С легким недоумением он наблюдал, как вместо ожидаемого красного выпало черное, и вся ставка уходит не в доход казино, а в пустошь в неизвестном направлении, походя отстреливая легионеров. Сумасшедшая сука.
Ярость мешала мыслить трезво. Он желал задушить эту дрянь голыми руками, ощущая себя обманутым. Преданным. Инкульта сделал слишком крупную ставку и с позором проиграл; проиграл не потому, что позволил плану сойти с намеченного пути – как раз здесь курьер сыграла свою роль от и до. Он допустил гораздо более крупную ошибку: оказался лично вовлечен в игру. Злиться стоило лишь на себя – он сам позволил проявиться ненужным эмоциям, возлагая на курьера надежды, которым не суждено оказалось сбыться. Симпатия затмила доводы разума – он думал, что подобрал, наконец, для нее ошейник: опасная иллюзия. Слишком долго ему казалось, что он надежно держит поводок лишь потому, что с другой стороны веревка начала крепко обвиваться вокруг его собственной шеи.
Спустя некоторое время Инкульта по укоренившейся привычке начал искать личную вину в произошедшем. И нашел ее сполна: возможно, он нарушил то хрупкое равновесие, которое давало курьеру возможность ощущать себя значимой фигурой. Ему всегда было сложно с женщинами, он не понимал их образ мышления; со свободными женщинами запада, владеющими оружием наравне с мужчинами, дело обстояло еще хуже. Если к ним относиться на равных, как он обращался бы с другим мужчиной – именно то, что и случилось во время ссоры на башне – они обижаются. Если вести себя с подчеркнутым вниманием и предвзятой покровительственностью к слабому полу – они обижаются тоже. Любая тактика заведомо обречена на провал.
С курьером ситуация обстояла еще сложнее. Некогда Вульпес гордился, что может безошибочно читать людей и предугадывать их реакции и поступки: от Рэйчел Флинт невозможно ожидать адекватных действий – вероятно, пули повредили ее голову тяжелее, чем это казалось на первый взгляд. Она – одиночка, социопат, не доверяет никому и ничему, кроме собственной винтовки и летающего робота. Инкульте казалось, что он смог прикормить ее, словно дикого койота, и Флинт теперь последует за ним без раздумий в слепой собачьей верности. Он лишь не учел, что при проявлении агрессии осторожный хищник сразу убегает - непростительная ошибка с его стороны.
Но откуда у наемницы взялась такая тяга к политическим играм, в которых она ни черта не смыслила? Откуда эти ошарашивающие планы о захвате власти в легионе? Девушка определенно хотела утвердиться в обществе, что стало для нее жизненной необходимостью после инцидента в Нельсоне, и попыталась использовать для достижения своих целей Вульпеса, но… для Инкульты все еще дико и неприемлемо звучало ее предложение. Рэйчел толком ничего не знала ни об устройстве государственной системы легиона, ни о Цезаре, ни о самом фрументарии – в какой-то мере это извиняло ее поступок: девчонка просто не понимала, о чем говорит. При этом Вульпес прекрасно осознавал, что в ее словах имелось рациональное зерно: Рэйчел можно приписывать порывистость, импульсивность, склонность к необоснованным, интуитивным решениям, но отнюдь не отсутствие мозгов. Ее холодный прагматизм спеца по выживанию мог показаться чересчур жестоким, но при всей своей простодушной наивности во многом она была права.
Цезарь умирает. За один лишь краткий разговор с диктатором курьер поняла это. Вульпес заметил, что лидер легиона уже давно допускает множество промахов: его затяжные приступы головной боли вынуждали армию простаивать по несколько дней – если подобная мигрень случится и в момент штурма дамбы и захвата Вегаса… Марс, помоги им всем. Под ответственностью фрументария лежал поиск деталей для вышедшего из строя автодока: Цезарь верил, что механизм способен вернуть ему здоровье. Доклады разведчиков не радовали Инкульту: большинство легионеров с трудом представляло, как выглядят необходимые элементы. С каждым бесплодно прошедшим днем надежда иссякала. Возможно, ему стоило прислушаться к словам девушки: признаться честно если не ей, то хотя бы самому себе: Вульпес и сам до конца не верил, что легион легко оправится после такого удара, после смерти Цезаря… и сможет ли оправиться вообще.
Пока же Инкульту в большей степени принуждали к действию насущные заботы – а именно, что делать с предательницей. Из уважения к курьеру он не стал объявлять на нее охоту, позволив беспрепятственно покинуть Мохаве. Изначально, еще до вербовки, она рассчитывала оставить регион, не встревая в конфликт – похоже, этот момент настал, и Инкульта послужил катализатором, причиной. Девушка не выдала его республиканцам и вряд ли станет рассказывать о его планах Последователям – нет повода преследовать курьера, фрументарий все еще доверял ей. Вульпес знал, что по каким-то причинам она отстреливала порой небольшие патрули нкровцев на пустошах, но с трудом мог поверить, что ту же тактику она применит к легиону из-за нанесенной ее гордости обиды. Она ведь не настолько безумна… или все же настолько?
Впрочем, куда больше его мысли занимал предстоящий отчет перед Цезарем. Фрументарий знал, что у диктатора имелись особые планы на курьера, но так называемый испытательный срок, за который Инкульта должен был убедить девушку добровольно принять сторону легиона, завершился худшим из возможных исходов. Шпиона не страшило физическое наказание – разочарование Цезаря представлялось более скверной перспективой, нежели плети или крест. Вульпес не собирался хитрить или оправдываться: с диктатором эти уловки были бесполезны, да и фрументарий не осмелился бы.
За оставшиеся два дня до аудиенции ему надлежало найти хоть одну весомую причину, по которой его не разжаловали бы до декана и не отправили бы к чертям с Гелиоса прямиком на передовую, к его контубернию. Цезарь изначально настороженно относился к проекту с орбитальным лазером, не очень-то веря в успех предприятия. В данной ситуации Инкульта боялся, что его рабочий прогресс покажется неудовлетворительным, диктатор свернет проект и заставит его лично заниматься миссией, для которой была завербована Рэйчел Флинт. А этому заданию Вульпес предпочел бы и передовую, и розги, и крест – что угодно, лишь бы не ввязываться в задуманную авантюру.

Ветер выстлал песчаный холм рябью узких волн. Мохаве струится под подошвой, милю за милей тянется тонкая цепочка следов. Стоит лишь оглянуться назад, как ветер вновь заметает их, уничтожает метки чужеродного вторжения, разглаживает до первобытной однородности кожу дикой пустоши. Статичный гнетущий пейзаж, чахлые кустики буро-зеленой растительности на высохшей в пыль обезвоженной земле, комковатая почва с седыми прожилками горькой соли. Ломкие клубки дикой колючки – «перекати-поле» - совершают свой бесцельный вояж из ниоткуда в никуда. И бесконечное, бездонное небо, распахнувшееся над головой бескрайним простором, пробуждающее в груди нереализованную жажду полета. Прозрачное, чистое и недостижимое.
Пустыня живет, дышит, находится в постоянном и неизменном движении, струйками песка и наполненной ветрами высью штрихует вечность, разделяя горизонт пополам на рыже-желтое и лазурно-голубое. Только здесь, в сопричастности с величием времени, существование имеет смысл. Древнейшие законы природы, пропитавшие каждую крупицу этой земли, в единении насыщающие кровь ее силой. В растворении и отречении от себя и есть истинная свобода.
Отчуждение от насущных мыслей и терзающих душу чувств, отстраненность от мелочных социальных проблем, по сути значащих не более, чем струящийся по холмам песок. Это лишь крошечные искры в вечном костре без следа сгорающего прошлого: вспыхнули на мгновение и, не давая ни света, ни тепла, тут же угасли в ревущем пламени. Все преходяще, все наносное – как это объяснить тем, кто заперт за ограждениями людских поселений, ограничен стенами собственной гордыни - каждый мнит себя центром личной вселенной, поскольку не способен примириться со своей истинной натурой. В пустоши ты всего лишь часть всеохватной гармонии, ее крошечная составляющая и в то же время сама ее суть. Не многие находят в себе силы признать это, и даже те, кто признал, вряд ли находят в истине подлинное счастье.

Десятые сутки пути ознаменовались убийством пары койотов. Переждать полуденный зной Рэй решила под северным склоном песчаного откоса, не заметив черную нору, вырытую в мягкой почве по другую сторону холма. Ближе к ночи курьер поплатилась за свою невнимательность – с закатом животные выбрались на поверхность и обнаружили на своей территории непонятное сооружение. Учуяв остатки ужина, койоты попытались проникнуть в палатку, за что подверглись нападению стерегущего вход ЭД-Э. Курьер, чертыхаясь спросонья, выскочила наружу и парой выстрелов в упор уложила незваных посетителей, хотя один из них перед смертью успел основательно потрепать ее сапог. От перспективы остаться без пальцев Рэй уберег лишь металлический «стакан» в носке ботинка. Словом, за беспокойным коротким сном последовало далеко не лучшее пробуждение, хотя бывали дни и похуже.
По пустошам курьер предпочитала передвигаться по ночам – комфортнее и безопаснее: лучше отпугнуть гранатой стаю ночных охотников, чем через каждые полмили тратить патроны на гекко, касадоров, кротокрысов, дутней и прочих агрессивных тварей, предпочитающих свет солнца прохладной темноте. Под луной по пустыне бродит меньше хищников, но они куда страшнее дневных; задача путника состоит в том, чтобы убедить голодную стаю, что именно эта двуногая добыча им не по зубам. Впрочем, истинные дети пустоши просто не позволяют охотникам обнаружить свое присутствие и натолкнуться на след.
За десять дней девушка избороздила весь регион вокруг Нью Вегаса: более двухсот миль по неровному, вытянутому кругу. За путешествие хорошо платили, а ее ноги привычны к дальней дороге – это и есть хлеб курьера: выносливость, скорость и сохранность груза. Впрочем, в данной сделке против последнего правила девушка чуть покривила душой.
Привычный походный быт и естественный для нее образ жизни вернули курьеру спокойствие - в последние дни Рэй не хватало пыли дороги под ногами и сухого, вольного ветра в лицо. Недоставало одиночества, разбавляемого лишь низким гулом плывущего над левым плечом ЭД-Э: республиканцы и эти выродки псевдо-ученые изрядно подпортили ей нервы за последние дни. На земле нет хищника опаснее человека, поскольку далеко не всегда люди обрекают жертву на смерть в открытом и честном бою. Курьер привыкла встречать опасность лицом к лицу и слишком устала бояться удара в спину.
Постоянно коситься на Риваса, гадая, получил ли он уже подтверждения своим подозрениям. По возможности прятать лицо от нкровцев: ее пули до сих пор не нашли свои цели, и трое солдат, выжившие на взорванной ею базе в Примме, все еще могли опознать беспринципную убийцу. Помимо прочего она устала выносить эти липкие, похотливые взгляды республиканцев, терпеть их скользкие двусмысленные намеки, при одной мысли о которых рвота подступала к горлу. Все это сводило курьера с ума.
