Некоторые сумасшедшие жаворонки берут работу на всю ночь только ради того, чтобы на следующий день не появляться в офисе. Еще четыре часа назад идея казалась такой хорошей...
Только что подбегает в коридоре очередной экземпляр и выдает:
- Привет! Извини, очень тороплюсь на встречу. До тебя дошел документ? То есть не в том смысле «дошел», что ты его могла не понять, а в том смысле, что ты получила его по почте.
Экземпляр бы успокоен тем, что документ дошел во всех смыслах.
С тех пор, как увидела рецепт коктейля в одной забегаловке, меня не оставляют тягостные раздумья. Как вы думаете, каковы должны быть ощущения после дегустации коктейля из следующих ингредиентов:
Брэд Кроуфорд не признавал опозданий. Он всегда знал, когда и что именно следует делать, и никогда не отклонялся от графика. Он вошел в офис Кейси МакОлифа тем утром ровно на семнадцать минут и двенадцать секунд позже просто потому, что именно в тот момент секретарши не было на месте. Он прошел от кафе до офиса пешком, потому что знал, что в восемь сорок три на перекрестке будет авария, которая на два часа двадцать минут блокирует движение. Операция была проведена чисто. Свидетелей не было. Полиция увидит фотографии на столе, и дело закроют. Может, кто-то и задастся вопросом, откуда тот вообще раздобыл такие снимки, но ради самоубийцы вряд ли решат проводить тщательное расследование. У Кейси МакОлифа давно уже было не все в порядке с нервами, и это всем прекрасно известно.
В «Звездочке» Кроуфорд не стал дожидаться прихода полиции. У него было достаточно времени, чтобы допить кофе, пока менеджер названивал в скорую. Впрочем, в любом случае волноваться не о чем – кого-кого, а его обвинять более чем нелепо. Наверно, в этом кафе все-таки больше не стоит появляться, но здесь нет ничего страшного. Семимесячное пребывание в Атланте подошло к концу, и уже вечером он будет на самолете, направляющемся в Сиэтл. Вылет назначен на 19:23. Он пройдет охрану в 17:45, прибудет в аэропорт в 17:00, выедет отсюда в 15:27, полиция закончит разговор с ним в 11:16, они прибудут в его квартиру в 10:30, а вернется домой в 10:24. Кроуфорд совершенно точно знал, как именно все будет происходить, и не сомневался, что все будет разыграно в точности по этому сценарию. Это ставшее уже привычным чувство полного контроля над своей жизнью давало американцу уверенность в себе и в своих способностях. Все шло так, как и должно; так, как ему выгодно. Так было, и так будет. Это столь же бесспорно, как восход солнца на востоке. В конце концов, в мире должны быть незыблемые истины, правда?
Обо всем этом он лениво размышлял, удаляясь от здания, где работал злополучный МакОлиф. Кроуфорд предусмотрительно не воспользовался главным выходом, перед которым сейчас собралась толпа зевак. Им хватит развлечения надолго – скорая помощь безнадежно застряла в общей пробке.
Остановившись на переходе, Кроуфорд аккуратно снял перчатки и убрал их в карман, закончив движение как раз тогда, когда светофор сменил свой цвет на зеленый.
Он шел по улице с таким выражением лица, что всем прохожим становилось ясно: идет важный человек и думает о серьезных вещах. Правда, никто из них и близко себе не представлял, что конкретно творилось в голове у американца. О, у того были вполне серьезные мысли, просто надо было быть другим пророком, чтобы понять всю их значимость.
Произошло невероятное. Сегодня утром он проснулся на сорок две минуты позднее, чем запланировал, то есть банально проспал.
***
Кроуфорд жил по часам последние девятнадцать из двадцати семи лет своей жизни.
Его часто принимали за бизнесмена, но на самом деле он был намного большим, чем какой-нибудь заурядный любитель зарабатывать деньги. Он работал на Розенкройц и имел дар уровня альфа, что делало его одной из основных ценностей организации. Он мог видеть будущее и славился своей способностью учитывать мельчайшие детали. Он знал, как добиться желаемого результата - на кого нужно надавить и что именно сделать, - и всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Он строил всю жизнь вокруг собственных видений и выверенными шагами размеренно шел по дороге к успеху. Когда он обращался в Совет с предложениями, его неизменно внимательно выслушивали.
Если глупые дешевые официантки в «Звездочке» называли его между собой Змеем, то коллеги по Организации знали его под другим именем, которое произносилось со страхом и уважением. Оракул.
Кроуфорд жил по часам, потому что у него не было другого выхода. Время было высшим законом. Время определяло, когда и что именно произойдет. Он всегда знал «когда» - «где» и «как» были на порядок менее важны. Правильная синхронизация неизменно обеспечивала успех. Она позволила застать Кейси МакОлифа одного, она же убила ту официантку. Если бы он пришел в восемь, как обычно, и повел себя точно также, то девушка выбежала бы с черного хода, выкурила сигарету, успокоилась и как ни в чем не бывало вернулась к своей работе. Нехватка сна и обилие сплетен сделали ее очень восприимчивой к влиянию, но при этом отклонение на тридцать секунд в любую сторону – и грузовик разминулся бы со своей жертвой.
Макдонахью из службы поддержки потребует объяснительной, но Кроуфорд не собирался отчитываться перед ним. Он убил девчонку потому, что этим утром проснулся позже, чем собирался. В итоге он поздно принял душ, поздно оделся и поздно вышел из дома. Он вошел в кафе с опозданием на шестнадцать минут и тридцать одну секунду. Для пророка его уровня это было чем-то неслыханным. Кроуфорд любил контроль, а его дар требовал его в обязательном порядке. Он должен был неизменно управлять ситуацией, а вовсе не наоборот. Девчонку пришлось убить просто в качестве доказательства, что с его даром ничего не случилось. Он не сожалел о ее смерти. Впрочем, он вообще ни разу в жизни не испытал жалость к людям, погибшим по его вине. Она была всего лишь пешкой. Он был Оракулом.
Демустье, координатор Розенкройц в Соединенных Штатах, вряд ли будет в восторге. Пророк ранга Кроуфорда просто не имел права на сбои. С паранормами более низкого уровня это иногда происходило, причем каждый такой случай тщательно документировался и расследовался. Оракул же должен был быть лишен подобных недостатков.
Направляясь обратно к своей квартире, американец методично анализировал любую возможную причину позднего пробуждения. Он прошелся по списку три раза, прежде чем был вынужден впервые за много лет признать свое полное поражение.
Брэд Кроуфорд был крайне недоволен.
