Вылезла на дайри, походила (комментить пока сил нет), письма почитала, опять плохо с сердцем. Везде кон. И вдвойне обидней, вдвойне больней... а, неважно. Все_без_меня. А мне и не надо. Мое место - там, где оно и вправду мое - никто не займет.

Теперь вот думаю - тот ли это Игорь, про кого говорилось. А позвонить не решаюсь. И вообще - пора определиться, решить, потому что так, как сейчас, я не выдерживаю. Всегда приходится выбирать между. Ничего не поделаешь, на знали бы вы, как это мучительно, как хочется успеть везде...

А с Таром вообще пока говорить не хочу.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Готовьтесь, рассказывать буду долго и нудно.



Я уже говорил, с каждым днем было все хуже и хуже, и все тяжелее. Поэтому я не удивился, что в субботу был равнодушен ко всему (ночью), а утром пожал плечами и отключил будильник, наплевав на две пары социологии. И вообще вел себя так, как мне-в-нормальном-состоянии не подобает. Но теперь уже все равно, да.

В полдень забежал домой и пошвырял в рюкзак кучу привычных вещичек, но дома задерживаться не хотелось: у нас с четверга живут по причине ремонта в родных пенатах дети (сиречь брат мой и беременной женой, да до кучи с приставучей племяшкой), и от этого легче не становится. Так что я отправился в лицей, бо там намечалась: а) Айша б) игрушка на тему Тристана и Изольды (давно и прочно забытая мной легенда!) в) целая куча симпатичного мне народу.

В общем, чем ближе я был к лицею, тем радужнее становилось мое настроение, я сам себе поразился. Охранник на вахте благосклонно кивнул в ответ на мой пропуск и открыл дверь, и я мог зреть Лицей Отремонтированный и Обновленный (наконец-то!!) и суетящихся личностей, которые тут же помчались со мной обниматься в порядке живой очереди. И все в прикидах. Особенно приятно было лицезреть Дениса, облаченного в шутовской жилетик и нечто среднее между капюшоном и шапкой спецназовца, снабженной ободрано-меховыми ушами сеттера. Изамонец-извращенец, однозначно! Впрочем, дяденька мне пояснил, что он карлик Фрост (дед Мороз, еретик и содомит, прибавил я про себя, елико возможно ехидно, но озвучивать не стал).

- Ну, а я-то кто? – по мне, вполне логичный и уместный вопрос.

- Пэк!!! – радостно объявила Сорока (она там была единственная адекватно спокойная и вообще без прикида, в сером своем костюме).

И вот тут я взвыл. От восторга (еще бы, моя любимая стебная роль) и от обиды (заранее-то сказать не могли, я тут без прикида, а какой в жопу пак без прикида?!). Но в этот драматический момент Воля (златокудрая, взволнованная, подметающая пол роскошными белоснежными рукавами) лукаво прищурилась, указала на меня тонким аристократическим пальчиком и высказалась:

- Тристан!!!

И разумеется, все ее с энтузиазмом поддержали. Кроме меня. Я-то сразу врубил, что столь патетичную роль не потяну. Да и вообще, где мне. Но кто меня спрашивал?

Далее началась кампания «С миру по нитке – голому Тристану хоть что-то». Мой прикид минут через десять начал состоять из красивого и блестящего пояса (Нара, чтоб он держался, заколола его булавками) и... эммм.... черной халамиды. Кривой, косой и изо всех мест нитками лезущей.

- Ну что, - оценила Сорока, - самое то для странствующего рыцаря!!

Потом мне пересказали вкратце легенду (лучше бы не пересказывали, оказалось, что я более полный и правильный вариант знаю), потом минут десять я потратил на перекапывание Нариной сокровищницы (вахх, страсть как люблю, когда разрешают покопаться в шня-а-а-ажках!!), а потом в кабинете № 104 началась раздача загрузов и имен рыцарям. А потом... МЯ-А-А-А!! Карлик Мим схватил гитару и начал петь! И это было здорово! Он великолепно болтал ногами, самозабвенно зажмуривался и вопил: «Мир победит-победит войну!!» - отменно чепуховая песенка, самое то карлику Миму!! Готовый кадр для фильма, настолько все это было живописно. Потом, пытаясь исполнить серенаду для Изольды, он то и дело забывал слова, и вообще уже не было того пламени, потому гитару перехватила Изольда и исполнила что-то отменно слезливо-лиричное. Потом сенешаль (Нара) стал представлять королю Марку (Рази) его круглый стол (хотя там хватило бы разве что на полукруглый, да и Брюса Безжалостного Маньяка не забыли), а мне заявил:

- А ты, Тристан, вообще пошел отсюда на корабль!!!