Сейчас она чувствовала лишь приятную боль мышц, легкую усталость от недосыпания и воодушевляющее осознание, что ее тело вновь обрело прежнюю форму. Длительные прогулки помогают либо начисто выкинуть лишние мысли из головы, либо тщательно и досконально их обдумать. И результат анализа произошедшего на башне инцидента десятидневной давности отнюдь не заставлял Рэй гордиться своим поведением.
Глупая девчонка. Полезла напролом, вслепую, и своими необдуманными словами лишь разозлила и спровоцировала фрументария. Нельзя переломить веру истового фанатика одной лишь беседой, и в его глазах после богохульственных речей она наверняка предстала чудовищным монстром.
Эту партию она проиграла из-за спешки. Рэй понимала, что в глубине души фрументарий мог с ней соглашаться, но искусственные барьеры с детства привитой идеологии не так просто сломить и перешагнуть. Его любознательному, отточенному разуму было тесно в клетке догм и табу, но лишь клетка являлась его единственным домом. Вероятно, следовало ожидать подобной вспышки неприятия, поскольку в переговорах и увещеваниях она никогда не отличалась талантами, предпочитая без обиняков высказываться напрямую. Увы, идея переубедить его оказалась такой доступной и легкой лишь в ее голове, а претворение замысла в реальность обернулось ворохом проблем.
Возможно, еще не все потеряно. Она наломала дров, и утраченную репутацию будет непросто восстановить, но… Рэй не знала, к чему стремилась больше: вновь продолжить воплощение своих честолюбивых планов, наконец-то получить обещанную награду в виде головы Бенни, или же просто увидеть Вульпеса, исправить случившееся, попытаться убедить в ошибочной интерпретации ее слов. Она с трудом могла признаться себе, что ее тянуло к Инкульте – курьер в больше степени искала его общества, нежели стремилась вернуться к хитросплетению интриг, в которых оказалась не столь сильна.
Ноги сами привели ее к солнечной станции: больше ей некуда было идти. Курьер могла по пальцам одной руки пересчитать людей на пустошах, которые выделялись в ее представлении из безразличной, серой массы. С которыми и ради которых она готова была сражаться. Если из этих насчитанных по пальцам персон выделить тех, чье присутствие действительно не вызывало у Рэй тупой усталости и равнодушного отторжения, оставался лишь один человек.
Он использовал ее, давал ей деньги и оставался честен в своих намерениях касательно ее предназначения и службы. Не скрывал за лживыми словами и обещаниями, что может убить ее, как только курьер потеряет свою ценность. Опасный и непредсказуемый… она не доверяла ему, но верила в него. Страх, надежда, защищенность, восхищение и подчинение – со времен Ниптона мало что изменилось. Рэй все еще ощущала, что он каким-то образом держит ее саму и ее судьбу в своих руках. У нее забрали прошлое, а он единственный мог дать ей будущее.
Вдали черной громадой на фоне ночного неба вырисовывался острый шпиль Гелиоса. Подходя к защищенному периметру, Рэй прикидывала, удалось ли фрументарию уже покончить с расчетами и наладить связь со спутником. Или же Ривас проявил особое усердие и смог определить истинную деятельность Инкульты, получить некие серьезные улики против легионера? Что, если инкогнито фрументария давно раскрыто, а тело его гниющим трупом лежит на груде хлама за забором станции или же он попал в застенки разведки НКР – и неизвестно, какой из вариантов хуже?
Рэй непроизвольно ускорила шаг. Гнетущие мысли не давали покоя, внутри шевельнулась совесть, вгрызаясь в душу въедливым червяком: курьер оставила напарника, которого должна была защищать. Инкульта рассчитывал на нее, а после ссоры на башне все пошло крахом из-за ее порывистой истерики.
Еще оставалось время все исправить.

Из-за особенностей траектории спутника возможность регулировки предоставлялась лишь при свете солнца, пока Архимед находился на дневной стороне. Однако в эти часы повышалась не только мощность сигнала, но и активность Игнасио Риваса. С уходом курьера Инкульте уже не так просто стало избегать назойливого Последователя; фрументарий постоянно оставался начеку, а вечная настороженность изливалась в раздражительность и головные боли. Вульпес часто погашал надвигающийся нервный срыв вдумчивыми планами пыток, которым он подвергнет вездесущего профлигата после захвата Гелиоса легионом. Пытки в его воображении всегда начинались с выжженных глаз, а далее фантазия уносила мысли в непредсказуемых направлениях. До атаки на дамбу по расчетам фрументария оставался месяц – не так уж много, чтобы перетерпеть временный дискомфорт.
Лишь поздним вечером Вульпесу выпадал шанс остаться в одиночестве: Фантастик порой уводил с собой Риваса, чтобы составить компанию республиканцам, но для фрументария эта возможность спокойно поработать являлась бесполезной, поскольку после заката спутник уходил из зоны видимости.
Он изучал старые материалы, все еще пытаясь найти ошибки в расчетных формулах, когда громыхание и скрежет в шахте поднимающегося лифта отвлекли его от размышлений. Легионер по привычке снял с предохранителя пистолет и передернул затвор; ладонь ненавязчиво легла на рукоять полускрытого в кобуре оружия – обыкновенная предосторожность, не раз выручавшая шпиона в неожиданных ситуациях. Инкульта не обернулся, ничем не выдавая настороженности, когда за его спиной раскрылись створки лифта в командную комнату, но тело его рефлекторно напряглось, а восприятие обострилось. Неторопливые шаги замерли в десятке футов от фрументария, и Вульпес, полагая, что спина скрывает движения его рук, медленно потянул пистолет из кобуры. Он узнал эту скользящую поступь: невозможно было не узнать, как и негромкий гул двигателей робота. Вероятно, дуло ковбойской винтовки уже смотрело в его затылок.
- Успокойся и прекрати дергаться, - прозвучал тихий, усталый голос курьера. – Еще раз с тобой драться я не собираюсь.
- Это обнадеживает, - резонно отозвался Вульпес, медленно оборачиваясь и не убирая палец со спускового крючка. Рэй стояла посреди комнаты; оружие действительно висело на ремне за спиной; руки в характерной манере перекрещены на груди, а носок сапога отбивает мелкую нервную дробь – еще одна знакомая привычка, выдающая ее напряженность. Пальцы девушки сжимали небольшой, но плотный брикет бумаг.
Инкульта развернулся боком и опустил локоть за спинку стула, внимательно и настороженно разглядывая курьера, ожидая любого подвоха. Рэй молча смотрела на него – пристально, но с утомленной, вымученной опустошенностью. Тем не менее, в глубине светло-карих глаз плясали теплые искорки сдерживаемой радости от встречи.
В тишине проплывали секунды, затягиваясь в минуты: они изучали друг друга настолько долго, что в воздухе почти осязаемо повисла навязчивая неловкость. Вульпес заметил вздувшийся рукав куртки курьера, утолщение чуть повыше локтя – по всей видимости, повязка на ране. Тревожно окинул взглядом застывшую перед ним фигуру на предмет прочих вероятных ранений и с некоторым облегчением обнаружил, что лишних дыр на одежде у курьера не появилось.
ЭД-Э проскользил между людьми и замер в футе перед фрументарием, затем с тихим ненавязчивым писком перешел в ждущий режим. Инкульта покосился на робота и все же убрал ладонь с пистолета; нервно дернул уголком рта, обращаясь к девушке:
- Так в чем же дело? Успела просадить все деньги в казино и решила вновь попытать счастья на простой и непыльной работе? Или… просто соскучилась?
Рэй неприязненно поджала губы и швырнула пачку бумаг Инкульте на стол. Серые листы шлепнулись широким веером. Шпион скептически поднял и бегло проглядел мелко исписанную страницу – код и расшифровка.
- Что это? – сухо спросил он, равнодушно кладя лист обратно. Рэй вскользь окинула помещение взглядом и осторожно пояснила, чуть понизив голос:
- Радиокоды НКР. Смененные неделю назад.
Она снова скрестила руки на груди, выжидательно усмехаясь и глядя на Вульпеса сверху вниз с плохо скрываемой гордостью и самодовольством. Инкульта невозмутимо собрал бумаги в стопку, перевернув исписанной стороной вниз, и аккуратно прикрыл другими документами.
- И этим ты хочешь купить свое возвращение, - цинично хмыкнул фрументарий, скорее утверждая, нежели спрашивая, и неспешно поднялся со скрипящего стула. – Может быть, ты так же сможешь вернуть жизни солдатам, убитым тобой десять дней назад под Нельсоном?
При его приближении девушка растеряла весь задиристый настрой.
- Они стреляли в меня, - сквозь зубы вымолвила курьер, не глядя на мужчину. Вульпес взял ее за плечо – там, где куртка вспухала бугром; Рэй тихо вскрикнула и скривилась от резкой боли.
- Да, стреляли именно сюда, - раздраженно огрызнулась она, стряхивая руку фрументария. – Причем без предупреждения - не стали даже говорить.
- Значит, ты дала им повод, - резонно откликнулся легионер, скользя внимательным взглядом по лицу девушки. Та закатила глаза и глухо прорычала:
- Твою мать, какой еще повод? Если они из Нельсона – то должны были меня узнать: очередная попытка твоих вышколенных солдафонов прикончить меня, не взирая ни на твои приказы, ни на эту гребаную цезаревскую медаль у меня на шее! И почему я все еще тебе верю, Инкульта?
- Может быть потому, что хочешь служить мне, а не легиону и «солдафонам»? – негромко предположил шпион, задумчиво глядя на курьера. Рэй неприязненно покосилась на Вульпеса и презрительно скривила верхнюю губу – чересчур, даже слишком наиграно. И все же Инкульта почувствовал, что перегнул палку, и «явка с повинной» может завершиться повторным уходом – на этот раз уже безвозвратным. Впрочем, он уже знал причины, по которым курьер здесь, и теперь только он сам мог удержать ее.
Девушка вытащила из-за ворота цепочку со Знаком Цезаря и попыталась снять ее через голову; ладони фрументария поймали ее руки, крепко стиснув, зафиксировав по обе стороны от ее лица.
- Не стоит, - мягко посоветовал Вульпес. - В Нельсоне теперь два присланных с юга контуберния – много новых людей, которые ни разу тебя не видели. И патруль не станет нападать на одинокого путника без причины, если только ты не пыталась толкать им пиво и наркотики, насвистывая при этом гимн НКР. А теперь рассказывай, что на самом деле произошло.
Он неторопливо разжал хватку и отпустил ее руки: Рэй вырвалась, но не отшатнулась, и легионер осторожно и весьма тактично двумя пальцами поместил гравированный медальон обратно за ворот ее майки, затем отступил на шаг.
Нервно одернув одежду, девушка прошагала к спальному месту фрументария – теперь Вульпес сам занимал ее прежний матрас. Сбросила вещи и оружие на пол, все еще избегая встречаться взглядом с Инкультой. Села на край постели и сняла сапоги, с наслаждением шевеля высвобожденными пальцами. Фрументарий прислонился плечом к стене рядом и терпеливо ждал, пока девушка заговорит.
