Это победа. Человек разумный победил кетчуп Краснодарский. Наша вражда длилась с того самого дня, когда он вероломно изгваздал все внутренности и содержимое моего рюкзака. Кетчуп про все забыл, а я - нет. Планомерно и целенаправленно уничтожая врага, я подошел к конечной черте: прямо сейчас я доедаю рис с остатками злодейского продукта. Месть свершилась, поруганная честь отмщена.











Кровавый Леша вчера нас загнал как коней, потом дал перерыв в пару минут, и вещал про всякое, про осознание того, что мы делаем, про анализ техник, про то, что отжившие свое принципы нужно оставлять позади и далее руководствоваться новыми, более подходящими. Упомянул простую дзенскую аксиому про то, что переплыв реку, лодку нужно оставлять на берегу, а не тащить ее за собой по лесу.

Все-таки зачастую он двумя-тремя простыми словами и парой нарисованных в воздухе кругов открывает больше, чем сенсей - десятиминутной лекцией. И это очень важно.



А сегодня я натырил ссылок на интересных авторов, кое-кого добавил себе в избранное. И уже почти закономерность - чем мощнее человек пишет, тем реже у него посты появляются - раз или два в месяц, а то и реже. А у меня уже третий за сутки. Какой-то я болтун и трепло кукурузное. Пора срочно начинать писать мало и редко.

Мне всегда хотелось кем-то быть. Хотелось определиться до конца и не путаться в словах, отвечая на вопрос "Кто ты?"

Мне хотелось кем-то быть, но каждый раз как-то не получалось.



Мне хотелось быть лучшим учеником в классе, но я им не был.

Мне хотелось быть металлистом, но мне не хватало косухи и остроносых казаков с заклепками.

Мне хотелось быть панком, но я не пил водки, не ругался матом и не тусовался в подземных переходах.

Мне хотелось быть писателем, но мои расказы только начинались, и никогда не заканчивались...



Мне хотелось быть кем-то, но получалось, что я про себя мог сказать лишь одно: "я Никто".



И лишь недавно я начал понимать одну простую истину - то, что всегда всего-лишь знал. На вопрос "Кто ты?" существует ответ, и он до безобразия прост. Ответ этот "Это я".

Ну, тот, который Азъ Есмь



И посему я со всей строгой ответственностью, данной мне от природы, заявляю: "Говно эта ваша всеми любимая группа Мельница".



И понял я это сразу, мне хватило лишь одной-единственной строчки: "честного не жди слова, я тебя предам снова".



Я. Тебя. Предам. Снова.



Только вдуматься: сколько низости в этих словах. Предать можно только того, кто тебе доверяет. И это подлость. Но мало того, что уже совершилось одно предательство, так она совершенно точно знает, что совершит еще одно.

Так не должно. Нельзя так. Это неправильно. Неужели непонятно?



Выходит, непонятно.



... и я продолжаю все дальше и дальше, все глубже и туже, все ниже и гаже...

Вчера перед тренировкой сидели в предбанничке, ждали, пока боксеры закончат заниматься. Разговорились. Начали с книг, перешли на фильмы, продолжили фильмами ужасов - мол не снимают сейчас ничего страшного, все скучное, однообразное и предсказуемое. Ленка меня подковырнула: "А чего ж ты тогда просил бабушку свет в комнате гасить перед сном?"



Ну-у, на самом деле было немного не так. У бабушки был небольшой пунктик - она очень боялась, что что-то случится, если оставить включенный в розетку шнур, не погасить газ или свет. И перед сном ходила по квартире, проверяла. Подойдет к розетке, проведет по ней пальцами для пущей уверенности, и успокоится. Мы над ней по этому поводу незлобно подтрунивали, хоть иногда это хождение по квартире начинало напрягать - особенно, когда на поезд опаздываешь, а у нее - проверка. Но в целом никому это не мешало. И были даже плюсы.



