@темы: ни о чём

Фандом: Bleach
Автор: sublimeparadigm
Перевод: tariona
Бета: VeterV
Пэйринг: Ичиго/Ишида
Рейтинг: NC-17
Саммари:
После трёх лет за границей, Ишида, пойманный между снами о смерти и памятью о поцелуе, возвращается, чтобы переписать свою историю. У Ичиго же совершенно другие планы.
Комментарии автора: Я всегда стараюсь придерживаться канона, и этот фик не исключение. Хотя конечно, есть некоторые отличия. Этот фик о событиях примерно три года спустя после первой арки, и основное различие заключается в том, как Ишида получил назад свою силу. К сожалению, 95 процентов фика было написано до выхода 226 главы, и подогнать рассказ под новые события означало полностью разрушить концепцию истории. Да и к тому же, я взяла и так сликом много, делая мальчиков голубее, чем само небо, так что ещё немного изменений - ничего страшного.
Примечания: AU
Разрешение на перевод: получено
Размещение: исключительно с разрешения
Оригинал: http://sublimeparadigm.livejournal.com/113369.html
Арт: semecucumber
Дисклэймер: Блич принадлежит Кубо Тайто, фик - автору.

Мечтая о других небесах. Часть 2

Мечтая о других небесах
*роман в пяти частях*

Часть 2. Достичь манящей звезды

Знаешь ли ты, что в этот самый момент окружён вечностью?
К. Кастанеда, "Учения Дон Жуана"

Впервые встретив призрака – душу, он решил, что это ангел.
Она не шла, а плыла над землёй, окруженная белым, неземным свечением, из-за которого маленький Ичиго подумал, что она нереальна, или, по крайней мере, то, чего не могут видеть остальные. И почему-то он знал с самого начала, что больше никто видит этих призраков.
На Новый год они были в храме. Он не помнил, сколько ему было лет, но Карин и Юзу еще не было с ними, или может они были только в животе матери. Он держал мать за руку, но она отняла её, чтобы помолиться, и тогда он посмотрел вверх, где и увидел ангела.
Эту молодую женщину он запомнил, в отличие от всего другого. Он помнит её глаза, напоминающие темные озера, они так выделялись на бледном, сияющем лице, что мурашки бежали по телу. Она смотрела на него, а он на неё, боясь пошевелиться. Наконец его мать закончила молитву, взяла его за руку, выводя из храма. И только отвернувшись он выдохнул, но ничего не рассказал о женщине, понимая, что он не должен был её видеть.
А она преследовала его. Следила за ним весь оставшийся день на расстоянии, наблюдая за ним из-за деревьев большими чёрными глазами. Прошла за ним в дом, паря в проходе пока он ужинал, и чуть не подавился рисом, когда отец прошел сквозь неё. Мать забеспокоилась, но он ответил, что всё в порядке.
Может, если её игнорировать, она уйдёт, решил он. Пытался забыть о ней, убеждая себя, что призрака не существует. Ангел оказался вежливым, её не было рядом, когда мать мыла его, и он думал, что, может быть, она ушла. Но после того как мать уложила его в постель, спела мягким и таким дорогим голосом колыбельную, поцеловала, выключила свет, оставив только маленький ночник, призрак появился снова.
- Ты мой ангел-хранитель? – тихо спросил Ичиго через несколько минут, опасаясь, что громкий голос её напугает. Призрак сидел на подоконнике в слабом свете луны, делающем его совсем нереальным, почти бестелесным. Повернувшись к нему, она заговорила голосом, от которого волосы встали дыбом.
- Я не знаю, что я такое. Я даже не знала, что я существую, пока ты не увидел меня.
- Что ты имеешь в виду? – пропищал Ичиго, испугавшись еще сильнее.
- Я думала, что перестала существовать. Я думала, что исчезла после того, как он убил меня. Никто теперь меня не видит. Ни папа, ни дедушка, ни сестра. Никто. Но ты видишь, значит, возможно, я существую.
Ичиго застыл от страха. Кое-как он сумел выдавить:
- Т-ты была у-убита?
- Он убил меня. Разбудил посреди ночи и прижал подушку к лицу. Когда я проснулась, никто уже не видел меня.
- Но зачем? Кто убил тебя? – Ичиго поднялся на постели, любопытство немного притупило страх.
- Он не хотел меня отпускать. Я любила его, но собиралась выйти замуж за другого по решению отца, которому я не могла противиться. Но он не смог вынести, что я буду с другим, и поэтому убил.
Любопытство снова сменилось страхом, и Ичиго лёг в постель, укутываясь одеялом, будто оно могло оградить его от злого духа, который, как он думал, был перед ним. Он смотрел в её большие глаза, сердце яростно бухало в груди. Было слишком страшно что-то сказать.
Он почти закричал, когда она приблизилась к кровати, но когда села на край, стало видно ее лицо, доброе и нежное, даже если точных черт Ичиго не мог сейчас припомнить.
- Спасибо, что увидел меня. Извини, если напугала. Я просто хотела рассказать кому-нибудь мою историю. Спасибо. – Когда она протянула к нему руки, он зажмурился, чувствуя лишь лёгкое дуновение возле щеки, а, открыв глаза, увидел, что никого рядом уже нет.