Я проникся мыслью, что вот, год и даже более в странствиях, везу невесту дяде и королю своему, прекрасную Изольду Златовласую, своими руками отдаю, потому что обеты рыцарские и вассальный долг выше моей любви, вот приеду я, не взгляну на Изольду, не взгляну на Марка, только неделю проведу при дворе, не пойду на свадьбу, не пролью не слезы, прокляну себя, прокляну клятвы, ничего не скажу Марку, ничего не скажу Изольде, уеду странствовать под черными парусами, под черным щитом, буду искать бранных подвигов (покрою рыцарей отменным матом), а там, глядишь, то ли славой Тристана СтоМАТОЛОГА увенчаюсь, то ли смерть найду, и не будет плакать обо мне моя Изольда, ни слезы не прольет король Марк...

Уф вроде, проникся. Чуть от жалости к себе не заплакал. Теперь можно и в загон... ой, пардон-с на корабль, мерить палубу шагами, губы кусать и глядеть на горизонт – не покажется ли родная земля? – а на Изольду не глядеть, нет.

Служанка Бренджена, она же Бренгена, сидела на парте и охраняла ведро с приданым. Изольда пялилась в окно. Надо полагать, ей уже поведали, что я везу ее Марку, а следовательно, напиток любви (заместо заказанного напитка смерти) служанка ей уже притащила. Ага, вон и стакан стоит с водой, то есть чаша с напитком. Остается только отхлебнуть, с чего-то же надо начинать!

И я подошел и отхлебнул. Зажмурился, услышал драматический шепот Бренджены:

- ЭТО ВОДА ИЗ-ПОД КРАНА!! – и не выдержал, фыркнул.

- Значит, это все-таки был напиток смерти, - выдавил я. (Ну что, Изольда моя, раз все равно умирать, то зачем тратить последние минуты зря, леди Йеннифэр могла бы научить тебя своей неземной мудрости в этом вопросе! – и Тристан кривовато ухмыльнулся. Не забывайтесь, рыцарь!)

Бренджена что-то путано объясняла и молилась. А мы с Изольдой пялились друг на друга. Неподалеку от корабля бегал люди, Сухер переодевался в прикид сарацина, я косился на Айшу, и мне было стыдно за те глупости, которые я нес. Но ничего другого в голову просто не шло, а какой нормальный Тристан в здравом уме будет говорить то, что говорил Изольде я – не знаю! В общем, когда мы сказали друг другу одни и те же слова любви и горечи раз на семь, нам надоело, я решительно ухватил Изольду за руку и потащил во дворец, т.е. в 104 кабинет. Бренджена тащила за нами приданое.

- КОРОЧЕ, НАМ ВСЕ НАДОЕЛО, МЫ ПРИПЛЫЛИ!! – возгласил я, засовываясь в двери по пояс. А потом вошел, как полагается, и преклонил колени перед королем (неудобный меч цеплялся за что можно и за что нельзя), и через силу сказал все, что полагалось сказать: я вернулся, мой король, и я привез вам невесту, посмотрите на нее, мой король, вот она, Изольда Златокудрая... Король не удостоил меня взглядом, не удостоил словом, велел отдыхать с дороги, велел сенешалю найти покои для невесты, даже не посмотрел на мою Изольду, и я ушел, опустив глаза, не видя некуртуазных рыцарей, не видя дам. Сон не шел ко мне, одно лицо Изольды, руки ее, волосы ее, я сидел и грезил наяву, безумствовал, хотел бежать, хотел прыгнуть с башни, немедленно уплыть за тридевять земель, прийти и все рассказать королю Марку, похитить Изольду, проклинал все клятвы, проклинал себя (своими руками отдал я любимую - другому!), проклинал мерзкого придворного карлика, проклинал дуру Бренджену и тех поэтов, которые воспевали любовь-боль, любовь-страдание. Я ненавидел себя и почти ненавидел ее (как, она предает меня, выходя за другого!), я часами бродил по дворцовому саду (= ободранному коридору), и там меня нашла она.

Она была бела и нежна, голос ее тих, и, говоря со мной, она комкала подол пышного своего платья.

- Тристан... я ждала вас. Больше года ждала вас. Каждый день ждала вас, - и потупилась.

- Как ваше имя? – я не помнил ее. Она, может, и обиделась, но ответила:

- Изольда, Белорукой Изольдой меня зовут.

И от этого имени сжалось сердце.

- Изольда! так красиво! – я не знал, о чем говорить с ней. Я был скучен, но все равно сказал: - Хотите, Изольда, я расскажу вам о моих странствиях?

И она сказала: Да, Тристан, я хочу.

Но говорить было трудно. Хотя я думал, что все хочу рассказать: и про бури, и про дракона, и про то, как убил Морольта, и про то, как увидел лицо Изольды в ореоле золотых волос, такое прекрасное родное лицо, и про кинжал в ее руках, и про то, как она врачевала меня, как днями и ночами сидела возле моей постели и пела, и про пиры, и про то, что было на корабле. Но рядом со мной шла простодушная и добрая девушка, и слова давались с трудом, и я думал: «Изольда очень любит меня» - и не знал, о какой Изольде я говорю.

