Оригинал взят у в Шведская игра престолов

Посмотрите на даты, вспомните, кто в этот момент правил на Руси, и можете сравнить с действиями Айвена зе Террибля. По факту тогда такое поведение было нормой.
Еще немного Балтики в качестве рекламы.

Неудача с осадой Бохуса имела неожиданное продолжение. Разъяренный Эрик XIV решил свести счеты с Нильсом Свантессоном Стуре, которого давно побаивался. Дело в том, что у Эрика было полно бастардов, а вот законного наследника не было, и он боялся, что Стурре может претендовать на трон.
В 1567 году Стуре был схвачен и обвинен в неудачной осаде Бохуса. Король требовал смерти своего соперника, обвиняя его в небрежении обязанностями, однако в суде эти бездоказательные обвинения были сняты, но за неудачу ему было присуждено оскорбительное наказание – он должен был проехать по улицам Стокгольма на полудохлом ишаке, наряженные в рубище и соломенную корону. При этом в него могли кидать объедки и камни. Надо сказать, что Нильс пострадал от взрыва, раны его еще кровоточили, тем не менее гражданская казнь состоялась 15 июня 1567 года.
Далее Стуре отослали в Лотарингию, где он должен был устроить свадьбу Эрика XIV и принцессы Ренаты Лотарингской. Вечный жених, почти как Иван Грозный, Эрик кроме официальных браков успел посвататься последовательно к Марии Стюарт, Елизавете Тюдор, Ренате Лотарингской, Кристине Датской и еще множеству принцесс и королев. Тем не менее, планам женитьбы на Ренате не суждено было сбыться, против этого брака всей душой восставали император Священной Римской Империи Фердинанд, и король Испании Филипп II.
читать дальшеВ июле 1567 года Стуре, отъезжая из Стокгольма, провел встречу представителей знатных семейств, своего рода светский раут, посвященную его отъезду. Естественно Эрик заподозрил, что против него составляется заговор. Ждать реакции пришлось недолго. В январе 1567 года пойманный дезертир, некто Густав Риббинг, под пыткой сообщил, что Сванте Стуре, Пер Браге, Густав Стенбок и Стен Эрикссон тайно договорились о саботаже матримониальных планов Эрика. Откуда такие данные взял Риббинг, каким образом его вообще могли допустить до подобных обсуждений – совершенно непонятно, да королю особых доказательств и не требовалось. Он созвал Риксдаг. Представителей некоторых знатных семейств он попросил встретиться с ним до начала сессии Парламента в замке Сваршё. В результате были арестованы брат Нильса – Эрик Свантессон Стуре, Абрахам Стенбок, Ингвар Ингварссон, Стен Эрикссон, Сванте Стуре. Еще части дворян, в том числе Перу Брагге, Густаву Стенбоку, и некоторым другим было объявлено, чтобы они под страхом смертной казни не покидали своих поместий и ждали решения Эрика. Одновременно было объявлено, что Риксдаг откладывается до 18 мая, поскольку король обнаружил заговор против себя. Арестованные были перевезены в Упсалу, где началось следствие, которое обрастало дикими и неправдоподобными подробностями вроде сговора об убийстве Эрика при толпе матросов и штурмане на торговом корабле, который вез Нильса Стуре  на материк. Естественно, нашлось множество «свидетелей», дело о «покушении» на короля обрастало все новыми подробностями. Единственным, наверное, правдивым документом было письмо королю от его двоюродного брата, герцога Магнуса Саксен-Лауэнбургского, который говорил, что слышал разговор Сванте Стуре и Ганса Эллерса,где оба упомянутых господина сильно возмущались унижением Нильса Стуре, причем совершенно незаслуженном.
16 мая король прибыл в Упсалу на сессию Риксдага, и увидел, что прибыло всего 20 дворян. Не прибывших король автоматом посчитал заговорщиками, 19 мая он ожидал, что парламентарии утвердят смертные приговоры. Что произошло далее – не совсем понятно. Судя по всему, Эрик потерял наброски своей речи, которой должен был открыть сессию. Два дня спустя был арестован вернувшийся из Лотарингии Нильс Стуре, а 22 мая, король, находясь уже в состоянии буйно помешанного, отправил Сванте Стуре письмо, в котором отвергал обвинения в измене против семьи Стуре и объявлял общее примирение.
24 мая Эрик посетил Сванте в заключении, где на коленях плакал и просил у него прощения и продиктовал по выходу Йорану Перссону условия полного прощения и примирения с баронами. В этот момент Эрику сообщили что его брат, Юхан, начал восстание (это было ложью, Юхан в этот момент сидел в заключении в замке Гриппсхольм).
Эрик вернулся в замок, выхватил кинжал, и несколько раз ударил им Нильса Стуре. Истекающего кровью Нилься добил племянник Перссона, Педер Вельямссон. Потом вошел в комнату Сванте Стуре, поставил его на колени и убил. После этого покинул замок, перед этим приказав стражникам убить всех, «кроме Стена». Стражники в точности исполнили приказ короля, пощадив только Стена Баннера и Стена Эриксона, поскольку не знали, какого из Стенов король имел ввиду. Таким образом, были убиты Нильс, Эрик и Сванте Стуре, Абрахам Стенбок и Ингвар Ингварссон.
Чуть позже недалеко от замка Эрика обнаружил его бывший воспитатель, Дионисиус Берреус, которые нашел короля в состоянии полного безумия. Берреус попытался упокоить своего бывшего воспитанника, в результате король приказал стражникам убить и его.
А дальше… король пропал на три дня. Все это время он, сбежав от стражи, просто бродил по лесам около Упсалы. Его нашли только 27 мая, одетого как крестьянина, в полном психическом расстройстве, и доставили в Стокгольм. Перссон тем временем смог получить у депутатов Риксдага постановление от 26 мая, одобряющее все действия короля в отношении пленников, готовивших государственный переворот (депутаты не знали, что заключенные уже убиты).
Некоторое время по приезду в Стокгольм Эрик был насильно заперт в своих апартаментах, только в первых числах июня он дал первую аудиенцию – вдове убитого Абрахама – Кэтрин Стенбок. Эрик упал перед ней на колени, расплакался, попросил прощения за все убийства и дал ей свое монаршье разрешение, причем в письменном виде, уладить дела между королем и семьями убитых. Семьи потребовали у короля письменного обязательства, что король откажется от дальнейшего их преследования, официального заявления о невиновности жертв убийства и денежной компенсации за убитых. Король принял все эти условия.
Эрик оставался в состоянии безумия в течение полугода, в это время в Швеции правил Тайный Совет, который приговорил к сверти Перссона, с которого и началась вражда знати и короля, однако ждал восстановления здоровья правителя, чтобы тот утвердил приговор. Король же, выздоровев, отклонил решение Тайоного Совета о Перссоне, когда же Мартин Хельсинг, секретарь короля, пренебрежительно отозвался о Перссоне – король схватил раскаленную кочергу и просто двинул ей в лоб секретарю. Хельсинг получил травмы несовместимые с жизнью, и скончался 7 апреля 1568 года.
Ну а летом 1568 года началось восстание против короля, которое возглавили не Стуре или Стенбоки, а братья Эрика – Карл и Юхан.

