Переходи на сторону зла. У нас есть печеньки!
идет на цыпочках. как мальчик,

которому запрещено

шуметь, себя вождем команчей

воображая; как щенок,

еще шатающийся, будто

хмельной; как женщина, с утра

уставшая от ласк, не бурных,

но будоражащих, с ума

сводящих; как простуда,

как герпес или ОРЗ;

как шарф, сползающий со стула;

как игрек, что, втекая в зет,

уподобляется наскальным

рисункам, молнии, мечу;

как бабушка, шурша носками,

держась за стенку, но ничуть

не мучаясь своим столетьем;

как вой водопроводных труб;

как синий цвет на изоленте,

текущей из отцовских рук;

как рот с обрывками абсента,

признаний, обвинений, лжи,

стихов; как в выходной из центра -

по деревням поток машин;

как шопот; как пощечин метки -

три красных от виска к углу

абсентовому; как memento

без продолжения; как лун

слияние нежное; как горечь

все тех же лун; как анальгин,

боль истребляющий; как гонщик,

спешащий в никуда; как гид,

ведущий в никуда; как гиря -

из рук спортсмена тяжело;

как (черт бы драл!) как аллергия;

как жар на воспаленный лоб;

как уксусное полотенце,

смывая этот жар; как гид,

ведущий в никуда... не деться

ни мне, ни тысячам других

от этой осени. ни шанса

спастись. нет потаенных троп.

мы будем пить глинтвейн и жаться

друг к другу в тесноте метро.

You can't take the sky from me.
Мой старый друг, мой верный Дьявол,

Пропел мне песенку одну:

- Всю ночь моряк в пучине плавал,

А на заре пошел ко дну.



Кругом вставали волны-стены,

Спадали, вспенивались вновь,

Пред ним неслась, белее пены,

Его великая любовь.



Он слышал зов, когда он плавал:

"О, верь мне, я не обману"...

Но помни, - молвил умный Дьявол, -

Он на заре пошел ко дну.




@настроение: он на заре пошел ко дну....

Mind's life is memory.
ФОНАРИ

Мне запомнится таянье снега

Этой горькой и ранней весной,

Пьяный ветер, хлеставший с разбега

По лицу ледяною крупой,

Беспокойная близость природы,

Разорвавшей свой белый покров,

И косматые шумные воды

Под железом угрюмых мостов.



Что вы значили, что предвещали,

Фонари под холодным дождем,

И на город какие печали

Вы наслали в безумье своем,

И какою тревогою ранен,

И обидой какой уязвлен

Из-за ваших огней горожанин,

И о чем сокрушается он?



А быть может, он вместе со мною

Исполняется той же тоски

И следит за свинцовой волною,

Под мостом обходящей быки?

И его, как меня, обманули

Вам подвластные тайные сны,

Чтобы легче нам было в июле

Отказаться от черной весны.



* * *

Мне бы только теперь до конца не раскрыться,

Не раздать бы всего, что напела мне птица,

Белый день наболтал, наморгала звезда,

Намигала вода, накислила кислица,

На прожиток оставить себе навсегда

Крепкий шарик в крови, полный света и чуда,

А уж если дороги не будет назад,

Так втянуться в него, и не выйти оттуда,

И - в аорту, неведомо чью, наугад.



ЯРОСЛАВНА

Тебе не наскучило каждому сниться,

Кто с князем твоим горевал на войне

О чем же ты плачешь, княгиня зегзица,

О чем ты поешь на кремлевской стене?



Твой Игорь не умер в плену от печали,

Погоне назло доконал он коня

А как мы рубились на темной Каяле —

Твой князь на Каяле оставил меня.



И впору бы мне тетивой удавиться,

У каменной бабы воды попросить.

О том ли в Путивле кукуешь, зегзица,

Что некому раны мои остудить?



Так долго я спал, что по русские очи

С каленым железом пришла татарва,

А смерть твоего кукованья короче,

От крови моей почернела трава.



Спасибо тебе, что стонала и пела.

Я ветром иду по горячей золе,

А ты разнеси мое смертное тело

На сизом крыле по родимой земле.



