Исследователи информационных технологий из Нью-Йоркского университета предложили обезопасить программное обеспечение от взлома, добавив туда «пустые баги». По их мнению, попытки разработчиков устранить как можно больше ошибок упрощают хакерам работу.

Большое число некритичных ошибок действительно может сделать систему безопаснее. Их нужно расставить в правильных местах как приманки, тогда хакеры будут впустую тратить время на исследование таких «пустышек». Исследователи рассчитывают, что если добавить тысячи таких ошибок в код, то злоумышленникам «станет скучно» или «надоест» взламывать ПО, прежде чем они найдут реальную уязвимость.

Один из авторов исследования Брендан Долан-Гэвитт (Brendan Dolan-Gavitt) в разговоре с Motherboard заявил, что команда работает над способом автоматически добавлять ошибки в код. По словам учёного, идея фейковых уязвимостей пришла к нему, потому что у него много друзей, которые пишут эксплоиты (прим. TJ — программы, эксплуатирующие уязвимости).

Поиск уязвимостей в программах — долгий и трудоёмкий процесс, включающий в себя оценку или сортировку возможных ошибок, определение того, можно ли их использовать, и создание способа эксплуатации уязвимости.

Долан-Гэвитт пояснил, что люди, пишущие эксплоиты, — «очень редки», а их время «дорого стоит». Он решил, что если понять, как заставить их потратить это время впустую, то это будет иметь хороший «сдерживающий эффект». По словам исследователей, их прототип уже способен создавать несколько видов неэксплуатируемых багов и вводить их тысячами в реальное программное обеспечение.

Учёный рассказал, что был удивлён такому интересу пользователей к своей идее. По его словам, людям нравятся такие «настолько глупые, но умные» вещи.

Долан-Гэвитт заявил, что у его метода есть ряд ограничений, из-за которого он нескоро может стать широко применимым. Такой способ защиты нельзя использовать на программах с открытым исходным кодом, нужно убедиться, что добавленные ошибки действительно безвредны и неотличимы от реальных. Однако учёный считает, что идея найдёт применение «в некоторых сферах».

Эти афиши неизмеримо прекрасны!


Времена и эпохи

Как бы то ни было, едва ли не с детства, как мы видели, Демосфен всерьез увлекся ораторским искусством и поставил себе цель – стать выдающимся мастером красноречия. Этому, казалось бы, препятствовало всё, что только можно. Будущий оратор обладал целым рядом физических недостатков, которые, на первый взгляд, совершенно исключали его успех на этой стезе. У чахлого, болезненного Демосфена был тихий голос, плохая дикция, слабое дыхание, стеснительный характер. Кроме того, он страдал нервным тиком – плечо его во время речи непроизвольно подергивалось. Выходить со всеми этими качествами на трибуну народного собрания или суда присяжных – значило быть немедленно освистанным и навеки позабыть о любой карьере.
читать дальшеОднако Демосфен не собирался сдаваться. Начался его длительный и тяжелый труд по развитию ораторских способностей. Этот сюжет – как Демосфен буквально «сделал себя из ничего» – стал просто-таки хрестоматийным, о нем просто нельзя не упомянуть, хотя бы в самой краткой форме. Чтобы научиться говорить громче, юноша шел на берег моря во время бури и старался перекричать шум прибоя. Чтобы улучшить дикцию – говорил с набранными в рот камешками. Чтобы выработать хорошее дыхание – поднимался в крутую гору и при этом говорил, пытаясь при этом без передышки произносить длинные фразы – те самые риторические периоды, которыми столь славилось античное красноречие. Чтобы отучить себя от вредной привычки дергать плечом – вешал прямо над ним острый меч (благо в доме отца-оружейника мечи всегда имелись), так чтобы от острия до плеча было не больше одного-двух миллиметров. Дернешь плечом – больно уколешься; со временем привычка сама собой прошла.
Днями и ночами, запершись, Демосфен сидел дома, не выходил, как пишет Плутарх, по два-три месяца (Plut. Demosth. 7) – и занимался, занимался, занимался. Упражнялся перед зеркалом, следя за тем, чтобы мимика соответствовала смыслу сказанного. А чтобы не возникал соблазн бросить всё, пойти отдыхать, развлекаться (как-никак молодость брала свое), – выбривал половину головы: в таком виде на улице не покажешься.