Курбатов О.А.
Организация и боевые качества русской пехоты «нового строя» накануне и в ходе русско-шведской войны 1656-58 гг.
rusmilhist.blogspot.ru/2013/10/1656-58_19.html

Фактически краткий очерк развития русской пехоты «нового строя» в 30-50-х гг. XVII века.

читать дальшеОрганизация пехоты «нового строя» накануне войн 1654 - 1667 гг.
читать дальше
Подготовка и проведение Смоленской войны (1630 - 1634 гг.)
В это время были впервые сформированы солдатские и драгунские полки «нового строя» из русских людей. Командный состав полков был набран из опытных офицеров-иноземцев перешедших в основном со шведской и датской службы. Рядовой состав предполагалось вначале набрать из русских детей боярских, однако последние в массе своей не хотели служить «бесчестную» пешую службу и набрать удалось лишь ок. 1 500 чел., большей частью из «польских» городов. Остальные солдаты были набраны из вольных «охочих людей» и даточных. По окончанию войны полки были распущены, офицеры-иноземцы большей частью высланы. Солдат из детей боярских распустили по домам, часть оставшихся солдат была записана в московские стрелецкие приказы, ок. 200 «смоленских солдат» поселили слободой в Туле, позднее они послужили основой частей «тульского драгунского строя».

Полки «кормовых солдат и драгун» по Засечной черте (1638 – 1646 гг.)
В 1638 г., в рамках масштабных мероприятий по укреплению южной границы, были вновь сформированы полки солдатского и драгунского строя. Они комплектовались «кормовыми солдатами и драгунами» из числа бывших смоленских солдат, охочих людей, а также даточных. Солдаты и драгуны обучались «солдатскому и драгунскому строю», оружие и снаряжение выдавалось им из казны. Офицерами служили иноземцы, урядники (каптенармусы, капралы, барабанщики) набирались из кормовых (беспоместных) детей боярских.
Полки, как и поместная конница, служили с весны по осень и на зиму распускались, сдавая оружие в казну. Выплата кормовых денег также прекращалась с роспуском частей. Весной полки собирались вновь, однако значительное число уже обученных солдат на службу обычно не являлось (да и в целом уровень их дисциплины был невысок). В итоге правительство отказалось от подобных частей, служившие в них офицеры - иноземцы были направлены на обучение поселенных солдат и драгун, а солдаты распущены и не собирались до 1653 г., когда «старые солдаты» были привлечены к формированию полков новой армии*.
Масштабные наборы** кормовых солдат и драгун в 30-40-х гг. привели к образованию служилого слоя т. н. «старых солдат», по месту верстания или первой «службы» именовавшихся «смоленскими», «тульскими», «веневскими», «одоевскими», «белогородцкими» и «самарскими».
Из соображений экономии старших офицеров (полковников) на русской службе содержалось не так много и под началом одного полковника обычно объединялось несколько полков и шквадронов солдат и драгун. К началу польской войны подобная организация сохранялась еще у заонежских солдат и драгун и периодически использовалась и позднее.

