подруг, поначалу прикрывая трубку рукой, а потом, казалось, и вовсе забыла о нём. Масато слышал голоса и смех, удивлённые возгласы, но не мог разобрать, о чём идёт речь. Наконец, с ним снова заговорили. Это была уже другая девочка, и Масато узнал в ней Руи:
— Нару-тян сегодня не пришла в школу. Она в больнице.
Он похолодел.
— Пожалуйста, подскажите, в какой.
Руи назвала клинику в Синдзюку. Он поблагодарил и положил трубку.
Значит, Нару все-таки попала в беду. Масато не мог отделаться от мысли, что он виноват в этом, хотя бы отчасти.
Ночные события вдруг показались ему совершенно реальными, и это по-настоящему пугало. До сих пор ему удавалось считать, что с ним все благополучно. Мелькнувшая некогда мысль о возможном безумии больше не возвращалась. Масато окончательно решил, что особняк ему приснился, «тестаросса» была чьим-то подарком (мало ли на какие экстравагантные жесты способны очень богатые люди), а свою неожиданную способность влиять на людей в глубине души он считал игрой воображения. Но недавние события не удавалось втиснуть в рамки рационального истолкования. Вернее, единственное разумное объяснение произошедшего ночью было неутешительным — галлюцинации. Если он действительно сошёл с ума — это катастрофа.
От жалости к себе его отвлекла мысль о девочке. Он позвонил в больницу и попросил позвать пациентку по имени Нару Осака, которая поступила этой ночью.
— Её уже выписали, — сообщила дежурная.
— Как хорошо! Значит, ничего серьёзного не было!
— Обычный обморок. Подружки перепугались и принесли её к нам.
Ага, значит, подружки, а не парень с девушкой.
— Большое спасибо! Вы меня успокоили.
После работы Масато поехал в MS. Он сам не знал, что собирается найти там. В торговом центре всё было как обычно. Правда, дожидаясь лифта на первом этаже, он увидел странные отметины на дверях, отдалённо походившие на царапины от когтей.
Следующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Масато хотел узнать, что с Нару, но понятия не имел, где её искать, да и визит к ней домой был бы не слишком уместным. В газетах ничего не писали ни о нападении на школьниц, ни о ночном проникновении в торговый центр.
Поначалу Масато почти всерьёз собирался пойти к врачу, но никаких странностей больше не происходило, и он забыл об этой мысли. Только сны о звёздах и загадочном загородном особняке не прекращались. Но и они стали обрывочными, незапоминающимся — то есть самыми настоящими снами. В них повторялось имя «Сейлормун», что было понятно — так звали девочку, с которой он столкнулся в торговом центре; а также некий Серебряный Кристалл — именно так, с большой буквы.
Это название казалось Масато знакомым, но он долго не мог понять, где слышал его. На выходных он ездил к родным и там, рассказывая о своей работе, вспомнил — в самом начале сериала одним из героев упоминался магический артефакт с названием «Серебряный Кристалл».
В понедельник Масато сразу же принялся расспрашивать Цукаду.
— Серебряный Кристалл? — уточнил тот. — А, он ещё появится в аниме.
— А что это? Вы его сами выдумали?
— Отличная вещь. Исцеляет больных. В особенности одержимых и сумасшедших. Подобная штука упоминается в легенде, которую я слышал в одном храме в Киото. В оригинале это был драгоценный камень — то ли алмаз, то ли непонятно что, — который сиял серебристым светом.
— И в этой легенде он излечивал безумие?
— Ну да. Кстати, я сегодня ругался с Хироми.
— Ругался? — удивился Масато. Художница Хироми Мацуно казалась ему человеком, который конфликтовать с кем-то неспособен.
— Ага. Не нравится мне, как у неё выходит твой персонаж в новой арке. Неживой какой-то. Может, если ты с ней поговоришь, то у неё дело лучше пойдет?
— О чём?!
— Да хоть о чём. Давай вечером съездим к ней и поболтаем. Я же обещал познакомить тебя с ней поближе. — Глаза Цукады лукаво блеснули. — Я как раз у неё сегодня папку забыл.
Масато задумался.
— А может мне лучше одному? Мне как раз по пути.
— Ух ты! — засмеялся Цукада. — Смотрю, у тебя прибавилось уверенности в себе. Ну ладно, езжай. Мне интересно, что у тебя получится… Кстати! Откуда у тебя эта шикарная тачка?
Масато хитро улыбнулся и сказал по слогам:
— Сек-рет.
Студия была большим залом, в котором днём трудилось множество художников. Сейчас она была пуста. Даже напарница Хироми, Кадзуко, уже ушла. Однако сама Хироми все ещё была на работе. Она сидела в дальнем конце зала спиной к Масато. Его появления она не заметила. Масато решил не окликать её, а подойти ближе. Он шёл между рядов одинаковых столов, заставленных книгами, томиками манги, открытками, фотографиями кумиров и родственников, плюшевыми игрушками. Вот только работ художников на них не было — видимо, их тщательно прятали.
Хироми, облокотившись о стол, крутила в пальцах огрызок карандаша. Когда Масато был совсем рядом, она наконец обернулась и испуганно уставилась на него.
— Кто… — начала она, но потом узнала его. — Что вы здесь делаете?
— Цукада попросил меня забрать папку, которую он забыл сегодня утром.
— А… — ответила девушка. Правда, даже не пошевелилась.
— Вы так сильно задержались на работе. Я уже думал, что не застану вас.
Хироми промолчала и Масато после недолгой паузы продолжил:
— А знаете, я был вашим поклонником ещё до того, как получил роль в этом аниме. Представляете, как я обрадовался, когда меня приняли. И… я всегда мечтал увидеть вас за работой.
Девушка вновь не ответила. Она смотрела на Масато так, словно хотела испепелить его взглядом.
— Кажется, у вас не слишком хорошее настроение, — констатировал он и предпринял последнюю попытку завязать разговор: — Я слышал, вы поссорились с Цукадой…
Хироми вздохнула и опустила глаза. Ну что ж, по крайней мере, она перестала сверлить его взглядом и принялась катать по столу карандаш. Масато почувствовал себя странно. Ему очень хотелось поддержать Хироми, помочь ей, дать ей силы и вдохновение. Но он уже слишком сомневался в своем даре. В конце концов, кто сказал, что этот дар работает? Да и девушка отнюдь не глядела на него с восторгом.
Хотя… А что если она стесняется?
— Вам не интересен мой персонаж, Хироми-сан? Обидно, если это так. Вообще-то, даже не за себя. Просто в этом случае вся арка выйдет неудачной.
Девушка неожиданно оживилась.
— Это не ваш персонаж, а мой! — гневно выпалила она.
— Конечно, простите меня, — с готовностью признал Масато. — Мне он дорог, но вы вложили в него несравнимо больше. Я искренне желаю вам удачи.
Ему вдруг неудержимо захотелось прикоснуться к карандашу. Он протянул руку, Хироми вскрикнула: «Нет!» — но было уже поздно. Он вернул карандаш на место, многословно извиняясь. Хироми успокоилась и наконец-то отдала ему папку Цукады.
Перед его уходом её настроение, кажется, чуть изменилось, но в целом Масато чувствовал неловкость. Или он настолько не нравится этой девушке (что вдвойне неприятно, поскольку сам он ей симпатизировал), или она ещё более ненормальная, чем он сам.
Вряд ли я помогу ей. Нет у меня никакого дара.
На улице он увидел совершенно из ряда вон выходящую картину — какая-то девчонка в матросском костюмчике топталась по крыше его машины. В первый миг он принял её за Сейлормун, однако это была совсем другая девочка.
— Нефрит! Ты опять что-то задумал?! — возмущённо выкрикнула она.
Масато задохнулся от гнева. Его не волновало, кем она его считает и в чём подозревает. Главное — она топталась по крыше «тестароссы», которая стоила целое состояние.
— А ну слазь… — начал было он, но девчонка его не слушала.
— Я Сейлор Меркурий, и я помешаю тебе! — заявила она.
— Ты с ума сошла? Слезай давай! — потребовал он и, видя, что девчонка не торопится, подскочил к автомобилю и буквально смахнул её с крыши. — Да я тебе голову отверну!
Уже в этот миг он испугался, что Сейлор Меркурий переломала себе руки или ноги. Однако та, хоть и смотрела на него волком, не кричала, не плакала и ни за какую из частей тела не хваталась.
Масато сел в автомобиль, хлопнул дверцей и торопливо уехал прочь.
По дороге ему стало стыдно. Всё-таки он слишком жестоко обошёлся с девочкой. Конечно, бесцеремонное отношение к «тестароссе», с которой он буквально пылинки сдувал, его разозлило. Но толкать девчонку было нельзя. А раз толкнул, то надо было остаться и убедиться, что с ней всё в порядке, и в случае чего отвезти в больницу. И расспросить, что это за «Сейлор-планеты» такие, не помешало бы.
Кстати, как она меня назвала?.. Нефрит?
Это имя отозвалось неприятным холодком вдоль позвоночника.
«Ты должен найти Серебряный Кристалл», — шепнул кто-то. Звёзды? Цукада? Госпожа Мори?
Серебряный Кристалл исцеляет одержимых и сумасшедших.
Яркие, почти реальные сны вновь вернулись. На этот раз Масато видел пару звёзд в созвездии Близнецов. Никогда не изучавший астрономию, он, тем не менее, знал их имена — Кастор и Поллукс. Он знал также, что от этих звёзд зависит его судьба. Ему вспомнились художницы Хироми и Кадзуко — такие разные, но такие неотделимые друг от друга. Его будущее, его успех, его слава — в их руках, зависят от их таланта и капризов. Звёзды были такие славные, горели так ярко и чисто, что Масато был уверен — он в надёжных руках.
Но вдруг их сияние вспыхнуло и погасло. Звёзды потускнели и заскользили вниз по небосводу.
— Не может быть! — вырвалось у него.
— Забавное зрелище, — прокомментировал уже знакомый голос, и его обладатель злорадно захихикал.
Утром телестудию захлестнуло нездоровое возбуждение. Все сотрудники обсуждали визит в Токио Алмазной Принцессы.
— Ты о ней слышал? — спросил Цукада.
Масато пожал плечами.
— Какая-то миллионерша, то ли с Тайваня, то ли из Таиланда. Путешествует по миру и тратит свои миллионы.
— Не просто тратит, а скупает драгоценные камни. Кстати, на завтрашнем приёме она обещает продемонстрировать какое-то своё «тайное сокровище». Говорит, что её мать приобрела его когда-то в Японии и до сих пор не носила на людях.
— Что за «тайное сокровище»?
— Вроде бы бриллиант необычной окраски. Это всё, что я знаю.
У Масато засосало под ложечкой. Он вспомнил сны, вспомнил, как звёзды шептали ему о Серебряном Кристалле. Мысль о том, что бриллиант эксцентричной богачки окажется волшебным, отдавала безумием, но ведь он осознавал, что безумен, и желал излечиться…
Он хотел расспросить Цукаду подробнее, но в офис вошла госпожа Мори и захлопала в ладоши, привлекая внимание собравшихся.
— Уважаемые все! Мне удалось достать два приглашения на приём, который завтра устраивает Алмазная Принцесса. Одним из них я воспользуюсь сама, а второе… — она обвела взглядом сотрудников, — второе я предлагаю отдать Масато Сандзёину!
Присутствующие заговорили, зааплодировали. Они соглашались с выбором начальницы и поздравляли Масато. Только с лица Цукады медленно сползала улыбка, и искорки в его глазах сменились адским пламенем. Он не смотрел ни на Масато, ни на госпожу Мори, и это почему-то казалось особенно страшным.
Вторым происшествием за этот день был звонок от Хироми Мацуно. Звонила она, конечно же, Цукаде, но тот, по обыкновению, включил громкую связь, а она орала в трубку так громко, что слышали её все.
— А, Хироми-сан! — начал ничего не подозревающий Цукада. — Я видел твои новые рисунки. У тебя прекрасно получается. Прогресс налицо.