И. Суриков «Политики в контексте эпохи. На пороге нового мира»

Читаю я «Милорда Георга» уже второй том, и не могу сказать, чтобы без удовольствия. Знаете, что он больше всего напоминает? Сказки «Тысячи и одной ночи». Такой же затейливый сюжет с заморскими принцессами, волшебными дворцами, кораблекрушениями, джиннами и вставными новеллами. Вместо Персии или Китая действие происходит в альтернативной Европе, где есть камер-пажи, артиллерия и Сардинское королевство, но древние боги греков и римлян еще властвуют над смертными. И если оценивать «Милорда», как восточную сказку - то это, чорт побери, очень хорошая сказка.

«Тысячу и одну ночь» опубликовал в начале 18 века, переведя с рукописного арабского оригинала, Галлан. Потом были сотни переводов, тысячи подражаний, всемирная слава, труды двадцати академий, Голливуд, Болливуд...

«Милорда» опубликовал, отредактировав рукописную, неведомого происхождения, повесть, «житель города Москвы» Матвей Камаров в конце 18 века. Камаров был, судя по всему, писателем-самоучкой из дворовых. Книги его разошлись по всей Руси великой таким тиражом и в таком количестве переизданий, что еще через сто лет Лев Толстой называл его самым известным русским писателем. Но от образованной публики они не заслужили никакого уважения. Даже те из писателей и критиков, которые выросли, читая «Милорда», спешили от него откреститься (см., напр., Белинского: http://az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_2530.shtml). Некрасов припечатал, и школьники вторую сотню лет зубрят: «Когда мужик не Блюхера, и не милорда глупого...» И никакого Болливуда. Свинство это, вот что я вам скажу. seminarist.livejournal.com/995739.html

Роберт Куртгёз - инструкция к тому, как вырыть себе яму


Heinrich V. und Papst Paschalis

читать дальше
Роберт Нормандский и Генри I Английский были, конечно, братьями. Но, при этом, один был правителем герцогства, а другой королем. То есть, просто так заскочить на огонек друг к другу они не могли, даже если бы сильно этого хотели. Правители ведь, по протоколу, путешествуют с эскортом, да и вообще... Наверное, был какой-то обходной путь для огибания формальностей по разрешению въезда и выпуска охранной грамоты. Например, назваться титулом какого-нибудь сеньора одного из своих владений. Но это могло бы помочь, если правители были между собой в достаточно дружественных отношениях.

Как понимаю, между Вильгельмом Руфусом и его братом Робертом формальности были соблюдены только раза два, когда речь шла именно об армейских походах с намеком на возвожные военные действия. А так Руфус довольно спокойно мотался в Нормандию и по Нормандии, как лорд своих поместий, и никого это не беспокоило. Потому что в их договорах этот момент был отдельно решен предварительно.

Но Генри был Генри. Во-первых, его всё-таки точил червячок осознания, что трон он занял не по праву. И хотя к 1103-му году никакой нормальный лорд и в кошмарном сне не хотел бы поменять его на герцога Роберта, неуверенность осталась. Во-вторых, Генри всегда был человеком, старающимся выжать любую выгоду из любой ситуации. Политика, ничего личного. Свести такой подарок судьбы, как нахождение практически беззащитного герцога Нормандии на своей территории, к посиделкам за бутылкой он не собирался.

