бойцы вспоминают минувшие дни.Пишет Вирна, мой прекрасный друг и первый великий опыт соавторства:

"Недавно вспоминала, как мы когда-то писали с Ласькой "Анастасию". То есть, как выяснилось, из самого процесса написания я помню только один эпизод: были какие-то праздники, типа день независимости, по телеку показывали старинный советский фильм "Тихий Дон", я посмотрела его весь, зарылась в комнате, открыла жирную тетрадину в лиловую шотландскую клетку и там настрочила хрен знает сколько страниц про Ирму и Марию в бронепоезде.
И всё. Все остальные воспоминания сводятся к тому, что приходишь в лицей, спрашиваешь: "ты чо-нить написала?", она тебе дает тетрадочку, а там совсем не то, что ты ожидал увидеть. И говоришь: обожимой! я совсем не то хотел написать! как теперь отсюда выбираться? - и садишься, и пишешь своё.
Но мы, кажется, практически ничего не исправляли и как-то выбирались из безвыходных ситуаций, которые то и дело создавали друг другу. Мы, конечно же, придумывали все это вместе и обсуждали, но ничего этого я тоже не помню. План действий был очень смутный и обычно заключался в пометах на внутренней стороне обложки: "эпизод с Троцким", "Дубравис и утюг", "Постельная сцена с Миллером". Постельные сцены мы всегда писали одинаково, примерно так: "И тут он посадил ее к себе на колени, а дальше мы надеемся на богатое воображение наших дорогих читателей". Дорогих читателей у нас, к слову, было четыре человека, но нас это совершенно не смущало. Мы им торжественно вручали свежесочиненное, и они по очереди читали. Потом мой брат тоже сделал попытку приобщиться и переживал за наших хероев с подлинной страстью далекого от сочинительства человека, но ниасилил рукописный текст дальше первой тетрадки и все канючил, чтоб его напечатали.
Еще я помню, что мы так легко все это выдумывали и записывали, без особых душевных метаний (а может, я за давностию лет забыла?).
На примере этой книжки мы вывели "формулу успешности" (три хаха). Из нее следовало, что в каждой интересной истории должны быть: ярмарка (поход на рынок), битва, постельная сцена (можно не одну), свадьба или вечеринка с танцами, а дальше не помню, но точно что-то еще, мы там много напридумывали.
И вот я вспоминала все это и весь день ходила с улыбкой на лице, и мне нисколько не было грустно".

Я вот очень хорошо помню, что когда все только начиналось и задумывалось, мы решали, какую тетрадку купить: 48 листов или 96. И решили купить 48, потому что 96 много же.
И купили.
А потом купили 96. А потом 48. А потом еще раз 96. И еще. И еще. Это была совершенно грандиозная вещь, свершение, сравнимое по масштабам с позднейшей (?) кольчугой из алюминиевой проволоки и с Вирниным комиксом про Эола, Маэглина и падение Гондолина.

Именно тогда я окончательно поняла, что задумки и замыслы - фигня. Оживая, сюжет берет тебя за шкирку и сам себя пишет. Тобой. Я даже пыталась сопротивляться по неопытности.

А еще я осознавала огромную пропасть между прекрасным и неповторимым стилем Вирны и своими жалкими писаниями. Меня угнетало собственное несовершенство и общая неровность.
У меня не было меня. Я себя не ощущала. Я пыталась кому-то подражать. Или подражала, не замечая. Я очень легко подпадаю под влияние. Уже потом, узнав про постмодернизм, я смогла убедить себя, что этот баг наполовину фича. А тогда я думала, что Вирна весьма великодушна.

... но главным все-таки было то, что мы вместе, что очень смешно и что придумывается и пишется совершенно взахлеб.
Постельные сцены я не помню, кстати. Неужто и правда были?
Помню, что Вирнин рисунок с Генералом несколько лет висел у меня над кроватью.

