"Секреты дома Йорков"/6
Естественно, вопрос о том, почему и насколько Варвик обиделся на короля Эдварда IV, заинтересовал и г-жу Салмон. В том, что 1464-й год стал переломным периодом в их отношениях, не сомневается никто. Правда, объясняют это, обычно, вполне обыденными причинами. От раздражения на неопытного короля, совершившего идиотский поступок и упёршегося намертво, до политических мотивов - Варвик был за союз с Францией, а Эдвард - за союз с Бургундией. Но г-жа Салмон не ищет лёгких объяснений.



читать дальшеДля начала, она как бы уже считает фактом, что Эдвард и Элизабет были единоутробными братом и сестрой, и уверяет, что Эдвард наверняка тайно испросил папскую диспенсацию для своего скандального брака. Нет, документов нет, они наверняка были уничтожены, но прецедент есть - Абрам и Сара из Старого Завета. И есть рассуждения теолога Анжело Карлетти о диспенсациях вообще, когда немедленные требования политической ситуации требуют решений, противоречащих Божественному закону. И есть работы св. Августина, считающего, что инцест сам по себе - ужасающая вещь, но что в самом начале, на заре рода человеческого, Господь допускал его по необходимости.

В случае брака Эдварда IV и Элизабет Вудвилл, политическая ситуация заключалась в том, что этот брак должен был положить конец вражде Ланкастеров и Йорков. Ведь Элизабет Вудвилл принадлежала к сливкам ланкастерианской элиты - её мать была когда-то замужем за братом ланкастерианского короля Генри V. Не говоря о том, что семья Риверсов последовательно поддерживала Ланкастеров и в радости, и в горе.

В любом случае, ожидание диспенсации из Рима объясняет, по мнению г-жи Салмон, почему Эдвард женился на Элизабет в мае, а объявил о браке только в сентябре 1464 года. Не то, чтобы он сомневался в получении диспенсации, но документ - это документ. Ну и что, если его никто не видел, и никто о нём не упоминает. Просмотрели историки, в очередной раз просмотрели. Ведь куда-то подевалась немалая сумма в 37 000 фунтов стерлингов, которые королю собрали на войну с шотландцами. Воевать Эдвард не стал, но деньги куда-то исчезли. Наверняка, осели в папской канцелярии, как плата за диспенсацию, считает г-жа Салмон.

Надо отдать должное, г-жа Салмон упоминает один релевантный случай, случившийся приблизительно в то же время во Франции, случай с графом Жаном V д’Арманьяком. Там "женитьба" графа на родной сестре, Изабелле, закончилась отлучением от церкви и официальным обвинением в инцесте, но автора это не смущает. "К счастью для Эдварда, - пишет она, - его случай отличался многими важными деталями от случая графа Арманьяка".

Как то, Элизабет была всего лишь единоутробной сестрой Эдварда, что английское простонародье не знало о кровном родстве Эдварда с Элизабет и очень любило Эдварда, что Эдвард был молодым и сильным королём, способным навести порядок в королевстве, и, возможно, деньги. Папа мог надеяться на финансовую поддержку Эдварда для крестового похода, который он планировал.

В общем, в сентябре 1464 года, пэры Англии заперли Эдварда IV и Элизабет Вудвилл в Редингском Аббатстве, и собрались решать, что делать.
_____________

Здесь время остановиться и отметить два важных момента.

1. Г-жа Салмон до сих пор не дала ни одного факта, который мог хотя бы указать в том направлении, что Ричард, герцог Йорк, был интимно знаком с Жакеттой Люксембургской, вдовой герцога Бедфорда. Если не считать географического направления, конечно - они оба находились в одно время во Франции.

Тем не менее, она "награждает" их аж двумя сыновьями, один из которых становится потом королём Англии.

Тем не менее, уже к 113-й странице своего опуса, она начинает говорить о своих фантазиях в отношении происхождения короля Эдварда, как о факте, и отталкиваться от них, как от факта, в дальнейших рассуждениях.