Высадившийся в Саутгемптоне только с личной охраной Роберт был встречен Робертом де Мёланом, который объявил ему, что только вежливость его величества не позволяет ему, Роберту де Мёлану, немедленно арестовать и посадить под замок вторгнувшегося на территорию суверенного государства герцога. Роберт растерянно оглянулся на безмолвно стоявшие за ним «силы вторжения», числом человек в тридцать, и развел руками. Практически под конвоем его доставили к брату, где Генри, в первую очередь, энергично обвинил Роберта в нарушении Алтонского договора. По договору, Роберт был обязан воевать с дю Беллемом, а он заключил с врагом его величества мир! Роберт снова развел руками и попытался объяснить, при каких обстоятельствах этот мир у него выкрутили, но Генри был непреклонен.

По логике короля, подобное нарушение договора можно было компенсировать только одним способом – отказом от злосчастных 3000 серебряных марок. Психологически интересный момент здесь в том, как именно у Роберта выкрутили отказ. Генри, по-видимому, совершенно ясно понимал, что поступает с Робертом отвратительно, и что понимания своему поведению он среди лордов не найдёт. Поэтому он ханжески прикрылся в этом деле помощью королевы.

Дэвид пишет, что дочь Генри и Матильды (будущая "императрица Матильда" была крестницей Роберта. Так что принимала Роберта как гостя именно Матильда, и принимала достойно – как родственника соответствующего ранга. И требование короля относительно отказа от 3000 марок было представлено именно ею как просьба, как добровольный подарок крестнице, но этот финт не обманул, собственно, никого. Особенно постыдным его заклеймил поэт Вас, Уильям из Малмсбери намекнул, что, на самом деле, Роберт явился к брату по-простому потому, что у него было когда-то отправленное его братом приглашение. Очевидно, оно было отправлено, когда Роберта попросили стать крестным маленькой Матильды. То есть, в начале 1102 года. И только Ордерик старательно оправдывал Генри.

Что касается Роберта, то встреча, устроенная Генри, должна была открыть ему глаза на истинный характер их отношений. Но что он мог сделать, находясь во власти брата на его территории? Только добиться хоть чего-то (решения в пользу де Варенна) и унести благополучно ноги. Если бы Роберт только смог сделать в тот момент величайшее усилие над собой, и унес бы ноги в неизвестном направлении! В конце концов, опыт странствующего рыцаря у него уже был. Но бедняга безропотно вернулся в Нормандию, где у него уже практически не осталось друзей.

По иронии судьбы, его единственным союзником оказался тот самый дю Беллем. Дю Беллему было важно легально находиться в Нормандии под формальной защитой герцога Нормандии, поэтому Роберт был ему просто-напросто необходим. А у Роберта Нормандского больше не было никого, кому он был бы нужен. И именно этот вынужденный союз двух ненавидящих друг друга людей стал для герцога шагом в бездну. Потому что против него поднялась вся церковь Нормандии. Церковь вообще считала, что Роберт, раскидывающий деньги и земли направо и налево, пожертвовал ей слишком мало. А уж когда часть церковных угодий оказалась отданной дю Беллему, который жег церкви с таким бесстрастием, словно перед ним были стога сена, высшее духовенство Нормандии стало сговариваться с королем Англии.

Последней каплей для церкви Нормандии стал конфликт герцога с аббатством Сен-Пьер-сюр-Див. Когда там умер аббат, герцог продал абатство за 145 серебряных марок некоему монаху из Сен-Дени, которого Ордерик называет Робертом. Это несколько странно, потому что монахи носили, насколько я знаю, старомодно-латинские имена, да и вообще, бывших монахов не бывает, а от монаха не потерпели бы того, что этот «Роберт» утворил: выставил смиренную братию аббатства на все четыре стороны, продал всё ценное, что в аббатских реликвариях нашлось, нанял на эти деньги себе челядь, и стал жить бароном. Думаю, что этот «Роберт» был не монахом, а мирянином на какой-то церковной должности, именно против таких и была затеяна церковная реформа, проталкиваемая Ансельмом в Англии.