— Тебе нравится? Отлично! — в голосе Хироми было что-то угрожающее. — У меня новые идеи относительно сюжета.
— Хорошо, давай встретимся и обсудим.
— Не нужно ничего обсуждать! Я уже всё продумала и сделала наброски.
— Ладно, но я хотел бы сначала увидеть их… — гнул свою линию сценарист.
— В конце арки я убью его! — объявила Хироми. — Это будет сенсация! Никто этого не ждёт!
— Хироми, ты с ума сошла? — взвился Цукада.
Девушка захохотала и бросила трубку.
В офисе повисла тишина. Госпожа Мори смотрела на Цукаду, Цукада смотрел на Масато. Масато опустил глаза.
Это не дар. Это проклятие. Как я сразу не понял…
На следующий день он набрался смелости поговорить с Цукадой.
— Мне жаль, что так получилось с приглашением. Ты заслуживаешь его больше. Я бы отдал его тебе, но Мори-сан…
— Знаю, знаю… — отмахнулся сценарист.
Оба молчали. Масато не мог понять, простили его или нет. Наконец Цукада заговорил снова:
— Я тут с Хироми пообщался, вправил ей мозги. Всё будет нормально.
— Я почти ничего не сказал ей. Понятия не имею, почему так получилось, — попытался оправдаться Масато.
— Странно ты влияешь на людей, Сандзёин-сан. Эффективно, но очень уж… радикально.
Те светские собрания, которые Масато до сих пор посещал, были богемными. Он встречался с создателями аниме и манги, знал некоторых музыкантов и даже пару киноактёров. Собираясь на приём, он ждал чего-то подобного, напрочь забыв, что существует другой бомонд, состоящий из крупных бизнесменов и общественных деятелей. В гостях у Алмазной Принцессы он чувствовал себя не в своей тарелке.
Госпожа Мори представила его нескольким людям намного старше и солиднее его. Ни один из них не заинтересовался молодым человеком, и теперь он был предоставлен самому себе.
Звучал вальс. Принцесса хотела, чтобы гости танцевали. Это занятие было для большинства пришедших непривычным и несколько обременительным, но обижать хозяйку никто не хотел, а потому по огромному залу, украшенному цветами, кружилось несколько пар. Алмазная Принцесса ещё не показывалась, и гости время от времени передавали друг другу нелёгкую эстафету.
Масато изучал присутствующих и вдруг заметил скромно стоящую в уголке Нару. В первый момент он просто не поверил глазам, однако это и правда была она.
В романах в подобных сценах герой видит героиню в великолепном платье, в совершенно новом ошеломительном образе, и вдруг замечает её красоту, которая прежде от него ускользала. На этот раз ничего подобного не случилось. Нару была одета — по здешним меркам — довольно скромно, причёска её ничем не отличалась от повседневной — разве что волосы были перевязаны лентой в тон платью. И всё же сердце Масато забилось чаще. Он был очень рад видеть эту девочку в добром здравии. Кроме того, ему было приятно встретить здесь знакомого человека.
— Нару Осака из десятой школы, верно? — спросил он, подойдя к ней.
Девочка подняла на него взгляд и просияла.
— Сандзёин-сама!
Он собрался было попросить не называть его так, но понял, что это бесполезно.
— Не хотите ли потанцевать со мной, леди?
— Э… я не…
— Это очень просто. — Он угадал её мысли и протянул ей руку. — Я вас научу.
Нару завороженно подалась ему навстречу.
Масато показал ей основные движения и, убедившись, что девушка уже не путается в ногах, подхватил её и закружил по залу. Вести в танце он умел, и от партнёрши многого не требовалось.
Глаза Нару сияли от восторга. Скрывать чувства она не умела, да и не старалась. Масато вдруг понял, что раньше избегал её взгляда и что сейчас, когда она в его объятиях, это уже невозможно. Её радость, волнение, восхищение захлестнули его так, словно эти чувства испытывал он сам, и в то же время он отчётливо понимал, что они принадлежат девушке. Его переполняли нежность и благодарность. Он знал, что никто и никогда не любил его так сильно.
Когда музыка стихла, они не разняли рук и, сопровождаемые удивлёнными взглядами, вышли на балкон.
Я люблю вас.
Нару не произносила этого вслух, но Масато слышал её мысли. Он не знал, что сказать в ответ, но она и не ждала ничего.
— Как вы попали сюда? — спросил он.
— Я пришла вместо мамы. Она держит ювелирный магазин, и Алмазная Принцесса собирается купить у неё крупный бриллиант.
— Почему же ещё не купила?
— Это просто бриллиант, без оправы. Принцесса с мамой ещё не решили, что из него сделать — брошь или кулон, — деловым тоном сообщила Нару.
— Мне очень хочется увидеть тайное сокровище Принцессы, — признался Масато.
— Она, кажется, собиралась показать его гостям, — неуверенно произнесла девушка.
— Да. Но боюсь, что его всё равно не удастся разглядеть как следует.
Оно так нужно вам?
Сердце Масато бешено заколотилось. Он облизнул пересохшие губы.
Оно мне очень нужно.
Я помогу вам его увидеть. Я всё для вас сделаю.
Масато знал, что это правда. Он слышал все мысли Нару. Он видел себя её глазами — загадочного, недосягаемого, пугающего. У неё уже был план — или этот план принадлежал им обоим?..
тема: 8. Любовная история (фанфик об отношениях)
Дихотомии: Стивен Кинг/Джейн Остен
оппонент: Риджер
бета: Urawa
Умереть за Нару
Умереть за Нару
Масато Сандзёин был из тех японцев, которые любят Запад. Ему нравились рок-музыка, английский язык, европейская кухня. Одной из вещей, которые особенно его очаровывали, был западный этикет. «Представь, они выражают внимание и уважение к собеседнику, не принижая при этом себя», — рассказывал он как-то матери. Однако госпожа Сандзёин его объяснения не поняла. «Выразить уважение» и «не принизить себя» в её представлении не сочеталось одно с другим. С семьёй Масато не слишком ладил.
Зато он ладил с женщинами. То снисходительно-восхищённое отношение к прекрасному (да, да, именно так!) полу, которое он позаимствовал у иностранцев, действовало даже на японок. Разумеется, не на всех. Однако чутьё безошибочно подсказывало ему, какой из девушек можно уступить место в транспорте, помочь нести сумку или сказать ни к чему не обязывающий комплимент.
Эта история началась на крыльце телестудии, когда он открывал стеклянную дверь, чтобы пропустить мангаку Кадзуко Аоки. Масато шел на работу, а Аоки-сан покидала телестудию. Это была «правильная девушка» — она приветливо улыбнулась и не стала рассыпаться в бесконечных благодарностях. Масато, всё ещё держа дверь открытой, проводил её взглядом. И тут он увидел девочку.
Это была школьница лет четырнадцати. Она стояла по другую сторону дороги и смотрела на Масато Сандзёина буквально открывши рот. Такое внимание было ему приятно. Вовсе не потому, что он неровно дышал к несовершеннолетним девушкам, — кстати сказать, это было совсем не так. Но школьницы были его целевой аудиторией. Возможно, эта девочка смотрела сериал и знала, кто он. Возможно, её просто впечатлила его внешность. Это было не так уж важно. Главное — девочка была одной из пока ещё гипотетической массы его поклонниц. Когда-нибудь их станет много. Но в данный момент двадцатичетырёхлетний Масато Сандзёин озвучивал свою первую роль в аниме-сериале, и каждое такое происшествие было для него в новинку. Он старался воспринимать их как бесспорный признак грядущего успеха, но в глубине души не был уверен в своем блестящем будущем, и такие взгляды, как этот, скорее уж утешали и поддерживали его.
Он ещё не знал, что эта девочка никогда не будет «одной из».
В офисе он первым встретил Цукаду.
— Привет, герой-любовник, — бросил тот, не отрываясь от бумаг.
— Привет. Аоки-сан приходила?
Цукада был сценаристом, и Аоки, одна из соавторов манги, по которой снимался сериал, чаще всего имела дело с ним.
— Да. Зайди к её величеству, тебе понравится.
Следующим был Химидзава, сэйю, как и сам Масато. Он сидел за столом и с выражением неземного блаженства на лице пил чай. Похоже, и правда ожидался какой-то новый поворот сценария. Сандзёин поздоровался с ним и зашёл в кабинет «ее величества» Танико Мори — продюсера сериала.
— Масато-кун, хорошо, что ты пришёл пораньше. Присаживайся, — радушно пригласила начальница.
Он послушно сел в кресло напротив её стола.
Отношение Мори-сан к Масато было чуть более фамильярным, чем ему хотелось бы, однако от неё зависела его карьера, и она не возражала против того, чтобы он приходил на работу всего лишь «чуть пораньше» (то есть на пятнадцать минут, а не на час), чем требовалось, так что стоило потерпеть.
— Масато-кун, мы с Аоки и Цукадой посоветовались и решили, что в следующей арке твой персонаж будет центральным.
Ему следовало вежливо улыбнуться, но кончики губ предательски поползли чуть ли не к самым ушам.
— Тебе придется много работать, — строго напомнила Мори-сан.
— Да, я готов. А как же…
— Химидзава немного устал. Возможно, он уйдёт в отпуск.
В интригах и тонкостях взаимоотношений внутри коллектива Масато Сандзёин не разбирался, а потому забеспокоился. Его продвинули только потому, что Химиздаве надоел его персонаж? Или продюсеру Мори надоел Химидзава?
После работы он попытался выяснить это у самого Химидзавы. Но тот всё так же блаженно улыбнулся и сказал:
— Я иду в отпуск. Это же прекрасно. Отосплюсь наконец.
На выходе из офиса Масато окликнул Цукада.
— Ты ведь знаешь Синокаву? Фотографа?
— Конечно.
— Он тут затеял одну аферу… — Цукада смутился и подёргал себя за свисающую прядь рыжих волос. — Хочет устроить эротическую фотосессию со школьницами. Уже официально объявил, что ищет моделей. Всё будет в рамках закона, конечно… Но, по-моему, это плохо кончится.
Масато пожал плечами.
— Будет скандал — будет известность.
— Да не нужна ему такая известность! — с жаром возразил Цукада. — Он ещё сопляк, вот и хочет выкинуть что-нибудь этакое. Потом будет переживать, головой об стену биться, а репутацию уже не поправишь. А он очень чувствительный человек.
— Жаль, если так получится.
— Может, ты поговоришь с ним? — попросил Цукада.
— А сам почему не поговоришь?
— Я пробовал. Упрямый, как баран… — он махнул рукой. — Но ты-то умеешь убеждать, Сандзёин-сан. К тебе он прислушается.
Никакого особого дара убеждения у Масато Сандзёина не было. Просто Синокава, талантливый фотограф и вчерашний школьник, был застенчив и не избалован женским вниманием. Его эксцентричный поступок определённо был продиктован желанием поднять свой рейтинг среди девушек, а в последнем вопросе Масато вполне мог послужить авторитетом.
Откровенно говоря, сам Масато так не считал. Опытным донжуаном он вовсе не был, и самое большое его преимущество перед Синокавой состояло в привлекательной внешности.
— Что-то я сомневаюсь… — ответил он. — А вдруг ещё поймёт меня как-нибудь неправильно, и станет только хуже.
— Попробуй, — продолжал уговаривать Цукада. — Попытка — не пытка. Хуже, чем сейчас, точно не станет.
— А что мне за это будет?
— Познакомлю тебя с Хироми. Ты же как-то спрашивал про неё.
Тихая и похожая на мальчика Хироми Мацуно была соавтором весёлой и общительной Кадзуко Аоки. Как девушки делят работу, для Масато оставалось тайной, но он почему-то был убеждён, что Хироми талантливее, а Кадзуко всего лишь более активная и пробивная.
— Договорились. Завтра зайду к нему.
