Это я нежен там, где надо быть страстным. Это я бежал из замка Иф с тем, чтоб поставить в родном городе памятник аббату Фариа. Это я отмахиваюсь от вас, когда есть другие, а потом обижаюсь, что я не нужен, что меня не помнят, не хотят и не зовут в игру. Это у меня тяжелый взгляд. Это я хочу быть сразу всем и всеми. Это я изменчив в холодных и горячих водах, являюсь Инем и Яном. Это я ловок нечеловечески. Все это я.

Это я хочу променять большее на все, что только может быть дано - и теряю то, что у меня есть. Это я не умею копить. Это я - красное на черном. Это я сплю по ночам под листиком коки. Это у меня диагноз "весна", но я проживу еще долго, я собираюсь жить.

Это я хочу быть первым в Риме, но умею быть только вторым.

Это я удивляюсь подаркам и чувствую себя должным.

Это у меня в руках винтовка, а на переносице - шрам, это я бегу и кричу, пролетаю через тела любимых. Это я стою в камере инквизиторской и прошу дюжину серых ряс оставить на мне амулет на шелковой цепочке, его силы хватит мне ровно настолько, чтоб не расплакаться.



Анимэ: "Ранма". Хочу быть Ранмой. Или Аканэ (или как ее там?). И вообще там хорошо. Доктор симпатичный.

Заметила: я не с ними. Больше недели все они не со мной. И вообще, "все не в порядке". Тильке спасибо. Андрэ и Сау спасибо, Кэль спасибо. Максу. Торрару - просто таки огромное. И! у меня будет СВОЕ. От отсутствия родных здесь и сейчас не умирают. Просто - что-то странное творится, и я не знаю, как сейчас будет.

И еще: все сложится как сложится, а мне докажут, что я сам это выбрал.

Тао.

Эл.

И черт знает кто еще.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Все-таки я удивляюсь, как меня кидает из крайности в крайность.

От ревности и ощущения себя лишним "на этом празднике жизни" - едва заслышав слова "с семьей", едва прочитав, что меня не было там, где я была нужна и поддерживала человечка не я, а та, другая. Хорошая, но не я.

До тревожного чувства, что меня много, что я хочу быь всем и всеми - подушкой под чужой головой, прохожими Буэной-Айреса, книжными героями, мозаичным полом старинного храма, всем и всеми, одновременно, разучиться дышать.

От удивления по поводу того, что кому-то со мной интересно.

До понимания, что по большому счету я ничего не умею.

От параноидального поиска и наваждения - комплимент, нет? Понимать так, иначе? не понимать вообще?

До сакраментального "просто жить", просто млеть от теплых, небрежно-нежненьких и несерьезных обращений, собирать их, замирать...

До песен, которым, не зная слов, я подпеваю в полный голос, просто никто не слышит, а у меня потом горло сорвано.

До бесшабашности моих снов.

До умения прежних времен событийно упаковывать в один день - три. А эмоционально - так и вовсе неделю.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Так. Это чтоб сразу. Зело удивившись пятидесяти двум комментариям к записи с последним туром буримэ.

Итак, осторожно, новый тур открывается! На этот раз от вас потребуется хотя бы самое элементарное знание английского языка: последняя строка должна прозвучать на английском. Спасибо скажите, что хоть латыни не требую!! Хотя бы фрагментарно.



- простолюдин,

- один,

- гнев

- война

- полна

- (to) have.



Пробуйте, господа!!

+ Вопросы:

Brand, слушай, как считаешь, а если устроить и тут состязание рубак, как на сайте Гранады? Или это будет уже слишком явный плагиат??

icefox, как думаешь, а потянем мы все венок сонетов??

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Все, халява закончилась. Даже не успел насладиться блаженным безделием. УрГУ, мокрые волосы, много ненужной информации... Галеева нас развлекает, рассказывает про выставку "Документа" в Германии 2002 года (современное искусство, работа с текстом, светом, границы-эмиграция и все такое прочее). Слайдочки показывает. Мы с Вирною ехидно комментируем и придумываем собственные проекты. С ума сойти, на что люди жизнь тратят на западе, особенно художники.

