Картинкофлуд
(лазая в ЖЖ) наткнулась на упоминание, что сразу навело меня на мысли поискать картинки... Оказывается, в Японии есть не только деревня кошек, но и деревня лис! Дзао Кицунэ Мура называется. (или Цзао, что ли, как кое-где пишут... ) Меня это восхитило. Люблю лис. Надеюсь, они их там не притесняют и не на меха разводят... в любом случае, лисы вроде выглядят вполне гладкими.


читать дальше

читать дальше

Анимации движения.

рассмотреть подробнее

Русская гей проза 18+
На нашем любимом гей-портале выбрали рассказы года.
Каждое слово перл!

Серёжа входил медленно, но целенаправленно

читать дальшеРуки забрались под футболку и ласкали спину, прижимая к себе, губы терзали его губы

Да-да, к нему, к труженику, который недавно так неистово, по-шахтёрски долбил мои недра.

Я уже успел немножко изучить предпочтения Серёжи и теперь понял, что ему требуется. Потому начал вбиваться в него с большой амплитудой довольно сильно и жёстко. Жена бы за такое в два счёта из спальни прогнала, а ему было хорошо, как и мне. При таком темпе долго сдерживаться невозможно, потому через несколько минут мы улетели в страну оргазмию не просто простонав, а прорычав, как раненые звери.

Я играл на этом теле, как на прекрасном музыкальном инструменте, послушном в руках умелого исполнителя. А я был умелым.

Я принялся энергично посасывать его член, одновременно сжимая рукой яйца. Через минуту он отсалютовал мне в рот.

Я набросился на Серёжу с поцелуями, как голодный зверь на жертву.

В следующее мгновение я чувствую его руку на своём члене. Он хочет, чтобы я первый. Я закрываю глаза и отпускаю себя. Ещё одно трение о мою простату, ещё одно трение его пальцев по головке моего члена - и взрыв...
Я оглох и ослеп от накрывшего меня оргазма. Такого со мной ещё никогда не было. Кажется, я даже сознание на несколько секунд потерял...



Вырвавшись на свободу, член Мэта тут же заходил в разные стороны.

А когда я стал кончать себе на грудь, то открыл глаза и увидел, как парень моей мечты тоже дёргается в конвульсиях.



Новоявленный любовник теперь не только обхватывал мою попку руками, дабы поглубже торчащий херок в рот себе вобрать, но и с вожделением останавливал взгляды на её приятных окружностях. И всё чаще мял их, гладил, раздвигал, пытаясь понять тайну, спрятанную между ними.

К этому же побуждал и меня. Хотя его аккуратно вздёрнутая попка-персик меня привлекала всегда. Я уже давно грезил, как вобью в её сладкую серёдку свой посох, дабы застолбить территорию.



Я ждал. Как бы "в засаде". Молча и безропотно. Ждал, когда дролечка будет готов к следующему шагу познания себя

Когда стремление властвовать будет навязчивым - и он, самец-ёбарь, вгонит свою елду в бесстыдно раскоряченные ножки. Когда захочется вбивать свой ятаган в центр кайфа и наслаждения - долго и жёстко.

Ах, как вздыбившийся столпец классно ёрзает по холкам да впадинкам, то вдавливаясь, то скользя...

Вот расширяющее давление при вхождении в попку каменного ствола и боль от потери "пломбы". А потом сильные толчки, от которых содрогается тело и "башку напрочь сносит". Ах, эти и размашистые хлопки яиц, как аплодисменты актёру-премьеру в театре. Вот они, в процессе траха, подтягиваются и облепляют корень. И главное - трение разбухше-склизкого навершия по точке "джи", резко увеличивающейся, как на дрожжах, предстательной железы. А это, поверь, оставляет в памяти незабываемые ощущения, когда готов визжать, орать и материться одновременно.

Мой дорогой любовничек, нашёптывая и углаживая, подталкивает, ну прям как шустрый манёвренный паровозик облюбованный вагончик, в нужное место - к распахнутой белизне простыночки, что на кроватке. И прежде чем завалить, теснее прижался, обхватил пальчиками за соски, повернув голову, и то слегка касаясь губами, то страстно лобзая взасос, шурует язычком, яко пропеллером, определяя во рту только ему ведомый порядок.