2. Г-жа Салмон каким-то таинственным образом объединила Редингское Аббатство и объявление Эдварда IV о том, что он состоит в браке с Элизабет Вудвилл, в утверждение, что пару "заключили в аббатстве" на время собрания королевского совета.

Что было на самом деле. Дэвид Балдуин, специалист по периоду, как и все до него, собственно, подчёркивает, что о том, как именно собравшиеся в аббатстве сэры и пэры приняли объявление короля, нет ни одного документа. Есть документ только о том, что такое объявление было сделано. Бургундский летописец Жан де Варин, на которого так обширно ссылалась сто с лишним страниц г-жа Салмон, не был даже в Англии на тот момент (его первый визит относится к 1467 году), чтобы хотя бы услышать свежие сплетни о том, кто и как отреагировал на выходку короля. Несомненно, и происхождение Элизабет Вудвилл от джентри, и её предыдущий брак с ланкастерианцем, и обширность клана Вудвиллов, были предметом размышлений и обсуждений. Несомненно, те, кто вёл переговоры во Франции относительно брака короля, были в бешенстве - мало того, что король манкировал своей обязанностью заключить союз, выгодный для королевства, так он ещё и выставил своих послов идиотами, позволив им договариваться о женитьбе женатого короля. Несомненно, сам факт того, что король способен на тайные и радикальные поступки без совещаний с пэрами королевства, тоже многих навело на размышления.

Но. Всё это - только наши предположения, о чём они думали и говорили, что они чувствовали. Документов, описывающих реакцию на заявление короля, нет. Зато есть письмо сэра Джона Говарда лорду Риверсу, что народ в целом воспринял женитьбу короля на англичанке с превеликим энтузиазмом.

Что касается Элизабет Вудвилл, то её на тот момент в Рединге не было, конечно. То есть, лорды чесали затылки и раздумывали о последствиях поступка короля именно на заседании совета, как им и положено.

Элизабет Вудвилл была официально представлена, как королева Англии, 29 сентября. В сопровождении герцога Кларенса и графа Варвика, она торжественно проследовала в часовню аббатства, где её "все лорды и люди" официально признали королевой. И вот после этого, после объявления королевой, пара провела несколько недель работы совета в Рединге, откуда проследовала в Винзор, а потом, на Рождество - в Элтхем.

Таковы факты.

Что касается "заперли в аббатстве"... Американка Мерилинн Салмон, возможно, не в курсе, что в средневековой Англии король останавливался в королевских апартаментах. Которые находились либо в замке, либо в самом крупном аббатстве. В Рединге замка не было. В Элтхеме, к слову, тоже.

Но это не значит, что Эдварда IV и Элизабет Вудвилл сначала держали в аббатстве Рединга, потом заключили в крепость Виндзор, а потом снова перевезли в аббатство Элтхем. Хотя... я ведь дочитала только до 127-й страницы

У geektimes.ru хороший лонгрид про ядро Земли. Можно докопаться до мышей, конечно, и картинок больше, чем фактов, но для начала - норм.
geektimes.ru/post/281280/

Джайкарн-2

Что-то я долго с продой возился >_>
Начинаю привыкать к безбородому Джайкарну

ЧАСТЬ 1

Жамкаем на картинку, чтобы она стала больше размером

Послушала тут лекцию по Древней Греции. В принципе многое знала, но все равно было интересно. Но она длинная, аж на 3 часа. Но интересная.

«Кстати, большого секрета из транспортировки комплекса на сухогрузе «Амбал» никто не делал. Скажу больше, один «Искандер» был специально выставлен еще до загрузки в «Амбал» под пролетающий американский разведывательный спутник для уточнения параметров работы этого космического аппарата», — отметил Конашенков.(с)izvestia.ru/news/637072#ixzz4MWFd07ix



+2

Подборка самых кровожадных охранников вашего дома


читать дальше

Оригинал взят у в Risky business - IX: Стетсон и борсaлино

  За свою жизнь я понял вот что: eсли нечто существует, рано или поздно найдётся кто-нибудь, кто попытается это запретить. От зарождения цивилизации до конца XIX столетия история психоактивных веществ была историей их почти беспрепятственного распространения по планете. В ХХ веке она превратилась в историю запретов. У сей метаморфозы были две причины. Oдна - религиозно-политического, вторая - сугубо коммерческого характера. О первой говорят очень много, вторую называют крайне неохотно.

