Когда какой-то текст знаешь, в первую очередь, в переводе, а не в оригинале, тут-то и рискуешь прозевать внутреннюю авторскую игру (видишь суслика?..). Вот у Пратчетта в "Незримых академиках", которые про футбол, есть, понятно, вагон и маленькая тележка аллюзий на "Ромео и Джульетту", какие-то более очевидны, какие-то менее. Но вот упоминается некая жутко романтическая пьеса, которая в оригинале называется Starcrossed. Казалось бы, ну и что. Агащазз. A pair of star-cross'd lovers - "Ромео и Джульетта" с этого выражения, оказывается, буквально начинаются (
В таких случаях всегда думаешь, сколько еще подобных деталей пропустил, не заметив, чисто по незнанию. tal-gilas.livejournal.com/361185.html

Оригинал взят у в Эпидемия 1972 года в Югославии: Как это было или Пост о страшном

За сорок два года, прошедших со дня, когда Она последний раз появлялась в Югославии, люди успели забыть о ее существовании. Казалось, что так будет всегда, что прошлое не вернется. Все расслабились, мамы не спешили в детские поликлиники, а педиатры не очень-то и следили за тем, кто привит, а кто нет. Ну, в самом деле: за окном 1972-й год, не средневековье же, в конце-концов!.. Совсем, как у Толкиена: «И многое было забыто, чего забывать не следовало». Потому что прекрасным весенним днем страна застыла в ужасе: Она вернулась!

читать дальше

В начале 1972 года тридцатипятилетний житель косовского села Даняне Ибрагим Хоти принял решение совершить хадж в Мекку. Исполнению его заветного желания никто не препятствовал. Все необходимые документы он получил легко, оставалась всего одна бумага – справка о вакцинации от черной оспы. Первую прививку Ибрагим получил еще в детстве, теперь ему предстояло поехать в Скопье, точнее в Инфекционную клинику для ревакцинации. Но в комнате ожидания некий шестидесятилетний посетитель сильно озадачил молодого мужчину: оказывается, одним из последствий принятия вакцины могло стать появление через несколько дней неприятных оспин на его лице и теле. Не желая отправляться в хадж с таким «сомнительным украшением», Ибрагим запаниковал: как же быть? Собеседник тут же его успокоил: «Не переживай, что может случиться с таким сильным и здоровым мужчиной, как ты? Тебе просто нужно получить бумагу! Купи в аптеке немного спирта и вату, а потом в туалете просто протрешь место царапины». Протёр. 

Международный сертификат Хоти получил без проблем. Несмотря на то, что ввиду появления на Ближнем Востоке черной оспы, всем путешественникам настоятельно рекомендовалось воспользоваться авиа перевозками, туристическое агентство отправило Хоти в хадж автобусом. Он и еще двадцать четыре «хаджии» побывали не только в Мекке и Медине, но пять дней находились в Ираке, где прикоснулись к мусульманским святыням Карбалы, Наджафа и Багдада. Жили в маленькой гостинице, свободно общались с местным населением и были абсолютно счастливы.
  В свое село Ибрагим Хати вернулся 15 февраля и был встречен, как герой. Каждый день вокруг «хаджии» собирались десятки людей, чтобы послушать о святых местах. С собой Хати привез две флейты, на которых он замечательно играл. Некоторые гости просили разрешения исполнить мелодию на инструменте из самой Мекки, на что получали неизменное согласие. Хати наносил визиты многочисленным родственникам и друзьям, оделял их подарками.
  Среди друзей Ибрагима особенно близким к нему был учитель из села Добри Дуб Латиф Мумджич. Узнав о возвращении товарища из паломничества, он тут же собрался к нему в гости, и, как водится во всем мире, встреча началась с теплых дружеских объятий и поцелуев. Через одиннадцать дней Латиф почувствовал себя плохо. Страшно болели голова и живот, ломило все тело, поднялась температура. На второй день болезни учитель рейсовым автобусом отправился в Нови Пазар, но предписанное врачом лечение не помогало. Бессильным оказался и пенициллин, полученный от другого специалиста. Более того, седьмого марта на теле Латифа появились язвы, принятые терапевтом за сильную аллергическую реакцию на антибиотик. Мумджича срочно отправили в больницу города Чачак, где он оказался в одной палате с еще несколькими людьми. Несмотря на все старания врачей, мужчине становилось все хуже. Приняли решение продолжить лечение в Дерматологической больнице Белграда, куда Латифа отправили в карете «Скорой помощи» вместе с супругами Чворович, со дня на день ожидающими рождения своих близнецов. В клинике диагноз «аллергия» подтвердили и продемонстрировали больного студентам-четверокурсникам медицинского факультета. И только когда у Латифа открылось сильнейшее внутреннее кровотечение, схему лечения изменили и самого Мумджича, наконец-то, перевели в отдельную палату, где 10 марта 1972 года, в день своего двадцатидевятилетия он скончался после страшных мучений. Тело было передано родным и похоронено по всем мусульманским обычаям на кладбище Газилар.

