Банный день!

Буль-буль!

Шах и мат, Гейб!
MangaGamer и Sekai Project объявили о решении перенести некоторые свои игры из Steam в GOG. Конечная цель — полный «переезд» на новую платформу. Всему виной действия Valve, которые «не вызывают доверия».

В GOG появились Higurashi When They Cry, fault, eden* и серия Sunrider. На все эти визуальные новеллы действует скидка 66% до 29 мая. Администрация магазина даже пошутила по поводу патчей, которые убирают цензуру. Они просто не нужны — GOG не будет вмешиваться и не будет ничего запрещать.

На прошлой неделе представители Valve массово разослали разработчикам визуальных новелл с контентом для взрослых электронные письма с текстом, который очень напоминает ультиматум. Либо разработчики удаляют все непристойное за две недели, либо полностью убирают игру из магазина. После волны негодования Valve решила пересмотреть свои требования к разработчикам визуальных новелл и заявила, что срок в две недели пока отменяется. ©

Cat Funeral, Zoey Zhou

Немного о шотландцах
Воспоминания Дональда Макбейна, шотландского мечника, книга "Спутник специалиста по фехтованию".

Я вернулся домой в Инвернесс, к родителям. Отец мой умер, и я какое-то время пожил с матерью. Но она, не желая кормить бездельника, стала настаивать, чтобы я нашел себе работу или возвращался к прежнему ремеслу. Я попросил у нее денег, чтобы отправиться на поиски удачи, и мать дала мне двадцать шиллингов, новый костюм и свое благословение. Я попрощался со всеми друзьями и отправился в Перт, где записался в полк графа Ангуса. Какое-то время я прослужил там копейщиком. Как-то раз я стоял в карауле, и случилось мне отлучиться с поста; по возвращении взбешенный моим отсутствием капрал заставил меня отстоять четырехчасовую вахту и избил меня за отлучку. От этого кровь горца во мне вскипела, и я решил отмстить ему, когда на следующее утро караул сменится. Я сообщил капралу, что за оскорбление, нанесенное мне во время караула, я требую удовлетворения, на что он охотно согласился и велел мне направляться в Саут-Инч (это недалеко от города Перта), сказав, что он вскоре последует за мной. Прибыв вслед за мной на место, он спросил, бьемся мы на жизнь или на смерть, я же ответил, что будь что будет. Мы сошлись, после нескольких атак он получил удар в грудину и упал на спину с криком: «Беги, негодяй, ты меня убил!» Я сказал, что хотел иного исхода, и подал ему руку, чтобы помочь встать, но он был уже не в силах и отбросил шпагу. Я спросил: «Вы правда умираете?» Он ответил, что правдивее некуда, распахнул одежду на груди, показал мне кровавую рану и снова велел мне бежать, потому что если меня поймают, то повесят. Я попросил дать мне денег, и он засунул руку в карман и достал оттуда три шиллинга, все его деньги, чтобы мне было, на что уехать. На прощание он взял меня за руку, сказал, что прощает меня, и крикнул: «Спасайся!»