***

Когда ему было пятнадцать, весь мир был отражением всех тех вещей, которыми он не мог обладать, среди которых на первом плане стоял Куросаки Ичиго.
Ишида считает, что в мире есть два типа людей – те, кто видят, и те, кто виден. Есть те, кто находится в свете рампы, и те, чьи глаза следят за ней, ведь если не будет последних, кто увидит играющего свою жизнь на сцене?
Люди вокруг Куросаки Ичиго всегда будут теми, кто видят.
Ишида тоже из таких людей. Один раз, когда ему было 15, он понял, что хочет быть единственным. Хочет, чтобы Ичиго исполнял свою пьесу только для него, и чтобы он был единственным, кто смотрел бы на него в толпе слепых, которые только слышат, но не видят, не могут оценить актёра во всём блеске. Хотел, чтобы Ичиго видел только его. Хотел научить его не смотреть ни на кого больше, хотел вырвать глаза, чтобы убедиться, что они всегда направлены на него.
Потребовались месяцы, чтобы Ичиго заметил его.
Ишиде он понравился с первого взгляда не только из-за духовной силы или ярких оранжевых волос. Ичиго не был завораживающе привлекательным, он был красив, конечно, но не бросался в глаза. У него не было магнетизма человека, который притягивает внимание шутками и флиртом. У него не было особенных талантов, он не был слишком умён. За исключением волос и духовной силы, Куросаки Ичиго был абсолютно нормальным среднестатистическим подростком.
Но, несмотря на это, люди замечали его, наблюдали за ним, запоминали имя, даже если он не старался запомнить их. Его брови были постоянно нахмурены, часто на лице были синяки, а уголки губ неизменно опущены вниз, что делало его похожим на замкнутого хулигана. Но люди интересовались им, он им нравился всем, несмотря на их пол и ориентацию.
Чад и Орихиме, если бы Ичиго попросил, отдали бы за него правую руку. Возможно это из-за их духовной силы, но Ишида знал, что это влияние Ичиго. Они втроем сидели в центре первого ряда, наблюдая за представлением его жизни, или скорее были рабочим персоналом, обеспечивающим идеальное исполнение. Каждый из них любил Ичиго по-своему. Чад - с уважением, доверием, по-дружески. Орихиме испытывала что-то похожее, но основанное на сердечной привязанности, окрашенное беспокойством и интимностью. Ишида рад бы был сказать, что чувствует то же, что и Чад, но, к сожалению, как он понял, его отношение скорее напоминало Орихиме.
Он начал видеть сны с Ичиго.
В его снах, всегда казалось, что Ичиго смотрит не на него, а сквозь. Как будто он смотрел прямо на Ишиду, но взгляд фокусировался на чем-то за ним. И это расстраивало Ишиду больше, чем, если бы он вообще не смотрел на него.
В этих снах он часто касался Ишиды. И всегда это происходило в не предназначенных для этого местах, например, в кафетерии на ланче, когда рядом полно других студентов, или на площадке возле его дома, когда вокруг снуют соседи, а отец и мать смотрят в окно. Ичиго был там, его глаза смотрели за Ишиду, а руки путешествовали по одежде, и хотя Ишида был полностью одет, _слишком одет_, было ощущение, что руки прикасаются к обнаженной коже, посылая электрические разряды или ледяные уколы, оставляя за собой гусиную кожу.
Ишида хотел проснуться, но его тело будто горело. Он провел своими руками вдоль тела, пытаясь повторить движения, но ничего не получилось, он ничего не почувствовал, будто был глух к любым прикосновениям после испытанного с Ичиго, хотя и просто во сне.
В первую ночь в Обществе Душ Ишида впервые заметил, что Ичиго разглядывает его, слабенькая лампа освещала комнату, где все они пытались поспать. Ичиго наверняка не знал, что Ишида ещё не спит и наблюдает за ним (впрочем, как и всегда) через полуопущенные ресницы. Ишида лежал застыв, боясь выдать себя даже дыханием, и Ичиго смотрел на него несколько минут со смешанным выражением смущения и чего-то непонятного.
Второй раз был уже после побега Айзена и спасения Рукии. Ичиго поправлялся от ран благодаря лечащим способностям Орихиме и первым, на ком он остановил взгляд, когда пришёл в себя, был Ишида. Это можно было бы посчитать случайностью, но он не отрывал его ни на секунду, даже когда разговаривал с остальными. Его глаза смотрели в глаза Ишиды, и сердце квинси билось где-то в горле.
Взгляды продолжались, и каждый раз смущения было всё меньше, и каждый раз Ишида отвечал с большей уверенностью. Появилась слабая надежда, что возможно и он сможет достичь чего-то нового - новой жизни в образе красивого юноши. Может быть, он тоже сможет стать участником пьесы, а не просто зрителем.
Но одна ночь изменила всё. Надежда рухнула в смертельной битве с Пустым, и была заклеймена зловещим отражением лунного света в очках Рюукена.
Оглядываясь назад, понимал, это было лёгкое решение, даже если тогда оно казалось трудным. Он знал, что сразу примет условия отца – согласится на что-то знакомое было проще, чем рассматривать возможный отказ Ичиго, или того хуже, его пропавший интерес.
В тот день, когда Ичиго попросил квинси прийти на крышу в перерыве между уроками, смущение исчезло из его взгляда, сменившись беспокойством и чем-то еще, чего Ишида не мог понять до того момента, когда их губы встретились – любовь, взаимно нежная и пугающе реальная. Возможно, она и сделала его выбор труднее, но он знал, что не сможет вернуться. Уже тогда Ишида знал что не передумает, ведь не имело значения, насколько важен для него Ичиго, была задета гордость квинси, которая требовала выбрать путь без Ичиго. В конце концов, он квинси, и это было тем, что еще у него оставалось, по его юному мнению это был единственный правильный выбор, хоть и грозивший разбитым сердцем.