Разговор наш прервали: король Марк вызывал меня. Он попросил рассказать о странствиях, но рассказывал я сбивчиво и нелепо (что явилось предметом насмешек мерзкого карлы), а король не слушал и был рассеян, а при карлике и рыцарях не мог я открыть ему свое сердце. А потом Марк сказал, что не хочет отпускать меня в странствия, не женив, и поведал про не то мавританку, не то сарацинку, танцовщицу, сбежавшую (из гарема, что ли?) и ищущую спасения от тирана своего в христианстве и замужестве. О, как я зол был в тот момент на Марка, на Изольду свою, и я вскричал:

- Нет, мой король! Вашего приказа ослушаться я не смогу, но знайте: есть девушка, и я люблю ее! Ее зовут Изольда!! (о, что же я наделал, как ухмыляется карлик, как вытаращился на меня незнакомый рыцарь! Еще не поздно, еще можно все исправить!). Выдайте за меня замуж Изольду (пауза, комок в горле, ну что ж, так правда будет лучше, хоть одну девушку сделаю счастливой, она достойна того) Белорукую!!

И, уже потухающим голосом:

- Она ждала меня.

И король сказал: хорошо, и король сказал: свадьба через неделю после моей, и король сказал: иди. И я пошел, и тысячи слов, тысячи проклятий и извинений замирали на моих устах, и металась Бренджена, и бегала по саду прирученная собачка, и любимая моя писала мне письма, и я отвечал ей, но никак не мог сложить нужные слова, пропадал под окнами, а потом увидел Изольду Белорукую, позвал ее, и сказал ей:

- Выйдите замуж за меня, Изольда!

И она сказала: да, мой Тристан! И она сказала: люблю, мой Тристан! И она сказала: я счастлива, мой Тристан! И она улыбалась, а мне хотелось рыдать, и я думал: моя Изольда будет верной женой королю, лучшей из королев, и подданные будут ее любить, и она будет неутешна и не сможет забыть, но ничем не выдаст нашей любви. И я думал: я женюсь, и жена моя будет несчастна, а я не забуду мою Изольду. Я полюблю жену и буду ей надежным и верным мужем, я буду возвращаться к ней и привозить дары из всех земель, где суждено мне побывать, и она будет по-детски радоваться мне, а может, мы уедем вместе, а может, меня убьют в бою или на турнире... И я сказал:

- Вы знаете, что значит быть женой странствующего рыцаря?

И она еще раз улыбнулась и сказала: Да, я знаю.

И тогда я сказал:

- Ты будешь меня ждать?

И она сказала: Да, я буду.

И я сказал:

- Я буду любить вас, Изольда!

И она покраснела и убежала. А я ушел в беседку. Достал перо и бумагу и принялся составлять письмо любимой. Я прощался, и прощался навсегда.

А потом все понеслось под откос, пришла танцовщица и обещала мне помочь, шли приготовления к королевской свадьбе, а потом пришла Бренджена и сказала мне:

- Вы сможете солгать в церкви перед лицом Бога, Тристан? Я не смогу. Я все им скажу. Вы знаете обряд бракосочетания, Тристан? Священник обвенчает любящую пару. Не думайте ни о чем. Вы не сможете солгать перед лицом бога, Тристан. Вы скажете, что любите ее. Вам больше ничего не остается, Тристан. Потом вы убежите с ней, Тристан, кони будут ждать вас у церкви. Вы уже выполнили свою клятву, Тристан, а Бог – он выше короля, Тристан.

Не может быть, чтоб я оказался большим трусом, чем эта женщина. Новое письмо понеслось к Изольде. Я уже ничего и никому не успевал сказать, как я был виноват перед всеми ними, но что мне еще оставалось?

В церкви было тихо и светло, скромно и торжественно, печальная Изольда не поднимала глаз, Марк был спокоен, Бренджена кусала губы, а рыцари смотрели на меня враждебно.

Еще бы!!! Услышав, как священник-сенешаль-Нара на ломаной ужасающей латыни читает ИЕЗУИТСКИЕ молитвы, я чуть не ржал. Боги, огонь, ну почему, когда у меня такая трагическая и красивая роль, которая и так не получается, меня то и дело выбивает в стеб??!! Ну прекратите!! Этот кошмарный Патер Ностер, этот «нос индюкас", Нара, ну кто тебя ставить ударения учил??

Уфф, слава Богу, латынь закончилась. Теперь у народа спрашивают, кто имеет что-либо против свадьбы.

- Я! – и мы с Брендженой выступили вперед одновременно. Я путано рассказал, в чем дело. Бренджена за моей спиной молчала.

- Лгать перед Богом грешно, - прошептала моя Изольда. – Я люблю этого человека!

Изольда Белорукая разрыдалась. Марк покинул храм, следом за ним вышли рыцари.

- Я должен обвенчать любящую пару, - невозмутимо и радостно возгласил священник.