А еще сегодня буду писякать письмецо Зойсайт.

Хорошая новость: мы не учимся в среду!! (не пойду на военку, да и на факультатив по английскому не пойду тоже). Еще хорошая новость: по субботам мы учимся только с первого марта, так что буду ходить на оргсобрания ВерКона. И водиться по ночам. Мя. Еще хорошая новость: не будет рисунка и живописи, вроде. В общем, жизнь не так уж плоха. Пока нас собираются развлекать выставками и вводными лекциями, глобальное "имение крокодильчиков" будет, похоже, позже.

...Блин, какая в Интернет-классе клавиатурка удобная, с высокими клавишками, она так приятственно брякают. Хочу себе такую же...

От дневников, надо сказать, я тоже отвык. Все-таки давненько не был.

Ладно, спать очень хочется. Завтра буду разбираться. Разгребаться и все такое... И послезавтра.

И... это... спасибо всем, кто есть тут... ВотЪ.

Кстати, Анри, тамплиер, я погостил на твоем ЖЖ. Отметиться не успел, но - погостил. И стихи, про которые ты говорил, прочитал.

NB. Макс. Джесс. Свель. Лисичка. ??!! Просмотреть избранные.

Топ 10 песен Канцлера. Ну вот, Ги, получай обещанное. И учти, оно сугубо мой взгляд на вещи. Сегодняшний.

1. Плач Гильгамеша по Энкиду. Ну что поделаешь, я влюбился...

2. Мастер Гофман. Прекрасная, но - увы, незаконченная песня.

3. ЖАБА!! То есть Эсклармонда.

4. Ведьма 1. А также 2 и 3. Весь комплекс, короче. Эскадрилья ведьмочек.

5. Amore.

6. Рамзес II.

7. Homeland.

8. Манавиддан.

9. Эхнатон.

10. Элегия. Старое, доброе, лиричное...

В этот раз каникулы получились какие-то странные. Полные неистолкованных знамений (небесных и не только), экзистенциальной жути и сказочных элементов. Впрочем, я не жалуюсь. Утешаю себя тем, что в небесную канцелярию писать бесполезно (у них там как раз начался месячник раздачи бесплатного сыра бездомным воронам и прочим пернатым), а по большому счету и незачем: моя жизнь, сама во всем виновата, ибо нефиг.



1. Часть первая. Челябинск.

В понедельник, благополучно успев на «Уралочку» (но, увы мне, не успев закупить партию кефира с эракондом для собрата по духу), я таки добралась до Челябинска. Невразумительное началось в дороге. Я полулежала на мягкой скамейке, читала книженцию и время от времени поднимала взгляд на симпатичного молодого человека, сидящего наискосок через проход. Молодой человек тоже читал книжку, уютно устроившись на сиденье с ногами. Несколько раз я пересеклась с ним взглядами и тогда про себя окрестила его Валерием, сама не знаю почему. Потом моя книжка закончилась, я долго-долго вглядывалась через собственное отражение в застекольную тьму, но там не было ничего, кроме регулярных теней столбов и черного ночного снега, так что я упихала в плеер кассету Медведева и попыталась задремать. Стекло было очень холодное. А задремать никак не получалось. Я разглядывала россыпь пассажиров, идиотически улыбалась и радовалась тому, что стук колес отчетлив, но голоса Медведева не заглушает. Дорога – приятное наваждение, освещенный вагон, мчащийся через неподвижную тьму – или неподвижный вагон, мимо которого со свистом несется зимняя ночь и еще много таких же зимних ночей и ветров – за компанию. Хотелось, чтоб так всю жизнь – не стареть, просто сидеть в вагоне и ехать неизвестно куда, так далеко, что вряд ли доедешь, и чтоб каждая остановка была неожиданностью; у меня еще с детства такая мечта – уехать, никого не предупредив, и не вернуться. Или все-таки вернуться?

