I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Дорогие, вы мне уже столько раз помогали! Накидайте, пожалуйста, в комментарии всё, что вам придёт в голову из русской культуры с темой "дорога" - песни, хоть народные, хоть современные, цитаты из прозы или поэзии, фильмы. Не предлагать, потому что я уже сама вспомнила: гоголевскую тройку-Русь, некрасовскую Железную дорогу, Дорогой длинною, цитату про две беды. Заранее спасибо! АПД: Я вас всех люблю! Если кому-нибудь ещё что-нибудь придёт в голову, всё равно пишите, но пролистайте комментарии - вдруг уже есть, а то я уже начинаю путаться )))
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
За окном бело - снег шёл всю ночь; гости только что уехали; детёныш заполз за огромное плетёное кресло в моём кабинете с любимыми мини-томиками "Мастера и Маргариты" и бубном от настоящего чукотского шамана - страшноватой сувенирной фигурки, на которую я зарилась всё детство и которую мне пару лет назад наконец отдала тётя, и поёт песенки; я уже испекла одну порцию блинов нам и гостям на завтрак и планирую вторую, для завтрашнего "выездного" урока русского в одной из государственных начальных школ, посвящённого Масленице Исабель - испанка, её муж Олаф - немец. Когда я познакомилась с ней, мы были коллегами и она ещё не была замужем, но вот-вот собиралась. Вскоре после того она забеременела, но потеряла ребёнка на достаточно позднем сроке; родни в Англии у неё не было, Олаф был в командировке и не мог приехать сразу, и в итоге приехала я, чтобы не оставлять её одну. Потом мы были у них на свадьбе в настоящем средневековом замке в Каталонии, превращённом в отель. Церемония была в романской часовне 12 века, со скалы, на которой стоял замок, открывался вид на песчано-бежевый пейзаж, я была в красном платье, мне сказали, что я похожа на Вирджинию Вулф, и мы страшно поругались с Джоном, потому что испанцы бодро клеились ко мне, несмотря на наличие мужа, а я, обалдев от некоторой экзотичности обстановки, недостаточно активно их отшивала. А теперь Исабель и Олаф живут в Саррее, и у них лохматый восьмилетний мальчик, который пришёл в полный восторг от Артура, с удовольствием играл с ним и не хотел отпускать. Мне нравится интернационал, который получается, когда мы встречаемся все вместе, с мужьями, а теперь и с детьми. Встречаемся, правда, примерно раз в два года, но и то неплохо, я считаю.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
А ведь историческая родина сделает-таки из меня радикальную феминистку... Всегда очень лояльно относилась к празднованию 8 марта как дня мимоз, комплиментов и милых сувенирчиков, но что-то в этом году не поднимается рука поздравлять всех в обычном духе. Поэтому не поздравляю ) С 13-классницами обсуждали разные странные парламентские законопроекты - им к экзамену надо тренироваться дискутировать на острые темы, набрели на законопроект о гей-пропаганде, задала им на дом почитать подробнее. Такими прифигевшими я их никогда не видела - пришли сегодня на урок совершенно без слов. На выходные ждём гостей и снег. Нарциссы на въезде в деревню стоят плотно зажмурившись уже недели три, подрастают, но упорно не раскрываются, и я их понимаю. Как-то всего очень много сразу. Ношу свою блестящую Смерть каждый день и черпаю из этого факта непреходящую моральную поддержку.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Почему-то это, про книжки, ударило больнее всего. И неважно, давал министр задание или нет - не давал сейчас, так даст скоро. Главное, что человек на каком-то приближённом к власти посту озвучивает такие идеи, ни минуты не сомневаясь в их ценности и в праве государства их воплотить. Отечество всё сильнее пахнет дымом, и дым этот, увы, несладок...