Не переставая ёрзать своей елдой, Велимир продолжает подталкивать меня, пока не устанавливает в колено-преклонённую позу. Голова прижата к подушке, а попка выставлена вверх, соблазнительно распахнутая, удивлённо взирающая своим оком на мир божий.





между ягодицами скользит твердынь

Его объёмный набалдашник растягивает отверстие

Уже спустя некоторое время, перетерпев вторжение, я сам подмахиваю любимому, подвывая и восхваляя родителей парня, кои вкупе с Создателем наградили его такой толкушкой из плоти и крови. Она полностью заполнила меня и при движении вперёд-назад массировала мою простату. А его ещё больше заводили мои стенания: "Давай, орёлик! Впахивай глубже! Еби! А-а-а! Давай! Ж-ж-жарь, милок!"

И он давал.


Но, слава богу, милок не забывал и о нижнем, то бишь обо мне, в нашем тандеме, исполняющем гимн любви. А некоторая жёсткость соития была только приятна - родился бы бабой, наверняка уже не раз испытал бы оргазм.

Вот и я уже на подходе. Стоило только дролечке коснуться рукой моего хуя да пару раз его передёрнуть, как излился водопадом, отстрочив скорострельно узоры на простыню. И так меня от этого внутренне корёжило (чай, почти полгода такого кайфа не испытывал), что весь ушёл в свои эмоции.

Видимо, сжатия мышц моего сфинктера стали для любовничка финишной ленточкой в спринтерском забеге. Мощный рывок вперёд! Вбивает свою дубинку по самое "ах, дальше некуда". Крепкий обхват. И вот надо мной кто-то тоненьким дискантом - высоким пацанским голосом, аж в ушах зазвенело - выводит: "А-а-а!". Никогда бы не подумал, что на такие голосовые выкрутасы способен Велимир.

А он, содрогаясь, яко паралитик, падает на мою спину и затихает.



Жаль, нет времени на репетиции, ведь "жизнь - это не школьное сочинение, которое можно переписать набело". Увы! Надо свою партию исполнить так, чтобы партнёр в будущем желал этого. Припрашивал, заливаясь соловьём. Чтобы его тянуло на мой хуй, яко магнит на металлический болт.

Обхватываю губами буйную головушку крепко стоящего молодца, елозю по ней. А потом по стволу к хранилищам спермы - яйцам, дабы вобрать каждое по отдельности, поскольку оба орешка сразу в рот не влазят. Ух, какие они у парнишки крупные! И хотя вместе в одном мешочке, но каждое - индивидуальность, украшенная ярким узором кровеносных сосудов.



И так, играючи пальчиками, разминал вход. Этакая физкультура домушника, вертящего в отверстии личинки замка отмычками, дабы вскрыть мастерски богатую хатку. Сам же, дабы любовничек не напрягался от моих действий с тыла, подключил ротик, коим и наделся на весь рост его стоячка. Учитывая то, какие звуки раздавались сверху, можно спокойно было бы "доложить в центр": "Полёт идёт нормально. Объект готов к стыковке!"

Перехватываю ноги, складываю парнишку в лягушонка и вбиваю свой ятаган, раскручивая попкой, дабы придать при очередном вхождении другой угол атаки, дабы чувства обоих нокаутировать новым витком ощущений. А глаза мои тонут в очах

он сам стремится повыше приподнять попку, дабы поглубже насадиться на моё корневище, учитывая то, что я в это время вывожу высокохудожественную строчку, стрекоча в скорости обладания, как швейная машинка "Зингер".



ШЕСТЬ СТРАНИЦ НАКАТАЛ
СТИХИ
ПОЭМЫ
РОМАНЫ

Узнаю чувака по слогу уже.

И тут Женя ощутил приятное томление внизу живота, это чувство распространилось на всё тело и стало выплёскиваться прямо на живот и пах Вилли. Тот тоже стал кончать, но не столь бурно, украсив перламутром только кисть руки.

Направив член в маленькую впадинку, Женя ощутил, как головка пениса проскочила узенькое колечко и оказалась в мире тепла и неги.