Что было далееМилях в двух от Перта, по дороге в Стерлинг, я встретил своего офицера, и тот спросил, куда это я собрался. Я рассказал ему о своем несчастье и о том, что боюсь теперь стражей порядка, так что решил бежать. Командир выразил по этому поводу глубокое сожаление, дал мне полкроны, чтобы я мог доехать до Глазго, и написал некоему капитану Кокбурну, набиравшему солдат в Королевский полк шотландцев в Ирландии. При этом он пообещал не отправлять за мной погони. Я и не боялся, что меня могут догнать, — я был быстр, как горная лошадь, и примчался в Стирлинг, где наткнулся на двух солдат с барабанщиком. Они спросили, куда я направляюсь и кто я такой. Я ответил, что это не их дело. Они возмутились и сказали, что мне следовало бы ответить попочтительнее, один из них достал саблю и объявил мне, что я арестован. Я тут же перепрыгнул канаву и выхватил шпагу. Они бросились на меня. Одному я проткнул плечо, барабанщик бросил мне в лицо свою палочку и убежал, а второму я проткнул руку, так что тот испугался и запросил прошения. Они заторопились в свою часть, а я, опасаясь, что за мной пошлют погоню, отправился в Торвуд, где и переночевал, а на следующее утро явился в Глазго, нашел там капитана, к которому у меня были рекомендации и который тут же передал меня сержанту, который набирал в Солткоате рекрутов. Гак я попал на корабль и на следующее утро отплыл в Ирландию, где оказался в полной безопасности.
Там я нашел французского учителя фехтования и с месяц прозанимался у него, после чего поссорился с одним из собратьев-учеников. Он заявил мне, что мне с моей боевой шпагой не сделать того, что делает он со своей учебной, так что мы отошли на Оксментаун-Грин и сошлись. Я ранил его в трех местах, а потом мы пошли и вместе выпили по кружке, став после этого добрыми друзьями. В Лимерике мы стояли около восемнадцати месяцев, и все это время я продолжал заниматься, несколько раз проводил поединки с товарищами по школе и продолжал оставаться лучшим учеником. В городе было еще семь школ, с которыми у учеников моего мастера было несколько конфликтов, а в конце концов я поссорился с одним из учителей из-за его сестры, на которой я намеревался жениться. Вместо приданого мне досталась только дуэль с ее братом, после которой я сам сделался мастером и открыл школу, которую содержал, пока наш полк стоял в городе.
Дальше будет рассказ о моей жизни в Голландии. Наш полк расположился в Буше, под Брабином, и там я встретил сержанта, которого убил в Перте. Я спросил: «Вы, случайно, не были капралом в Перте?» Он ответил, что был, тогда я спросил дальше: «А не убили ли вас там, случаем, как вы сами то заявили?» Он ответил: «Да, было дело, чуть было не убил один мерзавец по имени Дэниел Бейн, и сдается мне, что это вы». Я протянул ему руку, и мы пошли и выпили по бутылочке.
Я открыл школу фехтования, и бизнес у меня шел очень хорошо. Но в городе уже было множество школ, которым наше присутствие очень не понравилось. Всеми способами они старались навредить мне, так что приходилось быть всегда начеку, и я дрался двадцать четыре раза прежде, чем все убедились, что это я здесь хозяин положения.
