Хаггерти не собиралась отправлять отряд на штурм башни-цитадели, кишащей враждебной электроникой, и курьер прекрасно осознавала логичность ее решения. Единственное, на что согласилась лейтенант – отпустить на помощь ученым добровольцев, и Инкульта ухватился за эту идею. Его крышек хватило, чтобы подкупить двух солдат на участие в рискованной операции. Еще один новый член собираемой команды серьезно задолжал Рэй в карты, и девушке удалось спровоцировать парня перед лицом всей казармы, потребовав отработать проигрыш поддержкой в бою вместо выплаты внушительной суммы. На этом поток «добровольцев» закончился, курьеру и фрументарию пришлось иметь дело с тремя жадными до денег республиканцами. Благо, Хаггерти предоставила штурмовой команде доступ в арсенал, и тут Инкульта и Флинт от души отыгрались за отказ в человеческом ресурсе - подчистую выгребли не только запасы гранат, но и прихватили несколько дорогостоящих импульсных мин.
Наемники Реми и Снайк выбрали в оружейной по 40-миллиметровому гранатомету, проигравшийся в карты парень по кличке Роллер взял стандартную полуавтоматическую винтовку. Рэй осталась при своем оружии, обвешавшись гранатами под стать рождественской елке, Вульпес в дополнение к его крупнокалиберному ЗИГ-Зауеру прихватил ПП и полные карманы патронов к нему.
По умолчанию руководство операцией принял на себя Инкульта. Несмотря на скептицизм нкровцев касательно боевых умений «лабораторного умника» и привычку курьера работать без напарников и тем более командиров, Рэй охотно доверилась офицеру легиона, не без оснований предполагая наличие обширного опыта руководства у фрументария в прошлом. Критичный настрой у республиканцев тоже спал довольно быстро, как только Вульпес в резкой форме поставил на место зарвавшегося Роллера, своими скрабезными шуточками донимающего совсем еще зеленого новобранца Реми.
Инкульта принял решение идти на штурм сразу после рассвета: существовала вероятность, что роботы в башне заряжались во время оптимальной эффективности солнечной станции, а окно наименьшей выработки энергии попадало как раз на раннее утро. Шанс на объективность данного предположения оставался небольшим, но фрументарий предпочел использовать любую возможность, обещающую преимущество в неравном соотношении сил.
Снайк – сдержанный, флегматичный тип со слегка картавым говором - участвовал в первой атаке НКР на контрольную башню, когда после гибели двух солдат ровно через двадцать секунд после вторжения в здание, лейтенант дала сигнал к отходу. Республиканец обозначил на карте примерное расположение турелей на лестницах и высказал разумную мысль, что комната напротив входа должна содержать управляющую панель, с которой можно будет отключить защитные системы. Первоначальный план состоял во взятии этой крошечной подсобки и временном укреплении на точке.
Долгих обсуждений и прикидок перед операцией не разводили: солдаты досконально изучили карту и просто приняли поставленную цель – неизвестно, что ожидает их внутри башни: ориентироваться следовало лишь по ситуации.
Инкульте откровенно не нравилась собранная команда. Аморфный Снайк выглядел хилым дохляком, хотя хвалился своим умением стрельбы. Долговязый юнец Реми откровенно трусил, но любовь к деньгам пересиливала его страх перед опасностью. Огромный туповатый громила Роллер с самого начала не выказывал энтузиазма, вынужденный по договоренности с курьером отработать долг – этот парень настораживал Вульпеса больше прочих: кто знает, не повернется ли он спиной к товарищам в тот момент, когда его помощь будет более всего необходима? Ну и Рэйчел – снайпер, от заточенных навыков которой мало толку в узких помещениях башни. Впрочем, в лагере Гелиоса ажиотажа вокруг планируемой кампании не наблюдалось, и иного выбора спутников у фрументария не предвиделось.
На рассвете следующего дня разношерстная группа воинов выдвинулась на штурм командного центра, и уже с первых минут Инкульта осознал, насколько безалаберно и бестолково его подчиненные работают в связке.
Внутри башни бой завязался сразу, стоило лишь первому человеку высунуться из-за угла. Две турели и робот простреливали обширную площадь, в том числе лестничные спуски на нижние этажи, таким образом заставляя людей тесниться в узком пространстве у входа.
По сигналу фрументария команда разделилась: пока Вульпес и Роллер попеременно длинными очередями из-за угла отвлекали турели, Снайк смог разнести из гранатомета внутренности нарисовавшегося по левому флангу протектрона. ЭД-Э тем временем переместился на лестницу, обстреливая турели снизу, пока люди принимали огонь на себя. Почти оглохшая от выстрелов Рэй и нервно дергающийся Реми, прижимающий к тщедушной груди однозарядный М-79, остались в безопасном тылу – узкие прямые коридоры делали невозможной развернутую, обширную атаку целой группой. Изрешеченный угол, из-за которого мужчины вели огонь, не позволял третьему человеку атаковать, не мешая остальным.
Примерно на этом этапе Инкульта осознал, почему Хаггерти наотрез отказалась соваться в башню повторно: лезть в укрепленную цитадель представлялось чистой воды самоубийством.
Аварийное освещение давало слишком мало света, а бешено вращающиеся тревожные маячки заливали помещение мельтешащими черно-красными вспышками, сбивая с толку и заставляя отвлекаться на ложные движения рваных теней. У роботов в этом отношении имелось неоспоримое преимущество – они отслеживали перемещения противника в инфракрасном спектре. Грохот стрельбы оглушающе бил по ушам, отражаясь от стен многократным эхом. Рэй слышала, как Роллер яростно материт турель – на месте механизма любой мыслящий противник давно был бы глубоко деморализован и эмоционально выбит из колеи отпущенными в его сторону грязными эпитетами.
Инкульта, не прекращая стрельбы, махнул рукой в сторону двери по другую сторону площадки – там, по домыслам Снайка, находился пульт аварийного отключения тревоги. Снайк замер на краю обстреливаемой зоны, тяжело дыша и готовясь к стремительному рывку; губы парня беззвучно двигались в молитве неведомым богам или же просто в нервном беспокойном бормотании.
В следующую секунду корпус одной турели с громким хлопком разлетелся на осколки: Роллер издал торжествующий рев, вскинув винтовку вверх – очередь ушла в потолок. Не обнадеживаясь скорой победой, Снайк все же собрался с духом и под прикрытием огня рванул к подсобке.
Пули свистели, рикошетили от стен; раздвижная дверь открывалась мучительно медленно. Помещение застилал черный дым, в ноздри бил удушливый запах раскаленного металла, вызывая удушливый кашель. Автоматчики поливали свинцом подвешенную в нише под потолком турель, не позволяя ей переключиться на уязвимого сейчас Снайка на другом конце коридора – тот вжимался в стену, не отважившись стрельбой привлекать к себе внимание. ЭД-Э метался над лестницей, заходя с разных сторон и сбивая прицел единственной оставшейся турели. Наконец, металлические половинки с натужным скрипом сложились, открывая проход, и республиканец, не мешкая, ввалился внутрь подсобки.