- Я… сорвалась: да, я признаю, - жестко начала она, не глядя на легионера. - Наверное, не стоило вообще заводить этот разговор. Я желаю смерти Цезаря не больше, чем ты, но… ты же не можешь отрицать очевидное…
Инкульта шумно вздохнул и демонстративно скрестил руки на груди. Рэй, не поворачиваясь в его сторону и сосредоточенно массируя затекшие ступни, раздельно выговорила с растущим раздражением:
- Хорошо, хорошо, оставим сейчас эту тему. Я просто… Ладно, забудь.
Она обреченно махнула рукой, вытащила из сумки аптечку и вплотную занялась своими многочисленными мозолями. Судя по состоянию сбитых в кровь ног, ходить в последние дни ей приходилось очень много.
- Я полагаю, нам лучше принять за истину, что данного разговора на башне не было, - медленно произнес Инкульта, устало растирая пальцами переносицу. – Мы оба наговорили лишнего: кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. Это было глупо… Ну, я слушаю тебя.
Некоторое время курьер молчала, затем тяжело и прерывисто вздохнула, согласно кивая в ответ на предложенное фрументарием решение конфликта. Методично выкладывая содержимое аптечки на матрас, она начала говорить.
- В общем, после нашего небольшого… недопонимания, - вымолвила Рэй, нервно облизнув губы и мельком покосившись на Вульпеса, - я решила немного проветриться – эта комната уже начинала сводить меня с ума. Хотела… не знаю, чего я хотела… а тут Хаггерти предложила проверить их пропавший отряд, который она послала с припасами к Форлорн Хоуп.
Инкульта с некоторым удивлением приподнял брови и плотнее сжал перекрещенные на груди руки. Рэй умилительно сморщила нос, алкоголем обеззараживая содранные мозоли, и продолжила рассказ, пожав плечами:
- Ситуация однозначная - сигнал на маячке есть, а солдат нет. Стоит одинокий ящик в холмах уже вторые сутки – вот лейтенант и попросила его навестить. Заплатить обещали неплохо…
- Ловушка, - потерев бровь, уверенно заявил Инкульта. Рэй согласно кивнула:
- Надо отдать твоим ребятам должное – я решила, что они просто заминировали ящик и убрались обратно в лагерь. Даже ЭД-Э не засек их, пока они не выбрались из засады и не начали палить… ублюдки.
Вульпес со снисходительной патетикой в тоне заметил:
- И все же они оказались недостаточно хороши, если ты жива, а они – нет.
- Продырявили мне руку и отстрелили заплатку с робота, - пробурчала Рэй, забинтовывая ноги чистыми обрывками ткани. – Я думала все, конец: при свете дня они бы меня точно порешили.
- В чем же заключалось чудо счастливого спасения? – склонив голову на бок, с любопытством поинтересовался фрументарий. Курьер после короткого молчания хмуро бросила в сторону:
- Стелс-бой.
Вульпес одобрительно хмыкнул. Рэй закончила перевязку и в изнеможении завалилась на матрас, подложив согнутые руки под голову. Инкульта все еще опирался плечом на стену, невозмутимо разглядывая вытянувшуюся перед ним девушку.
- Сначала меня разозлил ты, затем эти скорые на расправу парни… в общем, ящик я доставила по назначению в Форлорн Хоуп, - с ленивой провокацией довершила Рэй, наблюдая за реакцией легионера. – Республиканцы готовы были меня на руках качать: без этих поставок у них совсем не осталось бы сил противостоять многочисленным врагам.
Курьер криво, иронично усмехалась, рассказывая о помощи противникам легиона, но Инкульта сохранял ледяную невозмутимость, не выдавая эмоций.
- Уж не обменяла ли ты припасы на эти радиокоды? – чуть осадил ее самодовольные поддразнивания шпион. Девушка ехидно покачала головой, разубеждая:
- Ну что ты – теперь я на хорошем счету у республиканцев. Они даже доверяют мне разглядывать их лагерь с крыши в прицел винтовки, думая, что я прочищаю оптику.
- Мои искренние поздравления, - слащаво улыбнулся Инкульта.
Девушка демонстративно зевнула, с наслаждением потянулась и, наконец, приподнялась на локтях, с показной ленцой продолжая рассказ:
- Как и на прочих нкровских постах, на базе Форлорн Хоуп острая нехватка людей: они долгое время не могли выделить человека, который смог бы доставить новые коды на раскиданные по региону рейнджерские базы. Легион давит их со всех сторон.
Вульпеса определенно воодушевили эти известия, но фрументарий вновь не изменился в лице - лишь чуть подался вперед, нетерпеливо ожидая новых подробностей.
- Их техник обрадовалась, узнав, что я курьер «Мохавиан Экспресс», вроде как независимый человек со стороны, и… ты не поверишь: она не придумала ничего умнее, чем нанять меня для доставки секретных кодов, - Рэй фыркнула, скрывая усмешку. Фрументарий шумно вздохнул и сокрушенно покачал головой:
- Я подозревал, что в армию НКР берут дегенератов, но не думал, что их столь охотно продвигают по службе. Или, возможно, в подразделении радиосвязи просто собираются отборные кретины… Жаль, ты не слышала некоторые их донесения по закрытому каналу: нападения легионеров-супермутантов, дрессированные когти смерти в лагере Великих Ханов, массовая гибель персонала поста «Дельта» от дизентерии, в то время как у поста всего лишь работал с помехами микрофон… Это даже не были наши внедренцы с информационными диверсиями – республиканцы сами оповещают о таких «событиях» в своих закодированных депешах.
- Что за бред? Ты это серьезно? – недоверчиво вздернула бровь Рэй и громко фыркнула, подавляя смех. Вульпес уклончиво кивнул и снисходительно улыбнулся, пока девушка тряслась от сдавленного хохота, в беспорядке сминая одеяло на его матрасе. Цезаря в свое время тоже немало повеселили донесения о слухах в радиоэфире НКР – кажется, после того доклада и пошли сплетни об изуродованном лице Лания: приукрашенная полуправда и убедительная дезинформация всегда являлись излюбленными инструментами диктатора. Чего стоил его план, когда пятеро рекрутов каждую ночь жгли костры по всему восточному берегу, вызывая иллюзию у наблюдателя, что за водной преградой расположилось несколько центурий.
Впрочем, НКР тоже постаралась в своей пропаганде, распуская слухи о повальной распространенности гомосексуализма в легионе, что определенно отпугивало множество потенциальных союзников среди варварских общинных племен. В реальности подобные интересы к своему полу и в армии, и в гражданской среде карались смертью – вероятно, не просто из соображений морального пуризма: Сын Марса любыми средствами добивался роста популяции в своей империи, зачастую закрывая глаза даже на условно незаконную полигамию. Но в случае с гомосексуализмом даже публичные наказания для демонстрации жесткого закона начисто отсутствовали, поскольку виновных просто не находили: против утвержденного Цезарем табу выступать не решался никто.
Дождавшись, пока Рэй успокоится и прекратит сдавленно хихикать, Инкульта коротко откашлялся и уточнил:
- Итак, все эти дни ты сбивала ноги, выполняя поручение радиоинженера НКР? И, как я понимаю, конверты дошли до адресатов предварительно вскрытыми?
Курьер кивнула и упреждающе подняла ладонь, с гордостью объявив:
- Поверь мне: ни на одной базе не заметили, что документы уже открывали. В таких делах у меня есть опыт – я ведь все-таки курьер.
Инкульта скептически воззрился на нее сверху вниз и задумчиво вымолвил:
- Больше не буду посылать ничего ценного с «Мохавиан Экспресс».
- Как будто ты до этого хоть что-то отправлял республиканской почтой, - недоверчиво хмыкнула девушка. Вульпес не смог удержаться от улыбки.
- Наверное, из меня паршивый сотрудник почтовой службы, – с притворным сожалением вздохнула Рэй, затем задумалась, мучительно пытаясь извлечь из памяти ассоциации утраченного прошлого. – Думаю, я и раньше приторговывала информацией на стороне, когда дело касалось подобных посланий. У меня есть навыки взлома, я умею обходить защиту на голодисках… Что-то мне подсказывает, что с этой почтовой работой связаны некие грязные делишки. Возможно, и получателей на посту «Фокстрот» пришлось порешить исключительно по привычке после выполнения долга курьера…
- Что? – повысив голос, уточнил Инкульта, от удивления подавшись вперед. – Что там с постом?
- Ааа… - протянула Рэй, отводя глаза и задумчиво почесавшись за ухом, - я еще не говорила тебе: «Фокстрот» - лагерь у горы Чарльстон. Их там было всего четверо: радистка и три рейнджера. Одного парня я узнала: Примм, личные счеты… ну, это неважно... В общем, доставила коды, при мне они радировали на базу и подтвердили прием послания. Обменялись милыми улыбками, а перед уходом я добавила свои ингредиенты в кипящий на костре котел с ужином.
Фрументарий все больше хмурился, слушая курьера. Девушка явно гордилась содеянным, ожидая одобрения от легионера.
- Позже вернулась в лагерь с ножом… У двоих уже проявилась асфиксия от яда касадора в супе, командирша хлопотала над ними с аптечкой – не ожидала нападения со спины. Связистку я нашла в палатке – та хотела радировать на главную базу, но не успела... Девчонка слепая и глухая ко всему, словно вчера впервые вышла из убежища - с ней прошло еще легче. Те двое с отравлением не дождались моего возвращения – яд убивает быстро.
Как и в Нельсоне: нож, стелс-бой и несколько трупов. Инкульта задумчиво прикусил щеку изнутри, с неприкрытым недовольством чуть качнул головой; Рэй отмахнулась, не обращая внимания на его кислую мину:
- Богомолы съедят тела раньше, чем кто-то сможет их обнаружить в этой глуши. Рейнджеры жаловались, что Ханы в том районе часто проверяли лагерь на прочность, к тому же у блондинки-связистки имелись какие-то нелады с Омертой, об этом знали в Форлорн Хоуп – так что я далеко не первая подозреваемая в длинном списке. Поверь - желающих вырезать этот пост в округе водилось слишком много.
Вульпес, все еще хмурясь, покачал головой:
- Хорошо, что база уничтожена, но это… безрассудство, ненужный риск – одна против четверых, Рэйчел… и ведь у объекта нет никакой стратегической важности! А вот опасность подставиться вполне реальная: на Стрипе твоя репутация должна быть безукоризненной.
Рэй подалась вперед и скептически вздернула бровь:
- Легионер, отчитывающий меня за смерть республиканцев: и куда катится наш мир?
Вульпес осуждающе воспринял ее легкомысленный настрой.
- Да, у меня кое-что для тебя есть, - вспомнила девушка, наклоняясь к рюкзаку. – Прихватила сувенир на память - тебе должно понравиться…
Курьер извлекла плотно сложенный в несколько сгибов лист бумаги; Инкульта недоверчиво осмотрел спрессованный плакат, неторопливо расправил, развернув во всю длину. Темно-зеленый фон, изображение легионера в шлеме из головы койота, темные широкие очки фрументария, закрывающие половину лица во избежание узнавания – то самое снаряжение, в котором Инкульта впервые повстречал курьера в Ниптоне.
Рэй криво усмехалась, неприкрыто гордясь своей находкой. «Воруешь снаряжение, припасы и частное имущество НКР - становишься его подстилкой», - гласил крупный пропагандирующий лозунг. Вульпес перевел взгляд с плаката на курьера и обратно, сосредоточенно нахмурился; при виде его удивленного замешательства ухмылка Рэй растянулась еще шире.