Я как раз в то время начал читать Кинга, и, как следствие, лечь спать для меня было очень большой проблемой. То есть, если ты уже лежишь под одеялом, подоткнутым со всех сторон, и укрываешься с головой так, что торчит один только нос, то проблем нет - это вполне безопасно и почти не страшно. Хотя... однажды в комнату просочился Кот, и когда я уже почти уснул в своем коконе из одеяла, он впрыгнул на кровать и стал ходить по мне. А я даже заорать от ужаса не мог...



В тот раз меня спасли. Но с тех пор в комнате по вечерам регулярно проходили планомерные зачистки, и, как я уже говорил, под одеялом было безопасно. Почти. Во всяком случае, я как-то умудрился выжить.



Но проблема все равно была. И заключалась она в том, что до одеяла нужно было как-то добраться. Между выключателем и кроватью было всего полтора метра, но преодолеть их нужно было в полной темноте. А это значило, что все мои страхи, отчасти рожденные Кингом, помноженные на мою впечатлительность и фантазию, ждали этого момента, чтобы вырваться на волю, кинуться, раздавить, растерзать, сожрать и уничтожить меня.



Сейчас это кажется забавным, но тогда мне было не до смеха. Кинг апеллирует не к конкретным страхам и фобиям, он находит ужасное в обыденном, в том, что окружает нас в жизни. Его рассказы не пугают сами по себе, когда читаешь. Но при наступлении ночи, если вдруг вспомнить, они порождают какой-то древний, глубинный ужас, парализующий и поглощающий тебя, как неведомая тварь, поднявшаяся из морских пучин, холодная, скользкая и абсолютно чужая.



Кинг писал, что если однажды ему сообщат, что кто-то умер от разрыва сердца, читая его книгу, он будет расстроен и опечален, но при этом, в глубине души, он будет ликовать. Подозреваю, что в то время я вполне мог доставить ему эту радость.



Я в трусах стоял у выключателя, и мне было не выключить свет. Я уговаривал себя, я приказывал себе, я начинал обратный отсчет, но обычно это не срабатывало. Я замерзал, вздрагивал и нечаянно гасил лампу. Но вместо того, чтобы кинуться под одеяло, я тут же включал ее обратно, весь в поту... Это могло длиться часами.



Избавлений было всего два. Меня спасало, если кто-то проходил по коридору, шаркая тапками, или включал воду, или телевизор вдруг выдавал что-то на повышенных тонах. В общем, если становилось ясно, что вот тут, в нескольких метрах от меня, есть живые люди, я мог решиться и нырнуть в темноту. Заслышав шум, я выключал этот злосчастный свет и ужом полз под одеяло, счастливый и невредимый. А эти живые люди, кстати, так никогда особо и не узнали, что происходило тогда у меня в комнате и в голове.



Ну и еще была бабушка

Если я умудрялся лечь спать во время ее вечернего рейда, то это была сказка: бабушка приходит ко мне в комнату, проверяет розетку, а я уже в кровати. Она гасит свет, закрывает дверь и уходит смотреть вечернее кино, а я, высунув нос из-под одеяла, думаю о приятном... потому что если думать про Кинговского Буку... он точно придет за мной. И протянет ко мне свои бледные руки, пропахшие тиной и илом.



Да, еще был дед. Иногда, очень редко, он оставался допоздна работать в моей комнате. Он гасил верхний свет, оставляя лишь настольную лампу, и что-то долго писал, поскрипывая ручкой и шелестя бумагами. Это были мои любимые вечера. Мягкий свет, приглушенные одеялом звуки и присутствие рядом кого-то большого и сильного. И совсем не страшно.



И по сей день одной из самых приятных вещей в жизни для меня является возможность уснуть вот так, когда в комнате есть кто-то, кто включит настольную лампу и будет долго и неспешно читать или писать рядом со мной. И да, мерцающий монитор тоже похож на такую лампу. А если в него кто-то еще и смотрит...