- Уведи робоглаз, - выкрикнул Вульпес, быстро оборачиваясь к курьеру. По его задумке оставалось лишь оттянуть ЭД-Э в укрытие и прекратить тратить патроны, пока Снайк не взломает систему и не отключит турель. Однако планы Инкульты сорвал молодой солдат, рванувший как угорелый вслед за Снайком в подсобку. Убедившись, что путь открыт, парень, очевидно, решил поиграть в героя, передислоцировавшись по ту сторону коридора и наконец-то вступив в перестрелку. Вульпес сквозь зубы выматерился – не зря предчувствовал, что с этими ребятами все пойдет наперекосяк.
Рэй отстранила фрументария плечом, торопливо подступила к углу, намереваясь отозвать ЭД-Э из-под огня, но ее голос полностью заглушил грохнувший на другом конце коридора мощный взрыв.
Пол и стены башни содрогнулись.
Из подсобки шрапнелью выплеснулись осколки; в черных клубах дыма, заполнивших дальнюю комнату с пультом, блеснули язычки желтого пламени. Горячий воздух ударил в лицо опаляющим жаром, из тлеющего по контуру дверного проема вылетел и закрутился на полу искореженный металлический лист. Не добежавшего всего пару шагов до входа Реми взрывной волной отшвырнуло обратно - республиканец споткнулся, неуклюже запрокинувшись на спину.
Стрельба прекратилась. Внезапно стало очень тихо.
Рэй стянула с лица шарф, беззвучно кашляя от едкого дыма; ошалело осмотрелась, пытаясь сориентироваться в мельтешении аварийных красных ламп. Если удар был не единичный и в подсобке осталась взрывчатка, до которой просто еще не добрался огонь… Не раздумывая, курьер рванула к упавшему солдату. Реми слабо дергался, пытаясь отползти назад, но конечности не слушались его. Лицо и руки, словно пораженные буйствующей оспой, кровоточили от града мелких осколков. Подхватив мужчину под мышки, курьер потащила его обратно в укрытие, пока уцелевшая турель не перезагрузила системы и не открыла по ним огонь. Орудие молчало, и когда секунду спустя в дюйме от головы Рэй пролетел сгусток зеленоватой плазмы, а по ногам Реми прошла пулевая очередь, Рэй с трудом осознала, что именно произошло. Солдат открыл рот в беззвучном крике, а девушка с ужасом поняла, что стрельба все еще продолжается.
Она сама перестала слышать звуки.
Роллер бросился на помощь курьеру, помогая дотащить раненого последние несколько футов до угла, затем проворно возвратился к фрументарию, закидывавшему гранатами нового противника на лестнице.
Грудь покалеченного солдата тяжело и часто вздымалась. На чистом автоматизме Рэй сорвала с пояса аптечку, лихорадочно трясущимися руками спешно накладывая повязку на ногу мужчины, заматывая кровоточащие дыры от двух пуль - раны не критичны, тратить собственные стимпаки на республиканца девушка не собиралась – парень вполне дотянет до армейского лазарета. Куда больше ее заботило собственное состояние. Шок и адреналин медленно отходили, и на смену горячечной деятельности пришла паника и полное осознание собственной травмы.
Рэй рывками отползла к стенке, прижимая ладони к ушам и широко открывая рот, словно выброшенная на берег рыба – ничего, никакой реакции – пустая, белая, стерильная тишина, будто уши заложены ватой. Ни единого звука. Холодный ужас медленно заполнял все ее существо, внутри билось жуткое осознание, что это теперь навсегда. Глухота.
Пожизненно.
Без возврата.
Почти как потеря правой руки – будто от ее здорового, послушного тела отсекли огромный кусок, лишили ее важной части. Необратимая утрата цельной сущности. Изуродованный беспомощный обрубок человека. Калека.
Слово «никогда» пульсировало в мозгу, никогда ей больше не услышать ни единого звука. Лишь потеряв одну из основных составляющих своего бытия, она смогла оценить ее истинную ценность и значимость. Слышать казалось ей так же легко и естественно, как дышать - теперь она лишена такого простого, привычного с рождения и до сего момента ощущения мира.
На глаза навернулись слезы, паника, обида и отчаяние захлестнули, погребли с головой под обвалом неконтролируемых эмоций. Не для того она выбралась из могилы, чтобы потерять слух и доживать вырванные у смерти годы в жалкой бессильной немощи! Рэй подтянула колени к груди и рефлекторно попыталась пальцами прочистить болящие уши, будто отчаянно порывалась вытащить заглушающие все внешние звуки пробки.
Слезы бесконтрольно текли по лицу, все тело тряслось – близкое к безумной истерике состояние: ей казалось, что от безысходности она теряет рассудок.
Вульпес возник рядом - словно соткался из черных глубин дыма; бесцеремонным рывком поднял девушку на ноги. Мечущийся взгляд курьера едва мог адекватно сфокусироваться на мужчине, Рэй с трудом сконцентрировалась на фрументарии, хватаясь за его плечо, словно за спасительный якорь, единственно способный удержать ее в реальности, уберечь от помешательства.
Лицо его измазано копотью, на почерневших грязных щеках отчетливо выделялись тонкие полоски струек пота - от висков к подбородку. Инкульта встряхнул курьера за плечи, что-то беззвучно орал ей в лицо, вжимая спиной в стену. Из его ноздрей медленно сочилась густая, темная кровь, размазанной кляксой полустертая над верхней губой. Рэй еще не видела фрументария в таком состоянии – злость, гнев за неподчинение и ее необдуманный рывок прямо под пули. Плохо скрываемая тревога отражалась на дне голубых глаз, ярко сверкающих на грязном окровавленном лице.
Он занес руку – девушка зажмурилась, ожидая удара, но легионер резко остановился на взмахе, вовремя возвращая контроль над эмоциями и собственным телом. Решительно взял девушку за подбородок, властно разворачивая ее голову в сторону. Откинул слипшиеся пряди волос, осматривая ухо. Боковым зрением курьер заметила, как фрументарий беззвучно щелкает пальцами слева от ее щеки.
Рэй вновь задрожала всем телом, трясущейся ладонью размазывая по лицу слезы, перемешанные со своей и чужой кровью. Глаза беспокойно бегали, не в силах сконцентрироваться на чем-то одном: плечо Инкульты, дергающийся на полу республиканец, стелящиеся под потолком слои жирного черного дыма, отражающего красные вспышки сигнальной лампы.
Тишина.
Заполняющая голову бесконечной серой пустотой.




У нее два шрама на лице: но из-за длинной кривой челки их обычно не видно. Один гладкий, плоский на левой щеке – точнее, для Вульпеса это выглядит как на левой, а для курьера щека правая. Аккуратный розоватый кружок пониже скулы – пуля прошла сквозь щеку и пробила подбородок, но нижнее выходное отверстие под челюстью становилось видным лишь когда девушка запрокидывала голову – вот как сейчас.
Откинувшись на жесткой серой подушке, Рэйчел с трогательной беззащитностью выставила обнаженное горло – на шее едва заметно пульсировала вена. Глаза закрыты: спит - уже девять часов подряд.
Вульпес склонился к ее кровати, воровато оглянувшись на дверь, словно опасаясь оказаться застуканным за чем-то непристойным. Осторожно убрал рыжую прядь волос с ее лица. Рэй не шелохнулась, не отреагировав на прикосновение; врач нкровского госпиталя пообещал, что под воздействием препаратов проснется она нескоро.