(с) Арсений Тарковский

Mind's life is memory.
* * *

В последний месяц осени, на склоне

Суровой жизни,

Исполненный печали, я вошел

В безлиственный и безымянный лес.

Он был по край омыт молочно-белым

Стеклом тумана. По седым ветвям

Стекали слезы чистые, какими

Одни деревья плачут накануне

Всеобесцвечивающей зимы.

И тут случилось чудо: на закате

Забрезжила из тучи синева,

И яркий луч пробился, как в июне,

Как птичьей песни легкое копье,

Из дней грядущих в прошлое мое.

И плакали деревья накануне

Благих трудов и праздничных щедрот

Счастливых бурь, клубящихся в лазури,

И повели синицы хоровод,

Как будто руки по клавиатуре

Шли от земли до самых верхних нот.

(с)

Mind's life is memory.
* * *

Вот и лето прошло,

Словно и не бывало.

На пригреве тепло.

Только этого мало.



Всё, что сбыться могло,

Мне, как лист пятипалый,

Прямо в руки легло.

Только этого мало.



Понапрасну ни зло,

Ни добро не пропало,

Всё горело светло.

Только этого мало.



Жизнь брала под крыло,

Берегла и спасала.

Мне и вправду везло.

Только этого мало.



Листьев не обожгло,

Веток не обломало...

День промыт, как стекло.

Только этого мало.



ПЕРЕД ЛИСТОПАДОМ

Все разошлись. На прощанье осталась

Оторопь жёлтой листвы за окном,

Вот и осталась мне самая малость

Шороха осени в доме моём.



Выпало лето холодной иголкой

Из онемелой руки тишины

И запропало в потёмках за полкой,

За штукатуркой мышиной стены.



Если считаться начнём, я не вправе

Даже на этот пожар за окном.

Верно, ещё рассыпается гравий

Под осторожным её каблуком.



Там, в заоконном тревожном покое,

Вне моего бытия и жилья,

В жёлтом, и синем, и красном - на что ей

Память моя? Что ей память моя?



(с) Арсений Тарковский

Shine On!
Мне холодно от мысли, как безмятежен дремлющий мир

В своём замедленном падении

Ты нереально близко, и я вдыхаю тебя, как эфир

С мечтой о полном погружении



И ты не можешь мне запретить

Струится звёздный шлейф бесследно тающих мгновений

Ты не можешь мне запретить

Ещё короткий вдох и, может быть, последний



Разбит аквариум, и золотые рыбки

Лежат внизу среди осколков

Дрожат созвездия из ртутных шариков

И нам осталось ждать совсем недолго



И ты не можешь мне запретить

За окнами метель, летят бесценные мгновения

Ты не можешь мне запретить

Короткий миг любви - он, может быть, последний



Безвольные, больные, поникшие цветы

Гибнут на оледеневшем окне

Предчувствуя паденье ещё одной звезды

Я прикасаюсь к тебе во сне



И ты не можешь мне запретить

Когда над спящим миром бушуют вихри разрушений

Ты не можешь мне запретить

Ведь каждый миг любви - он, может быть, последний

@музыка: Флер...

You can't take the sky from me.
Ко мне опять вливается волною

В окно открытое живая кровь...

Вот, вот ровняется с моею головою

И шепчет: я - свобода и любовь!

Я чую вкус и запах крови слышу...

Волна её преследует меня...

Я задыхаюся, бросаюся на крышу...

Но не уйдёшь: она грозней огня!

Бегу на улицу... Дивлюся чуду:

Живая кровь царит и там повсюду...

Все люди, улицы, дома - всё в ней!..

И не слепит она, как мне очей,

И удобряет благо жизни люду,

Но душно мне: я вижу кровь повсюду!


You can't take the sky from me.
Как праздник, как счастье, как чудо

Идет Доброта по земле...



Юлия Друнина.








Добро должно быть с кулаками,

С хвостом и острыми рогами,

С копытами и с бородой.

Колючей шерстию покрыто,

Огнем дыша, бия копытом,

Оно придет и за тобой!