Островского и Тургенева ставят в школах на особый контроль
а дальше - маразмОбщественная палата разрабатывает концепцию «патриотичного» изучения литературы
Общественная палата по просьбе министра культуры Владимира Мединского разрабатывает новую концепцию школьного курса литературы, которая призвана сделать детей патриотами, помочь правильно понять «опасные» для них произведения, а некоторые книги вовсе изъять из школьного курса. Об этом «Известиям» рассказал председатель комиссии ОП по сохранению историко-культурного наследия Павел Пожигайло.
— Мне позвонил министр культуры (Владимир Мединский. — «Известия»). У нас была большая история, связанная с русской литературой. Он предложил возглавить группу по созданию учебника по русской литературе, — рассказал Павел Пожигайло.
По замыслу разработчиков, новая концепция должна унифицировать преподавание литературы в школе. Она будет «ориентировать учителей на воспитание в детях через литературные образы гордости за нашу многонациональную страну, глубокого и спокойного патриотизма, уважения к различным культурам, на формирование в учениках ценностей крепкой традиционной семьи».
Поэтому неоднозначные персонажи русской словесности должны подаваться таким образом, чтобы не стать образцом для подражания, рассуждает Пожигайло. В списке потенциально опасных произведений — «Гроза» Александра Островского, «Отцы и дети» Ивана Тургенева, гражданская лирика Николая Некрасова, сказки Михаила Салтыкова-Щедрина и критика Виссариона Белинского.
— Изучение творчества этих авторов следует поставить под особый контроль. Будет разработана специальная методичка для учителей, в которой будет четко прописано, что следует рассказывать детям про эти произведения, — говорит Пожигайло.
Общественник приводит пример, как учителя будут противопоставлять правильное и неправильное поведение героев, согласно методичкам:
— Екатерина из «Грозы» — это просто несчастная девушка, которая поддалась страстям, не смогла справиться с ними и покончила жизнь самоубийством. Другой пример: Татьяна Ларина из «Евгения Онегина» — она вышла замуж, она счастлива. С одной стороны, страсть, которая может привести к самоубийству, а с другой — мудрое преодоление страсти.
Произведения Николая Гоголя (в первую очередь в школе изучают «Ревизора» и «Мертвые души») и Федора Достоевского («Преступление и наказание», «Братья Карамазовы») Павел Пожигайло предлагает исключить из курса для средних классов школы и подробно разбирать уже в старшей школе, причем параллельно друг другу.
— Это писатели будущего, обладающие провидческим даром. Если брать того же «Ревизора», то Гоголь имел в виду не высмеивание царских чиновников, как это понималось в советское время, а мытарства одной души, где каждый из героев — это различные грехи. И Хлестаков в этом смысле — это Антихрист. Чтобы понять Гоголя, нужно, как минимум, знать Новый Завет. И его надо бы параллельно с Достоевским. Они оба говорили евангельскими текстами, — подчеркивает он.
Некоторые произведения комиссия Общественной палаты и вовсе предлагает исключить. Пока речь идет о «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова.
— Понятно, что в большей степени дети увлекаются Воландом, Коровьевым, Бегемотом, совершенно не понимая творческую задачу Булгакова, — подчеркивает Пожигайло. — Я считаю, что эту книгу надо в институте преподавать. Конечно, кто-то хочет, чтобы ребенок был полностью свободен, как Раскольников. Но я считаю, что эта свобода, так же как свобода Базарова, она ведет к трагедии. И в этом смысле дать полную свободу, дать Пелевина, Улицкую, «пусть ребенок почитает», — это неправильно.
Новая концепция школьного курса литературы потребовалась после выступления Владимира Путина на съезде родителей 9 февраля, когда президент высказал недоумение по поводу того, что в разработанной Российской академией образования (РАО) новой программе по литературе для старшей школы не нашлось места произведениям Александра Куприна, Николая Лескова и других признанных классиков. При этом в нее вошли творения современных литераторов, например Людмилы Улицкой и Виктора Пелевина. Позднее Минобрнауки заявило, что эта программа не учитывает законодательство в сфере образования и не может использоваться в учебных заведениях.