Через несколько дней к врачу обратился брат усопшего, Неджиб. Чуть позже – шестилетняя племянница Латифа Садета, еще через день – супружеская пара из Даняна. Симптомы те же: боли во всем теле и высокая температура. И только тогда, 22 марта, наконец-то впервые было произнесено это слово: ЭПИДЕМИЯ. В благополучной Югославии – кошмар средневековой Европы, вариола вера или черная оспа. Но потребовалось еще несколько дней, чтобы об опасности было объявлено официально. Тогдашнюю бюрократию больше волновало, что будет с туристическим сезоном в Черногории и Далмации, не вызовут ли сообщения об оспе всплеска новых волнений на национальной почве.
  Двухмесячная война с вирусом началась только 25 марта. В Белград прилетел Дональд Хендерсон, эксперт по борьбе с вариолой Международной организации здравоохранения. Десять тысяч человек оказались в условиях строжайшего карантина, существенно ограничили выезд и въезд в страну. Все 175 заболевших, а также те, кто находился с ними в контакте, были привезены в Клинический центр сербской столицы. За рекордные две недели вакцинацию и ревакцинацию прошли ВСЕ жители Югославии – восемнадцать миллионов человек.

  Моя свекровь говорит, что было действительно страшно. И хотя телевизионные и радио репортажи были необыкновенно грамотно построены, чтобы не вызывать лишней паники, фигуры людей в защитных костюмах и сам карантин ужасали. Люди боялись прикосновений, избегали любых встреч, запирались в своих домах. По стране шли пустые поезда, а к составам, возвращающимся из Косова, боялись даже приближаться. Как выразился один из журналистов, «Югославия замерла, оспа остановила жизнь». Европа тоже напряженно ждала. Германию охватила настоящая паника, когда там появились сообщения о зараженном косовском албанце, которому якобы удалось перейти немецкую границу. "Голос Америки" ежедневно по нескольку раз передавал сообщения о развитии эпидемиологической ситуации в Югославии. 
  Как выглядит оспа, до этого времени знал только один из старых белградских врачей, столкнувшийся с вариолой в начале двадцатого века. Медицинские работники семидесятых боролись с болезнью, о которой могли только читать в учебниках и исторических книгах. Зачастую они жертвовали собой, как двадцатитрехлетняя Душица Спасоевич, ухаживавшая за Латифом Мумджичем в Клиническом центре Белграда. Уже подозревая, что речь идет об очень опасной болезни, она не оставила пациента и скончалась сама через две недели после его гибели, причем тело ее похоронили тайно в закрытом цинковом гробу. Всего на день позже скончалась и медсестра Милка Джурашич, чьим пациентом Латиф был в Чачке.

В 1982 году, в годовщину страшных событий, в Югославии вышел фильм Горана Марковича «Вариола Вера». Фильм очень правдивый и жесткий, режиссер, он же и автор сценария, ничего и никого не приукрасил: ни бюрократов от медицины, мечтающих во что бы то ни стало сохранить свою карьеру и благополучие, ни врачей, впавших в панику, ни обывателей, утративших в момент опасности все человеческое... Но в то же время, в картине есть и настоящие герои. Не глянцевые, а живые, такие как, например, доктор Груич, чью роль талантливо исполнил по-прежнему любимый в Сербии хорватский актер Раде Шербеджия. Картину с русскими субтитрами можно скачать здесь  http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3804100

Итоги  эпидемии 1972 года: тридцать пять погибших, миллионные убытки и по сей день отсутствующее в Сербии такое модное сейчас в бывшем СССР движение «антипрививочников».