Отведя волосы с ее щеки, Вульпес легко коснулся пальцами ложбинки шрама. Робко исследуя, почти стыдливо пробуя на ощупь гладкую зарубцевавшуюся кожу. От первого выстрела у нее наверняка были повреждены зубы – передние остались целы, но Инкульта давно заметил, что нижняя челюсть девушки повреждена, жует она всегда на левой стороне, а когда говорит, кричит, улыбается – мышцы вокруг шрама остаются неподвижны. Впрочем, это нисколько не портит ее – скорее, придает некую необычность, пикантность ее чертам.
На вкус легионера Рэйчел Флинт сложно было назвать красивой или обаятельной в широком смысле: не тот тип, который он находил соблазнительным. Вроде бы все при ней: фигура гибкая, подтянутая, да и грудь на месте – в платье она смотрелась привлекательно, но потертая кожаная броня, ее размашистая походка и резковатые манеры напрочь разрушали любой ореол женственности в ее образе. Вульпес не привык, что девушка ведет себя с такой панибратской расслабленностью на поле боя, обращаясь с оружием на «ты» – это неестественно, неправильно.
В ней нет того пьянящего шарма, от которого теряешь разум на всю ночь, отдавшись пробудившимся инстинктам. Обветренное угловатое лицо, при взгляде на которое сначала видишь наемника, и лишь потом – женщину. Она не из тех, на ком парни задерживают взгляд и провожают восторженным свистом вслед. Дикая, своенравная, непокорная: мужчины не любят подобные сложности - ее грубые пальцы, шрамы на лице, да и скрытое под броней поджарое тело явно не стоили потенциальных проблем при завоевании подобного сомнительного "трофея".
Впрочем, полностью меняли впечатление ее глаза: желто-карие, цвета ржавчины истертого временем металла, оттенка отполированной ветрами бронзы. Что-то необычное, волнующе-притягательное чудилось фрументарию в рыжей радужке за теневой поволокой светлых, выгоревших на пустынном солнце ресниц. Говорят, что в женщине должна быть загадка – загадкой для Инкульты стало осознание, что эти глаза порой нагло, настырно выдерживают его прямой, пристальный взгляд, которого часто избегали при разговоре даже матерые центурионы легиона.
Сейчас ее веки тревожно сомкнуты: морщится нежная тонкая кожа, выдавая беспокойный сон. Выгоревшие ресницы чуть подрагивают, словно она вот-вот откроет глаза.
Бинтовая повязка на голове закрывает второй шрам – насколько помнил Вульпес, эта пулевая отметина выглядела куда менее эстетично, нежели первая. Рваный, неровный рубец над бровью: под спадающими на лоб волосами его почти никогда не видно. На Стрипе ходили слухи, что шрамы оставил этот ублюдок Бенни, которого Цезарь держал на цепи в рабском загоне форта – Вульпес не знал, насколько правдивы эти сведения, а спрашивать у самой девушки не предоставлялось случая. К тому же фрументарий подозревал, что Рэй серьезно комплексует по поводу этих отметин на лице, и его излишнее любопытство будет выглядеть крайне некорректно, а Инкульта не намеревался терять ее расположение из-за праздного любопытства.
Не желал делать ей больно – так, пожалуй, будет вернее.
Сентиментальная нежность. Редко испытываемое и оттого удивительное чувство. Тем не менее, легионер все еще оставался крайне зол из-за ее безрассудной выходки. Рэйчел не походила на человека, способного на самопожертвование – особенно ради какого-то республиканца, с которым не была знакома и дня. Но безумная горячка боя часто меняет, казалось бы, таких предсказуемых людей буквально до неузнаваемости, сводит с ума, забирает остатки здравого смысла. Вульпес не понаслышке знал о подобных случаях: его учитель по контактному бою, некогда испытывающий неподдельную неприязнь к хрупкому мальчишке, уже потом, оказавшись с ним плечом к плечу в одной центурии, спас ему жизнь. При этом сам едва не отправившись на тот свет.
Отряд легионеров попал в засаду. Вульпес на тот момент состоял в рекрутах первый год: один из первых серьезных боев, и вместо принятия оборонной позиции новичок довольно бестолково разевал рот, застыв в скованном страхе. Как говорится, заклинило, что довольно часто случалось с необстрелянными юнцами, недавно покинувшими тренировочные казармы.
Защитники племени, по чьей территории продвигалась центурия, разумеется, не делали скидок на возраст врага - молодому рекруту пуля пробила бедро навылет. Декан вытащил мальчишку из обложенного по обе стороны каньона, хотя любой легионер на месте его бывшего учителя бросил бы раненого на произвол судьбы. Таковы обычаи – выживает сильнейший, заслуживший чужой кровью свое право на существование.
Тогда еще Вульпес не понимал, что толкнуло декана на странный, безрассудный поступок, нехарактерный для этого человека, вызывавшего ассоциации никак не с мягкой тряпкой, а с безжалостным стальным клинком. Но предчувствие смерти порой отнимает способность мыслить логично, и позабыв о собственной безопасности, руководствуясь неведомым порывом, люди способны на глупые подвиги – инстинкт или временное помешательство: когда чувство самосохранения временно стирается, а в приоритет ставится защита чужой жизни.
Декан так и не смог тогда объяснить ни центуриону, ни самому спасенному рекруту причины своего поступка. «Что-то нашло», - вот и все комментарии. Не стеснялся, но и не акцентировал на этом внимание – прожито.
Легкая ностальгическая улыбка скользнула по губам Вульпеса при явственном воспоминании. Позже декан не раз говорил, что знай он в том момент о беременности жены – не потащил бы раненого мальчишку под градом пуль даже за все сокровища мира, на это Вульпес лишь усмехался, неизменно отвечая, что наверняка в мыслях спасителя сквозила выгода от использования Инкульты в качестве живого щита. После обычно следовал шутливый удар кулаком под ребра или показушный подзатыльник: в зависимости от настроения Дейла Ферокса. Вульпес не реагировал на провокации, зная, что против этого человека в бою он не выстоит и десяти секунд, а вот поддразнивать декана дружескими издевками оказалось куда продуктивнее.
…Рэй пошевелилась и слабо застонала. А легионер неожиданно понял, что сидит возле ее кровати уже не меньше часа, отвлеченно улыбаясь, совершенно оторванный от реальности смутным непредсказуемым потоком мыслей и воспоминаний. Здесь, в госпитале, спокойно и тихо, а ее присутствие действует умиротворяющее. Хотелось остаться, закрыть глаза и спать – безмятежно, без сновидений.
Однако Инкульта решительно не желал, чтобы курьер очнулась и застала его у своей кровати. некстати вспомнилось, что его ждала работа – он до сих пор не закончил отладку систем западного терминала: сон подождет, он и так непозволительно много времени истратил на мечты и витание в облаках.