Замминистра культуры Григорий Ивлиев подтвердил, что разговор с представителями Общественной палаты по разработке концепции был.
— Мы поддерживаем предложения Общественной палаты, — говорит он. — Но понятное дело, что в разработке курса будут принимать участие не только общественники, но и специалисты Минобрнауки, и мы.
Прозаик Владимир Сорокин заявил, что ему «неинтересно и скучно комментировать» новую инициативу Общественной палаты.
— Это путь к формированию со школьной скамьи не общества граждан, а нации верноподданных, — сказал он.
Литературовед Лев Аннинский уверен, что разработать такой охранительный курс литературы невозможно. Иначе это будет возвращение к советской системе.
— Мозги у детей опять набекрень будут. Всегда должно быть несколько точек зрения на творчество писателей, на их персонажей. Это раньше точка зрения была одна, революционная.
Директор московской гимназии № 1514 Анна Белова уверена, что нужно больше доверять профессионализму педагогов.
— Образованный человек должен знать родную литературу без изъятий. Что касается интерпретаций того или иного произведения, тут нужно больше доверять учителям. Любой преподаватель литературы прекрасно понимает, какие бы произведения там ни были, они не будет их подавать как какую-то пропаганду.
Сейчас в основной и старшей школе (5–11-й классы) в преподавании русской литературы действует стандарт 2004 года, где в числе других представлены произведения Алексея Толстого, Николая Лескова, Александра Куприна, Виктора Астафьева и Александра Вампилова. Как утверждает Минобрнауки, новый стандарт для средней школы вступит в силу с 2015/16 учебного года, а для 10–11-х классов — с 2020/21 года.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Я упомянула Уолтера де ла Мэра; Некошка задумалась, не было ли и у неё книжки в детстве; я полезла в Интернет... и вуаля: www.vilavi.ru/raz/delamare/about.shtml Там и предисловие с рассказом о самом поэте и о переводах его стихов на русский, и по ссылке Оглавление внизу страницы - большинство стихов из той самой книжки, которая была (и есть - притащена из Питера в январе!) у меня. (К сожалению, картинки там новые, но в предисловии есть старая обложка.) Enjoy!
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Артуру и кошке - мои пушистые розовые наушники, которыми я спасаю уши от холодного ветра, когда езжу на велосипеде. Артур надевает их на себя и говорит hat!, он вообще любит надевать всё на голову - пластиковые папки, коробку от лего, пустые конверты, велосипедный шлем, маленькое сито с ручкой, вытащенное из кухонного шкафчика, мои трусы, вытащенные из ящика с бельём... и всё это hat!, разумеется. А Уиллоу, видимо, считает наушники парой розовых мышей-близнецов и выходит охотиться на них вечером, когда Артур уже лёг спать, заботливо разложив свои игрушки для её развлечения - у игрушек вторая смена. Моим коллегам - мой новый браслет, тот самый, по которому я страдала тут недавно и который уже прилетел ко мне в качестве раннего подарка на день рождения от Некошки. Все в один голос сочли, что аксессуар, украшенный Смертью с косой в синих, розовых и сиреневых стразиках (в стразиках и Смерть, и коса), как нельзя более уместен в нашей рабочей атмосфере. Жителям нашей деревни - Артур в полосатом флисовом комбинезончике и с маленькими чёрными крылышками летучей мыши за спиной. Милые дамы в булочной говорят, что его появление на пороге сразу поднимает им настроение, а по словам нашей няни Кейти, когда они выходят гулять, Артура уже приветственно окликают по имени. А мне - ездить на станцию и домой при свете, хоть и размытым в акварель - не только красиво, но и практично, потому что дырки в асфальте видно хорошо и издалека; читать Артуру всё подряд, что он мне приносит с характерным требованием "мем!" (любая просьба что-то ему сделать) - первый том миниатюрного издания "Мастера и Маргариты" из булгаковского дома в Киеве, рассказы какого-то индийского писателя, кулинарный журнал, прошлогодний ежедневник Джона, любую из кучи детских книжек; читать себе стихи Уолтера де ла Мэра - оказалось, в детстве у меня была любимая переводная книжка, а теперь я купила сборник всех его детских стихов в оригинале, но Артуру пока неинтересно, потому что она тяжёлая и без картинок. А мне очень. Вот, например:
читать дальше I met at eve the Prince of Sleep, His was a still and lovely face, He wandered through a valley steep, Lovely in a lonely place.