Так на чем я остановился? А, ну да. Наш тот разговор навеял воспоминания, и я рассказал тогда вот про что:



Есть у меня знакомые, и у них дитеныш. И у дитеныша все не слава богу. Возьмет линейку, а потом раз, и ее нету. Что-то потрогает, а оно потом оказывается совсем в другом месте. Или разбито что-то, а не он разбил. В общем, верят они в то, что это Домовой. И более того, дитеныш его видел. И описывал: маленький, с кошку, старичок, в сапожках, кафтанчике, шапочке и с бородой. Сидит, на него смотрит.



Пока я про это говорил, еще вспомнил: бабушка давно расказывала. Она была маленькой, жили они в деревянном доме, спали все вместе, чтоб теплее. Однажды ночью она проснулась, глядь, а из-за печки лезет дедок - в кафтанчике, с бородой. Маленький. Вылез, побродил по дому, что-то посмотрел, что-то проверил, глянул на нее, пальцем погрозил, и за печку ушел.



Я и про это рассказал. И тут сестра: это что, говорит. Я сама его видела. Когда была маленькой, боялась оставаться дома одна, постоянно плакала и просила, чтоб не оставляли. Потому что из коридора, со стороны моей комнаты, выходил маленький старичок. С бородой и в кафтанчике. Садился в дверях гостиной и на нее смотрел. А она забивалась на подоконник и там просиживала, пока что-нибудь не приходил домой. Очень его боялась.



А еще у нас был кот Кузьма, тот самый, который меня напугал. Он до поры до времени ходил в туалет нормально. А потом началось: боится туалета. Боится настолько, что его туда не затащить. Хочет в туалет, подкрадывается, очень медленно, на полусогнутых, от малейшего шороха подлетает на месте и мчится прочь. Очень долго приходилось его туда заманивать, гладить, уговаривать. И все равно, если дома никого не было, он дул на кресло в гостиной. Хоть и бывал регулярно бит, и сам прекрасно понимал, чем это ему грозит. Но все равно ходил на кресло. А иногда - легко ходил в туалет. Без всяких проблем. Но лишь некоторое время. Потом все начиналось сначала. А папа сразу сказал: "Домовой его не любит. Вот и пугает."



Кузьма помер, когда я был в 10 классе. Теперь у нас три кота, и ни один не боится.



Зато мне не по себе.

запись создана: 22.02.2007 в 03:42

Хотел написать здоровский пост про сексуальные фантазии, но мне запретили.

Хочу быть брутальным монстром, которому насрать на людей и их интересы.

А пока что мой гениальный, откровенный и очень интимный пост накрылся медным тазом.

Да не наступит конец человеческой песне:

Бога нет.

Да и хрен с ним.

Сегодня нужно было ехать на тренировку, но у меня кончились все приличные книги. Остались, естественно, одни неприличные, их не то что в метро, их вообще нигде нельзя читать. Подсунули "И маятник качнулся" Вероники Ивановой, хотели знать мое мнение. Пытался читать, не могу. Страшнейшая дешевка - я в принципе довольно толерантен к таким вещам - ну пусть криво написано, если читается, то и дочитаю, не переломлюсь. Тут же - не могу принципиально. Буквально подташнивает. Думаю, что сказать, когда книгу возвращать стану. Сказать "говно" - обидятся. Сказать "так себе" - подумают, что хотел сказать "говно", но постеснялся. Сказать "нормально" - не могу. Сомневаешься - говори правду. Вот и скажу.



Так вот, книжек у меня кончилось, пялиться по сторонам в метро мне совсем не улыбается. Залез в шкаф, выкопал свою старую библию - я по ней только начинал заниматься, когда решил серьезно браться за английский. Ехал, читал про Давида и Голиафа, параллельно вспоминая старинный мультик про Суперкнигу. Там Голиаф был изображен натурально великаном, а по библии в нем всего 9 футов росту, так, малявка



Так вот библия. Язык хороший, приятный, читается немного напряжно, но это от того, что сам стиль такой - разговорно-повествовательный, с избыточными повторами и возвратами. Так и видишь, как какой-нибудь священник в старой деревенской школе рассказывает детям притчи, и ему даже не нужно особо стараться для того, чтобы текст хорошо ложился на слух - он и так для этого уже адаптирован.