сироп наслаждения

Ему нравилось ласкать срамную плоть, ему нравилось, что сочный член любовника сладостно хлюпает у него в кулаке.

поршень любви

Иногда он вбирал в себя и без того плоский живот и смотрел на то, как его пенис ныряет в грот любви, как головка то показывается, блеснув своей матовой поверхностью, то тут же исчезает в приятной глубине.

Оригинал взят у в Немного о гравюрах в книгах (терминология)

Разнообразие величины, форм и способов размещения гравюр в книге еще в XVIII в. породило обширную терминологию. Каждый вид книжной гравюры имел собственное название. Не отличается единообразием и терминология современных исследований: их авторы опираются на различные традиции наименования книжной гравюры. То же можно сказать и об отечественных исследованиях, которые, кроме того, одновременно прибегают и к французской, и к русской терминологии.

Давайте попробуем разобраться. И поможем нам книга «Обращение к торговцам эстампами о различии виньеток, кю-де-лямпов, фронтисписов и прочих орнаментов, которые помешены в книгах» известного парижского издателя Ш.-А. Жонбера [Jombert].

---

читать дальше

Гравированный титульный лист — заглавный лист книги, который не печатается, а гравируется в технике гравюры на меди в сочетании с офортом. Гравированный титул помещен в книге, как правило, перед типографским титульным листом в качестве авантитула. Гравированный титульный лист одновременно содержит шрифтовой, декоративный и иллюстративный компоненты. Иногда он включает портретное изображение или аллегорическую сцену. Распространенный в книгах XVII века, гравированный титульный лист реже встречается в XVIII века. Принято считать, что в XVIII в. гравированные титульные листы уже производили впечатление «красивых и старомодных».

Флерон, дословно с французского — это «цветок, розетка». Любое «лепное, резное или только нарисованное украшение в виде стилизованного, по большей части пятилепесткового цветка» в «архитектуре и орнаментике» называется флероном [Брокгауз, Ефрон, Т.36, 1902, с. 129]. Согласно Жонберу, это гравюра, которая располагается на титульном листе книги и ограничивается сверху именем автора и заглавием, а снизу — адресом книгопродавца. Флерон не имеет четкой формы, не обрамлен бордюром. Учитывая отечественную традицию определения термина «виньетка», для обозначения понятия «флерон» можно использовать термин «титульная виньетка».

Малая гравированная композиция орнаментального характера появляется на титульном листе еще в эпоху изобретения книгопечатания в виде издательской марки — фирменного знака издателя с эмблемой и девизом. Однако издательская марка в XVIII в. уже утратила актуальность. Ее сменили переходившие из книги в книгу цветочные композиции, которые обычно выполняли в технике ксилографии. Понятие «флерон» распространилось также на предметные и сюжетные композиции — иногда достаточно сложные по составу и технике исполнении. Именно этим определением флерона, очевидно, руководствовался А. Коэн при составлении справочников по иллюстрированной книге XVIII века.

В книгах XVIII в. флероны, за исключением сугубо орнаментальных, были связаны с текстом, указывая на ее содержание прямо или косвенно. Например, флероны созданные Кошеном-мл. в 1748–1749 гг., соответствовали книгам, для которых они были созданы. Флерон являлся едва ли не единственной иллюстративной композицией, которую можно встретить в научной книге, причем его информативность удачно сочеталась с декоративностью, например, флерон по рисунку Ж.-О. Фрагонара для «Живописного путешествия» Сен-Нона.

Иногда изображение на титульном листе книги могло послужить поводом к запрету самой книги. Так было в случае с аллегорическим флероном Б. Пикара «Истина, искомая философами» с изображением Минервы, покидающей фигуру Невежества с ослиными ушами, и Философии, которая направлялась к Истине, держа за руку Декарта. Этот флерон, предназначенный для украшения титульного листа тезисов, подразумевал под Невежеством Аристотеля, что послужило поводом к запрещению издания.