***
Пьер Демустье встречал Кроуфорда в аэропорту Сиэтла. Прошло несколько часов с тех пор, когда Кроуфорд позвонил и сообщил об утренних событиях, но француз до сих пор не мог успокоиться. Он ждал Кроуфорда у своей машины, постукивая костяшками пальцев по капоту. При виде американца он, наконец, оторвался от своего ненаглядного Мерседеса, помог положить чемодан в багажник и сел за руль. Ни один из них не произнес ни слова до тех пор, пока машина не выехала на автостраду.
- Звонил Макдонахью, - будто бы между прочим заметил француз, бросая косой взгляд на Кроуфорда.
Тот и не посмотрел в его сторону.
- Этого вполне следовало ожидать. Я полагаю, что он подал жалобу.
Демустье фыркнул, уверенно направляя машину через плотный поток.
- Жаловаться и причитать у него всегда хорошо получалось. Это вообще характерно для вас, американцев.
- Он шотландец, - невозмутимо поправил Кроуфорд.
- Ба! Да это еще хуже. Нация обалдуев, слоняющихся по холмам и трахающихся со своими овцами.
Кроуфорд не стал на это даже отвечать, за годы общения привыкнув к манере француза выражать свои мысли. Демустье был энергичный веселый человек, не испытывающий особой симпатии к окружающим и миру вообще. Он не опускался до дискриминации, одинаково презирая всех и с удовольствием выискивая наиболее болезненные насмешки. Он с удовольствием вел учет написанных на него кляуз и анонимок, которые обычно Розенкройц пересылали с указанием авторов. Телекинетик уровня альфа, отошедший от активной работы после того, как у него нашли рак, он провел последние несколько лет, меняя одну клинику за другой. Болезнь сделала его еще более язвительным, хотя многим это казалось и невозможным. Четыре года назад ему поручили административную работу здесь, в Сиэтле, заключавшуюся в координации тридцати четырех подразделений, базировавшихся в Соединенных Штатах.
Кроуфорд был одним из трех людей, которых француз считал достойными уважения, поэтому с ним он хотя бы иногда пытался быть относительно вежливым. «Относительно» было ключевым словом. Они уже около шести лет работали вместе, и даже пару раз совместно участвовали в операциях. Каждый был способен без особых угрызений совести подставить другого, если это окажется выгодным, но до тех пор они неплохо ладили.
Демустье хранил пачку сигарет между двумя передними сиденьями, и сейчас как раз потянулся за заначкой. Держа сигарету в одной руке, второй поднес зажигалку, контролируя рулевое колесо телекинезом. Еще пара минут прошла в молчании, а потом француз выбросил окурок в само собой опустившееся окно и обратился к Кроуфорду.
- С произошедшим сбоем разбираться будешь сам. Мне еще интересно, почему ты не сказал мне об этом педике?
Американец покосился на него, не понимая вопроса.
- О чем ты?
- Я не верю, что у парня с такой шевелюрой может быть нормальная ориентация. – Француз очертил в воздухе извилистые контуры, очевидно, обозначающие вышеупомянутую шевелюру. – Он заявился сегодня утром в мой офис и сообщил, что будет твоим новым напарником. Оракул, мы уже столько времени работаем вместе, ты мог бы и сказать, что тебя наконец-то приписывают к постоянной команде. А наглец редкостный! Кинул мне папку и вышел, сказав, что зайдет попозже, чтобы встретиться с тобой лично.
Снова наступила тишина. Демустье закурил вторую сигарету, хотя обычно не позволял себе баловаться никотином так часто. Сигарета уже практически закончилась, когда он понял, что Кроуфорд так и не ответил, а вместо этого изучающе смотрит на него. Француз недоуменно нахмурился.
- Подай вправо, - бросил Кроуфорд.
Не задавая вопросов, Демустье автоматически выполнил команду, только после этого посмотрев на дорогу, где идущая впереди машина резко затормозила. Еще немного – и они бы неплохо в нее впечатались. Разразившись потоком ругательств на всех известных ему языках, а таких за его жизнь набралось предостаточно, француз выехал на обочину, обгоняя неумеху-водителя. Как ни странно, этот инцидент вернул ему хорошее расположение духа.
- Ты хочешь сказать, что не знал об этом? – весело поинтересовался он.
- Где папка? – Кроуфорд предпочел ответить вопросом на вопрос.
- Что я, по-твоему, должен ее всюду с собой таскать? – разозлился Демустье. – Не смеши меня! Это, в конце концов, моя машина, а не письменный стол месье Кроуфорда, набитый его бумагами. Ты у нас всезнайка, и на кой тебе вообще сдались эти бумажки, если ты и без них прекрасно себе представляешь, что и как произойдет?!
- Логично, – коротко ответил Кроуфорд, и на какое-то время воцарилось молчание. Американец задумчиво изучал пейзаж за окном. Новости Демустье оказались крайне скверными. Был соблазн решить, что телекинетик просто проверяет его, узнав об утренней ошибке, но Демустье уже очень давно и очень хорошо усвоил урок о том, что с чужими способностями шутить не стоит. Он мог быть прямолинеен и груб, но дураком его назвать нельзя, а такие плоские шутки не в его стиле. Жаль. Лучше бы это была шутка, ибо Кроуфорд понятия не имел, о чем идет речь.
В Розенкройц уже давно решили использовать Кроуфорда в качестве независимого оперативника. Пару раз ему давали напарников, но любая совместная работа носила кратковременный характер. Руководство не хотело, чтобы кто-то мешал видениям Кроуфорда, и считало одиночные задания лучшим способом решения проблемы. Это вполне устраивало американца, который не терпел некомпетентности при том, что видел ее практически во всех. Кроуфорд верил только себе и своему дару. Известие о непонятно откуда взявшемся партнере было неприятным, и, хуже всего, - оно стало неожиданностью. Не было ни видения, ни предчувствия, вообще ничего. Кроуфорд собрал всю свою невозмутимость, чтобы не показать, насколько ему не понравилось услышанное.
Его дар никогда его не подводил, и он не допустит, чтобы это произошло в будущем. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. Он Брэд Кроуфорд, пророк уровня альфа. Пророки уровня альфа не ошибаются.
- Где он собирается встретиться со мной? – поинтересовался он.
- Это ты мне должен сказать, - язвительно заметил Демустье. Кроуфорд не удостоил это замечание ответом. Француз отвлекся от дороги, решив посмотреть, насколько его колкость попала в цель, но под весом взгляда Кроуфорда смутился и снова уставился вперед. Неважно, сколько бы времени они не проработали вместе, он никак не мог приучить себя смотреть Оракулу в глаза.
Демустье вздохнул и пожал плечами.
- Он не назвал места. Просто оставил папку и ушел, а я приказал отнести ее в твою комнату. Полагаю, твой контактный телефон у него все равно есть.
- Какой у него дар? Какой уровень?
- Он не сказал. Я окликнул его, но он не обернулся. Меня давно уже никто не игнорировал. - Демустье улыбнулся, но улыбка вышла несколько натянутой.
