"...Скандалы, сцены уступят место постепенно абсолютному уюту моей маленькой вселенной."
Слова, обращенные к другу котом, который искал Дверь в Лето...


Двери в твой рост, двери под облака,
Почему ты не знаешь ответа?
Открывай их одну за другою, пока
Хоть одна не откроется в Лето.

Сзади нет ничего - снег нам, что ли, терять?
Холода, никакого просвета.
Верь, как я! Сколько раз мне еще повторять -
За одной из дверей будет Лето.

Не сдавайся, не думай, что всюду снега,
Мы осилим любые потери,
Ведь у нас остается надежда, пока
Остаются закрытые двери.

За одной из дверей зеленеет трава,
Мы с порога шагнем прямо в Лето...
Так чего ты застрял? Ну давай, открывай,
Вдруг откроется именно эта...

Найдено здесь.

Не так пугает смерть в одиночестве.
Не радует в стакане вода.

Смотрю на вас – и замуж не хочется.
Совсем.
Ни за кого.
Никогда.

Мы все во что-нибудь недоиграли…(с)
Мне страшно потерять в сиянье дней
Свет глаз твоих, не ощущать ночами
Твое дыхание на щеке своей;
Лишь одиночество - в зеркальной раме.

Мне больно быть без листьев и ветвей -
Ствол, выброшенный на берег волнами;
А без плодов стократ еще больней -
Кормился червь страдания плодами.

И если ты - мой потаенный клад,
Мой крест и боль, что пролилась слезою,
А я - твой пес, что подчиняться рад, -

Не дай утратить найденное мною
И пусть летит мой поздний листопад
Вслед за твоей изменчивой рекою.

"Мой сахар - твой сахар, мутсера..."
– а сейчас несколько шагов
от стены к стене,
по тем ступенькам вверх
или по этим вниз;
потом чуть-чуть левей,
если не правей,
от стены между стен
до седьмого порога,
откуда-то куда-то
вплоть до пересеченья,
где выпало сойтись,
чтоб сразу разойтись,
твоим надеждам, ошибкам, промашкам,
попыткам, намерениям и снова надеждам.

Дорога за дорогой,
а обратной нету.
Доступно только то,
что впереди и дальше,
а дальше в утешенье
восемь поворотов,
дивись и удивляйся,
за кулисой кулиса.
Выбрать даже можно,
где быть или не быть,
перескочить, сбочить,
но чтоб не проскочить.

читать дальше

Перевод Асара Эппеля

"...Скандалы, сцены уступят место постепенно абсолютному уюту моей маленькой вселенной."
Вообразим себе шар, километр в поперечнике, заполненный чёрной вязкой водой.
Вообразим себе медленных рыб, плывущих там разнонаправленно и произвольно,
Предположим, что невозможно сделать различие между этой рыбой и той.
Да, у этой грудной плавник поразвесистей, у той пообкусанней хвост,
Но вода, напомним, черна. При соударениях рыбам не больно.

Как в четыре вытаскивания определить, какая из них
счастье твоё и радость?
(При условии, что вытаскивать незачем, нечем и некуда,
ведь и мы, погляди, холодные рыбы в стеклянном шаре)
(При условии, что в черноте не поймешь,
плавниками надо вслепую шарить)
(При условии, что температура воды
понижается в день на градус)

это будет задача на тридцать, а тридцать для сдачи мало,
вот ещё один пункт, с ним получится 34 балла:

требуется определить частоту столкновений, хотя бы грубо
и процент лобовых - чтоб не жабра о жабру,
а склизкие губы в склизкие губы.

ЖЖ

всегда чуточку больше
я лгу тебе.
я каждым годом лгу,
прожитым без тебя.
сегодня - первый.
отчаянье
не донося до губ,
не расплескав,
не распознав,
напевно
рассказывать -
как выливать в песок
последних капель
неживую влагу:
у лукоморья
алый поясок
на дубе том...

я лгу тебе.
я лягу
ручной метелью
под стекло окна -
под микроскоп,
навыворот,
в разрезе...
смотри как много.
больше ни одна
картина
в эту рамочку не влезет.
ты затяни
фрамугу, как петлю,
и задуши
начавшуюся бурю
не предложеньем -
"я тебя люблю" -
а троесловьем:
я...
тебя...
любую...


4-5 сентября 2001.