His garb was grey of lavender, About his brows a poppy-wreath Burned like dim coals, and everywhere The air was sweeter for his breath.
His twilight feet no sandals wore, His eyes shone faint in their own flame, Fair moths that gloomed his steps before Seemed letters of his lovely name.
His house is in the mountain ways, A phantom house of misty walls, Whose golden flocks at evening graze, And 'witch the moon with muffled calls.
Upwelling from his shadowy springs Sweet waters shake a trembling sound, There flit the hoot-owl's silent wings, There hath his web the silkworm wound.
Dark in his pools clear visions lurk, And rosy, as with morning buds, Along his dales of broom and birk Dreams haunt his solitary woods.
I met at eve the Prince of Sleep, His was a still and lovely face, He wandered through a valley steep, Lovely in a lonely place.
Сохраняю не для дискуссии, а для работы, как ни странно. Отличный материал для обсуждения со старшеклассниками. Но вообще уже хочется отрубить определённую часть своего сознания, чтобы она перестала бурно реагировать на информацию из конкретного географического региона.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Читаем и обсуждаем текст про поезд "Сапсан", отксеренный из бесплатного журнала из того самого поезда (масса полезных статей мне для работы оказалась, вот уж никогда не знаешь, где найдёшь!). 12-классница отвечает на вопрос: - Поезд называется "Сапсан", потому что это название... *колёсики крутятся, вспоминают падежные окончания...* ... самого... быстрого... птица... Damn it! Птица is feminine, isn't it!
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Вчера ехала домой около 10 вечера, после родительского собрания, и первый раз в жизни видела сову. Она вылетела в свет фонаря у моста через автостраду, некоторое время летела параллельным курсом в паре метров от меня, потом резко повернула и растворилась в темноте над полем. Светленькая такая, круглоголовая, почти наверняка не то, чем кажется. А у детёныша owl, видимо, будет следующим словом, потому что каждый вечер перед сном мы читаем книжку про совёнка, который гулял ночью в лесу.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Перечитала "Шоколад" Джоанн Харрис, очень удивилась. В прошлый раз я читала совсем другую книгу. Эта - не про шоколад, не про любовь и даже не про нонконформизм. Она о детях, в том числе, тех, что внутри у каждого взрослого, и о хрупкости мира. И я вдруг понимаю, что имеет в виду Вианн, называя дочь my little stranger. Так бывает, книги читаются вдруг под новым углом и открывается новый текст, как гномьи лунные руны, которые можно прочитать только при свете правильной луны.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
К нам на несколько дней приехали Иван и Аня - но их чеховские имена обманчивы, на самом деле они Ivan и Anja и приехали из Норвегии: это сын Джона от первого брака и его норвежская девушка. Я опрометчиво позволила мужу самому разбираться с Иваном, как и когда ребята будут к нам добираться, и в итоге, кто бы сомневался, вчера вечером по дороге с работы полтора часа болталась на постепенно подмерзающей станции, вела телефонные переговоры с Джоном, который из дома вёл переговоры с сыном, и отлавливала восхитительных, но совершенно безбашенных детей на платформе. Яблоко от яблони и всё такое; в следующий раз буду умнее и построю всех (и их планы) сама и заранее. А ещё вчера поставила себе будильник на час позже, чем нужно, и встала сегодня за 15 минут до крайнего срока вылета из дома. Успела принять душ, тиснуть детёныша и проглотить полчашки кофе, и на поезд тоже успела.