***

Желание.
Он видел его в глазах, в том, как он смотрел на него. Ичиго никогда не умел скрывать свои эмоции, и со временем ничего не изменилось. Ишида сначала решил, что ему показалось, но не было никакой ошибки. Он подумал, что может, это просто симпатия, но нет, в глазах Ичиго было именно желание. Он узнал его особенный оттенок потому, что видел раньше много раз, в зеркале, глядя на собственные губы и вспоминая. Вспоминая его. Желание, память и что-то ещё, что-то, чему он не мог дать определение или попросту не хотел.
Ишида не мог сконцентрироваться. Он должен был понять, как ему сделать то, что должен, ведь было так много концов, которые надо связать вместе, так много опасностей, но мысли об Ичиго не давали об этом думать. Он хотел проверить пару мест, где возможно находился портал, но оказался в двух кварталах от нужного места возле ворот старой школы. Их школы. Было темно и поздно, но внутри здания горел свет. Он остановился и смотрел на школу несколько минут, не понимая зачем. Память и желание увели его в сторону. Он возвращался домой в растерянности, думая об Ичиго, о его значении для него, и о том, что он делает – нарушает уговор с Рюукеном.
Договор. Он уже не лежит грузом на плечах как раньше, и Ишида даже не уверен, почему. Может потому что он сильнее, и что Рюукен все равно ничего не сможет сделать, чтобы остановить его от нарушения договора. Чёрт, он уже нарушил его - просто встретив Ичиго. Удивляло лишь отсутствие чувства вины. Он не сдержал слова, и понял, что с самого начала не планировал не делать этого. Да, точно, он всегда хотел снова увидеть Ичиго.
Он зашёл в свою маленькую квартиру, открыл окна, за день в комнате стало душно и жарко. Прохладный ветерок обдувал его лицо, он посмотрел вниз на улицу, где бродячая собака рылась в мусоре. Сердито вздохнув, он повернулся и пошёл в постель.
Он нравился Ичиго. Тот до сих пор любил, с пылом, который лишал мужества. Он до сих пор был таким же дерзким, самоуверенным и невероятно искренним, очаровательным и соблазнительным, как Ишида его и помнил. И всё ещё сходил по нему с ума, и даже не надо отрицать, как Ишида рад этому. Только удивляет, откуда взялись эти ощущения влюблённой школьницы – легкомысленное чувство волнения где-то в желудке, глупая улыбка, которую прячешь в подушке. Он хотел почувствовать стыд, хотел рассердиться на свою глупость, но просто не смог стереть эту проклятую улыбку со своего лица.
Ичиго стал ещё раздражающе привлекательнее, чем когда-либо. Идеально гладкая золотистая кожа, широкий и мускулистый торс, заставляющий Ишиду кусать губы и стонать, просто представляя, как он выглядит без рубашки. Большие честные глаза, милая морщинка между бровей, которая никогда не исчезает полностью, розовые губы, вкус которых Ишида помнит до сих пор. И - боже всемогущий – талия… Ичиго носил узкие брюки, которые были и благословением, и проклятьем. Каждый раз, когда он поднимал руки, Ишида видел полоску голой кожи живота, узкие бёдра, и ниже - длинные, крепкие ноги.