* Часть из них вошла в состав драгунского полка А. Лазарева, направленного в 1648 г. на Дон и полка Я. Урвина посланного в начале 1653 г. в Терки.
**В 1638 г., например, было набрано до 15 000 солдат и драгун.

Создание поселенных частей драгунского и солдатского строя (1646 - 1649 гг.)
Параллельно с кормовыми формировались и милиционные поселенные части (модная в Европе первой половины XVII века система). Записанные в солдаты и драгуны крестьяне продолжали заниматься хозяйством, параллельно проходя военное обучение под руководством иностранных офицеров. Оружие и снаряжение им давала казна, лошадями драгуны должны были обеспечивать себя сами.
Поселенные части формировались на южной границе и на границе со Швецией. На юге создавались исключительно драгунские формирования, наиболее подходящие к здешним условиям. Первым подобным формированием стал «приказ Тульского драгунского строя» (4 роты по 100 чел.), созданный ок. 1638 г. из поселенных в Туле «смоленских солдат» (см. выше), давно здесь живших черкас и «днепровских казаков», а также «чюлковских крестьян» (видимо местных жителей).
В 1642 - 1646 гг. небольшие (от 80 до 340 чел.) отряды драгун были сформированы в Болхове, Карпове и под Воронежем. Комплектовались они украинными детьми боярскими, черкасами, вольными людьми и даже стрельцами.
Особенно широкий размах процесс формирования поселенных частей приобрел начиная с 1646 г. В районе Лебедяни в 1646 г. на государя были отписаны вотчины ряда крупных землевладельцев, населявшие их крестьяне были поголовно записаны в драгуны (сокольские и добренские драгуны). На 1651 г. по спискам их числилось 1 755 чел.
В том же, 1646 году, в драгуны было зачислено все население дворцовой Комарицкой волости (комарицкие драгуны). На 1653 г. в драгунах здесь числилось 5 551 чел. (из 14 000 мужчин). Они были расписаны на три полка по 6 рот в каждом (из-за дефицита офицеров роты были большими - по 300 чел. и более). Урядниками у драгун служили местные же комаричане.
Подобным же образом формировались поселенные части на шведской границе (здесь они были в основном солдатскими). К 1649 г. 17 заонежских погостов Обонежской пятины, население которых состояло в основном из черносошных крестьян, были выделены в новый Олонецкий уезд (позднее к нему добавили и 7 лопских погостов). Имевшиеся здесь вотчины новгородского митрополита были отписаны на государя. Летом 1649 г. мужское население 6 заонежских и 5 лопских погостов (7 902 чел.) было записано в солдаты и расписано на 2 полка (по 8 рот, часть из них драгунские). В военное время половина этих «пашенных солдат» должна была выступать в поход, а другая половина - оборонять острожки на границе.
Осенью 1649 г. в солдаты было записано и население Сомерской волости - стратегически важного участка на русско - шведской границе (к северо - востоку от Гдова). Здесь был сформирован один солдатский полк (5 рот по 160 - 180 чел.).
Всего было набрано до 20 000 солдат и драгун, состоявших на службе офицеров уже не хватало для их обучения и в середине века правительство развернуло кампанию по укреплению офицерского корпуса полков нового строя.

Пополнение офицерского корпуса
Офицерский корпус пополнялся за счет активной вербовки на Западе - она облегчалась окончанием Тридцатилетней войны и событиями Английской революции, переподготовки «немцев» из иноземных рот и обучения русских начальных людей из числа дворян и детей боярских. Важнейшую роль в этом играл сформированный в 1648 г. рейтарский полк Исаака и Филиппа Альберта Фанбуковенов, выполнявший роль офицерской школы. Прошедшие здесь службу рейтары, обученные рейтарскому и солдатскому строю, вскоре заняли командные должности в формирующихся полках нового строя.