всегда чуточку больше
Эта девочка - нимфа. Она не знает об этом.
Указательным и большим, как страницу, трогай
Ее талию - ветром, в молитву навеки впетым, -
Только чтоб не додумалась быть пожилой и строгой.
Не дыша, наклоняйся, хватая губами тени
Ее рук на постели - вчерашним теплом болея
(он опять говорит - но словами, увы, не теми.
Всех на свете спокойней девочка и белее.).
Приноси ей охапки по-зимнему пахнущих лилий,
Изомни ее взглядом в тщедушной надежде поранить...
Нимфы - голые; но почему-то ее зачехлили
В бесконечные юбки, завернутые в спирали.
Утопи в ней желанье - пролейся в нее слезами.
Как лежала - потом напишет Д.Г. Росетти.
(не придет - так приснится; зачем тебе осязанье?
Всех на свете мертвее девочка, всех на свете.)
Нимфа - ей же не нужно ни рук, ни брюшины утлой,
Ни желёз твоих, ни жалости, ни сношенья...
Лишь одно: не забудь, уходя от нее под утро,
Указательным и большим надавить на шею.

Август, 2001.

я убил зверя под баобабом
У феи - домик на лужайке,
Там - гномик в трусиках и в майке,
И гном в очках и в бороде
Играет всем на балалайке.

У феи варится варенье
Из чайной розы и сирени,
Из лилий, мяты и шалфея
В саду варенье варит фея.

Зимой приятно у камина,
Когда вовсю трещат морозы,
Поесть варенья из жасмина,
Фиалки, ландыша, мимозы.

И в этой чайной обстановке
Танцуют все без остановки,
А гномик на вишнёвой дудке
Играет танец незабудки.

Сладок всякому друг сердечным советом своим! Пр.27:9
Дрожал кровавый крест, скрипя,
Стонала в муках Жертва.
И дьявол выл: «спаси Себя»,
Манил на землю жестом.

Гром мучил тишину. и рвал
В клочки просветы сини.
«Спаси Себя, других спасал,
Сойди, ведь Ты же сильный»...

Смеюсь сквозь слезы. Его боль
Сорвала мне оковы.
Да, Ты есть Бог, Спаситель, – коль
Ты не сошел с креста Голгофы.

Февраль 1994.

www.houseofbreadchurch.org/content.php?id=36

"...Скандалы, сцены уступят место постепенно абсолютному уюту моей маленькой вселенной."
* * *

Наутро будет ливень ледяной,
а значит, гололёд неимоверный,

здесь мальчик, слабоумием больной,
играет на приставке на фанерной
и тычет в неё пальцами... и вот
везде слюна, но он доволен очень —

когда Атропос жизнь мою прервёт
и встану я пред неподкупны очи,

то промолчу, как должно недомерку —
но, может быть, Ты вспомнишь, как зимой
я мальчику разрисовал фанерку,

разрисовал фанерку, Боже мой


* * *

Говори же со мной, артикулируя эго
монамурных высоток, ампира, бетона, снега,
ибо сердце Москвы колотится в глотке моей,
говори ясней,
чего же ты хочешь — плача ли, смеха,

раблезианства, небытия?
говори же скорей, я узнал в тебе человека
дождя.

Как в шестьдесят седьмом,
на родничке моём,
слушай рукою пульс,
слушай рукою грусть,
положи мне руку на грудь, я боюсь
уснуть.

Это я кричу наобум в твою заречную прану,
в кану, в капернаум, в голубую доминикану.
Красные гиганты, белые карлики, нейтронные розы,
мёртвые ласточки, чудовищные морозы,
и на всём пространстве — ни Бога, ни человека,
только чёрный космос артикулирует эхо.

Последняя публикация

ЖЖ

Из всех билетов вызубрив четыре,
Со скомканной программою в руке,
Неся в душе раскаяния гири,
Я мрачно шел с учебником к реке.

Там у реки блондинка гимназистка
Мои билеты выслушать должна.
Ах, провалюсь! Ах, будет злая чистка!
Но ведь отчасти и ее вина...

Зачем о ней я должен думать вечно?
Зачем она близка мне каждый миг?
Ведь это, наконец, бесчеловечно!
Конечно, мне не до проклятых книг.

Ей хорошо: по всем - двенадцать баллов,
А у меня лишь по закону пять.
Ах, только гимназистки без скандалов
Любовь с наукой могут совмещать!