Рука Ишиды скользнула в брюки, пальцы легко коснулись возбужденного члена. В нетерпении он скинул брюки вместе с бельём и стянул рубашку. Не включая свет, он сейчас сидел на кровати, в темноте, обнажённый и возбуждённый. И думал об Ичиго.
Руки Ичиго, большие и сильные, наверняка огрубевшие от меча. И Ишида представил, как они изучают его тело, медленно, нежно, но уверенно лаская кожу. Он дрожал от возбуждения – целый день рядом с Ичиго и состязание в силе вымотали его – напряженные нервы требовали физического удовольствия. Он дрожал, хотя было жарко, когда его руки – руки Ичиго – путешествовали по телу, дразнящее останавливаясь на сосках, вниз по бокам, чертя круги по коже. Ишида приподнялся, когда руки забрались под бёдра, вверх-вниз, а затем вокруг, пока не добрались до внутренней стороны, а дальше осталось только одно место, где их ещё не было.
Бедра слегка касались члена и слегка влажного отверстия головки, пальцы, дразня, играли яичками, а потом слегка сжали их, другая рука обхватила член. Медленно, осторожными движениями двигаясь вниз и назад, задевая пару раз о живот. Палец оказался между ягодиц, медленно лаская маленькое отверстие, растягивая его.
Ишида застонал, громко и низко. Спина вспотела, и простыня неприятно липла к телу, но он не мог этого исправить, обе руки были заняты. Мысль о том, что это руки Ичиго заставила его застонать снова, сбиваясь, когда кончик пальца проник внутрь. Он задышал глубже, успокаиваясь, сильнее обхватив член, и приподнял бёдра.
Палец полностью скользнул внутрь, и он кончил сразу же, выдохнув: "Ичиго", представляя за сомкнутыми веками чужие сжатые на члене пальцы и жестокий палец внутри, и лицо Ичиго, изменившееся от наслаждения, глаза невидяще смотрели вниз, на него, губы дрожали, когда Ичиго наклонился для поцелуя. Ишида почувствовал собственное семя на животе, когда выгнулся с тихим стоном.
Пришлось приложить немного усилий, чтобы снова открыть глаза, он устал и не хотел возвращаться в реальность, лишённую Ичиго. Наконец, открыв глаза, опустил руки. Сокрушительными волнами вернулись смущение и неуверенность.
Он хотел Ичиго. Ичиго хотел его. Всё это должно быть так просто. Должно быть, но не получается, и даже обещание Рюукену здесь больше ни при чём. Все из-за того, зачем он вернулся. Из-за того, что он должен совершить. Он должен отступиться от друзей, отказаться от эмоций и довести дело до конца, который, скорее всего, грозит ему смертью.
Раньше он был уверен, что выдержит. Он мог бы, но если Ичиго осмелится на что-нибудь, его воля не выдержит, и он уступит за один удар сердца.