Формирование новых полков в 1653 - 1654 годах
читать дальшеПосле принятия в марте 1653 г. решения о войне с Польшей началось массовое формирование полков нового строя уже для постоянной службы. Костяк их составили офицеры - иноземцы и «старые солдаты» (используемые в качестве урядников). Помимо этого на службу привлекали и детей боярских - новикам, записавшимся на «бесчестную» солдатскую службу, обещали повышение в чине (из городовых в дворовые, из дворовых в выбор и т. д.), а уклоняющимся от нее - перевод в «землепашцы».
Основная масса солдат набиралась из нетяглого населения - сыновей, племянников, «братьи» и всяческих «захребетников» приборных и посадских людей, а также охочих людей и даточных.
Командный состав полков составили офицеры - иноземцы и русские начальные люди из полка Фанбуковена (в полках главной армии они составляли до половины командного состава). При этом преимущество при назначении получили иноземцы перешедшие в православие - православные полковники (А. Лесли, А. Бутлер, А. Гибсон, А. Грановский и др.) командовали первыми по старшинству солдатскими и драгунскими (а также и рейтарскими) полками, заместителями к «некрещенным» иноземцам назначались православные офицеры и т. п.
Основными центрами формирования полков стали Москва и район (будущего) Белгородского разряда.
В столице формировалось 12 полков солдатского строя. Костяк их составили неверстанные дети боярские (бывшие первыми кандидатами в урядники), только из «старых» уездов их было набрано св. 2 000 (больше всего из Рязани - 435 чел., Мценска - 239 чел., Костромы и Орла), помимо этого большое число новиков было набрано из «польских» городов (Курска, Воронежа, Ливен и проч.). Остальные солдаты набирались из детей и «братьи» приборных и посадских людей, служилых татар и охочих людей.
Еще 2 солдатских полка для главной армии были набраны из даточных людей Важского уезда Устюжской четверти (3 000 чел. - один даточный с четырех черносошных дворов)*.
Драгунских полков в главной армии было создано два - 1 500 лучших комарицких драгун составили полк Ф. Деспервиля, приданный Государеву полку, еще один полк (10 рот, 1000 чел.) был сформирован из городовых казаков для сопровождения Большого наряда (А. Грановский).
В Белгороде было набрано 4 солдатских полка (по 10 рот и 2 000 солдат в каждом) укомплектованных «старыми солдатами», детьми, «братьей» и «захребетниками» приборных и посадских людей, а также охочими людьми. Драгунские полки были составлены из поселенных драгун - 3 полка (всего 4 100 чел. по 10 рот в каждом) из оставшихся комарицких драгун и еще один полк - «тульского драгунского строя» (568 чел.) из тульских драгун. Последний, единственный из драгунских полков, мог нести конную службу («сторожи», разъезды), прочие драгуны представляли собой ездящую пехоту.
На Северо-Западе мобилизовали поселенных солдат и драгун. Часть заонежцев (ок. 4 000 чел.) свели в 2 солдатских полка - Мартына Кормихеля и Александра Гамолтона (по 2 000 чел.) Полки делились на шквадроны, а те - на небольшие (70 - 80 солдат) роты. Несколько рот полка Кормихеля (до 1/3 личного состава полка) несли драгунскую службу. В отличии от других частей, офицерский состав заонежских полков состоял исключительно из иноземцев «старого выезда». Сомерские солдаты составили полк Ивана Свана.
В состав главной армии, наступавшей на Смоленск, вошло 6 солдатских (московские Авраама Лесли, Алексея Бутлера, Александра Гипсона, Франца Траферта, Ариста Фамендина и важский Кашпира Яндера) и 2 драгунских полка (Францискуса Деспервиля и Антония Грановского).
В армию кн. А. Н. Трубецкого, наступавшую из района Брянска, были включены 8 солдатских полков (Данилы Краферта, Юрия Вена, Германа и Николая Фанстаденов, Александра Барклая, Якова Флека, Елисея Цыклера и Андрея Гамолтона - вероятно важский).
Полк «старшего полковника» А. Лесли был полуторного состава (15 рот, 2 400 солдат), остальные солдатские полки насчитывали по 1 600 чел.
На Белгородской черте находилось 4 солдатских полка (Александра и Ягана Крафертов, Джона Лесли и Юрия Гутцына, все по 2 000 солдат). Полк Гутцына с марта 1654 г. входил в состав гарнизона Киева, остальные с декабря 1654 г. действовали в Малороссии в составе войск В. Б. Шереметева и В. В. Бутурлина.
Три полка комарицких драгун (Ягана Фанговена, Вилима Эглина и Вилима Алента, все по 10 рот) уже с мая 1654 г. действовали в Малороссии в составе отряда А. В. Батурлина, а зимой 1654 - 1655 гг. в составе армии В. Б. Шереметева и В. В. Бутурлина. В состав последней входил и полк тульских драгун Рафаила Корсака (568 чел.).
Оба заонежских и сомерский полк были включены в состав Новгородского полка боярина В. П. Шереметева.
Всего, таким образом, в состав действующей армии в 1654 г. вошли 21 солдатский и 6 драгунских полков, общей численностью ок. 40 000 чел.
Помимо этого ок. 3 000 поселенных драгун оставалось на южной границе (в т. ч. полк Христофора Гундертмарка из сокольских и добренских драгун) и ок. 6 000 заонежских солдат в Карелии (в т. ч. новый полк Томаса Краферта). В Терках стоял солдатский полк Якова Урвина, сформированный весной 1653 г. приказом Казанского дворца (на почве вооруженного конфликта с Ираном 1651 - 1653 гг.).

* Для укомплектования других полков даточные в 1654 г. еще не использовались.