Ее веки вновь дрогнули, и Вульпес торопливо встал – затекшие ноги на секунду подкосились: фрументарий пошатнулся, хватаясь за спинку пустующей койки рядом – железные ножки визгливо проскребли по полу. Рэй не среагировала на этот довольно громкий и отчетливый шум – плохой знак. Врач уверенно заявлял, что слух должен восстановиться быстро, но Инкульта все еще опасался, что этот крайне самоуверенный нкровец просто хреново знал медицину: такой же псевдо-профессионал вроде Фантастика, только не столь экзальтированный. Если он окажется не в силах ей помочь, а время на лечение будет упущено… Легионер почувствовал, как кулаки его сжались до боли в костяшках. Бессильная ярость не находила выхода – своим гневом он не мог победить болезнь, а силой воли поспособствовать излечению.
У самой двери он обернулся, с тревогой и некоторым сожалением бросив последний взгляд на спящую девушку.
Затем тихо вышел из лазарета.

Пронзительный, разрывающий голову звон в ушах был самой желанным звуком из когда-либо слышанных. Стимпаки не творят чудеса, но способствуют заживлению обратимых травм: Рэй повезло – повреждение хрупкой системы среднего уха удалось залечить химическими регенераторами. Уже к вечеру она различала на фоне непрекращающегося звона громкие и резкие шумы, и медленное исцеление наполняло душу восторженной радостью и облегчением. Мир вновь заиграл яркими красками – тревога отступила.
Рэй не разрешили покинуть госпиталь, очевидно, опасаясь, что нерегулируемые шумы за пределами изолированной комнаты могут нанести девушке повторную травму. Курьер не опечалилась – после рваного матраса одиночная кровать представлялась ей роскошным ложем, к тому же девушка малодушно побаивалась встречи с фрументарием, стыдясь своей слезливой истерики после ранения.
Рэй ожидала, что дела ее обстоят куда хуже, но эскулап из НКР накидал ей пару предложений на клочке бумаги, обнадеживая, что вскоре слух восстановится полностью. Несколько инъекций стимуляторов и вонючая мазь, плотно забивающая ушные раковины – медицинское облуживании в армии НКР оказалось незамысловатым, но эффективным. От врача Рэй узнала, что мистер Фокс настоял на присутствии ЭД-Э рядом с лазаретом: нельзя однозначно сказать, порадовал или удивил ее этот факт в большей степени. Робот безнадежно пытался просочиться в комнату к своей владелице, однако карантин требовал тишины, и курьер по требованию доктора вынужденно задала ЭД-Э новые параметры территориального ареала, значительно расширив зону патрулирования.
Хмурый Инкульта ближе к ночи появился в лазарете, пару минут беседовал с врачом – о чем, все еще оставалось для курьера за гранью слышимости. Рэй внимательно наблюдала за мужчинами, силясь прочитать слова по губам – безуспешно. Доктор что-то доказывал фрументарию, тот скептически качал головой; хорошо знакомый Рэй взгляд, едва проступающая под самой поверхностью угроза. Она уже научилась распознавать, когда легионер нарочито запугивал оппонента, мастерски играя и давя на эмоции, а когда действительно впадал в подконтрольно-сдерживаемый гнев – и вот сейчас республиканский доктор как раз нарвался на последний, опасный случай.
Стоически сдерживая напыщенную мину, врач вышел за дверь, пытаясь сохранить остатки явно уязвленной шпионом гордости. «Зря он так», - подумалось курьеру; девушка с укоризненным упреком взглянула на Инкульту. Тот еще пару секунд прищуренно глядел на закрытую дверь, двумя пальцами задумчиво растирая челюсть с едва проявившейся синевой щетины.
Развернулся, остановился возле кровати курьера. Тонкие губы беззвучно зашевелились – Рэй лишь грустно улыбнулась и покачала головой. Девушке все еще инстинктивно хотелось стянуть плотную повязку, закрывающую уши, словно именно эта тряпка и являлась причиной ее глухоты. И каждый раз по забывчивости пытаясь устранить дискомфорт, она натыкалась на пропитанную мазью марлю.
Фрументарий погрустнел, обнаружив, что слух все еще не вернулся к девушке в полной мере. Медленно и устало опустился на соседнюю койку, разглядывая свежесмененные повязки на голове курьера. Затем постучал пальцем по собственному уху и вопросительно вздернул подбородок – явно пытался осведомиться о самочувствии Рэй.
- Лучше, - произнесла курьер, причудливо слыша собственный голос словно со стороны, незнакомый и чужой. – Когда следующая попытка штурма? Я уже горю желанием разнести эту чертову башню по кирпичу!
Вульпес картинно округлил глаза и в притворном удивлении вскинул брови, почти ужасаясь ее словам - Рэй рассмеялась, впервые видя на его лице столь бурное проявление эмоций, пусть даже искусственно вызванных. Инкульта поднял вверх два разведенных пальца.
- Нет, через два часа я не буду готова, прости, - с грустью отозвалась курьер, фрументарий скептически поджал губы, не на секунду не ведясь на ее поддразнивание.
Обернувшись на дверь, Вульпес жестом попросил курьера говорить тише – из-за травмы Рэй все еще не могла регулировать громкость собственной речи. Девушка знала, что не одна в госпитале, и это воспоминание натолкнуло ее на неприятную мысль.
- Как Реми? – посерьезнев, поинтересовалась курьер. Легионер скорчил кислую гримасу и вяло повертел в воздухе ладонью с растопыренными пальцами. Рэй тихонько вздохнула.
- Снайк? – прошептала она, зная, что вопрос ее в сущности бессмысленнен. Инкульта покачал головой и прикрыл веки, затем с тяжелым вздохом медленно поднялся с кровати. Шаг вперед. Остановился над девушкой и замер, глядя на Рэй. Просто смотрел сверху вниз. Грустно, почти осуждающе, будто не заложенная Братством Стали взрывчатка, а непосредственно сама Рэй была виновна в том, что сейчас лежала на койке с перебинтованной головой.
От его пристального, проникающего в душу взгляда девушке сделалось не по себе: одновременно хотелось ускользнуть от укоризненного взора, и в то же время где-то глубоко внутри болезненным трепетом отдавалось осознание, что фрументарию не все равно. Действительно не безразлична ее судьба.
Курьер не знала, что на нее нашло – переместив локоть на подушку, она взяла руку Вульпеса и мягко притянула к себе. Фрументарий удивленно проследил за ее движением и в ответ чуть сжал ее пальцы. Несколько секунд мужчина отстраненно разглядывал сцепленные ладони, затем неуклюже отстранился, будто опомнившись, словно опасаясь быть пойманным с поличным во время такого интимного проявления эмоций. Шагнул назад, споткнувшись о край соседней койки, покачнулся.
Затем, не оборачиваясь к девушке, легионер с излишней поспешностью покинул лазарет.

Вторая попытка захватить контрольную консоль в башне состоялась через двое суток, как и обещал Инкульта. Здоровье Рэй пришло в норму – однако еще неделю ей предстояло носить защитные фильтры в ушах. Врач категорически не одобрял идею участия девушки в штурме – новая нагрузка на слух, чреватая осложнениями, но курьер заявила, что чувствует себя превосходно. Вульпес некоторое время колебался, не отложить ли операцию на более поздние сроки, не взирая на утекающее бесценное время, но Рэй категорично настаивала на своем – что-то мстительно-маниакальное сквозило в ее стремлении, растревоженная жажда реванша.
