краткие вести с полей в картинках:



распечатка греческого алфавита на стенке,
"критика способности суждения" на экране,
конспект "критики способности суждения",
учебник по испанскому,
тетрадка по испанскому с рыбкой поньо,
вишня.
и - да, я фанат жары.

а ни у кого случайно за последние эн месяцев не появилось новых вопросов?
а то мне нравилось отвечать
www.formspring.me/miparedro

требуются уроки мастерства посылания людей нахрен.

via павел настин

поразительно современно звучит


Демоническая женщина отличается от женщины обыкно-
венной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный
бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге,
кольцо с дыркой "для цианистого кали, который ей непре-
менно пришлют в следующий вторник", стилет за воротни-
ком, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой
подвязке.
Носит она также и обыкновенные предметы дамского ту-
алета, только не на том месте, где им быть полагается.
Так, например, пояс демоническая женщина позволит себе
надеть только на голову, серьгу на лоб или на шею,
кольцо на большой палец, часы на ногу.
За столом демоническая женщина ничего не ест. Она
вообще ничего не ест.
- К чему?
Общественное положение демоническая женщина может
занимать самое разнообразное, но большею частью она -
актриса.
Иногда просто разведенная жена.
Но всегда у нее есть какая-то тайна, какой-то не то
надрыв, не то разрыв, о котором нельзя говорить, кото-
рого никто не знает и не должне знать.
- К чему?
У нее подняты брови трагическими запятыми и полуопу-
щены глаза.
Кавалеру, провожаещему ее с бала и ведущему томную
беседу об эстетической эротике с точки зрения эротичес-
кого эстета, она вдруг говорит, вздрагивая всеми перь-
ями на шляпе:
- Едем в церковь, дорогой мой, едем в церковь, ско-
рее, скорее, скорее. Я хочу молиться и рыдать, пока еще
не взошла заря.
Церковь ночью заперта.
Любезный кавалер предлагает рыдать прямо на паперти,
но "оне" уже угасла. Она знает, что она проклята, что
спасенья нет, и покорно склоняет голову, уткнув нос в
меховой шарф.
- К чему?
Демоническая женщина всегда чувствует стремление к
литературе.
И часто втайне пишет новеллы и стихотворения в про-
зе.
Она никому не читает их.
- К чему?
Но вскользь говорит, что известный критик Александр
Алексеевич, овладев с опасностью для жизни ее руко-
писью, прочел и потом рыдал всю ночь и даже, кажется,
молился, - последнее, впрочем, не наверное. А два писа-
теля пророчат ей огромную будущность, если она наконец
согласится опубликовать свои произведения. Но ведь пуб-
лика никогда не сможет понять их, и она не покажет их
толпе.
- К чему?
А ночью, оставшись одна, она отпирает письменный
стол, достает тщательно переписанные на машинке листы и
долго оттирает резинкой начерченные слова: "Возвр.", "К
возвр.".
- Я видел в вашем окне свет часов в пять утра.
- Да, я работала.
- Вы губите себя! Дорогая! Берегите себя для нас!
- К чему?
За столом, уставленным вкусными штуками, она опуска-
ет глаза, влекомые неодолимой силой к заливному поро-
сенку.
- Марья Николаевна, - говорит хозяйке ее соседка,
простая, не демоническая женщина, с серьгами в ушах и
браслетом на руке, а не на каком-либо ином месте, -
Марья Николаевна, дайте мне, пожалуйста, вина.
Демоническая закроет глаза рукою и заговорит истери-
чески:
- Вина! Вина! Дайте мне вина, я хочу пить! Я буду
пить! Я вчера пила! Я третьего дня пила и завтра... да,
и завтра я буду пить! Я хочу, хочу, хочу вина!
Собственно говоря, чего тут трагического, что дама
три дня подряд понемножку выпивает? Но демоническая
женщина сумеет так поставить дело, что у всех волосы на
голове зашевелятся.
- Пьет.
- Какая загадочная!
- И завтра, говорит, пить буду...
Начнет закусывать простая женщина, скажет:
- Марья Николаевна, будьте добры, кусочек селедки.
Люблю лук.
Демоническая широко раскроет глаза и глядя в прост-
ранство, завопит:
- Селедка? Да, да, дайте мне селедки, я хочу есть
селедку, я хочу, я хочу. Ето лук? Да, да, дайте мне лу-
ку, дайте мне много всего, всего, селедки, луку, я хочу
есть, я хочу пошлости, скорее... больше... больше,
смотрите все... я ем селедку!
В сущности, что случилось?
Просто разыгрался аппетит и потянуло на солененькое.
А какой эффект!
- Вы слышали? Вы слышали?
- Не надо оставлять ее одну сегодня ночью.
- ?
- А то, что она, наверное, застрелится этим самым
цианистым кали, которое ей принесут во вторник...
Бывают неприятные и некрасивые минуты жизни, когда
обыкновенная женщина, тупо уперев глаза в этажерку,
мнет в руках носовой платок и говорит дрожащими губами:
- Мне, собственно говоря, ненадолго... всего только
двадцать пять рублей. Я надеюсь, что на будущей неделе
или в январе... я смогу...
Демоническая ляжет грудью на стол, подопрет двумя
руками подбородок и посмотрит вам прямо в душу загадоч-
ными, полузакрытыми глазами:
Отчего я смотрю на вас? Я вам скажу. Слушайте меня,
смотрите на мен я... Я хочу, - вы слышите? - я хочу,
чтобы вы дали мне сейчас же, - вы слышите? - сейчас же
двадцать пять рублей. Я етого хочу. Слышите? - хочу.
Чтобы именно вы, именно мне, именно дали, именно двад-
цать пять рублей. Я хочу! Я тввварь!... Теперь идите...
идите... не оборачиваясь, уходите скорей, скорей...
Ха-ха-ха!
Истерический смех должен потрясть все ее существо,
даже оба существа, - ее и его.
- Скорей... скорей, не оборачиваясь... уходите нав-
сегда, на всю жизнь, на всю жизнь... Ха-ха-ха!
И он "потрясется" своим существом и даже не сообра-
зит, что она просто перехватила у него четвертную без
отдачи.
- Вы знаете, она сегодня была такая странная... за-
гадочная. Сказала, чтобы я не оборачивался.
- Да. Здесь чувствуется тайна.
- Может быть... она полюбила меня...
- !
- Тайна!