А что же Ибрагим Хоти? Переболел оспой и он, но в легкой форме: думал, грипп...

Про культуру и Владикавказ
То, что его встречают по одёжке, Станислав понял ещё в самолете Москва – Владикавказ. И еще он понял, что его встретили не очень. Станислав - директор кинокартины, съемки которой начинались в Осетии и куда через месяц собиралась прибыть вся съемочная группа. А пока, мы со Стасом должны были подготовить Осетию к такому непростому делу как производство кино.

Вокруг Стаса, который спускался по трапу, было безлюдно. Хотя на мой взгляд, директор кинокомедии так и долж...читать дальше (еще 4281 символов) >>ен выглядеть: ярко, весело и немного эпатажно. Правда эти зеленые джинсы… Эти сланцы цвета солнца…. И давайте скажем прямо! Розовая майка с черепом — это слишком. Но розовая майка с черепом и декольте это, уж извините, пиздецовыйпиздец.

На Стаса косились. Но осетины очень вежливый и сдержанный народ. Мало ли, может этот мужчина просто не здоров. Или гей. В любом случае, пока мы не определились, а он не проявился – это гость! Тем более дети, глядя на человека в розовой майке и зеленных джинсах, радостно смеялись, а раз так, то «Велкам ту Владикавказ!»

У нас весьма светский, мультикультурный город. Тут ходят в мини, носят дреды, уличные музыканты играют рок, а художники устраивают перфомансы на центральном Проспекте. Но даже для Владика дресскод Станислава это было слишком. Тем более, некоторые из нас ходят в спортивках, носят лысину, и предпочитают слушать музыку, не выходя из «Приоры». А слово «перфоманс», произнесенное в этих кругах, может стать причиной крупного конфликта. Так вот. Для таких ребят, Стас в своей розовой майке с декольте, был визуализацией слова «перфоманс». За слово «визуализация» тоже можно пострадать, кстати.

Быстро выяснилось, что Стас был совершенно здоров, а к геям не имел никакого отношения кроме отрицательного. Просто позитивный человек, который любит яркую одежду! Однако, я решил не рисковать, и одного Станислава в город не выпускать. Хотя бы первое время.

Но, не успел Владик привыкнуть к Стасику, нам срочно понадобилось ехать в селение Горный Карца. Там мы должны были договориться с главой села о съемках, расселить художников-декораторов и окончательно утвердить натуру.

Селение Горный Карца, как вы понимаете из названия, расположено в горах. Очень тихое, патриархальное место с традиционным укладом. Там 40 дворов и нет телевидения, интернета и даже сотовая связь не работает. Поэтому, желая сберечь селян от чуждой им культуры в лице Стаса, я попросил:

- Только оденься не так … ярко…

Станислав воспринял просьбу. И утром появился в желтых джинсах, красных кроссовках и в зеленой майке с портретом Королевы Елизаветы. Сказал, что это самое неброское в его гардеробе. И мы поехали.

В Карца нас встретили глава села Эдуард и грустная лошадь. Лошадь, увидев московского гостя, встрепенулась, заржала и испуганно умчалась в глубь ущелья, тем самым опровергнув теорию о дальтонизме своего вида.

Глава села с завистью посмотрел ей в след. Оглядел Стаса, вздохнул обреченно и пригласил в дом. Они сели друг напротив друга: человек в зеленой майке и степенный, усатый мужчина с крепкими ладонями.

Начались переговоры. Всё было очень чинно: «Скажите Станислав….», «Извините, Эдуард….» , «А, как Вам кажется Станислав…» и всё в таком духе. Чувствовалась некоторая скованность сторон. Первым сдался Эдуард:

- Простите, Станислав! А, Вы вообще водку пьете?

- Хуясе! Конечно пью! – так опрометчиво ответил Станислав и тем самым открыл портал в новый, неведомый ему, красивый, но беспощадный мир осетинского застолья.

- Так что же ты молчал всё это время?! – с облегчением возмутился Эдуард и тут же на столе оказались сыр, зелень, помидоры и варенная курица. И конечно пироги. И конечно водка. Было 11 часов.