Реми тоже оправился от ранений – стимпаки быстро вернули парня в строй, но солдат наотрез отказался сопровождать группу в очередной операции, вместо этого потребовав половину полагающихся ему денег. Фрументарий, и без того взбешенный его самовольным ослушанием, умерил аппетиты Реми до трети обещанной суммы - остальные средства пошли на наем нового спутника, а после недавних событий и трагической смерти Снайка отыскать безумца, готового жертвовать собой, оказалось особенно сложно. Однако крышки и уговоры фрументария, а также небольшое содействие Хаггерти, соблазнили на вступление в отряд еще одну женщину. Не смотря на скептическое отношение к успеху группы с половиной бойцов женского пола, легионер вынужденно подстроился под обстоятельства, стараясь не думать о своей репутации, если кто-то из агентов легиона узнает о солдатах, которых глава фрументариев водит в бой. Две женщины и проигравшийся в карты профлигат-нкровец: многообещающая команда!
Лоурен Кларк была сапером – худая, субтильная женщина лет сорока, с землистой кожей и припухшими глазами. Курьер подозревала, что капрал сидела на винте, но возможная наркозависимость не умаляла факта, что доживший до четвертого десятка сапер являлся действительно высококлассным профи. Кларк носила десятимиллиметровый пистолет, наотрез отказываясь брать оружие мощнее и тяжелее, зато гранат на ее поясе болталось не меньше дюжины. Детектор мин и несколько видов взрывчатки в ее рюкзаке дополняли экипировку. Лейтенант Хаггерти уже убедилась, что исследователей ничто не остановит от проникновения в башню, поэтому решила свести потери к минимуму, лично попросив капрала прислушаться к словам мистера Фокса. Если Братство оставило прочие сюрпризы, то лучше послать на их обезвреживание опытного сапера, а не зеленых юнцов вроде Реми.
Повторное вторжение в охраняемую зону началось куда успешнее. В первый визит группа сумела зачистить входную площадку, устранив турель и двух роботов. Вторая турель к тому времени самостоятельно успела выйти из строя, накапав на пол под корпусом значительную лужу; профилактический прицельный выстрел из подствольника оставил от затихшего механизма лишь груду искореженного металла.
Путь был открыт - на этот раз люди смогли спуститься в расположенную под башней лабораторию: Кларк вела, сканируя коридор на предмет ловушек, замыкал нервничающий Роллер, опасливо поводя стволом винтовки из стороны в сторону.
Долгое время команда беспрепятственно продвигалась вглубь блока через заполненные аппаратурой кабинеты. Никакой активности защитных систем, словно во время первого штурма группа устранила всю охрану, но Инкульта слабо верил в подобную призрачную удачу. Они тщательно обследовали несколько комнат - пустующие помещения не предвещали опасности. Все еще сверкали красными бликами тревожные маячки аварийного освещения, но ни роботов, ни растяжек, ни турелей на пути не попадалось.
Впрочем, несмотря на кажущуюся безопасность, Инкульта не позволял команде расслабиться, по опыту зная, как опасна подобная беспечность. И его осмотрительность вскоре оказалась вознаграждена с лихвой.
Наполовину заваленный туннель перехода между корпусами. Вовремя замеченный робомозг. Пятнадцать секунд на уничтожение цели – чисто проведенная работа. Кларк подкралась к роботу с тыла, закатив под гусеницы импульсную гранату, далее команда огнем на поражение довершила начатое, изрешетив зависшего с перемкнувшими цепями робомозга.
Еще один коридор, снова пусто. Инкульта все больше мрачнел, не надеясь, что единично обнаруженный робот, патрулирующий туннель, является последним сюрпризом от Братства Стали. Фрументарий подозревал, что основные защитные силы сосредоточены возле лифта к обзорной площадке, где и находился основной узел управления – а это означало, что точка окажется укреплена куда похлеще входной зоны.
Следующая стычка состоялась на ферменной лестнице, простреливаемой снизу. На этот раз робот сам дал знать о своем присутствии загодя, оповестив проникнувших в здание штурмовиков хорошо поставленным командным голосом:
- Лучше беги и спасайся, коммунистический ублюдок!
Рэй и Роллер переглянулись, Вульпес стиснул зубы – однажды он уже имел дело с подобным механизмом, этот звенящий рявкающий тон так просто не забывается. Тогда в случайной стычке полегла половина контуберния, сам он отделался некритичными ожогами: никакого желания повторять опыт у фрументария не возникало.
- «Мистер Храбрец», - нахмурившись, пробормотала капрал Кларк, - не подпускайте близко, у него встроенный огнемет.
Атакующего с нижнего пролета робота надежным щитом закрывал металл лестничного полотна, что делало позицию группы захвата крайне невыгодной. Закинуть гранату на нижнюю площадку оказалось крайне затруднительно, поэтому фрументарий сразу приказал не тратить зря боеприпасы. Пока ЭД-Э отвлекал робота с фланга, самоотверженно принимая на свою броню сгустки раскаленной плазмы, люди рассеялись вдоль спуска и короткими очередями обстреливали робота сквозь перила, пытаясь разбить следящие сенсоры.
Под прикрытием товарищей Рэй прицельно сбила жерло плазменной трубки, лишив робота дальнобойного оружия. Робот устремился вверх по лестнице, заставив группу передислоцироваться.
- В чем дело, бабья ты жопа пинко*? Начинаешь уставать? – угрожающе вопросил робот, преследуя отступивших в коридор людей.
- Как он тебя назвал? – удивленно скривился Инкульта, оглянувшись на курьера через плечо.
- Почему именно меня? – возмутилась Рэй. – Ты собрался гранату кидать, или о его словарном запасе спорить?
Фрументарий выкатил под корпус приближающегося робота осколочную гранату - ставить импульсную мину на пути «мистера Храбреца» курьер категорически запретила, опасаясь за ЭД-Э. Остальные заняли позиции в конце длинного коридора, сам легионер метнулся следом за группой, едва успев укрыться за поворотом от гудящего фонтана огнемета. Стараясь покрыть как можно большее расстояние до активации гранаты, Вульпес, пригнувшись, пробежал по туннелю, предусмотрительно зажав ладонями уши и приоткрыв рот.
Грянул взрыв: эхо гулко отразилось от стен лестничного колодца, многократно усиливаясь, пронеслось по узким коридорам, теряясь вдали. Из-за угла вылетели оторванные манипуляторы робота – металлический лязг их падения почти потерялся на общем фоне оглушительного грохота.
Рэй медленно отняла руки от повязки и с облегчением осознала, что крови на пальцах нет. Голова гудела, но радикальных изменений со слухом девушка не почувствовала. Перехватив встревоженный взгляд фрументария, курьер кивнула, обнадеживающе улыбнувшись, а успокоенного командира отряда тут же толкнул в плечо Роллер, навязчиво протягивая легионеру открытую ладонь. Чуть замешкавшись в истолковании жеста, Инкульта шлепнул по пальцам под торжествующий победный клич республиканца; а Рэй чуть заметно ухмыльнулась – если бы нкровец только знал, с кем братался в данный момент…
Наконец, группа спустилась в нижний отсек, теперь от лифта их отделяли всего две комнаты – именно на этом участке Вульпес ожидал появления основных проблем. Судя по карте, к подъемнику вели два пути: одна дверь в проходном офисном кабинете оказалась надежно заперта. Выбить или подорвать проем металлического заслона не представлялось реальным. По словам посланной на разведку в соседний коридор Кларк, другую дорогу блокировали минимум три протектрона – скрежет, грохот и заезженные реплики активации поисковых систем явственно долетали сквозь стену.
