Если у тебя есть гештальт, закрой его.
Называется «Мучают ли вас эротические сны? – Почему мучают?» 
Стоим на железнодорожной платформе, ждём поезд. Вдруг восторженно бежит куда-то по рельсам. С некоторым беспокойством думаю: «Ты куда?»
Иду следом. Возвращается – типа была идея, но лучше вернуться на станцию. Идём обратно. Замечаю под ногами сшибленные засохшие грибы, говорю:
– Это что, мухоморы?
– Да. Если увидишь хорошие – скажи. – Типа мы из них себе наркотики сделаем.
Потом держу за палец. Говорит:
– Эх, жалко шпроты не взяли! Масляные пальцы приятно облизывать.
Отвечаю:
– Да их и так облизать можно, без масла.
На самом деле это, видимо, был разговор двух мальчиков и не про палец, ага.
Целую левую руку, потом предплечье, плечо пропускаю почему-то, 
целую щёки, добираюсь до губ. Своими губами чувствую их цвет. Губы бантиком напоминают губы одной старой знакомой (хотя на самом деле это глаза напоминают глаза одной старой знакомой).
Потом мы в какой-то комнате, где много народу. Решили сесть за длинный, покрытый скатертью стол – с левой стороны. Протягивает мне два билетика с номерами стульев – чтобы сесть вместе. Тащу жребий, садимся на стулья с номерами 18 и 19. И так хорошо что-то.
Такой вот сон.
Почему-то по осени мою и без того плохо прикреплённую крышу начинает сносить в смысле влюблённости.
Стоим на железнодорожной платформе, ждём поезд. Вдруг восторженно бежит куда-то по рельсам. С некоторым беспокойством думаю: «Ты куда?»
Иду следом. Возвращается – типа была идея, но лучше вернуться на станцию. Идём обратно. Замечаю под ногами сшибленные засохшие грибы, говорю:– Это что, мухоморы?
– Да. Если увидишь хорошие – скажи. – Типа мы из них себе наркотики сделаем.
Потом держу за палец. Говорит:
– Эх, жалко шпроты не взяли! Масляные пальцы приятно облизывать.
Отвечаю:
– Да их и так облизать можно, без масла.
На самом деле это, видимо, был разговор двух мальчиков и не про палец, ага.
Целую левую руку, потом предплечье, плечо пропускаю почему-то, целую щёки, добираюсь до губ. Своими губами чувствую их цвет. Губы бантиком напоминают губы одной старой знакомой (хотя на самом деле это глаза напоминают глаза одной старой знакомой).Потом мы в какой-то комнате, где много народу. Решили сесть за длинный, покрытый скатертью стол – с левой стороны. Протягивает мне два билетика с номерами стульев – чтобы сесть вместе. Тащу жребий, садимся на стулья с номерами 18 и 19. И так хорошо что-то.
Такой вот сон.
Почему-то по осени мою и без того плохо прикреплённую крышу начинает сносить в смысле влюблённости.
Ощущение бессмысленности. Ощущение, что всё зря. Как дурак таскаюсь...
«Однако как талантливо нарисовано!» Ну, так конечно! 
Я говорю: «Это про Холмса с Ватсоном». 
Просто мы вчера ОЧЕНЬ хорошо посидели у ОленЪя. 
А вообще я – сама интеллигентность и сдержанность. 
– являюсь. Оно так спокойнее. 
Похоже, мы их однажды всей своей шумной компанией допечём. 
зато мы стали работать в младшей школе 
). И мы пошли выводить секту на чистую воду. 
Она: «Да я в этом просто уверена!» 
Концовка, как мне показалось, очень хорошо отработана – мну даже не стал шибко придираться со своими комментариями, ибо наслаждался. 
(ибо грустно мне стало и жалко 
) в стиле «какое ты имеешь право так судить о человеке за то, что он написал о тебе что-то плохое? Злость, обида и чувство несправедливости не оправдание твоих слов».