И вообще "Анастасия" была смысл. И очень украшала нашу повседневность.
(и немало помогла мне на "отлично" сдать экзамен по истории).

И мы ее закончили (в отличие от "Походов" и "Академии").

... с тех пор я не бралась за прозу всерьез. Ну, если не считать блоги, сказки и фанфики. ))

итогов пост номер два.Сайт года: дайри и жж, as usual. И вот еще инстаграм-сервис. )
Знакомство года: Валентина  mauerbluemchen.
Фильм года: наверное, "Диктатор" (Саша Барон Коэн) и "Кожа, в которой я живу" (Альмодовар).
Блюдо года: свекольный салат с чесноком и майонезом, любовь всей осени и зимы.
Напиток года: молодое мозельское вино.
Ощущение года: растянувшаяся потеря. Потеря, пустота. Глобальное непонимание. Невозможность осмыслить "никогда". И т.д.
Язык года: великий, могучий, правдивый и свободный, на котором я умудрялась говорить даже в центре Трира.
Экстрим года: как мы не смогли сесть на наш самолет в аэропорту Шарль-де-Голль, и с нами отказывались объясняться по-английски. Нас спасла прекрасная  Maive. Я даже помню подробности, несмотря на состояние аффекта, перешедшее в истерику. Друг воистину познается в беде.
Концерт года: Псой в Кинодоме. Адриан и Александр в "Археологии".
Интерес года: стрит-арт. Визуальное, работа с визуальным (фотошоп, инстаграм).
Мечта года: чтобы папа выздоровел, и все стало по-прежнему.
Город года: Париж и Трир.
Место года: двор Хорсабад в Лувре.
Открытие года: ну, открытий и пониманий той или иной степени важности было довольно много. Например: что психоаналитик должен быть как минимум равен тебе по пресубпозиции не глупее тебя. Лучше умнее. И мыслить в тех же категориях. И вот если человек говорит, что у него Толстой любимый писатель, то мне лучше от него сразу шнелле-шнелле бежать. Потому что тотальное несовпадение.
Или вот: Л.Л. говорит хорошо о том, что я пишу. И вообще меня можно воспринять как современного поэта. Ааа.
Персональное событие года: смерть папы.
Сильнее этого не было ничего.
Исполнитель года: Михаил Щербаков.
Песня года: ФаньТикки "Мерлин на Урале". Витя Степанов "Блявитя" и "Мельницы", "Письма римскому другу" в исполнении Мирзаяна и блюз Александра Щербины на стихи Бродского.
Лучшая поездка года: отпуск (Париж-Трир-Москва).
Вещь года: красный швейцарский ножик, подаренный Пашей и Квадриком.
Человечище года: Н.С.; Ст.; Л.Л.; Десколада.
Книга года: Честертон "Человек, который был четвергом", Пелевин "S.N.U.F.F.", "Слово о полку Игореве".
Одежда года: обувь! Отличные сандалии из "Спортмастера", честь и хвала им и долгих лет жизни.
И вот еще юбки. ))
Обретение года: если вещно-и-чуть-более, то каф-рыбка, цыганские вишневые бусы, пуховик.
Подарок года: плеер, электронная книга, медальон от Тикки и рыбка с парижского блошиного рынка.
Бесценный опыт года: Лувр. И вообще Западная Европа.
Игра года: "Титаник".
Персонаж года: Луна Лавгуд.

"Так ночь болит, ослабшая под утро,
Так снег несут подальше от двери,
Так Василиса, ставшая премудрой,
Теперь ни слова вслух не говорит.

Но каждый раз, когда внутри светает,
И каждый звук в её изнанку вшит,
Она выходит на крыльцо босая,
Но, ударяясь оземь, не взлетает,
А всё лежит тихонько и лежит…"

(с) Елена Касьян.