Пришел. Навстречу грозный голос Любы:
"Когда Лойола орден основал?"
А я в ответ ее жестоко в губы,
Жестоко в губы вдруг поцеловал.

"Не сметь! Нахал! Что сделал для науки
Декарт, Бэкон, Паскаль и Галилей?"
А я в ответ ее смешные руки
Расцеловал от пальцев до локтей.

"Кого освободил Пипин Короткий?
Ну, что ж? Молчишь! Не знаешь ни аза?"
А я в ответ почтительно и кротко
Поцеловал лучистые глаза.

Так два часа экзамен продолжался.
Я получил ужаснейший разнос!
Но, расставаясь с ней, не удержался
И вновь поцеловал ее взасос.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я на экзамене дрожал как в лихорадке,
И вытащил... второй билет! Спасен!
Как я рубил! Спокойно, четко, гладко...
Иван Кузьмич был страшно поражен.

Бегом с истории, ликующий и чванный,
Летел мою любовь благодарить...
В душе горел восторг благоуханный.
Могу ли я экзамены хулить?

Ссылка

Мы все во что-нибудь недоиграли…(с)
Я твое повторяю имя
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!

Перевод Я. Серпина

"Мой сахар - твой сахар, мутсера..."
Летом вскипало тело.
Гарь расползалась вширь.
Странно в ушах звенело,
будто точат ножи.

Что-то случится. Ужас
в каждом углу обитал.
- Хватит, кому ты нужен?
- Тому, кто меня искал.

Между землей и небом
что-то случится, мам.
Кто-то закинул невод.
Я еще не был там.

- Мало ли где ты не был! -
старуха кричит.- Не спеши!
Оттепель. Столько снега,
сколько осталось жить.

Сложности лжи. Лужи.
Действия не совершить.
Стало страшней и хуже.
Лес за окном дрожит.

читать дальше

Сладок всякому друг сердечным советом своим! Пр.27:9
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом - пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно
Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов - не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце - слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом...
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.

Словно солнце, горит, не сгорая, любовь.

Словно птица небесного рая - любовь.

Но еще не любовь - соловьиные стоны.

Не стонать, от любви умирая, - любовь!

---
читать дальше

Надеюсь, верую: вовеки не придет ко мне позорное благоразумие.
Куда? - отвечаю конверту: в Тибет, такой-то затерянный город.
Не ведаю, как обратиться к тебе, но строки щекочут мне горло.

Стучись ко мне в аськин зеленый цветочек - с несорванными лепестками.
Нет, я не гадала, не ставила точек, не прятала взгляда от камер.
Пиши мне своей акварелью погоду, хотя бы синоптиков ради.
У нас не меняется все год от году, сугробы при полном параде.
Пиши мне, как реки в озера линяют, хоронится цвет под ресницы
Каких-то девчонок, что взглядом пленяют, но кто из них мог бы присниться?
А я тебе снилась? Не будем об этом. Я снов набрала напрокат и
В них все умирают, кому диабет, а - кому-то инфаркт миокарда,
И ты стал моей сновиденческой жертвой, но я умолчу о причинах.
Мне лучше даются простые сюжеты о женщинах и о мужчинах,
Мне проще ответить, за что был распятым Христос и зачем родились мы,
Чем тратить листы - этот номером пятым - тебе отвечая на письма.
Скучаешь? Пробьешь по столешнице скерцо и этот вопрос ты пропустишь.
А я не скучаю, нет. Просто на сердце - огромная серая пустошь.
При выходе в свет надо очень следить за лицом, распростертым морозу.
А надо улыбочку, чтобы светиться, и надо осваивать прозу,
А надо готовить смешные спагетти, сначала хотя бы по-флотски,
Согласно зиме одеваться как йети, забыть про чулочки в полоски,
И вспомнить, что сердце ничуть не важнее прокуренных начерно легких,
Решать методички своих упражнений, а вовсе не судьбы далеких,

Пиши мне, когда оторвешься от дел, - про суффикс, про аффикс, про инфикс.
Надеюсь, ближайший почтовый отдел опять перепутает индекс.



Сладок всякому друг сердечным советом своим! Пр.27:9
Почему небо движется, мама?
Даже, когда я на месте стою –
Кажется, будто иду!

Почему небо, как озеро, мама?
А я пить из него не могу на ходу!

