Оригинал взят у в Про идиому elbow grease

Еще одно старое и очень популярное выражение.
Elbow grease.
'You could turn this place into a lovely home, all it takes is a little elbow grease!' ("Это место может стать чудесным домом, все, что для этого нужно, - это немного усилий!"
We had to apply some elbow grease to get rid of those red wine marks! (Нам пришлось попотеть (потрудиться), чтобы избавиться от винных пятен!)
Первое письменное упоминание этой идиомы относиться к 17 веку.
В 1672 г. в одном из своих произведений поэт-метафизик Эндрю Марвелл употребил фразу 'elbow grease', правда, в значении литературного, писательского труда.
Но уже в конце 17 века в словарях 'elbow grease' значится как метафорическое обозначение понятия "пот".
Кстати, в Британии есть множество чистящих средств с таким названием.

Книжный столик
А.М.Коллонтай "Дипломатические дневники. 1922-1950".

//10.10.1922г.// "Ну вот я и на территории капиталистической Финляндии с ее духом белогвардейщины. По улицам то и дело встречаешь громко разговаривающих по-русский белогвардейцев, хорошо одеты и держат себя нахально, будто имеют здесь не приют беженцев, а права победителей... Грустно это видеть, зачем финны это терпят? Я обхожу их, как только заслышу громкую русскую речь."

"Первое, что я сделала, - это купила себе две пары туфелек, такие легкие, красивые и по ноге. А свои на веревочной подошве хотела выбросить, но машинистка полпредства взяла их у меня. "Это надо отдать в Музей Революции, это же реликвия. Вот в такой обуви вы агитировали на многотысячных собраниях и увлекали нас, женщин, на путь революции и большевизма".

"Морем полюбовалась с берега Брунспарка. Искала могилу героев, погибших в первые дни февральской революции, но ее срыли."

"Тогда, в 1917 году, я так твердо верила в нашу победу, победу большевиков, что на все уговоры товарища Воровского переждать несколько времени в Швеции, отвечала отказом. Пришлось у него занять деньги на обратный путь, но я поехала назад в Россию."

"Пассажиры, хотя и заняты закусками, но поглядывают на меня и перешептываются. Вместо того, чтобы с тарелкой, полной закусок, прямо пройти к своему столу, делают обход, чтобы пройти мимо моего стола и как бы мимоходом посмотреть, что за птица эта пассажирка, едущая из Советской республики на пост дипломата в Норвегию. "Первая женщина-дипломат". Я, оказывается, сенсация, и пароходная компания использует это как рекламу для парохода "Биргер Ярл".

"Я заметила среди полицейских агентов, проверяющих паспорта, почему-то знакомое мне лицо. Вглядываясь в меня, агент вертел в руках мой внушительный дипломатический паспорт. Когда он поднял на меня свои узенькие, хитрые глаза, я вдруг узнала его: да ведь это тот же шпик, что арестовывал меня в 1914 году и сопровождал до тюремного замка в Мальме! По-видимому, и он меня узнал, поглядел еще раз на фотографию в паспорте и поклонился: "Вы едете в Норвегию, мадам? Сколько дней пробудете в Стокгольме?" Я ответила, что для лиц с дипломатическим паспортом указывать время пребывания в Швеции не обязательно. Но мой бывший шпик вовсе не был импонирован моим диппаспортом и что-то записал в своем блокноте. За годы мировой войны полицейские чины ко всему привыкли, их ничем не удивишь."

"Местная газета пишет, что Лиллехаммер стал мировым центром, здесь сейчас три самые знаменитые женщины мира: писательница Ундсетт, получившая недавно Нобелевскую премию за свой исторический роман, кумир всех конькобежцев Соня Хенни и мадам Коллонтай - первая в мире женщина-дипломат."