В итоге на нас напялили кошмарные кольца из фольги и – о ужас!! – заставили отхлебнуть розовой грейпфрутовой газировки. Тьфу!! Короче, не свадьба, а фарс. Я тихонько хихикал, Изольда еле сдерживала смех.

Потом мы пошли прочь, гордые и счастливые. Оставалось только вскочить на коней и унестись прочь, в позоре и в торжестве чувства.

В притворе храма на безоружного Тристана налетел кто-то с мечом, Изольда рванулась вперед, заслоняя мужа рукавом, но Тристан отшвырнул ее в сторону и принял удар. Кровь.

- Под стражу!! – крикнул Марк. – Их! И его!!

А мне велел:

- Падай!!

Я пожал плечами и аккуратненько лег на пол, после чего завопила, рыдая, Изольда, и два рыцаря принялись меня кантовать в ее покои, где положили на операционный стол. По дороге с меня свалилось обручальное кольцо, которое по идее ковалось на Марка, у него-то пальцы поболе будут.

- Я же умею лечить!! – металась Изольда. – Умею творить чудеса!!

- Для Тристана – да! – авторитетно заявила служанка, после чего мне велели допить воду из-под крана, я начал проходить курс лечения, а по жизни – сидел на столе, болтал ногами, стебал все и всех и поглощал притащенный карликом ништяки.

Минут через десять стражу сняли. Рыцари волокли короля (то ли с раненой рукой, то ли вовсе без оной):

- В лазарет!!

- Мой король, я подвинусь!! – радостно завопил я, освобождая операционный стол, но никто не обратил на меня внимания. Ну и хрен с ними. Бренджена сказала, что пора бежать. В лес. Что мы и сделали. Лес мастерским произволом был на третьем этаже. На бегу я облился остатками грейпфрутовой газировки, после чего снял халамиду и надел пояс прямо поверх рубашки, стало даже лучше. В общем, мы с Изольдой принялись гулять по лесу, а потом утомились и легли спать. На плаще. Положив за каким-то хреном между нами меч (Изольда настояла). А Бренджена пошла за гитарой и кинуть на лестницу «окровавленную одежду Тристана», типа чтоб нас по ней нашли.

Нашла нас стража, а мог бы найти и Зверь Рыкающий. Короче, нас препроводили к Марку под конвоем. Далее началась полуигровая-полупожизненная рулежка с оскорблениями Тристана, Изольды, меня, Воли, рыцарей, Марка и мастеров. Изольда Белорукая авторитетно подтвердила, что мы с Златокудрой не жили как муж и жена, раз между нами лежал меч, а на мне нет никаких порезов. Начался птичий базар, в итоге Рази завопил:

- Тристан, вызываю тебя на смертный бой!!!

Я чуть не заплакал. До кучи, фехтовать я не умею. Совершенно не представляю, что делать с этой зеленой пластмассовой палкой, которая меч.

Изольда металась между нами:

- Он же твой король!! Марк, ради меня, Марк, он же твой племянник!! Тристан, не надо!! – и захлебнулась воем. Рыцари галдели.

- Он вызвал меня, - я улыбнулся. – Жди меня, любимая.

И шагнул вперед. После чего взмолился:

- Народ, давайте на кубиках откидаем!!!

Народ был человечным. Выдали дайс. Рази кинул шестерку, я – тройку. Все правильно, справедливо, логично, я хоть не позорился с ковырялом, ура.

- Падай.

Я с сомнением поглядел на пол, но лег. «Меч, меч», - зашептали рыцари, и мне вложили в руку меч, который я на время поединка положил на парту. Очень хотелось плакать. Марк стоял надо мной с "лицом, вписанным в кирпич".

- Ты умер, мой Тристан, но не намного отстала от тебя твоя верная Изольда!! – нечеловеческим голосом возопила Воля, вырвала у меня меч с нехемульской силой и закололась (вроде так, хотя не поручусь, глаза-то у меня были закрыты).

Марк распорядился нас вынести. Меня вытащили двое рыцарей, Изольду пер Сухер. В коридоре влюбленные обнялись и дружно пошли на кладбище, после чего вернулись к разбору полетов и много нового узнали, выслушали и рассказали.

Стеба и приколов было до фигишша. Глас народа, он же народная мудрость, он же Бренджена, выдала пословицу: «Уходящий за оленем рискует вернуться с рогами» (это про охоту, рыцари наши в начале игры ходили на охоту за ништяками). Я узнала, чего и сколько интересного на игре было помимо нас, ну хотя бы Борс Женоненавистник, злобный карла Фрост, а также сарацинка и влюбленный Инквизитор. Короче, было сумбурно, весело и здорово, хоть и наспех. Я высказал свои спасибы и критику, выяснилось, что все (кроме Изольды и Бренджены) так или иначе мечтали меня извести, настолько некрасиво и не по-рыцарски я себя вел. Зато письма в стихах писал, мне за эти хм-вирши еще долго стыдно будет, тем более этот компромат у Сороки остался, ладно она хоть обещала его никому не показывать. Главное, чтоб Мим не видел.