Фронтиспис — полностраничная гравюра, помещенная во главе книги, на левой половине разворота, напротив титульного листа. В XVII в. фронтисписом называли также гравированный титульный лист — декоративную композицию с портретом автора, предшествующую наборному титульному листу. Оформляли его обычно в том же стиле и помещали на нем портрет автора.

Наборный титульный лист с подробными выходными данными помещали далее, на правой половине разворота. Эпоха расцвета фронтисписа была связана с подъемом стиля барокко и заменой гравюры на дереве гравюрой по меди. С момента появления в XVI–XVII вв. фронтиспис являлся альтернативой по отношению к гравированному титульному листу, перегруженному декоративными элементами.

Фронтиспис как иконографическое начало произведения играет особенную роль, так как переходит границы текста. С одной стороны, фронтиспис может способствовать вместе с титульным листом идентификации сочинения и его действующих лиц. Он может определять горизонт чтения и предлагать что-то вроде «рассказа-рамы», присущей книге-предмету: он устанавливает «инструкцию по эксплуатации», он определяет отношение читателя и несет рекламную функцию. С другой стороны, фронтиспис как пролог можно сравнить с кратким перечнем, с «образом памяти», который показывает на единственной иллюстрации предметы до того, как начинается постраничное развитие текста. Эта риторика изображения, присущая фронтиспису и использованная в XVII в., была основана на конфликте «между поэзией и картиной как искусством времени и искусством пространства».

Фронтисписы издавна было принято украшать аллегорическими изображениями, которые отражали содержание текста, его идею в отвлеченной форме. Традиционно фронтиспис изображал портрет автора публикуемого сочинения, исполненный по живописному или скульптурному оригиналу. Портрет мог быть частью аллегорической композиции, например, сцены апофеоза автора. Образ героя произведения — вот еще один вариант портретного фронтисписа. Обычно это историческое лицо или, возможно, ряд исторических лиц, фигурирующих в тексте книги В роли фронтисписа могла выступать также сюжетная иллюстрация, как правило, в тех случаях, когда книга не имела других иллюстраций. Гравированный фронтиспис, помещенный во главе каждого тома, служил «витриной текста».

Виньетка, согласно Жонберу, это небольшая гравюра, которая печатается в верхней части страницы над текстом для выделения начала раздела книги. Синонимом «виньетки» может быть «бандо». Слово «виньетка», появившееся во французском языке не ранее 1280 г., вначале ассоциировалось с растительной орнаментикой и не было связано с книгой. Понятие «виньетка» использовалось во множественном числе и еще в эпоху рококо означало декор мебели или посуды в виде ветвей и виноградных листьев. Как вид декора виньетка перешла в печатную книгу в XVI—XVII вв. из рукописных книг и инкунабул. В XVIII–XIX вв. понятие «виньетка» использовали для обозначения сюжетной иллюстрации. Под виньеткой подразумевали любую гравюру в книге, иллюстрацию. Гонкуры называли XVIII столетие «веком виньетки». Художники, иллюстрирующие книгу, именовались «виньетистами», иначе говоря, графиками.

Русскоязычный эквивалент французского понятия «виньетка» — это заставка. Следует отметить, что отечественная традиция использования термина «виньетка» несколько иная. «Термин... означает прежде всего украшение из виноградных ветвей и листьев, а затем всякую книжную иллюстрацию, состоящую из лиственного орнамента или изображающую что-либо другое и помещенную в виде инициала и заставки в начале и конце статьи», — вот определение А.И. Сомова, художественного критика и коллекционера, включенное в «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона. Точно установив этимологию понятия (vigne — по-французски «виноград», статья приравнивает виньетку к заставке, инициалу и концовке одновременно. Профессиональная справочная литература именует виньеткой практически всякое небольшое «композиционно завершенное графическое изображение предметного или сюжетнотематического характера... помещаемое на внешних элементах книги или особых ее страницах — титульных, начальных, концевых». Границы понятия, таким образом, расплываются, и термин «виньетка» ныне является обобщающим обозначением малой декоративной композиции в текстовом и внешнем оформлении книги.