Другой крупный конфликт между интересами герцога и интересами церкви приключился в Лизьё, где умер епископ. Небезызвестный нам Ранульф Фламбард сначала протащил на вакантную должность своего брата. Который, формально, не был для неё компетентен, потому что не владел письменной латынью. Но поскольку новый епископ умер через несколько месяцев (и, возможно, никто против него не возражал, по большому счету), протест против назначения сделан не был. И на освободившееся от брата место Фламбард протолкнул своего сына. И всё бы ничего, если бы молодой человек не был несовершеннолетним. Собственно, ему было всего 12 лет. Более того, Фламбард протолкнул в указе о назначении параграф, что если и этот епископ умрет, то его место займет другой сын Фламбарда, который был ещё младше. Естественно, фактическую работу епископа взялся делать сам Фламбард – в качестве управляющего.

Зная Фламбарда, гения эффективного управления, можно предположить, что он просто положил перед герцогом расчеты, насколько обогатится герцогская казна от такого своеобразного распределения должностей. Вот только церковь, как организация, пришла в полную ярость от того, что герцог назначил на должность епископа ребёнка. Это был удар по престижу, не говоря о том, что каждый знатный дом герцогства имел членов своего семейства в церковной иерархии, и место епископа для многих из них было бы венцом карьеры. А тут, понимаете, Фламбард со своим малолетним бастардом.

Тем не менее, для нанесения ответного удара церкви понадобилось время. Для наступления на Фламбарда нужен был лидер, который сумеет заставить герцога себя услышать. А повязанность епископов со светской политикой делала практически любого из них уязвимым для защиты Фламбарда. Тем более что у каждого уважающего себя церковника были свои люди в курии Святейшего Престола, лоббирующие его интересы, и лобби Фламбарда с давних времен было одним из сильнейших. Значит, давить надо было на герцога Роберта. В общем и целом, в самой Нормандии такой фигуры попросту не нашлось.

Для этой задачи был выбран епископ Шартра, Иво. По нескольким причинам. Во-первых, происхождения он был не знатного, и никакой большой дом со своими амбициями за ним не стоял. То есть, он был фигурой условно нейтральной. Во-вторых, будучи парнем неглупым, он с самого начала засел всерьез за книги, стал учиться сам, потом начал писать философские трактаты, и преподавать в школе августинского аббатства Сен-Квентин в Бовэ. Вскоре он стал котироваться как лучший учитель во всей Франции, и слава его школы разнеслась «по всему христианскому миру», как говорится. По Франции – точно, и этот факт обратил взгляд Адели Блуасской на Иво, для которого она стала покровительницей на долгие годы.

В-третьих, у Иво на тот момент было самое сильное лобби в папской курии, о чем говорят провернутые им проекты значительной степени сложности. Всё началось, очевидно, в 1094 году, когда Иво Шартрский, вместе с папским легатом Гуго де Ди, отлучил короля Франции Филиппа I от церкви – за брак с Бертрадой де Монфор. В 1101 году, он добивается отстранения вновьизбранного епископа Бовэ Этьена, а в 1104 году расторгает брак Гуго Шампанского и дочери Филиппа I по столь любимой церковью статье «близкое родство». В общем, такому зубастому типу, как этот вылезший в самые верха церковной иерархии разночинец, какой-то там герцог Нормандии был бы легкой закуской. И Роберт это понял. Поэтому, когда Иво в 1105 году обратил свой гневный взгляд на Нормандию, Фламбарду с сыновьями пришлось оттуда срочно ретироваться. Действовал Иво Шартрский, конечно, не прямо, а через нормандского епископа Эврё, но ни для кого не было секретом, откуда пошла волна на герцога Роберта.

Но понимаете, есть вопросы, решение которых приносят заинтересованным сторонам только новые и новые неприятности. Вот так и с этим местом епископа Лизьё. Церковники теперь сами избрали туда епископа, но тут вдруг выяснилось, что архиепископ Руана, Вильям Бона Анима, который должен посвятить нового епископа, сам находится под отлучением от церкви. Не спрашивайте, как такое было возможно, и как об этом было можно забыть. В общем, Иво посоветовал выборному епископу ехать в Рим, и там утрясать все формальности. А в Нормандии, как только ситуация утихла, Фламбард подкупил герцога Роберта, и продвинул на освободившуюся должность епископа Эврё одного из своих клерков, Вильгельма де Пэси.