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Живущим в городах и толкающимся в общественном транспорте два раза в день в час пик иногда совершенно необходимо оказаться в тишине и одиночестве и вдохнуть полной грудью посреди какого-нибудь поля, чтобы как следует, целиком почувствовать себя. Я знаю, в таком положении я тоже была, но теперь мне из полей иногда совершенно необходимо ненадолго вырваться в Лондон, в одиночество другого рода. Я ощущаю себя реальнее, увидев своё дробящееся отражение во множестве стёкол, и мне нужно совсем немного времени, чтобы восстановить дипломатические отношения с собой и осознать то, что я перестала замечать. Вчера, например - что я хочу домой, к детёнышу, читать ему свежекупленные на Пикадилли книжки, да так, что я сбежала из Лондона даже не выпив кофе. В Лондоне дробится не только моё отражение - внимание тоже рассеивается, ловит мелочи, ухватывает за хвост новости, проплывающие мимо на афише или даже в чужом разговоре, подмечает странности и с огромным удовольствием даже не пытается собрать всё это воедино. На Кингз-Кроссе открылся магазин Гарри Поттера, рядом с многострадальной тележкой, утопленной в стену на радость туристам - она кочевала по всевозможным углам на протяжении длительной реконстрекции вокзала и, кажется, теперь нашла, наконец, окончательный приют в новом зале. В магазине продают гриффиндорскую форму и волшебные палочки. Из "Телохранителя" сделали мюзикл - логично, идут по всем культовым фильмам. Следующей, наверное, будет "Красотка". В витринах гастронома "Фортнум энд Мейсон" - головы как будто вельмож 18 века, но с причёсками из овощей, фруктов и столовых приборов. Как всегда, любые застекольные эксперименты с человеческой формой выглядят немного зловеще. На стене здания Королевской академии художеств, рядом со входом - мемориальная доска в память 2003 художников, погибших в Первой мировой. Их подразделение называлось Artists' Rifles, и доска превозносит их жертву "королю и стране" и сулит "славную память" и "вечную жизнь их именам". Я стояла в очереди, поэтому изучила надпись в подробностях, и мне всё это показалось совершенно чудовищно - и ружья вместо кистей, и то, что памяти-то от них и не осталось, потому что им не дали сделать себе имя, которое могло бы остаться навечно, а на мемориале они даже не перечислены - просто цифра. На той же Пикадилли (мой маршрут был нехарактерно прямолинеен - Кингз-Кросс-Пикадилли-Кингз-Кросс) в ограде церкви расположился рыночек: лоток матрёшек и фуражек, лоток турецких плошек, венецианское стекло, шляпки с перьями и подозрительно блестящие разносортные предметы якобы антиквариата. За рыночком вход в церковь можно запросто перепутать с входом в "Кафе Неро", расположившееся в пристройке; статуя Марии заботливо наклоняется к зонтику над уличными столиками, как будто поправляет. И тут же рядом - фонтан с амурами и дельфинами в память какого-то виконта, и тихий-тихий сквер в рамке многослойной архитектуры. Лондону вообще идёт холодная прозрачная весеннесть, а от её сочетания с этим районом меня вдруг снова накрывает "Концом главы", наверное, потому что где-то за Академией - улица, на которой Голсуорси поселил Уилфрида Дезерта и где я однажды чуть не в слезах гуляла по следам любимой книги. Сняли бы, что ли, по нему сериал: девушек на роль Динни легко найти в любой экранизации Агаты Кристи, а Дезерта можно брать невзирая на описание в тексте, хоть Камбербетча, хоть Хиддлстона - они сыграют. А на самом деле я ездила на две выставке в Академии художеств - Мане и английского пейзажа, но не сильно впечатлилась ни тем, ни другим. Только разве что лично познакомилась с двумя художниками: Берта Моризо кисти Мане - прекрасная, некрасивая (как выясняется, не очень похожая на себя - почему он сделал её такой?) и живая, из нескольких мазков чёрного шёлка, и Гейнсборо - надменно-ироничный на автопортрете.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Гуляли без коляски и рюкзака, своим ходом; только там, где много машин или нет тротуара, я брала Артура на руки, ну и под конец, уже за квартал от дома, он начал приседать и разглядывать асфальт через каждые три шага, потому что устал. Дошли до детской площадки, покачались на качелях, по дороге туда и обратно трогали все веточки и кустики, и листики, и стенки, и заборы, и норовили свернуть в чужие палисадники, и нашли маленький белый камешек, и роняли его триста пятьдесят раз, но донесли-таки до дома. Оторвал ещё кусочек от викторианского сборника Байрона, доставшемуся нам от отца Джона, но зато соглашается сидеть у меня на руках, когда я за секретером, и не колотить самому по клавиатуре.