Выйдя из здания телестудии, Масато сразу увидел нечто совершенно невероятное. Этим невероятным был автомобиль. Иномарки в Японии не такая уж редкость, но «феррари тестаросса» — явление из разряда чудес. Пожалуй, Золушка, на глазах которой тыква превратилась в карету, была удивлена и восхищена куда меньше, чем Масато Сандзёин при виде этой великолепной машины.
Затаив дыхание, он подошел ближе. Никто не остановил его, сигнализация не включилась. Автомобиль был абсолютно новым и чуть ли не сиял чистотой. Даже на колёсах не было ни пылинки. Казалось, он только что сошёл с конвейера и волшебным образом переместился на эту парковку из далёкой Италии.
Масато погладил ребристый воздухозаборник. Через окно с опущенным стеклом отлично был виден роскошный салон — кожаные кресла, руль с изображением вставшего на дыбы коня и такой же конь на брелоке вставленного в зажигание ключа.
Я подожду хозяина и попрошу… только на секундочку, вдруг он разрешит…
Но хозяина всё не было. Масато протянул руку в окно и коснулся подголовника кресла. Потом попробовал ручку двери, и она неожиданно поддалась. Он стоял рядом с открытым автомобилем и не знал, что делать. Хотя, конечно же, знал. Нужно было поскорее убираться.
Он потянул дверцу на себя, чтобы захлопнуть её и… сел в машину.
Я просто извинюсь, когда он придёт. Он поймёт…
Со страхом и восторгом Масато провёл руками по обивке сиденья, по приборной панели, потом откинулся назад, положив ладони на руль, и словно стал частью машины. Совсем не так он ощущал себя, когда водил старенькую отцовскую «субару». Ему казалось, что он не в салоне автомобиля, а внутри могучего, послушного и отчасти живого существа — как герои сериалов в жанре «меха».
Хозяин «феррари» так и не появился, и страх понемногу начал отступать.
Можно остаться здесь подольше. Никто ничего не узнает.
Масато протянул руку и качнул брелок на ключе зажигания. Его пальцы дрожали. Желание повернуть ключ было непреодолимым. Нечто подобное ощущаешь рядом с женщиной, которая тебе нравится, но не позволяет прикоснуться к себе. Но ведь машина-то вовсе не была против…
Ключ беззвучно повернулся — для этого совсем не потребовалось усилий. Мотор заработал, и Масато всем телом ощутил его силу и мощь. Он обнаружил свою ногу на педали сцепления, хотя совершенно не понимал, как она там оказалась. Теперь уже не получится просто оставить машину и уйти. Он отпустил сцепление и надавил на газ.
На выезде с парковки никто не обратил на него внимания. Масато следовал от перекрёстка к перекрёстку, от светофора к светофору и каждую секунду ждал, что полиция остановит его. Неприятностей уже было не избежать, а потому он наслаждался каждой секундой, проведённой за рулем этого автомобиля, как последней. Впрочем, пока что постовые интересовались «тестароссой» не больше, чем ехавшими рядом «тойотами» и «хондами».
Масато свернул на незнакомую ему улицу и вскоре оказался в спальном районе. Через пару километров одинаковые коттеджи сменились хвойным лесом, неожиданно тёмным и мрачным. Автомобиль буквально рванулся вперёд — он требовал скорости и на токийских улицах откровенно скучал. Справа от дороги Масато краем глаза заметил особняк, скрытый за деревьями. Подумав, он повернул обратно. К дому вела узкая дорожка. Он остановил машину у самого крыльца и вышел осмотреться.
Дом был двухэтажным и состоял из нескольких башенок. В центральной, самой высокой, были стрельчатые окна и розетка — как в католическом храме. Гигантские криптомерии подступали едва ли не к самому крыльцу.
— Ну и ну! — удивился Масато. Такому особняку самое место в готическом фильме, а не на окраине Токио. У него возникла мысль, мгновенно переросшая в уверенность, — «феррари тестаросса» и этот дом принадлежат одному и тому же человеку.
Он взошёл на массивное, украшенное колоннами крыльцо и толкнул тяжёлую деревянную дверь. Как и дверца машины, она оказалась не заперта.
В доме царила полутьма. Шаги Масато гулко отдавались в тишине. Здесь определённо не жили. Мебель по большей части скрывалась под чехлами, но на перилах лестниц не было пыли. Он поднялся в центральную башню. Там обнаружился абсолютно пустой зал. Только свет, проникавший сквозь стёкла витражей, цветными пятнами ложился на каменный пол. В круглую розетку смотрело алое закатное солнце.
Масато почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Он поспешно покинул комнату, однако ощущал себя смертельно уставшим. Плохо понимая, что делает, он прошел по галерее, ведущей в правое крыло дома. Там он открыл первую попавшуюся дверь, за которой нашёл спальню с огромной кроватью под балдахином. Масато раздвинул лёгкие полупрозрачные шторы, рухнул на шёлковую постель и мгновенно уснул.
Ему снилась пустая комната и чёрное солнце, глядящее в розетку. Крыша башни стала прозрачной, и он увидел небо, полное звёзд. В их расположении, в движении каждой из них был смысл, ранее скрытый от него. Небесные светила и этот мир были связаны.
— Звёзды знают все! — с удивлением воскликнул он.
Солнце запульсировало, меняя цвет с чёрного на мертвенно-белый, и испустило тонкий луч, вонзившийся в центр лба Масато, место, где расположен третий глаз. И звёзды заговорили с ним. Они предрекали будущее, сообщали даты, имена и названия мест; они говорили о чём-то важном, жизненно важном для него и других людей. Но Масато, как ни силился, не мог разобрать слов.
Он проснулся за пять минут до будильника в своей квартире. Поднялся с кровати и проверил — будильник был включён. Пиджак и брюки нашлись аккуратно повешенными на плечики в шкафу (обнаружив это, Масато вздохнул с облегчением — костюм был очень дорогой, и купить второй такой он смог бы ещё нескоро). Туфли оказались тщательно начищены. Очевидно, что всё это сделал сам Масато, однако он совершенно не помнил этого.
Теперь он понимал, что странный загородный особняк приснился ему. Но ведь красная «тестаросса» была реальна!
Масато не позволил себе поддаться панике — ему пора было на работу.
День прошел скомканно и тревожно. Масато был невнимателен и несколько раз путал реплики. К счастью, никто не обратил внимания на его состояние. Главным героем всё ещё был персонаж Химидзавы, а роль Сандзёина пока оставалась третьестепенной.
По всей видимости, автомобиль мне тоже приснился.
Он констатировал это с сожалением. Одно дело — увидеть сон, другое — прикоснуться к воплощённой мечте.
Но, по крайней мере, я не угонял его.
Эта мысль окончательно примирила Масато с реальностью, и к вечеру он вполне оправился от потрясения. Но, выйдя из здания телестудии, он снова увидел красную «тестароссу». На том же самом месте.
Его ноги словно приросли к земле. Даже издалека он заметил, что на автомобиле по-прежнему нет ни пятнышка грязи. Капот сиял на солнце. Стекло рядом с местом водителя было опущено.
Реальна! Она реальна!
Медленными шагами он приблизился к машине.
Я видел её вчера. Но не садился в неё.
Или садился? Где именно во вчерашней истории заканчиваются воспоминания и начинается сон?
При ближайшем рассмотрении автомобиль уже не казался только что сошедшим с конвейера. Покрышки отнюдь не блистали нетронутой чистотой, а корпус покрывал тонкий слой пыли. Зеркало и подголовник водительского кресла кто-то явно переместил, регулируя для себя.
Кто-то?..
Масато вспомнил, как поворачивал зеркало и оставил его именно в том положении, в котором оно сейчас находилось.
Неужели я?
Предположение не выдерживало никакой критики, но его тут же захотелось проверить. Дверца автомобиля снова оказалась не заперта, и через секунду Масато уже сидел в водительском кресле. Зеркало и подголовник располагались идеально. Ключа не было. Масато машинально похлопал себя по карманам пиджака, и к своему изумлению в правом обнаружил ключи на брелоке с изображением вставшего на дыбы коня. Он пошарил в бардачке и нашёл документы на машину. Они были выписаны на имя Масато Сандзёина.
Я сошёл с ума.
Эта мысль показалась ему смешной, и несколько раз он приглушённо хихикнул, а потом расхохотался в голос. Смех сотрясал его, как-то странно сжимая горло, а потом внезапно прекратился.
Или сплю.
Догадка мгновенно утешила его. Если это сон, то сон прекрасный. Масато удовлетворённо тряхнул волосами и завёл машину.
На этот раз он вёл автомобиль без страха и волнения. Теперь он видел, что на него оглядываются. Кто-то, проезжая мимо, даже посигналил ему. Масато казалось, что он слышит восторженные возгласы. Это не удивляло его. Вызывать восхищение было естественно, как дышать. Это должно было случиться, рано или поздно, и вот — сбылось.
Такая поездка не могла быть бесцельной. Масато остановился у сетчатого забора, за которым располагался школьный стадион. Он догадывался, что выбрал место неслучайно. Ему показалось, что он слышал зов.
Посмотри на меня, Руи…
Толпа школьников, окружавших теннисный корт, кричала:
— Руи! Руи Сайондзи!
Это я, Руи, посмотри на меня…
Играли две девочки. Одну из них — ту самую Руи — он, кажется, видел по телевизору. Надо полагать, потенциальная звезда тенниса и школьная знаменитость. Впрочем, играла Руи плохо. Масато понял (нет, скорее почувствовал), что восторженные возгласы не подбадривают, а смущают и отвлекают её. Он наблюдал за игрой, пока партнёрша Руи не заметила его. Она замерла, в одной руке держа мяч, а в другой ракетку, и щёки её залил лёгкий румянец.
«Надо действовать», — решил Масато и одним движением перемахнул через забор. Этому трюку он научился ещё в школе, однако выходил он не всегда. На этот раз прыжок получился удачным до неестественности.
Я же сплю, что тут странного.
Школьники притихли, и только какая-то девушка громко прошептала: «Вау! Какой классный!» Он не обернулся.
— Сюда нельзя… — пролепетала безымянная теннисистка.
Масато не ответил ей — для него существовала только Руи. Он должен был помочь ей, найти слова, чтобы убедить её играть лучше.
— Ты слабо бьёшь. Посылай мяч всем телом.
— Что? — растерянно переспросила Руи.
Масато обернулся к её сопернице по игре.
— Дай мне ракетку.
Та послушно протянула ему ракетку и мяч, напрочь забыв о намерении прогнать чужака.
— Подавай! — приказал он Руи. Та покусала губы, но подчинилась.
Играть в теннис Масато не умел, но сейчас он словно ощущал движение мяча и отбил его безошибочно и легко. Удивительная сила переполняла его.
Руи, несмотря на показное недружелюбие, залюбовалась им и бросилась к мячу слишком поздно, неловко повернула руку и выронила ракетку.
— Осторожно, Руи-сан! — крикнула какая-то девочка.
Масато расхохотался.
— Вы вообще кто? — хмуро поинтересовалась Руи.
— Масато Сандзёин, — ответил он и, подумав, добавил: — Автогонщик.
Представляться актёром, озвучивающим аниме, показалось ему мелким и неуместным.
Он обошёл сетку и подобрал оброненную Руи ракетку.
— Не надо, — запоздало запротестовала девушка, но в её голосе уже не было прежней враждебности.
Масато погладил ручку ракетки, словно это движение делало её талисманом.
— Играй лучше, — сказал он, возвращая ракетку Руи.
— Да, — покорно ответила та.
— Кто примет её подачу?! — крикнул он.
Одна из девочек, показавшаяся Масато смутно знакомой, встрепенулась и шагнула ему навстречу. Однако её опередил парнишка, спрыгнувший с забора и с криком: «Я!» — рванувшийся на корт.
Дальше Сандзёин смотреть не стал. Так же легко, как и в первый раз, он перемахнул через забор и направился к машине. Он слышал, как публика взорвалась восторженными воплями и как Руи крикнула ему вслед: «Спасибо, Масато-сан!» Но всё это уже не волновало его.