(с)

нужна помощь моим близким людям.
это не перепост неизвестно откуда, это реальный живой человек, очень хороший, по имени андрей морозов. он страдает тяжёлым психическим заболеванием (заболевание органическое, плюс с травмами), и у него недавно случилось очень серьёзное обострение. в обычных психбольницах ничем помочь не могли и не могут.
сейчас андрюшку положили в платную клинику, и лечение ему действительно помогает, но стоит довольно дорого, к сожалению.
большая просьба по возможности помочь, деньгами или перепостом.
подробная информация с фотографиями и документами есть здесь:
www.cirota.ru/forum/view.php?subj=88516
sudba.net/helprequests.php?act=helprequest&id=3...

Координаты:
Мама Андрея, Морозова Ирина Алексеевна 8(926)075-30-95, дом. (495)349-51-12
Написать лично: olpi@yandex.ru (сестра Андрея, Ольга)

Реквизиты сберкнижки:
Москва, Новочеркасский бульвар, д. 41 кор. 2, тел. (495) 351-12-60
доп. офис номер (0)1618 Люблинского отделения номер 7977 сбербанка России г. Москвы
Сбербанк России ОАО
БИК 044525225
ИНН 7707083893
КПП 775003035
ОКАТО 45286580000
кс 30101 8104 0000 0000 225
в ОПЕРУ МГТУ Банка России
получатель Морозова Ирина Алексеевна
л/с 40817810038251901142

Номер сбербанковской карты: 639 002 389 005 008 693

Реквизиты для помощи из-за границы:
Банк-корреспондент:
Евро (EUR) COMMERZBANK, Frankfurt / Main
32-36 Neue Mainzer Strasse,
Frankfurt am Main, 60261
номер счёта: 400 88 689 45/01 EUR
SWIFT Code COBA DE FF

Банк в России:
Corporate Head Office Alfa Bank
27 Kalanchevskaya Street
Moscow 107078
Russian Federation
SWIFT Code ALFARUMM
номер моего счёта в евро 40817978204370007170
PINSKER OLGA


Сергей Луговик
Два майских стихотворения

Первое майское стихотворение

Наблюдай, думай, камень к ногам брось,
пестрит ручей,
в рост и цвет сочиненную ветвь-кость,
майскую книгу завязей и лучей
изучи, ласковый книгочей.