***

В центре священного круга сиял прозрачной голубой водой круглый пруд. Я шагнул на край, и знал, что ширина пруда около 5 футов. Вокруг росли неизвестные растения, я всегда представлял, что такая буйная зелень должна расти в тропических лесах. Стояла тёмная ночь, но земля под ногами была ещё тёплой, не остывшей после дневного солнца. Я ступил в пруд и шёл, пока тёплая вода не достигла груди, и хотя мои ноги уже не чувствовали дна, тело больше не погружалось.
Стоя между густых ветвей с листьями размером с колесо мотоцикла, я следил за статуей из тёмного камня. Она изображала человека, скорее всего мужчину, была почти необработана и напоминала изображения древних богов. Я не видел её полностью, листья закрывали обзор, но чем дольше я смотрел, тем сильнее расплывалась ее форма.
- Видишь ли ты лицо правосудия? – старый и скрипучий голос, произнесший это, не удивил меня. Повернув голову, я увидел старуху, сидевшую среди зелени, она казалось такой же неотъемлемой частью этого места, как и растения.
Я снова посмотрел на статую, но так и не смог разглядеть лица. То, что я принял за изгиб горла оказалось огромным чёрно-зелёным листом в виде звезды, который и загораживал вид. Потом я заметил на плече фигуры птицу вроде ястреба или совы, каменные глаза которой смотрели прямо на меня с серьёзным, но необъяснимо теплым выражением, что наполнило моё сердце спокойствием.
- Кто из них олицетворяет правосудие? – повернулся спросить я, но старуха уже исчезла.