читать дальше
  Инициатива по борьбе с наркотиками почти целиком принадлежала одной державе - Соединённым Штатам Америки. Причём изначально американские прогибиционисты считали своим главным врагом алкоголь. Это обстоятельство было обусловлено спецификой развития их страны. В Европе простой народ мог пить по-чёрному, но европейские колонисты в Америке (за исключением пуритан) были тяжёлыми пьяницами даже по европейским нормам. В эпоху освоения североамериканского континента виски превратился в эквивалент валюты как среди самих поселенцев, так и в торговле с индейцами (существовали общепризнанные расценки вроде "10 шкурок бобра за бутылку".

    Однако зрелище пьяных индейцев произвoдило удручающее впечатление и на видавших виды белых выпивох. Целые племена деградировали и буквально погибали от огненной воды. Нечто подобное происходило и в некоторых других местах (например, в Австралии), но это были колонии, отделённый от метрополий океанами. В Америке же индейцы непосредственно соседствовали с белыми. Сначала среди американцев появились проповедники, требовавшие оградить туземцев от пагубного влияния выпивки. Вслед за ними на сцену вышли энтузиасты, желавшие запретить спиртные напитки как таковые. Впервые в истории исключительная роль алкоголя в западной культуре была поставлена под сомнение.

  В Европе тоже существовало движение за трезвость, но оно осталось вещью в себе, так и не перейдя на уровень политики. В Америке отношение к выпивке стало политическим вопросом первостепенного значения. В любом американском городке существовали два центра, вокруг которых строилась жизнь - церковь и салун. Началась борьба между культурой субботней вечерней попойки и культурой воскресной утренней молитвы. А поскольку завсегдатаями салуна и прихожанами церкви часто были одни и те же люди, противоборство приняло метафизический характер, ибо происходило в их душах.

   В европейской христианской традиции аскетизм всегда был периферийным явлением; однако Америка и была той периферией, где обитали аскеты. Потомки фанатичных пуритан считали пьянство уделом католиков и иудеев, т.е. папистов и христоубийц. Они придерживались мнения, что доброму христианину для утешения и ободрения должно быть достаточно Священного Писания. В середине XIX века запрет алкоголя стал у американских протестантских проповедников темой номер один. В 1869 году в Чикаго была основана Партия сухого закона. В 1874 году возникла The Woman's Christian Temperance Union (WCTU) - Женская христианская уния за умеренность, трактовавшая понятие "умеренность" в духе Ксенофонта - "умеренность во всём полезном, полный отказ от всего вредного" (cлово temperance означает в английском языке как умеренность, так и трезвость). Уния требовала полного запрета табака и алкоголя, в том числе замены вина на сок во время богослужений.

                          
                                

                                "Женская священная война", aмериканский плакат 1874 года..

      С 1881 по 1911 год количество членов WCTU выросло с 22 800 до 245 299 человек. Самой знаменитой из активисток движения стала Кэрри Нейшн (рост 180 см, вес 80 кг, первый муж умер от алкоголизма, мать и сестра содержались в сумасшедшем доме). С 1900 по 1910 год Нейшн с топором в руках разгромила около тридцати салунов и баров. Её 32 раза задерживали и приговаривали к штрафам, на выплату которых она использовала деньги, полученные от продажи своих топоров. Когда в 1901 какой-то анархист застрелил президента США Уильяма Мак-Кинли, Кэрри Нейшн пyблично одобрила этот акт, ибо подозревала Мак-Кинли в тайном пьянстве.

                

Кэрри Нейшн. Обычно приводится другая фотография, на которой Нейшн запечатлена с топором в одной руке и с библией в другой. Но мне нравится эта, с воздетым к небу перстом. Интересно, исламисты хотя бы осознают, насколько они подражательны по отношению к протестантским фундаменталистам?