Производство плакатов явно стояло на потоке – лист еще сохранял свежесть типографской краски, гладкая бумага не затерлась, даже не успела выгореть на солнце. Инкульта некоторое время внимательно изучал подарок, с облегчением отметив, что изображенный легионер не похож на него – вряд ли по этой картинке можно опознать мистера Фокса. Либо художник являлся посредственным портретистом, либо – что более вероятно - в основе прототипа лежал некий абстрактный образ: Инкульта надеялся, что сам он не мог столь глупо засветиться в качестве портретной натуры агитплаката.
Вздернув подбородок и изогнув краешек тонких губ, Инкульта разглядывал плакат, держа его на вытянутых руках. Поначалу настороживший и смутивший подарок начинал нравиться ему все больше. Жаль, что хранить его слишком опасно... впрочем, он мог оставить его в палатке в Форте – в тайнике и так хранилось немало запрещенных в легионе вещей, и этот рисунок станет далеко не самым компрометирующим пятном на его далеко не безупречной репутации.
- Ты ведь украла его? – расплывчато-неопределенным тоном поинтересовался шпион.
- Ну, я предпочитаю слово «нашла», но, по факту, так оно и есть, - растерянно улыбнувшись, Рэй развела руками. Вульпес перевернул к ней лист и молча постучал ногтем по последней строке.
- Что ты… - начала курьер, затем запоздало сообразила, что именно подразумевает фрументарий и почувствовала непреодолимое желание запустить в глумящегося над ней мужчину чем-нибудь тяжелым.
- Ладно - прости, прости, - усмехнулся Инкульта, с громким шуршанием отдергивая плакат и в защитном жесте вскидывая ладони, словно сдаваясь. Рэй слегка удивилась, пожалуй, впервые на своей памяти услышав извинения от легионера.
- Мое чувство юмора всегда оставляло желать лучшего, - мягко улыбнулся Вульпес. При этом он с трудом мог припомнить, когда так много улыбался в последний раз.
Фрументарий вдруг почувствовал, что напряжение прошлых дней схлынуло без следа. Сейчас ему хотелось просто вытянуться рядом с девушкой, выкинуть из головы все тревожащие проблемы – болтать о любой ерунде, бесцельно, по-дружески шутить, просто отдохнуть, отвлечься: ее общество действовало успокаивающе, и он наконец-то мог расслабиться, зная, что больше не один посреди наполненной врагами базы.
В то же время ему категорически не нравилось спонтанное осознание, насколько он оказался зависим от подобной дружеской поддержки. Единственное, что успокаивало легионера – ощущение столь же сильной, почти зеркальной отдачи: девушка испытывала не меньшую радость от встречи. Он не стал спрашивать, что побудило Рэй вернуться – глаза и так все выдали. И все крепче им овладевала уверенность, что эмоциональная привязка удержит курьера гораздо крепче, чем деньги и обещания.
Ее история выглядела правдоподобно, и у Вульпеса не находилось оснований не верить девушке. Шанс, что за эти дни ее переманили на свою сторону республиканцы, а коды являлись фальшивкой, стремился к нулю: фрументарий знал ее презрительное отношение к НКР, плюс снова всплыл мимолетный намек на некий неприятный инцидент, имевший место пару месяцев назад в Примме. Подробности до сих пор оставались вне его ведения, а курьер воспринимала произошедшее весьма остро и тщательно избегала скользкой темы. Однако он не терял надежды, что рано или поздно правда откроется ему.
- Знаешь, Рэйчел, - начал легионер, задумчиво прикусив нижнюю губу. – После твоего ухода я ведь мог послать по следу псов легиона, поднять всех агентов вокруг Вегаса. Ты знаешь слишком много и вдруг покидаешь меня без объяснений, предварительно бросаясь идеями об убийстве Цезаря... Затем расстреливаешь людей в Нельсоне, уже во второй раз убиваешь солдат легиона – и все улики вновь указывают на тебя.
Инкульта выдержал паузу, давая девушке осознать значимость его слов. Он отчетливо подметил, что Рэй воспринимала его увещевания довольно легкомысленно и поверхностно, но тщательно старалась хотя бы из уважения изображать серьезную вдумчивость и внимание.
- Я позволил тебе уйти, хотя на моем месте следовало бы объявить награду за твою голову, - заметил Инкульта, чуть прищурив глаза – зная, как сковывающе влияет на девушку этот холодный, ровный тон.
- Но ты этого не сделал, - протянула курьер, чуть понизив голос и внимательно глядя на Вульпеса.
- Не сделал, - согласился фрументарий, значимо прикрыв веки на долгую секунду. Рэй ждала объяснений, безошибочной женской интуицией понимая, что в поведении легионера замешан личный мотив. Осознание это завораживало, пробуждая внутри хрупкий детский восторг, смешанный с приливом согревающего тепла разделенных симпатий. Фрументарий вполне мог изменить характер деловых отношений на жесткий и безличный приказной тон – и такая тактика являлась бы вполне оправданной из-за ненадежности курьера. Но Рэй видела - он спустил с рук ее глупую выходку и действительно рад ее видеть.
- Я прощаю тебя на этот раз: не из-за кодов или, хмм, этого плаката, - произнес Инкульта ледяным тоном, скрывающим любые эмоции. Впрочем, он уже и сам видел, что его попытки навести трепет и страх терпят сокрушительный провал.
- Легион еще нуждается в твоих услугах, поэтому глупо разрывать сотрудничество, не получив желаемого. Возможно… я тоже допустил ряд ошибок – я учту их в будущем. Мне следовало предоставить больше информации о нашей культуре, но ты, наверное, и сама поняла, что поспешила с выводами. Поэтому тебе следует выкинуть из головы любые мысли о смене власти – это не твое дело… и не мое тоже.
Рэй помедлила; сжала губы и после недолгой паузы кивнула – спорить здесь было неуместно.
- И я хочу, чтобы ты запомнила, - негромко произнес легионер, пристально глядя на девушку. – В следующий раз, когда ты попытаешься без моего разрешения уйти – я лично озабочусь предотвращением подобных попыток.
- Посадишь на цепь? – ухмыльнулась Рэй, зная, что играет с огнем.
- Провожу пулей в спину, - ровно ответил мужчина без тени шутки в голосе.
Рэй чувствовала, что он говорит правду – Инкульта не склонен бросаться словами, но почему-то это осознание совсем не испугало ее; наоборот – вселило только уверенность и спокойствие. В угрозе она уловила скрытое признание.

продолжение

Лифт оглушительно громыхал и скрипел, угрожающе раскачивался, скребя боками по стенам шахты. Где-то над головой с глухим шорохом терлись ржавые тросы, дергая кабину рывками. Инкульта стиснул кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не зажмуриться во время этой мучительно медленной поездки наверх. Фрументарий не переносил, когда контроль над ситуацией ускользал из его пальцев, а сейчас от исправности этой расшатанной ржавой коробки зависела его жизнь, сам же он ничего не мог поделать – разве что стойко переносить дискомфорт и загонять страх в дальний угол сознания. Ну, или молиться Иисусу, Марсу, Фортуне - кому угодно, если бы он только искренне веровал хоть в одно божество.
Курьер стояла рядом, бледная и будто окаменевшая; ее пальцы крепко сжимали оружие – еще секунда, и под таким напором переломится ствол и треснет приклад.
Ее кратковременную истерику над трупами республиканцев фрументарий списал на напряженные после боя нервы. Похоже, девушка все же согласилась с его доводами и тоже осознала необходимость убийства свидетелей как единственно верное решение. Из нее вышла бы покладистая жена, умная и расчетливая… если только они оба переживут эту поездку в лифте.
Наконец, когда минула целая вечность и еще немного, двери подъемника с натужным скрипом разъехались. Курьер и фрументарий напряженно вжимались в стены по обе стороны створок, ожидая любого подвоха: от обрыва тросов в последний миг до десятка роботов во встречающей делегации и направленного в кабину гранатометного выстрела. Ничего не произошло.
Инкульта осмотрел проем шахты и пол перед ним на предмет растяжек, замаскированных мин и прочих неприятных подарков от Братства, и почти огорчился, когда ничего не обнаружил – это могло означать не только прогрессирующую паранойю, но и прискорбное свидетельство, что ловушки еще только ждали их впереди.
Серая комната пахла пылью, старыми коврами и нагретым металлом. Затхлый, застоявшийся воздух завис в неподвижном оцепенении, словно само время остановилось здесь с тех пор, как пять лет назад двери закрылись за последним уходящим паладином из Братства Стали.
Инкульта осторожно двинулся к центру помещения, все еще держа наготове ПП; на слежавшемся слое пыли за мужчиной отпечаталась темная цепочка следов. Рэй практически выпрыгнула из лифта и негромко, облегченно выдохнула, переместившись из шатающейся кабины на твердый пол. Ровно гудели генераторы в массивных корпусах вдоль стен, перемигивались сигнальные лампочки на стенде с электроникой, контрольное табло главного компьютера в центре зала вычерчивало разноуровневые колеблющиеся шкалы.
- Все чисто, - пробормотала девушка, вешая обратно на пояс импульсную гранату. – Думаю, мы справились.
Фрументарий и сам уже понял, что худшее позади и тоже спрятал оружие. Вдохнув полной грудью, он медленно повернулся кругом, оглядывая помещение. Наконец-то - сердце Гелиоса! Он все еще не верил до конца, что после долгой цепочки убеждений, подкупов, угроз и уговоров, после бессонных ночей перед терминалом, когда он бился над расшифровкой голодиска старейшины Братства, после доводящих до мигрени занятий со стопкой книг по теоретической физике и драгоценным, разрозненным на листки справочником по спутниковой телекоммуникации - после всех трудов ему наконец-то удалось достичь цели. В груди пульсировал торжествующий восторг. Еще предстояло немало работы, но перспективы не пугали его. Изгнанный старейшина Братства после ухода со станции продолжал работу над Архимедом даже без доступа к спутнику, и у фрументария были все основания полагать, что старик смог разрешить головоломку: в его записях содержался ключ от самого мощного оружия современности. И эти бумаги сейчас держал в руках Вульпес Инкульта.
Фрументарий неспешно прошел к контрольной панели, осторожно смахнул пыль с посеревших от времени клавиш, тщательно, почти любовно провел ладонью по экрану терминала, стирая мутно-пепельный налет. Рэй оставила мужчину наедине с его триумфом, сама же отправилась осматривать второй, верхний уровень, ведущий к обзорной площадке на вершине башни.
В зоне над лестницей размещались блоки терморегуляции и интерактивный стол с региональной картой. Вдоль стен змеились многочисленные кабели и изолированные трубы, некоторые почти в руку толщиной. В углу в зарядочных боксах, источающих голубоватое мерцание, замерли два робота: необычная модификация «мистера Хэнди» и не виденный курьером ранее аналог робомозга с длинными щупальцами-манипуляторами. Оба робота стояли с отключенным питанием, не реагируя на появление людей.