Примерно в 14:30, Стас, в прошлом Станислав, поинтересовался у бывшего Эдуарда:

- Эдик! Брат! А где бы нам расселить художников? На месяц!

Эдик, широко взмахнув рукой фыркнул:

- Тут! В моем доме! Пусть живут сколько надо,брат!
- А ты?!
- Я в долину уйду… - сурово сказал Эдик. Выпили за художников и изобразительное искусство.

В 15.20 Стас и Эдик пришли к выводу, что современное российское кино в целом плохое. Но! Возможно именно тут, на благословенной горнокарцинской земле и начнется ренессанс отечественного кинематографа! Еще через 15 минут выяснилось, что проблем хватало во всех областях нашей культуры. Беседа всё больше напоминала ток-шоу на канале «Культура», куда случайно позвали Шнура.

А спустя 2 часа, Эдик, закурив спросил то, что его мучило с нашего приезда:

- Стас! Скажи, только честно! Ты еврей?
- Матерью клянусь! Я русский! – закричал Стас и ударил себя в грудь с портретом Королевы Матери.

Эдуард не поверил:
- Не пизди Стас… Только еврей может с такой любовью говорить о русской культуре!

Где-то в ущелье заржала лошадь…

© Сос Плиев

[picspam]

~ Joshua Middleton

[фанарт]

~ Zhengang Rao

[фанарт]

~ Aleksandra Jedrasik

Фельетон. На машине времени в 1968 г.

Представь себе, блогер, что машина времени перенесла тебя в СССР.
На дворе какой-нибудь там 1968 год. Приходишь ты в интеллигентный дом. Ну допустим, к родителям твоей девушки, познакомиться. А у них как раз гости – всякие там приличные люди. Мамины сотрудники из бухгалтерии, папины коллеги по НИИ, тетя Шурочка из Ленинграда, дядя Алик из Одессы, сосед там, какой-нибудь Савва Пантелеймонович... Вот это всё, короче.

Сидишь и слушаешь, как вилки о тарелки клацают:
читать дальше
– Наши танки в Чехословакии! Какой позор!

– Дикость, варварство! На глазах у всего мира!

– Просто немыслимо! Невообразимо!

И тут какая-нибудь паскуда – дядя Алик, например – оторвавшись от оливье, смотрит на тебя и губами шамкает:

– А наша молодежь что думает по поводу политической обстановке в мире?

Ну, что тут поделаешь. Спрашивают, приходится отвечать:

– Хреновая обстановка. Нехорошие дела творятся.

Все вздыхают с облегчением, умиляются радостно: вот какая у нас молодежь сознательная, приличная. Тут бы тебе и замолчать до конца вечера, но черт за язык тянет, как тут удержаться? Продолжаешь мысль:

– Дубчек, сукин кот, совсем распоясался. Теперь уж чего, теперь уж только танками.

За столом гробовое молчание. Подружка тебя под локоть пихает. Наконец, подружкин папа, откашлявшись, уточняет:

– То есть... вы одобряете вторжение

– А смысл одобрять? Как будто моего одобрения кто-то спрашивает. Но ясное дело, раз танки двинули, значит, другого выхода не было.

Савва Пантелеймонович очки протер и скрипит в носовой платок:

– Молодежь, да... Им бы лишь бы *танки двигать*... Не наигрались еще... Войны настоящей не видели...

– Так слава Богу, что не видели, – отвечаешь. – Для того нам и танки, чтобы не было войны.

Тут и тетя Шурочка из Ленинграда бусами зазвенит:

– Наши танки, чтобы не было войны? Ахаха, какая милая непосредственность! Ахаха!

– А простите, для чего же еще? Зачем вообще армия нужна?

Савва Пантелеймонович орденские планки на пиджаке поправит, пробухтит обиженно:

– Армия зачем нужна... Молодежь... Посмотрел бы я на вас... На Курской дуге...

– Вот именно, Савва Пантелеймонович! Вот именно! Где б мы были после Курской дуги, если бы не наши танки?

– Ну ты это хватил, студент... Ты это, тоже... Не сравнивай...