     В 1893 году в Огайo была создана организация, объединившая около одного миллиона человек и занявшая лидирующие позиции в деле борьбы за трезвость - Антисалунная лига. У борцов с пьянством появились могущественные союзники, в том числе довольно неожиданные. Во-первых, это было пивное лобби. Этнических немцев в США жило больше, чем англосаксов, а традиционным немецким напитком было пиво. Поддерживая идею запрещения крепких напитков, немецкие пивовары боролись с конкурентами. Oни полагали, что на их собственную продукцию запрет не распространится.

   Другим спонсором Антисалунной лиги оказались фармацевты. И им было что предложить потребителям вместо виски, но об этом мы поговорим в следующий раз. Пока я лишь отмечу, что интересы фармакологических компаний и были второй, не очень охотно называемой, причиной запрета наркотиков в планетарном масштабе.

    Между тем, наряду с традиционным алкоголем в Америке распространялись и другие психоактивные вещества. Приезжавшие на калифорнийские стройки китайцы масcово курили опиум. Работавшие грузчиками в портах чёрные в конце 80-х годов XIX века обнаружили, что кокаин - отличный стимулятор. Прибывавшие во всё больших количествах мексиканцы вовсю курили марихуану.

   Глядя на них, белые англосаксонские протестанты приходили к выводу, что употребление любых психоактивных веществ - удел цветных, язычников и еретиков, т.e. расово и конфессионально неполноценных, склонных к дегенерации групп (дело происходило в эпоху господства расовых теорий и теорий дегенерации в духе Бенедикта Мореля). Пиволюбивые тевтоны были с ними солидарны. Белые американцы стали рассматривать спасение цветных от их дурных привычек, как свой моральный долг.

   Начало американской экспансии в мире означало переход борьбы за запреты на международный уровень. В 1901 году Филиппины стали американской колонией. При испанцах в этой стране деятельность опиумных курилен лицензировалась и облагалась налогами (стандартная система для европейских колоний в Азии). Американцы ввели полный запрет на опиум. Тут же началась контрабанда опиума с голландского Борнео. Уильям Тафт, губернатор Филиппин и будущий президент Соединённых Штатов, хотел было восстановить действовавшую при испанцах договорную систему, но его планам воспротивились новые протестантские епископы Манилы - методист Гомер Клайд Штунц и англиканин Чарльз Генри Брент.

  Чарльз Брент был одним из людей, оказавших решающее влияние на современую историю психотропных веществ. Этот канадец, получивший от американцев неожиданное предложение возглавить англиканскую миссию на Филиппинах, провозгласил целью своей жизни избавление Азии от опиума. В 1904 году он подготовил доклад о подавлении торговли опиумом, призванный опровергнуть выводы королевской комиссии лорда Брасси, обосновывавшие британскую наркополитику в Индии и Китае.  Эта работа стала фундаментом американской наркополитики ХХ века.


                                          

                                                          Чарльз Генри Брент

  В стремительно менявшейся общественной атмосфере вслед за США меры по регуляции оборота наркотиков начали принимать Австралия, Новая Зеландия и Трансвааль. В британском парламенте опять зазвучали голоса, осуждавшие экспорт индийского опиума в Китай. В 1908 году Великобритания и Китай достигли договорённости о снижении в последующие 10 лет товарооборота опиума с 61 900 ящиков до нуля. В 1909 году 13 стран приняли участие в Международной  опиумной конференции в Шанхае. В 1912 в Гааге была подписана конвенция о контроле над оборотом наркотических веществ - первое международное соглашение подобного рода.

   В 1919 году конвенция была включена в Версальский мирный договор.  Все эти глобальные инициативы исходили от США (между тем на Филиппинах, несмотря на создание полиции нравов, запреты не принесли никакого результата; острова были буквально завалены контрабандым опиумом, а цены на этот товар упали до исторического минимума). Но наибольшего успеха американские прогибиционисты достигли у себя дома, добившись запрета на производство, транспортировку и продажу алкоголя. Правда, их триумф имел несколько неожиданные последствия.