А потом был смех (почти беззаботный), суета-трепотня (в т.ч. и про ГранКон), болтовня с Волей, оказалось, что у них тоже есть «ИН», и песни красивые, Воля мне играла на пианино «Прощание Финрода и Амариэ», это круче, чем «Финрод-Зонг»! И вообще, я там буду появляться по четвергам и вторникам, постараюсь. А Сорока обещала наведаться в субботу, значит, надо пораньше работу закончить, вот.

Потом я шел домой, долго и мучительно, и пришел, и часы уже перевели. И я рухнул и спал без задних ног, передних рук, верхней головы и боковых ушей, было всего-то десять вечера, а может, и раньше, и я плюнул на все будильники мира и дрых до часу дня.



НАРОД!! Спасибо!! Особо - Сороке, Миму, Наре, Воле, Разию, Скелу, Любе, Сухеру и Юрке до кучи!!! Жду фоток! (Особенно Нары в парике и белом халате, "санэпидемстанция приехала", извините за плохую шутку).

Чем дальше, тем любопытственнее.

Все больше интересностей узнаю.

Все хуже и хуже.

Когда читала форум, стало плохо с сердцем. И вообще нервы ни к черту.

До депрессии и апатии полтора шага.

Позвонила Люба. Так и не поняла, кто с нами, кто не с нами, но в словах все больше патетики, а в действиях все меньше смысла. Мечутся все!

Устал я, господа.

Отдыхаю на дневнике Сороки. Хорошо там. Уютный бардак. Тепло. Как раз то, что мне сейчас надо...

1. Спасибо.

2. В частном порядке приношу свои извинения. Изменил, как видишь, настройки доступа. Понимаю, что тебе фиолетово, но это мне нужно. Мне ЛИЧНО с тобой делить нечего. ИМХО, много правильных слов водится на форуме ВерКона.

3. Вот, собственно, и все.

Знаете, я ничего не скажу. Промолчу. Об этом все и без меня скажут много, о последних трех днях и о вчерашнем кошмаре.

www.vercon.ru, на форуме, в теме "Официальное заявление от организаторов" и близлежащих темах, все это обсуждается. И меня радует, какой у нас хороший народ. Понимающий. Добрый. Великодушный. Мудрый. Очень радует. Очень трогает. И стыдно вдвойне. Мы_не_заслужили.

Вчера - как в тумане, один сплошной кошмар. Просто я очень слабый человек, не выдержала. И еще - все это так тянулось, время шло, секунда как минута, и было очень пусто и непонятно, и еще - я не могла смотреть людям в глаза. Там было их много - хороших, родных, знакомых и незнакомых, наших и иногородних. И многие так или иначе были рады меня видеть. О том, как была рада я - умолчу. Но смотреть в глаза... говорить что-то... было мучительно. Ужасно. И слова-то все такие глупые - "спасибо", "приносим свои извинения", "форс-мажорные обстоятельства"...

Хорошо, что надо было что-то делать. Маленький я, слабый я поистерил, потом вовремя подошла Золька и протянула сигарету. Похлеще пощечины. Стало резко еще хуже, а значит - почти хорошо. Я взял себя в руки и бесцельно потопал в народ. Говорить и слушать, избегать взглядов, понятное дело. Но избегать не получилось. Меня видели, на меня смотрели, со мной говорили, обо мне говорили, за моей спиной говорили, громко и тихо говорили, ничего не понимали, ругали оргов, ругали нас ЛИЧНО, ругали в основном Шушу, ругали меня, было ОЧЕНЬ обидно, но в принципе этого я и ожидал, а значит - спокойно. Ну, грустно людям, они имеют полное право ругаться и ругать нас - заслуженно, заметьте! И еще - было такое ощущение, что во всем виновата я одна, я лично, перед всеми этими людьми моя вина... а потом подошел Саша Щапов с какими-то людьми. Господи, перед НИМ-то как неудобно. Вот сейчас он мне тоже скажет нелицеприятное, Господи... А он сказал (кому-то смутно знакомому): вот, говорит, рекомендую вам, очень хорошая девушка, Леголаськовая девушка... и потом говорил что-то еще, а я разрыдалась, черт дери, просто нервы уже не выдержали.

И все было. Очень больно. За нас, за много несправедливых слов, за много справедливых было больней, я ничего не понимал, но все что-то делали, звонили, искали, решали, обсуждали, отвергали, и я был с ними. Фестиваль. Фестиваль. Фестиваль!! Наш фестиваль... Впрочем, наш ли? Теперь его можно так назвать? Работали мы? Но не рано ли опустили руки? Ладно, зато не метались. Но чего от нас ждали - того нет. Значит, я все-таки ничего не могу. Значит, вполне заслужил не понимание и сочувствие, а презрение и нелюбовь тех, кто. Тех, кто приехал, тех, кто был до меня.