Так вот библия. Все замечательно - великий Lord Almighty, притчи с кучей вложенных смыслов, Вселенская Любовь... нда. А вот любви-то я и не приметил.



Войны - есть. Убийства - есть. Предательства - имеются. Шовинизм - сколько угодно. Давид спрашивает: "Да кто такой этот необрезанный филистимлянин, что он бросает вызов армиям истинного бога?" Израильским армиям то есть. Ну а все остальные - вроде как и не люди.



Опять же - ударившему тебя по одной щеке, подставь и другую. Только Давид выходит и убивает Голиафа. Наверное, потому что он сам обрезанный: у кого за плечами стоит истинный бог, тому все можно.



Но это заезженная старая тема, всем и так давно известно, что библия далеко не так проста, и если трактовать ее умело, то можно такого навытрактовать, что сам Mister God, который, как известно, is dead, не раз перевернется в своем уютном теплом гробу.



Мне просто подумалось, что было бы забавно снять кино про билейские события, в котором откровенно показать все так, как оно в библии и описывается:



Когда филистимлянин начал приближаться чтобы атаковать, Давид быстро побежал ему навстречу. Протянув руку к сумке и вынув оттуда камень, он метнул его из своей пращи и попал филистимлянину в лоб. Камень пробил лоб, уйдя в глубину, и Голиаф упал на землю лицом вниз.

...

Давид подбежал и встал над ним. Он завладел мечом филистимлянина и вынул его из ножен. После того как он убил его, он отрезал его голову его же мечом.



Тут вообще непонятно - то ли убил камнем, то ли еще и мечом добивал. Мальчик-пастушок, ага. А потом еще и бродил с этой отрезанной головой, к царю на поклон пришел, а из головы еще кровь льется.



В общем, добрая книжка. И кино знатное бы вышло. Жаль, никто не возьмется.

Открываешь кран, суешь руку в воду. Если руке холодно - фигня. Если руке больно - понимаешь, что пришла зима. И она-таки пришла: посуду просто так не помыть. После каждой тарелки приходится, морщась от боли, трясти руками, разгоняя кровь по венам. Что, в принципе, вполне сносно коррелирует с моим нежеланием что-то мыть. Вот и ладненько.



Сварил себе каши с сосиской. Это означает, что мелконаструганная сосиска плавает прямо в каше. Ну и там же перец и вообще все, до чего рука дотянулась. Маман бы точно сказала, что это хряпа, а Василиса сообщила бы, что ее бабушка что-то подобное для собаки варит. Зато это быстро, съедобно, питательно и вполне вкусно. И полезно. Наверное.



Сижу разгребаю завалы музыки. Очень нравится разбираться с т.н. альтернативной музыкой. Ткнул пару песен с альбома, и в помойку его. Еще пару песен с другого альбома, и снова в помойку. И снова... туда же. Место очень быстро освобождается.

Что за музыка... все одно и то же. Достаточно иметь у себя немного Guano Apes, 10 песен Limp Bizkit и 5 песен Linkin Park, и все - мировая альтернатив-сцена никогда не сможет тебя удивить чем-то новым.

И до чего же раздражает, что все песни строятся по одному и тому же принципу: жуем слащавую соплю, прожевав, рычим и гремим, потом жуем следующую... Отвратительно.

Зато можно, используя волшебную кнопку F8, легко превратить 10 гигабайт mp3-шек в 500 мегабайт и при этом не потерять ничего ценного.



Недавно имел счастье посмотреть видеозапись концерта Арии с симфоническим оркестром. Ничего столь отвратительного я не видел уже очень давно. А может и вообще никогда. Старый жирный Кипелов, воющий хуже Киркорова на той пресловутой записи, препоганейший скрипач с визгливой скрипкой, идиотский дирижер, который лишь размахивал полами своего плащика, как недоделанный ущербный паяц, и орестр, которого принципиально не слышно за ужасным звуком сбивающихся гитаристов... И хавающий пипл внизу.