Преобразования пехоты «нового строя» в 1655 - 1658 годах
читать дальшеУже зимой 1654 - 1655 гг. для восполнения потерь и создания новых формирований был начат набор новых солдат. В 1655 г. «московские» солдатские полки пополнялись казачьими детьми и захребетниками с Симбирской засечной черты, новоприборными детьми боярскими и «охочими людьми», даточными из инородцев (татар, мордвы, черемисы), с Вятки и из разного рода слобод (вероятно дворцовых). К 1656 г. к ним добавились даточные с поместий и вотчин.
Новый набор вероятно позволил сформировать еще 4 солдатских полка, урядниками в них стали солдаты старых полков (прежде всего А. Лесли). Использовали новоприборные полки в основном для гарнизонной службы и разного рода инженерных работ.
Полк А. Лесли (в конце 1654 г. ставшего генералом) к ноябрю 1655 г. был увеличен вдвое - до 30 рот (4 721 солдат, в т. ч. 858 детей боярских и 3863 вольных человека). Впрочем, в полном составе он в походах не участвовал - на Ригу, например, ходила только половина полка (те же 15 рот).
В государевом походе на Ригу (1656 г.) участвовало 10 солдатских полков - А. Лесли, А. Бутлера (В. Дромонта), А. Гипсона, Ф. Траферта (Т. Далиеля), Д. Краферта, Андрея Гамолтона, Г. Фанстадена (Василия Кунимгана), Я. Ронорта, Е. Цыклера, М. Фанстадена (И. Андерсона Лукса)*. Большинство из них, несмотря на пополнение даточными, не достигало и тысячного состава.
Еще 7 солдатских полков оставалось в гарнизонах в Литве и Белоруссии: в Вильне - полк Юрия Англера; в Ковне - полк Юрия Закса, в Борисове и Минске - полк Томаса Бели (новоприборный); в Могилёве - полк Юрия Кита; в Шклове - полк Кашпира Яндера; в Новом Быхове - полк Адама Гохварта; в Смоленске - полк Ефима Франзбекова (другая половина полка Лесли).
Драгунские полки главной армии, в отличии от солдатских, в ходе войны, как правило, распускались на зиму. Так, комарицкий полк был распущен в конце 1654 г., бывший полк Грановского на зиму 1655 - 1656 гг. и т. д.
В походе на Ригу участвовали комарицкие драгуны (полк. Вилима Алема или Алента) и бывший полк Грановского (теперь - полк. Христофора Юнкмана).
К 1656 г. в составе главной армии появились еще два драгунских полка - Юрия Инглеса (с ноября 1656 г. - Федора Отфелдера) и Томаса Бели (продолжал оставаться и командиром солдатского полка в Борисове). Первый с лета 1656 г. стоял в Вильно, второй сопровождал Большой наряд в походе на Ригу, заменив бывший полк Грановского. Полк Бели был набран из крестьян скопинских и романовских вотчин покойного Н. И. Романова, ставших после его кончины дворцовыми.
В ходе Рижского похода на русскую службу были приняты британские генералы-роялисты Томас Далиель и Вилим Дроммонд, принявшие бывшие полки Франца Траферта и Алексея Бутлера, по примеру полка Лесли также ставшие «генеральскими» (фактически бригадами). Ранее существовавшая система старшинства полковников была, таким образом, дополнена новыми генеральскими должностями. Помимо руководства собственными частями генералы (в отдельном войске) фактически выполняли инспекторские функции, наблюдая за устройством и обучением полков нового строя.
По окончании Рижского похода в столице началось формирование первой гвардейской части нового типа - Первого выборного полка солдатского строя Аггея Шепелева. Полк (фактически бригада двухполкового состава - 2 «тысячи», в каждой по две «шквадроны» из 5 рот) комплектовался лучшими солдатами и урядниками московских полков, предпочтение отдавалось кормовым детям боярским - к концу 1657 г. первые 8 рот полка были целиком укомплектованы служилыми по отечеству. В армейской пехоте после создания полка Шепелева дети боярские остались в небольших количествах, в основном, на должностях урядников и младших офицеров в старых полках. Офицерами выборного полка стали русские дети боярские рейтарского строя, иноземных офицеров здесь не было.
Войска Новгородского разряда в 1654 - 1655 гг. действовали на польском фронте, с 1656 г. против шведов в Карелии и Ижоре, по окончании Рижского похода на них была возложена основная тяжесть войны со Швецией (1656 - 1658 гг.).
В 1654 - 1655 гг., вдобавок к уже имеющимся, в Заонежье было сформировано еще 2 солдатских полка (Томаса Краферта и Ирика Андерсона Лукса, по 2 000 чел.). Комплектовались они за счет записи в солдаты населения новых погостов. Заонежские и сомерский полки действовали на польском фронте, в 1655 г. один из заонежских (Мартына Кормихеля) и сомерский Ивана Свана были временно переведены в драгуны (позднее снова солдатские).
Заонежские поселенные солдаты должны были служить поочередно, ежегодно меняясь, однако уже с 1655 г. этот принцип систематически нарушался из-за разного рода злоупотреблений. Это привело к развитию дезертирства и массовому уклонению от службы, ставших вскоре обычным явлением в местных полках. Со второй половины 1656 г. для пополнения частей во все возрастающих масштабах производились наборы даточных, в первую очередь, с монастырских, церковных и дворцовых земель (1 человек с 5 дворов).
К началу войны со Швецией число полков довели до шести, к уже имеющимся полкам Александра Гамолтона (драгунский) а также Т. Краферта (бывший М. Кормихеля), Т. Гейса (бывший Т. Краферта) и И. Андерсона Лукса (все по 10 рот) и сомерскому полку Ивана Камала (6 рот), добавился полк Вольтера (Володимера) Кормихеля (10 рот), предназначавшийся для действий в Карелии. При этом полк Гамолтона (старшего полковника местной пехоты) предполагалось превратить в «генеральский», доведя его состав до 30 рот.
Из-за возникших проблем с комплектованием планы эти реализованы не были, более того, людей не хватало и в уже имеющихся частях. Летом 1656 г. был расформирован полк И. Лукса (влит в полк Т. Краферта). В 1657 г. Заонежье выставило всего три? полка - драгунского и солдатского строя А. Гамолтона (в Новгородский полк И. Хованского), полк Т. Краферта (Корельский уезд, до 2000 солдат и драгун) и полк Т. Гейса? (в Юрьеве), кроме того, часть заонежских драгун служила в полку А. Потёмкина (Ижора), а солдат - по разным гарнизонам. В 1658 г. на службу удалось направить лишь ок. 1/4 заонежских солдат (1 120 вместо 4 535 чел.), отчасти ситуация была выправлена за счет массового набора даточных. Несмотря на все эти проблемы, в целом, полки Новгородского разряда, как и прочая русская пехота, по мнению автора, хорошо показали себя в боях со шведами.