Пока Инкульта раздумывал о вариантах, сверяясь с картой и планируя штурм охраняемого протектронами помещения, курьер предпочла повозиться с запертой дверью: уж лучше бороться с замком, нежели с толпой роботов. Не так давно девушка обнаружила, что обращение с отмычкой выходит у нее легко и непринужденно, будто всю жизнь только и делала, что ломала замки. Память пальцев, интуитивное чутье направляло ее движения, доведенные до автоматизма. Врожденный талант или приобретенные навыки, она не помнила – прошлое молчало, давая лишь туманные намеки, что ее способности как-то связаны с работой курьера. Очевидно, в ее обязанности в «Мохавиан Экспресс» часто включалась не только доставка, но и непосредственно добыча информации и прочего ценного товара.
- Следите за коридором, я попробую открыть дверь, - бросила Рэй товарищам, вынимая коробочку шпилек и тонкую отвертку. Вульпес смерил ее долгим, внимательным взглядом, и явно не спешил присоединяться к Роллеру и Кларк, лениво расположившимся у входа и попивающим воду из фляг. С полминуты понаблюдав за действиями Рэй, Инкульта наткнулся на дельную идею и решил обшарить письменный стол в надежде обнаружить ключи. Братство Стали однозначно намеревалось вернуться на станцию, так почему не попробовать самый очевидный вариант и не покопаться в столе, если уж коврик перед входной дверью сгнил от сырости около сотни лет назад?
Вместо ключа мужчина извлек не менее полезную находку – идентификационную карту служащего компании «Посейдон». Под ногами сухо хрустнули человеческие кости, Инкульта обратил взор вниз и обнаружил вторую такую же карту на истончившемся шнурке, изрядно подпорченном влагой. Небрежно разбросав носком сапога истлевшие останки, Вульпес вытащил шнурок, затем шагнул к девушке и нацепил карту на ее шею. Рэй встревожено задрала голову, вздрогнув от неожиданности и едва не сломав заколку в замке.
- Возможно, защитит от протектронов, - пояснил Инкульта, пока курьер с удивлением разглядывала болтающуюся на шнурке пластиковую карточку. – А, возможно, и не защитит,- ровно добавил он после некоторого раздумья, пожав плечами и проигнорировав укоризненный взгляд Рэй.
Боевые роботы беспокойно зуммерили на разных тонах за стеной – чувствовали вторжение, но несовершенные поисковые системы или крошечная площадь подохранной территории не позволяли им обнаружить точное местонахождение людей. Протектроны шумели, беспокойно топтались, громыхая несмазанными сочленениями конечностей, их волнение отчетливо слышалось через тонкую перегородку. Рэй сломала вторую заколку и чертыхнулась. Слишком явственное ощущение присутствия врага нервировало ее, девушка с трудом усмирила дрожащие пальцы. Следующая попытка оказалась успешной, замок с громким щелчком провернулся в гнезде.
- Отлично, - прошептала Кларк, просочившись в открывшийся проем и бегло обследуя комнату. Вульпес в одобрительном жесте чуть коснулся кончиками пальцев плеча курьера, но и этой благодарности девушке оказалось вполне достаточно – признание легионера дорогого стоило.
Группа вошла в смежное помещение, изрядно просевшее за последние две сотни лет. На стенах и несущих опорах виднелись следы дополнительных укреплений – очевидно, уже работа Братства Стали. Кларк проверила пол на предмет ловушек – пространство перед лифтом оказалось чистым.
- Мы прямо под шпилем башни, - определил Инкульта, сверяясь с картой. Роботы в соседнем помещении неистовствовали - словно заевшая пластинка, поминутно повторялась дребезжащая фраза: «Идет поиск противника».
- Надо уничтожить этих скотов: если при спуске обратно они встретят нас у лифта - это верная смерть, - произнес Роллер, проверяя затвор винтовки. Легионер согласно кивнул:
- Закинем внутрь импульсную гранату и добьем осколочными: Кларк, Роллер – атакуете с этого входа. Я и Флинт зайдем с тыла и ударим через вторую дверь. Трехминутная готовность, мы подключаемся по вашему сигналу.
Инкульта потащил курьера следом за собой, Рэй на ходу перезаряжала оружие. Легионер торопился, но не дойдя до условленного пункта – второй двери, ведущей в бокс с растревоженными протектронами - резко остановился посреди коридора. Удержал Рэй, опустив руку на ее плечо. Девушка обернулась, удивленно глядя на легионера.
Что это – напутствие перед боем? Пожелание удачи? Или вовсе прикажет оставаться в тылу, чтобы не травмировать лишний раз ее уши – в этом случае курьер точно не пойдет на попятный, поскольку травма почти не беспокоила девушку. Выжидательно глядя на Вульпеса, курьер привалилась плечом к холодной стене туннеля.
- Иди одна, - сухим, не терпящим пререканий тоном, жестко приказал мужчина. - Не спеши лезть, когда они начнут атаку – справятся сами, без тебя. Не высовывайся лишний раз и попытайся обойтись без геройства. Твое дело – остаться в живых, это понятно? Я скоро буду.
- Куда ты…? – попыталась задать первоочередной вопрос курьер, качнувшись в сторону легионера в попытке его остановить, но Вульпес прервал ее нетерпеливым взмахом руки.
- Иди, - настойчиво повторил он и развернулся к девушке спиной.
Рэй неприязненно сжала губы, но послушалась – бесцельный спор только отнимал драгоценное время. Курьер прокралась до угла и осторожно высунула голову: по длинному, пустому коридору бродил одинокий протектрон. Предусмотрительно сменив режим ЭД-Э на ждущий, девушка вытащила импульсную гранату и бросила под ноги стоявшему к ней спиной протектрону. Пока робот завис в коротком замыкании цепей, курьер двумя точными выстрелами разбила его боевой ингибитор и коробку ЦУ.
Мгновение спустя прогремели взрывы в соседней комнате. Рэй с рефлекторной опаской тронула повязку, пытаясь поправить звуковые фильтры в ушах, и без промедления бросилась к двери.
Створки разъехались. Девушка стремительно отшатнулась обратно в коридор, не желая попасть под перекрестный огонь. Остро запахло озоном и горелой проводкой, из комнаты охраны раздавался скрежет и скрип – десятки покореженных конечностей роботов беспомощно скребли по полу, словно стая металлических тараканов. С каждым одиночным выстрелом эти звуки становились все слабее. Рэй намеревалась присоединиться к добиванию последних протектронов, как вдруг три нехарактерных, быстрых выстрела и сдавленный женский крик заставили курьера замереть на месте.
Девушка узнала громогласный говор пятидесятого калибра ЗИГ-Зауера.
- Инкульта!!! – пронзительный крик Рэй перебил гулкое эхо выстрелов - позабыв о конспирации, курьер во всю мощь легких проорала настоящее имя легионера.