И почему мне кажется, что все только из-за меня? Что Я виноват?? Что все теперь будут на меня смотреть с жалостью, презрением, с чем еще? Те люди, которых я звал и которые пришли мне помогать, в частности.

А потом был вечер, и была поддержка, и Аривенн меня звала с ними, и Тилька звонила, спасибо ей огромное, оптимист, неунывающий птиц, и Элыч был, и Канцлер, и на СамКон пригласили, и форум, и Шуша с Ютой успокаивали, а потом просто было ненапряжно, я не сорвался, я что-то по мелочи делал, пил какую-то настойку, общался с двумя хорошими людьми (ну, нелюдьми) - огромное вам спасибо, УрукХай и Дима Магнитский!! А потом, что называется, забылся сном.

А сегодня все ЕЩЕ ХУЖЕ. И я - равнодушней. Неужели я такой урод?? как реквием, так слезы, так за людей, за всех нас, некого мне винить, кроме себя. Хотя головой понимаю, что не виноват я. Ну что бы я один сделал? Что бы я придумал??

Саше Щапову спасибо огромное.

Зольке.

Фантому.

Тимке.

Никодзе.

Торрару.

Всем. Всем. Всем. Кто был со мной, был с нами, поддержал.

Извините меня, люди, а?

Огонь, больно-то как. Кажется, что что-то важное потерялось, потерялось навсегда, и не вернуть, умерло, ушло, мы убили руками своими. И как же я теперь буду без любви?

Вирна пожала плечами. Кейдер сказала: жаль. Грустно. Неужели не понимают, как нам ужасно? и хорошо, что не понимают. Так спокойней.

И все равно в глаза не могу смотреть, слова не могу сказать.

Скольким я всем вам обязан...

Ничего страшного, говорили мне. Это не конец, говорили мне. Не грузись, говорили мне. А мне больно. Мне плохо. И вполне заслуженно больно и плохо.

И если кто-то из них говорит про нас (про меня) хорошо, думает хорошо - то это несправедливо.



КАНЦЛЕР!! звонила Альдара. Сахалинцы с нами!! Говорит. что ежли чего - помогут, в т.ч. и финансово.

Но главное - они с нами.



И я уже ничего не могу сделать. Это как предательство. Это идею - своими - руками, это родное, этокрест поставить.

Добрые люди себе после такого харакири делали.



М-да, ни фига себе промолчал.

Думал - искренне. Думал - крик души. Перечитал - поток мыслей, но получилось пафосно и патетично.

Но... вот. Знайте, люди. Хуже, чем я есть, я уже не покажусь никому. И правильно.

Я - всего лишь я.

А на форум все-таки стоит ходить. Теперь. Принимать удары, принимать ласку, равнодушие. Неперь там есть, что делать.

Ну, пусть первым бросит в меня камень.

Леголаська, держи.

Думаю, что ты талантливое, неординарное и - тоже! - очень красивое существо, что бы ты там про себя ни выдумывал(а). Иногда бываешь категорична, иногда - запальчива. Бывает, улетаешь в иные миры, тогда как надо решать насущные проблемы. ВОпреки твоему мнению о собственной якобы трусости - у тебя этого НЕТУ. Зато есть смелость, но несколько иного сорта, чем моя - не налетать с шашкой на лихом коне, а спокойно так высказать, что ты думаешь по тому или иному вопросу о той или иной личности. Умеешь поддержать, не размазывая при этом сопли. Живо интересуешься миром, но в основном через книги, а не через саму жизнь.

И вообще - ты замечательный человек, и думаю, с оруженосцем мне повезло просто-таки сказочно! (с) Ги.

Вот и сидит моя, польщенный, растроганный и охвоевший...

... пляшут искры - около нас!!

УрукХай, торжественно поздравляю тебя с новым КОТОМ!!! :-)

Сие здорово.

А у меня - как всегда. Баз ни фига нет, почта завалена письмами касательно регистрации и ее проблем (только что мужественно ответил на все), сейчас придется вручную составлять базу по Екатеринбуржским билетам (во веселье!), а завтра - расклеивать афиши (чуть больше ста штук, спасибо добрым людям, забрали у меня большую часть!), подписывать и нумеровать бейджики и прочая и прочая, решать мелкие проблемы, опрашивать Тима на предмет, обзыванивать народ (это не опечатка!!), доделывать спешно прикиды...

Наша служба и опасна, и трудна, словом! :-)

А вообще - я рядовой седьмого идиотского полка, я вечный воитель с бензопилой (санитары, держите меня!!). И еще - я ничего не боюсь, о да!

И дочитал "Роту добрых услуг" Льосы, перехожу к "Городу и псам".

Когда я сердцем приму клинок - пусть Один примет меня!! (с)

Да, и еще кое-что. Я буду учиться говорить прямо.