Обычно я не обращаю внимания на такие сны. Но в этот раз был безумно рад, что обошлось без бойни и ужасов. Проснувшись, специально записал его со всеми подробностями. Почему-то он казался мне важным, будто я стою на грани какого-то открытия, которое пока скрывалось широкими листьями или выражалось во взгляде птицы. Перечитывая описание сна позже, я посмеялся над его нелепостью, но странное чувство, вызванное тем, что не смог вспомнить других снов, приснившихся той ночью, заставило сохранить все в памяти.
Позже я понял, что необъяснимая и загадочная аура статуи напомнила мне об Ичиго.
Хотя последние дни все напоминало мне о нём.
Я ни на шаг не приблизился к исполнению плана, но пока причин для беспокойства не было. Не было причин и для спешки, ведь чем больше времени я проводил с друзьями, тем больше было возможностей добыть информацию, которая могла бы пригодиться. И я проводил с ними необыкновенно много времени.
Они приняли меня в свою жизнь, будто это было обычным явлением, и я не мог противиться, мне нравилось быть с ними. Было какое-то странное чувство гармонии между нами. За прошедшие годы поведением Чад стал ещё больше напоминать Будду, его спокойствие и рассудительность наполняли квартиру ощущением покоя. Иноуэ (или Орихиме, как она настаивала теперь ее называть) не давала скучать, оживлённая и счастливая, всё ещё обладающая воображением, которому позавидует любой художник-сюрреалист. Она больше не мечтала об Ичиго, что пошло ей только на пользу, теперь её жизнерадостное настроение больше не сменялось вдруг приступами грусти.
И, конечно, Ичиго. Он изменился больше всех. На лице появились лёгкие следы грусти, его отношение к окружающему миру было окрашено цинизмом, что меня немного смущало. Не то чтобы он изменился полностью, он все также был полон энергии, как раньше обижался на всё подряд и мило сердился, скрывая искреннюю доброту, которая притягивала людей. Изменения становились заметнее в моменты молчания – отстранённый взгляд, когда он закуривал сигарету, приглушённая, нежная печаль, проскальзывающая в его взгляде, когда он смотрел на меня.
Моя жизнь стала похожа на сон наяву. Днём я забывал обо всех снах, боли, цели. Привязанность Ичиго пьянила меня, если не сказать больше. Было видно, что он сходит по мне с ума, чёрт его знает почему, но от каждого его прикосновения или касания рукой – случайно или нарочно, наклоняясь как можно ближе, когда мы делаем домашнее задание, толчки и удары, которые обычно, но далеко не всегда, были шутливыми – все внутри меня переворачивалось от волнения.
Спорили мы намного меньше, чем в школьные годы, скорее всего, это из-за того, что оба повзрослели. Мы болтали, смеялись, у нас даже появилась пара собственных, понятных только нам, шуток. Половину занятий мы посещали вместе с ним, вместе обедали, вместе ходили в библиотеку, и я каждый вечер всё с большим удовольствием проводил в квартире, которую он делил с Чадом и Орихиме, и каждый вечер я проводил с ними допоздна.
Но по возвращению в мою квартирку болезненное чувство одиночество снова возвращалось, хотелось заползти в кровать и спрятаться под одеялом. Я не мог отрицать – привязанность к Ичиго становилась все сильнее, каждый миг без него превращал мир вокруг в серую пустоту, которая поглощала меня.
Хватит отталкивать друзей. Хватит твердить о том, что никто не нужен, что живёшь только для одной цели – осуществить план. Единственной причиной, по которой я все еще следовал ему, были те ужасные сны, до сих пор беспокоившие меня почти каждую ночь, и воспоминания, что будто соль сыпались на раненое сердце. Даже обворожительная улыбка и наполненный желанием взгляд Ичиго не смогли бы избавить меня от них.
Я знал только один способ сделать это.

Продолжение в комментах

@темы: переводы, Bleach

@музыка: Mike Wyzgowski - Nothing can be explained

@темы: Лытдыбр

Не, ну что такое... Пятый Бличемюзикл уже лежит на торрентах, а от трафика остался всего гигабайт придётся ждать до августа ((

@темы: Bleach

Papa-demon !!! Диски пришли!
Спасибо тебе огромное!!!!
Аригато годзаймастаааа!!!!
Прощайте, последние остатки разума ))

@настроение: зашкаливает )))

@темы: Финалка, Лытдыбр

13 сентября в Японии выйдет ограниченное издание FFVII, посвящённое своему десятилетию. Количество экземпляров - 77,777 тысяч, в него входит игра Crisis Core, PSP с изображением Зака и Клауда и брелок в форме меча Зака. Стоит всё удовольствие 25,890 йен, что немного больше 150 евро...
Ещё к десятилетию выпускается книга, которая называется Final Fantasy VII 10th Anniversary Ultimania, которая будет содержать всю информацию о мире FF VII, то есть нечто вроде энциклопедии, и Final Fantasy VII 10th Anniversary Potion, довольно странной формы, но во вполне обычной коробке. И опять же, в количестве 77,777 экземпляров. 




Информация наглым образом стянута с сайта http://www.ffdream.com/

@темы: Финалка