Инкульта все еще копался с консолью: терминал не функционировал, ссылаясь на недостаточное напряжение в сети. Вульпес проверил контакты – действительно, ведущий к вспомогательному генератору кабель оказался изрядно погрызен некой мелкой зверушкой, если только какой-нибудь паладин Братства перед штурмом НКР в бессильной злобе не сжевал провода.
Легионер едва слышно выматерился, держа в руке попорченный силовой кабель, и с негодованием взирал на омрачающие его радужные планы разорванные жилы – если не удастся включить терминал без посторонней помощи, значит, двое республиканцев внизу погибли зря. Разумеется, хороший нкровец – это мертвый нкровец: Вульпес ни секунды не сожалел о своем поступке, но подвергнуть опасности собственное прикрытие на станции столь глупо и бесцельно – оно того не стоило.
Тем временем, курьер обнаружила на стеллаже паяльную станцию и, обнадеживающе хлопнув фрументария по плечу, попросила пару минут не путаться под ногами. Инкульта смерил девушку долгим, почти оскорбленным взглядом, но протеста не высказал – разумеется, с кабелем он мог бы справиться и самостоятельно, но раз дама настаивает…
Зато в ящиках столов обнаружились стопки документов, заинтересовавших шпиона. Он не очень-то обнадеживался найти что-либо ценное: все представляющие интерес бумаги забрал старейшина Братства, не намереваясь вкладывать в руки НКР подобный козырь. Счастливый случай или провидение - патруль легиона случайно обнаружил документы в заброшенной хижине, чудом догадавшись не пустить уникальные материалы на растопку костра. Вряд ли старейшина мог предположить, что в игру вступит третья сила – кто-то, способный расшифровать его записи. Люди Цезаря смогли, и Вульпес гордился этим.
Впрочем, и сейчас среди бумаг отчетов могли обнаружиться документы, способные навести Риваса на проект Архимед. Инкульта бегло просматривал кипы листов, расположившись прямо на полу, скрестив ноги, и перекладывая бумаги в несколько стопок по одному ему понятному принципу. Вокруг фруменатрия постепенно образовывался колодец из нагроможденных пачек документов.
- Готово, - отозвалась курьер, подсоединяя разъемы перепаянного кабеля к сети. Главный терминал глухо взревел, огромные вентиляторы с треском начали наращивать обороты. Второпях сбив несколько стопок и разбросав бумаги по полу беспорядочным ворохом, Инкульта нетерпеливо прильнул к экрану. Рэй поняла, что в ближайшие пару часов на ее долю выпало увлекательное разглядывание довоенных плакатов на стенах и общественно-полезное подметание пыли на добровольной основе: фрументарий надежно оккупировал главный компьютер, и оттащить его от монитора могла лишь третья мировая война - и то лишь прямой прицельной бомбардировкой. Со вздохом девушка попыталась продолжить сортировку разбросанных бумаг, но в этот момент Инкульта, все еще не отрываясь от экрана, настойчиво позвал:
- Иди сюда.
Рэй приблизилась.
- Перекинь данные на пип-бой, - приказал фрументарий, обрисовывая пальцем на экране директорию в несколько подразделов. Пока Рэй настраивала ПК, Инкульта пояснил ситуацию:
– Тут многое зашифровано, кое-какие документы закрыты паролями: я предвидел нечто подобное, но не в таких объемах! У меня есть ключ от кода – вероятно, тот же самый, что и на голодиске, но распознавание займет длительное время.
Вульпес нахмурился, присаживаясь на край стола и искоса наблюдая за работой девушки. Попутно пытался объяснить Рэй ситуацию, хотя его эмоциональный монолог вызывал впечатление, будто в бесконтрольном порыве он разговаривает вслух сам с собой.
- Тут не поймешь, что в этих файлах скрыто на самом деле – то ли действительно документы по Архимеду, то ли какая-то посторонняя начинка. Не знаю… Можно потратить несколько дней на расшифровку, а там окажется собрание мемуаров председателя Чена!
- По-моему, ты все слишком усложняешь, - покосившись на мужчину, пробормотала Рэй, начиная трансфер файлов с терминала. Инкульта рассеянно вздохнул и равнодушно пожал плечами:
- Предпочитаю готовиться к худшему, но надеяться на лучшее.
- Это называется «паранойя», - буркнула Рэй.
- Это называется «прагматичность», - парировал Вульпес и неожиданно дернул девушку за руку:
- Что ты делаешь?!
Грубо притянув левую руку курьера, фрументарий в несколько щелчков по кнопкам отменил операцию и почти со священным ужасом воззрился на Рэй – та замерла в ступоре, не понимая мотивов противоречащего самого себе Инкульты. То перекидывать файлы, то не перекидывать…
- Тебе никто не говорил: никогда не перегружать эту директорию? Во имя Марса, ты свой пип-бой вчера посреди поля нашла? Удивительно, как он у тебя все еще работает…
Бесцеремонно захватив локоть девушки, Инкульта уверенно влез в управление ее ПК. После беглого просмотра нескольких подразделов фрументарий лишь мучительно застонал сквозь зубы, будто увиденное причиняло ему неподдельную боль и, в общем, спровоцировало сильнейшую душевную травму. Курьер обиженно выдернула руку.
- Какого черта? – оскалилась она. – Да, я ношу эту штуку от силы пару месяцев и что? Никто толком мне не показал, как им пользоваться… Стоп… - Рэй подозрительно покосилась на легионера. – Сам-то ты откуда такие тонкости знаешь – только не говори, что вычитал в книжке, мистер Всезнайка!
Девушка отвернулась, хмурясь с недовольной, обиженной гримасой. До сего момента она свято верила, что смогла самостоятельно разобраться с презентованным Митчелом пип-боем, и теперь упреки от легионера, по убеждениям условно отрицающего технический прогресс, выглядели просто оскорбительно для ее достоинства.
Тишина затянулась.
Все еще обиженно кривя губы, курьер покосилась на Инкульту и мгновенно растеряла весь запал – легионер пристально смотрел на девушку, и от этого взгляда Рэй невольно поежилась.
- Больше не называй меня так, - ледяным тоном произнес фрументарий, подчеркнуто-медленно взвешивая слова, и Рэй поняла, что во фразе отчетливо проступает прямая, неприкрытая угроза. Краем глаза курьер уловила, как правая ладонь Инкульты рефлекторно сжалась на левом предплечье, пальцы цепко впивались в рукав куртки. Рэй прищурилась, внимательно глядя на мужчину, неожиданная догадка промелькнула в мозгу:
- Ты… ты и сам когда-то носил пип-бой, - пробормотала она, скорее утверждая, чем спрашивая. Фрументарий отвел глаза и жестко отрезал:
- Это не должно тебя волновать.
Рэй рассматривала собеседника, ища подтверждение своих домыслов, силясь угадать ответ, но мужчина тщательно скрывал любые проявления эмоций: застывшая фарфоровая маска, неподвижный каменный слепок отточенных черт.
- Ты ведь родился не в легионе, Вульпес. Так? – негромко продолжала курьер, подозрительно щурясь и уже понимая, что верна в своих предположениях.
- Хватит, – отрывисто пресек ее фрументарий; ярко-голубые глаза потемнели, словно хмурое тяжелое небо перед грозой. Рэй едва подавила навязчиво желание отшатнуться от кипящего подавляемой яростью шпиона.
Возможно, она действительно позволила себе лишнее: некорректно пытаться вытащить на свет отринутое чужое прошлое, при этом не зная даже своего собственного – грустная ирония! Не ее дело, не стоит соваться в чужую жизнь. Любопытство снедало курьера, но раз легионер не хочет об этом говорить, то лучше и вовсе забыть. Оставить, не лезть в душу.
- Третья закладка, четвертый подраздел – перекинь файлы туда, - ровно постановил Инкульта, отвернувшись. Не желал встречаться с ней взглядом, и курьер почувствовала ощутимый укол угрызений проснувшейся совести.
Отойдя от терминала, Вульпес сосредоточенно возвратился к типированию разбросанных по полу бумаг.

Последующие дни были плотно насыщены бурной деятельностью. Инкульта перетащил в командный центр свои вещи и матрас. Подумав немного, вслед за своим матрасом переехала Рэй, а затем Фантастик – лишь для того, чтобы тоже смотреться при деле, исполняя перед республиканцами привычную роль. В заключении, за остальными вынужденно переселился Игнасио Ривас – не иначе как с целью слежения за чересчур активными коллегами. Впрочем, дела Последователя шли не так гладко, как тому хотелось бы: фрументарий цербером нависал над главным терминалом, практически прирос к экрану. Даже если Ривас и горел искренним желанием покопаться в настройках системы, то подобной возможности ему просто не предоставлялось: в тех кратких временных промежутках, пока Вульпес отрывался от консоли, сотворить что-то толковое за терминалом являлось практически неосуществимой миссией.
Впрочем, работы в башне хватало и без доступа к центральному компьютеру. Курьер первым делом взялась за профилактическую проверку лифта – сердце ее до сих пор застывало в груди на долгие две минуты, пока длилась поездка от подземного уровня до верхней площадки. Подъемник не требовал замены деталей – необходимо было лишь счистить ржавчину и смазать механизмы: Братство Стали в свое время хорошо позаботилось о собственной безопасности, идеально отрегулировав систему – при должном внимании лифт прослужит еще не один десяток лет.
Пару часов в день Рэй проводила в соседнем здании, с ремонтным чемоданом в обнимку, копаясь в лабиринтах бесконечных труб вокруг отсека с раскаленным турбогенератором. Она кое-как справилась с устранением самых очевидных неисправностей, да и сама по себе работа с техникой, пусть даже профилактики ради, успокаивала ее – куда лучше, чем испытывать на себе скользкие взгляды Фантастика и неодобрительно-настроженное, чересчур пристальное внимание Риваса. Инкульта в последнее время не смотрел на нее вообще, словно она являлась лишь ходячим приложением к пип-бою. Последнюю ночь Рэй спала в обнимку с Вульпесом – точнее, положив левую руку фрументарию на грудь, пока тот бился с дешифратором файлов в портативном компьютере заснувшей девушки. Наутро курьер проснулась с затекшим плечом и едва движимой шеей, а фрументарий, так и не скинув за ночь ее руку, уютно пристроился у курьера под боком. Спросонья он весь светился неестественной, изможденной бледностью и демонстрировал темные круги под запавшими глазами.
Инкульта мало спал, перегружая себя работой до изнеможения. Фантастик таскал ему горячую еду с кухни – без такой поддержки легионер добровольно питался бы одними сухарями. Рэй видела, как Вульпес порой замирает над консолью, утомленно уставившись пустым взглядом в экран, а то и вовсе уронит голову на локти и лежит перед терминалом, почти заснув. Но затем какая-то внутренняя сила вновь заставляет его работать даже на пределе возможностей. Чувство долга, дисциплина и самоотдача истинного трудоголика выжимали из мужчины всю энергию – ограниченные сроки довлели, и Вульпес выкладывался полностью, не жалея себя.

