Вместо одного пирога с восемью свечами у меня, как мечтал Карлсон, восемь пирогов с одной свечой. То есть в смысле вместо одного двухсимочного телефона два односимочных. Дзета и Эта. Обживать новое пространство мучительно. Осваивать (и присваивать) чужое еще мучительнее. Новая волна скорби по утраченному Эпсилону захлестнула меня. Н.С. гладит и примиряет с действительностью. Уаррр.

Я снова доступна по своему обычному номеру.

А еще у меня есть мешок мандаринок. Самых правильных абхазских мандаринок с листиками.
Дом, смысл, снежный Екатеринбург за окном и работа завтра.

Постепенное возвращение.

А еще у меня очень милые соседи. Пожилая пара. Он разгадывает сканворды, она знает толк в блаженном сне и любит уральские пейзажи. Очень нежно относятся друг к другу, возвращаются домой в Омск и угостили меня испанской текучей печенькой.
Я давно не видела таких сдержанных и хороших светлых бытовых улыбок. И тем более не ожидала увидеть в поезде.

Все всем чужие, казалось бы. А вот по вагону ходит маленькая звонкая девочка Катя в розовых очках и пытается угощать людей конфетами. Конфет две, и каждую она крепко держит рукой за хвостик.

Прозрачные березы за окном. Два часа до Свердловска. В поездах его все еще называют именно так. Дочитала книгу микрорассказов, дайри-френдленту и начало истории Гельмута, теперь читаю письмо. Нижняя боковая полка возле дальнего тамбура. Ничья. То есть пока моя.

Сплю, читаю фрагменты "Американских богов", смотрю на свое отражение в черном стекле. Я очень красивая там. Здесь вряд ли. Думаю, что все правильно сделала, что поезд, а не самолет: иногда дорога должна быть долгой. Еще иногда полезно снова участвовать в том, что так любила когда-то.

Потерялась во времени и пространстве.

Отлично вышло с мандаринами. Которых я накупила за неимением бананов. Можно было ограничиться ими, просто взять целый мешок. Но была растеряна. И вдвое растеряна, потому что не одна.

Женщина-мудак вышла пару часов назад со всеми своими бебехами. Попыталась переложить мои назад, на мою багажную полку. И тут я на нее ПОСМОТРЕЛА. Хех. )) Чувствую себя полностью удовлетворенной. ))
Эксперимент с пространством тоже вышел отличный. Я кругом в выигрыше, короче. Хорошо, что не стала дергаться и воевать.

Полезно плавать по течению, как бы учит нас этот крошечный эпизод. И плевать лучше по ветру, а не против и не поперек.

Это не аскетизм. Ничего про аскетизм. Это про мое умение вписываться и удобно устраиваться. И про то, что нафиг открытые конфликты: все станет хорошо само собой.

Загрузилась в поезд. Выгрузилась. Торчу на перроне, жду и эксплуатирую бесплатный вай-фай от РЖД. Он годнее, чем казансковокзальный. Потому что безусловнее.

АПД. Пока меня не было в вагоне, женщина-мудак переложила все мои вещи и забила третью полку надо мной своими чемоданищами. Гррр. Неудобно. И я терпеть не могу, когда меня лишают пространства, на которое я имею право. (((
Чувствую себя беспомощной. Кажется, сейчас соберусь с духом, пойду ругаться и отвоевывать.

Зато! Зато меня провожали восхитительные Мрриэль и Алекс! Ожидаемые, но неожиданные!

Пишет  Третья Внутренняя Империя:

я понял, что как только у тебя появляется какая-нибудь живая социальная сеть, то весь окружающий реальный мир становится в оппозицию к интернету, следовательно должен именоваться экстернетом - враждебным и чего-то требующим пространственным полем по Левину )

урл-урл.

Точка покоя. Надо собирать рюкзак, а я пью кизиловый сок и чищу фотопоток.

Как правильно все получилось. Как все получилось правильно. Сложилось. Во имя розы. И даже церковь св. Николая сама выросла на пути, позволяя выполнить наконец обещание, данное когда-то между Парижем и Триром. За двоих. Маленькая такая хорошая церковь.