На городских улицах было тесно. Масато кружил по ним, силясь вспомнить, по какой дороге выехал вчера за город. Мысли об особняке не давали ему покоя. Однако на этот раз он не нашёл ни спального района, ни загадочного леса с исполинскими криптомериями. Уже поздно вечером он оставил машину на ближайшей к дому парковке. На этот раз он вернулся в свою квартиру и лёг спать в полном сознании и твёрдой памяти.
Ему снились улицы Токио и путь к особняку. Словно со стороны он наблюдал, как «тестаросса» остановилась на узкой дорожке, ведущей к дому. Он видел себя в странной одежде, похожей на военную форму, стоящего в центре пустой комнаты со стрельчатыми окнами. Тьма стекала по стенам, и звёздное небо спустилось в комнату. Звёзды шептали, пели, звенели. Он знал, что какая-то часть его понимает их, однако смысл сказанного ими не доходил до его сознания.
Кто-то, заметив его бесплодные попытки, залился злорадным смехом.
Следующий день был выходным. Масато проснулся поздно. Первым делом он восстановил в уме дорогу, виденную во сне. Потом на всякий случай проверил — ключи от машины были на месте. Он не был уверен, что доберётся до особняка, но решил попробовать.
— Я псих, — сказал он, перед зеркалом расчёсывая мокрые волосы. — Но, по крайней мере, я самый неотразимый псих во всем Токио.
Перед тем, как отправиться на поиски, Масато любовно стёр с машины пыль и побывал на автозаправке, залив полный бак бензина.
Он не торопясь, кружным путём направился к телестудии. Просто вести этот шикарный автомобиль само по себе доставляло огромное удовольствие. Он остановился посреди оживлённой улицы, снова услышав зов.
Две женщины болтали у входа в магазин. Одна из них, того же возраста, что и Масато, выглядела очень хорошенькой. Вторая была старше, носила очки и представляла собой отличную иллюстрацию к выражению «ничего особенного».
Масато чувствовал странную силу, такую же, как вчера на теннисном корте. Он должен был сделать что-то важное. Взгляд его остановился на женщине в очках, и он вдруг увидел её такой, какая она есть, увидел скрытую в ней красоту и величие, хрупкость и нежность. Женщина любила и собиралась замуж. Он знал, что её ждет скучная и спокойная жизнь домохозяйки и что, в принципе, она будет довольна ею. Однако единственный раз она может стать королевой, взлететь выше облаков, вспыхнуть, как звезда. Воспоминание об этом будет согревать её всю жизнь, и он, Масато Сандзёин, поможет ей достичь этого.
Женщина попрощалась с подругой и зашла в магазин. Масато вышел из машины и последовал за ней.
Это оказался магазин тканей. В таких местах он прежде не бывал, что неудивительно — среди посетителей он был единственным мужчиной. Незнакомка рассматривала белый шёлк. На свадебное платье — понял Масато. Ткань была дорогой, и она сомневалась, стоит ли тратиться.
— Отличный шёлк, — сказал он, подойдя ближе.
Женщина обернулась, смущённо потупилась, и отрез ткани выскользнул из её рук. Масато подхватил его.
— Просто прекрасный! — он расправил ткань. Она была тонкой, с едва заметным на просвет рисунком.
— Да… но… — пробормотала будущая невеста.
— Из него получится чудесное свадебное платье, — не унимался Масато. Он накинул ткань себе на плечи и нежно погладил рукой. — Я вижу, как вы стоите в нём под звёздным небом. Вы идёте вдоль берега, и каждая звезда благословляет вас…
Он нёс несусветную чушь, но женщина слушала, как заворожённая.
Работает! Только бы она не выбрала другой, подешевле!
Масато осторожно снял с себя отрез ткани и укутал в него женщину. Конечно, она любит другого мужчину и будет любить его всю жизнь, но сейчас важнее всех для неё он, Масато Сандзёин.
— Берите. Этот шёлк создан специально для вас.
Он вышел, не оборачиваясь, уверенный, что дело сделано. Покупательницы смотрели на него во все глаза. У самого выхода он увидел школьницу. В её взгляде было столько восторга и обожания, что ему стало не по себе. Впрочем, выйдя на улицу, он тут же забыл об этом.
Его занимала другая мысль. Он понял, в чём смысл внезапно появившейся у него силы. Его цель, его дар — помогать другим раскрывать свои таланты, совершать лучшее, на что они способны, вознося на вершину их жизни. К самым звёздам.
Масато долго колесил и бродил по улицам, размышляя об этом. Он пообедал в дорогом ресторане, потому что оставлять «тестароссу» у дверей простой закусочной было как-то неуместно. Только вечером он добрался до телестудии и попытался повторить путь, которым когда-то приехал в особняк. Это оказалось непросто. Несколько раз он думал, что нашёл дорогу, но коттеджный район так и не показывался.
Когда совсем стемнело, Масато неожиданно выехал на загородное шоссе. Несколько одиноких строений мелькнули за окном и остались позади. Дорога была тёмной и пустой. По обе стороны её росли редкие деревья, а что за ними, Масато разглядеть не мог. Он остановился, погасил фары и вышел из машины.
Воздух был тёплым и пах травами. Звенели цикады. Масато поднял голову и увидел небо. С его губ сорвался удивлённый возглас. Проживший всю жизнь в городе, он не знал, что на небе так много звёзд.
Оно было буквально усыпано сверкающими искрами. В каждом крошечном его кусочке таились мириады светил. Оказалось, что Млечный путь — вовсе не тайна, доступная только астрономам; сияющим потоком он пересекал небо. Масато казалось, что небесный свод медленно вращается, опускаясь. Шёпот звёзд слышался со всех сторон, он заглушал пение цикад, он звучал не извне, а внутри. Звёзды воодушевляли, предостерегали, советовали. Они вновь называли имена, и одно из них он уже слышал: Синокава.
Синокава, фотограф! Я же обещал Цукаде поговорить с ним!
Выходит, что звёзды указывают ему на тех, кто нуждается в его даре, чей талант нужно направить в верное русло. Кидзин Синокава — именно такой человек. Как же он сам не догадался!
С Синокавой ему удалось увидеться только через день. Вечером, после работы, Масато позвонил по телефону, данному Цукадой, но мать фотографа сказала, что Кидзин-кун уже лёг спать, потому что рано утром собирался к морю, фотографировать восход солнца. Масато подробно расспросил её, куда именно собирается Синокава. «Успею перед работой», — решил он.
Встать пришлось ещё затемно. Масато с удивлением обнаружил, что даже перед рассветом город живет, на улицах есть люди — кто-то из них спешил на работу, кто-то возвращался домой после весёлой ночи.
Синокаву он нашел легко. Тот оставил свой «ниссан» на обочине, там, где дорога резко поворачивала, зачем-то перелез через защитное ограждение и устроился с камерой на обрывистом берегу. Приближения Масато фотограф не заметил. Он увлечённо щёлкал затвором камеры, бормоча что-то про освещённость и выдержку. Пока Сандзёин прикидывал, как лучше подобраться к нему, он вдруг решил поменять положение, неловко оступился и заскользил по склону вниз.
Уже не размышляя, Масато кинулся вниз и успел схватить парнишку за запястье. Синокава был худой и лёгкий, но всё же вытащить его стоило определённого труда. Несколько минут спустя они оба сидели на краю обрыва, тяжело дыша. Масато прогнал мысль о том, что его дорогой костюм испорчен. По сравнению с жизнью человека это было сущей ерундой.
— Спасибо, — сказал фотограф. — Как вас зовут?
— Масато Сандзёин.
Они виделись всего пару раз, но ему было обидно, что Синокава не помнит его. Тот словно прочитал его мысли.
— Извините, что забыл ваше имя. Вы ведь работаете вместе с Цукадой?
— Да.
— Вы не возражаете, если я продолжу снимать? Солнце прямо на глазах меняется.
— Снимайте, конечно.
Синокава вернулся к своему занятию, совершенно забыв о том, что буквально только что едва не погиб. Масато наблюдал за ним с интересом и лёгкой завистью.
Вот это и есть талант. Его не надо подталкивать к вершине. Я просто спасу его от падения. Ещё один раз.
Синокава неожиданно навел объектив на Масато, нажал на спуск и тут же принялся извиняться.
— Вы хорошо получитесь. Давайте я пришлю вам фотографию, — оправдываясь, предложил он.
— Пришлите. Мне очень приятно попасть в кадр к такому известному фотографу.
— Вы видели мои снимки?
— Да, я ваш поклонник.
Синокава смутился и покраснел.
— Я слышал, вы с Цукадой поссорились из-за ваших творческих планов.
— Да. Вы тоже будете меня отговаривать?
— Ни в коем случае! Вы талантливый человек и должны делать то, что считаете нужным!
Фотограф криво улыбнулся.
— Вот только друзья уверены, что я ненормальный. Говорят, что я испорчу себе репутацию. А что будет, если мама узнает, даже не представляю.
— Знаете, — доверительно начал Масато, — японцы слишком ограничены и закомплексованы. Американцы правы — неважно, чем вы привлечёте к себе внимание, главное — чтобы ваш талант заметили. Если и случится скандал, то он пойдёт вам только на пользу.
— Вы думаете, будет скандал? — настороженно спросил Синокава.
— Ну да, а разве вы не для этого… Вы знаете, пора уже японцам обратить внимание на живых, настоящих женщин, а не на нарисованных. Читать хэнтайную мангу в метро — это нормально, а эротическая фотография — это, видите ли, аморально.
— Да, но…
— Может быть, вам удастся перевернуть представление об эротике в этой стране!
Фотограф растерянно хлопал глазами и не знал, что ответить. Масато вспомнил рассказ Цукады о том, как Синокава едва не расплакался, когда двое его поклонников подрались в очереди за автографами.
— Вы только не отступайте. У одного американского фотографа какой-то религиозный фанатик разгромил квартиру. Зато за его снимки тут же стали платить бешеные деньги, — вдохновенно сочинял он. — А потом его пригласили работать в «Плейбой».
— А… а как этот религиозный фанатик попал к нему в квартиру?
— Кажется, он знал родителей этого фотографа и выкрал у них ключи, — не моргнув глазом, соврал он. — Но у вас же нет знакомых религиозных фанатиков?
— Н-нет… кажется… — пробормотал фотограф.
— И ещё от него вроде бы жена ушла, — задумчиво проговорил Масато. — Но она просто ничего не понимала. Ладно, мне пора.
Он взял лежащую на траве камеру Синокавы, погладил объектив и передал её хозяину.
— Буду с нетерпением ждать ваших новых фотографий.
Масато пришлось вернуться домой, чтобы переодеться. К счастью, костюм был цел, но сильно испачкан. По дороге на работу он заехал в торговый центр MS в Синдзюку и сдал одежду в химчистку.
— Ваша фамилия Сандзёин? — переспросил приемщик. — Вы, наверное, родственник нашего хозяина? Нет? Как жаль. Приходите вечером, Сандзёин-сан. Костюм будет как новенький.
В офис он влетел через две минуты после начала рабочего дня. Госпожа Танико Мори тут же набросилась на него.
— Масато-кун, где ты был?!
— Простите, Мори-сама…
Он никогда не называл так начальницу, но тут униженное обращение вырывалось само.
— И это человек, которому я доверила главную роль!
Масато пришлось сделать над собой усилие, чтобы не втянуть голову в плечи.
— И где твой костюм? Тебя должны показывать по телевидению!
— По телевидению?!
Зачем и почему, было уже неважно. Костюм, который он так любил и берёг, оказался в чистке в самый неподходящий момент.
— Мы делаем анонс новой арки, — чуть спокойнее, но всё так же сурово сообщила Танико Мори. — Ты должен сказать несколько слов перед камерой.
— Д… да. Но каких?
— Каких хочешь. Поприветствуй зрительниц. Вот только во что тебя одеть…
Серая двойка, на которую Масато Сандзёин поменял любимый голубой пиджак и белые брюки, совсем не годилась для телеэкрана.