Таким образом, в результате многолетних усилий русского правительства к середине 50-х годов была создана многочисленная** и боеспособная пехота западноевропейского образца, обеспеченная национальными унтер-офицерскими и, в значительной мере, офицерскими кадрами.

* Полки собственных имен не имели и назывались по фамилиям периодически менявшихся полковников, что затрудняет их идентификацию.
** На 1656 г. русское правительство могло вывести в поле до 80 000 - 90 000 чел., в т. ч. 40 000 - 45 000 пехоты, 30 000 - 35 000 рейтар и поместной конницы и до 10 000 московских и городовых стрельцов.

Кестринг: разведчик Рейха под "колпаком" НКВД

В конце 1935 г. сотрудниками контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД было извлечено из архива одно досье, страницы которого еще не успели пожелтеть от времени. На его обложке от руки была выведено "Кестринг" и указан год - 1928-й. Поводов для возобновления данного дела у контрразведчиков, работавших по так называемой немецкой линии, оказалось более чем достаточно, поскольку человек под такой фамилией несколькими днями ранее прибыл в посольство фашистской Германии в Москве на должность военного атташе.

Этот пожилой генерал в немецких военных и политических кругах по праву считался специалистом № 1 по России. И именно ему суждено было стать ключевой фигурой среди сотрудников посольства Третьего рейха, осуществлявших активную разведывательную деятельность.

читать дальшеЭрнст Кестринг родился в 1876 г. в Тульской губернии, где его отец владел имением Серебряные Пруды. Закончив в Москве гимназию, будущий генерал вермахта поступил в Михайловское артиллерийское училище.

Прослужив некоторое время в русской армии, он перед Первой мировой войной выехал в Германию. Вскоре он становится начальником разведки при Главном штабе немецкой армии.

В 1918 г. во время оккупации немцами Украины Кестринг находился в военной миссии при правительстве гетмана Скоропадского, оказывая ему помощь в создании своей регулярной армии.

Очередное появление на территории нашей страны тогда еще полковника Эрнста Кестринга произошло в 1928 г., когда он, будучи командиром 10-го кавалерийского полка рейхсвера, с группой других немецких офицеров присутствовал в качестве наблюдателя на учениях в Белорусском и Киевском военных округах.

Вот тогда-то он и попал в поле зрения советской контрразведки. Оперуполномоченный Особого отдела, опекавший иностранных гостей, сделал в своем донесении следующую запись: "С чекистской точки зрения Кестринг заслуживает особого внимания: прекрасно владеет русским языком и при малейшем удобном случае старается войти в доверие к тому или иному командиру РККА. Характеризует себя как вполне либерального человека. Одновременно в нем проглядывает опытный и хитрый человек, приехавший со специальными инструкциями от разведки".

А спустя три года Кестринг, возглавив московское представительство германского рейхсвера, становится как бы неофициальным военным атташе в СССР. В этот период на его плечи лег основной груз по организации подготовки немецких офицеров в советских военно-учебных заведениях.

В 1932 г. Кестринга произвели в генерал-майоры и собирались было отправить в отставку по возрасту, но пришедшие вскоре к власти нацисты оставили его на военной службе. В 1935-м он получил назначение в германское посольство в Москве на должность теперь уже официального военного атташе.

Обосновавшись в особняке в Хлебном переулке, 28, что недалеко от Арбата, Кестринг, как, впрочем, и другие сотрудники военного, морского и авиационного атташатов, использовал любую возможность для сбора сведений по широкому кругу военно-экономических вопросов, так или иначе связанных с обороноспособностью СССР. Немцев интересовали, прежде всего, стратегический военный потенциал Советского Союза, дислокация военных объектов, транспортных узлов, электростанций, мостов и дорог - одним словом, все то, что после начала боевых действий могло стать объектом бомбардировок и диверсий.

Военные атташе Кестринг и Советник немецкого посольства Вернер фон Типпельскирх при изучении карты в Москве.