- - - - - - - - - - - - - - - - -

кафель

"он ударился головой об ванну, поскользнувшись на мокром кафеле,
и на ясном лице его образовалась прореха -
Ева шепчет Адаму, глядя на мёртвое тело Авеля:
"я не помню этого человека."
и целует, целует в глаза спящего Каина,
который вдруг просыпается на лоне природы
в грозовой темноте, где божественные мелькания
светлячков, а большего не происходит,
потому что Бог захлопывает книжку и ложится спать,
двери захлопывает и ложится спать около
маленького Адама, которому завтра рано вставать.
Адам в глубоком бреду, обжигаясь, трогает
крестик, проступающий на груди, "я не знаю этих людей", -
жарко бормочет он, и платье венчальное
вспыхивает на Еве. Каин пытается ходить по воде,
у него почти получается"

(с) Егор Мирный.

Постриглась. Да, еще короче. Очень коротко. Мой план такой: это позволит какое-то время без потерь носить головной убор на Урале, а в Еврейщину не брать с собой фен (большой и неудобный).
... стало как будто проще и легче. Не то чтобы физически или информационно. Скорее, метафизически.
Велико было искушение сказать Тане: "А, просто под машинку побрей, пожалуйста".

Все еще болею. Все еще не подписала открытки. Сегодня наскребла по сусекам последние деньги, пойду покупать на них доллары.
/здесь было две строчки из области энтомологии, но теперь их нет/.

Как никогда близка к "пренебречь, вальсируем!"
В смысле, хватит подавать сигналы SOS, на которые все равно нет реакции. Врубаем музыку и торжественно тонем.

Вечером будем с мамой ставить елку, и я намерена получить удовольствие от процесса. Несмотря ни на что.

Иллюзию семьи создавать себе не из чего.

Подумалось вчера, что игра "Титаник" - жизнь и смерть Вайлетт Констанс Джессоп - сложилась для меня весьма символично.
... жених Нед Трейси, инженер, он есть по умолчанию и всегда остается на берегу, он вынесен за скобки, а внутри скобок огромный океан и звезды над ним, друзья, события, радости и печали. Вайлетт Констанс уходит в далекие плаванья и находит в них все, отправляет радиограммы Неду, ждет встречи с ним и какого-то неопределенного светлого будущего, но все сказки настоящего делают для нее другие. Все, что есть в настоящем, она делит с кем-то еще. Или ни с кем не делит. Однажды она не вернется. Не потому что не хочет вернуться, а просто так сложится. Трансатлантический лайнер пойдет ко дну, и Вайлетт Констанс захлебнется в холодной воде, держа за руку полисмена, такого же ирландца, как и она. Хорошего и внезапно близкого человека. Вопрос и ответ на него, угаданный только наполовину. Мимолетно, неловко. Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно. Вайлетт не выбирала, как умереть и кого любить. Она выбирала, как жить. И друзей. И работу. Если это можно называть изменой - что ж, Вайлетт изменила. В тот момент, когда ступила аккуратным сапожком на трап "Олимпика". Это не океан шумит в ушах, это рожь над пропастью. Кто виноват, что она оказалась в этой ржи - в этой жизни - рядом с другими людьми, не с Недом?

... "моя любовь к тебе - застывший маятник,
не покачнуть весы,
не изменить оси" (с).

"С любимыми не расставайтесь". Что там еще? История Финрода и Амариэ. Кто из них первым оказался далеко, кто кого оставил?

... я вот еще поняла, что секс может разделять и отдалять с тем же успехом, что и сближать и соединять.

Глупо получится, если я, Ласька, вот так же однажды не вернусь. Я беспечна. У меня есть мои моря, мои дороги, мои приключения, мои люди, жизнь в скобках, и наверное, притащить Н.С. в эти скобки получается не так уж и редко. Но нет. И вдруг в какой-то момент где-то оборвется история, и я останусь, сложусь в последний (самый сильный и лучший) аккорд не с ним, а с кем-то еще, и так и будет записано, и я не узнаю, что же из этого было на самом деле. Чем я на самом деле жила, с кем действительно была рядом. Кто был рядом со мной.