В данном случае Иво Шартрский зашел так далеко, что напрямую пригрозил епископу Руана, что еслии только тот попробует данное назначение утвердить, все его «грязные делишки» станут известны самому папе. Он, Иво, это обещает. Ладно, Вильгельма де Пэси вызвали в Руан. И там он, с деланной наивностью, заявил, что его избрание не было ни подарком герцога, ни результатом выборов. Наивность этого деятеля не спасла, и он был отправлен прямиком в Рим, где его осудили за симонию – покупку церковной должности за деньги. И вся эта активность не спасла высшие церковные эшелоны Нормандии от кляузы Иво Шартрского папе.

Разумеется, у папы Паскаля и герцога Роберта Нормандского шла ещё и прямая переписка, причем все время после возвращения герцога-крестоносца в Нормандию. Но тут следует понимать, что целью папы вовсе не была справедливость и мир во всем мире. Папа был таком же политиком, как глава любого государства, и в этой должности преследовал ту же цель, что и глава государства – суверенность и влиятельность, а также богатство. Хладнокровный Генри I это понимал, а непростительно наивный в политических делах герцог Роберт – нет. Соответственно, даже когда папа хотя бы очень формально и нехотя поддерживал Роберта (как в 1101 году, в вопросе об английской короне), на деле Святейший Престол всегда становился на сторону короля Генри, который всегда умел сделать вовремя уступки в вопросах о выборе епископов, тогда как Роберт упрямо твердил, что вручение выбранному им самим епископу кольца и посоха из его, герцога, рук является его наследственным правом и, соответственно, обязанностью.

Увы, в мире существует закон, который действовал всегда и будет продолжать действовать, покуда существует человечество: чтобы качать права, надо иметь ресурсы. Надо быть доказанно ценным на своем конкретном месте для тех, кто обладает возможностями усилить или ослабить твою котировку. А уж сама котировка зависит от многих факторов, учитывающих и финансовые возможности, и способности поладить с другими игроками, и связи, и потенциал. По этой шкале, в глазах Святейшего Престола однозначно лидировал хладнокровный, быстрый, богатый Генри, всегда готовый обсудить любой проект не эмоционально, а с точки зрения выгоды. И чем больше Роберт Нормандский, обедневший и слабый, неумелый правитель, отстаивал свои права, тем ниже падала его котировка на политическом рынке Европы.

Мощный санкционный удар по российской промышленности!

С 25 июля этого года российский производитель сборных моделей ООО "Звезда" включена в санкционный список Министерства экономического развития и торговли Украины. ДЖЕРЕЛО ІНФОРМАЦІЇ

Помнится в "тоталитарном совке" можно было нехило огрести от нашей таможни за попытку провести
оттуда модель "мессершмитта" или "фокке-вульфа". Как хорошо, что в Украине не "тоталитарный совок"

Новости наших друзей
В России создали и испытали уникальную активную зону ядерного реактора с ресурсом на весь жизненный цикл АПЛ. Об этом говорится в отчете АО "ОКБМ Африкантов" за прошлый год.
Активная зона — это "сердце" реактора. Она содержит ядерное топливо, и именно в центральной области происходит управляемая цепная реакция. Разработка "ОКБМ Африкантов" означает, что атомным подводным лодкам не будет нужна перезарядка ядерного топлива.
Как отметил бывший командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов, создание "вечного" реактора имеет колоссальное значение для боеготовности подводных сил ВМФ. Он рассказал, что перезарядку на флоте называют "операцией номер один" и она занимает больше месяца. На это время боевой состав флота сокращается на единицу, добавил Попов.
"С таким же реактором (который не требует перезарядки. — Прим. ред.) коэффициент использования подводной лодки повышается в разы", — заключил адмирал.