Черное, словно персть, скинь с плеч пальто,
кто будет с тобой идти?
Свет, ветер, - кто бы то
ни было, разговорчивый посети-
тель вселенной, и может, какой бог,
перводвижитель
(Аристо - ),
или и вовсе знак, всполох, переполох,
ночное ничто.

Цепкая молния, кто ли еще иной.

Месяц ли, сам на сам делаемый луной,
Сад земной?




Второе майское стихотворение

Горький чай, листьев древние письмена -
Будто бы ночь горька -
в гаванях ветхости: книжные корешки,
пыли легкие семена,
глиняные горшки -
ни дырки, ни уголка, кругом жительствует весна.

Всё в ночь плывет – скелеты стрекоз,
слепая трава плывет, многоэтажный дом,
электрический свет, цветущий откос
оврага печального за кустом.

Всё в эту ночь – пустота, звенящее небытьё,
книга пустует, банка с водой, башенный кран,
сердце моё,
цветущий овраг, стакан.

Всё – молния в пустоте, цветение, май,
в воздух легкие крылья свои кидай.

что-то какие-то дни опросов населения пошли
расскажите, а в каких московских кафе или барах вы любите заседать?
я люблю "билингву", "кризис жанра", "апшу" и старбаксы, но они уже успели поднадоесть. хочется нового, дешёвого и приятного

кстати о хармсе
есть ли здесь люди, которые в детстве спокойно относились к его детским стихам?
до сих пор помню, что я над ними всхлипывала, причём даже над более-менее весёлыми. а уж стих про топорышкина вообще меня страшно угнетал.

по просьбе трудящихся северных губерний вешаю сюда несколько своих стихотворений, за которые не стыдно
в хронологическом порядке. первому около двух лет, последнему около месяца

читать 5 штук текстов***

1.
волоком шёпотом свежескошенным молоком
утром солнечным шилом между слоями дымчатого стекла
просыпаться утром, вымершим в перепутанные тела
временем, выброшенным в часы
висящие под потолком

на стрелках часов вырастают гроздья людей,
ладони на поручнях, отражения у дверей
вещи падают на эскалаторы, выступают росой на рельсах, на корешках метро
время несло чужое
несло своё
заканчивалось, как зло, как утро,
как перечёркнутый знаменатель, опрокинутый на ребро
умножалась тяжесть на нежность
море большого города
смыкало золото
и серебро

2.
здравствуйте, хорошие вещи, виноватые радости,
пришедшие просто так
бывает малое время, сомкнутое в камешек или в кулак
и большое время, лежащее вкруг него золотым кольцом
рука проливает песок, засыпает часы песком

каждое утро мы засыпаем лёжа на самом дне
море встаёт и уходит
под ним остаётся камень
спящий на камне спиной к спине


шествие

1.
навстречу никто не шёл как не идут леса на свои края
как не идут на леску летнюю спеленатые тополя
как не проходят дожди как давно не было ливня
змей наш не дышит не дышат деревья его
но впереди потоп
самое первое существо
- потому что кроме чужих имён, которые будут в титрах
у прошлого больше нет для нас ничего -

2.
атлант случайный встречает потоп на своей земле
из своей земли

вот и эти места, мы готовы,
в нашей земле лежат довоенные сапоги
соседские мальчики полотенца схороненные рубли
мы в истории в газетном её свинце
но зачем нам руки её, когда у нас есть свои

3.
конник начинает стареть с затылка
старость растёт маслянистыми водяными кругами
пока наливаются яблочки его лошади

завтра на марсе станут яблочные сады
если успеем подняться
с коленных чашечек ракет
выпавших первым снегом в бездомных апрелях
как кожица горького лука от нас отходит последний берег

4.
огонь никогда не огонь
в одних и тех числах одного и того же месяца

письма ждут голосов
капитан подлодки на самом дне белого флага
по ком-то звонит грязная скомканная бумага
капитан подлодки спит
пока к стёклам подходят глубокие рыбы и выдыхают пар
пока моллюски ему подносят четвёртый дар
и ракушки дрожат
гул их бессонной речи зажат голубой рябиной в прекрасных ртах
они спрашивают его имя капитан молчит
всюду горит огонь,
после огня ладони все в семенах