- И ты ему позволил просто так уйти?
Казалось, Демустье целиком поглощен ситуацией на дороге, а заданный вопрос решил игнорировать. Неплохо знавший его Кроуфорд просто ждал. В конце концов, француз все-таки ответил:
- Я попытался остановить его.
Эту фразу можно было трактовать по-разному.
- Он отразил твой удар?
Улыбка Демустье стала пугающе мрачной.
- Мне показалось, что его вообще там нет. Пустота, и все.
Кроуфорд тщательно обдумывал полученную информацию, пытаясь расставить все на свои места. Остаток дороги до квартиры Кроуфорда прошел в молчании.
Припарковав машину, Демустье повернулся к своему пассажиру.
– Я буду завтра в своем офисе в семь утра. Принеси свой отчет по Атланте, а также прихвати новоприобретенное педерастическое чудо.
- Ну, разумеется. - Кроуфорд вышел и забрал чемодан из багажника. Не дожидаясь своего спутника, он сразу же направился к лифту. Кроме него желающих воспользоваться данным чудом техники не наблюдалось. Так что когда кабина остановилась на первом этаже, выпустив стайку жильцов, решивших поразвлечься на ночь глядя, Кроуфорд зашел туда в гордом одиночестве. В начищенных до блеска металлических дверях лифта его отражение дробилось в мутную тень. Американец задумчиво смотрел сквозь нее, анализируя недавние события. Ничего нового размышления не принесли, кроме легкой головной боли. Сняв очки, он начал массировать переносицу.
- Мне не нравится, когда меня называют педиком, - раздался голос у него за спиной.
Только жесткий самоконтроль не дал Кроуфорду подпрыгнуть на месте от неожиданности. Он медленно надел очки обратно и повернулся на голос.
В лифте был еще один человек. Он каким-то образом примостился на перилах, идущих вдоль трех стен. Сама его поза была невероятной, впрочем, человека это, похоже, ни капельки не смущало – он уютно уселся на угловом изгибе перил, поставив ноги на них же и опершись на колени руками. Его длинные ярко-оранжевые волосы спадали на плечи, а сам он был одет в непроницаемо-черный шелковый костюм. Впрочем, самым запоминающимся в его внешности были глаза. Глядя в них, Кроуфорд начал догадываться, почему окружающие обычно не выдерживали его собственный взгляд. Глаза были ярко-голубыми, и настолько лишены жизни и тепла, что их взгляд давил чуть ли не с физической силой. В них читалась опасность, при том в таком количестве, которое заставило бы любого благоразумного человека держаться от их обладателя на как можно более безопасном расстоянии. Как минимум в другой стране. Кроуфорд никогда в своей жизни не ощущал исходившую от других угрозу, как нечто столь вещественное, а после общения с Советом Розенкройц это говорило о многом.
Лифт мелодично звякнул, сообщая о прибытии на нужный этаж. Незнакомец выпрямился, без труда сохраняя равновесие на своей шаткой опоре, и легко соскочил вниз.
- Только после тебя, - издевательски сказал он, кивнув в сторону выхода.
Кроуфорд почувствовал мысленное прикосновение – языки огня и удушливый запах паленой плоти. Краткий миг – и оно исчезло так же неожиданно, как появилось.
Здравый смысл протестовал против того, чтобы оставлять кого-то за спиной, но американец проигнорировал его – не потому, что отказал инстинкт самосохранения, а просто не желая открыто признавать, что опасается невесть откуда взявшегося паранорма. В том, что у парня есть какой-то дар, сомневаться не приходилось, а вот какой именно надлежало узнать в ближайшее же время. Просто чтобы свести число неожиданностей к минимуму, пока собственный дар играл в молчанку. С непроницаемым выражением лица Кроуфорд вышел из лифта с чемоданом в руке, ничуть не удивившись, что незнакомец отправился за ним следом.
- Итак, ты специализируешься на телепортации, - отметил Кроуфорд.
- Тебе так сказали?
- Мне вообще ничего не говорили.
- Ну тогда и не строй предположений, - посоветовал незнакомец. - Ты выглядишь намного умнее, когда молчишь.
Кроуфорд открыл дверь своей квартиры и занес туда чемодан. Непрошеный гость зашел, даже не озаботившись захлопнуть за собой дверь, и прошел к окну. Американец решил пока не обращать на него внимания. Он аккуратно поставил чемодан в угол, захлопнул дверь и включил свет. Гость тем временем оценил вид из окна и теперь с интересом оглядывал комнату. По правде говоря, смотреть было особенно не на что – Кроуфорд проводил в своей «официальной» квартире так мало времени, что даже не озаботился ее меблировкой, оставив необходимый минимум, предоставленный Розенкройц. На пустых полках сиротливо лежала папка, принесенная по приказу Демустье.
- Кажется, ты не очень рад меня видеть, - заметил незнакомец, усмехаясь.
- Я предпочитаю работать один. Как тебя зовут?
- У меня много имен. Тебе какое больше нравится? – поинтересовался гость, поворачиваясь. Он засунул руки в карманы и склонил голову, изучая американца. Они казались полной противоположностью друг другу: один с огненно-рыжей шевелюрой, одетый во все черное, другой – с темными волосами и в безупречном светло-кремовом костюме. Усмешка стала шире, и в ней скользнуло что-то ядовито-холодное. – Аваддон, Аполлион, Люцифер ... У меня так много имен и они все такие красивые ... Будет ужасно жаль оставить всего одно.
- И все-таки выбери какое-нибудь, и давай покончим с этим, - раздраженно сказал Кроуфорд. – С какой целью Розенкройц направили тебя ко мне?
Незнакомец рассмеялся, как будто Кроуфорд спросил что-то смешное.
- Розенкройц тут ни при чем. Ты специально попросил прийти именно меня. Впрочем, полагаю, ты это больше не помнишь. Прямо-таки не знаю, почему... – Весело посмеиваясь, он направился через всю комнату к Кроуфорду. У американца было четкое ощущение, что над ним издеваются, и оно ему ни капельки не нравилось. Решив ни в чем не уступать наглецу, он не сдвинулся с места, пока тот подходил все ближе. Одна рука потянулась к его лицу и американец недовольно отбросил ее в сторону, вот только, похоже, только этого Аваддон или как-его-там-звали и ждал, поскольку тут же перехватил руку американца и с силой сжал. Голубые глаза сузились до щелочек, и Кроуфорду показалось, что они светятся. Свободной рукой американец выхватил пистолет из наплечной кобуры и прижал его дуло к горлу своего «напарника». Тот уже не улыбался.
- Не отталкивай меня, Оракул, - угрожающим тоном сказал он. – Тем более что от меня еще никому не удавалось просто так отмахнуться.