А дальше мы бегали по Москве с Торраром. Своей у него нет, я показывала ему мою. А в ней знаки и примечательности.

"Циолковский" необходим, даже если попытаться обойти. И в нем вдобавок к задуманным на подарки книгам попалась отличная автобиография Чаплина на распродаже; я ее спасла, а Торрар увез.

Вообще-то я наугад водила. Но в процессе понимала, что по знаковым для меня местам. Наполненным.

Забежали в ГУМ выпить газированной воды с сиропом, наткнулись на приятную получасовую выставку "ГАЗ: герои своего времени". Без шуток: много уважения отечественному автопрому. И много ностальгии.

Очень хотелось трогать "Волгу". Но охранник смотрел, так что нельзя.
А ведь у нас была такая же. Или почти.
Детство, раннее детство. Олень, распластанный в вечном прыжке. Кнопки у дверных ручек. Сплошное переднее сиденье.
Узнавание.

И. Я все понимаю. Но это красиво и гордо, даже когда нелепо.
Утраченное не приобретенное, от которого будто расправляются плечи.
Дрогнуло, но продолжает.

А дальше с нами было гастрономовское мороженое в дивных (и тоже ностальгических) хрустящих стаканчиках. Одной мороженки как раз хватает на треть ГУМа и потом еще на всю Красную площадь по диагонали.

А ХХС, оказывается, называют Спасом На Бассейне. Я не знала раньше, очень радовалась. Хохотала. Концертный зал Пусси Райот!

Пробегали мимо, а на ГМИИ объявление о продленных четвергах. Ааа! Я уже покусила себе локти, что продолбала возможность сходить в музей, и вот он последний шанс: именно сегодня они работают до девяти вечера! На этом месте я отказалась от Псоеконцерта.

То есть перед музеем мы еще сбегали по Гоголевскому бульвару и Арбату туда и сюда, как хоббит. Бешеной собаке семь верст не крюк! Смотрели на Шолохова, обтекающие деревья и Окуджаву. Пили иван-чай в "Теремке".
То есть это Торрар меня поил.

И вообще: почти всю поездку в Москву я могу ощущать себя на выбор девочкой-девочкой (дамой) или гостем (почетным и очень любимым).
И мне наконец-то это стало сильно проще. Приятно. Без внутреннего протеста. Хотя и страшно еще.

Но ладно. Музей. Торрар в нем впервые. Поэтому пошли не в галерею, а в основное здание. Я махала языком, как мельница крыльями. И в итоге мы пробежали везде-везде. Ура. Я уже воспринимаю это как навещать старых знакомых. Ангела, который флюгер, и святого Роха, и уголок Кранаха, и умирающего галла, и римлян, и смотреть в глаза фаюмским портретам, и останавливаться сразу за проемом двери, где шеду, и в дальний египетский зал приходить нежной, восхищенной, усталой и немного благоговеющей.
Безмолвный диалог. Помнишь? Помню. А вы помните? Помним.

Про актуальные выставки.
"Мода в пространстве искусства" от Юдашкина - пафосно, надуманно, беспомощно и скучно. Соседство с классическими образцами ожидаемо выгодно для классических образцов и невыгодно для платьев. Не красит их отнюдь. Вот в залах французской живописи 18-19 века платья еще ничего так смотрятся, весьма гармонично. Но зачем это все нужно, неясно. И я не поклонник стиля "дорого, зато безвкусно".
"Художественный мир Бриттена" - коротко, выразительно, уютно и хорошо. Камерно, мягко. Есть о чем подумать. Из минусов: совершенно мимо меня. Тема не близка.
"Голландский групповой портрет" - очень круто! Очень! Девять картин и один эскиз, а выставка ощущается большой, информационно и эмоционально насыщенной. Хорошо выстроена. Очень порадовали интерактивные стенды. Интересно все! Радостно. Радостно понимать и узнавать. Проникать в детали. Чувствовать целое. Много ясности. И интуитивное понимание жанра. И хочу жить в Голландии 17 века. И прямо правильно было с этой выставки начать, а остальное потом.

ГМИИ хорошо работает со временем и пространством.
С временами и пространствами.

А дальше совсем вечер и Ст., который героически и великодушно нас дожидался. Прекрасный и в костюме.
Жаль, не показать: не успела зафиксировать.