Выбор - это такая штука, которую мы делаем каждый день. А если кажется, что не делаем, то подтверждаем предыдущий. Делаем его же еще раз. И еще.

И то, и другое - на самом деле. Действительно. Вайлетт действительно и очень с Недом, и совершенно не с Недом. Я действительно и с ним, и не с ним. Одновременно ближе, чем к кому-либо, и чудовищно далеко. Это в известном смысле душераздирающе. И нерешаемо. По крайней мере, я не знаю, как это решать.

Тотальное несовпадение "всегда" и "здесь и сейчас".
(не про то ли я написала "Янку и Янека"?)

... кажется, что когда-то было много общей жизни. А сейчас мало общей, лоскутки, обрывки, и у каждого слишком своя.
Очень тяжело.
И вот еще тоже очень тяжело - не получать необходимого. Не мочь ни обеспечить его себе самой, ни выпросить, ни стребовать, ни организовать. А от продолжительной сублимации и суррогатов я ломаюсь. Напрочь.

Грустно.

Я этой осенью забыла, как быть счастливой, и не могу вспомнить.

АПД. Ощущения и чувства - вне шкалы "справедливо/несправедливо".

"... вялотекущее повествование в жанре путевых заметок юного Вертера, страдающего на пароходе современности" (с) Вирна.

Покидая на рассвете возлюбленную..."Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться о своем наряде. Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и криво, - кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа. Дама торопит его уйти:
- Уже белый день. Ах-ах, нас увидят!
Мужчина тяжело вздыхает. О, как бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью. Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей подругой идет к двустворчатой двери.
- Как томительно будет тянуться день! - говорит он даме и тихо выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание. А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или "охотничьей одежды", с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок своей шапки-эбоси, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что разбросал накануне:
- Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер?
В потемках ничего не найти.
- Да где же это, где же это? - лазит он по всем углам. С грохотом падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только:
- Ну, я пошел!"

О письмах и конопле.- - -

"... В предутреннем тумане мимо проходит мужчина, возвращаясь домой после любовной встречи. На нем шаровары из переливчатого пурпурно-лилового шелка, сверху наброшена "охотничья одежда", такая прозрачная, словно бы и нет ее. Под легким светлым платьем сквозят алые нижние одежды. Блестящие шелка смочены росой и обвисли в беспорядке. Волосы на висках растрепаны, и он глубже надвинул на лоб свою шапку цвета вороного крыла. Вид у него несколько подгулявший. Возвращаясь от своей возлюбленной, он полон заботы. Надо написать ей письмо как можно скорее, "пока не скатились капли росы с утреннего вьюнка", думает он, напевая по дороге: "На молодых ростках конопли..."

И совершенно не верится, что через неделю буду уже в Израиле. Что там градусов Цельсия дают на сорок штук больше, можно ходить в сандалиях, наверное. Можно же? Я успела забыть. И в юбке. И трогать море. Афффщщщ. Я задолбалась, если честно. Я устала, я хочу спать, я не могу выздороветь и мало что успеваю. Сегодня вечером надо отпраздновать Рождество. Хотя бы внутри себя. Устроить там маленький вертеп. А вифлеемскую звезду положить в карман джинсов. Ту, которую я год назад сама себе накуяла. Десколада въедет в Иерусалим в тридцать три года, очень символично. Я придумала, где купить доллары. И когда. А с сегодняшний обеденный перерыв я наконец-то вызволила свою карточку из плена КредитЕвропаБанка. Коктейль "дом Облонских": все смешать. Конец года, цейтнот и непонятности. Чувствую себя котенком, запутавшимся в четырех разноцветных клубках. Совершенно не верится, что уже через неделю...