Недоговорка - то же лицемерие, а намек может быть неверно истолкован. Даже если я просто опасаюсь обидеть человека...

Моя защита не станет атакой. Когда атакую - не защищаюсь. Теперь буду учиться переходить в глухую защиту.

Иногда устаешь неустанно таить

От себя и других боли, страхи и слезы.

Но что делать, ведь просто очень хочется ЖИТЬ -

До потери сознания, до передоза,

До потери сознания... (с) Степанов

Да, и еще - меньше многоточий, сэр! Больше восклицательных знаков!

Ну вот, как всегда: руны кинул - легче стало. И чего, спрашивается? Ответ: кажется, я возвращаюсь.

А с новой прической меня эн раз вообще не узнали. Йорген заявил, что я на мальчишку похож. Что заявили остальные, не буду даже передавать. :-) Тем более - что сказали родители; они уже отвыкли (хе, забыли, чего я со своей башекой в 8-10 классе вытрворял!!). А мне лично нравится! Очень!! Я уже успел забыть, как ветер треплет короткие волосы... и как оные самые волосы удобны!

И - ура, товарищи!! Просто - ура!!

WE DON'T LIVE IN AMERIKA!

Хорошо, просто замечательно, что они у меня есть. Люди. Люблю людей. Общение. Весной, в безумии, до передозировки, на грани обожания и ненависти, постоянно натянутой и звенящей, как струна, с постоянной нехваткой времени (давай задуем свечку??) и хваткой дел, когда от искреннего смеха до слез – один шаг и полквартала по ночному весеннему городу.

Я – аморален. Вернее – я не с моралью. Я со своим сердцем. С теми, с кем мне интересно. Так и только так. Хотя и сложно иной раз нарушать мораль (общепринятую и свою), и стыдно, хоть и не по принципиальным вопросам. Людям легче. Люди живут в Америке, все они живут в Америке, они не боятся, они не стыдятся, им это легко дается, они любят лениться, а иногда – торопиться, заказывать пиццу, заниматься любовью и говорить об этом на всех страницах, на всех каналах, и все им мало… (ой, все, ухожу в транс, в заклиналку какую-то, стоп!!)

Дурацкое открытие последних трех дней: меня можно ревновать, оказывается, и не по-детски.

Вообще – последние три дня прошли в бешеном ритме. От многолюдного сборища в «Центральном дворе», модулей, бессонных ночей до посиделок у Зольки с песнями и репетициями. «Аве Мария» на немецком и в исполнении Канцлера – КРУТО!! И вообще… душевно было, только утомительно. Лучшего уик-энда у меня давненько не получалось, хоть и подмывало регулярно рвать веревки, рубить канаты, вспоминать слово «навсегда» и убегать, поступать вопреки сердцу, вопреки телу, вопреки долгу. И – спасибо тем, кто был со мной. Душой и телом.

Маниакальное желание – быть близким, знать законы, становиться для каждого, быть собой и быть разной, для всех – особенной, своей среди чужих, лучшей, искаженный симптом Гравви. Пить доверие, впитывать слова, внимать, понимать, прощать, исповедоваться, быть откровенным, засыпать, обнимать, кивать, быть откровенным и врать, насыщаться этим, упиваться всеми и знать то, что не все знают, и хранить. Не знаю, куда может завести меня это желание – с приятным, с хорошим, с интересным, по нехоженой дорожке, по режущим словам, по безнравственным картинкам, но это – плохо, а чем ближе, тем невозможнее остановиться, это лавина. И это – страшно. Кто я вам, вам всем? Насколько далеко пойду с вами, за вами, чем рискну, что подарю? Я живу здесь. Ради этого, ради любви, ради жизни и ради мечты, ради песни и ветра, ради всего минус «ради себя», я с тобой – кто ты? Люблю тебя.

Улица, замерзшая ладошка и теплая и твердая рука, столь же твердый, короткий и прямой взгляд, брошенная прямо половинка слова, кивок и ни одного знака.

Тягучая ночь с часовым боем, клетчатый плед, головокружение, полусон (чертовски хороший полусон) и нужные слова. Только я никогда не играю ни с кем, никогда не издеваюсь, не хочу причинить вреда. Разве что могу случайно задеть. Но это все могут. И чем ближе человек, тем легче. А нам многого не хватает…

Весенний город, снять куртку, идти в одной рубашке, подставлять истерзанный лоб под клейкие снежинки – ровно на миг, пока не растают.

Кухня, слабый свет, абсолютная безопасность, и еще – рано или поздно придется защищать спину. А пока – только тепло.