Это позор.

Больше всего, конечно, жалко оркестр с дирижером - насколько же нужно разочароваться и отчаяться, чтобы решиться на все это унижение. И если музыкантам, по-видимому, это не аукнулось, то дирижер, скорее всего, поставил крест на карьере после этих концертов. Какой профессионал станет работать с ним после этого публичного бардака?

Как же все-таки мало нужно для счастья. Немного чужой воли, пересекающейся с твоими устремлениями, направляющей тебя в нужное русло, поправляющей твои ошибки, и стремящейся сделать тебя сильнее. И потом эта воля отступает, оставляя тебя наедине с собой. И вместо нее приходит тихое и блаженное счастье.



Кровавый Леша был сегодня бесподобен. Раньше мне казалось, что средневековые битвы стенка на стенку, когда первые ряди гибнут мгновенно, а остальные - по мере приближения к линии боя, это очень страшно. Да, это страшно. Но сегодня под конец тренировки состояние было таким, что казалось, что смерть - это не самая высокая плата за окончание этой муки. Так что, наверное, уже после 10 или 15 минут боя никому не страшно умирать.



А после был душ - горячий, а след за ним - ледяной. В душе много зеркал, можно видеть свою спину и все остальное. И мне нравится то, что я в там вижу. Хотел бы я, чтобы там со мной вдруг оказалась одна особа... интересно, понравилось ли бы ей это? Мечтательно щурюсь.



Денис сегодня показывал плакат, на котором нарезана масса фотографий с последнего семинара Фудзиты-сенсея. На одной фотке - зал, Фудзита-сенсей в сейдза кланяется на шомэн, и сзади него - толпа учеников, все тоже кланяются. И один дурень сидит, не кланяется - такой столб над толпой спин. Я издалека глянул, фыркнул, мол что за идиот там сидит. А кто поближе был, рассмотрели. Это я.



Потом мы сидели с Ленкой и Денисом в одном интересном заведении с железной кованой совой и дикарями на стенах, и испивали черного живого пива, заедая суперскими сухариками, теплыми, только с печки, запеченными с маслом и чесноком. Я сыпал на них соли и перца, вдыхал запах пива, сунув нос в бокал, и слушал музыку пополам с Денисом. Денис рассказывал про фильмы, про рыбалку, про друзей-кузнецов и про инопланетян, а музыка была классной, очень в тему. В первый раз, кажется, я остался доволен звуковым сопровождением в месте, где люди пьют пиво.



По дороге домой Ленка отняла у меня шапку, и моя только сегодня выбритая голова замерзла до онемения: к вечеру сильно похолодало. Поэтому я сейчас сижу дома, в тепле, наевшись гречки с молоком, которое убежало, стучу клавиатурой и источаю флюиды счастья, запивая их чаем, cлушая Led Zeppelin.



Очень мало нужно для счастья.





В субботу ночью выпал снег. С утра на улице было тепло и пусто, а я шел на экзамен. Посреди моего тротуара протоптана узкая тропинка, протоптана до асфальта, идти удобно и комфортно. А над тротуаром нависают Чертовы Ворота, штук пять вдоль всего пути. И вроде бы никто про них не знает, а кто знает - не верят, но около каждых Ворот от основной тропы отходит узенькая тропка, идущая в обход, вне Ворот. Тропка неудобная, неутоптанная, почти никакая - снег, да следы в нем. Но кто-то все равно обходит. И я обхожу.



Шел я на экзамен и было мне страшно, хоть и не было к тому причин. Но страх - штука иррациональная, ей так просто не объяснишь, что пора бы и свалить туда, откуда приполз. И я стал дышать нижним дыханием, в живот, туда, где гнездится этот страх. Помогло.