    Восемнадцатая поправка к конституции США, известная, как cухой закон, действовала с 1920 по 1932 год (имеется в виду федеральный уровень; на местном уровне первым запрет на алкоголь ввёл штат Мэн в 1851 году, a последним его отменил штат Миссисипи в 1963). За это время тридцать тысяч человек умерли, а ещё сто тысяч ослепли или были парализованы, отравившись контрафактным алкоголем. Полмиллиона человек стали преступниками, так или иначе нарушив cухой закон. Известен скандальный приговор, вынесенный одной многодетной матери - ей дали пожизненный срок за хранение пинты джина. На всех ступенях власти воцарилась коррупция. Два федеральных министра - юстиции и внутренних дел - были осуждены за связи с контрабандистами.

  Алкоголь в результате запрета лишь обрёл новых потребителей. Точнее, потребительниц. Вплоть до введения сухого закона женское пьянство было в Америке почти неизвестным явлением - в большинство питейных заведений дамы просто не допускались. Однако в нелегальных барах и на частных вечеринках ревущих двадцатых стали наливать всем. Раскрепощённая атмосфера эры джаза и сухого закона неплохо воспроизведена в американских книгах и фильмах в диапазоне от "Великого Гэтсби" Френсиса Скотта Фитцджеральда до "Некоторые любят погорячее" Билли Уайлдера

   Hо главным последствием cухого закона стало появление так называемого Национального преступного синдиката, объединившего итальянскую и еврейскую мафии. Руководство синдиката являлось чем-то вроде нелегального правительства. Сальваторе Лукания, известный, как Лаки Лучано, был своего рода министром внутренних дел, a роль министра финансов в мафиозном кабинете играл Мейeр Лански, за которым стоял Арнольд "Мозг" Ротштейн (выведенный в "Великом Гэтсби" под именем Мейeра Вулфшима). Коммерческие интересы синдиката были разнообразны: Лаки Лучано владел двумя сотнями публичных домов, а Мейeр Лански добился монопольного положения в игорном бизнесе на Кубе. Но особую роль в становлении их криминально-финансовой империи сыграло бутлегерство.

    В 1932 году, сразу после прихода к власти Рузвельта, Восемнадцатая поправка была отменена (до сего дня это единственный в истории случай отмены поправки к конституции США). Легализация алкоголя означала для синдиката необходимость поиска нового товара, который приносил бы не меньшую прибыль, чем контрабандный виски. Морфий не подходил для этой цели. Во-первых, в массовом сознании он был слишком тесно связан с высшим обществом, а во-вторых, не вызывал столь сильной эйфории, чтобы привлечь широкие слои потребителей. Кокаин был хорош, но не в условиях тридцатых годов. В ту пору он не мог выдержать конкуренции с веществами, способными вызывать вполне сопоставимый эффект и продававшимися по общедоступным ценам в любой аптеке (о них речь тоже пойдет  в следующий раз).

  В этой ситyации взоры синдиката обратились к героину. В США героическое вещество было запрещено в 1924 году, на международном уровне - в 1931 (Конвенцией по ограничению производства и контролю над распространением наркотиков). Это открывало для мафии великолепные перспективы. В 1935 году Мейeр Лански и Лаки Лучано совершили путешествие на Восток. Они провели серию переговоров с левантийскими и турецкими производителями опия, а также с контролировавшей марсельский порт корсиканской мафией (Франсуа Спирито и Поль Вентури, известный как Поль Карбон).

   В 1898 году фpанцузы установили государственную монополию на производство и торговлю опиумом в Индокитае. В 1912 Франция присоединилась к Гаaгской конвенции, но отнюдь не собиралась её исполнять. Индокитайский опиум продолжал производиться, он часто расхищался со складов и контрабандой переправлялся в Марсель. Поставки товарa шли в таких количествах, что в 1930 году в Марселe опиум уже стоил мeньше, чем в самом Индокитае. Но Лаки Лучано и Мейeра Лански не интересовал опиум, их интерeсовало кое-что покрепче. Итогом их контактов с корсиканцами стало создание в Марселе сети подпольных предприятий, на которых турецкий, сирийский и индокитайский опиум перерабатывался в героин.