— У нас есть смокинг. С фестиваля косплея остался. Ему как раз будет по размеру, — вмешался Цукада.
— Смокинг? — ужаснулся Масато.
— Там ещё маска карнавальная имеется, белая такая… — невинным тоном добавил сценарист.
— Давайте без маски, — отрезала госпожа Мори и обернулась к Масато. — Марш переодеваться!
Тот покорно поплёлся следом за Цукадой. Так глупо он себя давно не чувствовал.
— На самом деле ты выглядишь просто супер.
Он критически разглядывал себя в зеркале. Отчасти Цукада был прав, но смокинг никак не подходил для анонса аниме.
— Я попрошу, чтобы снимали в основном лицо.
Масато обречённо кивнул.
— А что случилось-то?
— У Синокавы спроси, — раздражённо бросил он.
— И спрошу, — пообещал Цукада. — Пошли скорее.
Госпожа Мори, оглядев его, удовлетворённо хмыкнула.
— Уж постарайся ради меня, Масато-кун.
— Я ради себя постараюсь, — осмелев, сказал он.
Начальница остолбенела от такой дерзости, но он уже шёл на съёмочную площадку, на него смотрела камера и светили софиты. Обернувшись к оператору, он улыбался безмятежно и по-настоящему обворожительно. Всё-таки он был актёром. По знаку режиссёра он заговорил:
— Привет, меня зовут Масато Сандзёин. Милые школьницы, хорошенько запомните меня. Теперь вы будете слышать мой голос очень часто. Смотрите сериал. У нас заготовлено много приятных сюрпризов для вас. До встречи!
— Снято! — крикнул оператор.
Госпожа Мори о чём-то беседовала с Цукадой и уже не выглядела так устрашающе. Жестом она подозвала к себе Масато.
— Сандзёин-сан, Цукада рассказал мне, что произошло утром. Ты молодец. Теперь я понимаю, что ты опоздал не по своей вине.
Цукада хихикнул в кулак. В тот момент Масато ненавидел его.
— Перерыв двадцать минут, а потом работаем! — объявила она.
Масато переоделся и умылся. Глядя на себя в зеркало в туалете, он испытал странное чувство — как будто мир вот-вот рухнет. Будто реальность защищена лишь тонкой и хрупкой оболочкой, которая в любой момент может треснуть. Он отшатнулся от зеркала — ему показалось, что сейчас он увидит себя чудовищем, узнает что-то ужасное о себе.
В коридоре ему стало легче.
Надо выпить успокоительное. Сегодня слишком сложный день, вот и мерещится всякое.
Две девушки прошли мимо него по коридору. Он не обратил на них внимания, но девушки зашли за угол, потом оттуда донеслось хихиканье и громкий шёпот, потом они обе по очереди выглянули из-за угла. Одна из них была блондинкой, другая…
К горлу подступила тошнота. Масато нашёл в себе силы улыбнуться и помахать девчонкам рукой. По дороге в офис он увидел ещё одну девушку — такую же юную, похожую на школьницу.
— Похоже, мой разговор не слишком повлиял на Синокаву, — сказал он Цукаде.
— Может, и повлиял. Просто на сегодня у него уже был назначен отбор моделей. Посмотрим, что из этого выйдет. А девочки-то какие! — Цукада подмигнул.
Масато промолчал. Затея Синокавы ему тоже не нравилась, но вовсе не из-за скандальности. Просто он считал, что эротические фото несовершеннолетних — это действительно аморально.
С работы Масато отпустили раньше обычного. Он отправился в MS, забрал костюм и тут же переоделся. Это придало ему сил и уверенности. Он неспешно прогуливался по торговому центру, разглядывая витрины, когда его окликнула девушка:
— Сандзёин-сама! Это я.
Это и правда была она. Теперь он точно знал, что уже видел её.
— Меня зовут Нару Осака. Я из теннисного клуба десятой школы. Вы меня помните?
Конечно, он помнил её. Это она хихикала сегодня в коридоре, выглядывая из-за угла. Это она смотрела на него во все глаза в магазине тканей. Это её опередил ушлый мальчишка на теннисном корте. Это она кричала: «Осторожнее, Руи-сан!» И это она утром того дня, когда он нашёл «феррари», так же пожирала его глазами неподалёку от телестудии.
— Конечно, я помню тебя. — Он улыбнулся. — Как покупки? Удачно?
— Д-да… — девушка преодолела смущение и вскинула на него глаза. — Можно спросить вас?..
Масато насторожился, но всё так же доброжелательно ответил:
— Спрашивай.
— Может ли быть… ну… может ли быть, что вы и есть Смокинг-в-Маске?
— Что?! — изумился он.
Ну Цукада, удружил! Только попадись мне, вовек не расплатишься!
— А с чего такой вопрос? — уточнил он, взяв себя в руки.
Ответ всё только запутал:
— Да, так… я бы хотела, чтобы это были вы. Ну, в общем, мне показалось… Извините за глупый вопрос!
Масато мягко рассмеялся.
— Нару-тян, ты очень милая. Мне пора. Ещё увидимся!
— Ещё увидимся… — выдохнула она.
Так, значит, это вы! Это вы назначили мне здесь встречу! Увидимся в полночь!
Ему показалось, что он слышит эти слова. Он даже обернулся, но девочки уже не было.
— Опять почудилось… — пробормотал Масато.
Дома он выпил коньяка и пораньше лёг спать.
Во сне он вновь вернулся в особняк. В пустом зале он слушал звёзды. Он видел, как одна из них гаснет, исчезает бесследно. За спиной его зазвучал злорадный смех, и голос Цукады произнес: «Кажется, твой план провалился… Нефрит!».
На секунду Масато проснулся, подумав: «Похоже, с Синокавой ничего не вышло» — и снова провалился в сон.
Звёзды говорили. В тихом звоне их голосов слышался не то смех, не то плач. «Так значит, это вы! Это вы назначили мне здесь встречу! Увидимся в полночь!» — девичий голосок едва прорывался сквозь громкий шёпот. «Может ли быть, что вы и есть Смокинг-в-Маске?»
— Какой ещё смокинг в маске? — спросил Масато.
Регул из созвездия Льва — его личная звезда — засияла ярче и показала ему: Письмо в розовом конверте с сердечком. Мужчина в смокинге, цилиндре и плаще, лицо которого скрыто карнавальной маской. Алая роза, девочка со светлыми волосами. Девочка кричит и зовёт на помощь.
Масато проснулся в холодном поту с колотящимся сердцем.
Кто-то прислал девочке письмо и, назвавшись Смокингом-в-Маске, назначил ей встречу сегодня ночью в торговом центре. И Нару, полагая, что это он, Масато Сандзёин, придет туда! Ничего хорошего это свидание ей, разумеется, не сулит.
Сначала Масато хотел позвонить в полицию. Но что у него есть? Письмо, которое он видел во сне? Подозреваемый в смокинге и маске? Странный разговор с девочкой? Время близилось к полуночи. Недолго думая, он решил ехать в MS. Неизвестного в смокинге он не боялся. Маньяки, нападающие на детей, обычно очень трусливы.
Второпях Масато принялся рыться в одежде. Подвергать лучший костюм новой опасности не хотелось. Под руку попался смокинг, и Масато надел его — чтобы привлечь внимание девочки к себе, а не к маньяку. Он нашёл также белую карнавальную маску, которую на всякий случай взял с собой.
К торговому центру он прибыл за десять минут до полуночи. Как ни странно, двери центрального входа были открыты. Здание было освещено тусклым аварийным светом. Эскалатор с тихим скрежетом двигался.
«Возможно, этот мерзавец здесь и работает, — заключил Масато. — Наверное, он уже в здании».
Он вспомнил, что владелец универмага носит ту же фамилию, что и он сам, а название MS — его инициалы.
«Похоже, что Нару приняла меня за хозяина этого здания!»
Он поднялся на второй этаж, но там было пусто и темно. Только кнопка лифта была подсвечена синим. Снизу послышались лёгкие шаги и голос:
— Смокинг-в-Маске… то есть, Масато Сандзёин-сама!
Масато шагнул на эскалатор.
— Я здесь! — позвал он, чтобы девочка никуда не ушла. — Здравствуй!
Он с удивлением обнаружил на своем лице маску, хотя был уверен, что не надевал ее. Холодок пробежал по его спине.
Если у меня опять галлюцинации и потеря памяти, то это очень не вовремя.
— Масато Сандзёин-сама! — воскликнула Нару. — Я узнала ваш голос!
— Узнала мой голос?
— Конечно! Его ни с чем не перепутаешь!
Эскалатор нёс его вниз. Девочка была всё ближе. Он видел сияние её глаз, лёгкий румянец на щеках.
— Зачем ты пришла сюда?
— Вы сказали мне, что я очень милая. Весь день сегодня я думаю только об этом.
Масато перепрыгнул через несколько последних ступенек и оказался рядом с Нару.
— А ну пойдём отсюда, — он взял её за локоть, намереваясь поскорее отвести домой.
Но девочка не двинулась с места. Её глаза затуманились, и она сказала:
— Сандзёин-сама, я люблю вас, — после чего опустила веки и обмякла. Масато едва успел подхватить её.
От девочки исходила сила. Он не только чувствовал, он видел её, как сияющий поток, льющийся от тела Нару к его телу. Масато переполняла энергия, а девочка слабела.
Нет, до дома я её не смогу довести. Да и где её дом?
И тут он услышал крик:
— Отпустите Нару!
— Кто здесь? — спросил он, хотя уже через секунду увидел — в дверях стояла светловолосая девочка, с которой Нару приходила на телестудию.
— Смокинг не подходит чудовищу, которое играет с чувствами девушки! — сообщила она. — Я борец за любовь и справедливость, прекрасный воин Сейлормун!
На «прекрасном воине» была школьная «матроска» — не такая, какую носят настоящие школьницы, а наряд в духе тех, в которые собирался одевать свои модели Синокава. Несмотря на странный внешний вид, девушка была и правда сильна. От неё исходило тёплое золотистое свечение.
— Я накажу тебя во имя Луны!
— Накажи лучше настоящего Смокинга-в-Маске. Вот он и правда чудовище.
— Интуиция девичьей любви подсказывает мне, что это не так, — заявила девчонка и с криком: — Удар Сейлормун! — прыгнула на него.
Масато едва успел увернуться. С его головы слетел неведомо откуда взявшийся цилиндр.
А вдруг это я? Вдруг я и есть Смокинг-в-Маске?
Эта мысль испугала Масато, но он постарался сохранить спокойствие и здравомыслие.
— Лучше отведи её домой. — Он легонько подтолкнул Нару в объятия подруги.
К его облегчению, отток силы тут же прекратился. Однако эта сила играла в нём, бежала по венам, искрилась пузырьками шампанского. Ему захотелось уничтожить светловолосую девочку, захотелось страстно и нестерпимо. Он знал, что может стереть её в порошок движением пальца.
Он расхохотался. Оказалось, что на нём уже не смокинг, а форма, похожая на военную, которая снилась ему когда-то.
— Вы ведь Масато Сандзёин! — удивлённо воскликнула блондинка, укладывая Нару на пол.
— Ничего подобного! Меня зовут Нефрит, — это странное имя, слышанное во сне, пришлось как нельзя кстати.
Он вдруг услышал голос Регула, главной звезды Льва. Лев рвался в бой, он готов был растерзать девчонку. Секунду спустя Масато едва удерживал зверя. Однако убивать Сейлормун, кем бы она ни была, ему никак не хотелось. Лев вот-вот должен был вырваться на свободу.
— Регул, звезда Льва, сияющая на юге! Призываю твою силу! — объявил Нефрит.
Масато огляделся. Впереди был выход из магазина, и если девочка побежит туда, то Лев быстро догонит ее. Слева — лифт. Индикатор показывает, что кабина на первом этаже.
Сияющие очертания зверя начали проступать в полутьме. Девочка в ужасе закричала.