А через 4 часа мы с Олегом, ловко улизнув от остальной группы, шли обратно, гадая, доведется ли вернуться еще раз туда, где мы сегодня заработали по "пятерке".

Наверное, больше не придется. А жаль. Там были очень ржачные сосиски в тесте - они очень порнографично выпадали из теста, делаясь похожими на... впрочем, об этом я умолчу, ибо кому ж охота прослыть извращенцем?





У метро мы нашли грязный кабак с розовыи стенами и поганой музычкой в колонках, купили пива и вяленого Кракена и, испросив разрешения и извинившись, уселись за стол рядом с каким-то затрапезным винно-водочным мужичком. За соседним столом параллельная группа отмечала успешную сдачу экзамена. Если я хоть что-то понимаю в жизни, это типичные люди, типично отмечающие типичную людскую радость. Тосты, речи, разговоры и интонации... ничего особенного, все как всегда, как у всех.



Но как же это мерзко. Как гадко, как по-мещански тупо, как грязно и серо. Убейте меня, если я стану таким. Больше всего на свете боюсь стать одним из них. Больше всего в тот момент я был рад тому, что мы успели смыться от всей нашей группы, и не попали в такое же болото.



В такие моменты я особо четко вижу эту стену между собой и ими, знаю, что никогда не сделаю шаг к ним, и что они никогда не примут меня. И даже не потому, что я им не понравлюсь. Просто потому что я сам не дам им этого сделать.



... а они продолжали пить свою водку с пивом и им было вообще наплевать на меня и мои снобистские мыслишки...



Зато затрапезный человек почему-то решил, что раз я спросил у него, можно ли приземлиться рядом с ним, то теперь он может лезть ко мне со своим гнилым базаром. Я даже что-то ответил ему пару раз, но поток его пьяного говна тут же возрос до совсем уж неприличного объема. Я перестал смотреть на него и мысленно отправил его в игнор, и через пару минут он вдруг начал живо интересоваться, не обидел ли он нас. Мы заверили его, что все хорошо, он тут же вспомнил, что ему пора на электричку, вскочил, пожал зачем-то Олегу руку и исчез навсегда.





Нужно разработать новое боевое искусство, принципиально не использующее методы физического воздействия, но применяющее невербальные методы, позволяющие настолько сильно полить оппонента ментальным дерьмом, чтобы он моментально самонейтрализовывался, покрытый позором, и был бы при этом еще и благодарен судьбе за то, что успел унести свои кривые ноги.



За сим и откланиваюсь.



PS. Картина маслом: додзе, сенсей (я), ученики. Никто никого не трогает, все спокойно сидят. При этом все политы духовными невербальными помоями и стонут от позора и стыда. Какой кошмар

Дочитал Стивенсона. Это была последняя книга из тех, на английском, что я покупал не так давно. И самая скучная при том. Даже "Доктор Джекилл и мистер Хайд" не порадовали. Был очень удивлен тем, как один из геров книги, став свидетелем превращения злобного Хайда в Джекилла, через неделю или две умирает от нервного потрясения. Как это возможно? Неужели тогдашние люди были настолько слабы? Если бы я увидел нечто подобное, мне было бы, наверное, страшно. Но при том было бы интересно, и именно это чувство интереса было бы основным. Тем более, что никакой попытки сожрать свидетеля превращения ни Хайд ни Джекилл не предприняли.

Ладно, я даже готов не обвинять его, если бы он помер сразу, на месте. Но две недели стонать "о, я видел ЭТО... я теперь умру... я не могу теперь жить..."

Что за чушь?..