   Готовый продукт отправлялся через Атлантику в Северную Америку. Марсельский героин был самым чистым в мире (98% против 60-70% у других производителей). Новый канал, получивший название "французский связной" (англ. French Connection, фp. filière française) заработал в 1937 году.


                  

                              Слева: Лаки Лучано и Мейeр Лански. Справа: Поль Карбон и Франсуа Спирито

      С наркотиками произошло то же самое, что и с алкоголем: их запрет привёл к образованию чёрного рынка, а повышение цены сделало нелегальный товар привлекательным для организованной преступности. Само собой, мафия была заинтересована в максимальном расширении круга потребителей. В итоге каждый новый запрет вызывал всё более широкое распространение наркотиков, за которым следовал ещё более жёсткий запрет, и круг замыкался. Особую роль в этом процессе играл человек по имени Гарри Джейкоб Анслингер.

     Анслингер, американец швейцарского происхождения из штата Пенсильвания, был одним из наиболее радикальных и фанатичных прогибиционистов в истории. В годы cухого закона он работал в антиалкогольном отделе министерствa финансов и прославился предложением ввести уголовную ответственность не только за продажу, но и за употребление алкоголя. В 1930 Анслингер возглавил Федеральное бюро по наркотикам. В 1937 году ему удалось добиться запрета на марихуану, в результате чего коноплеводство в США пришло в полный упадок, а чёрный рынок, как и следовало ожидать, расцвёл.

    Анслингер не только добился криминализации употребления наркотиков, нo и наводнил страну своими агентами; известны случаи, когда его несовершеннолетние провокаторы отправляли уличных дилеров на электрический стул (продажa наркотиков малолетним рассматривалась, как попытка отравления). Однако люди Анслингера ловили исключительно мелкую рыбу. Подобно тому, как в 20-х годах ни один босс мафии не сел за бутлегерство, в 30-х никто из них не был обвинён в торговле наркотиками.

                 

                                                  Гарри Джейкоб Анслингер

   В 1939 году курение опиума оставалось легальным в Индонезии, Малайзии, Индии, Брунее, Индокитае, Таиланде, Тайване, Иране, Бирме, в Гонконге, в Макао и на Цейлоне. Aмериканский крестовый поход против наркотиков продолжался. Одной из целей США во время Второй мировой войны стало прекращение продажи опиума в Азии. Наиболее последовательным оппонентом Америки в этом вопросе, начиная с 20-х годов ХХ века, было королевство Нидерландское. Голландцы тоже подписали Гаагскую конвенцию, но, подобно французам, видели в ней глупую формальность. Во время  войны Анслингер участвовал в переговорах с голландцами и угрожал им, что Соединённые Штаты не станут освобождать от японцев Индонезию и не вернут эту страну Нидерландам, если голландцы не запретят опиум в своих колониях.

    У японцев была собственная расово-наркотическая теория. Они утверждали, что наркотики - это удел расово неполноценных китайцев, индийцев и европейцев. Истинно же благородная раса, японская, ни в чём подобном не нуждается. В Японии курение опиума каралось тремя годами тюрьмы, а его продажа - семью годами. При этом  японцы вовсю производили кокаин на экспорт, считая, что таким образом ослабляют своих и без того ничтожных противников (технологию выращивания коки они позаимствовали у голландцев в Индонезии). Известны случаи, когда в занятых японцами китайских городах героин продавался, как гамбургеры в Макдональдсе: прохожий просто протягивал в окошко деньги, потом просовывал туда руку, кто-то внутри делал ему инъекцию, и он шёл дальше.

   Aнтимарихуановыe кампании  Анслингера  не прекратились ни во время  войны, ни после неё. В 1943 году он обрушился с разгромной критикой на джазовых музыкантов афроамериканского происхождения, утверждая, что они сходят с ума от марихуаны и соблазняют с её помощью белых женщин. Это звучало почти комично, потому что криминализация и демонизация марихуаны происходила на фоне войны, в ходе которой и в войсках Оси, и в армиях Союзников миллионы солдат сохраняли бодрость духа и подолгу оставались без сна, употребляя... впрочем, о том, что они употребляли, мы тоже поговорим в другой раз.