Школа продолжала работать, и вскоре я услышал о том, что в городе есть четыре хороших фехтовальщика, занимающиеся игорным бизнесом, который приносил им хороший доход. Я решил заполучить свою долю в этом пироге, по крайней мере, хотя бы честно попытаться. Я дрался со всеми четырьмя по очереди, последний оказался левшой. Мы забрались на крепостной вал, обыскали друг друга на предмет огнестрельного оружия, не нашли и начали поединок. Обменялись двумя-тремя честными атаками, и тут он поднял руку и достал пистолет из шляпы, положил его на руку и наставил на меня. Я потребовал остановиться, но в ответ он выстрелил в меня и пустился наутек. Одна из пуль пробила мой шейный платок, я решил, что ранен, и не бросился на него, как мне того хотелось. Потом я бросился за ним в погоню и звал стражу, но стражники были от нас в полумиле и меня не услышали; только уже добежав до стражников, я догнал его и проткнул ему ягодицы, а потом — сбежал в мясной рынок, где никто не мог меня достать, поскольку это было привилегированное место. Там я прятался до наступления темноты, а потом отправился в свое расположение; той же ночью я побывал у всех товарищей своего противника, и они согласились делиться со мной. Эта доля и доходы с моей школы позволили мне хорошо прожить ту зиму».
«В 1711 году мы снова снялись с места и перешли на равнины Довье, где остановились на несколько дней в ожидании, когда соберется вся наша армия. Затем мы перешли в Левард, что между Довье и Башайном, где простояли несколько недель. Я занимался там своим старым ремеслом, так же как и в Голландии и в Мальборо. Нашлись два голландца, недовольные тем, что я имею свою долю на их территории, и поклявшиеся прекратить это; они пришли к моему игорному шатру, срезали его, избили моего слугу, а мне послали вызов встретиться с ними на следующее утро. В это время предстоял приезд генерала, и я никак не мог прийти, и мое отсутствие обидело их еще больше. Так что они явились ко мне, когда я лежал в постели, и заявили, что, если я не встану и не пойду драться с ними, меня зарежут прямо здесь и сейчас. Я посоветовал им идти в шатер позади моего жилища и выпить там по стаканчику вина, а я через минутку подойду. Тем временем я послал за товарищем, англичанином по имени Джозеф Борроу, он пришел, и мы вместе явились в шатер, где нас ждали. Я спросил: чего они хотят? Они ответили, что хотят драться перед расположением нашей армии и что взяли с собой фургон, чтобы увезти наши трупы. Хозяин шатра обыскал нас всех перед выходом на предмет огнестрельного оружия, нашел два пистолета у одного из голландцев и один — у второго, а у нас — ничего, и мы отправились на назначенное место перед расположением нашей армии. Голландцы разделись, мы тоже; они дали друг другу выпить, на просьбу дать и нам выпить мы получили отказ, после чего я сошелся со своим соперником, а мой товарищ — со своим. Бой продлился недолго — один из голландцев остался лежать на площадке, второго увезли в приготовленном для нас фургоне. Мы же вернулись я свой лагерь и притихли на день-другой».
«В 1712 году, пребывая в Дюнкерке, я был хозяином школы и неплохо зарабатывал себе на хлеб, но в конце концов я подхватил лихорадку, и полковник отослал меня в Англию с рекомендацией в Колледж Удачи. Через некоторое время я выздоровел, женился, открыл в Лондоне пивную и школу и жил счастливо. Тридцать семь раз я дрался на призовых боях в «Медвежьем саду».
«В 1726 году в Эдинбурге я подрался с одним чистеньким молодым человеком. Я нанес ему семь ран и сломал ему руку фальчионом по просьбе нескольких джентльменов и дворян. Теперь же, в возрасте шестидесяти трех лет, я решил больше никогда не драться и раскаиваюсь в своей былой жестокости».