Основной разновидностью французской виньетки (заставки) XVIII в. была орнаментальная. Ее исполняли в технике ксилографии и наборной печати. Орнаментальная виньетка украшала самые разнообразные издания и могла повторяться в одной и той же книге неоднократно. В книгах встречались и аллегорические виньетки с орнаментальными элементами, более сложные по композиции и исполненные в технике гравюры на меди, которые имели иллюстративный характер.

Виньетка (заставка) могла иметь сугубо иллюстративный характер. В частности, в увражах роль иллюстративной виньетки (заставки) играла репродукция, изображение любого жанра, в том числе пейзажное.

Инициал, или «серая буква» по Жонберу, это украшенная заглавная буква, расположенная в начале текста или раздела книги и сопровождающая виньетку (заставку). Согласно Жонберу, она называется «серой буквой», поскольку изначально было принято выделять ее гравированной штриховкой (серым фоном), ограничивая двойной чертой или бордюром.

На примере целого ряда французских книг XVIII в. можно заметить, что гравированный инициал мог включать сюжетные и аллегорические изображения, прямо связанные с текстом книги. Это могли быть жанровые сцены, обрамляющие букву и представляющие собой миниатюрную иллюстрацию. Однако гораздо чаше встречается орнаментальный инициал, исполненный в том же стиле и в той же технике, что и виньетка (заставка). Инициалы рококо обычно имеют орнаментальную трактовку: рокайли обрамляют заглавную типографскую букву, выполненную способом наборной печати.

Листы гравюр — гравюры прямоугольного формата, развернутые по вертикали или горизонтали — варьировались по величине и способу расположения. Гравюры часто были полностраничными, то есть имели тот же формат, что и страница. Иногда они совпадали по формату с разворотом книги. Кроме того, формат гравюры мог превосходить по величине книжный разворот, поэтому гравюру приходилось сгибать и складывать «гармошкой». Полностраничные гравюры помешали на правой или левой стороне разворота. По отношению к книжному блоку гравированные листы были дополнительными, «вкладными». Внутритекстовые листы гравюр вклеивались или вплетались между страницами книжного блока по одному. Затекстовые листы гравюр помещались после текста. Листы гравюр не включались в общую пагинацию книги, а имели собственную нумерацию.

Листы гравюр, с точки зрения содержания, характера изображения, представляли собой иллюстрации — художественные или документальные. К числу художественных относились репродукционные гравюры. Среди документальных встречались предметные изображения, карты и схемы. Для обозначения гравированных сюжетных иллюстраций было принято использовать понятие «рисунок», дословно «фигура» (figure). Жонбер называл их эстампами. Как считает К. Мишель, неудачно. Действительно, термин «эстамп» (estampe) — оттиск — не указывает на взаимосвязь гравюры и книги. Книжные гравюры документального характера именовали «чертеж», «таблица» (pianche). Полностраничная гравюра — иллюстрация к литературному тексту — сопровождалась «легендой» из текста внизу и указанием номеров тома и страницы вверху.

Бордюр представлял собой орнаментальное обрамление наборной страницы или гравюры: наборного титульного листа, страницы типографского текста, текстовых декоративных элементов и полностраничных гравюр. По замечанию Жонбера, бордюра не должно быть только у флерона. Бордюрами украшали часть тиража книги по желанию издателя. Как декоративная композиция бордюр отличался законченностью и соответствием изображению. Бордюр мог включать и орнаментальные, и фигуративные элементы. Аллегорические бордюры были особенно уместны для фронтисписов и полностраничных гравюр, так как отвечали их тематике и стилю. Замысловатостью, как правило, отличался бордюр портретного фронтисписа, достаточно сложный по композиции. Серии иллюстраций к одному изданию имели одинаковое оформление бордюров.

Наличие орнаментальной рамы придавало гравюре законченность и характеризовало ее состояние. Кроме того, рама как граница текста и изображения определяла статус последнего. Как указывает С. Ле Мен, иллюстративное изображение определяется своей иконической формой. Присутствие границы, согласованной с полем изображения, предполагает отсылку на прямоугольную картину-окно, в то время как открытая, неограниченная виньетка, свободно расположенная на пробеле страницы, ближе к декору.