Ты слышишь - вот оно шагает,

С клыков на землю яд стекает,

Хвост гневно хлещет по бокам.

Добро, зловеще завывая,

Рогами тучи задевая,

Все ближе подползает к нам!



Тебе ж, читатель мой капризный,

Hоситель духа гуманизма,

Желаю я Добра - и пусть

При встрече с ним мой стих ты вспомнишь,

И вот тогда глухую полночь

Прорежет жуткий крик: "Hа помощь!"

А дальше - чавканье и хруст...

воображаемый друг Фэй В.
Целый день сыпал дождь. Нудный дождь, обещавший простуду и

слякоть.

Ты звонил - не придешь - что-то врал, убежденный, конечно, что

мне невдомек.

Я не стал умолять и просить. Я не стал, как всегда, унижаться и

плакать -

Просто вышел под дождь, торопясь закурить и от наглого ветра

Ладонью прикрыв огонек.

Осень мне набросала под ноги опавшие, желтые, мертвые листья.

Там конвоем вдоль мокрой дороги стояли слепые ряды фонарей.

И я шел, как сквозь строй, шел под небом, нависшим, намокшим и

мглистым,

И меня провожал вой коротких гудков

Из распахнутых настежь,

Как сердце, дверей.





читать еще несколько



для заинтересовавшихся - домашняя страничка

Shine On!
С большою нежностью - потому,

Что скоро уйду от всех, -

Я все раздумываю, кому

Достанется волчий мех,



Кому - разнеживающий плед

И тонкая трость с борзой,

Кому - серебряный мой браслет,

Осыпанный бирюзой...



И все записки, и все цветы,

Которых хранить невмочь...

Последняя рифма моя - и ты,

Последняя моя ночь!



(а мне ее спели вчера...)

Cамое страшное не то, что мы теперь взрослые, а то, что теперь взрослые – это мы.
Среди других играющих детей

Она напоминает лягушонка.

Заправлена в трусы худая рубашонка,

Колечки рыжеватые кудрей

рассыпанны, рот длинен, зубки кривы,

Черты лица остры и некрасивы.



Двум мальчуганам, сверстникам ее

Отцы купили по велосипеду,

И мальчики теперь, не торопясь к обеду,

Гоняют по двору, забывши про нее,

Она ж за ними бегает по следу.

Чужая радость так же, как своя,

Томит ее, и вон из сердца рвется,

И девочка ликует и смеется,

Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого

Еще не знает это существо,

И для нее все так безмерно ново,

Так живо все, что для иных мертво!



И не хочу я думать, наблюдая,

Что будет день, когда она, рыдая,

Увидит с ужасом, что посреди подруг

Она всего лишь бедная дурнушка.

Мне верить хочется,

что сердце - не игрушка,

Сломать его едва ли можно вдруг.

Мне верить хочется,

Что чистый этот пламень,

Который в глубине ее горит,

Всю боль свою один переболит,

И перетопит самый тяжкий камень.

И пусть черты ее нехороши,

И нечем ей прельстить воображенье,

Младенческая грация души

Уже скользит в любом ее движеньи.

А если так, то что есть красота,

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?


безвыходных ситуаций не бывает
Небеса распахнуты настежь -

Лунная парная тревога,

Девочка по имени Настя...

И до Бога - как до порога.



Как любили мы пасторали,

Как мы к небу крались по крыше...

Как мы все забыть постарались,

Как нам всем - ни дна-ни покрышки!..



Дайте мне допить мое пиво,

А потом - допеть мои вирши...

И чтоб с неба падать красиво -

Дайте мне взобраться повыше.



Дайте мне в похмельном ознобе

Дощипать фригидные струны

И, на миг приблизясь к основе,

Вам на миг отдать свои руны...



Долюбить созревшую дуру

В колыбели сонного сена,

Довещать - взаправдашним гуру -

Что мы все умрем постепенно.

You can't take the sky from me.
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер

И одно золотое с рубином кольцо,

Чтобы мог я спускаться в глубины пещер

И увидел небес молодое лицо.