- Пусти меня, - спокойно ответил Кроуфорд. – У меня нет времени для твоих дурацких игр. Объясни, что тебе надо, и убирайся. Я уверен, что в Розенкройц найдут, где тебя поселить.
- Еще раз говорю, меня не стоит отталкивать. Я здесь, потому что ты в свое время попросил меня об этом. Я просто оказываю тебе услугу, хотя мог бы просто прихлопнуть, как муху. Но имей в виду – ты не будешь игнорировать меня. Никогда.
- Я не просил снабжать меня напарником.
- О, как раз просил. – Ленивая усмешка снова вернулась на место. – Просто ты сейчас не помнишь об этом.
- С какой стати я мог все забыть? – поинтересовался Кроуфорд.
- Мне намного интереснее, когда люди не помнят о нашем соглашении, - сказал незнакомец и хищно улыбнулся. Они стояли так близко друг к другу, что Кроуфорд чувствовал чужое дыхание на лице. Оно было холодно, как лед, и наводило на мысли о крови и смерти.
Американец против своей воли начал опускать пистолет. Он попытался поднять руку, но та отказалась подчиняться, пальцы разжались, и оружие с недовольным лязгом упало на пол.
– Не волнуйся. Если ты такой умный мальчик, то, полагаю, в конце концов догадаешься.
Огонь и тьма. Кровь и смех. Шепот и ехидная ухмылка.
Когда Кроуфорд понял, кого, а точнее – ЧТО он видит перед собой, у него впервые в жизни мурашки побежали по коже.
- Это ложь, - тихо сказал он.
Существо перед ним рассмеялось, и воздух за его спиной начал мерцать. Словно из ниоткуда соткались черные крылья, неровные концы которых, казалось, тлели багровыми углями. Глаза остались небесно-голубыми, но теперь из них почти ощутимо лилась тьма. Снова донесся запах паленой плоти.
- Шульдих, - сообщил дьявол. – Я решил, что, пожалуй, на этот раз меня будут звать Шульдих.
Самым увлекательным после совместного слэшерского просмотра фильмов является чтение аннотаций.
Мнения варьируются от "Как же это здорово, вот только ребятам не додали Оскаров" до "Аффтар, выпей йаду, желательно цикуты".
Скажу сразу: я шла на комедию. То есть я знала, что комедии не будет, но надеялась, что ее обеспечат стараниями зала. Поскольку зал в радиусе одного метра от меня молчал, комедию пришлось делать самой.
Не считая шести-семи сложных сцен, в целом с задачей справилась.
И еще раз хочу повторить - от одного персонажа в искреннем восторге. В фильме на фоне всей этой ... и ... все-таки был Кроуфорд! И я им очень гордилась!
Дисклеймер: Все - мое ИМХО. Извините, если задела чьи-то чувства
Сегодня перед работой зашла на почту и выяснилось, что меня дожидается аж шесть посылок от моего Алибриса плюс две посылки с дисками. В случае с Алибрисом, поскольку доставка бывает месяца через четыре после заказа, я уже сама забыла, что именно хотела, так что вскрытие каждого нового конверта преподносило сюрпризы.
Самой загадочной номинацией оказалась манга на английском про мальчиков-кендоистов. Я не имею ничего против кендо, мальчиков и манги, но хоть убей не помню, чтобы ее заказывала. Тем более что на Алибрисе и манги-то особенно нет.
Подозреваю в окружающих наличие хроноворотов, повышенной рукастости a-la Шива, а также паранормальных способностей.
Я уже поняла, что не смогу сидеть в аське, потому что это означает посвятить весь вечер только ей. Я искренне люблю всех тех, с кем я там общаюсь, но успеть что-либо еще, помимо общения, при этом невозможно.
Сейчас решила поработать и перед этим немного посидеть в дневниках, Ну то есть минут десять-пятнадцать. Вот только что я здесь делаю уже второй час вместо того, чтобы заняться делом?
На днях встречалась со своей школьной подругой. Девушка достаточно далека от слэша, что не помешало нам с удовольствием посмотреть Haru Wo Daitei Ita.
Мне особенно понравился момент в начале первой ОВЫ, где показывался кинотеатр, в котором шел фильм - экранизация яойного романа. В зрительном зале присутствовали исключительно особы женского пола.
Крылья из стали /нержавеющей?/ У тебя стальные крылья. Никто не знает точно, почему, но в данный момент своей жизни ты отключил эмоции и достиг абсолютной апатии. Вы — холодный и безразличный, почти всегда...или же вы хороший притворщик. С вами невозможно сблизиться. Возможно даже что вы сами не знаете настоящего себя. Вас привлекают разрушения масштабного уровня, стихийные бедствия, может даже смерть или концепция конца света. И из-за того, что вы слишком многое держите в себе, однажды вы просто лопнете. Тогда ваша маска спадет, и все увидят ваши настоящие крылья. До тех пор, всё происходящее вы будете воспринимать в тихом и холодном равнодушии. Хорошая сторона — то, что вы бесстрашны и очень сильны, немногое может пройти сквозь вашу защиту. Вы интригуете людей, которые не могут не интересоваться, почему вы такой, как вы есть. Одиночка, тот, кто проводит много времени раздумывая и созерцая над понятиями жизни и смерти - вы бомба с таймером, ждущая своего времени, чтобы взорваться и создать свои собственные разрушения..
Мне особенно нравится, что автор теста начал обращение на "ты", но на середине передумал.
Нам сегодня на работе прислали формы для оценки себя любимых за прошедший год. Маленькие такие формы - на пять листиков. Эти наивные люди рассчитывают, что мы сейчас напишем про себя много компромата, опираясь на который они и проведут потом аттестацию.
*разминая пальцы*
Они еще не имели дела с людьми, подготовившими в университете отчет о годовой работе кафедры. На сорок страниц. *кровожадно облизывается* Ну-с... Бюрократия, говорите?
Сделка, обещание... Слова моментально вылетают из головы.
Он всегда просыпается от собственного крика.
Часть первая
Кейси МакОлиф ненавидел свой офис. Он специально просил дать ему кабинет без панорамы города и оговаривал это в куче заявлений, разосланных чуть ли не каждому из вышестоящих шишек. И все же теперь ему приходилось бороться со страхом каждый раз, когда он оказывался у окна. Черт, как вообще можно привыкнуть, что между ним и полетом с высоты тридцать второго этажа - лишь тонкое стекло и один шаг. Почему-то руководство считало, что вид на город с высоты птичьего полета (где вы видели птицу, которой взбрендило летать на такой высоте?) делал кабинет более престижным. Кейси предпочел бы поменьше престижа, но его предпочтения никого не интересовали. От него требовалось приходить на работу, сдавать отчеты, зарабатывать деньги, возвращаться домой к неблагодарной жене и двум дочерям, переходный возраст которых делал общение с ними положительно невозможным. Вот уж действительно не жизнь, а подарок! Подарок, без которого так и тянуло обойтись. Иногда он думал над тем, чтобы все-таки сделать шаг, отделяющий его от падения, но останавливала мысль о радости жены, когда та будет получать за него страховку. Пожалуй, давно пора переписать полис на кого-нибудь другого.