Беги! — умолял её Масато.
Беги! — присоединился ещё один голос.
— Я разорву тебя на мелкие кусочки! — предупредил он.
Зверь обрёл плоть и бросился к девочке. Она побежала, но, неловко повернувшись, упала. Лев занёс над ней лапу. Однако напасть он не успел. Цветок — красная роза — ударил в пол между зверем и девочкой и рассыпался алыми искрами. Все участники сцены обернулись к человеку, стоявшему в дверях. На нём был смокинг и карнавальная маска.
— Это ты рассылал письма от моего имени? — красивым бархатным голосом спросил он.
А разве не ты от моего?
— Сейлормун! Вперёд! — скомандовал незнакомец.
— Да, мой настоящий Смокинг-в-Маске!
Человек бросился наперерез оживившемуся Льву. Девочка сорвала с головы диадему и швырнула в зверя. Это ненадолго задержало его, и парочка исчезла за дверями лифта, оставляя наедине Масато, Льва и бесчувственную Нару.
Зверь растаял, едва коснувшись дверей. Масато обернулся к девочке, но какая-то сила вышвырнула его из реальности.
Он очнулся в машине. На нём была пижама, в которой он ложился спать.
Куда делся смокинг? И откуда он у меня взялся?
За стеклянными дверями магазина было совершенно темно. После некоторых колебаний Масато решился выйти и проверить. Двери были заперты. Внутри никого не было.
Звенел будильник. Масато подскочил, как на пружине, пытаясь понять, где он и что происходит. Сон, который он видел этой ночью, был очень уж реален. Слишком реален для сна и слишком фантастичен для яви.
Но девочка-то и правда собиралась на свидание! Предположим, что события в торговом центре ему приснились. Что тогда в действительности стало с Нару? Хватило ли у неё ума не идти на эту странную встречу?
Почему я не отговорил её? Не сказал, что не присылал ей никакого приглашения?
Потому что она и не говорила ничего о приглашении. Это почудилось мне.
Масато действительно не помнил, чтобы Нару произносила эту фразу. Скорее уж это была мысль, пришедшая ему в голову, выловленная из воздуха.
Масато пришел на работу раньше обычного. В офисе было пусто. Из-за приоткрытой двери продюсерского кабинета доносились голоса.
— … а я не верю! — с горячностью говорил Цукада. — Вы посмотрите на него повнимательнее. В последнее время он сам не свой. Испортит нам всё.
— Да брось ты, Цукада-сан, — добродушно возразила госпожа Мори. — Вчера он отлично выступил. Знаешь, сколько писем нам пришло сегодня утром? Две коробки принесли. Я уверена, что он справится.
Речь шла, очевидно, о Масато. В голосе начальницы было столько тепла, сколько он никогда не видел при личном общении. Чтобы избежать неловкости, он тихонько вышел из офиса и вернулся, громко хлопнув дверью.
В перерыве Масато поймал Цукада.
— Синокава сказал, что вообще больше не будет фотографировать, — сообщил он.
— Ничего себе. Жалко как, — Масато искренне расстроился. — Я же говорил, что может получиться только хуже.
— Да нет же! — Цукада засмеялся. — Все отлично! Неделю-другую подепрессует и вернётся к работе. Он фрилансер, так что может позволить себе такие выкидоны. В общем, спасибо тебе.
— Пожалуйста, обращайся ещё.
И это после всего, что он наговорил начальнице…
— За мной должок. Я обещал познакомить тебя с Хироми. Подожди немного, в ближайшие дни устрою.
Отделавшись от Цукады, Масато занял таксофон в холле, нашёл в телефонной книге десятую школу. Оказалось, что у теннисного клуба есть свой собственный номер. Масато набрал его и спросил Нару Осака. Девочка, которая ответила ему, растерялась:
— Ой, а я даже не знаю, кто это.
Она принялась уточнять у подруг, поначалу прикрывая трубку рукой, а потом, казалось, и вовсе забыла о нём. Масато слышал голоса и смех, удивлённые возгласы, но не мог разобрать, о чём идёт речь. Наконец, с ним снова заговорили. Это была уже другая девочка, и Масато узнал в ней Руи:
— Нару-тян сегодня не пришла в школу. Она в больнице.
Он похолодел.
— Пожалуйста, подскажите, в какой.
Руи назвала клинику в Синдзюку. Он поблагодарил и положил трубку.
Значит, Нару все-таки попала в беду. Масато не мог отделаться от мысли, что он виноват в этом, хотя бы отчасти.
Ночные события вдруг показались ему совершенно реальными, и это по-настоящему пугало. До сих пор ему удавалось считать, что с ним все благополучно. Мелькнувшая некогда мысль о возможном безумии больше не возвращалась. Масато окончательно решил, что особняк ему приснился, «тестаросса» была чьим-то подарком (мало ли на какие экстравагантные жесты способны очень богатые люди), а свою неожиданную способность влиять на людей в глубине души он считал игрой воображения. Но недавние события не удавалось втиснуть в рамки рационального истолкования. Вернее, единственное разумное объяснение произошедшего ночью было неутешительным — галлюцинации. Если он действительно сошёл с ума — это катастрофа.
От жалости к себе его отвлекла мысль о девочке. Он позвонил в больницу и попросил позвать пациентку по имени Нару Осака, которая поступила этой ночью.
— Её уже выписали, — сообщила дежурная.
— Как хорошо! Значит, ничего серьёзного не было!
— Обычный обморок. Подружки перепугались и принесли её к нам.
Ага, значит, подружки, а не парень с девушкой.
— Большое спасибо! Вы меня успокоили.
После работы Масато поехал в MS. Он сам не знал, что собирается найти там. В торговом центре всё было как обычно. Правда, дожидаясь лифта на первом этаже, он увидел странные отметины на дверях, отдалённо походившие на царапины от когтей.
Следующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Масато хотел узнать, что с Нару, но понятия не имел, где её искать, да и визит к ней домой был бы не слишком уместным. В газетах ничего не писали ни о нападении на школьниц, ни о ночном проникновении в торговый центр.
Поначалу Масато почти всерьёз собирался пойти к врачу, но никаких странностей больше не происходило, и он забыл об этой мысли. Только сны о звёздах и загадочном загородном особняке не прекращались. Но и они стали обрывочными, незапоминающимся — то есть самыми настоящими снами. В них повторялось имя «Сейлормун», что было понятно — так звали девочку, с которой он столкнулся в торговом центре; а также некий Серебряный Кристалл — именно так, с большой буквы.
Это название казалось Масато знакомым, но он долго не мог понять, где слышал его. На выходных он ездил к родным и там, рассказывая о своей работе, вспомнил — в самом начале сериала одним из героев упоминался магический артефакт с названием «Серебряный Кристалл».
В понедельник Масато сразу же принялся расспрашивать Цукаду.
— Серебряный Кристалл? — уточнил тот. — А, он ещё появится в аниме.
— А что это? Вы его сами выдумали?
— Отличная вещь. Исцеляет больных. В особенности одержимых и сумасшедших. Подобная штука упоминается в легенде, которую я слышал в одном храме в Киото. В оригинале это был драгоценный камень — то ли алмаз, то ли непонятно что, — который сиял серебристым светом.
— И в этой легенде он излечивал безумие?
— Ну да. Кстати, я сегодня ругался с Хироми.
— Ругался? — удивился Масато. Художница Хироми Мацуно казалась ему человеком, который конфликтовать с кем-то неспособен.
— Ага. Не нравится мне, как у неё выходит твой персонаж в новой арке. Неживой какой-то. Может, если ты с ней поговоришь, то у неё дело лучше пойдет?
— О чём?!
— Да хоть о чём. Давай вечером съездим к ней и поболтаем. Я же обещал познакомить тебя с ней поближе. — Глаза Цукады лукаво блеснули. — Я как раз у неё сегодня папку забыл.
Масато задумался.
— А может мне лучше одному? Мне как раз по пути.
— Ух ты! — засмеялся Цукада. — Смотрю, у тебя прибавилось уверенности в себе. Ну ладно, езжай. Мне интересно, что у тебя получится… Кстати! Откуда у тебя эта шикарная тачка?
Масато хитро улыбнулся и сказал по слогам:
— Сек-рет.
Студия была большим залом, в котором днём трудилось множество художников. Сейчас она была пуста. Даже напарница Хироми, Кадзуко, уже ушла. Однако сама Хироми все ещё была на работе. Она сидела в дальнем конце зала спиной к Масато. Его появления она не заметила. Масато решил не окликать её, а подойти ближе. Он шёл между рядов одинаковых столов, заставленных книгами, томиками манги, открытками, фотографиями кумиров и родственников, плюшевыми игрушками. Вот только работ художников на них не было — видимо, их тщательно прятали.
Хироми, облокотившись о стол, крутила в пальцах огрызок карандаша. Когда Масато был совсем рядом, она наконец обернулась и испуганно уставилась на него.
— Кто… — начала она, но потом узнала его. — Что вы здесь делаете?
— Цукада попросил меня забрать папку, которую он забыл сегодня утром.
— А… — ответила девушка. Правда, даже не пошевелилась.
— Вы так сильно задержались на работе. Я уже думал, что не застану вас.
Хироми промолчала и Масато после недолгой паузы продолжил:
— А знаете, я был вашим поклонником ещё до того, как получил роль в этом аниме. Представляете, как я обрадовался, когда меня приняли. И… я всегда мечтал увидеть вас за работой.
Девушка вновь не ответила. Она смотрела на Масато так, словно хотела испепелить его взглядом.
— Кажется, у вас не слишком хорошее настроение, — констатировал он и предпринял последнюю попытку завязать разговор: — Я слышал, вы поссорились с Цукадой…
Хироми вздохнула и опустила глаза. Ну что ж, по крайней мере, она перестала сверлить его взглядом и принялась катать по столу карандаш. Масато почувствовал себя странно. Ему очень хотелось поддержать Хироми, помочь ей, дать ей силы и вдохновение. Но он уже слишком сомневался в своем даре. В конце концов, кто сказал, что этот дар работает? Да и девушка отнюдь не глядела на него с восторгом.
Хотя… А что если она стесняется?
— Вам не интересен мой персонаж, Хироми-сан? Обидно, если это так. Вообще-то, даже не за себя. Просто в этом случае вся арка выйдет неудачной.
Девушка неожиданно оживилась.
— Это не ваш персонаж, а мой! — гневно выпалила она.
— Конечно, простите меня, — с готовностью признал Масато. — Мне он дорог, но вы вложили в него несравнимо больше. Я искренне желаю вам удачи.
Ему вдруг неудержимо захотелось прикоснуться к карандашу. Он протянул руку, Хироми вскрикнула: «Нет!» — но было уже поздно. Он вернул карандаш на место, многословно извиняясь. Хироми успокоилась и наконец-то отдала ему папку Цукады.
Перед его уходом её настроение, кажется, чуть изменилось, но в целом Масато чувствовал неловкость. Или он настолько не нравится этой девушке (что вдвойне неприятно, поскольку сам он ей симпатизировал), или она ещё более ненормальная, чем он сам.
Вряд ли я помогу ей. Нет у меня никакого дара.
На улице он увидел совершенно из ряда вон выходящую картину — какая-то девчонка в матросском костюмчике топталась по крыше его машины. В первый миг он принял её за Сейлормун, однако это была совсем другая девочка.
— Нефрит! Ты опять что-то задумал?! — возмущённо выкрикнула она.
Масато задохнулся от гнева. Его не волновало, кем она его считает и в чём подозревает. Главное — она топталась по крыше «тестароссы», которая стоила целое состояние.
— А ну слазь… — начал было он, но девчонка его не слушала.
— Я Сейлор Меркурий, и я помешаю тебе! — заявила она.
— Ты с ума сошла? Слезай давай! — потребовал он и, видя, что девчонка не торопится, подскочил к автомобилю и буквально смахнул её с крыши. — Да я тебе голову отверну!