Кони фыркали, били копытом, маня

Понестись на широком пространстве земном,

И я верил, что солнце зажглось для меня,

Просияв, как рубин на кольце золотом.



Много звездных ночей, много огненных дней

Я скитался, не зная скитанью конца,

Я смеялся порывам могучих коней

И игре моего золотого кольца.



Там, на высях сознанья - безумье и снег,

Но коней я ударил свистящим бичем,

Я на выси сознанья направил их бег

И увидел там деву с печальным лицом.



В тихом голосе слышались звоны струны,

В странном взоре сливался с ответом вопрос,

И я отдал кольцо этой деве луны

За неверный оттенок разбросанных кос.



И, смеясь надо мной, презирая меня,

Люцифер распахнул мне ворота во тьму,

Люцифер подарил мне шестого коня -

И Отчаянье было названье ему.


Переходи на сторону зла. У нас есть печеньки!
Часы останови, а телефон разбей.

Собаке кость метни, не время лаять ей.

Рояли зачехли. Пусть под глухую дробь

Выходят люди. И выносят гроб.



Пусть самолёты сквозь натужный стон

На небе чертят надпись: Умер Он.

Пусть креп покроет шеи голубей на площадях,

У постовых пусть будут чёрные перчатки на руках.



Он был мой север, юг, мой запад и восток,

Роман в шести частях, воскресный эпилог.

Мой день и полночь, мой жар и дрожь.

Я верил, что любовь - навечно. Это ложь.



Пройдись и погаси все звёзды по одной.

Луну отправь на склад, и солнце - за луной.

В ночь вылей океан, смети в корзину лес.

Отныне ничего не будет больше здесь.



перевод: А. Воробей.

оригинал

Как мне близок и понятен

Этот мир – зеленый, синий,

Мир живых прозрачных пятен

И упругих, гибких линий.



Мир стряхнул покров туманов.

Четкий воздух свеж и чист.

На больших стволах каштанов

Ярко вспыхнул бледный лист.



Небо целый день моргает

(Прыснет дождик, брызнет луч),

Развивает и свивает

Свой покров из сизых туч.



И сквозь дымчатые щели

Потускневшего окна

Бледно пишет акварели

Эта бледная весна.


безвыходных ситуаций не бывает
Из последнего одиночества

прощальной мольбой,- не пророчеством

окликаю вас, отроки-други:

одна лишь для поэта заповедь

на востоке и на западе,

на севере и на юге -

не бить

челом

веку своему,

Но быть

челом века

своего,-

быть человеком.

.


Аминь...
«Потому что любовь - это не лампочка, которую можно выключить, когда захочешь» (с) Стивен Кинг.



«Я не смогу без неё» - как приговор моему сердцу. Ранить

может не только нож, это становится ясно, когда слова

обретают форму, а чувства - размеры солнца. Когда нами

открытые земли вдруг заселяют другие; когда кулак



уже не сжать, ни чтобы ударить, ни чтобы поймать боль - даже

это не так страшно. И ты не поймешь, пока не получишь удар

чуть глубже, чем чувствует сердце. Теперь не настолько важен

взгляд внутрь. Теперь важнее смотреть сквозь. Земной шар



заскрежетал тормозами и замер. Кому не знаком вкус крови

не может понять, что она означает вовсе не жизнь,

А обратное жизни. Ты ищешь боль, когда не осталось боли,

Потому что теперь «не смогу без неё», потому что вниз



Легче, чем вверх. Потому что я понял, что не смогу умереть.

Потому что когда уходишь, не обернувшись, не видя глаз,

Она остается на острове параллельного мира. Сгореть -

Невозможно. А огонь будет жечь всегда. Просто нас



Никогда не было. Мы жили и в разных мирах, и в разных домах.

У нас были разные мысли и разный возраст. На случай, если

случится чудо, я буду в Вас так же верить. Потому что любовь для нас -

это не лампочка, которую можно выключить. В детстве



всегда боишься чудовищ в шкафу, не зная, что на самом деле

боишься жизни. Перебороть страх кажется просто немыслимым.