Пальцы нервно забарабанили по стеклу. Везде, куда хватало глаз, на улицах были сплошные пробки. Из радиоприемника в углу доносился жизнерадостный голос идиота-диктора, сообщивший, что в ближайший час изменений на дорогах не предвидится. Как всегда утром, было уже несколько крупных аварий. Два летальных исхода и около пяти тяжелораненых – боже! какая трагедия. Голос ведущего совершенно не соответствовал характеру новостей. Периодически он вспоминал о том, что должен изображать сочувствие, но надолго его не хватало. Со всеми подробностями осветив аварии, диктор радостно сообщил, что сегодня днем ожидается около 40 градусов жары, и добавил со смешком, что машинам в таких пробках лучше быть оснащенными кондиционерами, а то больницы пополнятся еще и жертвами тепловых ударов.
Кейси закрыл глаза, борясь с нахлынувшим раздражением. Пальцы ударили по стеклу чуть сильнее, и он вздрогнул, инстинктивно делая шаг назад, как будто тонкая завеса, отделявшая его от раскинувшегося внизу города, вот-вот готова была осыпаться мелким крошевом. Нервно засмеявшись, он все равно почти подсознательно начал выискивать тончайшие трещины на стекле. Не обнаружив ничего подобного, Кейси решил все же не искушать судьбу и вернулся в кресло. Вытерев белоснежным платком выступившую на лбу испарину, он посмотрел на часы. Назначенная встреча должна была начаться еще пятнадцать секунд назад. Где же его клиент? Тот был до невероятного пунктуален. Кейси иногда казалось, что в голове у того постоянно отщелкивает секундомер, заставляя мерить время и окружающих с точностью до миллисекунды. Бррр. Он пока встречался с этим клиентом всего четыре раза, и каждый раз мурашки бежали по коже. Тот был неизменно вежлив, но что-то в его глазах пугало Кейси намного больше, чем вид из окна собственного офиса.
Секундная стрелка закончила один круг и пошла на новый, а дверь так и не открылась. Кейси сверил наручные часы с настенными. Ошибки не было. В бубнящем в углу приемнике на смену прошлому ведущему заступил новый – на этот раз женщина. Она начала повторять подробности утренних аварий, делая акцент на том, что среди пострадавших оказалась мать двух маленьких детей. Назвав их возраст, ведущая сделала паузу, давая слушателем в полной мере оценить весь кошмар трагедии, а когда продолжила, в ее голосе звучали сдерживаемые слезы. Блин, ей в актрисы надо идти, там за такое даже премии дают. Кейси снова посмотрел на часы. Клиент опаздывал уже на одну минуту и тридцать четыре секунды. Тридцать пять. Тридцать шесть.
Он встал и походил по кабинету, подошел к окну, а потом резко развернулся и направился к радио. Щелчок – и воцарилась блаженная тишина. Две минуты пятнадцать секунд.
Он подошел к двери и приоткрыл ее, бросив взгляд в коридор. Возможно, клиент уже сидел там в ожидании встречи. Никого, не считая секретарши, перепечатывавшей какие-то документы с сосредоточенным видом. Нервно оглянувшись на окно, Кейси вышел из кабинета и направился к ней, откашлявшись, чтобы привлечь внимание. Секретарша повернула голову в его сторону, не прекращая печатать. Ее помада была такого ярко-алого оттенка, что Кейси на секунду не смог думать ни о чем другом, кроме этого невозможного цвета.
- Чем могу помочь? – поинтересовалась она.
- У меня назначено на девять, но клиент опаздывает.
Она недоуменно нахмурилась и перевела взгляд на часы в углу монитора.
- Сейчас две минуты десятого, - сказала она таким тоном, как будто это все объясняло. - Да к тому же утро понедельника. Будьте снисходительны – возможно, он слишком активно отдыхал в выходные.
- Этот клиент никогда не опаздывает, - упрямо сказал Кейси.
Секретарша пожала плечами и отвернулась к своим документам, выискивая то место, где закончила печатать.
- Если он позвонит, я вам сразу же передам, - сказала она, давая понять, что разговор окончен. Кейси еще некоторое время стоял рядом, периодически поглядывая на часы. – Я вам сразу же передам, - повторила она, и на этот раз в ее голосе прозвучали нотки раздражения.
Он решил вернуться в офис и снова уселся в кресле, нервно перебирая лежащие на столе бумаги. Возможно, клиент попал в пробку? Не высидев долго на одном месте, он резко встал и подошел к окну. Не до конца зная, какую именно машину следует выискивать взглядом, да и не способный выделить одну каплю в практически неподвижной пестрой ленте внизу, он начал лениво рассматривать городской пейзаж. Пожалуй, если клиент все-таки застрял в пробке, встречу с тем же успехом можно отменить. По радио передавали, что пробка рассосется не раньше чем через час, а весь день после одиннадцати был уже расписан. Интересно, сколько вообще стоит ждать, прежде чем плюнуть на сегодняшнюю встречу?
В 9:15 он решил попросить сделать кофе. Но вместо секретарши его ждала записка «Буду через 15 минут». Кейси поднял ее, повертел в руках и с раздраженным вздохом бросил обратно. Он с тоской подумал о неплохом кофе в кафешке на первом этаже здания. Возможно, встречу стоит считать отмененной, и насладиться хоть каким-то спокойствием? Тишину разорвал резкий звонок телефона на столе секретарши. Не имея никакого желания снимать трубку, Кейси затравленно смотрел на ни в чем не повинный агрегат. Может, это все-таки его клиент?
Прозвонив четыре раза, телефон замолчал. В этот момент в холле открылись двери лифта, и из него вышел запоздавший клиент. Кейси нервно взглянул на часы. 9:17. Похоже, и у мистера Пунктуальность бывают плохие дни. Он поспешно нацепил улыбку, но тут же почувствовал ее фальшь – сегодняшний день определенно не располагал к позитивной мимике.
- Доброе утро, сэр, - вежливо сказал он, безуспешно пытаясь придать своему голосу хотя бы каплю той веселости, которая так легко удавалась ведущим на радио. – Надеюсь, у вас все в порядке.
- Как всегда, - спокойно ответил клиент, и, не торопясь, направился к кабинету. Кейси прошел туда первым, сел в свое кресло и приглашающим жестом указал на один из стульев. Не удостоив стул своим вниманием, клиент подошел к столу и бросил на него конверт из плотной бумаги. Кейси заметил, что тот носит перчатки, и немало удивился этому факту. При сорокоградусной жаре это не самый популярный выбор.