Пишет  donemon Angell:

А я была на Ночи Сказок. Очень четко поняла, почему бабушки предпочитают внучатам рассказывать сказки на ночь, а не стихи, к примеру, читать. Потому что - и интересно (не отпускает внимание), и усыпляюще. Единственный способ не уплыть за чьим-то голосом - перебирать в памяти собственную коллекцию и думать, чем поделиться с народом дальше. Известным, которое хорошо помню (а кому оно надо?) или малоизвестным, что хорошо помню (а интересно ли будет?), или почти не известным, что помню плохо (а стоит ли позориться?). На сонную голову думается тяжко. В итоге позорилась.
Забытое ощущение народа-в-повалку. Как в палатке, только прохладнее и потолок выше. А темы разговоров - те, которые в перерывах между сказками - такие же.
Кто на лавочке сидел, кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал. Дело было вечером, делать было нечего. Три девицы под окном шили поздно вечерком
Чувствовала себя мышью, пробравшейся на вечеринку и пожирающей вишневый пирог. И макароны по-флотски авторства Ласи тут иллюстрация самого начала процесса приготовления, и сыр, и вкуснючие оливки, и мандарины. Еды-то как раз хватало. Мышеловок вроде не было. Люди были веселы и дружелюбны, но я, кажется, лучше запомнила, кто в каких позах заснул, чем кого как зовут Увы мне.
Сказки были всякие, но запоминались, как водится, лишь смешные да страшные. Инструкция по выращиванию дракона по настроению напомнила историю о происхождении обычая наряжать на новый год ёлку. Вроде и ничего страшного не сказано, а пробирает. Сказки о Патрике были чудесны, им очень подходил проникновенно-убедительный голос сказочницы - будто она точно знает, что всё это и правда было ("Когда-то..." или "Однажды..." - и сразу ясно, что этому событию были или есть свидетели). И очень понравилось мимолетное замечание о Патрикеевне (я же слышала когда-то, мне ведь говорили, откуда пошло прозвище у нашей Лисички, но я намертво забыла, и сейчас это было - откровение!) А китайская сказка о барабане была для меня с иллюстрациями. У меня когда-то была большая квадратная книжка в мягкой обложке, цвета гороховой каши, с красивыми картинками на каждой странице - в технике рисунка цветной тушью. И вот эти картинки я "перелистывала", пока слушала. Кстати, сказочница рассказывала очень ровно, без запинок-забывашек, да еще и с теми подробностями, что я помнила из книжки. Как с листа. Аж завидно.
Сама я рассказывала сумбурно, путалась в фактах, забывала подробности. Зато, кажется, коротко, что считаю плюсом - народ, в большинстве своем, не успевал заснуть слишком уж крепко, и кому-то все-таки приходилось скидывать с себя дремоту, чтобы перенять эстафетную палочку почетного ночного горшка сказочника.
Выбрались мы из сказочного царства все равно в пять утра. Отправились к Ласе, она гостеприимно выделила койка-место и милосердно не будила. Ни утром, ни днем. Я проснулась сама в два часа, потому что выспалась. Надо чаще повторять такое, а не только 1 января)))

урл-урл.

Энж - мой чудесный друг, который пишет хайку и сэнрю. По-японски. О-о! Я впечатлена. И отлично рассказывает сказки, вы ей не верьте, что сумбурно, что путается и забывает. Сумбурно, путается и забывает - это я. А Патрик - это не святой Патрик, а Темный Патрик. Такой хитроумный крестьянин из Ирландии. В детстве я про него все сама видела. Так что, считайте, я свидетель. ))

У событий сказки вообще много свидетелей.

... а китайская сказка о барабане была у меня в виде английского комикса. Очень красивого. Преимущественно красно-черного. "The magic drum". И, кажется, из числа подарков Деда Мороза. Не помню. Наверное, если поискать, можно даже найти. )

А вот есть рецепт пирожков из "Хоббита", например.
И вообще отличный журнал. Про еду из книг. И с культурологическим экскурсом.