Уже в этот миг он испугался, что Сейлор Меркурий переломала себе руки или ноги. Однако та, хоть и смотрела на него волком, не кричала, не плакала и ни за какую из частей тела не хваталась.
Масато сел в автомобиль, хлопнул дверцей и торопливо уехал прочь.
По дороге ему стало стыдно. Всё-таки он слишком жестоко обошёлся с девочкой. Конечно, бесцеремонное отношение к «тестароссе», с которой он буквально пылинки сдувал, его разозлило. Но толкать девчонку было нельзя. А раз толкнул, то надо было остаться и убедиться, что с ней всё в порядке, и в случае чего отвезти в больницу. И расспросить, что это за «Сейлор-планеты» такие, не помешало бы.
Кстати, как она меня назвала?.. Нефрит?
Это имя отозвалось неприятным холодком вдоль позвоночника.
«Ты должен найти Серебряный Кристалл», — шепнул кто-то. Звёзды? Цукада? Госпожа Мори?
Серебряный Кристалл исцеляет одержимых и сумасшедших.
Яркие, почти реальные сны вновь вернулись. На этот раз Масато видел пару звёзд в созвездии Близнецов. Никогда не изучавший астрономию, он, тем не менее, знал их имена — Кастор и Поллукс. Он знал также, что от этих звёзд зависит его судьба. Ему вспомнились художницы Хироми и Кадзуко — такие разные, но такие неотделимые друг от друга. Его будущее, его успех, его слава — в их руках, зависят от их таланта и капризов. Звёзды были такие славные, горели так ярко и чисто, что Масато был уверен — он в надёжных руках.
Но вдруг их сияние вспыхнуло и погасло. Звёзды потускнели и заскользили вниз по небосводу.
— Не может быть! — вырвалось у него.
— Забавное зрелище, — прокомментировал уже знакомый голос, и его обладатель злорадно захихикал.
Утром телестудию захлестнуло нездоровое возбуждение. Все сотрудники обсуждали визит в Токио Алмазной Принцессы.
— Ты о ней слышал? — спросил Цукада.
Масато пожал плечами.
— Какая-то миллионерша, то ли с Тайваня, то ли из Таиланда. Путешествует по миру и тратит свои миллионы.
— Не просто тратит, а скупает драгоценные камни. Кстати, на завтрашнем приёме она обещает продемонстрировать какое-то своё «тайное сокровище». Говорит, что её мать приобрела его когда-то в Японии и до сих пор не носила на людях.
— Что за «тайное сокровище»?
— Вроде бы бриллиант необычной окраски. Это всё, что я знаю.
У Масато засосало под ложечкой. Он вспомнил сны, вспомнил, как звёзды шептали ему о Серебряном Кристалле. Мысль о том, что бриллиант эксцентричной богачки окажется волшебным, отдавала безумием, но ведь он осознавал, что безумен, и желал излечиться…
Он хотел расспросить Цукаду подробнее, но в офис вошла госпожа Мори и захлопала в ладоши, привлекая внимание собравшихся.
— Уважаемые все! Мне удалось достать два приглашения на приём, который завтра устраивает Алмазная Принцесса. Одним из них я воспользуюсь сама, а второе… — она обвела взглядом сотрудников, — второе я предлагаю отдать Масато Сандзёину!
Присутствующие заговорили, зааплодировали. Они соглашались с выбором начальницы и поздравляли Масато. Только с лица Цукады медленно сползала улыбка, и искорки в его глазах сменились адским пламенем. Он не смотрел ни на Масато, ни на госпожу Мори, и это почему-то казалось особенно страшным.
Вторым происшествием за этот день был звонок от Хироми Мацуно. Звонила она, конечно же, Цукаде, но тот, по обыкновению, включил громкую связь, а она орала в трубку так громко, что слышали её все.
— А, Хироми-сан! — начал ничего не подозревающий Цукада. — Я видел твои новые рисунки. У тебя прекрасно получается. Прогресс налицо.
— Тебе нравится? Отлично! — в голосе Хироми было что-то угрожающее. — У меня новые идеи относительно сюжета.
— Хорошо, давай встретимся и обсудим.
— Не нужно ничего обсуждать! Я уже всё продумала и сделала наброски.
— Ладно, но я хотел бы сначала увидеть их… — гнул свою линию сценарист.
— В конце арки я убью его! — объявила Хироми. — Это будет сенсация! Никто этого не ждёт!
— Хироми, ты с ума сошла? — взвился Цукада.
Девушка захохотала и бросила трубку.
В офисе повисла тишина. Госпожа Мори смотрела на Цукаду, Цукада смотрел на Масато. Масато опустил глаза.
Это не дар. Это проклятие. Как я сразу не понял…
На следующий день он набрался смелости поговорить с Цукадой.
— Мне жаль, что так получилось с приглашением. Ты заслуживаешь его больше. Я бы отдал его тебе, но Мори-сан…
— Знаю, знаю… — отмахнулся сценарист.
Оба молчали. Масато не мог понять, простили его или нет. Наконец Цукада заговорил снова:
— Я тут с Хироми пообщался, вправил ей мозги. Всё будет нормально.
— Я почти ничего не сказал ей. Понятия не имею, почему так получилось, — попытался оправдаться Масато.
— Странно ты влияешь на людей, Сандзёин-сан. Эффективно, но очень уж… радикально.
Те светские собрания, которые Масато до сих пор посещал, были богемными. Он встречался с создателями аниме и манги, знал некоторых музыкантов и даже пару киноактёров. Собираясь на приём, он ждал чего-то подобного, напрочь забыв, что существует другой бомонд, состоящий из крупных бизнесменов и общественных деятелей. В гостях у Алмазной Принцессы он чувствовал себя не в своей тарелке.
Госпожа Мори представила его нескольким людям намного старше и солиднее его. Ни один из них не заинтересовался молодым человеком, и теперь он был предоставлен самому себе.
Звучал вальс. Принцесса хотела, чтобы гости танцевали. Это занятие было для большинства пришедших непривычным и несколько обременительным, но обижать хозяйку никто не хотел, а потому по огромному залу, украшенному цветами, кружилось несколько пар. Алмазная Принцесса ещё не показывалась, и гости время от времени передавали друг другу нелёгкую эстафету.
Масато изучал присутствующих и вдруг заметил скромно стоящую в уголке Нару. В первый момент он просто не поверил глазам, однако это и правда была она.
В романах в подобных сценах герой видит героиню в великолепном платье, в совершенно новом ошеломительном образе, и вдруг замечает её красоту, которая прежде от него ускользала. На этот раз ничего подобного не случилось. Нару была одета — по здешним меркам — довольно скромно, причёска её ничем не отличалась от повседневной — разве что волосы были перевязаны лентой в тон платью. И всё же сердце Масато забилось чаще. Он был очень рад видеть эту девочку в добром здравии. Кроме того, ему было приятно встретить здесь знакомого человека.
— Нару Осака из десятой школы, верно? — спросил он, подойдя к ней.
Девочка подняла на него взгляд и просияла.
— Сандзёин-сама!
Он собрался было попросить не называть его так, но понял, что это бесполезно.
— Не хотите ли потанцевать со мной, леди?
— Э… я не…
— Это очень просто. — Он угадал её мысли и протянул ей руку. — Я вас научу.
Нару завороженно подалась ему навстречу.
Масато показал ей основные движения и, убедившись, что девушка уже не путается в ногах, подхватил её и закружил по залу. Вести в танце он умел, и от партнёрши многого не требовалось.
Глаза Нару сияли от восторга. Скрывать чувства она не умела, да и не старалась. Масато вдруг понял, что раньше избегал её взгляда и что сейчас, когда она в его объятиях, это уже невозможно. Её радость, волнение, восхищение захлестнули его так, словно эти чувства испытывал он сам, и в то же время он отчётливо понимал, что они принадлежат девушке. Его переполняли нежность и благодарность. Он знал, что никто и никогда не любил его так сильно.
Когда музыка стихла, они не разняли рук и, сопровождаемые удивлёнными взглядами, вышли на балкон.
Я люблю вас.
Нару не произносила этого вслух, но Масато слышал её мысли. Он не знал, что сказать в ответ, но она и не ждала ничего.
— Как вы попали сюда? — спросил он.
— Я пришла вместо мамы. Она держит ювелирный магазин, и Алмазная Принцесса собирается купить у неё крупный бриллиант.
— Почему же ещё не купила?
— Это просто бриллиант, без оправы. Принцесса с мамой ещё не решили, что из него сделать — брошь или кулон, — деловым тоном сообщила Нару.
— Мне очень хочется увидеть тайное сокровище Принцессы, — признался Масато.
— Она, кажется, собиралась показать его гостям, — неуверенно произнесла девушка.
— Да. Но боюсь, что его всё равно не удастся разглядеть как следует.
Оно так нужно вам?
Сердце Масато бешено заколотилось. Он облизнул пересохшие губы.
Оно мне очень нужно.
Я помогу вам его увидеть. Я всё для вас сделаю.
Масато знал, что это правда. Он слышал все мысли Нару. Он видел себя её глазами — загадочного, недосягаемого, пугающего. У неё уже был план — или этот план принадлежал им обоим?..
Продолжение в коментариях
@темы: 1 этап - "и так и сяк", фанфикшн
-
-
31.08.2011 в 17:25о, вы меня прямо заинтриговали. я, как истинный Джедайт, не могу оставаться равнодушным к Нефритам.
что до зоефилов, то да, они часто оказываются самыми невыносимыми фанатами. только зоефил способен не любить никого больше, кроме своего единственного демона. некоторые из них даже Кунсайта терпят постольку, поскольку обожаемому Зоечке нужна хоть сколько-то достойная пара.
а вообще, на моей памяти зоефилия в ТК как-то сменилась повальное джедофилией. нескромно считаю, что внесла в этот процесс свою лепту.
а вот то, что папашу дома видят редко - это правда.
тем больше бояцо и уважают
не, вокруг меня такой тенденции нет. мне кажется, такая т.з. характерна для йуных дев, которых в моем окружении крайне мало, как в реальном, так и в виртуальном.
кстати сказать, я тут подумала и вспомнила, что у меня есть еще пара фанфиков, в которых Нару активно участвует. так вот, она у меня везде чудовище.
-
-
31.08.2011 в 18:23только зоефил способен не любить никого больше, кроме своего единственного демона. некоторые из них даже Кунсайта терпят постольку, поскольку обожаемому Зоечке нужна хоть сколько-то достойная пара. - точно! И причем на всех остальных смотрят, как на продукт жизнедеятельности.
а вообще, на моей памяти зоефилия в ТК как-то сменилась повальное джедофилией. нескромно считаю, что внесла в этот процесс свою лепту. - да, лично я - тоже джедофил
тем больше бояцо и уважают - я вспоминаю японскую традицию, когда дайме в столице, а семья в родном поместье.
мне кажется, такая т.з. характерна для йуных дев, которых в моем окружении крайне мало, как в реальном, так и в виртуальном. - мне порой попадаются вечнойуные девы
у меня есть еще пара фанфиков, в которых Нару активно участвует. так вот, она у меня везде чудовище. а я раньше и не замечала как-то. - заинтриговали!!!
-
-
31.08.2011 в 20:09в лучшем случае - как на фон для оттенения зойсайтовского великолепия
да, лично я - тоже джедофил
о)))) у меня скорее так - с Джедайтом у меня глубокое душевное сродство. а самый прекрасный - Нефрит. но я про него писать не умею. хотя я всех люблю, как уже говорила.
заинтриговали!!!
если что-нибудь прочитаешь, очень интересно будет мнение услышать. а ты не писатель, как я понимаю? или ошибаюсь?
-
-
31.08.2011 в 20:33у меня скорее так - с Джедайтом у меня глубокое душевное сродство. а самый прекрасный - Нефрит. - Для меня Джедайт - вообще совершенство, Нефрит - такой себе кроссаффчег из хорошщей семьи, Кунсайт - интересный тип, а Зойсайт - ну... симпатичный подросток. Ни в очки, ни в бинокль, ни в телескопы с микроскопами не вижу фанатского "невероятно прекрасен, прекраснейший из демонов и т.п."