- Что здесь? – поинтересовался Кейси, поднимая конверт.
- Смотрите сами.
Кейси послушно вскрыл конверт, и на стол упала пачка фотографий. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, ЧТО именно он видит. Все снимки были сделаны через окно, и на них были запечатлены мужчина и женщина, занимавшиеся сексом. Некоторые снимки были сделаны издалека, другие с приближением – чтобы можно было рассмотреть лица и их выражение. Мужчину Кейси не узнал, а вот женщина была ему более чем знакома. Особенно кольцо на руке – они в свое время очень долго его выбирали.
- Бет? ... – прошептал он, чувствуя, как в груди все сжимается. Он поднял глаза от фотографий на невозмутимое лицо своего клиента. – Это что, какая-то шутка?
- Смотрите дальше, - спокойно ответил тот. Руки Кейси тряслись, но он послушно стал перебирать снимок за снимком. Перед глазами все расплывалось, но даже при этом он понял, что последняя фотография отличалась от предыдущих. Тот же мужчина, но уже другая женщина. Его дочь. Его малышка Меган. Ей же всего четырнадцать... Господи!
Он застонал, бросив снимки, как будто само прикосновение к ним причиняло боль.
- Боже, нет... нет... я не верю... Где вы их достали? Кто этот человек?
- Встаньте.
Он неуверенно поднялся.
- Откуда у вас эти фотографии?
- Это уже неважно. – Клиент сделал шаг вперед и положил руку на плечо Кейси. Тот был благодарен за этот жест поддержки. Он начал понемногу приходить в себя. Это наверняка просто чья-то плохая шутка, которой не стоит верить. Он закрыл глаза, но это было ошибкой, поскольку только что увиденные картинки немедленно предстали перед мысленным взором. К черту встречу. Сейчас надо вернуться домой и ... поговорить с Бетти об этом. Впервые за последние лет десять холодная ярость взяла верх над нервами, и он почувствовал, что в силах снова управлять своей судьбой. Он сейчас пойдет домой, а потом...
- Прощайте.
Сильный толчок откинул его назад. Кейси открыл рот, чтобы потребовать объяснения, но удар о стекло выбил воздух из легких.
От удара окно разлетелось на множество мелких осколков. Именно так, как он себе много раз и представлял – мириады искр, светящихся в лучах солнца. Некоторые искры острыми жалами впились в лицо и руки, а потом Кейси с ужасом понял, что под его ногами больше нет опоры. Весь мир приобрел неестественно яркие краски – разноцветье машин внизу, темные равнодушные монолиты домов и невероятно синее небо, которое уходило все дальше. Кейси падал – в точности так, как в своих кошмарах. Только на этот раз его не ждало пробуждение в конце.
Тридцать два этажа.
Его крик оборвался только в самом низу.
Оставшийся наверху наблюдал весь его полет вплоть до удара об асфальт. Почти сразу же раздались пронзительные крики прохожих, отзвуки которых донеслись даже на эту высоту. Что ж, все прошло по многократно увиденному сценарию. Он развернулся и направился к выходу из кабинета. Секретарши еще не было. Она ушла выпить кофе, но задержалась, чтобы пофлиртовать с официантом. Она вернется через две минуты, но его здесь уже не застанет. Он спокойно вошел в кабину заблокированного им же лифта и нажал на кнопку первого этажа. Охранник не заметил его ухода, поглощенный просмотром какого-то боевика.
Все были заняты своими делами, и никто так и не обратил внимания на темноволосого мужчину, вышедшего из офисного здания под обжигающие лучи летнего солнца.
*
Брэд Кроуфорд на первый взгляд казался обычным успешным бизнесменом, каких было много в этом городе. Из числа тех, что заключают многомиллионные контракты и всегда выигрывают на фондовом рынке. Один из элиты, но все же «один из», - такой вывод делали практически все, пока не имели неосторожность посмотреть ему в глаза. У него был хорошо поставленный голос и выверенные спокойные движения, нечасто встречающиеся в наши дни. Он излучал спокойствие, уверенность и силу, которых было более чем достаточно для окружающих. А глаза? Кто обращает внимание на глаза в наше время, разве что обслуга...
Официантки в «Звездочке» между собой называли его Змеем.
О нем часто сплетничали на кухне, и его обязательно показывали каждому новичку, как местную достопримечательность. Он приходил каждый день в одно и то же время, чтобы сесть за один и тот же столик. Он платил дорогому кафе солидную сумму за то, что этот столик был всегда свободен для него с восьми до девяти утра. Он приходил далеко не каждый день, но никогда не опаздывал. Он неизменно одевался в дорогие костюмы, носил при себе дипломат, который, похоже, стоил ничуть не меньше, чем одежда, и всегда заказывал одно и то же. Как только он появлялся в дверях, на кухню тут же отправлялся заказ, чтобы все было готово в кратчайший возможный срок. Это был не тот человек, которого стоило заставлять ждать.
Они знали его имя, потому что оно стояло на кредитной карточке. Он ежемесячно выплачивал кафе солидную сумму за резервирование места и еду, а потом уже по своему усмотрению пользовался заранее оплаченным или нет. Он никогда не настаивал на возврате неиспользованных денег, и все решили, что такие суммы не представляют для него особого интереса. Брэд Кроуфорд. Его подпись на чеках очень напоминала его самого – каллиграфически четкая и не содержащая ничего лишнего. Ему лет двадцать пять, говорили некоторые. Не больше тридцати в любом случае, соглашались другие. Официантки обожали строить версии о том, есть ли у него жена или любовница. Некоторые сочувствовали воображаемой девушке, другие говорили, что не прочь оказаться на ее месте. От Змея мурашки бежали по коже, но было очевидно, что он богат. В «Звездочке» платили неплохо, но почти все официантки готовы были пожертвовать заработком за право стать миссис Кроуфорд или хотя бы ее временной заменой.
Мэри Энн работала здесь первый день. Девятнадцать лет, платиновые волосы и зеленые глаза сделали бы ее заметной на улице, но только не в кафе «Звездочка», где официанток неизменно подбирали за внешность. Дуглас Браун - менеджер кафе - был крайне разборчив в этом вопросе, и всегда ухитрялся избегать судебных исков за дискриминацию при найме на работу. Сейчас он стоял за стойкой, пристально оглядывая зал.
Поговаривали, что когда-то Дугласа было нереально вытащить на работу раньше двенадцати, но это было до того, как заведение начал навещать Змей. Теперь он лично контролировал все происходящее утром, чему не в последнюю очередь способствовали слезные просьбы официанток. Он знал, что девушки побаиваются этого клиента, и хотя и отчитывал их за «глупые страхи», но Мэри Энн по секрету рассказали, что после каждой личной встречи со Змеем Дуглас шел в свой кабинет, открывал бар и наливал себе стакан виски.