5.
скрученное вещество
за телом
в большом мешке
шествует баловство игрище солнышко на поводке

падал в землю крутился жёлтый светляк
шут пшеничный встречал его следы
по гнилым местам
по царствам
у шутов наперечёт все причины его беды
у разведчиков бутылка водки и письма, украденные с вокзалов
на белых письмах фальшивые марки сургучом залитые голоса
никто не знает, где его отыскать, в каких он теперь небесах
куда костровицей дымной улицей вышел
такая поступь неровная хуёвая досочка петелька вдоль
через тропку с корочкой с перемычкой
в карманах земли внутри её стоптанного ноля
жил-поживал светляк дул на злые горючие пальцы
чиркал спичкой

6.
шествие мимо солнца мимо лоскутных чаек его
нажимая ногами на тёплые животы листьев
через деревья, переходящие в холмы и холмы, падающие в деревья

путь начинается завтра, где все собрались и ждут
когда куличи земные поджарятся и взойдут



***

Дверь захлопнулась в марте, когда начиналось столетие.
Словно краденый колокол, сердце стучало внутри.
Когда пыль колченогая, волчьи плоды и соцветия,
Смоляные пожары, простые фигуры – пришли.

Это было вчера – ты ходил по земле как по пламени,
Колесничий пустых колесниц, серебристый камыш.
Как же медленно брали войска твои сёла и гавани,
Как сражались дома с белой алгеброй сложенных крыш

И умноженных, сжатых колонн, с твоих лестниц течением,
Колесничий пустых колесниц, человечьих коней.
Мы стоим в пустырях по колени, по плечи в свечении.
Нас вчера обносили огнём, твоим домом, победой твоей.


***

Воздушный кокон, и ветер, и ветра пресная ткань –
обернувшийся к ним застыл, пропал,
как будто и не был здесь.
В светлом сквозящем шаре кружатся голуби и летят,
смотрят, как у земли лежит кастильская душная взвесь

олив, стоящих рядами. Пули плодов опустились
в красную землю, горьким маслом
залитую темноту.
Голуби в пролежнях луж, облака,
тающие на лету.

Воздух поднялся, и листья бегут с ветвей -
это день бежит сам к себе, домой.
Белый бесшумный шар, прозрачный мячик с юлой,
и время кружится всё быстрей,
кружится с птицей-костянкой, с горькой травой, выросшей в ней.

Дворы засеяны светом, и сжаты его колосья.
Тихостой вечеров, его зёрна совсем легки.
Линии, знаки равенства, просто квадраты,
шары и круги.

Скоро наступит сон.
Летит веретёнце птицы, и от крыльев воздух уходит.
Становится холодней.
Сколько здесь дней пустеющих, господи,
сколько исполненных дней.

Голый небесный шар
растёт шире всех небесных морей.


***

Читаем: стало радостней уезжать,
и в метро незнакомые звуки, последыши ужаса –
не чувствую,
что оставляю здесь что-то младше себя, беззащитней.
Читаем: жалостью был рождён,
теперь не может остановиться, голос уже не тот –
не выбросить ноту за собой, жаль оставить.
В поисках злого креста – след птичьей лапы,
статуи ЛЭПа в соломенной зыби,
антенны и дождь.

Успокойся тем, что помнит кто-то другой,
тем, что кто-то здесь жил.
Привыкнув к своей высоте, стали просторнее этажи.
Разрушаясь, всё несотворённое пухнет, взбираясь всё выше и выше,
становится старше и старше –
быстрее, чем время его отыщет.

Читаем: растёт штукатурка на бедной траве,
там, где были огромные стены,
где стены росли.
Разрушенье пустого проходит бесшумно.
Слишком печальный и странный побег,
рождённый жалостью,
тягой к пустым местам, к окраинам, порченным тлением.
Так поезда убегают – старые, странные,
загнанные сквозняками.
Я держу тебя за руку, мы читаем, как проносятся мимо огни.
Как караваны радости проносятся между нами.

Написано: кто-то жил здесь тогда.
Под Москвой электрички гудят,
и свистят провода.