«Твою мать, что ты творишь… что ты творишь», - бормотала она сквозь сжатые зубы, испуганно втиснувшись спиной в стену тоннеля и держа винтовку наготове. Затем быстро выглянула в проем, уже зная, какая картина предстанет перед ней: два окровавленных трупа республиканцев на пороге зачищенной комнаты.
- Выходи, все кончено, - донесся до нее хриплый возглас и сдавленный кашель Инкульты. Комната заполнена дымом; на полу корчатся чуть подрагивающие груды металлолома, оставшегося от искореженных роботов.
- Ублюдок, - прорычала курьер, покидая укрытие и, перешагивая через обломки протектронов. Стремительным чеканным шагом приблизилась к фрументарию с оружием наперевес - ствол винтовки откровенно направлен мужчине в живот.
- Ублюдок, - в ярости повторила она сквозь зубы, не обращая внимания на нацеленный ей в лицо крупнокалиберный пистолет. Он не станет стрелять, это предосторожность. Если бы хотел – давно бы размазал ее мозги по полу, как только что проделал с этими двоими…
Девушка медленно опустила оружие.
– Какого черта? Зачем?
На последних словах голос сорвался, прозвучав почти плаксиво; курьер отвела глаза, неверяще глядя на трупы Роллера и Кларк с огромными, медленно расползающимися по одежде пятнами крови. Две черно-багровые лужи смешались в одну, тягучим ручейком влага струилась все дальше по щелях плохо пригнанных плиток пола. У женщины прострелена спина, Роллеру крупнокалиберной пулей пробило череп.
Вульпес вслед за курьером медленно опустил оружие, глядя на распростертые у порога трупы.
- Ты сама понимаешь, что это было необходимо, - мягко пояснил он и удушливо закашлялся в кулак, не в силах переносить резкий запах горячего машинного масла. – Мы должны получить беспрепятственный доступ к данным, пока здесь не появились республиканцы, иначе потом мы не сможем скрыть лишнее. У нас есть несколько часов до возвращения к Хаггерти: за это время нужно забрать, спрятать, закодировать все, что может навести Риваса или этого дегенерата Фантастика на проект Архимед.
- Ты убил их, - все еще не оправившись от произошедшего, покачала головой Рэй. – Эти ребята даже терминал без посторонней помощи включить не могли, не говоря уж о чтении данных, в которых они ни черта не понимали...
- Не надо утрировать, Рэйчел, - раздраженно бросил Инкульта, убирая пистолет в кобуру. – Они могли сопоставить факты и что-то заподозрить, а я не собираюсь рисковать.
С этими словами он снял с пояса Роллера две осколочные гранаты и забрал сумку капрала со взрывчаткой. Затем сорвал с обеих гранат чеки и небрежно бросил снаряды между мертвыми республиканцами. Рэй поспешно рванула прочь из комнаты, легионер последовал за ней.
Взрыв изуродовал тела нкровцев до неузнаваемости, уже не позволяя определить истинную причину смерти людей. В госпитале вряд ли станут проводить вскрытие – мертвецы на войне отнюдь не уникальное явление. Рэй не решилась заглядывать в комнату, где к оторванным конечностям роботов и потекам масла по стенам прибавились человеческая кровь и истерзанные клочья плоти.
Вульпес аккуратно отряхнул куртку от каменной пыли, потом обессилено сполз по стене на пол. Сел, широко расставив ноги; долго пил из фляги, капая водой за воротник. Курьер все еще стояла поодаль, пытаясь оправиться, прийти в себя после боя.
- Что, если на верхней площадке лифта нас ждет целая армия роботов? – наконец, вымолвила она, с силой растирая пальцами лоб, будто этим простым жестом пытаясь вытеснить все свое беспокойство из головы. Инкульта ответил, неохотно отрывая губы от горлышка фляги:
- Невозможно. Слишком хрупкая техника, боевым роботам и турелям там не место.
После пары глотков он закрутил крышку, вытер от капель рот и продолжил:
- А вот растяжку или самострел вполне могли поставить, поэтому внимательней смотри под ноги.
Рэй нахмурилась, сдавив пальцами веки и вздохнула:
- Твою ж мать, Вульпес, ну почему ты такой…
- Какой? – без тени заинтересованности спросил фрументарий, когда пауза слишком затянулась.
- Такой всезнающий мистер Умник, - скривилась курьер, резко опустив руки и тяжело, порывисто вздохнув. – Ты, исходя из простой перестраховки, только что прервал две жизни! Впутал в не касающееся их дело, походя убил просто потому, что они были рядом!
В ее голосе звучала злость, почти ненависть.
- Считаешь свое мнение единственно верным? Думаешь, что все знаешь, что умеешь читать намерения людей, хотя на самом деле ни черта…
Она осеклась, болезненно простонала сквозь зубы и покачала головой, отворачиваясь. Потом устало оттолкнулась от стены и направилась к лифту, не желая даже находиться рядом с фрументарием.
Инкульта грустным, невидящим взглядом смотрел ей в спину.

Вода. Река памяти. Каждый раз, смыкая глаза, он погружается с головой в свое прошлое — воспоминания обволакивают, будто ледяная прохлада черной реки. От холода тело сводит судорогой. Вода. Он задыхается, пытаясь выплыть на поверхность, но волны смыкаются над его головой, а грудь горит от нехватки кислорода.
Потом он открывает глаза и видит тот же кошмар наяву.
Дети, старики, женщины. Его семья, племя. Обреченные.
Позади — река. Впереди — огонь. И пули. Сплошным шквалом жалящего роя, они находят свои жертвы. Спасения нет. И он ничего не может сделать. Только переживать это вновь и вновь вместе с ними.
Он захлебывается в своих воспоминаниях, судорожно хватая ртом воздух, не в силах согнать видение. Что-то рушит тонкую поверхность реальности, низким голосом пробиваясь сквозь пелену.
- Как ты себя чувствуешь? Ах, прости — я забыл, что ты не говоришь. Сигарету?
Лощеный вегассовский выродок нависает над ним, протягивая пачку. Ченс лежит неподвижно — смотрит мутными глазами, перед которыми все еще стоят отголоски прошлого.
- А понимаю. Не та наркота, к которой ты привык, - медленно протягивает мужчина в клетчатом костюме, убирая сигареты в карман. На мгновение Председатель вымученно хмурится, глядя куда-то вверх и нерешительно закусив губу. Наконец, после паузы решается на что-то, начинает говорить. Его лицо расплывается туманом, будто окутанное водным паром.
- Ченс, ты крепкий малый. И я очень надеюсь, что ты справишься с работой, серьезно. Твоя проблема с наркотиками... она ставит дело под угрозу. Мне нужен от тебя другой настрой.
Он не понимает. Гладенький, глянцевый франт в отглаженном костюме. Чистый.
Ченс едва разлепляет ссохшиеся губы. Председатель не слышит, наклоняется ближе, чтобы различить слова.
- Губит людей не психо — губит людей...
Ченс слабо ухмыляется и сплевывает на песок, едва не попав на черный лакированный ботинок. Бенни медленно выпрямляет спину, но Ченс уже не видит его, вновь погруженный в глубину своей памяти.