Однако возможностей для ведения активной разведывательной работы внутри нашей страны у немецкой разведки было не так много. Этому способствовал жесточайший контрразведывательный режим, установившийся на территории СССР к середине 30-х гг., который, ко всему прочему, находил массовую поддержку среди населения. Любой иностранец, а тем более немец, появившийся в стране, оказывался в своеобразном информационном вакууме, поскольку вступить в контакт с чужеземцем в те годы отваживался далеко не каждый.

В столь непростых для себя условиях германские спецслужбы сделали основную ставку на легальную разведку с позиций дипломатических представительств своей страны в СССР. Центрами шпионажа стали посольство в Москве, а также консульства в Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Харькове, Одессе, Новосибирске и Владивостоке. А под прикрытием должностей типа атташе, советников, секретарей и т.д. работала целая группа немецких разведчиков. Все они были, подобно Кестрингу, не новичками в этом деле и, что самое главное, хорошо знали страну пребывания, ее язык и народ, поскольку многие из них родились в России или Прибалтике, получили здесь образование и даже имели родственников. Пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, они развили бурную деятельность, пытаясь всеми доступными средствами получить любую информацию об оборонном потенциале Советского Союза.

Однако об устремлениях германских дипломатов-разведчиков, и, прежде всего генерала Эрнста Кестринга, было неплохо информировано ГУГБ НКВД. Все передвижения и контакты военного атташе, проходившего по оперативным сводкам службы наружного наблюдения НКВД под псевдонимом "Кесарь", тщательно отслеживались.

В результате принятых контрразведчиками мер Кестринг оказался лишен возможности вести какую-либо агентурную работу в Москве. Поэтому основные усилия он сосредоточил на так называемой легальной разведке. С этой целью он досконально штудировал практически всю открытую советскую печать. В его особняке часто устраивались обеды-приемы с приглашением представителей различных дипломатических миссий в Москве. При этом наиболее тесные контакты у него установились с коллегами - военными атташе Финляндии, Венгрии, Италии и Японии, которые охотно делились с ним добытой информацией об СССР.

Ганс Кребс (слева) и Эрнст-Август Кестринг (1941 год)

Довольно часто Кестринг практиковал такой вид разведдеятельности, как туристические поездки по стране. Оказавшись вне пределов Москвы, он старался активно использовать для получения интересующих его сведений случайные источники - местное население и попутчиков. Ну и, конечно, наметанный взгляд опытного разведчика фиксировал все, что встречалось на его пути и могло представлять военный интерес: мосты, переправы, разветвленность и качество дорог, сезонное количество осадков и другие характеристики местности, предполагаемой под будущий театр военных действий.

Поведение Кестринга во время подобных "туристических" поездок колоритно описал один из секретных сотрудников НКВД, который под видом журналиста стал "случайным попутчиком" генерала во время его продолжительного путешествия по СССР по железной дороге.
"Генерал Кестринг, - отмечал он в своем отчете, - человек умный, хитрый, чрезвычайно наблюдательный и обладающий хорошей памятью. По-видимому, он от природы общителен, но общительность его и разговорчивость искусственно им усиливаются и служат особым видом прикрытия, чтобы усыпить бдительность собеседника. Он задает не один, а десятки вопросов самых разнообразных, чтобы скрыть между ними те два или три единственно существенных для него вопросов, ради которых он затевает разговор. Он прекрасный рассказчик, но и то, что он говорит, обычно ведет к совершенно определенной цели, причем так, что собеседник не замечает этого. В течение часа или двух он может засыпать собеседника вопросами, рассказами, замечаниями и опять вопросами. По первому впечатлению это кажется совершенно непринужденной беседой, и только потом становится ясным, что вся эта непринужденность и видимая случайность на самом деле вели к какой-то определенной цели".

В одну из самых серьезных и продолжительных поездок по СССР генерал Кестринг отправился на своем автомобиле в мае 1937 г. Маршрут путешествия пролегал по тем местам, которые на протяжении многих лет были лакомым куском для завоевателей с берегов Рейна: российское Черноземье, Украина, Крым, Донбасс, Кубань и Кавказ.

В секретном докладе, адресованном в Берлин, Кестринг оценил задачи своего вояжа следующим образом: "Цель путешествия заключалась в том, чтобы в процессе совершения поездки на автомобиле лично ознакомиться с местностями Западной России, а также с областями Северного Кавказа, Кубани и промышленного Донбасса. По этим местностям еще не проезжали автомобили германских военных учреждений. Я мотивировал эту поездку перед русскими учреждениями своим намерением провести период отпуска в Ялте в целях отдыха...".

Для контрразведки НКВД его истинные намерения сразу стали понятны. В связи с этим наблюдение за ним было значительно усилено. И генерал почувствовал это.
"Еще за восемь дней до моего отъезда, записал позже Кестринг в своем докладе, два каких-то подозрительных автомобиля все время стояли у моей квартиры. Через несколько километров по выезде из пределов Москвы мне стало ясно, что впервые за мной, так же как и за всеми другими атташе, гонится по пятам НКВД. На вопрос, кто они, они ответили, что едут для моей охраны. Разумеется, они ехали для того, чтобы лишить меня возможностей всякого общения с населением и использования моего фотоаппарата. Однако, во вторую очередь, они предназначались действительно также для охраны, ведь если б что-нибудь случилось со мной, глава НКВД не захотел бы дать в руки нашей прессы такое хорошее средство пропаганды.
Сотрудники НКВД, одетые в штатское, сменялись в каждой области и в каждой республике. Хотя они никогда не вмешивались, им удавалось одним только своим присутствием делать почти невозможной какую-либо продолжительную беседу".