После восстановления связи основного узла с наземными терминалами, Инкульта посвятил себя отладке системы наведения на спутник. Иногда Рэй помогала ему, отвлекая Риваса и отгоняя Последователя с его излюбленного маршрута мрачной тени, незримо ошивающейся подле экрана главной консоли – на этом значимое участие курьера в проекте Архимед заканчивалась. Маясь от безделья, девушка предпочитала проводить вечера на верхнем ярусе обзорной площадки башни. С высоты открывался захватывающий вид на Мохаве: тонкой нитью вилась вдали 95-я трасса, на северо-западе высились источенные ветром склоны горы Блэк, а прямо у подножья башни раскинулось сверкающее ожерелье зеркал-гелиостатов, словно заливающее долину озеро бликующего серебра.
Предзакатное солнце уже не пылало жаром; Рэй блаженно грелась под последними теплыми лучами, пока ее пип-бой потрескивал в процессе дешифрации загруженных Инкультой файлов. Она подолгу курила, с интересом наблюдая с высоты за разыгрывающимся у подножия башни представлением - крошечные фигурки солдат мелкими блохами копошились меж палаток. Собирались возле разгорающихся к ночи костров, ссорились и смеялись, ели, подкармливали псов, отчаянно боролись со сном на ночных постах, отрабатывали боевые навыки и стрельбу, иногда подшучивали друг над другом – обыденная лагерная жизнь, странно успокаивающая своей повседневностью. Рэй наслаждалась одиночеством здесь, на продуваемой ветрами узкой площадке, где целый мир простирался под ее ногами, а она сама в отрешенности от времени и мирских проблем наблюдала за текущей внизу жизнью. Спокойно, тихо. Здесь, наедине с небом и раскинувшейся до горизонта пустыней, она вновь ощущала внутреннюю свободу, привычное единение с пустошью, которого так не хватало в шумном, суетливом лагере. Потребность в слиянии с дикой Мохаве курьер ощущала тем сильнее, чем дольше находилась в замкнутом пространстве. Рэй не знала, откуда у нее эта первобытная тяга – происходила ли она родом из кочевых племен севера или же за время работы курьером неотрывно привязалась к вольному образу жизни без крыши над головой. По крайней мере, на открытом воздухе у курьера появлялась успокаивающая иллюзия обретенной свободы.
Одним из таких вечером девушка решила свершить акт альтруизма и вытащить фрументария на солнце, пока тот совсем не зачах в бесконечных попытках навести спутник по координатам Стрипа. В контрольном центре сегодня было шумно – Фантастик привел двух девиц из рядовых НКР, свободных от дежурств. В компании с Ривасом они играли в карты на крышки, улучшая настроение бледным пивом с резким спиртовым запахом. Фантастика больше интересовали девушки, Риваса – возможность обогатиться; одиноко застывшего перед консолью Инкульту как всегда занимал лишь терминал. Абстрагировавшись от звона крышек, с треском кидаемых на шаткий стол карт и пьяного хихиканья развлекающихся, фрументарий полностью погрузился в отслеживание изменений, развернув на экране сетку с дергающейся кривой линией. Периодически вносил коррективы в программу, сверяясь с исчерканным листом из бумаг Старейшины. Подойдя ближе, Рэй с интересом воззрилась на экран – судя по всему, Вульпес вновь занимался градуированием передатчика наземной связи: над этой проблемой он бился уже не первый день.
- Фокс? – негромко позвала Рэй, опустив ладонь на спинку стула фрументария.
- Это может немного подождать? У меня калибровка в разгаре, - недовольно отозвался Инкульта, растирая пальцами лоб и не отрывая загипнотизированного взгляда от бегущей кривой данных. Рэй настойчиво похлопала его по плечу:
- Хватит; у тебя уже глаза красные, как у дутня-альбиноса. Все равно невозможно сосредоточиться в таком шуме, поэтому пойдем, прогуляемся.
Инкульта не ответил, игнорируя курьера, и лишь склонившись ближе к экрану. Рэй осталась на месте. Очередной взрыв хохота раздался из угла, где устроились игроки; Вульпес бросил быстрый взгляд в их сторону, инстинктивно реагируя на резкий звук.
- Может, теперь на раздевание? – раздался торжествующий, въедливый голос уже основательно пьяного Фантастика; девушки захихикали еще громче.
Фрументарий нервным перебором прошелся пальцами по клавишам, отключая программу. Откинулся на спинку стула, растирая усталые глаза, и спустя полминуты, наконец, повернулся к курьеру.
- Пошли, - коротко отрезал он, поднимаясь со стула и первым взбегая по гремящей металлической лестнице к двери на обзорную площадку. Рэй, почти благодарная разошедшемуся в буйном алкогольном веселье Фантастику, последовала за легионером.
Вульпес замер на краю площадки, облокотившись на парапет, и вглядывался в западную линию горизонта, богато расцвеченную угасающим закатом. Рэй на секунду задумалась, случайно ли он выбрал именно эту панораму: из-за живописно раскрасивших небо красно-лиловых теней на рваном пухе облаков или же потому, что где-то там, к западу до самого океана простирались непокоренные легионом территории.
Курьер прислонилась спиной к ограждению в паре футов от фрументария и вынула помятую полупустую пачку. Зажав сигарету в зубах, рассеянно похлопала по карманам в поисках зажигалки. Инкульта брезгливо поморщился:
- Прекрати. Не хочу, чтобы ты курила.
Рэй скептически вздернула бровь, удивленная подобным заявлением.
- Только ради тебя, легионер, - криво усмехнулась она, убирая сигарету обратно в пачку. Вульпес пристально посмотрел на курьера: вновь непроницаемо-ровное выражение лица; девушка все еще саркастично ухмылялась, тронутая подобным вниманием к ее вредным привычкам. Фрументарий вновь устремил отвлеченный взор на закат.
- Ну, есть прогресс? – поинтересовалась Рэй после короткого молчания, кивнув головой в сторону двери в комнату управления. Уголок губ Вульпеса чуть заметно дрогнул:
- Медленнее, чем хотелось бы.
- Мой пип-бой больше не требуется? – уточнила курьер, лениво позевывая и откидываясь на локтях на край парапета. Фрументарий лишь сдержанно покачал головой.
- Ну, не вешай нос! Ты ведь проделал огромную работу, сделал практически невозможное, - вздохнула курьер, пытаясь подбодрить фрументария. – Не каждому такое под силу, и при этом ты даже не ученый. Шпион.
- Не я… это вряд ли моя заслуга. Я всего лишь оказался в нужное время и в нужном месте. Расчеты произвел Старейшина Братства, от меня требовалось лишь подставить цифры в выведенные формулы, - пожал плечами Инкульта, рассеянно проведя ладонью по металлической перекладине ограждения. Рэй возмущенно фыркнула:
- Чушь. И ложная скромность.
- Уж поверь, ложной скромностью я не страдаю, - грустно улыбнулся мужчина, сосредоточенно отковыривая ногтем облупившуюся краску с парапета.
Рэй расслабленно запрокинула голову назад, глядя в темнеющее небо. Хорошо. На душе легко и спокойно. Рядом с этим человеком она чувствовала себя в безопасности, а общение с ним, не смотря на периодически проскальзывающие колкости, давалось ей свободно и непринужденно – все те минуты, когда он не сверлил ее своим ледяным, испытывающим взглядом.
- И все же… неужели в легионе нет других ученых? Почему фрументарий загоняет себя до изнеможения, штудируя теоретическую физику? – осторожно поинтересовалась Рэй, зная, что вступает на опасную почву. Вульпес оторвал полоску краски и отправил ее вниз, проследив за медленным трепещущим падением серого лоскутка.
- Ты в курсе, что изначально Цезарь выбрал для легиона политику отказа от довоенной техники? От любой техники, - произнес Инкульта, вполоборота развернувшись к девушке. - Стремление к примитивизму, устранение из обихода излишеств, отсутствие которых в критический момент пройдет для тренированного бойца незамеченным. Если нет очистителя воды - фильтруем подручными средствами, кипятим на костре. Если нет стимуляторов - терпим боль. Если закончились патроны – мы сражаемся голыми руками.
- Позволяет выжить сильным - устраняет слабых, - эхом докончила Рэй, глубоко вздохнув. Затем сосредоточенно почесала бровь и повернулась к Инкульте:
- Для чего все это? Заведомо проигрышная стратегия. Зачем лишать своих людей лишнего шанса на победу в войне?
Вульпес долго не отвечал, сосредоточенно отколупывая краску. Потом поднял подбородок и, прищурившись, вновь устремил взор на угасающую лиловую дымку у края горизонта. Почти неохотно разлепляя губы, негромко произнес:
- Когда-то я сам задавался этим вопросом. Цезарь начинал с малого: дикие племена, живущие натуральным хозяйством. Из оружия лишь копья с каменными наконечниками, боевые ножи, а огнестрел так же редок, как цветущие оазисы посреди пустыни. Жестокий край, примитивные люди… Нет медикаментов, нет патронов – Цезарь использовал то, что было – яростную мощь сильного, выносливого дикаря, ну а позднее…- Вульпес невесело улыбнулся и покачал головой. – Думаю, позднее философия отказа от достижений мертвой цивилизации стала лишь оправданием недостатка ресурсов. Хорошая мина при плохой игре.
Рэй скрестила руки на груди, слушая фрументария. Тот лениво отскребал кусочки старой краски, очистив почти дюйм перил до рыжего металла.
- И до великой войны в Содружестве Четырех Штатов преимущественно выращивали скот, а не производили патроны, - продолжал легионер, сконцентрированный на своем нехитром занятии. – Аризона может похвастать красотой пейзажей, но не развитой инфраструктурой: в Большом Каньоне нет ничего, кроме камня и песка. Два Солнца* когда-то был центром промышленности, но в войну бомбы все сравняли с землей. Медные рудники заражены радиацией до такой степени, что даже животные не селятся на мили вокруг. Не осталось ничего… Впрочем, сейчас ситуация меняется.
Вульпес обернулся к девушке, обнаружив, что Рэй все еще увлеченно слушает его. Смахнув с пальцев прилипшие клочки сухой краски, фрументарий выпрямил спину и с прорезавшимися в голосе нотками гордости сообщил:
- Легион уже не просто сборище дикарей, как было тридцать лет назад. Развитая торговля, сильная экономика, наращивающая обороты промышленность – рабский труд, разумеется, но результат говорит сам за себя: за один денарий по общепринятому курсу дают четыре крышки или десять долларов НКР. Когда-то Цезарь мог вооружить свою армию только копьями и тесаками; теперь мы используем высокотехнологичное оружие, и если воин найдет плазменную винтовку на поле боя, он, разумеется, возьмет ее себе, а не отбросит, словно табуированный профлигатский артефакт…
Вульпес понизил тон до доверительного, негромкого откровения.
- Цезарь все еще настроен против возрождения науки, но... условия вынуждают его изменять свои убеждения в некоторых аспектах. Перемены даются тяжело, я вижу это, но Цезарь просто не желает, чтобы его народ вновь пошел по неверному пути, однажды уже приведшему к гибели мира.
- А ты? – неожиданно спросила Рэй. Вульпес непонимающе покосился на нее, и курьер пояснила: - Что ты сам думаешь по поводу этого добровольного отказа от технического прогресса?
Легионер задержался с ответом, будто не понимая целесообразности проявленного интереса.