– Да я и не сравниваю, конечно. Но ведь у НАТО танки есть? Есть, и явно не игрушечные. И как раз аккурат под боком, у границ Чехословакии.

Подружка тебе всю ногу под столом отдавила, да все теперь, поздно: началось в колхозе утро. Папа уже сориентировался, иронию включает:

– Позвольте, молодой человек... Если я вас правильно понял, вы полагаете, что НАТО собирается на нас напасть?

– Нападать у них нападалка не выросла. Но вообще, конечно, это враждебная нам организация. Вроде как сие ни для кого не новость.

Из угла Шурочины бусы гремят:

– Ахаха, враждебная нам организация! Весь мир против нас, мирных тружеников, ахаха! Мировой империализм! Газета Правда! Радио Маяк! От Советского Информбюро, ахаха!

– А вот так не надо! Не надо так!

Это Савва Пантелеймонович проснулся, кулаком по столу шарахнул.

– *От Советского Информбюро*, ишь ты! Шуточки какие нынче! Да мы в войну эти сводки ждали, как... Да вы... Да мы...

Шурочку там в уголке уймут, а папа все не унимается:

– Интересно, конечно, рассуждаете, молодой человек... Интересно... Но вот как-то обтекаемо очень. Непонятна ваша личная позиция при этом. Можете прямо сказать: вы одобряете политику Москвы в данном случае?

– Как я могу одобрять, если кадровая политика Москвы в странах Варшавского договора приводит к таким последствиям? Сами Дубчека вырастили, сами вот теперь и расхлебываем...

– Но позвольте, вас не смущает само выражение *кадровая политика Москвы в странах Варшавского договора*? Вам не стыдно, что мы так нагло вмешиваемся в дела других государств?

– Так все вмешиваются. Точнее: все, кто может себе это позволить. Вон, Штаты тоже не сидят сложа руки. Такие правила игры, ничего не поделаешь.

Бусы на подхвате:

– Штаты, ахаха! Американская военщина! *А у вас негров линчуют*, ахаха!

– Но ведь негров там и вправду линчуют. Чего тут смешного?

Тем временем мама подружку на кухню тащит:

– Ты знаешь что, Эммочка? Ты с этим парнем там поосторожней!

– Мам, ну...

– Мама знает, мама видит! Ты с ним вот эти вот разговоры не разговаривай. Чую, он этот... Сексот!

– Секс кто?!

– Ну что тебе непонятно? Провокатор он! Стукач! Штынкер!

(У этих мам всегда такой говор. Фыш аф дым тыш.)

А в гостиной папа не сдается:

– Знаете, что я вам скажу, молодой человек... Вы только не обижайтесь. Мне кажется, вы просто еще слишком молоды. И не понимаете серьезности темы. Война это страшно. Война это плохо. Война это... нехорошо.

– Всецело с вами согласен. Именно из-за того, что у нас холодная война, и происходят вот такие неприятные инциденты.

– Так кто же виноват в том, что у нас холодная война?!

– Никто не виноват, все виноваты. Война дело обоюдное, для танго нужно двое. Просто мир вот так сейчас устроен. Я не в восторге от этой ситуации, но что тут поделаешь? Маэмо, що маэмо.

Но в 1968 году такие рефлексии никому не интересны. Папа только горячится:

– Холодная война – это наша затея! Все от того, что мы вцепились в эти несчастные страны и не хотим их отпускать! Держим их, душим, не даем развиваться! Стыдно это, молодой человек! Стыдно должно быть за такую политику!

– Да нет, пожалуйста... Конечно, можно и не держать. Давайте без танков, по-хорошему отпустим Чехословакию. Потом в Польше что-нибудь затеют, тоже надо будет отпустить. Потом и очередь Прибалтики придет, вот увидите. Да и другие республики о себе заявят.

– Вот и пусть заявят! Что за дикость: держать народы насильно!

– Пусть, конечно, заявят. Ничего страшного не произойдет. Просто линия фронта сдвинется немного на восток. И танки будут не в Чехословакии, а на Украине. Или на Кавказе, например.

Гости фраппированы:

– Танки на Украине! Это же надо такое выдумать! Демагогия невообразимая! Вообще ничего святого! Перед Саввой Пантелеймоновичем постыдитесь, он, между прочим, воевал!