Зато мы гуляли по моей последней ночной Москве.
И реабилитировали среди меня "Шоколадницу".
Ст. решительно вмешался в мои сложные отношения с едой. Накормил отличным блинным пирогом с индейкой, с чем-то еще вкусным и с кедровыми орешками. Мннн. И чаем с чабрецом напоил.

И теперь у меня есть булгаковская сумка, а пальцы пахнут смолой от фильтра,

и все это было точкой равновесия и свободы,

как-то прямо невыразимо хорошо. Сиделось, смотрелось, говорилось. Взаимопонималось.
Внезапно об истории и философии.
Второй этаж, узорные перила. Очень приятный какой-то интерьер, окно на Солянку. Время не беспокоиться и не иметь планов.

Лучший из возможных вариантов, думаю я.

Пью кизиловый сок, ни о чем не жалею. Раскидала вещи. Надо собирать рюкзак. Не надо закрывать глаза: я вижу лицо Н.С. среди фаюмских.

Все эти дни я совсем не читаю ленту жж, а тут внезапно зашла и увидела: сегодня в восемь в "Археологии" Псой Короленко.
Аыщщщ.
Хочу-хочу.

Ничего не знаю про дуэли и алхимию, но читать стихи пополам с Доменикой по-прежнему ценно, прекрасно и свободно.

"Шарясь в деталях, рискую забыть идею".

Доменика - переплавленное серебро серебряного века, сопряжение примет времени, предельность до неумеренности, много риска, ролевые игры как образ жизни и цитаты на изнанке век.
Вар - тепло и благодарный слушатель, Чеширский - понимание и приобщение меня к традиции тайной переписки, Грей - внимательные блестящие глаза за стеклами очков.

Ровно сутки назад это было и закончилось.

Сижу у Л.Л.
Шанечка месит меня лапами, мурчит и устраивается на коленях. Мышь подбирается к чашке с чаем и смотрит тревожными глазами. Хорошо.

А Саша водил меня туда, где имперское величие, ненавязчивость, тишина и квинтэссенция столицы.
А потом туда, где покой.

"Девочка с глазами самого синего льда тает под огнем пулемета, должен же растаять хоть кто-то".

Очень много неба и ветра на мосту.

Безупречный кофе на 31 этаже сталинской высотки. Огромные окна, незаметная любезность персонала. Пульсирующие вены Москвы и золото по ним.
Кутузовский проспект. И я наконец-то узнала, где находится Белый дом и как на самом деле выглядит.
И угадала Тараса Шевченко в памятнике перед гостиницей "Украина". А статуи в холле не угадала, хотя была совершенно уверена, что Мухина.

Служба в храме Непорочного Зачатия.
Процессия со свечами. Тихие голоса и тихие витражи. Очень удачно. Знак: я снова в правильное время в правильном месте.
Непустота.

В католических храмах на меня почти всегда снисходит покой. Умиротворенность. Ощущение неслышной музыки и моей встроенности в нее. Вплоть до блаженства. Бестревожность вплоть до свободы не думать мысли. Помню, как спала на мессе в Сен Жермен и как все делала, что нужно, сквозь сон, и смотрела на Н.С. через сон, и окно-роза расцветало, увядало и снова расцветало.

А тут прекрасная неоготика. Молчание. Неодиночество. И свеча в руке. И сумрак боковых нефов.

Плавно. Очень плавно.

Принятие меня и принятие мной. По умолчанию.

Маленький человек, лишний человек. То, что убивает меня по капле: чувство собственной ненужности и неуместности во времени и пространстве.
В какой-то момент даже перестаю верить в принципиально другие времена и пространства. Любите меня. Или хотя бы почешите мимоходом, как мешающего под ногами котэ.

Надо было идти домой. Я же чувствовала. Сквозь три часа холодной ночи к четырем.

Чаще верить интуиции. Быть решительнее.

Забавно: я же срываюсь в одном и том же месте. В смысле - географической точке.
Надо понять, в чем момент дискомфорта. И почему столько и так фатально.

Читаю с утра чужие холивары. Где-то слушаю пересказы. И бесконечно далека от этого.