Но когда загорается Солнце внутри твоего сердца, на пределе

Понимаешь, что раньше была не жизнь, а ожидание жизни,



Что «я не смогу без неё» - это самая главная истина,

Что когда уходишь, сложно не обернуться. Что бесконечность

Не в небе, а просто в тебе. Что теперь немыслимо

Страшно, оставаться здесь, на другой параллели вечности.


The sky is beautiful today. Just like your eyes. I love you, remember this. I will always love you…


Éloigné de vos yeux, Madame, par des soins

Impérieux (j'en prends tous les dieux à témoins),

Je languis et me meurs, comme c'est ma coutume

En pareil cas, et vais, le coeur plein d'amertume,

À travers des soucis où votre ombre me suit,

Le jour dans mes pensers, dans mes rêves la nuit,

Et 1a nuit et le jour adorable, Madame !

Si bien qu'enfin, mon corps faisant place à mon âme

Je deviendrai fantôme à mon tour aussi, moi,

Et qu'alors, et parmi le lamentable émoi

Des enlacements vains et des désirs sans nombre,

Mon ombre se fondra pour jamais en votre ombre.



En attendant, je suis, très chère, ton valet.



Tout se comporte-t-il là-bas comme il te plaît,

Ta perruche, ton chat, ton chien ? La compagnie

Est-elle toujours belle, et cette Silvanie

Dont j'eusse aimé œil noir si le tien n'était bleu,

Et qui parfois me fit des signes, palsambleu !

Te sert-elle toujours de douce confidente ?

Or, Madame, un projet impatient me hante

De conquérir le monde et tous ses trésors pour

Mettre à vos pieds ce gage - indigne - d'un amour

Égal à toutes les flammes les plus célèbres

Qui des grands cœurs aient fait resplendir les ténèbres.

Cléopâtre fut moins aimée, oui, sur ma foi !

Par Marc-Antoine et par César que vous par moi,

N'en doutez pas, Madame, et je saurai combattre

Comme César pour un sourire, ô Cléopâtre,

Et comme Antoine fuir au seul prix d'un baiser.



Sur ce, très chère, adieu. Car voilà trop causer,

Et le temps que l'on perd à lire une missive

N'aura jamais valu la peine qu'on l'écrive.


Ответы - убийцы вопросов
Из мешка

На пол рассыпались вещи.

И я думаю,

Что мир -

Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного.


15:15

Я - это я. Смеюсь над этой жизнью, а боль в глазах видна не всем
Марина Цветаева

Легкомыслие! - Милый грех,

Милый спутник и враг мой милый!

Ты в глаза мои вбрызнул смех,

Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.



Научил не хранить кольца, -

С кем бы жизнь меня не венчала!

Начинать наугад с конца

И кончать еще до начала.



Быть как стебель и быть как сталь

В жизни где мы так мало можем...

- Шоколадом лечить печаль,

И смеяться в лицо прохожим!

* * *

А.Ахматова

21. ночь понедельник

Очертанья столицы во мгле,

Сочинил же, какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

И от ленности, или от скуки.

Все поверили, так и живут.

Ждут свиданья, боятся разлуки

И любовные песни поют.

Но другим открывается тайна.

И починет на них тишина.

Я на это наткнулась случайно.

И с тех пор, все, как будто больна...

* * *

Э.Асадов

Я могу тебя очень ждать,

Долго-долго и верно-верно,

И ночами могу не спать

Год, и два, и всю жизнь, наверно!



Пусть листочки календаря

Облетят, как листва у сада,

Только знать бы, что всё не зря,

Что тебе это вправду надо!



Я могу за тобой идти

По чащобам и перелазам,

По песку без дорог почти,

По горам, по любому пути,

Где и черт не бывал ни разу!



Все пройду, никого не коря,

Одолею любые тревоги,

Только знать бы, что всё не зря,

Что потом не предашь в дороге.



Я могу для тебя отдать,

Всё, что есть у меня и будет,

Я могу за тебя принять

Горечь злейших на свете судеб.



Буду счастьем считать, даря

Целый мир тебе ежечасно.

Только знать бы, что всё не зря,

Что люблю тебя не напрасно!