- Что думаю я? – повторил вопрос мужчина, и уклончиво отозвался с легкой улыбкой. – Это не имеет значения, что думаю лично я.
- И тебе никогда не хотелось изменить существующее положение? – вкрадчиво поинтересовалась Рэй.
Возможно, настало время открыть карты. Поделиться сокровенными мыслями, задать осторожные вопросы. Подходящий момент, чтобы тонко намекнуть на свои давно вынашиваемые планы, не дающие покоя долгое время.
Не только крышки и противоречивое желание насолить НКР влекли курьера в легион. С самого начала возникло чисто интуитивное понимание, что это милитаризированное образование представляет серьезную силу, которая просто сметет и раздавит обмякший, зажиревший Нью Вегас. За легионом будущее – это первое, что осознала Рэй, едва вступив в укрепленный лагерь на фортификационном холме.
Второе, что она уяснила в тот день, когда впервые встретилась с Цезарем - вскоре в этом обществе грядут серьезные перемены. Так можно догадаться о приближении песчаной бури по сухому едва ощутимому бризу – ветер и пыль: две стихии сольются в борьбе, и уже ни одна из них не останется прежней.
Когда Цезарь во время аудиенции в форте внезапно побледнел, скрученный приступом жестокой боли – в тот момент Рэй все для себя решила. Это и был тот последний штрих, необходимый для осознания полноты картины. Судьба предоставляла шанс, а девушка умела быстро ориентировать в ситуации: нужно ловить удачу за хвост, пока она не повернулась к ней оскаленной пастью.
Цезарь немолод и, по всей видимости, серьезно болен – диктатору недолго осталось сидеть на троне. Если здесь вскоре начнется перераздел власти, то она не прочь заблаговременно занять место в первых рядах. При Цезаре ей, как женщине, будущее в легионе не сулило ровным счетом ничего - ни в отношении честолюбивой карьеры, ни касаемо должного уважения к ее персоне. При новом режиме она собиралась отхватить себе изрядный кусок: запад требует новых решений, и если произойдет консолидация с демократическим обществом, пусть даже путем насильственного захвата, люди из бывшей республики не так просто откажутся от своего упраздненного равноправия. В этой связи курьер имела все шансы надавить на нового правителя, став своеобразным проводником смягченной интеграции между разными культурами. Республиканцы – это не дикари недоразвитых племен: они знают иную жизнь и лояльные, гуманные законы. Эти люди не встанут добровольно под пяту легиона – начнутся недовольства и бунты, а партизанская война может и не утихнуть с продвижением армии вглубь страны и лишь ослабит силы захватчиков в не усмиренном тылу.
Рэй рассчитывала, что сможет убедить лидера, претендующего на место Цезаря, в целесообразности ее доводов. Женщина в штабной палатке нужна новому строю - пусть даже не на официальных полномочиях, не имея решающего голоса, но народ будет знать, что кто-то защищает его интересы. Связывающая ниточка между старым и новым порядком: преданная легиону, но отстаивающая чуждый образ жизни.
Задача курьера заключалась в том, чтобы не просто оказаться, но и надежно закрепиться на нужной стороне в тот момент, когда произойдет переворот. Втереться в доверие, стать своим человеком – что пока получалось довольно паршиво, судя по событиям в Нельсоне. Однако, Инкульта должен оказаться тем самым ключом к ее честолюбивым планам, своеобразным трамплином для взлета, а он сам не мог не понимать все перспективы данного взаимодействия.
Возможно, пришло время осторожно намекнуть на свои планы. Ошибка может стать роковой, но девушка все же надеялась, что сделала верную ставку. Она доверяла Инкульте - надеялась, что пришла к обнадеживающим выводам во время общения с ним, и фрументарий обладает достаточно широкими взглядами, чтобы посодействовать смелым, почти революционным идеям.
Фрументарий сдержанно смотрел на курьера, ожидая пояснения ее словам. Рэй чувствовала, что не сможет перехитрить или ввести в заблуждение этого человека – ментальные игры никогда не давались ей легко, а уж он в этих делах признанный профи. Силы заведомо неравны: оставалось лишь выложить все как на духу, а там уж будь, что будет!
- Знаешь, Вульпес, - начала курьер, оценивающе склонив голову на бок, - меня уже долгое время удивляет, почему такой образованный человек, как ты, до сих пор стойко выносит этот… во многих отношениях несовершенный режим. Цезарь стар, он уже не видит за деревьями леса. Ты сам говорил, что легион не стоит на месте, и внутренний прогресс сложно остановить.
Инкульта молчал и не шевелился, по его непроницаемому лицу невозможно было прочесть какие-либо эмоции. Сложно общаться с собеседником, не проявляющим никакой реакции, но отступать уже поздно. Рэй чувствовала, как неприятно вспотели ладони, и незаметно вытерла руки о рубашку - однако решимости у нее не поубавилась. Курьер чуть наклонилась к мужчине, понижая голос.
- Лишь благодаря тебе легион беспрепятственно занял Коттонвуд Коув, хотя они могли положить сотни солдат, штурмуя лагерь в лобовой атаке. Твоими стараниями Цезарь сейчас в шаге от победы на дамбе: если Архимед сработает – а он сработает - то от армии НКР останется только выгоревший пепел.
- К чему ты клонишь? – нахмурился фрументарий, нетерпеливо прервав девушку. Пусть будет лесть – мужчины легко покупаются на этот простой трюк: жаль, что ей не предоставлялась возможность потренироваться раньше на других объектах. Рэй, опустив на ограждение локти, вновь откинулась назад на перилах и с загадочной полуулыбкой игриво вскинула бровь.
- Ты достоин большего, Вульпес. И ты сам знаешь это.
Инкульта с интересом склонил голову на бок, прищурив глаза. Терпеливо скрестил руки на груди, ожидая продолжения. Рэй пыталась не выдавать волнения, продолжив сыпать тщательно продуманными заранее фразами: не раз в голове она прокручивала этот диалог – сейчас фрументарий должен последовать за ее увещеваниями, поскольку все ее доводы являлись лишь лежащей на поверхности истиной, которая давно требовала открытого озвучивания.
- Ты умный человек: ты знаешь, как управлять людьми – и солдатами, и гражданскими. Ты хорошо знаком с ситуацией, с политической и экономической картиной. Ты видишь минусы легиона и умело используешь плюсы. В роли… преемника Цезаря ты смотрелся бы лучше, чем любой из этих мужланов, способных лишь размахивать мачете и самоутверждаться за счет других. Лидеру нужны проницательность и мудрость, способность разбираться в людях и умение просчитывать будущее на много ходов вперед. Ты достоин большего, Вульпес! Шанс получить желаемое реален и осуществим.
Инкульта долго не отвечал, переваривая горячую, вдохновляющую речь. Мимика его все еще пребывала в неоднозначной, отстраненной неподвижности, и Рэй могла лишь гадать, какие мысли мелькают в его голове. Ему нужно время, это очевидно.
Молчание затянулась. Рэй невольно поежилась, обхватив ладонями плечи и чувствуя, что начинает замерзать под холодным ветром. Резкие порывы завывали в щелях расшатанной башни, продували насквозь открытую площадку под самым пиком Гелиоса.
Солнце давно зашло, на пустыню опустился блекло-серый полумрак: сумерки здесь коротки, а ночи темны, словно черная, жженая смола. В повисшем тяжелом безмолвии навязчивым фоном давил на слух непрерывный стрекот насекомых, к нему примешивался далекий вой одинокого койота, затерявшегося где-то в северных холмах.
Курьер растерла плечи ладонями, пытаясь согреться. Нерешительно покусывала нижнюю губу, бездумно глядя себе под ноги. Темнота зимней ночи все быстрее растекалась в небе; туманная невесомая дымка накрыла землю, вытягивая и убивая любой цвет, раскрашивая окружающие предметы в черно-серые тона. В тусклом свете первых звезд силуэт мужчины у парапета казался мрачной призрачной тенью.
- Я понял твою мысль, - наконец, вымолвил Инкульта и, отвернувшись, устало провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть накопившееся от работы изможденное утомление. Курьер застыла в ожидании продолжения, явственно чувствуя, как гулко стучит в груди сердце. Вульпес медлил, испытывая ее терпение, пока Рэй невольно не подалась вперед, в отчаянном порыве заглядывая ему в лицо.
- Знаешь, Рэйчел… Цезарь всегда говорил, что у меня недостаточно качеств для истинного лидера. Тайный советник, серый кардинал – эта роль подходит мне куда лучше. Я не вождь, и люди не пойдут за…
Полная надежды полуулыбка поблекла, выцвела, словно и ее стерла черно-серая тягучая тьма. Курьер отстранилась, ощущая странную пустоту внутри: все шло не по сценарию. Не так она представляла их беседу, искренне не понимая, где допустила промах. Вульпес честолюбив, но она явно недооценила силу навязанных ему убеждений.
- Кто такой «кардинал»? – невпопад переспросила Рэй, уже понимая, что этот раунд она проиграла. Вульпес дергано повернулся, с растерянным удивлением переведя взгляд на девушку, грубо сбитый с недосказанной мысли.
- Кардинал? Хм… - задумался он на мгновенье и честно признался, пожав плечами. – Не знаю. Цезарь так говорил: «серый кардинал» - но я понимаю общий смысл подразумеваемого.
Рэй согласно кивнула, с некоторой рассеянностью разминая пальцы с сухим похрустыванием суставов, и слепо глядя в темноту перед собой, судорожно придумывая, как вновь направить их разговор в нужное ей русло. Преждевременно сдаваться она не собиралась, не предприняв хотя бы еще одну попутку переубедить.
- Я видела этих солдат в Нельсоне, поджавших хвосты, стоило лишь тебе надавить на них! Это было поведение признанного лидера, способного жестко править: этого у тебя не отнять, неважно, что там говорит Цезарь со своими "кардиналами".
- Ты заблуждаешься, - с разочаровывающей улыбкой покачал головой Инкульта, но Рэй продолжала настаивать на своем.
- Нет, - решительно отрезала она. – И я уверена, что если ты займешь место диктатора, то легион будет твоим. Они послушаются тебя, пойдут за тобой все как один! Подумай о новом порядке, новом обществе, которое ты сможешь основать вместо цезаревских застарелых, необоснованных догматов! Кто, если не ты...?
Фрументарию понадобилось некоторое время, чтобы вновь подобрать слова. Рэй терпеливо выжидала, когда его неуверенность сменится осознанием ее правоты, решимостью и отвагой действовать, когда внутри проснется сила, способность стряхнуть оковы навязанных с годами стереотипов.
Темнота мешала видеть, и шпион подвинулся ближе к девушке; при этом он уже оставив прежний сдержанный, мягкий тон. В голосе прорезались неприятные металлические нотки.
- О чем ты просишь меня, Рэйчел? Предать Цезаря?
Девушка плотно сжала губы и опустила голову, глядя на мужчину исподлобья:
- Вульпес… Я лишь прошу посмотреть на ситуацию с иной стороны: кому, как не тебе, знакомому с обоими мирами в равной степени, понимать всю сложность их взаимной интеграции. Противоборство между востоком и западом не закончится со взятием дамбы: мало выиграть битву, нужно еще и удержать добытую кровью победу. Цезарь стар… и болен, он закостенел в своем мировоззрении…
- Ты слишком мало знаешь о нем, - решительно прервал Инкульта. – И кто ты такая, чтобы судить?