Кестринг дает разъяснения по карте, 1943 год.

Свои многочисленные впечатления о путешествии Кестринг поспешил изложить в письменном виде, чтобы затем направить в Германию руководству Генерального штаба. Однако благодаря блестящей операции, проведенной чекистами, доклад генерала прочитали сначала в Москве на Лубянке, а уж потом и в Берлине. В один из летних вечеров, когда матерый немецкий разведчик наслаждался балетом Большого театра, а прислуга ушла из особняка домой, содержимое его сейфа, мастерски вскрытого главным "медвежатником" оперативно-технического отдела НКВД Пушковым, переснимали на фотопленку контрразведчики.

Вершиной деятельности НКВД на германском направлении стало внедрение в кабинет Кестринга техники слухового контроля, которое удалось осуществить за несколько месяцев до начала войны.

Благодаря всем этим мероприятиям, из недр германского посольства контрразведке НКВД (а с февраля 1941 г. - НКГБ) удавалось получать важную разведывательную информацию, которая по своей значимости ничуть не уступала той, что добывалась в Берлине и других городах. Не случайно, что на участке контрразведывательного обслуживания посольства фашистской Германии была задействована самая лучшая, самая надежная и квалифицированная агентура, в том числе (с 1940 г.) и "жемчужина" агентурной сети НКВД тех лет, будущий Герой Советского Союза, Николай Иванович Кузнецов ("Колонист").

Николай Иванович Кузнецов, 1940 год.

Таким образом, находящиеся под постоянным "колпаком" контрразведки и, как следствие, ограниченные в своих возможностях германские дипломаты, вынуждены были довольствоваться лишь теми крохами сведений об оборонном потенциале СССР, которые им удавалось добывать легальным путем. К тому же нередко они становились жертвой целенаправленной дезинформации со стороны чекистов, что в итоге сыграло важную роль в стратегических просчетах верхушки рейха при планировании предстоящей войны.

Так, уже после победы над фашистами плененный союзниками бывший начальник Генерального штаба германской армии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель заявил: "До войны мы имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Красной Армии, получаемые от нашего военного атташе".

После начала боевых действий между СССР и Германией Эрнст Кестринг в числе других сотрудников посольства, оставшихся в Москве, был вывезен в Кострому. А через некоторое время на территории Турции по принципу "всех на всех" произошел обмен немецких специалистов на советских.

После этого Кестринг определенный период оставался не у дел, но в сентябре 1942 г. он и его знания вновь понадобились гитлеровскому командованию. На этот раз генерал становится специальным уполномоченным по вопросам Кавказа в группе армий "А". В его задачу входило формирование так называемых "национальных легионов", состоявших из добровольцев-кавказцев. Наконец в 1944-м он становится командующим всеми "добровольческими" формированиями, действующими в составе вермахта, в том числе и власовской РОА.

На одном из раутов верхушки РОА

В конце войны Кестринг сдался в плен американцам. Столь ценный трофей они моментально вывезли за океан для того, чтобы основательно с ним поработать. Теперь знания старого генерала стали той разменной монетой, с помощью которой он смог бы выкупить себе не только жизнь, но и свободу - он стал практически первым немецким генералом, вышедшим из тюрьмы уже в 1946 г.

ОЛЕГ МАТВЕЕВ

Возвращение Кейси Хадсона и уход Аарина Флинна.

Coming Home

by Author - BioWarePosted on - July 18, 2017
From Casey Hudson, Incoming General Manager of BioWare

Almost twenty years ago, I decided to apply for a job as a technical artist at a local video game company in Edmonton. Young, and fresh out of University, I’m not sure what I expected it to lead to. But it was the beginning of a career full of experiences and shared accomplishments I never could have dreamed of. So when I left BioWare three years ago, it was the most difficult decision of my career. I needed some time off, needed a bit of change, and wanted to get involved in the new wave of disruptive technologies that were emerging.

х

URL записи

Аннотации к порно, которые мы заслужили
Сайт: porno365.me


читать дальше



днём пишешь аннотации к книгам, а вечерами...
... аннотации к искусству!
Интересные аннотации. Скачивать это я, конечно, не буду.
На самом деле таких описаний не хватает, а то обычно всё на отъебись пишут.
Мне кажется, что все эти аннотации заставляют писать рабов, которых изолируют от цивилизации в 4-х стенах с режимом работы 24/7, поэтому они даже и не в курсе, что люди так не разговаривают.
Ха-ха, что за лохи, сидят за компом целыми днями, и не выходят из своих комнатушек на улицу! Что за бесполезная жизнь... Хотя, постойте-ка...