Почему небо так близко, мама,
А я не могу пройти по нему!

Небо всё время глядит на меня
И даже ночью не спит – почему?!

"...Скандалы, сцены уступят место постепенно абсолютному уюту моей маленькой вселенной."
* * *

Потому что беспалой ладони мало проку в перчатке, Кирилл
носит варежки, но никого не допроситься, кто б подсобил
из ребят их ловчее напялить, в коридорном толчётся тепле,
протирая культяпкой наледь на стекле.
У него рюкзачок допотопный и со сменкой дырявый мешок;
вот когда в смерть отправлюсь я, то в ней и за тот с меня спросят грешок:
потому что ладонью беспалой рукавиц не натянешь, Кирилл
со своей этой просьбочкой малой и ко мне подходил.
Но ведь все пацаны отказали! Как же мне? И действительно, как?
Оправданья там примут едва ли. А пока, малолетний дурак,
я дружков на футбольной площадке нагоняю, машу им рукой
в тёмно-синей китайской перчатке, но с английской нашивкой “best boy”.

* * *

Вот оно, одиночество: когда человек в ночном супермаркете покупает
корм для кошки, разглядывает чек, прячет сдачу в карман и мыслям своим кивает.
А ты просто в очереди, позади, добравшись за полночь до своего Подмосковья,
берёшь пива к ужину и по пути выпиваешь одно на морозе, не бережёшь здоровья.
Вокруг тебя многоэтажки, в которых спят
тысячи хмурых мужчин и поглупевших женщин.
Господи, пожалей бедных своих ягнят. Но если бог здесь и есть, то он — как Сенчин.
Потом под соседские пьяные голоса разогреваешь еду, открываешь вторую бутылку,
вспоминаешь того, в магазине: ему хорошо бы пса.
Ныряешь к подруге в постель, губами — к её затылку.

Ещё

>Благодарю тебя,создатель,
Что я в житейской кутерьме
Не депутат и не издатель
И не сижу еще в тюрьме.

Благодарю тебя,могучий,
Что мне не вырвали язык,
Что я,как нищий,верю в случай
И к всякой мерзости привык.

Благодарю тебя,единый,
Что в третью думу я не взят,-
От всей души с блаженной миной
Благодарю тебя стократ.

Благодарю тебя,мой боже,
Что смертный час,гроза глупцов,
Из разлагающейся кожи
Исторгнет дух в конце концов.

И вот тогда,молю беззвучно,
Дай мне исчезнуть в черной мгле,-
В раю мне будет очень скучно,
А ад я видел на земле.

"...Скандалы, сцены уступят место постепенно абсолютному уюту моей маленькой вселенной."
* * *

Гарь полуночная, спеленутая тишь,
Ревизия пропорций и расценок.
Взойдет луна - и сослепу летишь,
Как комнатная птица, головой в простенок.

В фарватер потемневшего стекла
Врезается рябина отмелью нечеткой.
Вчера пятак весь день ложился на орла.
Сегодня упадет решеткой.

Сегодня будет дождь, на завтрак молоко,
И падалиц в саду пунктирные эскизы.
Озябшая голубизна легко
Осядет в пыль, на стены и карнизы.

Она омоет дом, отрежет все пути,
Скользнет вдоль изгороди в лихорадке танца,
И будешь ты грустна, что вот, нельзя уйти
И тяжело, немыслимо остаться.

* * *

Я мечтал подружиться с совой, но, увы,
Никогда я на воле не видел совы,
Не сходя с городской карусели.
И хоть память моя оплыла, как свеча,
Я запомнил, что ходики в виде сыча
Над столом моим в детстве висели.

Я пытался мышам навязаться в друзья,
Я к ним в гости, как равный, ходил без ружья,
Но хозяева были в отъезде,
И, когда я в ангине лежал, не дыша,
Мне совали в постель надувного мыша
Со свистком в неожиданном месте.

Я ходил в зоопарк посмотреть на зверей,
Застывал истуканом у дачных дверей,
Где сороки в потемках трещали,
Но из летнего леса мне хмурилась вновь
Деревянная жизнь, порошковая кровь,
Бесполезная дружба с вещами.

Отвинчу я усталую голову прочь,
Побросаю колесики в дачную ночь
И свистульку из задницы выну,
Чтоб шептали мне мыши живые слова,
Чтоб военную песню мне пела сова,
Как большому, но глупому сыну.