Мэри Энн бросила взгляд на пустой столик в углу. Он был так расположен, что позволял сидевшему за ним одновременно видеть и весь зал кафе, и происходящее на улице. На столике красовалась табличка «Заказано», и ни одна из официанток никогда бы не рискнула опрометчиво убрать эту табличку до девяти часов утра. Даже холодным зимним утром, когда кафе было заполнено служащими, стремившимися перед работой выпить чашку кофе и насладиться последними минутами спокойствия, они были вынуждены отказать всем, кто пытался занять якобы свободный столик. Это было особенно сложно, когда Змей не появлялся по нескольку недель, но, поскольку тот с лихвой расплачивался за роскошь резервирования, столик неизменно пустовал весь пиковый утренний час.
Она нервно мяла в руках выданный сегодня блокнот для приема заказов. Кафе открывалось в пять утра в расчете на тех, кто начинал свой рабочий день в столь ранний час, а ей пришлось прийти на полчаса раньше, чтобы пройти инструктаж для новичков. К тому же сегодня придется отработать все утро в одиночку - одна официантка заболела, а другая как раз накануне неудачно потянула ногу. Мэри Энн нервно посмотрела на часы, послушно отсчитывавшие секунду за секундой. Она поставила свои часы по часам кафе, а те, как ей сказали, в свое время сверили с часами Змея. Ей сказали, что когда-то это сделали в шутку, когда официантки начали замечать, что он появлялся каждый день в одно и то же время. Ровно в восемь утра на углу останавливался автобус, и в то же время этот загадочный бизнесмен входил в дверь кафе. Они соответственно переставили часы, убрав расхождение в тридцать секунд, и теперь Змей появлялся точно в 8:00:00. Все уже привыкли, что если его нет в это время, то и ждать не стоит.
7:59:14.
Она подумала о своем экзамене по биологии и с трудом подавила зевок. Всю ночь готовиться к выпускным экзаменам – это не шутка. Раньше ей казалось, что работать и учиться одновременно будет не очень сложно, но, похоже, на сессию это правило не распространялось. А когда-то она так радовалась, что устроилась еще и официанткой. Девчонка, вместе с которой они снимали комнату, не сдала философию и решила вернуться домой, а тянуть арендную плату в одиночку без дополнительного заработка оказалось невозможно. Гордость не позволяла просить денег у родителей, которые и так были вынуждены оплачивать обучение младшей сестры и брата.
По правде говоря, эта работа была совсем не так плоха. Вот только другие официантки столько всего нарассказывали про этого клиента, что оставалось только молиться, чтобы он сегодня не пришел. Ожидание делало улыбку девушки все более напряженной.
7:59:57.
Она заметила, что невольно задерживает дыхание. Бросив взгляд на менеджера, она поняла, что тот наблюдает за ней, оценивая работу новенькой. Мэри Энн бросила еще один затравленный взгляд на входную дверь и судорожно сжала блокнот.
58, 59, 8:00:00.
На углу остановился автобус.
Дверь так и не открылась.
Она гипнотизировала ее еще около минуты, чтобы убедиться окончательно, а затем неуверенно улыбнулась. Вроде, обошлось. Сделав несколько глубоких вдохов, девушка успокоилась, и когда она повернулась в сторону менеджера, ее улыбка выглядела уже более искренней. Как же повезло, что он не придет в ее первый день! А уж когда он наконец-то появятся, она не будет единственной официанткой в смену, и всегда можно будет рассчитывать на чужую помощь. Можно будет посмотреть, как именно обращаться с ним с тем, чтобы быть готовой, когда придет ее очередь. Мэри Энн опустила руку в карман передника, где лежала пачка сигарет. Пожалуй, можно будет ненадолго отлучиться. Она ужасно перенервничала с утра, когда Дуглас сообщил, что Бетти сегодня не выйдет на работу, так что успокоить нервы не помешает.
День немедленно засверкал радостными красками, и Мэри Энн вышла из-за стойки к клиентам. Она обошла столики, заботливо спрашивая, не надо ли утреннюю газету и не принести ли свежих булочек. Возможно, еще кофе? Достаточно ли он горячий? Она порхала от столика к столику, и ее веселое настроение невольно передавалось сидящим, которые начали улыбаться в ответ.
Она как раз отходила от одного из столиков с очередным заказом, когда практически столкнулась с высоким человеком, как раз вошедшим в дверь. Мэри Энн сделала шаг назад, восстанавливая равновесие, и уже открыла было рот, чтобы извиниться, но тут вдруг поняла, на кого ей не посчастливилось налететь, и все слова разом вылетели из головы.
- Ой! Простите ... то есть ... я не хотела...
Почему-то ей вспомнилась прабабушка, которая умерла, когда Мэри Энн было всего двенадцать. Она тогда читала старушке вслух газету и не сразу заметила, что та больше не слушает. Сначала девочка подумала, что прабабушка уснула, но ее выцветшие карие глаза оставались открытыми. Тогда девочка встала со стула и подошла поближе, чтобы посмотреть, в чем дело. Ее до сих пор пробирала дрожь при одном воспоминании о прикосновении к холодной сморщенной коже и о глазах, в которых уже не светилось тепло жизни. Мертвых глазах.
Он сейчас смотрел на нее точно такими же глазами, только цвет чуть отличался – холодный янтарь вместо выцветшей бронзы. Неожиданно она поняла, что чувствуют мыши, которых покупают в зоомагазине и приносят домой, чтобы скормить ручным змеям.
Змей был привлекателен и, пожалуй, вполне мог стать фотомоделью в каком-нибудь из журналов мужской моды. Светлая кожа, темные волосы. Все хорошо, если бы не глаза. Тонкие стекла очков не могли скрыть холодного взгляда, взгляда человека, который знает все или, по крайней мере, все, что считает нужным. Взгляда, полного равнодушия к окружающим.
Только осознание того, что это будет совсем уж неподобающим, не дало Мэри Энн сбежать в ту же секунду.
- Ты новенькая, - заметил он.
Его голос несколько привел ее в чувство.
- Ой, простите, ради Бога, мне очень жаль, - скороговоркой вырвалось у нее. – Позвольте, я провожу вас к вашему столику.
- Спасибо, я знаю, где он.
Мэри Энн не нашлась, что ответить, и просто молча смотрела ему в спину. Потом она перевела взгляд на Дугласа, который мотнул подбородком в ту сторону, и послушно пошла вслед за клиентом, старательно растягивая губы в улыбке.
- Ваш заказ сейчас будет готов, - сообщила она, и после короткого кивка поспешила ретироваться. Ноги сами занесли ее на кухню, и, пожалуй, вынесли бы и из кафе, если бы ее не перехватил Дуглас.
- С тобой все в порядке? – поинтересовался он.