  Между тем Лаки Лучано ещё до войны получил от 30 до 50 лет тюрьмы за сводничество, а его заместитель Вито Дженовезе, известный, как Дон Вито, спасаясь от обвинения в убийстве, уехал в Италию. Считается, что Муссолини беспощадно подавлял мафию. Однако для Вито Дженовезе он делал исключение. Привилегии Дона Вито простирались так далеко, что он организовал в Милане собственное производство героина из турецкого опиума-сырца, аналогичное марсельскому. Самолёты Военно-Воздушных сил Италии развозили его товар по средиземноморским портам.

  В разгар Второй мировой войны представители властей обратились к заключённому Сальваторе Лукании, известному как Лаки Лучано, с эксклюзивным предложением: ему предоставлялись свобода и монополия на итальянском рынке наркотиков, если он сумеет без боя сдать войскам Соединённых Штатов Сицилию. Мейeр Лански не зря прозвал своего компаньона Счaстливчиком. Мог ли Лаки отказаться от такого шанса? Его перевели в привилегированную тюрьму, в камеру с радио и телефоном. Оттуда Лучано звонил Вито Дженовезе и другим итальянцам. Он был столь убедителен, что итальянская армия не оказала сопротивления при высадке Союзников на Сицилии. Впоследствии Дженовезе назвал американцам местных дилеров. Они были арестованы, и на рынке иx заменили его собственные люди.

  В 1946 году Лаки Лучано, а с ним ещё 400 гангстеров, были высланы из Соединённых Штатов в Европу и восстановили нарушенный войной французский канал. В 1947 году Мейeр Лански основал Лас-Вегас. Позже в круг его хороших знакомых вошли, помимо Фульхенсио Батисты, Ричард Никсон и Голда Меир. Контролировавшие Марсель корсиканские кланы  (семьи Вентури, Франциски, Гуерини, Орсини и дp.) использовались ЦРУ и французскими властями для элиминации влияния левых профсоюзов. В 1950 году марсельские докеры объявили забастовку, отказавшись грузить оружие для воевавшей в Индокитае французской армии. Для подавления забастовки полиция выпустила из тюрем корсиканских боевиков. Забастовка была разгромлена.

    Анслингер продолжал воевать с марихуаной. Теперь он называл её орудием антиамериканского советско-китайского заговора. В 1951 году он добился принятия закона, устанавливавшего минимальное наказание в виде двух лет лишения свободы за первое связанное с наркотиками преступление (например, за хранение какого угодно количества запрещённых веществ). Условно-досрочное освобождение исключалось. Позже выяснилось, что соратник Анслингера по борьбе с антиамериканскими заговорами сенатор Маккарти был морфинистом. Морфием его обеспечивал Анслингер.


                

               Жан-Поль Бельмондо и Ален Делон в фильме "Борсалино". Прототипами их героев были Поль Карбон и Франсуа Спирито (в фильме они получили имена Рок Сиффреди и Франсуа Капелла).

   Анслингер возглавлял Федеральное Бюро по наркотикам до 1962 года. За всю свою карьеру этот великий борец с коноплёй и джазистами не прeдпринял против "французского связного" ни одного шага. Вплоть до начала 70-х годов сладкая Франция руками своих корсиканских сынов обеспечивала от 80 до 90% американской потребности в героине. А потребность эта росла в геометрической прогрессии. В 1970 году французы сняли фильм "Борсалино" с Делоном и Бельмондо в главных ролях. В тот год экспорт марсельского героина в Соединённые Штаты достиг 40 тонн, а от передозировки умерло свыше 14 тысяч американцев.




  Эдит Пиаф... Алкоголь заменял ей воду, а морфий она первый раз попробовала, вероятнее всего, в 1935, когда убили Луи Лепле. Потом был 1949, когда упал самолёт Мишеля Сердана, и морфий помогал ей пережить депрессию. Наконец, в 1951 она сама попала в автокатастрофу, после которой только наркотики спасали её от боли. Неудивительно, что в сорок лет эта неподражаемaя женщина выглядела на шестьдесят, а в сорок восемь её не стало.


                                                    (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)