Он не повысил голос: наоборот, заговорил еще тише, но от этого тона девушке стало не по себе; Рэй тяжело сглотнула – сдавливающий комок встрял в пересохшем горле. Усилием воли пресекая довлеющий страх, курьер решительно придвинулась к мужчине. Лишь дюймы отделяли девушку от его лица.
- Что будет после смерти Цезаря? – прошипела она сквозь зубы. - По эту сторону дамбы сей вопрос возникает в любой дискуссии о политике, и явно неспроста: поскольку в нынешнем положении это означает конец легиона.
Инкульта отстранился и скрестил руки на груди.
- Конец легиона… - отрывисто выплевывая слова, прорычал он. – Октавиану осталось три года до совершеннолетия - наследственная власть принадлежит юному Цезарю: законный правитель, кровь от крови Марса! Регентом назначен Луций, во Флагстаффе сенат и консулат останутся без изменений до следующих выборов. И профлигаты действительно возлагают свои жалкие надежды на смерть Цезаря? У него есть законный наследник, который своевременно возьмет власть над государством в свои руки.
Вульпес презрительно скривился и отвернулся, порывисто опуская руки на парапет. Рэй растерянно молчала. Сжав губы в тонкую линию, фрументарий метнул острый, почти неприязненный взгляд на курьера:
- Неужели они и вправду считают, что со смертью Цезаря падет легион? Или что он мнит себя бессмертным и не в силах подготовить преемственность своего дела? Наши люди знают свои обязанности – каждый на своем месте, и управление целой системой не сможет сломаться из-за поломки единственной детали. Тем удивительней для меня, что именно ты так же придерживаешься этих заблуждений: я был куда более высокого мнения о твоих умственных способностях.
Слова фрументария кольнули больнее, чем следовало бы. Впрочем, у девушки еще наличествовали весомые доводы.
- Ты думаешь, что ребенок сможет управлять легионом?! – закатив глаза, воскликнула Рэй. – Напомни, когда у вас наступает это самое «совершеннолетие»?
Инкульта замялся, и девушка поняла, что попала в точку.
- Нескоро для Октавиана, - тихо вымолвил фрументарий сквозь зубы.
Девушка надменно фыркнула, считая прозвучавший ответ очевидным подтверждением своих слов.
- Значит, наследник Цезаря еще ребенок. И ты сам понимаешь, что случится, если мальчишка встанет во главе такой сложной и противоречивой махины, как легион. Твои «люди на местах» не станут ждать десять лет, пока он повзрослеет… Да, я уверена: ты способен предугадать последствия. Пока же… еще не упущено время, чтобы все изменить: у тебя есть реальный шанс подготовить почву…
Вульпес неожиданно расхохотался.
- То есть ты предлагаешь мне захватить власть, пока есть удобная возможность? Или даже самолично всадить кинжал Цезарю в спину?
- Нет, мать твою! – прорычала Рэй, в гневе сжав кулаки. Она уже и сама с трудом понимала, какого отклика ждала от Инкульты: в любом случае, попытка заразить его революционными идеями и сыграть на самолюбии с треском провалилась - словно гнилой деревянный пол под ногами, увлекая в опасную, непредсказуемую глубину. Фрументарий далеко не слеп, но его идеализм и преданность легиону оказались куда сильнее, чем могла предположить Рэй.
- Ты хочешь, чтобы я пошел против человека, который дважды спас мою жизнь? – легионер говорил тихо и мягко, но лучше бы он бесновался и орал: от его вкрадчивого, низкого тона по спине курьера побежала колкая дрожь мурашек. - Который дал мне дом, веру, новую жизнь – все, что я имею! Он мне… он для меня больше, чем отец, чем…
Вульпес запнулся, поперхнувшись словами, не в силах произнести то, что не желал произносить. Рэй невольно отступила на шаг, отодвигаясь назад. Надсадная боль звучала в голосе легионера, будто он без всякого на то желания обнажал перед ней свою душу.
- Я отдал бы жизнь за него без раздумий... А ты… дрянь, ждешь от меня предательства?
Сжимая кулаки, Вульпес отвернулся и прикрыл глаза. Сделал глубокий, порывистый вдох, сдерживая нахлынувший шквал эмоций. Рэй преуспела в самоконтроле куда меньше, чувствуя, как к глазам подступают слезы из-за незаслуженного оскорбления, фатального непонимания:
- Что за бред ты несешь?! – почти прокричала она с обидой, едва выравнивая срывающийся голос. - Я не собиралась просить тебя о таком!
Вульпес с силой сжал ладони на ржавом ограждении, замер, игнорируя боль в стиснутых пальцах. Они не понимали друг друга, словно говорили на разных языках.
– При чем здесь предательство и убийство? Ты перевираешь мои слова, извращая так, как тебе вздумается! Как с караванщиками, и как с Роллером - снова видишь то, что творится только в твоей голове, и приписываешь эти мысли другим – так, вот: ты в очередной раз не прав, мистер Всезнайка! Прекрати думать за…
Слова курьера оборвались, когда ладонь фрументария с размаху прошлась по ее щеке. Кожу обожгло, будто опалило огнем.
Голова качнулась в сторону, от удара в черепе словно взорвалась граната, а осколки разноцветными искрами заплясали в глазах.
Легионер бил не в полную силу. Через секунду вернув контроль над собой, он быстро отступил на шаг назад, почти стыдливо отводя руку и пряча ее за спину. Курьер схватилась за щеку - с неверием, страхом и обидой глядя на фрументария.
Почему все мужчины столь одинаково, однотипно бьют женщин, словно это движение заложено каким-то общим инстинктом схожей моторики? Не кулаком в челюсть, а плашмя ладонью, оскорбляя одним только жестом, будто подчеркивая свое превосходство…
Только не так…
Только не от него…
На глазах курьера непроизвольно выступили слезы: не только естественная реакция организма на причиненную боль.
- Я просил тебя больше не называть меня так, - тихо и серьезно произнес фрументарий. Казалось, он и сам опешил от непроизвольной реакции и сейчас выглядел неуверенно, словно потерянный раскаивающийся пес, ненамеренно куснувший за руку человека. Впрочем, вряд ли стоит ждать от него слов извинения.
Рэй сморгнула влагу с ресниц и торопливо отвернулась.
Затем последовал обманный свинговый выпад: мощный, навесной удар кулаком, от которого фрументарий, разумеется, увернулся, блокировав руку курьера. На это и рассчитывала Рэй, завершая контрудар-связку отточенного приема сокрушительным ударом колена в открывшийся пах.
Инкульта глухо выдохнул и согнулся пополам – даже если он и намеревался отомстить за этот по-женски подлый удар по его мужскому самолюбию, то с ответной атакой пришлось бы подождать пару секунд, пока отступит боль и сойдут заливающие глаза слезы.
Не говоря ни слова и не глядя на скорчившегося, прерывисто шипящего сквозь зубы фрументария, девушка равнодушно прошла мимо него.
После того, как хлопнула стальная дверь на верхней площадке, Вульпес доковылял до парапета и тяжело оперся ладонью на край. Некоторое время просто шумно дышал, зажмурив глаза и вжимая правую руку в пах. Застилающая разум волна боли медленно отходила; неожиданно для себя шпион тихо и горько рассмеялся.
Зимняя ночь касалась кожи зябкой прохладой, но фрументарий не спешил возвращаться в теплую лабораторию даже после того, как утихла боль.
Он стоял на ветру еще долго, безучастно смотрел в темноту, едва заметив, как пронизывающий холод пустынной ночи заставляет глубокое, размеренное дыхание клубиться легким паром. А его сжавшиеся на металле парапета руки давно холодны, словно лед.
Звезды блестящей россыпью мерцали на бархатном куполе неба, и Вульпес отстраненно подумал, что где-то там, далеко в вышине, на границе разреженной атмосферы и бесконечных глубин вакуума, вращается вокруг земли передвинувшийся с орбиты спутник Архимед II, призванный в скором будущем уничтожить сотни людей. Эта мысль тревожила, и в душе почему-то укоренилась прозрачная, гулкая пустота, словно внутрь прокрался мрак холодного космоса, а его собственная траектория неуклонно искривлялась все больше, уводя с привычной орбиты в черную, бескрайнюю даль.
Когда спустя полчаса, основательно замерзнув до зубовного стука, Инкульта все же вернулся в контрольную башню, его встречал пустой матрас в углу и невнятное бормотание четырех вусмерть пьяных профлигатов. Рэй в комнате не было.
Ее вещей тоже.
Вульпес проклял себя за непредусмотрительность, но уже понял, что спохватился он слишком поздно. Не предусмотрел этот вариант раньше, не принял в расчет подобное развитие событий… вероятно, Рэйчел оказалась не так уж неправа с клеймом этой выбешивающей, выводящей из себя клички. Мистер Всезнайка… на что ты вообще годен, слепой, узколобый идиот?
Не способные связать и пару слов упившиеся профлигаты не сумели внятно объяснить, куда подевалась курьер.
Вульпес терпеливо ждал, уже заранее зная, как, в сущности, бесполезна надежда. Ждал сутки, двое…
Затем еще минул еще один день… и еще…
Работа все еще всецело занимала его внимание, практически не позволяя тяжелым мыслям прочно угнездиться в голове.
Курьер так и не вернулась.
Потом он понял, что ждать далее просто не имеет смысла.

Спустя неделю Вульпес пересекался за пределами Гелиоса с одним из своих тайных агентов – запланированная встреча, подробный отчет. Посыльный доложил о ситуации на пограничных территориях – без изменений, без происшествий. Налаженная агентурная сеть работала строго в соответствии с оставленными Инкультой указаниями, текущее положение пока не требовало участия и незамедлительного вмешательства главы фрументариев. Вульпес остался горд своими подчиненными, с облегчением подумав, что шансы уговорить Цезаря позволить ему дольше пробыть на Гелиосе существенно возрастают. Пока он спокойно мог продолжать работать над проектом оставшиеся дни до назначенного отчета в форте.
На Стрипе тоже оказалось все спокойно, а к лагерю Цезаря продолжали стекаться новые центурии с дальних фронтов. Армия легата уже стояла в двухнедельном переходе к востоку от дамбы. По предварительным предположениям до решающего штурма оставалось меньше месяца, и у легиона наличествовали все шансы на победу в этой войне. Увы, последние сплетни о других подразделениях оказались не столь утешительны. Теплое чувство спокойствия мгновенно слетело, перечеркнув радость мнимого благополучия от всех предыдущих донесений. Одна лишь короткая новость пронзила насквозь и со скрежетом перевернула внезапно резко заколотившееся у самого горла сердце.
Три трупа легионеров к западу от Нельсона: много крови и мало следов, будто работал одиночка. На телах лазерные ожоги, несколько огнестрельных ранений... магнумовские гильзы.
И характерные, приметные пули с неровной насечкой по краю...

_______
* - город «Два Солнца». Старое название Tucson звучит как Two Sun.

следующая глава