А потом – музыка. Много музыки и картин. Смесь любви, обожания, ненависти и страха, бессилия и силы, THEY_ALL_LIVE_JN_AMERICA, а потом – просто рыдать и не мочь остановиться, без повода, без причины и одновременно по всем причинам, совсем все – вы понимаете? – совсем все, восхитительно и печально, содрогаться, понимая, что потом будет стыдно… а может, и нет – в том, чтоб сокрушаться так, гневаться так, рваться так – нет ничего постыдного. Это не слабость, это боль за других, за всех. И сон. Уснуть, провалиться. Две бессонных ночи и день в крайностях сказываются на умении мыслить и быть смелым, говорить просто и прямо или делать намеки (чего не умею). А может быть, в сорок первом ты занял Москву? Все смешалось в доме Облонских, я рыдал и был как пьяный и уже почти ничего не помню.

Фатер Унзер: на этом месте люди обычно закрывают глаза… (Алукард??)

Рвутся сквозь тела любимых. И никогда, никогда не смотрят вслед.

И прощаются долго.

И пересиливают себя, спокойно приходят и спокойно говорят, не превращают глухую и тотальную, почти инстинктивную защиту в атаку. Ур прав: нас все меньше и меньше, нельзя позволять ничему нас разбивать, тем более по глупому недопониманию и нервам. И Кайлер прав. Все уладится.

А еще я подстригся. Коротко. Тоже психоломка идет, я очень зависею (завишу, зависаю) от прически и одежды. Но это уже неважно, совсем неважно, правда.

И – спасибо всем… ну, вы знаете.

Я вас люблю.

А сегодня предстоит много работы, быть спокойным и уравновешенным.

Мя-а-а... как я люблю быть закиданным комментами... вчера сорок, сегодня тридцать с лишним. Здорово! Спасибо, люди, что вам есть, что сказать (и что вы это говорите)!

Я рад. Тем более что у меня не всегда находится время пробежаться по вашим дневникам, к сожалению.



Вчера: бегом и чуть ли не истерикой, энным количеством неожиданных встреч в неожиданных местах, лаконичным и красивым узором по оранжевой рубашке (спасибо, сеньор-дизайнер!!) и парой очаровательных фраз:

"Сеньор, иди на кухню, я тебя сейчас жрать буду!!" (я забыл глагол кормить).

"Ну вот, никакая мастурбация не может помешать мне пить чай!" (с) сеньор.

Выдранная из ситуации, очаровательная реплика.

Потом неожиданно пришла Скапи и осталась ночевать, так что запланированное общение с Кайлером мне накрылось. Ну да ладно, наверстаем! Тем более что...

Сегодня надо: встретиться с Джоном и забрать у него образцы бэйджиков, сделать приличную веб-страничку, скачать расписание ВерКона, обзвонить разнообразный народ и попришивать тесьму к рубашке. А еще купить болванок для всяких нужных нужд. А еще позвонить Сильвер и спросить про билеты... а то я сегодня пытался купить по просьбе Кайлера два билета, так в "Купце" их нет, мне сказали, они только в "Монетке" в Юго-Западном и в "Дерижопеле", а времени ехать туда нет, надо что-то делать. А еще можно позаписывать сеньору кассету, для чего попробовать приделать магнитофон к компьютеру проводами, чтоб легче было и не приходилось долго искать нужную песню...

Лис не сможет завтра прийти на собрание регистраторов, это очень плохо.

Жизнь ускоряется и резко поворачивает, надо бы не вылететь на повороте. И вообще не люблю догонять и наверстывать упущенное, а ведь приходится регулярно.

Надо срочно взять тему курсовой!! (Галеева неуловима, как Джо, но она отбегается по универу, попомните мое слово!)



читать дальшеТэм приволок очередной цвет: черный. Итак,

1. Черный вообще - мой любимый цвет. Единственная одежда, в которой я себя более-менее уверенно, защищенно и комфортно чувствую - черная. В детстве: черно-желтый костюмчик синички на мой третий новый год (или четвертый?). И конечно, наш черный туалет-Мавзолей, с черным унитазом и черным кафелем. Ни у кого из моих знакомых больше такого нет!! И еще яркое воспоминание о кроличьей моей шубке, на которой я объяснила маме, что бывает черный, а бывает темно-черный (это если против шерсти погладить). И сказка про черную руку, и вообще всякая тайна и таинственность - черная. И честность - черная. И вообще очень многие чувства имеют чистый черный цвет. А, и еще - трубочисты из стихов Саши Черного!!!

2. В природе черный не встречается, к сожалению. Разве что ночью, да и то он не черный, а всякий смешанный.

Хотя... совершенно черные (один сплошной зрачок!) глаза, в которые закапала атропин.

3. Черный цвет - чистый, я уже говорила. Самый чистый и самый страшный, как Страшный суд. Многие чувства черного цвета, особенно абсолютные.

Мечта - негатив: черная бумага и белые чернила. Только читать менее удобно.

4. Не будет своего сочинения. Отправлю читать "Черного коня" Бродского. Или отошлю к давнему образу Стругацких - черные брызги, бесконечное пространство внутри черной капельки. И вообще... так много черного. Лучше мне не придумать.