И в общем гуле возмущения никто не услышит, как Савва Пантелеймонович пробухтит в рюмку:

– Однако же студент резонно рассуждает... Нафантазировал, конечно, с три короба, но... Логику в этом слышу...

А папа в отчаянии, руками машет:

– Да скажите уже наконец: вы за советскую власть или против советской власти?!

Встаешь, берешь стопку и провозглашаешь:

– Я за власть господина нашего Машиаха, да придет он вскорости, в наши дни. И скажем *амен*.

Стопку хлопнул – и иди. Все равно с этой девушкой у тебя не сложится. И с этой эпохой тоже.

и почему-то уже не так смешно
Все (ну, кроме совсем уж молодежи), наверное, помнят старый советский анекдот про «Я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть: Трумэн — дурак!». Немногие помнят, что происхождение свое он ведет от эпизода с беседой советских и американских журналистов из книги Бориса Полевого «В конце концов. Нюрнбергские дневники», и что дальше там было «А можете вы сказать это о Сталине?/Не можем, это было бы клеветой. Он такого названия не заслуживает». А еще меньше помнят, что этим та беседа отнюдь не закончилась:

«В длинные вечера здешней ранней весны, почему-то похожей на нашу позднюю осень, на улицу никого не тянет, в гостиных пресс-кемпа, в его читальнях, в баре между нами и зарубежными коллегами возникают беседы и споры. Иногда острые, но чаще добродушные.

В этих спорах нашим боевым слоном неизменно является Даниил Краминов, хорошо знающий зарубежных коллег и условия их работы.

— Вот я в своей газете могу обругать любого сенатора либо конгрессмена, и мне ничего не будет, — шумит представитель херстовского агентства. — А вы можете?

— Можем, ругаем и министров. У нас есть государственный лозунг — самокритика нужна нам, как воздух, как вода.

— Я могу выйти на площадь перед Белым домом и сказать во всеуслышанье: «Трумэн — дурак». А вы?

— Я тоже могу выйти на Красную площадь и сказать: «Трумэн дурак», — отвечает Семен Нариньяни.

— А можете вы сказать это о Сталине?

— Не можем, это было бы клеветой. Он такого названия не заслуживает. А клевета в печати у нас — уголовное преступление.

После этого скрещения шпаг остроумия включается в разговор Даниил Краминов. Улыбаясь, он спрашивает;

— А вот своего босса, сенатора или депутата, с которыми ваш босс дружит и на которых ориентируется, сможете вы обругать? Ну? Вас напечатают? А если напечатают, что с вами потом произойдет?

Наступает пауза. Наши западные коллеги переглядываются. Здесь любят остроумие, ценят едкое слово и, что особенно приятно, умеют посмеяться и над собой. На этот вопрос Краминова никто предпочитает не отвечать».

И о международной политике

NSFW

Что-то не очень-то и спешат
Король Саудовской Аравии Сальман бен Абдель Азиз Аль Сауд направил лидерам арабских стран приглашения на два экстренных саммита, которые должны пройти 30 мая в Мекке. Об этом говорится в сообщении министерства иностранных дел королевства в Twitter.
Как передает агентство SPA со ссылкой на источник в ведомстве, призыв короля Салмана касается лидеров стран-членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива и Лиги арабских государств.
На встрече планируется обсудить атаку на танкеры в территориальных водах Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), а также нападение на две станции по перекачке нефти в Саудовской Аравии.

(с) www.rbc.ru/rbcfreenews/5ce0a25e9a79471527bc0ce1...

Власти Ирана «не стремятся к стабильности или безопасности в регионе». Об этом на персс-конференции журналистам заявил глава МИД Саудовской Аравии Адиль аль-Джубейр, передает Bloomberg.
Он заявил, что Саудовская Аравия не собирается позволять Ирану «продолжать свою враждебную политику в отношении королевства». Эр-Рияд будет готов ответить «со всей силой и решительностью», если другая страна решит начать войну, отметил министр.
При этом глава МИДа подчеркнул, что королевство «никоим образом» не стремится к войне. «Мы хотим мира и стабильности», — заявил он.

(с) www.rbc.ru/rbcfreenews/5ce0d40d9a794721a755c979...