Художник, рисующий чужой кровью. Каждое убийство — уникальная творческая работа. Каждая смерть — произведение искусства мастера. Иногда даже следуют апплодисменты, но чаще всего это сдавленные стоны и хриплые вопли ужаса.
Актер, играющий на эмоциях. Подвластна любая роль, а сцена — это весь твой мир. Ничто не истинно, все дозволено. Я могу быть кем угодно, даже тем, кому ты доверяешь: улыбка - это лишь движение мышц. Я могу вонзить кинжал вам в горло, не переставая улыбаться.
Поэт, слагающий рифму из предсмертного хрипа. В этих стихах нет ничего прекрасного, но они заставляют сердце остановиться, замереть. Узкий клинок распарывает кожу, входит в мягкую шею, с тихим «Хруп» пробивая гортань. Кровь хлещет из раны, омывая лезвие, а в глазах жертвы застыло неверие в происходящее. Еще секунду назад человек беззаботно существовал, занятый отвлеченными мыслями, не подозревая о хрупкости собственного бытия. Сейчас тело беспомощно распростерто на земле, а жизнь по капле вытекает из раны, впитываясь в трещины меж гладких камней мостовой.
Последние слова. Что ты можешь сказать мне, ведь времени у тебя осталось так мало? Смерть уже положила ледяные руки тебе на плечи, обняла крепко и бережно, словно свое дитя — уже не отпустит. Не бойся ее, не нужно. Всех нас она настигнет — рано или поздно, минутой или десятилетием раньше или позже. Сегодня, например, я посодействовал твоей встрече с ней.
Прости.
Что я могу сделать для тебя? Тебе все еще страшно, но я держу твою руку: убийца, знаю. Твой убийца. Последний человек, которого ты увидишь, прежде чем тьма навсегда заполнит твои глаза. Потом я закрою тебе веки. Не бойся, тише... прекрати. Это неизбежно.
Не нужно кричать. Тебе кажется, что ты громко взываешь о помощи, но на самом деле это просто тихий, едва различимый хрип. Кровавые пузыри в ране лопаются, крошечными брызгами пятная мои пальцы.
Успокойся. Она уже близко.
Уже почти все закончилось...

98 градусов, температура тела здорового человека. Когда такую цифру показывает термометр за окном, это отнюдь не показатель здоровья города. В начале августа 1977-го в Нью-Йорке установилась рекордная за последние 30 лет температура. Город задыхался. Вездесущий запах пота, черная гарь выхлопов, вонь разлагающегося на жаре мусора – концентрированное амбре, плотно укрытое под одеялом густого смога. Днем город плавился в солнечном пекле. Ночью, получая короткую передышку, оживал, болезненно взбудораженный глотком прохладной свежести. Те, кто мог, приспосабливался под этот ритм жизни. Некоторые уже давно жили в нем.
Сон в дневное время вошел у Роршаха в привычку. Стал нормой. Плотно задернутые занавески и наглухо закрытые окна - так комфортнее, когда не впускаешь в жилище жару и смрад улицы. В душной маленькой комнате он беспокойно ворочался, обернутый в беспорядочный комок влажных простыней.
Пробуждение тревожно. Он трет взмокшие от пота виски, прочищает горло и опускает босые ноги на нагретый деревянный пол. Остатки мерзостно-теплой воды в прозрачном пластиковом бидоне - в жару постоянно хочется пить. Внизу за окном пищат дети, их визгливые вопли бьют по измотанным нервам. Стрелки на часах синхронно упираются в четвертое деление. Нужно сходить за газетой.

Вечер мягко окутывает переулки. Золотистые лучи освещают западные стены домов, длинные тени выползают на тротуары. Вдали черные громады небоскребов окрашиваются кроваво-красным заревом заката. Роршах быстрым шагом преодолевает квартал за кварталом. Улицы плывут в мареве уставшего солнца.
Спуск к заброшенной ветке метро. Темнота.
Под землей пахнет сыростью, карманный фонарик высвечивает копошащихся по углам крыс, они даже не боятся человека. Звук шагов глухим эхом летит по туннелю. В коллекторах всегда холодно, воздух затхлый и нездоровый; нужно постоянно смотреть под ноги, чтобы не свалиться в неотмеченный на карте колодец или сокрытый лужицей воды глубокий слив. Это основной путь передвижения Роршаха, его территория - копы и городская мразь не рискуют соваться сюда. Мрачное место, неуютное. Здесь неприятно находиться в одиночестве – некстати вспоминаются местные легенды о животных-мутантах и прочей нечисти. В первые годы изучения этих маршрутов иррациональный страх вызывал волны ледяных мурашек на спине: порой мерещилось чье-то незаметное преследование, навязчивый взгляд в затылок из темноты. Сейчас Роршах знал, что никого, кроме крыс здесь нет – настоящие монстры таятся на поверхности.
Поворот к югу мимо канализационного отвода. Коридоры поросли мхом, грязная вода сочится ручейками по стенам. Ботинки промокли.
В последние годы Роршах все реже ходит этой дорогой: то, что когда-то казалось таким важным, сейчас вовсе теряло смысл. Подъем к заброшенной линии метро, незаметная дверь в темной нише, доступ к которой имеют всего двое.
Драйберга нет дома. Его костюм человека-совы на месте, летательный аппарат тоже. Все чаще Дэниэл использует соволет не как смертоносную боевую машину, а как аэроэкспресс первого класса. В июне он летал в Европу. Позже ничего не рассказывал, но орнитологический симпозиум не может длиться четыре недели, это Роршах знал точно. Он все острее чувствовал, что их пути расходятся.
В холодильнике Дэниэла, как и у подавляющего большинства холостяков, было запустение. Какие-то сомнительные полуфабрикаты с истекшим сроком годности, засохший сыр, три банки с соусами. Роршах не прихотлив — если Драйберг не станет это есть, то ему подобная пища в самый раз. Не привыкать: в худшие дни питался отбросами.
Столовым ножом счистил с сыра заплесневелую корку — не так уж плохо: вкусно. В чайнике осталась чистая вода; он напился вволю, предчувствуя длинную жаркую ночь.
Скрип проворачивающегося замка в двери заставил Роршаха застыть на месте. В прихожей загорелся свет.
Две долгие секунды в неуверенном замешательстве, два четких удара сердца где-то под самым горлом - Роршах поспешно метнулся к лестнице в подвал: сегодня он не хочет видеть Дэниэла. Неизвестно, захочет ли теперь видеть вообще — Драйберг сдался после этой газетной статейки. Закон Кина... чушь! Они сами не понимают, Дэниэл не понимает...
Еще одна лестница. Ступени, ступени. Потайной выход в заброшенный туннель. Темнота. Сырость. Безопасность.

В городе сегодня жарко. Духота вытягивает силы, порождает навязчивую головную боль. Домой, в холодный душ и спать - жара утомляет до изнеможения. На ходу снимая мокрый, пропотевший пиджак, Драйберг прошел в кухню; походя дернул шнурок выключателя.
Пустой чайник. Недоеденный огрызок черствого сыра на столе. Грязные разводы на полу, ведущие в подвал. Гулкая тишина до звона в ушах - никаких шорохов и звуков.
Крысы?