(с) ria.ru/atomtec/20180807/1526058753.html?relap=1

Внезапно узнал, что паспорт, выданный в день рождения, считается недействительным. А вы знали?

В соответствии с п. 15 Положения о паспорте гражданина Российской Федерации (утв. постановлением Правительства РФ от 8 июля 1997 г. N 828) документы и личные фотографии для получения или замены паспорта должны быть сданы гражданином не позднее 30 дней после наступления обстоятельств, указанных в пунктах 1, 7 или 12 настоящего Положения. Т.о. дата выдачи не может совпадать с днем рождения. В соответствии с ГК РФ «Течение процессуального срока, исчисляемого… днями, начинается на следующий день после даты или наступления события, которыми определено его начало». Т.е. если паспорт выдан днем, являющимся днем рождения, получается, что вам не исполнилось 14, 20, 45 и т.д. лет.

Источнег знаний

Быкобой — традиционный обряд у коми-пермяков села Большая Коча Кочёвского района. Проводился он в день святых Флора и Лавра, покровителей домашних животных, и включал в себя жертвоприношение быка.

По легендам, на берегу реки Онолва древние коми-пермяки основали селение и назвали его Кочей. Жили они счастливо и безбедно: тайга — Парма — давала им всё необходимое для жизни, река одаривала рыбой, земля давала урожай. Но однажды случилась беда: звери ушли из леса, рыба исчезла, а земля стала неплодородной. Люди оказались перед лицом голодной смерти.

Тогда собрались кочинцы у реки, зашли в неё и начали молить Ена, верховное божество коми-пермяков, чтобы он спас их от смерти и вымирания. Услышал Ен их просьбу — выбежал на берег реки белый олень. Обрадовались люди, принесли в жертву оленя, насытились и пережили суровую зиму. В Парме появились звери, рыба в Онолве, поля снова начали давать урожай. С этого времени каждый год в одно и то же время олень приходил к кочинцам, и каждый раз приносили они его в жертву. Но однажды олень запоздал. Кочинцы долго ждали оленя, но в конце концов решили заменить его и принесли со всеми почестями в жертву трёхгодовалого быка. Всё же олень пришёл на берег реки, но увидев, что жертва уже принята Еном, убежал обратно и больше не появлялся. С тех пор именно в селе Большая Коча на берегу реки Онолва приносят кочинцы в жертву быка.

Этнограф М. Малахов, считавший обряд языческим по происхождению, описывает быкобой следующим образом: «Случится ли у пермяка в доме какое-либо несчастье, заболеет ли кто, или что либо он сильно захочет, то, обращаясь к Богу, он просит исполнение его желаний, или же в память минования несчастия, он обрекает в жертву чистого бычка, который с того времени до трехлетнего возраста воспитывается и откармливается у него в доме. Бычок должен быть непорочен. Когда обреченному бычку минет три года, то в какой бы деревне или селе он не возрастал, его владелец ведет для заклания в деревню Большую Кочу Кочевской волости Чердынского уезда, где находится часовня святых Флора и Лавра, наиболее древняя и сильно почитаемая…».

Жертвенных быков в Большую Кочу приводили по обету со всех близлежащих деревень и сёл. Рядом с часовней на берегу реки Онолва священник освящал быков, тут же их закалывали и разделывали. Мясо варили в больших котлах; все, кто присутствовал на празднике, участвовали в общей трапезе. Река Онолва окрашивалась в красный цвет, эта вода считалась священной, помогающей от всех болезней, и многие из присутствующих людей умывались ею.

В 1914 году быкобой был запрещён властями. Лишь в 1993 году стараниями Больше-Кочинского школьного музея этнографии и фольклора и фольклорным ансамблем «Мича асыв» (в переводе — «ясное утро») он возрождён вновь. В 2009 году в связи с 430-летием села Большая Коча обряд Быкобой проводится 30 августа.
russia.travel/objects/317311/