I. This is Not a Game. II. Here and Now, You are Alive.
Вчера вечером был такой ветер, что выли все трубы и в кошачью дверцу всё время шныряли туда-сюда невидимые кошки. Ночью и утром то, что держало нам зиму (Ричард - не Ричард, кто знает - мало ли на острове духов), прорыдалось как следует, убедилось, что да, его никто не любит, и унеслось без остатка, прихватив с собой весь талый снег. И вдруг наступила солнечная, чуть терпкая, как лимонная цедра, весна, и мы выпустили Артура гулять по саду, пока сами проводили ревизию нарциссовым бутонам, росткам ирисов и роз и почкам на фруктовых деревьях. И он сосредоточенно грыз пряничного человечка и здоровался со всеми веточками, которые были ему по росту, и нашёл себе грязную палку, кто бы сомневался, и порыдал, когда пришлось с ней расстаться у дверей. Вообще пока достижения каникул умещаются on the back of a postage stamp, как говорится: две пары ботинок, два кекса, две страницы бессмысленного текста, одна прочитанная книга (не очень умная), одна новая ручка (надеюсь, станет новой любимой - мои прежние что-то слишком часто текли), один маффин с розовой глазурью и красной розочкой на день Святого Валентина от мужа (из нашей булочной). Ну и одним рецептом поделюсь, потому что он прекрасен и прост, как я не знаю что. Я пекла его на день рождения Артура и на Рождество, но вообще ничего специально-праздничного в нём нет, и возможности модификаций бесконечны. Итак: 250 мл жидкости (см варианты дальше), 170 г сливочного масла (объёмы странные, пому что переведены из унций!), 900 г сухофруктов (тоже см дальше), по 225 г муки и сахара, чайная ложка соды, два взбитых яйца и специи по вкусу (и набор, и количество). В оригинале рецепта (из Северной Ирландии) - вода и одна чайная ложка смеси пряностей для сладкой выпечки (mixed spice), но одну ложку я не клала никуда никогда в жизни, поэтому я беру три. (Смесь бывает разная по составу, и её очень просто сделать, например: по столовой ложке молотого душистого перца, мускатного ореха и корицы, по чайной ложке молотой гвоздики, кориандра и имбиря.) В качестве жидкости можно брать чай или фруктовый сок, ещё я делала имбирный вариант и брала имбирный лимонад, и наверняка пойдёт и алкоголь; сахар можно белый, а можно коричневый; сухофрукты - какие есть, например, изюм, вяленая вишня и клюква, курага, плюс любые цукаты, например, цитрусовые, и/или имбирь. Фрукты, масло, жидкость и сахар довести до кипения в кастрюле, поварить на небольшом огне минут 10; муку смешать с содой и пряностями; всё смешать вместе и добавить яйца; выложить в форму и печь часа полтора в не очень горячей духовке, пока кекс не станет совсем плотным и не пропечётся до самой серединки.