//25.10.22// "Дома, в Москве, читая наши газеты, мне казалось, что советское государство стало мощным фактором международной политики. Но при всех наших успехах на поприще дипломатии я уже в Гельсингфорсе почувствовала, как непрочен мир, и как рьяно работают наши враги. Мы фактически изолированы."
читать дальше
"Секретарь предложил мне обойти здание полпредства. Дом новый, комфортабельный, в три этажа, но на английский манер вытянут вверх, так что значительную часть дома занимает парадная лестница. Стены на лестнице завешаны сплошь батальными картинами маслом. В центре - поле битвы и смерть шведского короля Густава Адольфа при Люцене. "Почему здесь висят все эти неподходящие картины?" - спросила я у секретаря. Оказывается, этот дом не советского государства, мы просто его нанимаем у художника Бруно, а он поставил условие, чтобы его полотна продолжали висеть в вестибюле. Найти подходящий особняк в Христиании не так-то легко, а это здание расположено в центре и дом представительный."

"В Христиании ничего не делается для расширения торговли. Через два дня уеду, что бы врач не говорил. Я здорова и дух крепок. Дралась за женщин, с Керенским и за линию Ленина. Победила. Сумею одолеть и сельдь."

"Слушаешь рассказы о великой забастовке и диву даешься близорукости Зиновьева, неумению руководить создавшейся благоприятной обстановкой. Коммунисты-норвежцы говорят: "Зиновьев станет могильщиком Коминтерна, если Ленин не выправит его линию". Но Ленин болен."

"Осматривая залы, думала о временах Талейрана и войнах Наполеона с лозунгом "за свободу". Запутанное было время."

//13.12.1922// "Берлин производит на меня тяжелое впечатление мертвого и обедневшего города, когда-то оживленного центра богатой и промышленно-передовой Германии. Улицы Берлина создают впечатление запустения и нищеты. Рядом с грустными фигурами немцев резко выделяются одеждой и самодовольным видом господа-победители - иностранцы. Больше всего англичан и американцев. Немцы голодны и растеряны, победители сыты и самодовольны. Противно смотреть. Магазины пусты - ни покупателей, ни товаров. Но есть лавки специально для иностранцев и особые рестораны или кафе для них же, для победителей. Жуткая картина послевоенного разрушения. У нас... революционная борьба так тесно сопутствовала борьбе за восстановление хозяйства, что вот этого-то уныния, убитости и беспомощности на лицах, как здесь, я никогда у нас не видела. "Революционный подъем, конечно, он все спасет", - согласился со мной наш здешний полпред. Но в настоящий момент нет подъема, скорее, упадок настроения в массах. К тому же растут разногласия в немецкой компартии, а это особенно вредно сейчас."

"Шла я сегодня по Тиргартену и вдруг поняла, не головой только, а всем своим существом: нет больше Карла Либкнехта. Куда бы я ни пошла вБерлине, нигде уже не встречу его..."

"Марка ничего не стоит. На норвежскую валюту все кажется дешево, но я ничего не купила, невозможно покупать в стране, разоренной войной, кругом неприкрытая нищета. По вечерам открытая торговля живым товаром, а покупатели - это хорошо одетые иностранцы."

"Иностранная буржуазия, то есть победители, поддерживают нацизм. И Россия могла бы очутиться в таком же плачевном положении, не будь у нас в 17-м году руководства нашей партии и прозорливой, бескомпромиссной политики Ленина."

"Очень заинтересовались мои слушательницы также практическими мерами по борьбе с проституцией. Проституция чудовищно растет во всех странах, участвовавших в войне. Проституция - это бич сегодняшнего дня буржуазной Европы. "Какие же у вас практические меры борьбы с проституцией?" - послышались настойчивые вопросы делегаток конференции. Я ответила одним словом: труд. У нас все граждане и гражданки привлечены к труду, полезному для общества и государства. Мы ведем борьбу не с проституцией, а с ее причиной, т.е. труд-дезертирством."

//20.01.1923// "В эти дни живем под знаком серьезного события:Рурская область оккупирована французами! После окончания мировой войны новое обнагление штыка казалось невероятным. Но это факт. И факт, чреватый последствиями. В день оккупации в полпредство явился с визитом немецкий посланник доктор Ромберг, взволнованный и возмущенный до крайности. Он жаловался нам, что политика, какую ведут немецкие коммунисты в Германии, играет на руку тем государствам, которые хотят полной гибели Германии. Суриц старался убедить его, что мы здесь не при чем, а я успокоила его тем, что напомнила: Советской республике так же невыгодно и нежелательно усиление Франции и Англии, как и самой Германии. Ромберг дипломат старой школы и служил при Вильгельме, человек образованный и передовой. И сейчас он глубоко обеспокоен, видимо, бросился в наше полпредство, как единственный дружеский пункт. Англия и Франция владеют общественным мнением норвежцев."