Потом был собственно Челябинск, выученный наизусть вокзал, какой-то симпатичный пьяный молодой человек в трамвае, который спрашивал у Виолы дорогу, мне долго советовал не ходить без шапки, а нам совокупно жаловался на жизнь, сбивчиво и странно. А дома нас встретил булькающий чайник. И бело-серое крохотное существо, мехий комочек со странным именем Варвара, котенка, не умеющая мяукать. И Файни с сестрой. Впрочем, все очень быстро легли спать, а я еще сидела на кухне, ела омлет и читала невероятно тягомотный романище про гардемаринов. И рассматривала подаренную Виолой разноцветную феньку: трамвайный билет несуществующего города, лист канадского клена и слоненок, заключенные в тщательно выверенный мозаичный калейдоскоп.

А потом потянулись странные дни, проходящие в безделии, книгах, беседах и Золькиных стихах. И в страхе. Черт знает почему, я совершенно по-ребячьи боялся. Мне страшно было засыпать в темной незнакомой комнате в чужом городе, страшно было открывать в магазинах книги и заглядывать на страницы, страшно запираться в ванной, страшно засыпать вечером и просыпаться утром и страшно взрослеть, потому что жить мне дальше, ближе-то никто не научил, и дальше будет только хуже, потому что распалась связь времен, а я – давно не я. В промежутках меня одолевали приступы совершенно неземного счастья, я бегал по магазинам, улыбался прохожим, засовывал уши в плеер, разглядывал ледянее скульптуры на Арбате и заглядывал в глаза бронзовым статуям, пил молочные коктейли в неземных количествах, помогал Зольке в приготовлении пирожков с яблоками и корицей, а Виоле – в сооружении виноградного торта и прочих кулинарных изысков. Время недели тянулось, а в отдельно взятую пятницу сжалось в точку, когда телефон надрывался от СМС-ок, а я страдала невозможностью скупить кучу хороших книг в челябских магазинах, лопала мороженое на ветру и морозе, каталась с детских горок, гадала по купленному на утро железнодорожному билету, закидывала письмо в почтовый ящик, развлекала Виолу и ее сестричку Наташу анекдотами средней степени пошлости, читала вперемешку рассказы Скирюка и критические статьи Сапковского (благословенны книжные магазины на Ленина!), полночи сидела на кухне с внезапно приехавшим Котярой, пила дворцовый пу-эр и болтала обо всем и ни о чем, радовалась и тосковала без повода и причины, а потом забылась чутким и тревожным сном, в котором были мршаны, грациозные, гибкие, сильные и дружелюбные девушки, и драки, и странные транспортные средства, и трепетная любовь к неравномерности пространства и законам физики. Через три часа и за десять минут до будильника я вскочил, пробежался неслышно по квартире, сел не на тот троллейбус, проклял утренний мороз, полчаса видел на вокзале, разглядывая фонтанчик-замок, справочные компьютеры и парк растений, растрепанных с утра пальм, бегоний и прочего. Потом была электричка, дочитанная по буквам книга Скирюка и почти четыре часа сна, а потом был ставший непривычным Екатеринбург, улица Первомайская, завтрак, телефон и родной плед.

Я вернулась. Вместе с Челябинском, скомканными днями, отпустил меня экзистенциальный ужас, отпустили приступы нечеловеческого счастья. Так что уже и не верится, что были все эти дни.



Уфф. Продолжение следует. Отдельные спасибы:

- Двалину. Оченно рада была его видеть. Кста, Дэуи, не забудь нарезать мне фотографий (времен совершенно феерической среды) и прочих радостей жизни.

- Зольке. За то, что очень хорошо разбавляла мое уединение и не вторгалась в одиночество, а еще за стихи и пирожки, вравне вкусные.

- УрукХаю. За своевременные СМС-ки. И за слово "вчера". Это был такой удар...

- Максу. Питерской. Несмотря ни на что. За февральский ветер, который появился вскоре после того, как я опустила письмо в ящик. Оно будет идти еще долго. Надо было высказаться. Про все. Про злость на весь мир, раздражительность и усталость, про страхи, про арбатские статуи с полными глазами, про ледяной колокол с ледяным языком, про котенка, пушистый комочек, рядом с которым я засыпала и просыпалась (изящная острозубая и гибкая Цири)-Варвара)...



В комментах - свеженькое челябских дней.