- Он испугал меня! – выпалила она. – Ты говорил, да и все говорили, что он бывает ровно в восемь. Я уже решила, что он не придет, и ... он вообще какой-то странный.
- Что он тебе сказал? – спросил Дуглас.
- Сказал, что я новенькая, - она сама не узнала собственного голоса, настолько тот был полон страхом. Никак не покидало чувство, что ее оценили и отбросили в сторону, сочтя недостойной внимания. – Он что, запоминает официанток, да?!
- Успокойся. - Менеджер мягко взял ее за руку. – Он приходит сюда уже несколько месяцев. Естественно, что он помнит всех официантов. Не надо нервничать по пустякам. Я не знаю, почему он опоздал. Это первый раз с тех пор, как он начал ходить в наше кафе. Просто принеси его заказ, и больше тебе с ним не придется сегодня работать. Ему нужен стандартный завтрак, кофе и чтобы его больше не беспокоили. Ну? Ты можешь это для меня сделать? Просто принеси ему завтрак, а я дам тебе дополнительный перерыв после этого, чтобы успокоиться окончательно. Идет?
Иррациональный страх едва снова не возобладал, но успокаивающий голос Дугласа все же сделал свое дело. Желание отказаться и послать все было велико, но Мэри Энн взяла себя в руки. Просто отнести еду. Это же легко, правда? В конце концов, она кивнула, и менеджер расцвел в улыбке.
- Умничка, - похвалил он. – Я знал, что ты справишься.
Он пошел на кухню передавать заказ Кроуфорда, а Мэри Энн села на пустую табуретку и начала собираться с силами. Теперь ей предстояло отнести заказ по назначению. Почему сама мысль об этом была настолько тягостной, девушка затруднялась сказать, но невозможность сформулировать свои ощущения не делала их менее острыми. Заказ был готов шесть минут спустя – время, пролетевшее, как один миг, - и Дуглас снова подошел к ней.
- Ты справишься с этим, - мягко повторил он, кладя руку ей на плечо. – Просто начни, а дальше все получится само собой.
Она взяла поднос и вышла в зал. Змей изучал какие-то принесенные с собой бумаги, и она начала надеяться, что тот вообще больше не обратит на нее внимания.
- Прошу прощения, - вежливо сказала она, и он тут же отодвинул документы в сторону, освобождая место для подноса. Она аккуратно положила на стол тарелку, чашку и приборы, чуть выровняв их для полной симметрии. Тосты, джем, яичница с беконом, кофе. Вроде все. Дуглас прав – это действительно несложно. Главное, чтобы он не смотрел на нее, и все будет в порядке.
- Что-нибудь еще? – спросила она.
- Нет, спасибо, - спокойно ответил он. Теперь, когда он смотрел в сторону, она обратила внимание, что у него очень приятный голос. Мэри Энн кивнула и повернулась, собираясь уйти, когда он продолжил. – Кстати, это очень вредная привычка.
Она замерла на месте. Сердце сжалось в груди, и пришлось сделать пару вдохов, прежде чем на лицо вернулось выражение профессиональной вежливости.
Чертов клиент отвлекся от своих бумаг, и ледяная тяжесть его взгляда словно пригвоздила ее к месту. Он вытянул руку, и даже не было сил отшатнуться. Пальцы коснулись кармана ее фартука, где лежала пачка сигарет. Мэри Энн недоуменно посмотрела вниз, не понимая, как он мог их заметить, а Змей уже снова погрузился в свои бумаги, бросив напоследок:
- Люди от этого умирают. Я бы посоветовал вам бросить.
Несколько бесконечных секунд она смотрела на него, а затем развернулась и бросилась на кухню. Дуглас как раз отвлекся на нового клиента и лишь недоуменно повернул голову. Она и не подумала остановиться, нашаривая одной рукой пачку сигарет, а другой – магнитную карточку пропуска. Уже подбегая к задней двери, она услышала, как Дуглас зовет ее, но сейчас ничто не могло ее остановить. Она видела только золотисто-карие глаза, полные спокойного равнодушия. В ушах до сих пор звучал тот голос. Блин, если сейчас не успокоить нервы, то придется закатить истерику прямо там, в зале кафе. Поднося к губам сигарету, она выбежала на боковую улочку и остановилась, чтобы прикурить.
Выехавший из-за угла грузовик она заметила, только когда стало уже слишком поздно.
Поймите меня правильно - WK был и надолго еще останется моим основным фандомом.
НО это не значит, что у меня не может быть небольших ... увлечений на стороне. Причем обиднее всего, что из семи известных мне на настоящее время "больных" людей никто не разделяет моего шипперства.
Как должен поступить уважающий себя шиппер?
Правильно! Нести свет в массы.
Под катом две большие картинки. Айзен (в очках ему лучше, но так тоже оччень ничего) и Бьякуя (второй исключительно, чтобы посмотрели и первого )
Есть две вещи, которые я не понимаю в людях - глупость и безответственность.
ЛытдыбрУ нас на фирме три переводчика. Один в отпуске, так что остается двое. Вторая девушка сегодня не вышла, сообщив, что заболела. При этом она самостоятельно вела два проекта, в которых я ни сном, ни духом.
Милая девушка не отвечает на мои телефонные звонки и письма, а меня теперь каждые 5 минут достают люди, считающие, что я «в ответе за все». Плюс я сейчас проверяю за ней старый перевод и правлю запятые и падежи каждые две строчки.
*задумчивое* Лучше бы она не выходила. Убью ведь нафиг.
Стоило загрузить своих бет по самые ушки, как тут же вставило перевести очередной фик. Причем если уж меня вставляет, то по полной программе, то есть все время, свободное от работы, друзей, просмотра аниме, прочтения книг, занятий японским и пинания балды, бросается на перевод нового шедевра.
Вот только теперь, когда дело подходит к концу, судорожно перечитываю и думаю: тааак, и что мне теперь делать без бет?
@настроение:
А не пора ли нашей яхте "Беда" в самостоятельное плавание?
У каждого из нас есть свои странности. Свои собственные я всячески холю и лелею.
Так, например, у меня уже сложилась традиция – на 7 марта передаривать прохожим цветы, которые мне подарили на работе, ибо: 1) у меня цветы дома быстро умирают; 2) если я и покупаю цветы, то редко и те, которые мне самой хочется; 3) ну имею я право на странности, ne?
Проблема заключается в том, что подарить что-либо кому-либо на улицах Москвы практически невозможно. Люди, как правило, либо просто предпочитают тебя игнорировать, либо начинают подозревать в тебе сатаниста и члена Аль-Каида в одном флаконе и судорожно озираются в поисках милиционера.
На этот раз квест был пройден с пятой попытки.
Кстати, если заразивший меня (из тех многих зараз, с кем я общалась в последнее время) признается добровольно, то, возможно, ему ничего не будет.