Цитируется по: Альфред Хаттон, "Меч сквозь столетия".

by NanFe

Превышения бюджета, задержки и незаметные ужасы проектов: результаты аудита NASA
В начале года Счетная Палата США провела очередной аудит NASA и 1 мая опубликовала результаты. Документ написан простым языком и представляет собой занимательное чтиво. Счетная Палата отмечает, что увеличились задержки по срокам проектов, а идущий сейчас перерасчет стоимости программы Orion не позволяет оценить увеличение стоимости проектов в этом году. Но главная ценность документа, на мой взгляд, в другом - он наглядно показывает, что сложные и замечательные космические технологии растут в условиях постоянного преодоления земных проблем вида "детали привезли позже", "возможно, повредили ракету при транспортировке", "подали не то напряжение и сожгли электронику", "повредили двигатели, промывая их".

lozga.livejournal.com/173202.html

Откуда известно расстояние до звезд



[J]твоя Вселенная[/J] <a href="http://eyespace.diary.ru/p215483309.htm">делится видео</a> об определении расстояний до звезд

Сегодня день рождения АКДойля
Если обращаться к семейным мифам, то мы вскоре узнаем следующее:
Артур рано научился читать и вскоре стал «запойным» читателем: как говорят, однажды в библиотеке ему строго сказали, что нельзя менять книги более двух раз в день. Впрочем, и кроме книг было чем заняться: мальчик рос нормальным ребенком и от драк со сверстниками не увиливал. А вечерами были еще рассказы матери о славных предках и их деяниях. Мэри научила сына основам геральдики, и спрашивала его, что значит тот или иной элемент на том или ином гербе – что это может быть довольно интересным занятием, мы впоследствии узнаем из «Белого отряда». Замечу еще, что Мэри считала себя выше по происхождению, чем Чарльз, не помогали даже легендарные предки из бретонского герцогского дома: если Артуру доводилось сплоховать, виновата была кровь Дойлей и их дурная порода.
В семье писателя любили рассказывать о том, что его тетешкал на коленях сам Теккерей. Трех этих компонентов: любви к чтению, красочных рассказов матери и легендарного пребывания на коленях классика английской литературы – вполне достаточно, чтобы ребенок начал писать книги. Шутки шутками, а свой первый рассказ Артур написал в шесть лет.
Впрочем, как было сказано выше, это, кажется, и в самом деле мифы: читать дальшеТеккерей действительно был знаком с семейством Дойлей, и действительно навещал Чарльза и Мэри во время визита в Эдинбург, но было это 1859 году, и развлекать своими золотыми часами он мог разве что Аннет. Хотя он действительно мог пару минут подержать на руках крохотного младенца, пока тот не сообразил, что находится не в руках мамы, а какого-то незнакомого дядьки. И что бы там сэр Артур ни писал в «Воспоминаниях и приключениях», помнить, как в гости к Дойлям наведался Теккерей, он вряд ли мог.
В идиллических домашних вечерах, наполненных рассказами матери о деяниях предков, тоже можно усомниться. Дело в том, что дома Артур жил несколько первых лет, а потом – школы, школы, школы. И хотя самая первая школа Артура находилась в Эдинбурге, жил он не дома, а у знакомых. Конечно, и мать навещала его, и он бывал дома, но все же «жить в семье постоянно» и «гостить дома» - это разные вещи. Дома у Дойлей было, мягко говоря, неуютно: Чарльз пил.
С четырех лет Артур жил у подруги матери, Мэри Бартон, которая была незаурядной женщиной: она выступала за равные образовательные права юношей и девушек, а также за доступность вечернего образования для работающей молодежи обоих полов. Эдинбург, замечу, был вовсе не такой уж глухой дырой на карте Великобритании, там бурно развивалась промышленность, и этой промышленности нужны образованные люди. В домашнем же быту Мэри Бартон тоже придерживалась идей равенства полов, и полагала, что мальчиков тоже имеет смысл обучать исконно женским домашним занятиям, в том числе кулинарии и шитью. Уж штопка-то носков и приготовление яичницы непременно пригодятся небогатому студенту.
В это время Артур и много читал, и много дрался, и учился в школе, где ему часто попадало от учителя – скорее всего за дело. В этот период к воспитанию будущего писателя подключился Майкл Конан – пока заочно, но вполне осязаемо. Он присылал книги и географические карты, обращался к мальчику с отеческими увещеваниями о пользе учения, и он же думал о дальнейшем учении Артура, предложив Мэри отправить сына учиться в иезуитский колледж. Дело было даже не в том, что мальчику нужно было католическое воспитание, а в том, что иезуиты в обычных светских науках в то время не знали себе равных и учили детей на совесть. Для мальчика из католической семьи, желающего получить приличное образование, в Англии середины 19 века особого выбора и не было: иезуитский колледж в Стонихерсте, бенедектинский в Даунсайте или обучение за границей. Все это стоило хороших денег, которых у Мэри Дойль не было, но на бесплатное обучение в колледже и стипендию в 50 фунтов она не согласилась: бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. Прими Мэри Дойль это предложение, Артуру после окончания колледжа пришлось бы стать священником. Однако с платой за обучение помогли братья Чарльза, и в 1867 году восьмилетний Артур отправился на восемь лет в Ланкашир, откуда приезжал только на полтора месяцев летом, на каникулы.
из книги "Артур Конан Дойль и Шерлок Холмс" author.today/work/16018

... Безмолвие и сны сошли на землю...
©Торквато Тассо

Meghan Markle & Prince Harry - The Prince of Wales' 70th Birthday Patronage celebration at Buckingham Palace in London, UK - May 22, 2018

+48