если что-нибудь прочитаешь, очень интересно будет мнение услышать. - непременно!
а ты не писатель, как я понимаю? или ошибаюсь? - практически не писатель. По ТК - исключительно участник написания одной из пьес вместе с Кит и Дарой. А так - всякие мелкие постебушки писались в свое время, в основном по Толкину.
-
-
31.08.2011 в 22:42до первой "смутной догадки" из пятого продолжения, потому что тут уже всё становится ясно, и авторского текста как такового остаётся тонкий слой, как кожа на скелете канона.
наверно, Нару не менее интересно было сыграть роль несчастной девы, потерявшей возлюбленного, Нефрит этого не учёл, хехе. А дальше она просто увлеклась сюжетом и напридумывала гору новых персонажей. У очень многих авторов во что-то такое казалось бы стандартные шипперские тексты выливаются. Почему у неё не могло хватить фантазии на Кунсайта и Берилл? Сначала она подумала: не могут же демоны тянуть энергию просто так! (так появились Берилл и Металлия). А потом: неужели Зойсайт примитивный злодей? о нет! он по-своему несчастный!
ну и так далее, до 5-го сезона так далее
Мист, про сквик относительно "Грани сна и яви" можешь подробнее?
две опечатки замечены:
тыква прекратилась в карету
Светящийся диск замедлил движение, застыл в нескольких сантиметрах от Нару и упала на землю.
-
-
01.09.2011 в 12:13а мне почему-то не показалось, что она вообще осознает, что делает. Насмотревшаяся сериалов девочка, в обычной жизни может быть просто бы тихо грезила по ночам о чем-то таком захватывающем, без вреда для окружающих. Да вот беда, она обладает такой страшной силой, что реальность уже меняется вокруг нее в соответствии с ее тайными желаниями и смутными мечтами, которых она может и сама не понимать.
или я чего-то не так поняла, и Нару намеренно мир крушит? 0__0
Mist*, проясни плиз )
-
-
01.09.2011 в 14:42спасибо) вообще, у нас с Тай была мысль написать про то, что демоны живут именно так же, как сейлоры. перевоплощаются при необходимости, причем так, что их не узнать. правда, таки все помнят. у сейлоров же нет провалов в памяти.
вообще, как я уже говорила, писалось с жесткой привязкой к канону. диалоги по большей части прямо состенографированы.
и да, боюсь, смерть любимого ее не остановит. хотя кто знает.
сквикает меня сюжет, в котором Нефрит бросает Джедайта и уходит к Нару. а Джедайт тихо страдает и много работает.
чорт, столько вычитывала и не заметила %)
.meow.
да нет, не намеренно. в общем-то ты все правильно описала. а те мотивы, про который Айн говорит, вполне могут иметь место на подсознании.
-
-
01.09.2011 в 19:23ещё круто объясняется болтовня во время битв, странные наряды сэйлоров, "каменные" имена злодеев (Нару-то без пяти минут минеролог) и наверно ещё многое.
но какая же силища! дом этот особняк, феррари с документами
Мист, сначала было много про Масато, его работу сейю и т.п. плюс глюки и очень странное непонятное переплетение с известными событиями из сериала (и это было вообще офигенно), а к концу идут уже почти чисто стенограммы с интерпретацией (имхо, менее круто).
ещё забавно, что в русском переводе инициалы совпадают ("смокинг маска", "сандзёин масато")
-
-
01.09.2011 в 19:44кстати, да
к концу идут уже почти чисто стенограммы с интерпретацией (имхо, менее круто).
там сложно было что-то дополнительное вставить - события в аниме слишком насыщенные. жаль, что так, конечно.
-
-
01.09.2011 в 20:23-
-
06.11.2011 в 13:17Мист, это просто потрясающе. Прочла на одном дыхании, не отрываясь - и даже представить не могла, как оно всё в итоге обернется.
Блеск! Просто блеск!
Как бы уже мода переворачивать канон с ног на голову – но тут это сделано просто замечательно. А главное - неожиданно. Поначалу читаешь, и думаешь, что, может, происходит пробуждение демона в человеческой реинкарнации - но как-то не всё подходит. А потом, когда осознаешь, что читаешь своего рода интерпретацию солипсической темы – да плюс опять же развитие темы фанфикшена – начинается чистый восторг.
С Кингом зачет, причем я немножко подозреваю, что ты даже не знаешь, насколько. Конечно, тут не кинговский язык - но кинговские приемы с этим раздвоением личности и пробуждением в человеке некого демонического второго "я", внутреннего злодея, начинающего жить самостоятельно и независимо - причем даже с парой характерных деталей типа амнезии. И кстати в управлении реальностью склонному к «фантазиям» человеком есть нечто очень кинговское. А говорю я, что ты, возможно, даже не подозреваешь, потому что сдается мне - именно такого рода произведений ты у Кинга не особо читала.
Труд титанический, Мист. Сколько ты тут использовала канонических вводных и сюжетных составляющих, перевернув их с ног на голов и показав под новым углом! Это же какая детализированная, тщательная проработка сюжетной линии! Очень серьёзный подход к обосную - не просто вписано в канон, а с максимальной скрупулёзностью вписано в канон.
Его продвинули только потому, что Химиздаве надоел его персонаж? Или продюсеру Мори надоел Химидзава?
После работы он попытался выяснить это у самого Химидзавы. Но тот всё так же блаженно улыбнулся и сказал:
— Я иду в отпуск. Это же прекрасно. Отосплюсь наконец.
Вот с этого момента я начала бесконечно тащиться от текста - с этой вот аллюзии на Вечный Сон.
Кстати, уже с т.ч.з. дошедшего до финала читателя - получается, что для Нару-то история началась позже, чем для нас. Уже с Нефрита - ну или незадолго до него.
Интересно, что тогда можно рассматривать первую арку как наспех (и даже постфактум) созданную вводную – для подведения сюжета к самым интересным событиям.
Вообще, Нару в этом фике - это эдакая метафора восторженного МС-фикрайтера - ну или любого фикрайтера, небрежно ломающего реальность, с легкостью создающего воздушные замки вперемешку с катакомбами, пыточными и прочими воплощениями темных фантазий, и с искренней любовью истязающего любимых же персонажей. Просто Нару еще молоденький фикрайтер, у нее мало опыта - вот и прет сплошная Мери Сью. А по ходу дальнейшего развития сериала она постепенно все больше исключает себя из событий "фика", хотя и не полностью.
Утешает только то, что я здесь не единственный сумасшедший.
Бедный Масато. Ну чем тут еще утешиться?
Зачем он говорит всё это? — изумился Масато. — Зачем они все говорят? Они теряют драгоценные секунды боя, даже я это вижу. Он мог бы убить Сейлормун, пока остальные две девчонки рапортовали о своем прибытии.
Вообще класс. Взгляд рационального человека на бестолковость происходящего во время... кхе-кхе... боев. Сейчас-то уже понимаешь, что это был еще и толстенький намек на характер и природу действа.
По ходу чтения тоже понятно, что это "жжж" неспроста, но лично я еще не додумалась - почему.
Кста, родилась идея... А что если рассматривать весь этот нескончаемый обмен репликами как некий ритуал, зародившийся в культуре, в которой и выросли сенши и демоны - отличающийся большей абсурдностью в случае сенши именно потому, что культуры были все-таки разными.
Впрочем, он понимал, что для Нару важнее демон Нефрит — воплощение её мечты, чем актёр Масато Сандзёин.
Тонкий момент. Реальные люди вообще плохо вписываются в игровое пространство сказки. Персонаж всегда будет интереснее, тем более персонаж с «историей». Нару недостаточно влюбиться с прекрасного незнакомца – нужно сделать из него легенду, и полюбить именно ее. Любить реальных людей куда сложнее – а вот пожертвовать собой ради прекрасного «принца» - это уже сам бог велел. Тут кстати еще зеркально получается… но об этом ниже…
А для меня? Не лучше ли быть Нефритом для неё, чем Масато — для кого?..
И опять – любопытно : а ведь и наше желание попасть в сказку никуда не денется. И оно тоже может быть значимым фактором. Возможно, Нару сумела изменять эту реальность еще и потому, что окружающие тоже не сильно возражали против того, чтобы включиться в эту игру.
. Эта игра была вовсе не такой доброй, как ему казалось.
"и так это будет продолжаться до тех пор, пока дети не разучатся быть веселыми, непонимающими и бессердечными." (с) Дж. Барри "Питер Пен"
Эти игры вообще довольно жестоки, потому что игровое пространство сказки поверхностно и страдания персонажей - всего лишь сюжетообразующий элемент, набросанный мимоходом.
Вообще, Нару в этом фике - это эдакая метафора восторженного МС-фикрайтера - ну или любого фикрайтера, небрежно ломающего реальность, с легкостью создающего воздушные замки вперемешку с катакомбами, пыточными и прочими воплощениями более темной стороны фантазий, и с искренней любовью истязающего любимых же персонажей. Просто Нару еще молоденький фикрайтер, у нее мало опыта - вот и прёт сплошная Мери Сью. А по ходу дальнейшего развития сериала она постепенно все больше исключает себя из событий "фика", хотя и не полностью.
Он слышал тихий хрустальный звон — это говорили звёзды, соглашаясь с ним и подтверждая его правоту. И в мире больше не было ничего, кроме неба, полного звёзд.
Аааааааа! Какая красота! Финал великолепен - и последний абзац, и пара страниц до него.
«Ты сам выберешь, исцелиться или умереть».
Ва-а-а-а… Так во-о-о-от, ч то они имели в виду!
Зная, что такое настоящее горе, Нару больше не сможет напропалую рисковать жизнями — как чужими, так и своей. Его смерть исцелит её, и это то, ради чего стоит умереть.
Наивный. Скорее оценить роль смерти в сюжетной линии.
Вот собственно интересно - ведь если Нару влияет и на мотивацию персонажей, то не исключено, что и решение Масато - не его решение. Ведь особый красивый трагизм истории изначально придает смерть одного из возлюбленных - это классический ход. Не развернулся ли сюжет именно тем образом, каким Нару подсознательно хотела его развернуть - разве это не прекрасная мечта юных дурочек, начитавшихся сказок: чтобы за них прекрасные рыцари умирали на турнирах и в боях, а они оставались скорбеть о погибшем герое. Так что вопрос того насколько решение Масато было именно его решением, для меня остается открытым.
Тем более тут взаимосвязь, имхо: Нару, готовая принести в жертву себя (для спасения любимого) – и Масато-Нефрит, в итоге приносящий в жертву себя (на поверхности – для спасения «любимой») . Сама концепция любви, ради которой приносят жертву – неотъемлемая часть игрового пространства сказки, классический элемент любовного сюжета.
Короче, Мист, огромное спасибо за этот текст. Идея шикарная, исполнение выше всяких похвал. Кадавр жадно проглотил текст и просит добавки.
-
-
06.11.2011 в 17:43Кстати, уже с т.ч.з. дошедшего до финала читателя - получается, что для Нару-то история началась позже, чем для нас. Уже с Нефрита - ну или незадолго до него.
Может, Нару поначалу лениво фапала на Химидзаву, который вполне может быть няшным блондином. Но потом увидела Масато, осознала, что вот это и есть то самое и быстренько избавилась от первого фаворита. Как мы видим, он при этом даже не пострадал.
Просто Нару еще молоденький фикрайтер, у нее мало опыта - вот и прёт сплошная Мери Сью. А по ходу дальнейшего развития сериала она постепенно все больше исключает себя из событий "фика", хотя и не полностью.
а пожалуй что и так
Какая красота! Финал великолепен - и последний абзац, и пара страниц до него.
интересно, как раз за финал меня и ругали предыдущие ораторы. как читатели все-таки по-разному все воспринимают.
-
-
13.09.2014 в 09:58-
-
13.09.2014 в 14:36