А вообще вру - не очень-то я ее дочитал. Там в конце, если честно, были эссе и стихи всякие. Стихи я привычно сбросил с чаши весов, ибо не понимаю и не хочу понимать. А эссе... Я честно мучил их около недели. Я читал, я вчитывался, я перечитывал. Я ничего не понял. Ни капли. Не могу читать эти бессюжетные нагромождения слов. Поначалу было стыдно бросать, а потом подумал, что если я не получаю удовольствия - нафига ж оно мне надо? Махнул рукой, захлопнул книжку и взялся перечитывать "Валькирию", потому что "Волкодав" снова ходит по рукам. Как в 96-97 году он у меня появился, так все время кому-то отдан. Неужели не наступит момент, когда все знакомые его прочитают и отстанут наконец, чтоб я мог в любое время сам его перечитать?



А вообще я хотел написать про то, что никак не могу прекратить удивляться человеческой... эээ... странности, чтоб помягше выражаться. Вот как делают нормальные люди, когда печатают книги, если в них есть сноски? Ставят на страницах в нужных местах циферки или звездочки, а внизу страницы дают пояснения. Это удобно. Ладно. Если сноски получаются большими, их уносят в конец книги, и приходится каждый раз лазить искать там в задах, что же это за "Морской берег Богемии" или почему читатели "буквально умоляли Стивенсона пощадить героиню, не дать ей умереть, после того, как глубоко развращенный, хотя и обаятельный, Роберт Лавлейс лишил ее девичьей чести".

Но я нихрена не понимаю, нафига уносить все сноски в конец тома и не ставить ни циферок, ни звездочек, ни вообще каких бы то ни было знаков, указывающих на то, что там, простите, в жопе, есть эти толкования!



Это ж от какого ума?

Как оно и понятно, я после вчерашнего проспал до вечера, не пошел на работу и прогулял учебу. Мне очень стыдно и, соответственно, гнусно. Проникся осознанием собственной никчемности и ненужности. Ну и как следствие, сижу в размыслиях о собственной кончине. Впрочем, даже не о ней как таковой, а о ее последствиях. Она ведь тоже "нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь".



Я хоть и маленький камушек, но и от меня кое-какие круги разойдутся.



Я не подвергаю ни малейшему сомнению дальнейшее, постсмертное, существование и полагаю, что в рамках того существования мне будет не слишком много дела до того мира, который остался за спиной, ровно как сейчас мне нет почти никакого дела до того, что происходило у меня в яслях, хоть я и помню огромный стеллаж с желтыми горшками, на каждом из которых красно-коричневой краской не очень аккуратно был нарисован огромный цыфра.



Но сейчас мне пока что есть такое дело, и мне не все равно, как люди отреагируют на известие типа "А помните, тут все ходил быстрым шагом такой лысый, с серьгами и шарфом? Так ить все, больше не походит."



Я имею ввиду, что мне не все равно в том плане, что мне не хотелось бы, чтобы кто-то расстраивался по этому поводу. Если кто-то обрадуется, это его личное дело, и я не буду в претензии. А вот если кто огорчится, это уже нехорошо.



Где-то у Семеновой было про то, что умерший должен забраться на Небеса по лестнице или веревке, но за спиной у него висит бадья, в которую собираются все слезы, что по нему пролиты. И чем больше слез, тем сложнее ему попасть в Небесный Чертог.



Это я к тому, что никому не нужно расстраиваться в случае чего, и даже наоборот - нужно посмотреть наверх и "помахать дяде ручкой", а потом постараться хорошо провести время - в кино там сходить или вина выпить с сыром.



А я пока буду думать, как мне написать некое подобие завещания и кому его оставить, чтобы он в случае чего огласил последнюю волю. Навроде "над гробом не рыдать, креста не ставить, никаких попов и свечек, пароль от моего дневника знает один хороший человек, сообщите ему, он разместит объяву".



PS: я однажды написал бумажку, в которой просил в случае чего отдать кое-кому мою цепочку с шеи, но всвязи с последними событиями уже совсем не уверен, это она кому-то нужна...

Сходил на "Волкодава".

У меня много слов и даже есть несколько мыслей.

Одна вот такая.

Как я вчера писал, так и выходит.

Можно вложить в кино душу, а можно вложить в кино деньги.

В "Волкодава" вложили много денег.