"День отправки курьеров. Лихорадочная спешка, но мой доклад был готов еще вчера и уже запакован. Я люблю эти курьерские дни, будто ближе к Москве."

"Новое консервативное министерство сформировано . Министр иностранных дел - блестящий адвокат Мишеле. Ох, не люблю я адвокатов - догматические умы и много слов."

"Старик Ковалевский не на месте, как заведующий торговым отделом. Надо бы другого. Мне недавно жаловался один из крупных норвежских коммерсантов: "Придешь к вашему весьма почтенному господину Ковалевскому говорить о ценах на сельдь, а он будто не слышит и спрашивает: "А вы читали, что сегодня про Китай пишут?" Норвежец счел это либо за насмешку, либо за нежелание говорить о закупках. Не дело это, я сама вижу. Не назначить ли Дьяконова? Надо запросить Москву. Мы должны стать хорошими и ловкими купцами, тогда и де-юре будет."

"Сегодня у нас занятой день, суета и спешка. Пакуем почту для отправки в Москву с дипкурьером. Почему это, когда надо отправлять почту, еще так много не доделано? Почему Суриц писал свой доклад в последний день? Марсель Яковлевич согласен со мной, что доклад, или, как он называет, "рапорт", надо заготовлять заранее, чтобы успеть проверить копию на машинке. Решила написать приказ по полпредству, что почта всех отделов должна быть сдана шифровальщику за день до отправки курьеров. Но заведующий секретной частью запротестовал: "День отправки почты не разглашается заранее". "Но билеты-то мы им заказываем накануне", - сказал Марсель."

"Устроила прощальный обед Сурицу в квартире Марселя. В полпредстве нет ни подходящей посуды, ни столового белья. Об этом надо подумать и выхлопотать в Наркоминделе ассигновку, чтобы обставить полпредский дом всем необходимым. Ведь у полпредства нет даже собственной кухарки, и кухня, хотя и большая, но без необходимой утвари. Как же тут делались приемы? "Да их собственно и не делали. Если полпред давал обед, он приглашал в ресторан", - объяснил мне товарищ Боди. Но я хочу возвести нашу торговую делегацию в ранг полномочного представительства, как оно и значится на бумаге. Внешность в буржуазных странах имеет большое значение."

"Я могу теперь с видом знатока беседовать о ворсильд и о жирной, крупной, более питательной сторсильд, которую любят у нас и какая всегда имела большой сбыт в Петербурге. Расхваливая этот сорт сельдей, я отвлекаю директора департамента торговли от настойчивого вопроса: когда же приступим к переговорам о селедочных закупках? Дольше тянуть с закупками нам невыгодно. Если Германия заключит договоры с оптовиками, цены на сельдь сразу поднимутся."

"Трехнедельное пребывание здесь Дыбенко окончательно и бесповоротно убедило меня, что наши пути разошлись.. В душе я действительно чувствую облегчение. Надо всегда ставить окончательную точку на личные неприятности, тогда открывается незасоренный путь для дальнейшей работы и творчества."

//12.04.23// "Все затопила весть от друзей в Москве. Это не просто больно, это жутко. Душа не вмещает мысли, что Ленин безнадежен. Даже если его болезнь затянется, Троцкий и Зиновьев только и ждут возможности проводить свою линию в партии. Что-то будет с нашей страною, с Коминтерном, если их линия возьмет верх? Нет, этого не может быть! Чисто исторически, по-марксистски думая, - это невозможно. Но на сердце тоска и тревога."

"Шли мы с Марселем из полпредства по моей любимой, бульварной части Драмменсвейна. Весеннее солнце было так ласково и так много говорило оно, и птицы в садах, и чуть обозначившаяся ранняя зелень в палисадничках о том, что надо жить и что надо уметь все победить в себе и вокруг, что вдруг показалось необходимым, неизбежным, неотвратимым взять да и перестроить аппарат полпредства!"