Концовка — декоративная композиция концевой страницы наборного текста именовалась «кю-де-лямп» (cul-de-lampe). Как указывает Жонбер, концевую страницу изначально украшали расположением наборного текста в виде треугольника. Затем для этих целей появились орнаментальные композиции, гравированные на дереве и на меди.

В XVIII в. употребление термина «кю-де-лямп» породило целую полемику: Вольтер неоднократно заявлял, что грубое слово «cul» (по-французски «зад» нужно запретить, и посвятил этой проблеме статью в «Философском словаре» 1765 г. Однако по ироничному прогнозу Л.-С. Мерсье пожелание Вольтера должно осуществиться только в 2440 году: «Виньетки в книге назывались теперь не иначе как «кошены»: таково было слово, заменившее собой множество недостойных слов». Мнение Вольтера все же имело определенный вес, судя по тому, что в «Каталоге произведений Ш.-Н. Кошена-младшего» Жонбер, по замечанию К. Мишеля, называет кю-де-лямпы флеронами. Тем не менее, этот термин оказался устойчивым и был зафиксирован в справочных изданиях XIX—XX вв.

Если избегать использование русскоязычного термина «концовка», то в качестве эквивалента французского понятия «кю-де-лямп» уместно использовать понятие «концевая виньетка».

На создании орнаментальных ксилографических концовок специализировалось семейство резчиков Папильонов, самым известным представителем которого был Ж.-Б.-М. Папильон — мастер цветочных композиций. Более сложные тематические концовки выполнялись в технике гравюры на меди или смешанной технике, как, например, концовки из книги «Живописное путешествие» Сен-Нона (1781–1786), исполненные самим автором в технике цветной ксилографии в сочетании с офортом.

Среди тематических кю-де-лямпов встречаются и аллегорические, и жанровые, и портретные. Традиция орнаментального завершения текста книги объединилась с тенденцией помешать после текста иллюстрацию-резюме. Сюжетные концовки играли роль мини-иллюстраций, дополняя полностраничные иллюстрации.

В оформлении заметки использованы виньетки из «Русского библиофила» 1914 №VII и VIII

СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА БИБЛИОФИЛА (ПОСТАТЕЙНОЕ)

Внимание!!! Если Вы копируете статью или отдельное изображение себе на сайт, то обязательно оставляйте гиперссылку непосредственно на страницу, где размещена первоначальная статья пользователя . При репосте заметки в ЖЖ данное обращение обязательно должно быть включено. Спасибо за понимание. Copyright © aldusku.livejournal.com Тираж 1 штука. Типография «Тарантас».

Гы-гы-гы.
Киев сообщил о задержании россиянина, разыскиваемого Интерполом

Гражданин России, разыскиваемый Интерполом за причастность к террористической деятельности, задержан в киевском аэропорту «Борисполь», сообщает Госпогранслужба Украины.
По информации пограничников, 35-летний россиянин задержан накануне вечером во время оформления пассажиров рейса «Стамбул-Киев».
«Гражданин Российской Федерации с мая 2014 разыскивался в рамках проведения мероприятий по поиску преступников по линии Интерпола для привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений, связанных с участием в террористической группировке», — говорится в сообщении ведомства.
В погранслужбе отмечают, что задержанный передан полиции.

news.mail.ru/incident/28319401/

То есть фигуранта арестовали по прилету в Киев. Потому что он разыскивается Интерполом.
При этом не арестовать его не могли. Не только потому что Интерпол, а потому что из Стамбула им передали конкретные сведения про то, что к ним летит дорогой гость.
При этом арестовать в Стамбуле, его тоже не могли. Потому что он наверняка герой войны против Асада. Потому спокойно выпустили из страны и обеспечили прием.
Но при этом фигурант разыскивается по линии Интерпола, а значит в глазах европейцев он таки является террористом, а не борцом за свободу.
Теперь у Пэцы проблемы. С одной стороны отпустить его на все четыре стороны он не может, потому что Интерпол. И передать его в Россию он тоже не может, потому что побратымы не поймут.
А Эрдоган красавчик, виртуоз прыгания между стульями. С одной стороны и свою часть сделки по сливу самых смешных и отмороженных выполняет,а с другой стороны, при случае чего, вроде бы как и не при делах.