"Переговоры с рыбниками наткнулись на новое препятствие. Внешторг требует, чтобы сделке с норвежцами сопутствовала выдача нам кредитов на закупку сельдей. В современной обстановке, при растущем финансовом кризисе и неустойчивости банков это равносильно отказу с нашей стороны от закупки сельдей в этом году. Я так зла и так встревожена, что мне стало дурно на работе. "Не тревожьтесь, товарищ Даль, - сказала я машинистке, - это все селедки виноваты. Но я обещаю вам пойти к врачу."

"Нота Керзона - новая угроза Союзу. Англия предъявляет нам требования: отозвать нашего представителя из Англии и прекратить нашу пропаганду на востоке. Опять чувствуется дыхание войны. Конфликт серьезный, правые газеты это поняли, подхватили. Вечерние газеты взяли отвратительный тон. Неужели возможно повторение кровавых ужасов? Неужели над нашей социалистической республикой нависла угроза новых бед и страданий для трудового народа? Война?.."

"Долго ли мне еще торговать здесь селедками и быть оторванной от творческой живой работы нашей партии и нашей социалистической республики?"

"В дипломатической работе плохо то, что всякий вопрос зависит от внешней мировой обстановки. Затратой своей энергии и сил полпред достигает лишь малого."

"Еду отдать визит аргентинскому посланнику. Зачем он нанес нам визит? Мы с Аргентиной не имеем отношений. Видимо, пришел из любопытства. Или в надежде, не купим ли мы у него скотинку? Не до него, а визит отдать надо по диппротоколу, который я соблюдаю, хоть мы и непризнанные."

"Меня захватывает большая политика. Мировые события уже не удивляют и не импонируют. Я начинаю читать закулисную сторону пружины действий. Запоем читаю иностранные газеты. И чем яснее мне международная ситуация, тем больше азарта добиться нашего признания."

"Что рабочий класс в буржуазных странах пассивен, что он переживает период неверия в свои силы, так это не страшно, это временно. Падение революционной волны неизбежно, после передышки рабочий класс выйдет окрепшим, особенно имея перед глазами маяк, то есть, Советский Союз."

"Ежедневно заседали и все ни с места. И всего-то за последние дни торговались из-за каких-то 50 эре за бочку. Внушительные по телосложению селедочники, тесным кольцом окружившие мой стол, они упорны, как скалистые горы их страны. Глядят не на меня, а в пол, и молчат. Уже два часа бьемся сегодня над этими 50 эре."

Про писателя Толкина снимут сразу два байопика

Не успели толкинисты всего мира как следует порадоваться прошлогодним сообщениям о съемках британцами фильма "Средиземье" о молодости Профессора, как на их лохматые головы свалилась еще одна отличная новость: американцы, оказывается, принялись за свой баопик про Толкина. И тоже о его юных годах. Называться он так и будет - "Толкин".
Строго говоря, новость даже не одна. Сначала портал Deadline поведал о том, что режиссерское кресло займет финский режиссер Томас "Доме" Карукоски ("Дом темных бабочек", Запретный плод", "Герои полярного круга"), который в свое время, кстати, должен был снимать другой биографический фильм - о Густаве Маннергейме - вместо уволенного Рени Харлина, но пока так и не дождался финансирования.
Новую картину про Толкина продюсируют компании Fox Searchlight и Chernin Entertainment. Но и тут, конечно, не обошлось без островитян - над сценарием работают ирландец Дэвид Глисон ("Ковбои и ангелы", "Линия фронта") и англичанин Стивен Бересфорд ("Гордость").

Анонсируется, что, как и грядущее "Средиземье" Джеймса Стронга ("Доктору Кто", "Убийство на пляже", "Аббатство Даунтон") по сценарию Ангуса Флетчера, "Толкин" затронет участие будущего писателя в Первой мировой войне, расскажет о том, как формировался литератор, как он конфликтовал со сверстниками, но нашел дружбу и любовь.
А вскоре стало известно, что на роль молодого Джона Роналда Руэла приглашен Николас Холт, известный по блокбастеру "Безумный Макс: Дорога ярости", "Людям Икс" и другим лентам. Кстати, он уже успел сыграть другого классика литературы - американского писателя Джерома Сэлинджера в еще не вышедшем фильме "За пропастью во ржи". Кроме того, он исполнил роля Николы Теслы в "Войне токов".

rg.ru/2017/07/29/pro-pisatelia-tolkina-snimut-s...